— Номер его телефона — это номер платного телефона в пабе в Рамсботтоме. Но, полагаю, вы этого тоже не знали.
Читам поспешно сел.
— Конечно, не знал. — Он был примерно так же убедителен, как дающий обещания член кабинета министров.
— И еще кое-что. — Я нарушила его спокойствие. Теперь пришло время для небольшого обмана. — Когда я была у вас впервые, я заметила парня, который вслед за мной вошел в ваш офис. У меня здесь были другие дела, и когда я вышла на улицу, он уже садился в фургон. Фургон какой-то компании под названием «Ре-новации», или что-то в этом роде. Тот парень немного походил на вашего друга из Бакстона, и именно поэтому я решила, что ваш друг— строитель.
Глаза Читама расширились, хотя лицо не дрогнуло. Он определенно принадлежал к людям, у которых глаза — зеркало души.
— И что дальше? — нервно спросил он.
— Мы с другом недавно купили старый дом в Хитон-Чэпл, он нуждается в ремонте, а я заметила на том фургоне стокпортский номер. Возможно, они занимаются подобными работами. Так не дадите ли вы мне их телефон? Я смотрела в «Желтых страницах», но не нашла.
Читам открыл рот, потом опять закрыл.
— Я… э-э… не думаю, что это то, что вам нужно, — забормотал он. — Нет, это вам не подойдет. Они занимаются ремонтом старых сараев. Точнее, перестройкой. Сожалею, я… э-э… сожалею.
Радуясь, что запустила лису в курятник, а также твердо убедилась в виновности Читама, я огорченно улыбнулась и сказала:
— Значит, когда мы купим старый сарай, то будем знать, к кому обратиться. Спасибо, что уделили мне время, мистер Читам,
Час спустя я притаилась за прилавком с овощами и фруктами на крытом рынке в Стокпорте. Сквозь высокие окна этого недавно отреставрированного храма торговли светило яркое осеннее солнце. Его лучи озарили удивительную сцену. Поодаль от шумных прилавков, в маленьком кафе Мартин Читам увлеченно беседовал не с кем иным, как с Брайаном Ломаксом, он же Т.-Р. Харрис.
Теперь мне было известно все. Оставалось только найти доказательства.
16
17
Читам поспешно сел.
— Конечно, не знал. — Он был примерно так же убедителен, как дающий обещания член кабинета министров.
— И еще кое-что. — Я нарушила его спокойствие. Теперь пришло время для небольшого обмана. — Когда я была у вас впервые, я заметила парня, который вслед за мной вошел в ваш офис. У меня здесь были другие дела, и когда я вышла на улицу, он уже садился в фургон. Фургон какой-то компании под названием «Ре-новации», или что-то в этом роде. Тот парень немного походил на вашего друга из Бакстона, и именно поэтому я решила, что ваш друг— строитель.
Глаза Читама расширились, хотя лицо не дрогнуло. Он определенно принадлежал к людям, у которых глаза — зеркало души.
— И что дальше? — нервно спросил он.
— Мы с другом недавно купили старый дом в Хитон-Чэпл, он нуждается в ремонте, а я заметила на том фургоне стокпортский номер. Возможно, они занимаются подобными работами. Так не дадите ли вы мне их телефон? Я смотрела в «Желтых страницах», но не нашла.
Читам открыл рот, потом опять закрыл.
— Я… э-э… не думаю, что это то, что вам нужно, — забормотал он. — Нет, это вам не подойдет. Они занимаются ремонтом старых сараев. Точнее, перестройкой. Сожалею, я… э-э… сожалею.
Радуясь, что запустила лису в курятник, а также твердо убедилась в виновности Читама, я огорченно улыбнулась и сказала:
— Значит, когда мы купим старый сарай, то будем знать, к кому обратиться. Спасибо, что уделили мне время, мистер Читам,
Час спустя я притаилась за прилавком с овощами и фруктами на крытом рынке в Стокпорте. Сквозь высокие окна этого недавно отреставрированного храма торговли светило яркое осеннее солнце. Его лучи озарили удивительную сцену. Поодаль от шумных прилавков, в маленьком кафе Мартин Читам увлеченно беседовал не с кем иным, как с Брайаном Ломаксом, он же Т.-Р. Харрис.
Теперь мне было известно все. Оставалось только найти доказательства.
16
Я купила пару желтовато-коричневых яблок и полфунта винограда, чтобы было чем заняться, пока буду следить за Ломаксом и Читамом. Последний казался встревоженным и сердитым, в то время как на лице Ломакса отражалось лишь нетерпение. Говорил в основном Читам, а Ломакc только кивал головой, молча поглощая булочки и жареный картофель. Покончив с едой, Ломакc вытер рот тыльной стороной руки, перегнулся через стол и что-то горячо стал втолковывать собеседнику.
Иногда я жалею, что не научилась читать по губам. Или предвидеть. Тогда бы я могла заранее прикрепить под тем столом радиомикрофон. Теперь же мне пришлось довольствоваться своим не слишком счастливым неведением. Оставалось лишь висеть на хвосте у Мартина Читама, после того как он вышел из кафе и, проталкиваясь сквозь толпу покупателей, направился к рыночной парковке, где оставил свой черный «БМВ». Тот самый «БМВ», который я видела в субботу вечером перед домом Брайана Ломакса.
Следить за Читамом было нетрудно. Он вел машину как человек, озабоченный чем-то иным, а не дорогой и уличным движением. Предполагая, что он вернется в свой офис, я немного поотстала, когда мы въехали в центр Манчестера, и чуть не потеряла черный «БМВ». В конце Феннел-стрит, вместо того чтобы повернуть налево к парковке Блэкфрайарз, где утром стояла его машина, Читам поехал направо. Передо мной было еще три машины, и я еле успела к перекрестку, когда Читам свернул налево под железнодорожный мост и направился к шоссе Ист-Ланкашир.
— Черт! — простонала я, нажимая на педаль акселератора и перестраиваясь через четыре ряда, следом за его машиной. Мой фургон определенно не подходил для погони. Оставалось надеяться, что какофония автомобильных гудков не привлечет внимания погруженного в думы Читама.
Когда я подъехала к следующему светофору, моего подопечного не было видно. Пришлось рискнуть и предположить, что он двинулся прямо, мимо Сэлфордского собора и университета и потом мимо музея. Я переместилась на среднюю полосу, настороженно высматривая впереди блестящий черный автомобиль. Миновав мрачный монолит Сэлфорда, я уже начала покрываться потом. Похоже, я упустила Читама. Но я не сдавалась и после двух миль по Ист-Ланкашир наконец заметила, как он поворачивает впереди меня налево.
Я подъехала к перекрестку как раз к моменту, когда загорелся красный свет, но я его проигнорировала, к ужасу женщины, чей «Вольво» я подрезала, сворачивая за угол. Я бодро махнула ей рукой и нажала на педаль. Через четверть мили мне удалось нагнать Читама. Он свернул направо, а затем во второй переулок налево на Тамаринд-Гроув — тихую улочку, застроенную довоенными сдвоенными домами, немного напоминавшими жилище Алексис и Крис. «БМВ» скользнул на подъездную дорожку перед аккуратным строением того же типа на левой стороне улицы.
Я резко остановила свой красный фургончик, но мотор не выключила, на случай, если Читам просто заехал за кем-то или привез что-то знакомым. Он вылез из машины, тщательно запер дверцу, включил сигнализацию и отомкнул ключом переднюю дверь. Я медленно проехала мимо дома и припарковалась. Я выбрала местечко в виду задней двери и следила за домом через одностороннее стекло. Я и сама не понимала, почему это делаю. Все началось с поисков доказательств преступления, совершенного Читамом и Ломаксом по отношению к моим друзьям. Но мне все время казалось, что за этим кроется нечто большее. Чем же таким занималась фирма «Ре-новации», из-за чего Читам понесся по дороге, как ошпаренная кошка, спеша обрушить свое негодование на сообщника по преступлению? И что происходит сейчас? Я обладаю тем естественным любопытством, которое не успокоится, пока не будет перевернут последний камень и последний мерзкий червяк под ним не будет надежно втоптан в грязь. Что бы сейчас ни происходило в доме, Читам являлся ключевой фигурой всего этого дела — тут не было сомнения. Он знал, что я сую нос в его дела.
Сообщник Читама ездил на белом «Транзите». Да, фургон, стоявший в выходные перед его домом, не был поврежден, но, думаю, вряд ли в бизнесе Ломакса задействован всего лишь один фургон.
Если есть еще более утомительное занятие, чем из засады следить за кем-то, кто преспокойно наслаждается своим домашним уютом, мне еще предстоит это занятие обнаружить. Чтобы чуть-чуть взбодриться, я с помощью своей новой игрушки-мобильника связалась с Центральной справочной библиотекой и попросила проверить список избирателей по этому адресу. В списке значился только Читам. Потом я позвонила Ричарду, чтобы сообщить ему свой новый номер. На этой неделе голос Ричарда на автоответчике тараторил сквозь лихорадочный ритм какой-то кассеты: «Привет, это Ричард, простите, но меня нет дома. Оставьте свое имя и номер, и я вам звякну». По крайней мере, это лучше, чем чувственное, гортанное воркование, которое звучало месяц назад. Я хочу сказать, вряд ли приятно оказаться втянутым в какую-то полупристойную телефонную игру, когда сам же набрал номер, не так ли?
Затем я принялась слушать пьесу по «Радио-4». И конечно, за пять минут до развязки спектакля события у меня наконец стали развиваться. Перед домом Читама притормозил белый «Гольф ГТИ» с откидывающимся верхом. Из машины высунулась коричневая туфля-лодочка, за ней изящная лодыжка. Затем появилась, в непромокаемом пальто, и вся женщина целиком— та, которую Читам называл Нелл. Меня не удивил ее выбор машины, хотя я никогда не могла понять, чем притягивает «Гольф» так называемых шикарных дам. По-моему, он смахивает на детскую коляску, особенно с откинутым верхом.
Нелл прошла к двери и тоже отперла ее ключом. Через двадцать минут на улицу свернул белый «Транзит» и припарковался недалеко от дома Читама. Из «Транзита» вышел Ломакс, в комбинезоне механика и в вязаной шапочке поверх волнистых каштановых волос. Даже не взглянув на мой фургон, он направился прямиком к двери Читама и нажал на кнопку звонка. Буквально через секунду дверь отворилась, впустив Ломакса. С места моей парковки не было видно, кто открыл дверь, но я решила, что Читам.
Я подумала, не прокрасться ли на зады дома — а вдруг удастся подслушать или увидеть, что происходит внутри. Но это был слишком рискованный план, и он так и остался в области фантазии. Я могла только ждать. Интрига закручивалась, а я была бессильна что-либо предпринять.
Я позвонила в офис, на случай если у Билла возникло срочное дело, требующее, чтобы я прервала свое скучное ожидание. Не повезло. Тогда я принялась поддразнивать Шелли насчет Тома Барлоу:
— Он тебя уже приглашал куда-нибудь?
— Не знаю, что ты имеешь в виду, — надменно ответила Шелли. Он всего лишь клиент. Зачем ему меня приглашать?
— Ты никогда не станешь детективом, если будешь такой ненаблюдательной, — продолжала ехидничать я. — Так ты с ним видишься? Не только у нас в приемной?
— Он скоро зайдет узнать насчет оранжереи, — призналась Шелли.
— Ух ты! — воскликнула я. — Вот это здорово! Будь осторожна, Шелли. Возможно, это может оказаться самым дорогим свиданием в твоей жизни. Я хочу сказать, что оранжереи нынче не дешевы. Можешь просто пригласить его на воскресный обед, совсем не обязательно разрешать ему продавать тебе столько стекла, что его хватит на двойное остекление ратуши.
— Ты отдаешь себе отчет, что твои убогие попытки разозлить меня обходятся нашей фирме в двадцать пять пенсов в минуту? Кончай разговор, Кейт, если не можешь сообщить ничего существенного, — твердо заявила Шелли. — Да, кстати, звонили из гаража: твою «Нову» можно отправить на свалку. Я связалась со страховой компанией, завтра придет оценщик.
По какой-то причине мысль о новой машине взволновала меня не так сильно, как следовало бы. Я поблагодарила Шелли, отключила телефон и хмуро вернулась к наблюдению за домом Читама. Примерно через час после своего приезда Ломакс появился на пороге, с трудом таща большую картонную коробку, похоже набитую пакетами документов и ворохом бумаг. Он загрузил все в фургон и укатил. Я решила, что гораздо важнее или по крайней мере интереснее последовать за Ломаксом и бумагами, чем продолжать наблюдение за фасадом дома.
Я подождала, пока Ломакс свернет за угол, и бросилась в погоню. Фургон у него был высокий, и я не опасалась потерять его в потоке уличного движения. Мы проехали через Суинтон и свернули к Экклсу. Ломакс заехал на улицу со стоявшими в ряд обветшалыми домами и затормозил перед тем из них, у которого окна на первом этаже были забиты досками. Ломакс отпер дверь и вернулся за своей громоздкой коробкой. Он захлопнул за собой дверь, предоставив мне опять таращиться на фасад дома, только другого.
Я терпела полчаса, а потом поняла, что даром теряю время. Я решила вернуться к дому Читама и проверить, не происходит ли там что-то новое, а потом направиться к месту другой засады и посмотреть, не записала ли на магнитофон что-нибудь интересное. Свернув на улицу к дому Читама, я чуть не столкнулась с летящим на бешеной скорости «Пежо». Кое-как проскочив мимо, я, к своему изумлению, разглядела за рулем Алексис. Привыкнув к тому, что я езжу на обычной машине, Алексис, очевидно, просто не заметила меня в фургоне, в который едва не врезалась. Я надеялась, что она не ездила к Читаму домой с целью высказать ему все, что она о нем думает. Сейчас мне это совсем не было нужно.
Вероятнее всего, Алексис спешила по следу какой-нибудь сенсации, намереваясь пощекотать ею нервы своих читателей. В том, что она вела себя так, будто на дороге больше никого нет, не было ничего необычного. Как большинство журналистов, она исходит из уверенности, что жуткие автокатастрофы, о которых сама пишет, случаются только с другими.
Перед домом на Тамаринд-Гроув уже не было «Гольфа». «БМВ» Читама по-прежнему стоял перед гаражом, но в доме не горел свет, хотя уже стемнело, и уличные фонари окружало ярко-оранжевое сияние. Скорее всего, Читама куда-то увезла очаровательная Нелл. И возможно, в доме никого нет.
Для большей уверенности я выяснила в справочной службе номер читамовского телефона. Он прозвонил четыре раза, затем включился автоответчик: «Извините, сейчас я не могу ответить на ваш звонок…» И так далее. Конечно, это не доказательство, что дом пуст, но, по моему представлению, вряд ли Читам мог игнорировать телефон в том состоянии стресса, в котором находился.
Соблазн был слишком велик. Через несколько минут я уже переоделась из делового костюма в спортивный и кроссовки «Рибок» из сумки, которую забрала из багажника моей искалеченной «Новы». На всякий случай я прихватила и латексные перчатки. Еще я вытащила из сумочки швейцарский армейский нож, мощный карманный фонарь, старую кредитную карту, набор ювелирных инструментов, которые могут служить отмычками, и миниатюрную камеру. Все, без чего не обойтись девушке. Убедившись, что улица пуста, я выскользнула из фургона и ступила на извилистую тропинку, огибавшую дома Мартина Читама. К счастью, хотя кнопка звонка на фасаде указывала на наличие сигнализации, Читам предпочел не тратиться на инфракрасные лучи безопасности, рекомендуемые фирмой «Мортенсен и Брэнниган».
Задний двор был обнесен оградой высотой в семь футов, темноту усиливали и густые кусты, которые отбрасывали причудливые тени на мощеный участок с неизбежной кирпичной конструкцией для приготовления барбекю. В дверях, ведущих во внутренний дворик, не заметно было света, и я осторожно зажгла фонарь. Сквозь стекло я заглянула в окно столовой со странно старомодным интерьером. Выключив фонарь, я медленно направилась ко входу на кухню. Дверь была массивная, тяжелая, вполне во вкусе человека, который серьезно заботится о своей безопасности. Поэтому я удивилась, заметив, что верхняя часть кухонного окна открыта. Я прошла мимо двери и осмотрела окно. Оно было открыто всего на пару дюймов, и хотя было слишком маленьким, чтобы через него пролезть, у меня появился шанс.
Я направила свет фонаря внутрь и увидела обычную, соснового дерева кухню со множеством бытовых приборов, вазу с фруктами, сетку с овощами, сушильную доску, полную грязной посуды, полку с кулинарными книгами, подставку для ножей и целую батарею банок и бутылок. Все это больше напоминало прилавок на распродаже товаров для автотуристов, чем кухню.
Дверь, ведущая из кухни в коридор, была распахнута, и я чуть подвинулась, чтобы свет фонаря попал в ее проем. В скрещении луча фонаря и проникающих из передних окон уличных огней я увидела тело женщины, медленно и непрерывно вращающееся вокруг своей оси.
Иногда я жалею, что не научилась читать по губам. Или предвидеть. Тогда бы я могла заранее прикрепить под тем столом радиомикрофон. Теперь же мне пришлось довольствоваться своим не слишком счастливым неведением. Оставалось лишь висеть на хвосте у Мартина Читама, после того как он вышел из кафе и, проталкиваясь сквозь толпу покупателей, направился к рыночной парковке, где оставил свой черный «БМВ». Тот самый «БМВ», который я видела в субботу вечером перед домом Брайана Ломакса.
Следить за Читамом было нетрудно. Он вел машину как человек, озабоченный чем-то иным, а не дорогой и уличным движением. Предполагая, что он вернется в свой офис, я немного поотстала, когда мы въехали в центр Манчестера, и чуть не потеряла черный «БМВ». В конце Феннел-стрит, вместо того чтобы повернуть налево к парковке Блэкфрайарз, где утром стояла его машина, Читам поехал направо. Передо мной было еще три машины, и я еле успела к перекрестку, когда Читам свернул налево под железнодорожный мост и направился к шоссе Ист-Ланкашир.
— Черт! — простонала я, нажимая на педаль акселератора и перестраиваясь через четыре ряда, следом за его машиной. Мой фургон определенно не подходил для погони. Оставалось надеяться, что какофония автомобильных гудков не привлечет внимания погруженного в думы Читама.
Когда я подъехала к следующему светофору, моего подопечного не было видно. Пришлось рискнуть и предположить, что он двинулся прямо, мимо Сэлфордского собора и университета и потом мимо музея. Я переместилась на среднюю полосу, настороженно высматривая впереди блестящий черный автомобиль. Миновав мрачный монолит Сэлфорда, я уже начала покрываться потом. Похоже, я упустила Читама. Но я не сдавалась и после двух миль по Ист-Ланкашир наконец заметила, как он поворачивает впереди меня налево.
Я подъехала к перекрестку как раз к моменту, когда загорелся красный свет, но я его проигнорировала, к ужасу женщины, чей «Вольво» я подрезала, сворачивая за угол. Я бодро махнула ей рукой и нажала на педаль. Через четверть мили мне удалось нагнать Читама. Он свернул направо, а затем во второй переулок налево на Тамаринд-Гроув — тихую улочку, застроенную довоенными сдвоенными домами, немного напоминавшими жилище Алексис и Крис. «БМВ» скользнул на подъездную дорожку перед аккуратным строением того же типа на левой стороне улицы.
Я резко остановила свой красный фургончик, но мотор не выключила, на случай, если Читам просто заехал за кем-то или привез что-то знакомым. Он вылез из машины, тщательно запер дверцу, включил сигнализацию и отомкнул ключом переднюю дверь. Я медленно проехала мимо дома и припарковалась. Я выбрала местечко в виду задней двери и следила за домом через одностороннее стекло. Я и сама не понимала, почему это делаю. Все началось с поисков доказательств преступления, совершенного Читамом и Ломаксом по отношению к моим друзьям. Но мне все время казалось, что за этим кроется нечто большее. Чем же таким занималась фирма «Ре-новации», из-за чего Читам понесся по дороге, как ошпаренная кошка, спеша обрушить свое негодование на сообщника по преступлению? И что происходит сейчас? Я обладаю тем естественным любопытством, которое не успокоится, пока не будет перевернут последний камень и последний мерзкий червяк под ним не будет надежно втоптан в грязь. Что бы сейчас ни происходило в доме, Читам являлся ключевой фигурой всего этого дела — тут не было сомнения. Он знал, что я сую нос в его дела.
Сообщник Читама ездил на белом «Транзите». Да, фургон, стоявший в выходные перед его домом, не был поврежден, но, думаю, вряд ли в бизнесе Ломакса задействован всего лишь один фургон.
Если есть еще более утомительное занятие, чем из засады следить за кем-то, кто преспокойно наслаждается своим домашним уютом, мне еще предстоит это занятие обнаружить. Чтобы чуть-чуть взбодриться, я с помощью своей новой игрушки-мобильника связалась с Центральной справочной библиотекой и попросила проверить список избирателей по этому адресу. В списке значился только Читам. Потом я позвонила Ричарду, чтобы сообщить ему свой новый номер. На этой неделе голос Ричарда на автоответчике тараторил сквозь лихорадочный ритм какой-то кассеты: «Привет, это Ричард, простите, но меня нет дома. Оставьте свое имя и номер, и я вам звякну». По крайней мере, это лучше, чем чувственное, гортанное воркование, которое звучало месяц назад. Я хочу сказать, вряд ли приятно оказаться втянутым в какую-то полупристойную телефонную игру, когда сам же набрал номер, не так ли?
Затем я принялась слушать пьесу по «Радио-4». И конечно, за пять минут до развязки спектакля события у меня наконец стали развиваться. Перед домом Читама притормозил белый «Гольф ГТИ» с откидывающимся верхом. Из машины высунулась коричневая туфля-лодочка, за ней изящная лодыжка. Затем появилась, в непромокаемом пальто, и вся женщина целиком— та, которую Читам называл Нелл. Меня не удивил ее выбор машины, хотя я никогда не могла понять, чем притягивает «Гольф» так называемых шикарных дам. По-моему, он смахивает на детскую коляску, особенно с откинутым верхом.
Нелл прошла к двери и тоже отперла ее ключом. Через двадцать минут на улицу свернул белый «Транзит» и припарковался недалеко от дома Читама. Из «Транзита» вышел Ломакс, в комбинезоне механика и в вязаной шапочке поверх волнистых каштановых волос. Даже не взглянув на мой фургон, он направился прямиком к двери Читама и нажал на кнопку звонка. Буквально через секунду дверь отворилась, впустив Ломакса. С места моей парковки не было видно, кто открыл дверь, но я решила, что Читам.
Я подумала, не прокрасться ли на зады дома — а вдруг удастся подслушать или увидеть, что происходит внутри. Но это был слишком рискованный план, и он так и остался в области фантазии. Я могла только ждать. Интрига закручивалась, а я была бессильна что-либо предпринять.
Я позвонила в офис, на случай если у Билла возникло срочное дело, требующее, чтобы я прервала свое скучное ожидание. Не повезло. Тогда я принялась поддразнивать Шелли насчет Тома Барлоу:
— Он тебя уже приглашал куда-нибудь?
— Не знаю, что ты имеешь в виду, — надменно ответила Шелли. Он всего лишь клиент. Зачем ему меня приглашать?
— Ты никогда не станешь детективом, если будешь такой ненаблюдательной, — продолжала ехидничать я. — Так ты с ним видишься? Не только у нас в приемной?
— Он скоро зайдет узнать насчет оранжереи, — призналась Шелли.
— Ух ты! — воскликнула я. — Вот это здорово! Будь осторожна, Шелли. Возможно, это может оказаться самым дорогим свиданием в твоей жизни. Я хочу сказать, что оранжереи нынче не дешевы. Можешь просто пригласить его на воскресный обед, совсем не обязательно разрешать ему продавать тебе столько стекла, что его хватит на двойное остекление ратуши.
— Ты отдаешь себе отчет, что твои убогие попытки разозлить меня обходятся нашей фирме в двадцать пять пенсов в минуту? Кончай разговор, Кейт, если не можешь сообщить ничего существенного, — твердо заявила Шелли. — Да, кстати, звонили из гаража: твою «Нову» можно отправить на свалку. Я связалась со страховой компанией, завтра придет оценщик.
По какой-то причине мысль о новой машине взволновала меня не так сильно, как следовало бы. Я поблагодарила Шелли, отключила телефон и хмуро вернулась к наблюдению за домом Читама. Примерно через час после своего приезда Ломакс появился на пороге, с трудом таща большую картонную коробку, похоже набитую пакетами документов и ворохом бумаг. Он загрузил все в фургон и укатил. Я решила, что гораздо важнее или по крайней мере интереснее последовать за Ломаксом и бумагами, чем продолжать наблюдение за фасадом дома.
Я подождала, пока Ломакс свернет за угол, и бросилась в погоню. Фургон у него был высокий, и я не опасалась потерять его в потоке уличного движения. Мы проехали через Суинтон и свернули к Экклсу. Ломакс заехал на улицу со стоявшими в ряд обветшалыми домами и затормозил перед тем из них, у которого окна на первом этаже были забиты досками. Ломакс отпер дверь и вернулся за своей громоздкой коробкой. Он захлопнул за собой дверь, предоставив мне опять таращиться на фасад дома, только другого.
Я терпела полчаса, а потом поняла, что даром теряю время. Я решила вернуться к дому Читама и проверить, не происходит ли там что-то новое, а потом направиться к месту другой засады и посмотреть, не записала ли на магнитофон что-нибудь интересное. Свернув на улицу к дому Читама, я чуть не столкнулась с летящим на бешеной скорости «Пежо». Кое-как проскочив мимо, я, к своему изумлению, разглядела за рулем Алексис. Привыкнув к тому, что я езжу на обычной машине, Алексис, очевидно, просто не заметила меня в фургоне, в который едва не врезалась. Я надеялась, что она не ездила к Читаму домой с целью высказать ему все, что она о нем думает. Сейчас мне это совсем не было нужно.
Вероятнее всего, Алексис спешила по следу какой-нибудь сенсации, намереваясь пощекотать ею нервы своих читателей. В том, что она вела себя так, будто на дороге больше никого нет, не было ничего необычного. Как большинство журналистов, она исходит из уверенности, что жуткие автокатастрофы, о которых сама пишет, случаются только с другими.
Перед домом на Тамаринд-Гроув уже не было «Гольфа». «БМВ» Читама по-прежнему стоял перед гаражом, но в доме не горел свет, хотя уже стемнело, и уличные фонари окружало ярко-оранжевое сияние. Скорее всего, Читама куда-то увезла очаровательная Нелл. И возможно, в доме никого нет.
Для большей уверенности я выяснила в справочной службе номер читамовского телефона. Он прозвонил четыре раза, затем включился автоответчик: «Извините, сейчас я не могу ответить на ваш звонок…» И так далее. Конечно, это не доказательство, что дом пуст, но, по моему представлению, вряд ли Читам мог игнорировать телефон в том состоянии стресса, в котором находился.
Соблазн был слишком велик. Через несколько минут я уже переоделась из делового костюма в спортивный и кроссовки «Рибок» из сумки, которую забрала из багажника моей искалеченной «Новы». На всякий случай я прихватила и латексные перчатки. Еще я вытащила из сумочки швейцарский армейский нож, мощный карманный фонарь, старую кредитную карту, набор ювелирных инструментов, которые могут служить отмычками, и миниатюрную камеру. Все, без чего не обойтись девушке. Убедившись, что улица пуста, я выскользнула из фургона и ступила на извилистую тропинку, огибавшую дома Мартина Читама. К счастью, хотя кнопка звонка на фасаде указывала на наличие сигнализации, Читам предпочел не тратиться на инфракрасные лучи безопасности, рекомендуемые фирмой «Мортенсен и Брэнниган».
Задний двор был обнесен оградой высотой в семь футов, темноту усиливали и густые кусты, которые отбрасывали причудливые тени на мощеный участок с неизбежной кирпичной конструкцией для приготовления барбекю. В дверях, ведущих во внутренний дворик, не заметно было света, и я осторожно зажгла фонарь. Сквозь стекло я заглянула в окно столовой со странно старомодным интерьером. Выключив фонарь, я медленно направилась ко входу на кухню. Дверь была массивная, тяжелая, вполне во вкусе человека, который серьезно заботится о своей безопасности. Поэтому я удивилась, заметив, что верхняя часть кухонного окна открыта. Я прошла мимо двери и осмотрела окно. Оно было открыто всего на пару дюймов, и хотя было слишком маленьким, чтобы через него пролезть, у меня появился шанс.
Я направила свет фонаря внутрь и увидела обычную, соснового дерева кухню со множеством бытовых приборов, вазу с фруктами, сетку с овощами, сушильную доску, полную грязной посуды, полку с кулинарными книгами, подставку для ножей и целую батарею банок и бутылок. Все это больше напоминало прилавок на распродаже товаров для автотуристов, чем кухню.
Дверь, ведущая из кухни в коридор, была распахнута, и я чуть подвинулась, чтобы свет фонаря попал в ее проем. В скрещении луча фонаря и проникающих из передних окон уличных огней я увидела тело женщины, медленно и непрерывно вращающееся вокруг своей оси.
17
В следующую минуту я уже сидела на корточках, с такой силой прижавшись спиной к стене, что ощущала затылком каждую шероховатость кирпичной кладки. Я не знала, как попала сюда. Фонарь не горел, но картинка с болтающимся трупом по-прежнему заполняла все пространство перед моими глазами. Я зажмурилась, однако висящее в пространстве тело не исчезло. Считайте меня бездушной, но я была возмущена. Я не занимаюсь трупами. Я занимаюсь промышленным шпионажем, мошенничествами и должностными преступлениями. Мое желание свернуться в крошечный комок было почти непреодолимым. Я понимала, что следует убраться отсюда подобру-поздорову и вызвать полицию, но не могла пошевелить и пальцем. Похоже, дело можно будет скоро закрыть. Днем сюда приехала женщина по имени Нелл; теперь в доме был труп женщины, а ее машина исчезла. Для меня это означало, что Читаму предъявят обвинение уже в убийстве, а не в мошенничестве. В любом случае адвокатом ему теперь быть не скоро. Зато Ломакс, напротив, почти наверняка выйдет сухим из воды и в один прекрасный день возьмется за старое. Ему достаточно будет только все отрицать и свалить вину на Читама.
Я с трудом поднялась на ноги. Хорошо бы Ричард был рядом! Не потому, что от него какая-то польза, — но пусть бы он отговорил меня от того, что я намеревалась сделать. Я знала: это безумие, знала, что совершаю глупость, которую Билл ни в коем случае не одобрил бы. Но я зашла слишком далеко и уже не могла остановиться. Если в доме есть какие-то доказательства, относящиеся к моему делу, я хотела увидеть их прежде, чем их зарегистрирует полиция. Как несколько раз говорил Ричард, я профессиональный сыщик, у меня здоровое любопытство, я люблю совать нос повсюду.
Я перевела дух и оглядела кухонное окно, избегая смотреть на дверной проем, ведущий в прихожую. Если я доберусь до окна, то смогу просунуть руку в открытую часть и отпереть боковую секцию окна— достаточно большую, чтобы пробраться в дом. К сожалению, подоконник был неширокий, на него не встанешь, а лестницы под рукой не оказалось. Единственным подходящим для моей цели материалом представлялись кирпичи от аккуратно сложенного барбекю. Они не были скреплены раствором, просто поставлены друг на друга, как детские кубики.
Со вздохом я начала перетаскивать кирпичи, чтобы построить нечто вроде платформы под окном. Хорошо, что на мне были перчатки, без них я исцарапала бы себе руки. Вскоре мне удалось соорудить самодельные ступеньки и просунуть руку в незапертое окно. Кончики пальцев едва скользнули по задвижке. Я вытащила армейский нож, который выглядит так, словно предназначен единственно для выковыривания бойскаутов из лошадиных копыт. Кончик из него чуть-чуть загнут вниз, и нож почти наверняка имеет какое-нибудь особое название, например, «открыватель кольца летного шлема».
Лезвием мне удалось поддеть задвижку и вытянуть ее вверх. Я открыла створку окна на себя, наступила в кухонную раковину и закрыла за собой окно. На столе я нашла полотенце и аккуратно вытерла подоконник и раковину, чтобы удалить все явные следы моего вторжения. Мне совершенно не хотелось быть обвиненной в убийстве. На самом деле я просто оттягивала момент, когда придется смотреть на болтающееся тело Нелл. Должно быть, ее повесили на перилах, подумала я, отважившись наконец подойти к открытой двери.
Я вышла в прихожую, стиснула зубы и включила фонарик. Тело по-прежнему вяло крутилось от слабого сквозняка. Собрав всю волю в кулак, я начала осматривать труп снизу вверх. Коричневая туфля-лодочка, такая же, как та, которая пару часов назад у меня на глазах появилась из «Гольфа», валялась на простом берберском ковре цвета овсянки, словно ее небрежно скинули. Вторая находилась на левой ноге трупа. Лодыжки стягивал совершенно неуместный в данном случае шелковый шарф из «Либертиз». Шарф был завязан скользящим узлом и врезался в тело. На женщине были чулки цвета темного загара. На мой взгляд, шелковые. Я рассмотрела под раздувшейся юбкой подвязки. Белья я не заметила. Запах заставил меня порадоваться этому. Я медленно перевела глаза вверх, на шелковую блузку, подхваченную на талии плетеным кожаным пояском с золотой пряжкой. Стройные ноги были чуть согнуты в коленях — их удерживал другой шарф, привязанный к поясу.
Запястья были связаны еще одним шарфом спереди, ладошка к ладошке в невинном жесте героини Дорис Дей из фильма середины 1950-х годов. Преступник вновь использовал скользящий узел. Это смахивало на изощренную сексуальную фантазию из жесткого порнофильма. Я старалась не слишком приглядываться к шее, но было ясно, что женщину повесили на веревке из шелковых шарфов. Я закрыла глаза, с усилием сглотнула и заставила себя взглянуть в лицо трупа.
Это была не Нелл.
Даже при самом богатом воображении невозможно было представить, что это опухшее, налитое кровью лицо принадлежало женщине, которую я видела в Бакстоне, а потом в офисе Читама. Снизу было трудно разобрать, но волосы показались мне странно асимметричными. Одно ухо было зловещего синевато-багрового оттенка, а кожа на лице имела странный цвет. Испытывая одновременно ужас и любопытство, я обошла труп и поднялась по лестнице, чтобы разглядеть лицо получше. Когда до второго этажа оставалось пять ступенек, я оказалась почти вровень с остекленевшими глазами. Белки были испещрены кровавыми точками. Я старалась убедить себя, что передо мной не человек, а просто вещественное доказательство. Вблизи стало ясно, что каштановые волосы— парик. И, несмотря на отвратительно искаженные черты и густой макияж, я узнала, кто это. А потом я потеряла сознание.
Плеснув холодной водой в лицо, я сделала глубокий вдох. Вытерлась туалетной бумагой и спустила ее в унитаз. Затем опять спустила воду, уже в шестой раз после того, как лишилась всего съеденного за обедом. Если вы параноик, это еще не означает, что судмедэксперты не станут катить на вас бочку. Я в последний раз вытерла унитаз, опять спустила воду, молясь, чтобы в трубах не осталось никаких следов моей реакции на то, что я обнаружила Мартина Читама висящим на перилах в женской одежде.
Я опустила крышку и села на нее. Это был второй труп в моей жизни, и у меня, похоже, еще не выработалась к ним привычка. Голос здравого смысла и инстинкта самосохранения подсказывал— мне надо выбираться отсюда как можно быстрее, и только оказавшись в другом графстве, позвонить в полицию. Но другой зловредный внутренний голос напоминал мне, что у меня не будет больше шанса разобраться в причинах такого поворота событий. Я не могла поверить, что Читам покончил с собой, поняв, что я обнаружила его махинации с продажей земли. Здесь крылось что-то еще.
Я заставила себя выйти из ванной и вернуться на лестничную площадку.
— Это не человек, — продолжала вслух твердить я, словно это могло меня убедить. Я стояла на площадке, над перилами, где на веревке, свитой из шелковых шарфов, покачивалось тело Читама. Сверху оно не казалось таким страшным, хотя сверху я заметила то, что укрылось от моего взгляда снизу, — перед смертью у него была эрекция. Я заставила себя опустить руку и дотронуться до его лица. Между моей рукой и трупом почти не было температурной разницы. Я не настолько разбиралась в судебной медицине, чтобы понять значение этого факта.
Я повернулась к трупу спиной и начала поиски. Первая комната, куда я вошла, была, очевидно, свободной. Ее слабо освещал отблеск уличных фонарей. Чистая и прибранная, комната, как и столовая внизу, выглядела странно старомодной, вроде комнаты в доме моих родителей. В шкафу — почти пустота, только белый смокинг, брюки и пара цветастых вечерних рубашек. В нижнем ящике комода лежали полотенца, в остальных ящиках — ничего. Я на всякий случай приподняла от стены безвкусную акварель с изображением озера Дистрикт. С моей точки зрения, подобную картину можно держать в доме только с целью загородить сейф. Я ошиблась.
Следующая спальня казалась более многообещающей. Ее окна выходили в сад, поэтому я решила рискнуть— задвинула тяжелые, до пола ситцевые шторы и включила свет. Шкафы с зеркалами, занимавшие всю дальнюю стену, делали комнату вдвое больше. У другой стены стояла гигантская кровать. Простое зеленое пуховое покрывало было смято, как будто на нем лежали. На полу около кровати валялся раскрытый журнал. Я нагнулась и, небрежно перелистывая страницы, просмотрела его. Это была садомазохистская порнография того сорта, который заставляет меня подумывать, не присоединиться ли к движению за сохранение моральных устоев, возглавляемому Мэри Уайтхаус. Я почти тут же нашла нужные страницы. Это был иллюстрированный рассказ о мужчине, который получал сексуальное удовлетворение, притворяясь, будто вешается.
Сидя на корточках и чувствуя себя грязной от одного только взгляда на журнал, я обнаружила, что, по контрасту, постельное белье пахнет свежестью и чистотой. Я осторожно осмотрела подушки, затем подошла к кровати с другой стороны и откинула покрывало: никаких волос, никаких морщинок на простынях, никакой вмятины на подушке. Возможно, я не разбираюсь в самоубийствах, но я как-то не представляю, что кто-то перед смертью станет менять постельное белье. Интуитивно я подошла к плетеной корзине для грязных вещей. В ней лежали две рубашки, две пары носков, две пары мужских трусов и банное полотенце. Но никаких простыней, наволочек или покрывал. Дело принимало все более любопытный оборот.
Я занялась исследованием содержимого шкафов. В первом висели полдюжины деловых костюмов и более двадцати рубашек— все из магазина «Маркс энд Спенсер». На полке внизу стояло множество выходной и повседневной обуви. К внутренней стороне дверцы была прикреплена вешалка для галстуков, демонстрирующая набор галстуков во вкусе владельца похоронного бюро. В другом отделении находилась тщательно выглаженная одежда для отдыха— рубашки поло, рубашки для регби, джинсы. В следующем шкафу было полно ящиков. В них аккуратными стопками лежали майки, нижнее белье, носки, свитера, спортивные брюки.
Последние два отделения оказались двойным шкафом, запертым на ключ. Замок отличался от слабеньких запоров на других дверцах, и ключи от них к нему не подходили. Я прикинула, где могут храниться ключи Читама, и вернулась к столику у кровати. Там обнаружились кошелек и связка ключей, но ключа от шкафа не было. О, радость, о, восторг! Делать нечего. Придется попробовать взломать замок, причем так, чтобы не осталось никаких следов взлома.
Я вытащила ювелирные инструменты и начала легонько зондировать внутренность замка узкой, гибкой полоской металла. От одной только мысли о вскрытии замка у меня страшно вспотели руки под перчатками. Я тыкала инструментом в разные стороны, стараясь следовать урокам Денниса. Через несколько минут, которые мне показались часами, я встретила слабое сопротивление, означавшее, что замок поддается. Моля Бога, чтобы выбранная мною отмычка оказалась достаточно крепкой, я повернула ее. Раздался щелчок; и дверцы медленно растворились.
Я с трудом поднялась на ноги. Хорошо бы Ричард был рядом! Не потому, что от него какая-то польза, — но пусть бы он отговорил меня от того, что я намеревалась сделать. Я знала: это безумие, знала, что совершаю глупость, которую Билл ни в коем случае не одобрил бы. Но я зашла слишком далеко и уже не могла остановиться. Если в доме есть какие-то доказательства, относящиеся к моему делу, я хотела увидеть их прежде, чем их зарегистрирует полиция. Как несколько раз говорил Ричард, я профессиональный сыщик, у меня здоровое любопытство, я люблю совать нос повсюду.
Я перевела дух и оглядела кухонное окно, избегая смотреть на дверной проем, ведущий в прихожую. Если я доберусь до окна, то смогу просунуть руку в открытую часть и отпереть боковую секцию окна— достаточно большую, чтобы пробраться в дом. К сожалению, подоконник был неширокий, на него не встанешь, а лестницы под рукой не оказалось. Единственным подходящим для моей цели материалом представлялись кирпичи от аккуратно сложенного барбекю. Они не были скреплены раствором, просто поставлены друг на друга, как детские кубики.
Со вздохом я начала перетаскивать кирпичи, чтобы построить нечто вроде платформы под окном. Хорошо, что на мне были перчатки, без них я исцарапала бы себе руки. Вскоре мне удалось соорудить самодельные ступеньки и просунуть руку в незапертое окно. Кончики пальцев едва скользнули по задвижке. Я вытащила армейский нож, который выглядит так, словно предназначен единственно для выковыривания бойскаутов из лошадиных копыт. Кончик из него чуть-чуть загнут вниз, и нож почти наверняка имеет какое-нибудь особое название, например, «открыватель кольца летного шлема».
Лезвием мне удалось поддеть задвижку и вытянуть ее вверх. Я открыла створку окна на себя, наступила в кухонную раковину и закрыла за собой окно. На столе я нашла полотенце и аккуратно вытерла подоконник и раковину, чтобы удалить все явные следы моего вторжения. Мне совершенно не хотелось быть обвиненной в убийстве. На самом деле я просто оттягивала момент, когда придется смотреть на болтающееся тело Нелл. Должно быть, ее повесили на перилах, подумала я, отважившись наконец подойти к открытой двери.
Я вышла в прихожую, стиснула зубы и включила фонарик. Тело по-прежнему вяло крутилось от слабого сквозняка. Собрав всю волю в кулак, я начала осматривать труп снизу вверх. Коричневая туфля-лодочка, такая же, как та, которая пару часов назад у меня на глазах появилась из «Гольфа», валялась на простом берберском ковре цвета овсянки, словно ее небрежно скинули. Вторая находилась на левой ноге трупа. Лодыжки стягивал совершенно неуместный в данном случае шелковый шарф из «Либертиз». Шарф был завязан скользящим узлом и врезался в тело. На женщине были чулки цвета темного загара. На мой взгляд, шелковые. Я рассмотрела под раздувшейся юбкой подвязки. Белья я не заметила. Запах заставил меня порадоваться этому. Я медленно перевела глаза вверх, на шелковую блузку, подхваченную на талии плетеным кожаным пояском с золотой пряжкой. Стройные ноги были чуть согнуты в коленях — их удерживал другой шарф, привязанный к поясу.
Запястья были связаны еще одним шарфом спереди, ладошка к ладошке в невинном жесте героини Дорис Дей из фильма середины 1950-х годов. Преступник вновь использовал скользящий узел. Это смахивало на изощренную сексуальную фантазию из жесткого порнофильма. Я старалась не слишком приглядываться к шее, но было ясно, что женщину повесили на веревке из шелковых шарфов. Я закрыла глаза, с усилием сглотнула и заставила себя взглянуть в лицо трупа.
Это была не Нелл.
Даже при самом богатом воображении невозможно было представить, что это опухшее, налитое кровью лицо принадлежало женщине, которую я видела в Бакстоне, а потом в офисе Читама. Снизу было трудно разобрать, но волосы показались мне странно асимметричными. Одно ухо было зловещего синевато-багрового оттенка, а кожа на лице имела странный цвет. Испытывая одновременно ужас и любопытство, я обошла труп и поднялась по лестнице, чтобы разглядеть лицо получше. Когда до второго этажа оставалось пять ступенек, я оказалась почти вровень с остекленевшими глазами. Белки были испещрены кровавыми точками. Я старалась убедить себя, что передо мной не человек, а просто вещественное доказательство. Вблизи стало ясно, что каштановые волосы— парик. И, несмотря на отвратительно искаженные черты и густой макияж, я узнала, кто это. А потом я потеряла сознание.
Плеснув холодной водой в лицо, я сделала глубокий вдох. Вытерлась туалетной бумагой и спустила ее в унитаз. Затем опять спустила воду, уже в шестой раз после того, как лишилась всего съеденного за обедом. Если вы параноик, это еще не означает, что судмедэксперты не станут катить на вас бочку. Я в последний раз вытерла унитаз, опять спустила воду, молясь, чтобы в трубах не осталось никаких следов моей реакции на то, что я обнаружила Мартина Читама висящим на перилах в женской одежде.
Я опустила крышку и села на нее. Это был второй труп в моей жизни, и у меня, похоже, еще не выработалась к ним привычка. Голос здравого смысла и инстинкта самосохранения подсказывал— мне надо выбираться отсюда как можно быстрее, и только оказавшись в другом графстве, позвонить в полицию. Но другой зловредный внутренний голос напоминал мне, что у меня не будет больше шанса разобраться в причинах такого поворота событий. Я не могла поверить, что Читам покончил с собой, поняв, что я обнаружила его махинации с продажей земли. Здесь крылось что-то еще.
Я заставила себя выйти из ванной и вернуться на лестничную площадку.
— Это не человек, — продолжала вслух твердить я, словно это могло меня убедить. Я стояла на площадке, над перилами, где на веревке, свитой из шелковых шарфов, покачивалось тело Читама. Сверху оно не казалось таким страшным, хотя сверху я заметила то, что укрылось от моего взгляда снизу, — перед смертью у него была эрекция. Я заставила себя опустить руку и дотронуться до его лица. Между моей рукой и трупом почти не было температурной разницы. Я не настолько разбиралась в судебной медицине, чтобы понять значение этого факта.
Я повернулась к трупу спиной и начала поиски. Первая комната, куда я вошла, была, очевидно, свободной. Ее слабо освещал отблеск уличных фонарей. Чистая и прибранная, комната, как и столовая внизу, выглядела странно старомодной, вроде комнаты в доме моих родителей. В шкафу — почти пустота, только белый смокинг, брюки и пара цветастых вечерних рубашек. В нижнем ящике комода лежали полотенца, в остальных ящиках — ничего. Я на всякий случай приподняла от стены безвкусную акварель с изображением озера Дистрикт. С моей точки зрения, подобную картину можно держать в доме только с целью загородить сейф. Я ошиблась.
Следующая спальня казалась более многообещающей. Ее окна выходили в сад, поэтому я решила рискнуть— задвинула тяжелые, до пола ситцевые шторы и включила свет. Шкафы с зеркалами, занимавшие всю дальнюю стену, делали комнату вдвое больше. У другой стены стояла гигантская кровать. Простое зеленое пуховое покрывало было смято, как будто на нем лежали. На полу около кровати валялся раскрытый журнал. Я нагнулась и, небрежно перелистывая страницы, просмотрела его. Это была садомазохистская порнография того сорта, который заставляет меня подумывать, не присоединиться ли к движению за сохранение моральных устоев, возглавляемому Мэри Уайтхаус. Я почти тут же нашла нужные страницы. Это был иллюстрированный рассказ о мужчине, который получал сексуальное удовлетворение, притворяясь, будто вешается.
Сидя на корточках и чувствуя себя грязной от одного только взгляда на журнал, я обнаружила, что, по контрасту, постельное белье пахнет свежестью и чистотой. Я осторожно осмотрела подушки, затем подошла к кровати с другой стороны и откинула покрывало: никаких волос, никаких морщинок на простынях, никакой вмятины на подушке. Возможно, я не разбираюсь в самоубийствах, но я как-то не представляю, что кто-то перед смертью станет менять постельное белье. Интуитивно я подошла к плетеной корзине для грязных вещей. В ней лежали две рубашки, две пары носков, две пары мужских трусов и банное полотенце. Но никаких простыней, наволочек или покрывал. Дело принимало все более любопытный оборот.
Я занялась исследованием содержимого шкафов. В первом висели полдюжины деловых костюмов и более двадцати рубашек— все из магазина «Маркс энд Спенсер». На полке внизу стояло множество выходной и повседневной обуви. К внутренней стороне дверцы была прикреплена вешалка для галстуков, демонстрирующая набор галстуков во вкусе владельца похоронного бюро. В другом отделении находилась тщательно выглаженная одежда для отдыха— рубашки поло, рубашки для регби, джинсы. В следующем шкафу было полно ящиков. В них аккуратными стопками лежали майки, нижнее белье, носки, свитера, спортивные брюки.
Последние два отделения оказались двойным шкафом, запертым на ключ. Замок отличался от слабеньких запоров на других дверцах, и ключи от них к нему не подходили. Я прикинула, где могут храниться ключи Читама, и вернулась к столику у кровати. Там обнаружились кошелек и связка ключей, но ключа от шкафа не было. О, радость, о, восторг! Делать нечего. Придется попробовать взломать замок, причем так, чтобы не осталось никаких следов взлома.
Я вытащила ювелирные инструменты и начала легонько зондировать внутренность замка узкой, гибкой полоской металла. От одной только мысли о вскрытии замка у меня страшно вспотели руки под перчатками. Я тыкала инструментом в разные стороны, стараясь следовать урокам Денниса. Через несколько минут, которые мне показались часами, я встретила слабое сопротивление, означавшее, что замок поддается. Моля Бога, чтобы выбранная мною отмычка оказалась достаточно крепкой, я повернула ее. Раздался щелчок; и дверцы медленно растворились.