Мадерик Робин. Искушение

   Джек стоял рядом с ней, обнимая за плечи и пытаясь успокоить.
   — Ну хватит, — сказал он и слегка встряхнул девушку за плечи, — довольно реветь. Мало ли, услышит кто? И что случилось, в самом деле? Мы же не навсегда расстаемся!
   — Но ты же уезжаешь, — продолжала восклицать Элизабет, — сегодня вечером уезжаешь…
   — Это мой долг, — храбро заявил молодой человек. — Если начнутся военные действия, британцы вскоре призовут всех мужчин, которые могут носить оружие. А я не хочу оказаться в клетке. Я хочу сражаться с ними.
   — Джек, я так боюсь! Я совсем не хочу, чтобы ты воевал. Ведь тебя могут ранить, или… — Элизабет не могла докончить фразы и снова горько зарыдала.
   Глядя поверх головки Элизабет, молодой человек сделал знак Вере, сидевшей поодаль. Молодого человека звали Жак Сабо, но Вере он был представлен как Джек Шу. Элизабет предпочитала английское звучание его имени.
   Когда Джек вошел в кухню, Элизабет уже знала о его отъезде, глаза ее были заплаканы. Появление молодого человека вызвало новый приступ рыданий.
   — Прошу тебя, не осложняй и без того трудное положение Джека, — сказала Вера, подходя к Элизабет. — Он должен выполнить свой долг, вместе со всеми вступить в милицию и сражаться с британцами. А тебе нужно немедленно утереть слезы и собрать ему провизию в дорогу. Возьми побольше хлеба, сыра. Посмотри, не осталось ли у нас солонины. Наполни ему флягу свежей водой. Ведь путь в Лексингтон не близок. А ты, Джек, — продолжала Вера, обращаясь теперь уже к молодому человеку, — садись-ка за стол и попробуй жаркого. Элизабет его отлично приготовила. Спешить тебе некуда: пока не стемнеет выходить нельзя.
   Вера осторожно отвела Элизабет в сторону, утирая ей слезы и нашептывая:
   — Будь умницей, будь умницей. Джеку не нужны твои слезы, моя милая, ему нужна твоя храбрость.
   Вера отправила девушку наверх в спальню за сапожным ножом Уильяма. Он всегда брал его с собой в дорогу как талисман. Лишь один раз Уильям оставил его дома: это было то самое путешествие, из которого он не вернулся.
   Вера положила полную миску ароматного жаркого, отрезала ломоть свежего хлеба и с удовольствием смотрела на сидящего напротив нее светловолосого парня. Он тихо произнес молитву и принялся за еду.
   Миссис Эшли подошла к окну и посмотрела на серое с розовыми отблесками заходящего солнца небо. Становилось темно, но Вера решила не зажигать свечей.
   — Джек, расскажи мне, пожалуйста, что происходит? Я давно уже нигде не была. Знаю только, что напряжение постоянно растет, а британские сержанты проводят в городе мобилизацию мужчин, которых генерал Гэйдж освободил от службы.
   — Это объясняют необходимостью переподготовки, — сказал Джек.
   При этих словах Вера презрительно улыбнулась.
   Джек смотрел на миссис Эшли со всевозрастающим восхищением. Она прекрасно разбиралась в ситуации и хотела узнать еще больше.
   — Гренадеры — это самая сильная боевая единица у британцев, а легковооруженная пехота очень подвижна и ее, конечно, направят вперед. У них все продумано и во всем соблюдается порядок и дисциплина. Но в данном случае это только помешает, — уверенно сказал Джек.
   Вера сняла чайник с плиты, обернув его ручку полотенцем. «Легковооруженная пехота! Да ведь Флетчер служил в этих частях». У Веры перехватило дыхание.
   — Они собираются выступать этой ночью, миссис Эшли. Уже экипированные и вооруженные. Уж не знаю, сколько их будет, но выступят они наверняка сегодня. А мы их встретим в Лексингтоне или в другом месте. Все будет зависеть от их маршрута. Но именно мы их встретим, а не наоборот. А я уж постараюсь добраться до своих как можно скорее.
   Легкий шум и покашливание возвестили о возвращении Элизабет.
   — Это ты, Бетси? — спросил Джек. — Уже вернулась?
   Элизабет стояла с широко раскрытыми глазами, со страхом сжимая в руках остро наточенный нож с инкрустированной серебром ручкой.
   — Этот? — спросила девушка с испугом, почти шепотом. — Другого там не было.
   — Да, этот самый. Дай его Джеку, — ответила Вера.
   Ей трудно было произнести даже эти несколько слов. Джек взял нож из рук Элизабет и принялся рассматривать его в лучах заходящего солнца, стоя у окна. Лезвие было удивительно длинным и острым, как бритва. Оно блестело и переливалось.
   Вера не могла вспомнить, почему она решила отдать его молодому человеку. Наверное, чтобы защитить его. Но сейчас она могла думать только об одном.
   — Какой замечательный подарок, миссис Эшли, — с улыбкой сказал Джек. — Я не уверен, что имею право его принять.
   — Пожалуйста, возьми его, — попросила Элизабет.
   — Отлично, — улыбнулся Джек.
   Он спрятал нож за отворот сапога, так что его почти не было видно, но в то же время при необходимости можно было быстро выхватить.
   — Мой мушкет ждет меня за городом. Надо поскорее добраться туда.
   — Джек, милый, — всхлипнула Элизабет, — неужели тебе так хочется попасть туда? Неужели ты хочешь бросить меня?
   — Но я же не бросаю тебя, куколка моя, — ответил молодой человек. — Завтра все, кто может носить оружие, должны быть в рядах милиции. И я не могу, просто не могу не выполнить свой долг. Конечно, сегодня тебе кажется, что я оставляю тебя, зато завтра ты будешь гордиться мной.
   Элизабет не могла больше сдерживаться и при последних словах Джека с рыданиями бросилась ему на грудь, чуть было не опрокинув жаркое.
   — Господи, Джек! Уже завтра! Давай же помолимся вместе.
   Вера почувствовала боль в животе, губы молодой женщины пересохли. Конечно, она слишком много сил отдавала уходу за Эзрой. Она совсем перестала следить за тем, что происходило вокруг. Вера знала, что последние надежды на то, что требования Конгресса будут выполнены, развеялись, как дым. Генерал Гэйдж получил наконец долгожданные письма. Сегодня или через несколько дней, теперь это уже не имело значения. Британская армия должна была выступить в поход. И вместе с ней Флетчер.
   Вера закрыла глаза. Армия выступит, и ее встретят другие мужчины, такие же храбрые, как Флетчер. Война вот-вот начнется. Она почти неизбежна. Милиция хорошо вооружена и готова встретить британцев. Завтра такие, как Джек, будут готовы защищаться до последнего — и Флетчер, Флетчер…
   — Миссис Эшли, мне уже пора, — прервал ее размышления Джек. — Спасибо за гостеприимство. Я никогда не забуду этого.
   Вера подошла к молодому человеку и крепко пожала ему руку. Смущенный, Джек улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и поднес Верину руку к губам.
   — Да благословит тебя Господь, Джек Шу, — сказала Вера.
   Джек подошел к Элизабет.
   — Бетси, милая, ты запрещала мне целовать тебя. Но позволь сделать это на прощание. Я хочу унести твой поцелуй в своем сердце. Он охранит меня от беды. Поцелуй меня, Элизабет!
   Молодые люди обнялись. Вера посмотрела, как их белокурые волосы слились в полумраке в одно светлое пятно, вздохнула и пошла наверх, в спальню. Она спустилась только после того, как услышала стук входной двери.
   — А сможет ли он уйти сегодня ночью? — спросила Элизабет. — Ведь все выходы из города перекрыты.
   Вера с жалостью посмотрела на расстроенную девушку. От волнения кожа у нее покрылась красными пятнами. Под глазами появились тени. Вера подумала, что, если еще какое-нибудь печальное событие обрушится на Бетси, она просто не выдержит и заболеет.
   — Он пройдет, моя милая, — ответила Вера, — он обязательно пройдет. Не все выходы закрыты.
   Она нежно обняла Элизабет за плечи и повела наверх, в спальню, уложила на кровать, поправила растрепавшиеся волосы, вытерла последние слезинки на щеках.
   — А теперь спать, спать и спать… — сказала Вера, — ты слишком переволновалась. Завтра все покажется совсем не таким уж страшным.
   Вера укутала девушку одеялом и присела рядом, слушая, как затихают ее всхлипывания, дыхание становится ровным, а заплаканное личико — спокойней. Элизабет закрыла глаза и задремала.
   — Мне надо выйти ненадолго, — прошептала Вера, надеясь, что девушка уже не услышит ее.
   Но Элизабет тут же встрепенулась и привстала на локте.
   — Куда?
   — Не спрашивай, милая, не надо.
   — Но миссис Эшли…
   — Да, Элизабет?
   — Я ненавижу англичан. Они могут убить моего бедного Джека. Я ненавижу их всех, да простит мне Господь. Ненавижу так же сильно, как и Вы.
   Несколько минут Вера простояла в молчании и только тогда, когда убедилась, что Элизабет заснула, бедная женщина решилась произнести:
   — Нет, Элизабет, не всех!

Глава 17

   Взошла полная луна, и в городе было светло как днем. Четкие тени от домов и деревьев легли на мостовую.
   Вера бежала по пустынным улицам, закутавшись в большую шаль. Она старалась двигаться бесшумно, обходя стороной группы солдат и одиноких прохожих. Сердце молодой женщины стучало так громко, что казалось, вот-вот вырвется из груди.
   Вера хотела добраться до места раньше, чем солдаты начнут запланированные на эту ночь действия. Она лишь представила себе, что должно было произойти. Единственное, о чем помнила, о кораблях, которые были поставлены на якоря в гавани. Правда, поговаривали, что это — либо отвлекающий маневр, либо попытка запутать восставших.
   Подняв юбки выше колен, молодая женщина бежала, не разбирая дороги. Перед уходом из дома она забыла одеть удобные уличные туфли, и теперь ноги сильно болели. Неожиданно Вера споткнулась и чуть было не упала. Каблук на одной туфле отлетел. Миссис Эшли решительно сняла другую и безжалостно оторвала второй каблук: так можно было бежать дальше, не теряя равновесия.
   Теперь солдаты встречались уже на каждой улице. Они ходили группами, иногда по два-три человека, а иногда и более значительными. Вера обратила внимание на то, что ставни на многих окнах были открыты. В освещенных комнатах, как обычно, сидели британские офицеры, которые находились на постое почти в каждом доме этой части города. «Красные мундиры» проводили вечер за картами и выпивкой.
   Внезапно Вера натолкнулась на группу солдат, двигавшихся прямо ей навстречу. При свете луны их бриджи казались белоснежными, латунные пуговицы на мундирах сверкали. Вера огляделась в поисках укрытия. Но спрятаться было негде. Вера прижалась к стене и постаралась придать лицу спокойное и независимое выражение.
   Один из солдат, еще совсем молоденький, приблизился к Вере и тронул ее за рукав.
   — Ну-ка, покажись, красотка! Смотри-ка Билли, а ничего штучка, а?
   — Кто его знает, мне отсюда не видно, — ответил Билли.
   — Дай-ка нам рассмотреть тебя как следует, красотка, — сказал первый солдат, пытаясь стащить шаль с миссис Эшли.
   Вера попыталась вырваться.
   — Где ваш командир? — крикнула она солдату.
   — Да здесь где-то. Он не знает, что мы здесь приотстали, понятно! — И повернулся к товарищу, сказав:
   — А нет ли здесь местечка потемней, сейчас и завернем туда, а?
   — Я закричу, и ваш командир точно будет знать, где вы. Вы заметили, что тут в каждом доме офицеры на постое, и они не дадут женщину в обиду.
   — Смотри-ка, что она болтает. Очень-то мы стали бы его слушать. — И он тряхнул Веру за плечо. — Твое счастье, что нет сейчас времени лезть тебе под юбку.
   И с громким хохотом солдаты удалились.
   Вера с трудом оторвалась от стены. Руки ее дрожали, дыхание прерывалось. Она решила осторожно двигаться следом за солдатами. Они наверняка знали короткий путь.
   Услышав новый взрыв хохота, она подумала о Флетчере. «Неужели он один из них? Эти люди шли сквозь ночь, чтобы встретить врага, поднять оружие, чтобы убивать, убивать… Они не казались ни сильными, ни благородными людьми. Но Флетчер не был похож на них! Или все-таки был? Прозвучит приказ взяться за оружие, и он станет таким же, как все они».
   Теперь Вера была со всех сторон окружена солдатами, бежавшими в сторону Общины. В этой части города было гораздо меньше домов, зато Вера могла прятаться в тени деревьев. Из своего убежища Вера видела, как отряды британских солдат собираются у берега реки. Тысячи одетых в красные мундиры, готовых к бою мужчин…
   Страх охватил миссис Эшли. Ей пришлось остановиться. Дальше путь был закрыт. Вера спряталась под высоким развесистым дубом, прижалась к его грубой коре всем телом. В ушах раздавался отзвук шагов многих тысяч ног, обутых в тяжелые военные ботинки. Последние силы покинули ее.
   Картина, представшая перед глазами измученной женщины, была и величественной и путающей. Река серебрилась в лунном свете. Поток солдат, также напоминавший реку, только красную, как кровь, подступал к лодкам, баржам, баркасам, поджидавшим их у берега.
   Миссис Эшли попробовала сосчитать количество солдат, определить, какие полки садились в лодки и выявить, нет ли среди них Флетчера. Но она была слишком далеко, чтобы видеть знаки отличия.
   Вера заметила, что на берегу собралось около сотни горожан, наблюдавших за погрузкой. Они выстроились вдоль дороги и даже не пытались спрятаться. О передвижениях армии уже было известно всем. Она услышала, что кто-то упомянул Кембридж как первый пункт назначения для войск.
   — Оттуда они двинутся в Конкорд, — поддержали из толпы.
   — Еще бы, ведь там самые большие склады оружия повстанцев.
   — Как думаете, сколько этих чертовых «красных мундиров» там, в лодках?
   — Да уж не меньше семи-восьми сотен. Вера краем уха слушала эти разговоры. В тени дуба ее никто не видел, и она могла не отрываясь следить за посадкой. Наконец последний солдат сел в лодку, и тишину разорвали удары весел и громкие команды. Армада двинулась по реке в сторону Лексингтона и Конкорда. Звуки быстро затихали, наступила тишина.
   Армия двинулась туда, где, спрятавшись в ночи, ее ждали отважные повстанцы.
   Вера склонила голову в страстной молитве, которая была внезапно прервана звуками злых и резких мужских голосов. В двух шагах от миссис Эшли собралась группа мужчин, обсуждавших происшедшее.
   — С меня довольно, — произнес один из них, — с этой ночи я объявляю себя патриотом, иначе все мои друзья и знакомые проклянут меня.
   «Он прав, — подумала Вера, — каждый из нас должен так поступить».
   Она откинула шаль с лица. Лунный свет делал ее кожу нежно-серебристой, а глаза, напоминавшие обычно о жарком солнечном дне, теперь светились светло-зеленым весенним светом.
   Вера хотела заговорить с мужчинами, чьи взгляды полностью совпадали с ее, но странный шум, раздавшийся в тени дерева, остановил ее. Темная фигура приблизилась к Вере, и молодая женщина почувствовала, что сильная рука зажала ей рот, не давая возможности не только вскрикнуть, но и вздохнуть.
   — Не бойся, Вера, не шуми, пожалуйста. Миссис Эшли услышала знакомый приглушенный голос.
   — Флетчер! — воскликнула она, отскочив в сторону. — Флетчер, что ты здесь делаешь? Я думала ты…
   — Тише, Вера, я шел за тобой от твоего дома. Я хотел навестить тебя и поговорить. Но, когда увидел, что ты уходишь, решил выяснить, что ты собираешься делать. Несколько раз я терял тебя из виду, но предполагал, что идешь именно сюда. Вера, ты искала меня?
   — Да, — ответила она спокойно.
   — Ты думала, что я сегодня уезжаю?
   — Да, — снова ответила она дрожащим голосом.
   — Не бойся, душа моя. На этот раз нам не надо было выступать. Но кто знает, возможно, завтра будет сражение.
   — Флетчер, — прошептала Вера, — скажи мне, милый, если бы тебе пришлось уйти в поход сегодня, ты бы мог не проститься со мной, не сказать мне ни единого слова?
   — Нет, любовь моя. Нет. Наша ссора так ужасна, так бессмысленна. И я очень виноват перед тобой. Из-за этого мы потеряли две недели нашей драгоценной жизни, когда могли быть вместе. Но что сделано, то сделано.
   Флетчер нежно погладил Веру по щеке. Она почувствовала тепло его прикосновения и прикрыла его руку своей, потом поцеловала его ладонь и запястье поверх красного рукава мундира.
   — Пойдем со мной, — сказал Флетчер.
 
   В воздухе разливался запах свежего сена. Стрекотали сверчки. В слабом свете масляного фонаря, подвешенного на крючок у двери, с трудом можно было различить окружающие предметы.
   Вера присела и звонко хихикнула. Пыль поднималась в воздух при каждом движении. Миссис Эшли почувствовала пристальный взгляд и обернулась. На нее смотрела лошадка с маленькими, как у пони, ушками и пучком соломы во рту.
   Вера начала стряхивать сено с блузки и юбки, вспоминая о мгновениях, проведенных с Флетчером. Их объятия были страстными, но короткими. Она чувствовала, что Айронса что-то тяготило. Но теперь она твердо знала, что он не сердится на нее.
   Вера приоткрыла дверь и выскользнула наружу, стараясь, чтобы свет фонаря не был заметен с улицы. Она стояла, прислушиваясь к звукам ночи и напрягшись, как олень перед прыжком. Легкий бриз приносил приглушенные ночные звуки, аромат цветущих яблонь и травы, разбрасывал белоснежные лепестки. В траве трещали и стрекотали мириады насекомых. Среди этого многообразия ночных шумов Вера отчетливо различила спокойное и глубокое дыхание Флетчера. Осторожно пробираясь в темноте, Вера нашла Флетчера за конюшней. Он откинул голову назад и смотрел не отрываясь в ночное небо. Вера слегка дотронулась до его руки, Флетчер обернулся и заключил ее в объятия.
   — Вера, я не напугал тебя?
   — Нет, — прошептала Вера.
   — Прости меня, если все-таки я чем-то огорчил тебя, любовь моя. Я не хотел этого.
   — Я знаю.
   Молодые люди, обнявшись, медленно шли в тени деревьев. Они вышли на полянку, где луна светила в полную силу. Флетчер повернул Веру к себе, погрузил руки в ее распущенные волосы и вдруг расхохотался.
   — Боже мой, сколько же времени тебе потребуется, чтобы избавиться от этой соломы в волосах!
   — Гораздо больше, чем у нас есть. Флетчер посмотрел на небо.
   — Да, ты права, — согласился он и крепко прижал Веру к груди. — Посмотри на небо, милая. Когда еще нам выпадет такое счастье? Мы стоим вдвоем, взявшись за руки, и звезды смотрят на нас с небес.
   Вера подняла глаза. Звезды ярко мерцали в темной глубине.
   — Никогда, никогда… — сказала она.
   — Однажды…
   — Нет, это была совсем другая ночь. Флетчер поцеловал Веру и обвил рукой ее талию.
   — Я догнал тебя, когда ты пряталась под дубом. Я долго наблюдал за тобой, но ты совсем меня не замечала. Ты, не отрывая взгляда, смотрела, как солдаты садятся в лодки, и я понял, зачем ты пришла. Потом я подумал, что мне следует уйти, лучше, если мы не будем встречаться с тобой до тех пор, пока не кончатся все эти ужасы. Я подумал, что лучше бы мне никогда не говорить с тобой, не видеть тебя снова… не прикасаться к тебе…
   Но что-то случилось со мной, любимая моя. Когда ты обернулась, и я увидел твое лицо в лунном свете, твои глаза, я почувствовал, что сердце мое разрывается. Наверное, я немного мелодраматичен, как ты говорила однажды. Ты знаешь, я боялся, что ты закричишь, когда увидишь меня, — сказал Флетчер и улыбнулся.
   — Нет, я совсем не собиралась кричать…
   — Вера, ты не должна винить меня за эту конюшню, — продолжал он, — хотя, может быть, я и достоин порицания. Я так страстно желал тебя. А это единственное убежище поблизости. Прости меня, Вера.
   Вера чуть отстранилась от Флетчера, поднялась на цыпочки и провела ладошками по его волосам, по щекам, ее руки скользнули под куртку, поглаживая и лаская.
   — Ты не должен просить у меня прощения. Я твоя всегда и везде.
   Глаза Флетчера потемнели, он сжал свою возлюбленную в объятиях, целуя глаза, губы, лаская ее язык своим. Он прижимал ее все ближе и сильнее, его пальцы ласкали ее кожу под блузкой.
   — Давай вернемся, — сказала Вера приглушенным голосом.
   — А ты, оказывается, страстное создание, — улыбнулся Флетчер. — Всегда?
   Вера выскользнула из его объятий и побежала к деревьям у конюшни. Флетчер догнал ее на пороге, поднял на руки и как самую драгоценную ношу внес внутрь. Вера задула лампу, и влюбленные погрузились во мрак.
   — Вера, милая, поцелуй меня снова. Но она только засмеялась и потянула его за отворот куртки.
   — Сними-ка это!
   Безмолвно он выполнил ее приказание, и Вера с большим удовольствием забросила куртку в дальний угол конюшни.
   — Вера, где ты?
   — Туфли и чулки, — последовало следующее приказание.
   Эти предметы туалета постигла та же участь, что и куртку. Флетчер, посмеиваясь, подчинялся. Вера шаловливо обняла его сзади, желая освободить от Последнего, что их разделяло.
   — Вера… — начал было Флетчер, но замолчал, не в силах продолжать, — ты околдовала меня, у меня нет сил сопротивляться.
   — Раздень меня, — прошептала она и положила его руки на свою талию, туда где на юбке были многочисленные застежки и завязки.
   Флетчер уже собирался добросовестно приняться за дело, но его нетерпеливая подруга прервала его. Она отошла в сторону и сама осуществила эту сложную операцию, о ходе которой Флетчер мог догадаться по шуму скидываемых на солому многочисленных предметов дамского туалета. Он чувствовал, что она стоит перед ним обнаженная, ощутил привычный и желанный запах ее волос и кожи.
   — Я люблю тебя, Флетчер. Вера снова оказалась в его объятиях и ощутила жар его поцелуя на своих губах.
   — Что ты теперь прикажешь, радость моя?
   — Обними меня!
   — Так?
   — Да, так.
   И они замерли в темноте, прижавшись друг к другу обнаженными телами. Вера чувствовала прикосновение его губ к волосам, щекам, плечам. Он обхватил руками ее бедра, и она снова, как и в первый раз поразилась их силе. Он осторожно опустился на пол, увлекая ее за собой.
   Теперь они стояли на коленях друг против друга. Вера чувствовала его дыхание на своем плече. Он нежно целовал ее груди, и Вера откинула голову назад. Каскад золотых волос заструился по спине. Вера отстранилась от Флетчера, чтобы привлечь на солому, но он остановил ее.
   — Постой, моя милая. Иди ко мне. Ведь ты легка, как пушинка, в моих руках.
   И он прижал Веру к себе, обхватив ее талию руками. Ее нежные ручки обвили его шею, и ноги их скрестились. Они сливались в одно целое, и Флетчер чувствовал каждое движение, каждый вздох своей возлюбленной. Его поражала та сила, с Которой Вера звала его к себе. Вера произнесла его имя со всей страстностью. Уста их слились в долгом и нежном поцелуе.
 
   — Ты мой единственный, — сказала Вера, перебирая бронзовые пуговицы мундира. В темноте он уже не казался ей таким безобразно красным и враждебным. — Ты совсем не враг мне, Флетчер. Как жестоко было с моей стороны назвать тебя так! Когда я с тобой, ты — вся моя жизнь, и только тебя я жажду. Разве кто-нибудь смог бы заменить тебя? Ах, Флетчер, давай поклянемся больше никогда не быть такими жестокими.
   — Клятвы для детей, моя милая, — прошептал Флетчер. — Взрослые ссорятся и забывают об этом. Но я был жесток. Обещаю, это больше никогда не повторится.
   — И я тоже, Флетчер.
   — Ты думаешь, мы сможем сдержать обещание?
   — Может быть, и нет, — сказала Вера и обняла Флетчера.
   Он привлек ее к себе, и все недосказанное стало ясно и просто.
   Луч света проник в конюшню через щель под дверью. Наступило утро. В стойле спала лошадь, свесив голову за перегородку.
   — Позволь я помогу тебе одеться, Вера. Я должен проводить тебя домой.
   — Нет, не надо мне помогать. Давай останемся здесь на три дня. Забавно будет узнать, что скажет хозяин конюшни, если застанет нас здесь.
   — Ты хочешь, чтобы нас застали?
   — Нет, нет, — засмеялась Вера, отбегая от Флетчера. — Только помоги мне найти одежду.
   Вера была счастлива. Какая чудесная ночь, одна из самых лучших их ночей! Они опять были вместе. Забыты все обиды и печали, словно они попали на остров мира, где забывают все плохое и прощают все прегрешения.
   Через час они уже должны были расстаться. Флетчер провел ладонью по Вериным волосам.
   — Я не знаю, когда снова смогу увидеть тебя.
   — Скоро.
   — Увы, нет, — Флетчер покачал головой. — Хотя я все сделаю для того, чтобы этот час настал как можно раньше.
   Он говорил слишком торжественно и серьезно, и холодок пробежал у Веры по спине. Она крепко сжала его руку.
   — Скоро, — повторила Вера.
   Флетчер подхватил ее на руки, поднял и крепко поцеловал, желая успокоить на прощание.
   — Да, скоро, с Божией помощью, — согласился он.
 
   Вера проводила взглядом Флетчера, скрывшегося в полумраке зарождающегося утра, и вошла на кухню. Здесь по-прежнему пахло свежим хлебом и жарким, как и много часов назад, когда они с Элизабет провожали Джека.
   Вера знала, что эта ночь была переломной. Услышанная на берегу фраза не давала покоя. Ей казалось, что тысячи голосов вторят тому же. Это была страшная правда — война стояла на пороге. Скоро, скоро она начнется. Не сегодня, так завтра, или через день.
   Война начиналась.

Глава 18

   Наступил рассвет, чистый и безветренный. Но легкий бриз уже доносил до Бостона перезвон колоколов из Лексингтона и Конкорда, возвещавший о подходе британской армии.
   Где-то вдали, посреди зеленых лугов близ Лексингтона, совсем юные и пожилые мужчины встали насмерть перед рядами регулярной армии.
   Призыв майора Питкэйрна «Разойдись! Бросай оружие!» — остался без ответа.
   Первый выстрел. Война началась.
 
   — Элизабет, ты уверена?
   Вера разговаривала со служанкой и одновременно занималась очень важным и трудным делом. Она пыталась избавиться от соломы, запутавшейся в волосах, и уже не в первый раз мыла их.