Страница:
При повышении температуры воды (до 26-28 °С) и усилении освещенности гименохирусы начинают готовиться к размножению. После замены части воды на свежую теплую происходит спаривание. Икринки, темные с одного бока, плавают по поверхности воды. Через сутки-двое выходят абсолютно черные головастики длиной около 3 миллиметров и прикрепляются к растениям. На 4-5-й день они начинают плавать и питаться инфузориями. Выкармливают их так же, как мальков аквариумных рыб. Развитие головастика проходит очень быстро — за один месяц.
Быстрое воспроизводство этих лягушек привлекло к ним внимание ученых, и гименохирусы стали популярными лабораторными животными. Впрочем, шпорцевые лягушки в лабораториях используются чаще, на них проводят различные эндокринологические и генетические эксперименты.
Гименохирусы прекрасно живут в декоративных аквариумах с рыбами. Из воды они обычно не выходят. Любят различные укрытия и норки на дне. Предпочитают живые корма — те же, что для аквариумных рыб.
Передними лапами лягушка разгребает грунт в поисках корма, передвигает небольшие камешки. Икру лягушек мелкие рыбы не едят из-за разбухающей студенистой оболочки, но головастиков могут съесть, поэтому разводят гименохирусов в отдельных засаженных растениями аквариумах.
При содержании лягушек следует помнить, что это земноводные, а не рыбы, и при удобном случае им ничего не стоит покинуть водную среду. Первых своих гименохирусов я потерял именно потому, что поверил прочитанным словам: «никогда не покидают водную среду». Мои лягушата покинули и высохли на полу. Не забывайте плотно прикрывать аквариумы.
А теперь о самой интересной, на мой взгляд, аквариумной лягушке — карликовой пипе, или пипе Корвальо. Ее подарил мне в 1979 году мой давнишний дрезденский приятель Г.Ю.Обет. Когда мы познакомились, он был еще школьником, а ныне это известный герпетолог.
хрестоматийно известна суринамская пипа — о ней пишут во всех учебниках и книгах, рассказывающих об удивительной изобретательности природы. Но суринамскую пипу нельзя отнести к водным лягушкам; она, завершив цикл размножения, покидает воду. Карликоые пипы (Pipa corvalhoi) обитают в водной среде — в стоячих взгляде сверхуводах севера Южной Америки, как в низинах, так и на высоте до 1000 метров. Живут они среди зарослей растений, коряг, предпочитая мелкое илистое дно, в которое легко закапываются при испуге. Тело у этих лягушек более уплощенное (особенно у самцов), чем у шпорцевых, голова при взгляде сверху имеет типичное для пип треугольное строение. На концах пальцев передних конечностей тоже характерные для пип звездчатые образования.
Окраской, к сожалению, пипы не блещут — спина буро-серая, брюхо в темных пятнах. Молодые пипы более светлые, брюхо беловатое, голова снизу темная.
Молодые пипы похожи на гименохирусов той же величины. Отличить их можно по следующим признакам. Пипы более стремительны, быстро поднимаются к поверхности, еще быстрее устремляются вниз и прячутся на дне. Гименохирусы плавают медленнее, спокойно движутся в толще воды и, лишь испугавшись, стремительно идут вниз и прячутся.
Второе отличие — гименохирусы обычно плавают, согнув пальцы передних конечностей; у пип при плавании пальцы направлены вперед, хорошо видно, что между пальцами передних конечностей у них в отличие от гименохирусов нет перепонок. Пальцами они схватывают куски пищи или живой корм, направляя, а иногда даже смешно запихивая их в рот.
Пипы все время проводят в воде и при оптимальных условиях жизни не стремятся покинуть ее. Но если условия ухудшаются — портится вода, прекращается подача корма, температура поднимается выше 35 °С при отсутствии фильтрации, — лягушки любого возраста быстро покидают водоем. Они свободно поднимаются по стеклу, прилипая к нему брюхом, находят малейшие щели. Естественно, что в сухом воздухе комнат они быстро прыгают лишь до высыхания кожи, а затем погибают. Глубина воды в аквариуме, где живут эти лягушки, может быть от 10 сантиметров и до метра. Растениям пипы не вредят. С мелкими и крупными рыбами уживаются нормально (в очень редких случаях крупная пипа может схватить зазевавшуюся рыбу). Зато от крупных цихлид лягушкам порой здорово достается.
По характеру питания пипы схожи со шпорцевыми: лягушата берут только живой корм (энхитрей, трубочника, мотыля), взрослеющие (с третьего месяца жизни) охотно поедают кусочки мяса, рыбы. Пипы собирают с поверхности и сухой корм (дафния, гаммарус), не отказываются и от концентрированных аквариумных кормов. Едят много и жадно, толстеют на глазах. Усиленное кормление служит одним из стимуляторов к размножению.
Самое интересное в этой лягушке — процесс размножения. Половозрелыми пипы становятся по достижении длины 5-6 сантиметров (максимальная длина тела без конечностей — 8-9 сантиметров). Самцы меньше самок, при взгляде сбоку более уплощенные, иногда их окраска темнее. Захват самцом самки происходит, как у всех бесхвостых земноводных. Сначала следует серия пробных недолгих захватов. Если самка не готова, самец отпускает ее. Готовая самка цепенеет, по телу проходит мелкая дрожь. Получив такой сигнал, самец прочно смыкает передние конечности. В этом положении лягушки могут плавать сутки. Обычно же захват происходит ночью, а сам акт копуляции — с рассветом. Копулирующая пара плавает на открытом пространстве и внезапно переворачивается кверху брюшком в 5-10 сантиметрах от поверхности. Самец оказывается снизу, брюшко его отстает от спины самки. В этот момент из клоаки самки выходят 6-12 икринок. Под влиянием силы тяжести они скользят вниз и чуть вперед (головы лягушек в этот момент ниже задних частей тела), попадают в промежуток между спиной самки и брюшком самца, который их оплодотворяет. Затем лягушки принимают нормальное положение, и самец брюшком как бы впечатывает клейкие икринки в спину самки.
Акты откладки яиц следуют один за другим с интервалом 5-15 минут. Количество яиц в наших условиях колебалось от 50 до 170. Естественно, последующие кладки доставляют самцу больше проблем, чем первые: брюшком он формирует яйца так, чтобы они лежали на спине в один ряд, хотя новые кладки у плодовитой пары скользят уже по прижатым к спине яйцам. Задними лапами, вынося их далеко вперед, самец собирает яйца с боков тела и с головы самки и формирует не только вертикальную однорядность яиц, но и горизонтальную компактность кладки строго на определенном участке спины. Отдельные яйца могут быть утеряны; они падают на дно, прилипают к растениям, но развиваться уже не смогут. Снятые со спинки самки яйца, помещенные в идеальные условия (аэрация, фильтрация воды) в отдельный сосуд, тоже не развиваются. Впрессовка самцом яиц в спину самки — один из важных моментов успешного размножения; возможно, что яйца получают питание и кислород от самки.
По окончании откладки яиц самец ослабляет захват и уходит от самки. Теперь хорошо видно всю кладку на ее спине: крупные яйца (до 1,4 миллиметра в диаметре) цвета слоновой кости (степень желтизны варьирует) лежат плотным компактным слоем без разрывов в середине кладки. На 1/4 они вдавлены в спину самки. Так она плавает, начинает есть. К яйцам, поскольку они клейкие, прилипает сор, кусочки растений и т. д.
Далее начинается интересный процесс. На спине лягушки, в обычное время неровной и покрытой рядами бугорков, через три часа появляется серая губчатая масса. За сутки она разбухает так, что яйца полностью погружаются в нее, видны только их светлые верхушки — нечто вроде старой, давно забитой грязью булыжной мостовой. И что интересно: поднимаясь снизу, масса оттесняет весь налипший мусор и крошки, и яйца погружаются в нее абсолютно чистые. Но этого мало — выносится не только мусор, но и неоплодотворенные, неполноценные яйца. Объяснить, как происходит эта селекция яиц, я не берусь.
Затем самка начинает тереться о камни и растения — происходит линька. Вместе со старой кожей отделяются и непродуктивные яйца, вытесненные на поверхность спины. Теперь спина самки ровная, без бугров и складок, утолщение начинается сразу за головой.
При комнатной температуре эмбрионы созревают за 15 дней, при 26-28 С — за 10-12. За 3-4 дня до выхода головастиков над каждым яйцом образуется небольшое отверстие, через которое поступает вода для усиленно дышащего эмбриона. Вся спина самки становится похожей на ситечко. За сутки-другие до выхода головастика происходит разбухание оболочки яйца и над ним образуется бугорок с отверстием на вершине. Так как созревание яиц происходит неравномерно, спина то тут, то там покрывается буграми.
Сильный головастик вылетает, как ракета из подземной шахты. Некоторые же выбираются из яйцевой оболочки медленно, головой или хвостом вперед. В эти дни спина лягушки усеяна головами и хвостиками. Сильные головастики столь же стремительно направляются к поверхности воды, чтобы схватить пузырек воздуха, слабые падают на дно и достигают поверхности с двух-трех попыток. После этого головастики начинают плавать горизонтально. Их почти шаровидное тело имеет диаметр 2,5-3 миллиметра, прозрачный хвост-7-9. Плавающие головастики группируются в стайку, стремительно удирают от хищников, могут зарываться в ил. Лягушка после выхода головастиков начинает тереться о камни, счищая со спины остатки яйцевых оболочек. Затем происходит линька, и самка снова готова к спариванию.
На вторые сутки головастики начинают питаться. Как и у шпорцевой лягушки, у пипы головастики — фильтраторы. Но корма им нужны другие — густая масса бактерий и инфузорий; при этом необходимо, чтобы вода оставалась свежей. Выкармливать головастиков пипы значительно труднее. Я им давал порошок из сухой крапивы.
Размножение и развитие этих интереснейших лягушек нормально протекают при температуре воды от 20 до 30 °С и жесткости до 5°. Использование более жесткой воды связано со многими трудностями и неудачами.
Аэрация, особенно сильная, головастикам вредна. Оставлять их в водоеме со взрослыми лягушками нельзя — головастики гибнут от их выделений. Таким образом, самое сложное в разведении пип — выкармливание потомства и создание для него подходящих условий.
Развитие головастиков и метаморфоз продолжаются 6-8 недель. Перед превращением в лягушонка головастики достигают длины 35-40 миллиметров. Сначала появляются задние, потом передние конечности. Затем уменьшается хвост, головастик живет за счет накопленного в нем белка и в это время не питается. Он медлителен и парит в толще воды. Здесь и надо его отловить, чтобы посадить в аквариум для лягушат: позднее ловить будет трудно — лягушата стремительны и умеют хорошо прятаться.
Исчезновение хвоста совпадает с формированием рта и переходом лягушонка на активное питание. К этому времени фильтрующий аппарат редуцируется, жаберное дыхание заменяется легочным и кожным. Дальнейшая судьба лягушат зависит от обилия живых кормов (трубочника, энхитреи, мотыля) и своевременной их сортировки по размерам.
Снова привал
Прав ли был Геродот?
Лабиринт с лабиринтом
Быстрое воспроизводство этих лягушек привлекло к ним внимание ученых, и гименохирусы стали популярными лабораторными животными. Впрочем, шпорцевые лягушки в лабораториях используются чаще, на них проводят различные эндокринологические и генетические эксперименты.
Гименохирусы прекрасно живут в декоративных аквариумах с рыбами. Из воды они обычно не выходят. Любят различные укрытия и норки на дне. Предпочитают живые корма — те же, что для аквариумных рыб.
Передними лапами лягушка разгребает грунт в поисках корма, передвигает небольшие камешки. Икру лягушек мелкие рыбы не едят из-за разбухающей студенистой оболочки, но головастиков могут съесть, поэтому разводят гименохирусов в отдельных засаженных растениями аквариумах.
При содержании лягушек следует помнить, что это земноводные, а не рыбы, и при удобном случае им ничего не стоит покинуть водную среду. Первых своих гименохирусов я потерял именно потому, что поверил прочитанным словам: «никогда не покидают водную среду». Мои лягушата покинули и высохли на полу. Не забывайте плотно прикрывать аквариумы.
А теперь о самой интересной, на мой взгляд, аквариумной лягушке — карликовой пипе, или пипе Корвальо. Ее подарил мне в 1979 году мой давнишний дрезденский приятель Г.Ю.Обет. Когда мы познакомились, он был еще школьником, а ныне это известный герпетолог.
хрестоматийно известна суринамская пипа — о ней пишут во всех учебниках и книгах, рассказывающих об удивительной изобретательности природы. Но суринамскую пипу нельзя отнести к водным лягушкам; она, завершив цикл размножения, покидает воду. Карликоые пипы (Pipa corvalhoi) обитают в водной среде — в стоячих взгляде сверхуводах севера Южной Америки, как в низинах, так и на высоте до 1000 метров. Живут они среди зарослей растений, коряг, предпочитая мелкое илистое дно, в которое легко закапываются при испуге. Тело у этих лягушек более уплощенное (особенно у самцов), чем у шпорцевых, голова при взгляде сверху имеет типичное для пип треугольное строение. На концах пальцев передних конечностей тоже характерные для пип звездчатые образования.
Окраской, к сожалению, пипы не блещут — спина буро-серая, брюхо в темных пятнах. Молодые пипы более светлые, брюхо беловатое, голова снизу темная.
Молодые пипы похожи на гименохирусов той же величины. Отличить их можно по следующим признакам. Пипы более стремительны, быстро поднимаются к поверхности, еще быстрее устремляются вниз и прячутся на дне. Гименохирусы плавают медленнее, спокойно движутся в толще воды и, лишь испугавшись, стремительно идут вниз и прячутся.
Второе отличие — гименохирусы обычно плавают, согнув пальцы передних конечностей; у пип при плавании пальцы направлены вперед, хорошо видно, что между пальцами передних конечностей у них в отличие от гименохирусов нет перепонок. Пальцами они схватывают куски пищи или живой корм, направляя, а иногда даже смешно запихивая их в рот.
Пипы все время проводят в воде и при оптимальных условиях жизни не стремятся покинуть ее. Но если условия ухудшаются — портится вода, прекращается подача корма, температура поднимается выше 35 °С при отсутствии фильтрации, — лягушки любого возраста быстро покидают водоем. Они свободно поднимаются по стеклу, прилипая к нему брюхом, находят малейшие щели. Естественно, что в сухом воздухе комнат они быстро прыгают лишь до высыхания кожи, а затем погибают. Глубина воды в аквариуме, где живут эти лягушки, может быть от 10 сантиметров и до метра. Растениям пипы не вредят. С мелкими и крупными рыбами уживаются нормально (в очень редких случаях крупная пипа может схватить зазевавшуюся рыбу). Зато от крупных цихлид лягушкам порой здорово достается.
По характеру питания пипы схожи со шпорцевыми: лягушата берут только живой корм (энхитрей, трубочника, мотыля), взрослеющие (с третьего месяца жизни) охотно поедают кусочки мяса, рыбы. Пипы собирают с поверхности и сухой корм (дафния, гаммарус), не отказываются и от концентрированных аквариумных кормов. Едят много и жадно, толстеют на глазах. Усиленное кормление служит одним из стимуляторов к размножению.
Самое интересное в этой лягушке — процесс размножения. Половозрелыми пипы становятся по достижении длины 5-6 сантиметров (максимальная длина тела без конечностей — 8-9 сантиметров). Самцы меньше самок, при взгляде сбоку более уплощенные, иногда их окраска темнее. Захват самцом самки происходит, как у всех бесхвостых земноводных. Сначала следует серия пробных недолгих захватов. Если самка не готова, самец отпускает ее. Готовая самка цепенеет, по телу проходит мелкая дрожь. Получив такой сигнал, самец прочно смыкает передние конечности. В этом положении лягушки могут плавать сутки. Обычно же захват происходит ночью, а сам акт копуляции — с рассветом. Копулирующая пара плавает на открытом пространстве и внезапно переворачивается кверху брюшком в 5-10 сантиметрах от поверхности. Самец оказывается снизу, брюшко его отстает от спины самки. В этот момент из клоаки самки выходят 6-12 икринок. Под влиянием силы тяжести они скользят вниз и чуть вперед (головы лягушек в этот момент ниже задних частей тела), попадают в промежуток между спиной самки и брюшком самца, который их оплодотворяет. Затем лягушки принимают нормальное положение, и самец брюшком как бы впечатывает клейкие икринки в спину самки.
Акты откладки яиц следуют один за другим с интервалом 5-15 минут. Количество яиц в наших условиях колебалось от 50 до 170. Естественно, последующие кладки доставляют самцу больше проблем, чем первые: брюшком он формирует яйца так, чтобы они лежали на спине в один ряд, хотя новые кладки у плодовитой пары скользят уже по прижатым к спине яйцам. Задними лапами, вынося их далеко вперед, самец собирает яйца с боков тела и с головы самки и формирует не только вертикальную однорядность яиц, но и горизонтальную компактность кладки строго на определенном участке спины. Отдельные яйца могут быть утеряны; они падают на дно, прилипают к растениям, но развиваться уже не смогут. Снятые со спинки самки яйца, помещенные в идеальные условия (аэрация, фильтрация воды) в отдельный сосуд, тоже не развиваются. Впрессовка самцом яиц в спину самки — один из важных моментов успешного размножения; возможно, что яйца получают питание и кислород от самки.
По окончании откладки яиц самец ослабляет захват и уходит от самки. Теперь хорошо видно всю кладку на ее спине: крупные яйца (до 1,4 миллиметра в диаметре) цвета слоновой кости (степень желтизны варьирует) лежат плотным компактным слоем без разрывов в середине кладки. На 1/4 они вдавлены в спину самки. Так она плавает, начинает есть. К яйцам, поскольку они клейкие, прилипает сор, кусочки растений и т. д.
Далее начинается интересный процесс. На спине лягушки, в обычное время неровной и покрытой рядами бугорков, через три часа появляется серая губчатая масса. За сутки она разбухает так, что яйца полностью погружаются в нее, видны только их светлые верхушки — нечто вроде старой, давно забитой грязью булыжной мостовой. И что интересно: поднимаясь снизу, масса оттесняет весь налипший мусор и крошки, и яйца погружаются в нее абсолютно чистые. Но этого мало — выносится не только мусор, но и неоплодотворенные, неполноценные яйца. Объяснить, как происходит эта селекция яиц, я не берусь.
Затем самка начинает тереться о камни и растения — происходит линька. Вместе со старой кожей отделяются и непродуктивные яйца, вытесненные на поверхность спины. Теперь спина самки ровная, без бугров и складок, утолщение начинается сразу за головой.
При комнатной температуре эмбрионы созревают за 15 дней, при 26-28 С — за 10-12. За 3-4 дня до выхода головастиков над каждым яйцом образуется небольшое отверстие, через которое поступает вода для усиленно дышащего эмбриона. Вся спина самки становится похожей на ситечко. За сутки-другие до выхода головастика происходит разбухание оболочки яйца и над ним образуется бугорок с отверстием на вершине. Так как созревание яиц происходит неравномерно, спина то тут, то там покрывается буграми.
Сильный головастик вылетает, как ракета из подземной шахты. Некоторые же выбираются из яйцевой оболочки медленно, головой или хвостом вперед. В эти дни спина лягушки усеяна головами и хвостиками. Сильные головастики столь же стремительно направляются к поверхности воды, чтобы схватить пузырек воздуха, слабые падают на дно и достигают поверхности с двух-трех попыток. После этого головастики начинают плавать горизонтально. Их почти шаровидное тело имеет диаметр 2,5-3 миллиметра, прозрачный хвост-7-9. Плавающие головастики группируются в стайку, стремительно удирают от хищников, могут зарываться в ил. Лягушка после выхода головастиков начинает тереться о камни, счищая со спины остатки яйцевых оболочек. Затем происходит линька, и самка снова готова к спариванию.
На вторые сутки головастики начинают питаться. Как и у шпорцевой лягушки, у пипы головастики — фильтраторы. Но корма им нужны другие — густая масса бактерий и инфузорий; при этом необходимо, чтобы вода оставалась свежей. Выкармливать головастиков пипы значительно труднее. Я им давал порошок из сухой крапивы.
Размножение и развитие этих интереснейших лягушек нормально протекают при температуре воды от 20 до 30 °С и жесткости до 5°. Использование более жесткой воды связано со многими трудностями и неудачами.
Аэрация, особенно сильная, головастикам вредна. Оставлять их в водоеме со взрослыми лягушками нельзя — головастики гибнут от их выделений. Таким образом, самое сложное в разведении пип — выкармливание потомства и создание для него подходящих условий.
Развитие головастиков и метаморфоз продолжаются 6-8 недель. Перед превращением в лягушонка головастики достигают длины 35-40 миллиметров. Сначала появляются задние, потом передние конечности. Затем уменьшается хвост, головастик живет за счет накопленного в нем белка и в это время не питается. Он медлителен и парит в толще воды. Здесь и надо его отловить, чтобы посадить в аквариум для лягушат: позднее ловить будет трудно — лягушата стремительны и умеют хорошо прятаться.
Исчезновение хвоста совпадает с формированием рта и переходом лягушонка на активное питание. К этому времени фильтрующий аппарат редуцируется, жаберное дыхание заменяется легочным и кожным. Дальнейшая судьба лягушат зависит от обилия живых кормов (трубочника, энхитреи, мотыля) и своевременной их сортировки по размерам.
Снова привал
Нy вот, мы с вами, уважаемый читатель, познакомились и с животным населением аквариума, хотя еще и не с рыбами. Можно немного и отдохнуть.
Как видим, есть немало интереснейших животных — насекомых, ракообразных, моллюсков, черепах, лягушек, — способных не только украсить наш домашний водоем, но и стать объектом увлекательных исследований и наблюдений. И число этих нерыбных обитателей аквариума будет, несомненно, увеличиваться и дальше.
Со следующей главы мы начнем знакомиться и с рыбами. А на привале поговорим о том, какие аквариумы пригодны для всех этих животных.
Водных клопов, жука-плавунца и тем более его прожорливых личинок содержать надо, конечно, не в общем декоративном аквариуме, а в предназначенных для них сосудах. Для некоторых насекомых (белостомы, личинки плавунца) приходится выделять персональное жилище и держать их поодиночке. Цибистеры могут жить и в декоративном аквариуме. Лягушек нельзя содержать вместе с черепахами — последние склонны нападать на них.
Большинство животных, о которых я рассказывал, растениям не вредят. Исключение составляют ампулярии и водные черепахи. Правда, маленькие черепашки растений не портят. Но по мере роста (когда их панцирь достигает 8 сантиметров и более) водные черепахи (кроме амиды) начинают употреблять и растительную пищу. Это следует иметь в виду: если черепахи будут получать в достатке плавающие ряску, папоротник или даже листья обычного салата, они на глубине растениям вредить не будут.
Для черепах и земноводных (тритонов, жерлянок) нужны плавающие «островки» — из дощечки или еще лучше из пенопласта. «Островок» надо зафиксировать проволокой на определенном месте. Если аквариум освещается лампами накаливания (мощностью не более 40 ватт), «островок» размещают под ними, на расстоянии не ближе 15-20 сантиметров. Неплохо «островок» озеленить. Для этого из воды достают комки плавающего мха риччии и помещают на край так, чтобы часть пучка касалась воды. Когда это скопление риччии начнет расти вне воды, на «островок» помещают еще пучок мха — пока вся его поверхность не превратится в бархатный зеленый ковер.
И последний совет. Почти всех описанных выше животных следует содержать в закрытом аквариуме без щелей между крышкой и стенками водоема: насекомые легко выбираются из воды и хорошо летают; ампулярии могут выползти в поисках подходящего места для кладки яиц, упасть и разбиться; черепахи поднимаются по малейшим неровностям; а как могут удрать лягушки, вы и сами, наверное, представляете.
Как видим, есть немало интереснейших животных — насекомых, ракообразных, моллюсков, черепах, лягушек, — способных не только украсить наш домашний водоем, но и стать объектом увлекательных исследований и наблюдений. И число этих нерыбных обитателей аквариума будет, несомненно, увеличиваться и дальше.
Со следующей главы мы начнем знакомиться и с рыбами. А на привале поговорим о том, какие аквариумы пригодны для всех этих животных.
Водных клопов, жука-плавунца и тем более его прожорливых личинок содержать надо, конечно, не в общем декоративном аквариуме, а в предназначенных для них сосудах. Для некоторых насекомых (белостомы, личинки плавунца) приходится выделять персональное жилище и держать их поодиночке. Цибистеры могут жить и в декоративном аквариуме. Лягушек нельзя содержать вместе с черепахами — последние склонны нападать на них.
Большинство животных, о которых я рассказывал, растениям не вредят. Исключение составляют ампулярии и водные черепахи. Правда, маленькие черепашки растений не портят. Но по мере роста (когда их панцирь достигает 8 сантиметров и более) водные черепахи (кроме амиды) начинают употреблять и растительную пищу. Это следует иметь в виду: если черепахи будут получать в достатке плавающие ряску, папоротник или даже листья обычного салата, они на глубине растениям вредить не будут.
Для черепах и земноводных (тритонов, жерлянок) нужны плавающие «островки» — из дощечки или еще лучше из пенопласта. «Островок» надо зафиксировать проволокой на определенном месте. Если аквариум освещается лампами накаливания (мощностью не более 40 ватт), «островок» размещают под ними, на расстоянии не ближе 15-20 сантиметров. Неплохо «островок» озеленить. Для этого из воды достают комки плавающего мха риччии и помещают на край так, чтобы часть пучка касалась воды. Когда это скопление риччии начнет расти вне воды, на «островок» помещают еще пучок мха — пока вся его поверхность не превратится в бархатный зеленый ковер.
И последний совет. Почти всех описанных выше животных следует содержать в закрытом аквариуме без щелей между крышкой и стенками водоема: насекомые легко выбираются из воды и хорошо летают; ампулярии могут выползти в поисках подходящего места для кладки яиц, упасть и разбиться; черепахи поднимаются по малейшим неровностям; а как могут удрать лягушки, вы и сами, наверное, представляете.
Прав ли был Геродот?
Два века назад при изучении трудов древних авторов ученые натолкнулись на сообщение греческого историка Геродота о рыбах, которые живут на суше. Естественно, всерьез они это не восприняли. Ведь всем известно, что рыба — житель воды, дышит жабрами, а воздух на жабры действует губительно, сушит их, и рыба сразу погибает.
Очевидно, решили исследователи Геродота, сообщение о сухопутных рыбах — нелепость, вызванная тем, что автору рассказали легенду как факт, а он не проверил и вписал в свой труд.
И вдруг при изучении текстов другого автора — Аристотеля — нашли совершенно похожее сообщение. Аристотель писал, что есть на свете рыбы, которые не только могут долгое время жить без воды, но и способны покидать водоемы и путешествовать по суше.
Второе сообщение заставило ученых-историков задуматься. Пригласили для консультации зоологов — специалистов по рыбам. Теперь таких ученых называют ихтиологами. Ихтиология (от греческих слов «ихтио» — рыба, «логос» — слово, понятие, учение) — это отрасль зоологии, изучающая жизнь рыб. Но в середине XVIII века наука о рыбах была еще очень слабо развита и не выделялась в специальный раздел зоологии. Посмотрели специалисты по рыбам оба текста, подумали и решили, что таких рыб быть не может. Видимо, древние авторы просто переписали легенду один у другого.
Но тут историки натолкнулись уже не на краткое описание, а на целый трактат, посвященный этому вопросу. Теофраст в своей книге «О рыбах, которые живут на суше» сообщал, что в Индии есть рыбы, которые выходят из рек, ползают по суше, а затем возвращаются обратно в воду.
Теперь мнения зоологов разделились. Одни начали колебаться: а нет ли в далекой Индии и в самом деле таких необычных рыб? Другие по-прежнему считали все эти сообщения сказкой.
— Ерунда, — горячились они. — Просто древние не видели разницы между рыбами и земноводными. Разве не ясно, что они имели в виду именно земноводных. Смотрите, лягушка и тритон тоже превращаются из водных жителей — головастиков в жителей наземных, а в период размножения возвращаются в воду и там мечут икру.
— Может быть, и так, — нерешительно возражали первые. — Но тогда непонятно, почему древние отлично видели разницу между рыбами и земноводными в Европе и путали их в Индии.
— Ну, это тоже ясно, — говорили их противники. — Об Индии в те времена было сложено много легенд. Да и ныне рассказывают чудеса про эту страну. Что ж тут удивляться?
Между тем исследователи нашли еще один документ, относящийся уже к IX веку. Это была рукопись одного христианского монаха, который описывал чудеса Индии со слов арабов-купцов. «Живут там, — писал он, — люди с собачьими головами, а богатств у них столько, что мостовые на дорогах мостят золотым камнем. И еще есть в той стране немало чудес, даже рыбы там ходят по суше и взбираются на пальмы».
— Вот видите, — снова заспорили те, кто хотел поверить в существование необычных сухопутных рыб. — Не могли же все эти люди, жившие в разных странах и в разные столетия, переписывать одну и ту же нелепую легенду.
— Это сообщение монаха, — утверждали другие, — как раз и доказывает, что все сведения про ползающих рыб — выдумка. Легенды о чудесах Индии жили до тех пор, пока португальцы во главе с Васко да Гама не нашли путь в эту страну по морю и не увидели, что чудес-то там нет никаких.
Подобно тому, как умерла легенда о людях с собачьими головами и золотых дорогах, умрет со временем и сказка о сухопутных рыбах.
Ученым, верившим в существование ползающих рыб, тогда трудно было возражать на это.
В 1797 году лейтенант датского флота Дальдорф опубликовал свои впечатления от поездки в Индию. Среди прочего он описывал и необычных сухопутных рыб. «Одну из них я поймал собственными руками на пальме в углублении листа. Здесь было небольшое количество воды, в которой и лежала рыба. Сначала я решил, что она попала сюда из лап хищной птицы, которая почему-то не успела ее убить и съесть. Но впоследствии я не раз видел, как эти удивительные рыбы выходят из воды и ловко лезуг на пальму по мохнатой коре, цепляясь за нее своими шипами».
Сообщение Дальдорфа наделало много шума, снова вызвало много споров, было перепечатано в научных трудах разных зоологов, но так и не внесло ясности в вопрос.
Со временем европейские зоологи начали посещать новые колонии и изучать их природу. Вот тут-то и восторжествовали те, кто считал, что Геродот в вопросе о сухопутных рыбах не ошибался. Ученые обнаружили рыбку, которую местные жители называли тамоулепаунеиери, что в переводе означало — рыба, карабкающаяся на дерево. Этой рыбке дали научное название Anabas splendes, что означает анабас лазящий (современное название — A. testudineus).
В самом деле эта удивительная рыбка ползала по суше. Но делала она это не просто так, из любви к сухопутному образу жизни, а в связи с острой необходимостью.
Живет анабас в мелких, хорошо прогреваемых водоемах. В особенно засушливые годы такие водоемы высыхают. Для рыбного населения — это трагедия, это страшная массовая смерть. Но не для анабаса.
Анабас выползает из высохшего пруда и по траве, цепляясь за ее стебельки плавниками и жаберными крышками, на которых есть для этого особые шипы, и медленно ползет в поисках воды. Чаще рыбки выползают ночью, под утро, когда трава покрыта росой.
Вода не пахнет, но ветер гонит пары воды, и часто даже человек определяет по этим парам, что скоро будет пруд или река.
«На меня пахнуло свежестью, — думает усталый от жары путник, — значит, где-то близко водоем».
Так ориентируются и анабасы. Если на территории, окружающей высохший водоем, нет близко другого водоема, анабас может и погибнуть. Ведь это не какая-то «сухопутная» рыба, а самая обыкновенная — «водяная». И на сушу анабас выползает потому, что в водоеме уже нет воды и надо ее искать где-то в другом месте. Долго быть без воды он, конечно, не сможет, поэтому, когда на него «пахнет свежестью» с дерева, он, спасаясь от жаркого солнца, несущего смерть, начнет карабкаться на дерево.
Те рыбки, которым удается забраться, находят обычно в дуплах и пазухах листьев маленькие непересыхающие «водоемчики». Эти «водоемчики» так обычны в тропических лесах, что некоторые местные лягушки даже утратили способность метать икру в прудах или реках. Они откладывают ее только в «водоемах» дупла или пазухи листа, и здесь их потомство проходит все стадии развития. В этих-то крохотных лужах анабасы и пережидают засуху.
Но стоит пройти ливню, как с деревьев сыплются анабасы, спеша в родной водоем. Нетрудно понять, откуда у местных жителей раньше существовала легенда о добром боге, посылавшем с неба вкусных рыб.
А мясо у анабаса, действительно, вкусное. Его с удовольствием едят индийцы. Но чем они ловят? Удочкой? Сетью? Вершей? Нет, ловят… лопатой. Да, простой лопатой. Во время засухи не все анабасы уходят из водоема. Часть из них зарывается в ил и там лежит без движения до первых дождей.
Местные жители приходят на такой засохший водоем, подрывают лопатой ил и складывают рыб в корзинку. Анабасы быстро приходят в себя — в иле они лежали оцепенев — и стремятся улизнуть из корзины, поэтому их плотно закрывают крышкой. На рынке этих рыб держат в деревянной лоханке по сотне штук и больше, а иногда в тех же корзинах с мокрой травой.
В чем же дело? Почему анабасы могут находиться вне воды? Значит, они дышат воздухом? Да и не только анабасы, а целая группа родственных рыб. Они распространены в пресных водоемах Юго-Восточной Азии и Африки. К ним относятся макроподы, маленькие, умеющие «ворчать» трихопсисы, нежные любители чистой воды лялиусы, солидные африканские хищники-ктенопомы, гурами, трихогастры и др.
Эту группу называют и по-другому — лабиринтовые рыбы. Почему такое название? Как известно, лабиринт — это запутанное сооружение, из которого очень трудно выбраться. А при чем же тут рыбы?
Но об этом в следующей главе.
Очевидно, решили исследователи Геродота, сообщение о сухопутных рыбах — нелепость, вызванная тем, что автору рассказали легенду как факт, а он не проверил и вписал в свой труд.
И вдруг при изучении текстов другого автора — Аристотеля — нашли совершенно похожее сообщение. Аристотель писал, что есть на свете рыбы, которые не только могут долгое время жить без воды, но и способны покидать водоемы и путешествовать по суше.
Второе сообщение заставило ученых-историков задуматься. Пригласили для консультации зоологов — специалистов по рыбам. Теперь таких ученых называют ихтиологами. Ихтиология (от греческих слов «ихтио» — рыба, «логос» — слово, понятие, учение) — это отрасль зоологии, изучающая жизнь рыб. Но в середине XVIII века наука о рыбах была еще очень слабо развита и не выделялась в специальный раздел зоологии. Посмотрели специалисты по рыбам оба текста, подумали и решили, что таких рыб быть не может. Видимо, древние авторы просто переписали легенду один у другого.
Но тут историки натолкнулись уже не на краткое описание, а на целый трактат, посвященный этому вопросу. Теофраст в своей книге «О рыбах, которые живут на суше» сообщал, что в Индии есть рыбы, которые выходят из рек, ползают по суше, а затем возвращаются обратно в воду.
Теперь мнения зоологов разделились. Одни начали колебаться: а нет ли в далекой Индии и в самом деле таких необычных рыб? Другие по-прежнему считали все эти сообщения сказкой.
— Ерунда, — горячились они. — Просто древние не видели разницы между рыбами и земноводными. Разве не ясно, что они имели в виду именно земноводных. Смотрите, лягушка и тритон тоже превращаются из водных жителей — головастиков в жителей наземных, а в период размножения возвращаются в воду и там мечут икру.
— Может быть, и так, — нерешительно возражали первые. — Но тогда непонятно, почему древние отлично видели разницу между рыбами и земноводными в Европе и путали их в Индии.
— Ну, это тоже ясно, — говорили их противники. — Об Индии в те времена было сложено много легенд. Да и ныне рассказывают чудеса про эту страну. Что ж тут удивляться?
Между тем исследователи нашли еще один документ, относящийся уже к IX веку. Это была рукопись одного христианского монаха, который описывал чудеса Индии со слов арабов-купцов. «Живут там, — писал он, — люди с собачьими головами, а богатств у них столько, что мостовые на дорогах мостят золотым камнем. И еще есть в той стране немало чудес, даже рыбы там ходят по суше и взбираются на пальмы».
— Вот видите, — снова заспорили те, кто хотел поверить в существование необычных сухопутных рыб. — Не могли же все эти люди, жившие в разных странах и в разные столетия, переписывать одну и ту же нелепую легенду.
— Это сообщение монаха, — утверждали другие, — как раз и доказывает, что все сведения про ползающих рыб — выдумка. Легенды о чудесах Индии жили до тех пор, пока португальцы во главе с Васко да Гама не нашли путь в эту страну по морю и не увидели, что чудес-то там нет никаких.
Подобно тому, как умерла легенда о людях с собачьими головами и золотых дорогах, умрет со временем и сказка о сухопутных рыбах.
Ученым, верившим в существование ползающих рыб, тогда трудно было возражать на это.
В 1797 году лейтенант датского флота Дальдорф опубликовал свои впечатления от поездки в Индию. Среди прочего он описывал и необычных сухопутных рыб. «Одну из них я поймал собственными руками на пальме в углублении листа. Здесь было небольшое количество воды, в которой и лежала рыба. Сначала я решил, что она попала сюда из лап хищной птицы, которая почему-то не успела ее убить и съесть. Но впоследствии я не раз видел, как эти удивительные рыбы выходят из воды и ловко лезуг на пальму по мохнатой коре, цепляясь за нее своими шипами».
Сообщение Дальдорфа наделало много шума, снова вызвало много споров, было перепечатано в научных трудах разных зоологов, но так и не внесло ясности в вопрос.
Со временем европейские зоологи начали посещать новые колонии и изучать их природу. Вот тут-то и восторжествовали те, кто считал, что Геродот в вопросе о сухопутных рыбах не ошибался. Ученые обнаружили рыбку, которую местные жители называли тамоулепаунеиери, что в переводе означало — рыба, карабкающаяся на дерево. Этой рыбке дали научное название Anabas splendes, что означает анабас лазящий (современное название — A. testudineus).
В самом деле эта удивительная рыбка ползала по суше. Но делала она это не просто так, из любви к сухопутному образу жизни, а в связи с острой необходимостью.
Живет анабас в мелких, хорошо прогреваемых водоемах. В особенно засушливые годы такие водоемы высыхают. Для рыбного населения — это трагедия, это страшная массовая смерть. Но не для анабаса.
Анабас выползает из высохшего пруда и по траве, цепляясь за ее стебельки плавниками и жаберными крышками, на которых есть для этого особые шипы, и медленно ползет в поисках воды. Чаще рыбки выползают ночью, под утро, когда трава покрыта росой.
Вода не пахнет, но ветер гонит пары воды, и часто даже человек определяет по этим парам, что скоро будет пруд или река.
«На меня пахнуло свежестью, — думает усталый от жары путник, — значит, где-то близко водоем».
Так ориентируются и анабасы. Если на территории, окружающей высохший водоем, нет близко другого водоема, анабас может и погибнуть. Ведь это не какая-то «сухопутная» рыба, а самая обыкновенная — «водяная». И на сушу анабас выползает потому, что в водоеме уже нет воды и надо ее искать где-то в другом месте. Долго быть без воды он, конечно, не сможет, поэтому, когда на него «пахнет свежестью» с дерева, он, спасаясь от жаркого солнца, несущего смерть, начнет карабкаться на дерево.
Те рыбки, которым удается забраться, находят обычно в дуплах и пазухах листьев маленькие непересыхающие «водоемчики». Эти «водоемчики» так обычны в тропических лесах, что некоторые местные лягушки даже утратили способность метать икру в прудах или реках. Они откладывают ее только в «водоемах» дупла или пазухи листа, и здесь их потомство проходит все стадии развития. В этих-то крохотных лужах анабасы и пережидают засуху.
Но стоит пройти ливню, как с деревьев сыплются анабасы, спеша в родной водоем. Нетрудно понять, откуда у местных жителей раньше существовала легенда о добром боге, посылавшем с неба вкусных рыб.
А мясо у анабаса, действительно, вкусное. Его с удовольствием едят индийцы. Но чем они ловят? Удочкой? Сетью? Вершей? Нет, ловят… лопатой. Да, простой лопатой. Во время засухи не все анабасы уходят из водоема. Часть из них зарывается в ил и там лежит без движения до первых дождей.
Местные жители приходят на такой засохший водоем, подрывают лопатой ил и складывают рыб в корзинку. Анабасы быстро приходят в себя — в иле они лежали оцепенев — и стремятся улизнуть из корзины, поэтому их плотно закрывают крышкой. На рынке этих рыб держат в деревянной лоханке по сотне штук и больше, а иногда в тех же корзинах с мокрой травой.
В чем же дело? Почему анабасы могут находиться вне воды? Значит, они дышат воздухом? Да и не только анабасы, а целая группа родственных рыб. Они распространены в пресных водоемах Юго-Восточной Азии и Африки. К ним относятся макроподы, маленькие, умеющие «ворчать» трихопсисы, нежные любители чистой воды лялиусы, солидные африканские хищники-ктенопомы, гурами, трихогастры и др.
Эту группу называют и по-другому — лабиринтовые рыбы. Почему такое название? Как известно, лабиринт — это запутанное сооружение, из которого очень трудно выбраться. А при чем же тут рыбы?
Но об этом в следующей главе.
Лабиринт с лабиринтом
У французского ученого Пьера Карбонье была удивительная страсть. Он мечтал акклиматизировать во Франции, под Парижем, всех самых замечательных животных, обнаруженных в тропиках. Умом Карбонье понимал, что тропические животные не смогут жить и развиваться в суровом для них климате Франции, но сердцем он никак не хотел с этим согласиться.
Однажды Карбонье узнал, что в Америке водится небольшой сом — Amiurus nebulosus (современное название — Ictalurus nebulosus). У этого сома очень нежное и вкусное мясо, он легко и быстро размножается.
— Прекрасно, — воскликнул Карбонье, — выпишем-ка его в Париж!
Выписал. И выпустил целую партию этих рыб в Сену, чуть выше Парижа. А уже через два года в заводях реки удалось найти маленьких сомиков.
— Ура, — торжествовал Карбонье, — акклиматизация удалась. Поищем-ка теперь еще что-нибудь интересное.
И ученый углубился в книги. Среди других попалась ему в руки книга англичанина Коммерсона, в которой описывались рыбы, встреченные во время путешествия по Юго-Восточной Азии. Коммерсон писал: "У этих рыб очень нежное мясо, — говорил мне туземец. — Мы разводим их в прудах, а потом спускаем воду и ловим рыб.
Я направился к этим прудам. Вода на поверхности одного из них то и дело шла кругами. Я сел на берег и стал наблюдать. Из глубины выплывали широкие лобастые рыбы, таращили на меня глаза и, высунув из воды кончик морды, нюхали воздух".
— Как зовут этих рыб? — спросил Коммерсон туземца.
— Гурами.
«Такое название не подойдет, — подумал англичанин. — Надо, чтобы название отразило что-либо характерное для данной рыбы. Почему они высовываются из воды? Видимо, у них сильно развито обоняние».
И Коммерсон дал рыбке научное название Osphronemus olfax, что в вольном переводе означает — обоняющий (современное название — О. goramy).
Что же так заинтересовало Карбонье в этом рассказе?
Ученый обратил внимание на то, что, по словам Коммерсона, пруд буквально кишел этими крупными рыбами. Значит, они очень продуктивны и их можно выращивать в прудах.
Но этого мало. Карбонье подошел к книжной полке и снял одну из книг многотомной «Естественной истории рыб» Кювье и Валансье. Как оказалось, Кювье и Валансье не видели в живом виде ни анабаса, ни гурами, не наблюдали за их повадками. Оба автора препарировали заспиртованные экземпляры анабаса. За обычными жаберными дужками они обнаружили еще какие-то видоизмененные дуги, состоящие из тончайших пластинок. Ходы и повороты между этими пластинками были настолько запутанными, что Кювье назвал этот орган лабиринтом. Но зачем этот лабиринт анабасу?
— Очевидно, — рассуждал Кювье, — сюда, в этот лабиринтовый аппарат, рыба набирает запас воды, и, когда она перебирается из водоема в водоем, жабры увлажняются, что предотвращает их высыхание.
Как знать, если бы Кювье внимательно отнесся к препарированному им анабасу и задумался над величиной жабр и лабиринта рыбки, может быть, у него и возник бы вопрос: как в таком крохотном лабиринте умещается столько воды, что ее хватает для смачивания больших поверхностей жабр рыбы в течение многих часов?
Но так или иначе, а вопрос с лабиринтом для Кювье был решен. Никто не заинтересовался этим вопросом, пока Карбонье не увлекся идеей акклиматизации гурами во Франции.
— Подумать только, — восхищался экспансивный француз. — Ведь если гурами и анабасы приживутся в прудах, это будет самая лакомая рыба. — И он решил привезти во Францию партию гурами.
В наше время ихтиологи доставляют рыб из страны в страну и даже на другой континент без особых хлопот. Рыб помещают в особые сосуды — канны, сделанные обычно из нержавеющей стали или алюминия. У нас применяют самые совершенные канны — из органического стекла: через него можно следить, как чувствуют себя рыбы. Из особого баллона в канны подается кислород, а иногда просто нагнетается воздух. Вода насыщается кислородом и перемешивается струёй газа. Рыбы при этом чувствуют себя хорошо и доезжают на быстрых современных теплоходах или самолетах почти без потерь.
Однажды Карбонье узнал, что в Америке водится небольшой сом — Amiurus nebulosus (современное название — Ictalurus nebulosus). У этого сома очень нежное и вкусное мясо, он легко и быстро размножается.
— Прекрасно, — воскликнул Карбонье, — выпишем-ка его в Париж!
Выписал. И выпустил целую партию этих рыб в Сену, чуть выше Парижа. А уже через два года в заводях реки удалось найти маленьких сомиков.
— Ура, — торжествовал Карбонье, — акклиматизация удалась. Поищем-ка теперь еще что-нибудь интересное.
И ученый углубился в книги. Среди других попалась ему в руки книга англичанина Коммерсона, в которой описывались рыбы, встреченные во время путешествия по Юго-Восточной Азии. Коммерсон писал: "У этих рыб очень нежное мясо, — говорил мне туземец. — Мы разводим их в прудах, а потом спускаем воду и ловим рыб.
Я направился к этим прудам. Вода на поверхности одного из них то и дело шла кругами. Я сел на берег и стал наблюдать. Из глубины выплывали широкие лобастые рыбы, таращили на меня глаза и, высунув из воды кончик морды, нюхали воздух".
— Как зовут этих рыб? — спросил Коммерсон туземца.
— Гурами.
«Такое название не подойдет, — подумал англичанин. — Надо, чтобы название отразило что-либо характерное для данной рыбы. Почему они высовываются из воды? Видимо, у них сильно развито обоняние».
И Коммерсон дал рыбке научное название Osphronemus olfax, что в вольном переводе означает — обоняющий (современное название — О. goramy).
Что же так заинтересовало Карбонье в этом рассказе?
Ученый обратил внимание на то, что, по словам Коммерсона, пруд буквально кишел этими крупными рыбами. Значит, они очень продуктивны и их можно выращивать в прудах.
Но этого мало. Карбонье подошел к книжной полке и снял одну из книг многотомной «Естественной истории рыб» Кювье и Валансье. Как оказалось, Кювье и Валансье не видели в живом виде ни анабаса, ни гурами, не наблюдали за их повадками. Оба автора препарировали заспиртованные экземпляры анабаса. За обычными жаберными дужками они обнаружили еще какие-то видоизмененные дуги, состоящие из тончайших пластинок. Ходы и повороты между этими пластинками были настолько запутанными, что Кювье назвал этот орган лабиринтом. Но зачем этот лабиринт анабасу?
— Очевидно, — рассуждал Кювье, — сюда, в этот лабиринтовый аппарат, рыба набирает запас воды, и, когда она перебирается из водоема в водоем, жабры увлажняются, что предотвращает их высыхание.
Как знать, если бы Кювье внимательно отнесся к препарированному им анабасу и задумался над величиной жабр и лабиринта рыбки, может быть, у него и возник бы вопрос: как в таком крохотном лабиринте умещается столько воды, что ее хватает для смачивания больших поверхностей жабр рыбы в течение многих часов?
Но так или иначе, а вопрос с лабиринтом для Кювье был решен. Никто не заинтересовался этим вопросом, пока Карбонье не увлекся идеей акклиматизации гурами во Франции.
— Подумать только, — восхищался экспансивный француз. — Ведь если гурами и анабасы приживутся в прудах, это будет самая лакомая рыба. — И он решил привезти во Францию партию гурами.
В наше время ихтиологи доставляют рыб из страны в страну и даже на другой континент без особых хлопот. Рыб помещают в особые сосуды — канны, сделанные обычно из нержавеющей стали или алюминия. У нас применяют самые совершенные канны — из органического стекла: через него можно следить, как чувствуют себя рыбы. Из особого баллона в канны подается кислород, а иногда просто нагнетается воздух. Вода насыщается кислородом и перемешивается струёй газа. Рыбы при этом чувствуют себя хорошо и доезжают на быстрых современных теплоходах или самолетах почти без потерь.