Страница:
Я встал и развернул мешковину, в которую было завернуто тело. Это было тело когда-то красивой женщины. Красоту несколько портила впадина от удара на левом виске. Нагнувшись поближе, я увидел два овальных синяка на горле, отпечатки двух больших пальцев.
При солнечном свете, проникавшем сквозь дверь, кожа ее казалась слоновой костью. Я закрыл тело мешковиной. Потом увидел свой бумажник, валявшийся на полу. Из него ничего не пропало, но моя лицензия наполовину высовывалась из кармашка.
Я прошелся по дому. Он был неподходящим местом для проведения медового месяца, даже такого, который закончился убийством. Электричества в доме не было, мебели тоже, за исключением нескольких пляжных стульев и кресла красного дерева с протертым сиденьем, стоявших в гостиной. В комнате потолок не протекал, именно здесь Листер поселился со своей женой. Кроме мебели, в комнате был камин, который недавно топили: обгоревшая кора эвкалипта и остатки сожженных тряпок свидетельствовали об этом. Зола была еще теплой.
Я подошел к деревянному креслу. На пыльном полу виднелись следы каблуков женских туфель, а рядом с креслом кто-то вывел пальцем по-латыни: «Orapronobis». Я вспомнил значение этих слов: молитесь за нас теперь и когда мы умрем...
На какой-то момент я почувствовал, что стал бестелесным, как привидение. Мертвая женщина и эти живые слова были реальнее, чем я сам. Настоящим миром был этот дом с разваливавшейся крышей, такой тонкой, что через нее проникал солнечный свет.
Потом я услышал шум мотора. Не поверив своим ушам, я подошел к парадной двери, которая была открытой. Новый бежевый «студебеккер» стоял на заросшей травой дороге у эвкалиптовых деревьев. Он стоял на том же месте, где раньше стоял «бьюик». Из машины вышел Харлан.
Я спрятался за дверь и стал следить за ним сквозь щелку. Он осторожно направился к дому, поворачивая голову то вправо, то влево. Когда он подошел к двери совсем близко, я вышел с незаряженным пистолетом в руке. Он буквально застыл на месте, напомнив мне мертвую женщину.
— Умоляю вас, опустите пистолет. Вы меня ужасно испугали.
— Прежде чем опустить пистолет, я должен знать, каким образом вы здесь оказались. Вы разговаривали с Листером?
— Я виделся с ним в полдень. И вы знаете это. Он рассказал мне о доме, который ему раньше принадлежал. Я не успел выйти на улицу и предупредить вас. А теперь уберите пистолет, будьте человеком. Что с вашим лицом?
— Об этом потом. Я все еще не понимаю, почему вы здесь.
— А разве мы не договаривались с вами, что я приеду следом за вами? Я взял напрокат машину и приехал сюда как можно скорее. И долго искал это место. Они в доме?
— Одна из них...
— Моя сестра? — Он схватил меня за руку. Его длинные белые пальцы были сильнее, чем казалось.
— Это вы должны мне сказать.
Я повел его через дом в кухню. Сняв мешковину с обезображенного лица, я посмотрел на Харлана. Лицо его не изменило своего выражения. Ни один мускул не дрогнул. Или Харлан был очень хладнокровным, или же он специально скрывал свои чувства.
— Я никогда не видел эту женщину.
— Это не ваша сестра? Посмотрите внимательнее. — Я снял мешковину с обнаженного тела.
Харлан отвел глаза, лицо пошло красными пятнами. Потом он опять искоса взглянул на труп.
— Это ваша сестра? Ведь так, мистер Харлан?
Я вынужден был еще раз повторить вопрос, чтобы Харлан его услышал. Он отрицательно покачал головой.
— Я не видел раньше эту женщину.
— Не верю.
— Неужели вы серьезно думаете, что я отказываюсь опознать тело моей сестры, моей плоти и крови?
— Да, если здесь замешаны деньги.
Он не слышал меня. Он был зачарован видом обнаженного прекрасного тела. Я снова прикрыл его мешковиной и рассказал, что здесь произошло, не слишком распространяясь, ибо вдруг понял, что ему это неинтересно.
Я провел его в гостиную и показал, что было написано на полу.
— Это почерк вашей сестры?
— Не могу вам сказать.
— Посмотрите повнимательнее.
Харлан нагнулся, опершись одной рукой о кресло.
— Это не ее почерк.
— А она знает латынь?
— Конечно. Она преподавала латынь. Я удивлен, что и вы знаете латынь.
— Я не знаю этого языка, но моя мать была католичкой.
— Понимаю. — Неловко поднимаясь, он споткнулся и опустился на колено, будто ненароком стерев написанные на пыльном полу слова.
— Черт бы вас побрал, Харлан! — заорал я. — Вы ведете себя так, будто вы убили эту женщину.
— Не говорите глупости, — улыбнулся он своей тонкой улыбкой, показывая полоску белых зубов. — Вы совершенно уверены, что это Мод лежит, убитая в задней комнате, ведь так?
— Я совершенно уверен, что вы лжете. Вы очень старались не опознать ее.
— Ладно, — сказал он, отряхивая свои колени от пыли. — Думаю, будет лучше, если расскажу вам всю правду, тем более, что вы уже ее знаете. Вы правы, это моя сестра. Но она не убита.
В комнате вновь воцарилась атмосфера нереальности. Я сел в кресло, которое взвыло, как животное, под моей тяжестью.
— Это очень трагическая история, — сказал Харлан медленно. — Я надеялся, что мне не придется об этом говорить. Мод умерла прошлой ночью в результате несчастного случая. Когда я ушел, она поссорилась с Листером из-за того, что он не впустил меня. Она стала вести себя очень неразумно, нужно сказать. Листер пытался ее успокоить, но она вырвалась от него и побежала на улицу. Она скатилась с этой наружной лестницы. И умерла.
— Это версия Листера?
— Это просто правда. Он пришел ко мне в отель и рассказал, что случилось. Он был со мной вполне откровенен. Я чувствую, когда человек говорит правду, когда он действительно в горе.
— Значит, вы лучше в этом разбираетесь, чем я. Я же считаю, что он хочет обвести вас вокруг пальца.
— Почему?
— Я поймал его почти на месте преступления, когда он хотел закопать это тело. А сейчас он лжет, пытаясь выпутаться из этого дела. И меня очень удивляет, как вы могли попасться на эту удочку.
Черные глаза Харлана внимательно изучали мое лицо.
— Уверяю вас, он говорил истинную правду. Он рассказал мне все... Даже то, что хотел похоронить тело. Поставьте себя на его место. Когда Мод убила себя... разбилась прошлой ночью, Листер сразу понял, что подозрение падет на него, особенно с моей стороны. У него уже были неприятности с полицией. Он сам рассказал мне об этом. И в панике он стал вести себя как преступник. Он вспомнил об этом пустынном месте и привез тело сюда, чтобы как-то от него избавиться. Он действовал поспешно и в нарушение закона, но я считаю, что это вполне оправдывает его в данных обстоятельствах.
— Вы вдруг стали очень терпимым. А что скажете о пяти тысячах, которые он хотел у вас выманить?
— Простите, не понимаю вас.
— А чек на пять тысяч долларов, вы забыли о нем?
— Забудьте и вы об этом, — сказал он ровным голосом. — Это мое дело, то есть наше с ним дело.
Я начал понимать создавшуюся обстановку, хотя не понимал, в чем причина. Каким-то образом Листеру удалось убедить Харлана прикрыть его. И я сказал как можно ироничнее:
— Значит, закопаем тело и забудем обо всем?
— Вот именно. Я об этом и думал. Но не мы, а вы один. Я не могу позволить себе участвовать в нарушении закона.
— А почему вы думаете, что я могу себе это позволить?
Он вынул из кармана пальто кожаный бумажник, открыл его и показал мне чек на тысячу долларов.
— Тысяча долларов — достаточная сумма за такую работу. Это поможет вам также все забыть.
Он был неглупым человеком, но потрясающая жадность делала его идиотом. Он был как человек, напрочь лишенный слуха и не понимающий, что другие люди слушают музыку и даже любят ее. Но я не стал с ним спорить, позволил подписать чек. Он еще дал мне инструкции относительно того, как похоронить тело и потом обо всем забыть.
— Мне не хочется так поступать с Мод, честно, — сказал он перед отъездом. — Мне больно оставлять сестру в неизвестной могиле, но я должен считаться с обстоятельствами и думать о пользе дела. Если все это попадет в газеты, школе конец. Я не могу жертвовать школой из-за братских чувств.
Он запарковал машину на бульваре и направился в авиационное агентство. Я еще не успел найти место для парковки, а он уже вернулся и сел в свой «студебеккер». Я записал название агентства и поехал за ним в отель «Осеано». Харлан оставил машину в гараже. У меня в бардачке были пули, и я зарядил свой пистолет.
В холле отеля никого не было, кроме портье и двух старушек, игравших в канасту. Я вошел в телефонную будку в глубине холла и позвонил в авиационное агентство.
Кто-то с прекрасным английским акцентом сказал:
— Авиационное агентство «Сэндерс». Мистер Сэндерс вас слушает.
— Это говорит Дж. Реджинальд Харлан, — произнес я, очень тщательно выговаривая слова. — Вы меня помните?
— Очень хорошо помню, мистер Харлан. С вашими билетами все в порядке, надеюсь?
— Я не совсем в этом уверен. Видите ли, я хочу попасть туда как можно скорее.
— Уверяю вас, мистер Харлан, это самый ранний рейс. Вы вылетаете в десять часов из международного аэропорта. — Хотя отвечал он мне очень вежливо, в голосе его чувствовалось некоторое нетерпение.
— А когда я прибуду на место?
— Мне казалось, что я все очень подробно вам объяснил. Все написано на вашем конверте.
— Я куда-то задевал конверт.
— Вы должны прибыть на место по расписанию завтра утром в восемь часов. Время чикагское. Вам все теперь понятно?
— Спасибо.
— Не за что.
Я позвонил дежурному телефонисту отеля и попросил Харлана.
— С кем я говорю, простите?
— Моя фамилия Листер. Ленард Листер.
— Минуточку, мистер Листер. Я позвоню Харлану в его номер. Он ждет вас.
— Не беспокойтесь. Я поднимусь к нему. Какой у него номер?
— Триста четырнадцать, сэр.
Я доехал до третьего этажа на лифте. Лифтер увидел мое лицо, открыл рот, чтобы как-то прокомментировать это, но, заглянув мне в глаза, закрыл рот и промолчал. Окна номера Харлана выходили на улицу, расположение хорошее. Я постучал.
— Это вы, Ленард?
— Угу.
Харлан открыл дверь, и я вошел, оттолкнув его. Он сжал кулаки и прижал их к груди, как обычно делают женщины. Глядя на меня с ненавистью, он сказал:
— Входите, мистер Арчер.
— Я уже вошел.
— Тогда садитесь. Должен сказать, что больше не ожидал вас увидеть. Тем более так скоро, — добавил он. — Все в порядке?
— Все в порядке. Только убийство остается.
— Но это был несчастный случай...
— Возможно, падение с лестницы и было несчастным случаем. Но оно не явилось причиной смерти. У нее на горле синяки, синяки от пальцев.
— Это для меня новость. Садитесь, пожалуйста, мистер Арчер.
— Я постою. Во-вторых, ваша сестра написала пальцем на пыльном полу молитву. Она была жива, когда Листер привез ее туда. В-третьих, вы только что купили билеты на самолет, который улетает в Чикаго, и вы ждете сейчас Листера. Не слишком ли вы с ним подружились, как думаете?
— Но он все же муж моей сестры, — заметил Харлан мягко.
— И он вам очень нравится, не так ли?
— У Ленарда есть хорошие качества.
Он присел в кресло у окна. Его узкая голова не скрывала от меня неба и моря, синих просторов, на которых то тут, то там белели паруса яхт. И я подумал, что провел слишком много времени, допрашивая лгунов в номерах отелей.
— Считаю, что он ваш соучастник в этом преступлении. Оба вы выигрываете от смерти вашей сестры. Насколько я узнал вас обоих, вы оба готовы пойти на убийство из-за денег.
— Значит, вы изменили мнение о Листере?
— Но не до такой степени, как вы.
Харлан всплеснул руками.
— Мой милый друг, вы совершенно не правы. Вы очень далеки от истины. Не говоря уже о деньгах, которые я заплатил вам. Искренне надеюсь, что будет лучше, если вы не будете действовать на основе вашей версии, которая абсолютно не соответствует истине. Во-первых, — он передразнил меня, — если бы я был заодно с Листером, то не обратился бы вчера к вам, не просил бы вашей помощи.
— У вас должна была быть для этого причина. Но пока я не знаю, в чем она заключается.
— Я обратился к вам совершенно искренне. Но теперь знаю обо всем этом гораздо больше. И уверяю вас, если бы Листер убил мою сестру, я бы преследовал его и нашел даже на краю света. Вы не знаете меня.
— А что вы можете сказать о билетах на самолет?
— Вы ошибаетесь. Я не покупал никаких билетов. Но если бы я и купил их, то это вас совершенно не касается. Посмотрите, — он показал мне обратный билет из Лос-Анджелеса в Чикаго. — Видите? Я улетаю в Чикаго. Домой. Завтра. Улетаю один.
— Ваша миссия выполнена?
— Черт вас возьми! — Это было самое сильное ругательство из всех, которые я от него слышал. Он встал и подошел ко мне. — Убирайтесь отсюда. Немедленно. Не могу вас видеть. Меня тошнит.
— Я остаюсь.
— Я вызову местную охрану.
— Зачем же? Вызовите полицию.
Он подошел к телефону и поднял трубку. Я стоял и смотрел, как его энергия постепенно угасала. Он положил трубку. Я сел в кресло, которое он освободил, а он отправился в ванную комнату.
Я сидел и слушал, как он там блевал. Когда Харлан сказал, что его тошнит, он использовал это слово в буквальном смысле.
Зазвонил телефон. Я поднял трубку. Женский голос сказал:
— Реджи? Я звоню из аптеки. Можно нам к тебе подняться? Ленард считает, что так будет безопаснее.
— Конечно, — ответил я ей более высоким голосом, чем обычно.
— Ты купил билеты?
— Да.
Дверь из ванной открылась. Харлан бросился на меня. Я стоял к нему спиной, но успел аккуратно повесить трубку, а потом повернулся к нему. Он боролся со мной, используя свои ногти и зубы. Мне пришлось поступить с ним довольно грубо, чтобы успокоить. Я ударил его кулаком с левой. Потом оттащил его в ванную комнату и закрыл дверь. Затем сел на кровать и стал смотреть на телефон.
С Листером была женщина, и она знала Харлана. Она знала его так хорошо, что называла его Реджи. И Реджи купил билеты на самолет для нее и для Листера. Все это дело завертелось в моей голове и перепуталось. Я увидел помертвевшее лицо Долфина и расплывчатые черты лица женщины, которая его покинула.
Я снова нашел его телефон в телефонной книге и позвонил. После шестого гудка услышал в трубке пьяный голос:
— Джек Долфин у телефона.
Чтобы он сразу не бросил трубку, я сказал очень резким голосом:
— Миссис Долфин ушла от вас, как я понимаю?
— В чем дело? Кто это?
— Это частный детектив, с которым вы разговаривали сегодня утром о деле Листера. Оказалось, совершено убийство.
— Убийство? А какое отношение к этому имеет Стелла?
— В этом-то и вопрос, мистер Долфин. Она сейчас с вами?
Он долго молчал, а потом ответил, что ее с ним нет.
— А когда она ушла?
— Я говорил вам, прошлой ночью. Когда я встал сегодня утром с постели, ее не было дома. — В голосе его слышались нотки жалости к себе, а может быть, какое-то другое чувство. — Это убийство? Вы имеете в виду Стеллу? — Он чуть не задохнулся от волнения.
— Возьмите себя в руки. Ваша жена действительно уехала с Листером?
— Насколько мне известно, да. Он убил ее? Именно это вы хотите мне сказать?
— Я ничего не хочу вам сказать. У меня на руках труп. И вы можете его опознать.
— Вы схватили Листера? — в голосе его слышалась надежда.
— Пока нет. Но очень скоро сделаю это.
— Смотрите, не упустите его. Он очень опасен. Он убил ее. Я знаю, он убил ее.
Долфин чуть не задохнулся, и я резко спросил у него:
— Откуда вы это знаете?
— Он угрожал ей. Я слышал, как они разговаривали перед тем, как он уехал на восток. Это было недели две назад. Они ругались в его квартире, кричали друг на друга. Вели себя, как дикие звери. Она хотела выйти за него замуж, развестись со мной и уехать с ним. А он сказал ей, что собирается жениться на другой женщине, женщине, которую он действительно любит. Она предупредила его, что этого ему не удастся сделать, она не позволит ему этого. А он ей ответил, что если она будет вмешиваться в его дела, он удушит ее своими руками.
— Вы поклянетесь перед судом, что все так и было?
— Поклянусь. Это правда, — сказал он очень тихо. — Он задушил ее?
— Женщина мертва. Но я не знаю, кто она. Ее нужно опознать. Я нахожусь в Санта-Монике, в отеле «Осеано». Вы не можете ко мне подъехать? Прямо сейчас.
— Наверно, могу. Я знаю, где он находится. А Стелла там, с вами?
В коридоре послышались шаги.
— Возможно, вскоре она будет здесь. Приезжайте побыстрее. Я нахожусь в комнате триста четырнадцать.
Кто-то постучал в дверь. Я повесил трубку, достал свой пистолет, подошел к двери и широко раскрыл ее. Увидев меня, Листер удивился и выпучил глаза. Он сжал правую руку в кулак, приготовившись меня ударить, но женщина, которая стояла рядом с ним, удержала его. Она схватила его плечи обеими руками и почти повисла на нем.
— Пожалуйста, Ленард, никакого насилия. Я не смогу этого вынести.
Но следы насилия были на ее лице: под одним глазом у нее был синяк, на щеке глубокие царапины. А вообще-то она была красивой женщиной лет тридцати, высокая, тоненькая, в английском костюме. Новая шляпка кокетливо сидела на ее голове, не скрывая темных волос. Но ее здоровый глаз был полон отчаяния.
— Вы полицейский?
Листер закрыл ей рот рукой.
— Помолчи. Не говори ни слова. Разговаривать буду я.
Они одновременно вошли в комнату. Я прикрыл дверь ногой. Женщина присела на кровать. Синяк и царапины ярко выделялись на ее бледном лице. Листер встал рядом с ней.
— Где Харлан?
— Вопросы здесь задаю я, а вы только отвечаете на них.
— Кто вы такой, чтобы так вести себя?
И он пошел на меня. Я прицелился ему в живот.
— Я тот, у кого оружие. И оно заряжено. Если возникнет необходимость, я выстрелю.
Женщина, которую он загораживал своим телом, сказала:
— Послушай, Ленард. Все это ни к чему. Насилие только ведет к еще большему насилию. Разве ты еще не понял этого?
— Не беспокойся. Никаких неприятностей не будет. Я знаю, как обращаться с этими искателями долларов из Голливуда.
Он повернулся ко мне. Зловещая белозубая улыбка сверкала в его рыжей бороде.
— Вам ведь нужны деньги?
— Харлан тоже так думал. Он заплатил мне тысячу долларов за то, чтобы я закопал мертвую женщину и забыл о ней навсегда. Я сдам его чек в полицию.
— Так я вам и поверил.
— А вы сможете наблюдать это, Листер. Потому что одновременно я сдам в полицию и вас.
— Если я не заплачу? Сколько вы хотите?
Женщина вздохнула:
— Дорогой, все эти ухищрения и увертки... Неужели ты не видишь, как это все отвратительно и низко? Мы пытались действовать так, как ты хотел, но видишь, к чему пришли. Мы побеждены. А теперь послушай меня...
— Не могу, Мод. И мы еще не побеждены.
Он сел на кровать и обнял своей огромной рукой ее узенькие плечи.
— Позволь мне поговорить с ним. Я и раньше имел дело с такими людьми. Он всего-навсего частный детектив. Твой брат нанял его вчера.
— А где мой брат сейчас? — спросила она меня. — С ним все в порядке?
— Он здесь. Немного не в себе, — я показал пистолетом на дверь в ванную комнату. Мне почему-то было неприятно держать в руках пистолет в ее присутствии, и я засунул его за пояс, расстегнув при этом пиджак на случай, если понадобится быстро его вытащить.
— Вы — Мод Харлан?
— Я была Мод Харлан. Теперь я миссис Листер. Это мой муж.
Она посмотрела на меня, и я увидел, что между ними что-то вспыхнуло, как внезапная молния в темноте ночи.
— Значит, мертвая женщина — это Стелла Долфин?
— Ее так зовут? Странно, что можно убить женщину, даже не зная ее имени.
— Нет! — с болью в голосе воскликнул Листер. — Моя жена не знает, что говорит. Она очень много пережила.
— Теперь все кончено, Ленард. Боюсь, я не слишком хорошо подхожу на роль преступника. — Она широко улыбнулась ему и мне. Но улыбка вышла кривая из-за ран на ее лице. — Ленарда не было там. Он принимал душ, когда эта женщина... когда миссис Долфин подошла к нашей двери. Это я ее убила.
— Зачем?
— Все это произошло из-за меня, — вмешался в разговор Листер. — Я не имел права жениться на Мод, впутывать ее в мою жизнь. Я просто рехнулся, когда привез ее в свою квартиру.
— А зачем вы это сделали?
Зрачки его покрасневших глаз забегали из стороны в сторону, потом уставились в одну точку. Он задумался.
— Не знаю, честное слово. Стелла думала, что я принадлежу ей навечно. А я хотел доказать, что это не так. Я несчастный идиот.
— Не нервничай. — Она коснулась своими пальцами его волосатого рта. Руки ее тоже были исцарапаны. — Нам просто не везет. Я даже не понимаю, как это произошло. Просто произошло, и все. Она спросила меня, кто я такая, и я ответила ей, что я жена Ленарда. Тогда она сказала, что это она его жена перед Богом, и попыталась войти в квартиру. Я попросила ее уйти. Она ответила, что это я должна убраться, вернуться к своему брату. А когда я отказалась, она набросилась на меня. Она вытащила меня за волосы на площадку. Вероятно, я толкнула ее. И она спиной скатилась вниз с лестницы, до самого низа. Я слышала, как она ударилась головой о цемент. — Она поднесла свою маленькую руку ко рту, как бы пытаясь замолчать. — А потом, мне кажется, я потеряла сознание.
— Да, — сказал Листер, — когда я вышел из душа, Мод лежала на площадке без сознания. Я отнес ее в квартиру. Мне пришлось повозиться с ней, пока она пришла в себя и рассказала, что произошло. Я положил ее в постель, а потом спустился вниз, посмотреть, что со Стеллой. Она лежала у подножия лестницы и была мертва, — голос его сорвался.
— Ты любил ее, Ленард?
— После того, как встретил тебя, нет.
— Она была очень красива? — в голосе ее слышался вопрос и горечь одновременно.
— Теперь нет, — сказал я. — Она мертва. И вы возили за собой ее тело. Какой был в этом смысл?
— Никакого смысла. — Вся его пышная борода и усы не могли скрыть, что он выглядел, как виноватый напроказивший мальчишка. — Я запаниковал. Мод хотела, чтобы я тут же вызвал полицию. Но у меня уже были в прошлом небольшие неприятности с полицией, и я знал, что сделает Долфин, если найдет у моих дверей мертвую Стеллу. Он меня ненавидит. — Его детские голубые глаза смотрели вначале удивленно, а потом понимающе. — Я не виню его.
— А что он мог сделать?
— Он бы сказал, что это я ее убил.
— Как он мог это сделать? Судя по тому, что рассказала ваша жена, это непреднамеренное убийство, возможно, при самозащите, поэтому оправданное.
— Вы так считаете? Не знаю. Я чувствовал себя виновным в смерти Стеллы. Ничего не соображал. Просто хотел спрятать ее и увезти Мод из страны, подальше от этой грязи, в которую я ее впутал.
— Для этого вам и были нужны пять тысяч?
— Да.
— Вы собирались бежать за границу через Чикаго?
— Нет. Наши планы изменились. Брат Мод уговорил нас, что ей лучше вернуться в Чикаго. После того как вы выследили нас, я пришел сюда к нему и все рассказал. Он сказал, что, если мы покинем страну, это будет равносильно признанию своей вины в случае, если все это раскроется и будет суд.
— Он был прав.
— Вы считаете, что суд обязателен? — Он наклонился ко мне, кровать заскрипела под весом его массивной фигуры. — Если в вас есть хоть какие-то человеческие чувства, дайте нам возможность уехать в Чикаго. Моя жена — порядочная женщина. Не знаю, значит ли это что-либо для вас?
— А для вас?
— Для меня — да. — Он опустил глаза. — Она не сможет пройти через судебное разбирательство здесь, в Лос-Анджелесе, вынести всю эту грязь, которую они раскопают в отношении меня и бросят ей в лицо.
Я сказал:
— Во мне еще осталось кое-что человеческое. Но его недостаточно для того, чтобы согласиться с вами. Сейчас все мои чувства сосредоточены на Стелле Долфин.
— Но вы ведь сами сказали, что это вполне оправданное непреднамеренное убийство.
— Судя по тому, что рассказывает ваша жена, это действительно так.
— Вы мне не верите? — спросил он удивленно.
— Я верю вам. Но вы не знаете всех фактов, связанных с этим делом. На горле Стеллы Долфин есть отпечатки пальцев. Я видел такие отпечатки пальцев на горле других задушенных женщин.
— Нет, — прошептала она. — Клянусь, я только толкнула ее.
Я смотрел на изящные руки, которые она сжимала у себя на коленях.
— Вы не могли бы оставить такие следы. Вы толкнули ее. Она покатилась с лестницы и потеряла сознание. Кто-то другой нашел ее в бессознательном состоянии и удушил. Листер?
Он опустил голову, как потерявший все силы бык. Он не смотрел на свою жену.
— Стелла Долфин не давала вам спокойно жить и могла продолжать это делать и дальше. И вы решили положить этому конец, прикончив ее. Все это так и было?
— Дурная привычка, — сказал он. — Дурная привычка все время задавать вопросы, как говорит Кокто. Вы все перевернули, представили все это в невыгодном для нас свете, Арчер.
— Ваша ложь, которую я постоянно слышу, заставляет меня это делать.
— Хорошо, — сказал он, глядя в пол, — если я признаюсь и возьму на себя вину, вы разрешите Мод уехать вместе с братом обратно в Чикаго?
Она прижала лицо к его опущенному плечу и сказала:
— Нет. Ты не сделал этого, Ленард. Ты просто хочешь защитить меня.
— Значит, это сделали вы?
Она медленно покачала головой, прижавшись к нему. Он обнял ее. Я смотрел мимо них в окно на синее, темнеющее море. Они были довольно приличными людьми — такими же, как и все люди, — думающими о прошлом, переживающими за будущее, державшимися друг за друга в тяжелую минуту жизни. И вся эта история вновь прошла у меня перед глазами и перевернулась с головы на ноги — многоголовый дракон, голова которого, если ее отрубить, вновь вырастала.
Харлан открыл дверь ванной комнаты и вышел, покачиваясь. Из носа у него текла кровь. Он посмотрел на меня с ненавистью, а на сестру с мужем — с отчаянием. Они не видели его. Он стоял в дверях, как вьющееся растение.
— Мне не надо было сюда приезжать, — сказал он с горечью.
Я повернулся к ним и сказал:
— Дело зашло слишком далеко.
Они ничего не слышали и не видели, поглощенные своим несчастьем, крепко держась друг за друга. Заскрипела дверь. Я подумал, что это Харлан закрывает дверь в ванную, и посмотрел не в ту сторону. Долфин появился в комнате. Тяжелый военный пистолет дрожал в его руке. Он стал приближаться к Листеру и его жене.
— Вы убили ее, сволочи.
Листер попытался встать с кровати. Женщина удержала его. Она сидела спиной к пистолету.
Раздался единственный выстрел, очень громкий. Его отголоски прозвучали запоздалым громом. Харлан пересекал комнату, возможно, надеясь защитить свою сестру. Он остановился. Потом упал. Я выстрелил тоже.
Долфин бросил пистолет, схватился руками за живот, попятился к стене и сел на пол. Он тяжело дышал. Из глаз и из носа у него потекла вода. Лицо его искривилось, выражая горечь и неудачу. Между пальцами у него стала просачиваться кровь. Я подошел к нему.
— Откуда вы знаете, что это они ее убили?
— Я все видел.
— Но вы же были в постели.
— Нет. Я был в гараже. Они сбросили ее с лестницы, а потом спустились и удушили ее. Листер удушил. Я видел его.
— И вы не вызвали полицию?
— Нет. Я... — Он подыскивал слова. — Я больной человек. Я был слишком болен, чтобы вызывать полицию. Я был расстроен. Не мог говорить.
— Сейчас вы чувствуете себя еще хуже, но вы будете говорить. Ведь это не Листер убил ее, а вы?
Он подавился и начал кашлять кровью. Его рыдания выплескивали кровь изо рта.
— Она получила то, что заслужила. Я думал, она вернется ко мне, когда сказал ей, что он женился на другой женщине. Но она не пожелала даже смотреть на меня. Она думала только о том, как бы вернуть его обратно. А ведь это я любил ее, а не он.
— Да, вы показали, как вы ее любили.
— Я любил ее. Любил.
Он посмотрел на свою окровавленную руку и начал громко кричать. Он упал на бок лицом к стене и кричал. И умер той же ночью.
Харлан тоже умер. Он не должен был приезжать.
При солнечном свете, проникавшем сквозь дверь, кожа ее казалась слоновой костью. Я закрыл тело мешковиной. Потом увидел свой бумажник, валявшийся на полу. Из него ничего не пропало, но моя лицензия наполовину высовывалась из кармашка.
Я прошелся по дому. Он был неподходящим местом для проведения медового месяца, даже такого, который закончился убийством. Электричества в доме не было, мебели тоже, за исключением нескольких пляжных стульев и кресла красного дерева с протертым сиденьем, стоявших в гостиной. В комнате потолок не протекал, именно здесь Листер поселился со своей женой. Кроме мебели, в комнате был камин, который недавно топили: обгоревшая кора эвкалипта и остатки сожженных тряпок свидетельствовали об этом. Зола была еще теплой.
Я подошел к деревянному креслу. На пыльном полу виднелись следы каблуков женских туфель, а рядом с креслом кто-то вывел пальцем по-латыни: «Orapronobis». Я вспомнил значение этих слов: молитесь за нас теперь и когда мы умрем...
На какой-то момент я почувствовал, что стал бестелесным, как привидение. Мертвая женщина и эти живые слова были реальнее, чем я сам. Настоящим миром был этот дом с разваливавшейся крышей, такой тонкой, что через нее проникал солнечный свет.
Потом я услышал шум мотора. Не поверив своим ушам, я подошел к парадной двери, которая была открытой. Новый бежевый «студебеккер» стоял на заросшей травой дороге у эвкалиптовых деревьев. Он стоял на том же месте, где раньше стоял «бьюик». Из машины вышел Харлан.
Я спрятался за дверь и стал следить за ним сквозь щелку. Он осторожно направился к дому, поворачивая голову то вправо, то влево. Когда он подошел к двери совсем близко, я вышел с незаряженным пистолетом в руке. Он буквально застыл на месте, напомнив мне мертвую женщину.
— Умоляю вас, опустите пистолет. Вы меня ужасно испугали.
— Прежде чем опустить пистолет, я должен знать, каким образом вы здесь оказались. Вы разговаривали с Листером?
— Я виделся с ним в полдень. И вы знаете это. Он рассказал мне о доме, который ему раньше принадлежал. Я не успел выйти на улицу и предупредить вас. А теперь уберите пистолет, будьте человеком. Что с вашим лицом?
— Об этом потом. Я все еще не понимаю, почему вы здесь.
— А разве мы не договаривались с вами, что я приеду следом за вами? Я взял напрокат машину и приехал сюда как можно скорее. И долго искал это место. Они в доме?
— Одна из них...
— Моя сестра? — Он схватил меня за руку. Его длинные белые пальцы были сильнее, чем казалось.
— Это вы должны мне сказать.
Я повел его через дом в кухню. Сняв мешковину с обезображенного лица, я посмотрел на Харлана. Лицо его не изменило своего выражения. Ни один мускул не дрогнул. Или Харлан был очень хладнокровным, или же он специально скрывал свои чувства.
— Я никогда не видел эту женщину.
— Это не ваша сестра? Посмотрите внимательнее. — Я снял мешковину с обнаженного тела.
Харлан отвел глаза, лицо пошло красными пятнами. Потом он опять искоса взглянул на труп.
— Это ваша сестра? Ведь так, мистер Харлан?
Я вынужден был еще раз повторить вопрос, чтобы Харлан его услышал. Он отрицательно покачал головой.
— Я не видел раньше эту женщину.
— Не верю.
— Неужели вы серьезно думаете, что я отказываюсь опознать тело моей сестры, моей плоти и крови?
— Да, если здесь замешаны деньги.
Он не слышал меня. Он был зачарован видом обнаженного прекрасного тела. Я снова прикрыл его мешковиной и рассказал, что здесь произошло, не слишком распространяясь, ибо вдруг понял, что ему это неинтересно.
Я провел его в гостиную и показал, что было написано на полу.
— Это почерк вашей сестры?
— Не могу вам сказать.
— Посмотрите повнимательнее.
Харлан нагнулся, опершись одной рукой о кресло.
— Это не ее почерк.
— А она знает латынь?
— Конечно. Она преподавала латынь. Я удивлен, что и вы знаете латынь.
— Я не знаю этого языка, но моя мать была католичкой.
— Понимаю. — Неловко поднимаясь, он споткнулся и опустился на колено, будто ненароком стерев написанные на пыльном полу слова.
— Черт бы вас побрал, Харлан! — заорал я. — Вы ведете себя так, будто вы убили эту женщину.
— Не говорите глупости, — улыбнулся он своей тонкой улыбкой, показывая полоску белых зубов. — Вы совершенно уверены, что это Мод лежит, убитая в задней комнате, ведь так?
— Я совершенно уверен, что вы лжете. Вы очень старались не опознать ее.
— Ладно, — сказал он, отряхивая свои колени от пыли. — Думаю, будет лучше, если расскажу вам всю правду, тем более, что вы уже ее знаете. Вы правы, это моя сестра. Но она не убита.
В комнате вновь воцарилась атмосфера нереальности. Я сел в кресло, которое взвыло, как животное, под моей тяжестью.
— Это очень трагическая история, — сказал Харлан медленно. — Я надеялся, что мне не придется об этом говорить. Мод умерла прошлой ночью в результате несчастного случая. Когда я ушел, она поссорилась с Листером из-за того, что он не впустил меня. Она стала вести себя очень неразумно, нужно сказать. Листер пытался ее успокоить, но она вырвалась от него и побежала на улицу. Она скатилась с этой наружной лестницы. И умерла.
— Это версия Листера?
— Это просто правда. Он пришел ко мне в отель и рассказал, что случилось. Он был со мной вполне откровенен. Я чувствую, когда человек говорит правду, когда он действительно в горе.
— Значит, вы лучше в этом разбираетесь, чем я. Я же считаю, что он хочет обвести вас вокруг пальца.
— Почему?
— Я поймал его почти на месте преступления, когда он хотел закопать это тело. А сейчас он лжет, пытаясь выпутаться из этого дела. И меня очень удивляет, как вы могли попасться на эту удочку.
Черные глаза Харлана внимательно изучали мое лицо.
— Уверяю вас, он говорил истинную правду. Он рассказал мне все... Даже то, что хотел похоронить тело. Поставьте себя на его место. Когда Мод убила себя... разбилась прошлой ночью, Листер сразу понял, что подозрение падет на него, особенно с моей стороны. У него уже были неприятности с полицией. Он сам рассказал мне об этом. И в панике он стал вести себя как преступник. Он вспомнил об этом пустынном месте и привез тело сюда, чтобы как-то от него избавиться. Он действовал поспешно и в нарушение закона, но я считаю, что это вполне оправдывает его в данных обстоятельствах.
— Вы вдруг стали очень терпимым. А что скажете о пяти тысячах, которые он хотел у вас выманить?
— Простите, не понимаю вас.
— А чек на пять тысяч долларов, вы забыли о нем?
— Забудьте и вы об этом, — сказал он ровным голосом. — Это мое дело, то есть наше с ним дело.
Я начал понимать создавшуюся обстановку, хотя не понимал, в чем причина. Каким-то образом Листеру удалось убедить Харлана прикрыть его. И я сказал как можно ироничнее:
— Значит, закопаем тело и забудем обо всем?
— Вот именно. Я об этом и думал. Но не мы, а вы один. Я не могу позволить себе участвовать в нарушении закона.
— А почему вы думаете, что я могу себе это позволить?
Он вынул из кармана пальто кожаный бумажник, открыл его и показал мне чек на тысячу долларов.
— Тысяча долларов — достаточная сумма за такую работу. Это поможет вам также все забыть.
Он был неглупым человеком, но потрясающая жадность делала его идиотом. Он был как человек, напрочь лишенный слуха и не понимающий, что другие люди слушают музыку и даже любят ее. Но я не стал с ним спорить, позволил подписать чек. Он еще дал мне инструкции относительно того, как похоронить тело и потом обо всем забыть.
— Мне не хочется так поступать с Мод, честно, — сказал он перед отъездом. — Мне больно оставлять сестру в неизвестной могиле, но я должен считаться с обстоятельствами и думать о пользе дела. Если все это попадет в газеты, школе конец. Я не могу жертвовать школой из-за братских чувств.
* * *
Я, естественно, не стал закапывать тело, а оставил его лежать там, где оно лежало, и поехал за Харланом в Санта-Монику. «Студебеккер» я нагнал у въезда в город и незаметно последовал за ним.Он запарковал машину на бульваре и направился в авиационное агентство. Я еще не успел найти место для парковки, а он уже вернулся и сел в свой «студебеккер». Я записал название агентства и поехал за ним в отель «Осеано». Харлан оставил машину в гараже. У меня в бардачке были пули, и я зарядил свой пистолет.
В холле отеля никого не было, кроме портье и двух старушек, игравших в канасту. Я вошел в телефонную будку в глубине холла и позвонил в авиационное агентство.
Кто-то с прекрасным английским акцентом сказал:
— Авиационное агентство «Сэндерс». Мистер Сэндерс вас слушает.
— Это говорит Дж. Реджинальд Харлан, — произнес я, очень тщательно выговаривая слова. — Вы меня помните?
— Очень хорошо помню, мистер Харлан. С вашими билетами все в порядке, надеюсь?
— Я не совсем в этом уверен. Видите ли, я хочу попасть туда как можно скорее.
— Уверяю вас, мистер Харлан, это самый ранний рейс. Вы вылетаете в десять часов из международного аэропорта. — Хотя отвечал он мне очень вежливо, в голосе его чувствовалось некоторое нетерпение.
— А когда я прибуду на место?
— Мне казалось, что я все очень подробно вам объяснил. Все написано на вашем конверте.
— Я куда-то задевал конверт.
— Вы должны прибыть на место по расписанию завтра утром в восемь часов. Время чикагское. Вам все теперь понятно?
— Спасибо.
— Не за что.
Я позвонил дежурному телефонисту отеля и попросил Харлана.
— С кем я говорю, простите?
— Моя фамилия Листер. Ленард Листер.
— Минуточку, мистер Листер. Я позвоню Харлану в его номер. Он ждет вас.
— Не беспокойтесь. Я поднимусь к нему. Какой у него номер?
— Триста четырнадцать, сэр.
Я доехал до третьего этажа на лифте. Лифтер увидел мое лицо, открыл рот, чтобы как-то прокомментировать это, но, заглянув мне в глаза, закрыл рот и промолчал. Окна номера Харлана выходили на улицу, расположение хорошее. Я постучал.
— Это вы, Ленард?
— Угу.
Харлан открыл дверь, и я вошел, оттолкнув его. Он сжал кулаки и прижал их к груди, как обычно делают женщины. Глядя на меня с ненавистью, он сказал:
— Входите, мистер Арчер.
— Я уже вошел.
— Тогда садитесь. Должен сказать, что больше не ожидал вас увидеть. Тем более так скоро, — добавил он. — Все в порядке?
— Все в порядке. Только убийство остается.
— Но это был несчастный случай...
— Возможно, падение с лестницы и было несчастным случаем. Но оно не явилось причиной смерти. У нее на горле синяки, синяки от пальцев.
— Это для меня новость. Садитесь, пожалуйста, мистер Арчер.
— Я постою. Во-вторых, ваша сестра написала пальцем на пыльном полу молитву. Она была жива, когда Листер привез ее туда. В-третьих, вы только что купили билеты на самолет, который улетает в Чикаго, и вы ждете сейчас Листера. Не слишком ли вы с ним подружились, как думаете?
— Но он все же муж моей сестры, — заметил Харлан мягко.
— И он вам очень нравится, не так ли?
— У Ленарда есть хорошие качества.
Он присел в кресло у окна. Его узкая голова не скрывала от меня неба и моря, синих просторов, на которых то тут, то там белели паруса яхт. И я подумал, что провел слишком много времени, допрашивая лгунов в номерах отелей.
— Считаю, что он ваш соучастник в этом преступлении. Оба вы выигрываете от смерти вашей сестры. Насколько я узнал вас обоих, вы оба готовы пойти на убийство из-за денег.
— Значит, вы изменили мнение о Листере?
— Но не до такой степени, как вы.
Харлан всплеснул руками.
— Мой милый друг, вы совершенно не правы. Вы очень далеки от истины. Не говоря уже о деньгах, которые я заплатил вам. Искренне надеюсь, что будет лучше, если вы не будете действовать на основе вашей версии, которая абсолютно не соответствует истине. Во-первых, — он передразнил меня, — если бы я был заодно с Листером, то не обратился бы вчера к вам, не просил бы вашей помощи.
— У вас должна была быть для этого причина. Но пока я не знаю, в чем она заключается.
— Я обратился к вам совершенно искренне. Но теперь знаю обо всем этом гораздо больше. И уверяю вас, если бы Листер убил мою сестру, я бы преследовал его и нашел даже на краю света. Вы не знаете меня.
— А что вы можете сказать о билетах на самолет?
— Вы ошибаетесь. Я не покупал никаких билетов. Но если бы я и купил их, то это вас совершенно не касается. Посмотрите, — он показал мне обратный билет из Лос-Анджелеса в Чикаго. — Видите? Я улетаю в Чикаго. Домой. Завтра. Улетаю один.
— Ваша миссия выполнена?
— Черт вас возьми! — Это было самое сильное ругательство из всех, которые я от него слышал. Он встал и подошел ко мне. — Убирайтесь отсюда. Немедленно. Не могу вас видеть. Меня тошнит.
— Я остаюсь.
— Я вызову местную охрану.
— Зачем же? Вызовите полицию.
Он подошел к телефону и поднял трубку. Я стоял и смотрел, как его энергия постепенно угасала. Он положил трубку. Я сел в кресло, которое он освободил, а он отправился в ванную комнату.
Я сидел и слушал, как он там блевал. Когда Харлан сказал, что его тошнит, он использовал это слово в буквальном смысле.
Зазвонил телефон. Я поднял трубку. Женский голос сказал:
— Реджи? Я звоню из аптеки. Можно нам к тебе подняться? Ленард считает, что так будет безопаснее.
— Конечно, — ответил я ей более высоким голосом, чем обычно.
— Ты купил билеты?
— Да.
Дверь из ванной открылась. Харлан бросился на меня. Я стоял к нему спиной, но успел аккуратно повесить трубку, а потом повернулся к нему. Он боролся со мной, используя свои ногти и зубы. Мне пришлось поступить с ним довольно грубо, чтобы успокоить. Я ударил его кулаком с левой. Потом оттащил его в ванную комнату и закрыл дверь. Затем сел на кровать и стал смотреть на телефон.
С Листером была женщина, и она знала Харлана. Она знала его так хорошо, что называла его Реджи. И Реджи купил билеты на самолет для нее и для Листера. Все это дело завертелось в моей голове и перепуталось. Я увидел помертвевшее лицо Долфина и расплывчатые черты лица женщины, которая его покинула.
Я снова нашел его телефон в телефонной книге и позвонил. После шестого гудка услышал в трубке пьяный голос:
— Джек Долфин у телефона.
Чтобы он сразу не бросил трубку, я сказал очень резким голосом:
— Миссис Долфин ушла от вас, как я понимаю?
— В чем дело? Кто это?
— Это частный детектив, с которым вы разговаривали сегодня утром о деле Листера. Оказалось, совершено убийство.
— Убийство? А какое отношение к этому имеет Стелла?
— В этом-то и вопрос, мистер Долфин. Она сейчас с вами?
Он долго молчал, а потом ответил, что ее с ним нет.
— А когда она ушла?
— Я говорил вам, прошлой ночью. Когда я встал сегодня утром с постели, ее не было дома. — В голосе его слышались нотки жалости к себе, а может быть, какое-то другое чувство. — Это убийство? Вы имеете в виду Стеллу? — Он чуть не задохнулся от волнения.
— Возьмите себя в руки. Ваша жена действительно уехала с Листером?
— Насколько мне известно, да. Он убил ее? Именно это вы хотите мне сказать?
— Я ничего не хочу вам сказать. У меня на руках труп. И вы можете его опознать.
— Вы схватили Листера? — в голосе его слышалась надежда.
— Пока нет. Но очень скоро сделаю это.
— Смотрите, не упустите его. Он очень опасен. Он убил ее. Я знаю, он убил ее.
Долфин чуть не задохнулся, и я резко спросил у него:
— Откуда вы это знаете?
— Он угрожал ей. Я слышал, как они разговаривали перед тем, как он уехал на восток. Это было недели две назад. Они ругались в его квартире, кричали друг на друга. Вели себя, как дикие звери. Она хотела выйти за него замуж, развестись со мной и уехать с ним. А он сказал ей, что собирается жениться на другой женщине, женщине, которую он действительно любит. Она предупредила его, что этого ему не удастся сделать, она не позволит ему этого. А он ей ответил, что если она будет вмешиваться в его дела, он удушит ее своими руками.
— Вы поклянетесь перед судом, что все так и было?
— Поклянусь. Это правда, — сказал он очень тихо. — Он задушил ее?
— Женщина мертва. Но я не знаю, кто она. Ее нужно опознать. Я нахожусь в Санта-Монике, в отеле «Осеано». Вы не можете ко мне подъехать? Прямо сейчас.
— Наверно, могу. Я знаю, где он находится. А Стелла там, с вами?
В коридоре послышались шаги.
— Возможно, вскоре она будет здесь. Приезжайте побыстрее. Я нахожусь в комнате триста четырнадцать.
Кто-то постучал в дверь. Я повесил трубку, достал свой пистолет, подошел к двери и широко раскрыл ее. Увидев меня, Листер удивился и выпучил глаза. Он сжал правую руку в кулак, приготовившись меня ударить, но женщина, которая стояла рядом с ним, удержала его. Она схватила его плечи обеими руками и почти повисла на нем.
— Пожалуйста, Ленард, никакого насилия. Я не смогу этого вынести.
Но следы насилия были на ее лице: под одним глазом у нее был синяк, на щеке глубокие царапины. А вообще-то она была красивой женщиной лет тридцати, высокая, тоненькая, в английском костюме. Новая шляпка кокетливо сидела на ее голове, не скрывая темных волос. Но ее здоровый глаз был полон отчаяния.
— Вы полицейский?
Листер закрыл ей рот рукой.
— Помолчи. Не говори ни слова. Разговаривать буду я.
Они одновременно вошли в комнату. Я прикрыл дверь ногой. Женщина присела на кровать. Синяк и царапины ярко выделялись на ее бледном лице. Листер встал рядом с ней.
— Где Харлан?
— Вопросы здесь задаю я, а вы только отвечаете на них.
— Кто вы такой, чтобы так вести себя?
И он пошел на меня. Я прицелился ему в живот.
— Я тот, у кого оружие. И оно заряжено. Если возникнет необходимость, я выстрелю.
Женщина, которую он загораживал своим телом, сказала:
— Послушай, Ленард. Все это ни к чему. Насилие только ведет к еще большему насилию. Разве ты еще не понял этого?
— Не беспокойся. Никаких неприятностей не будет. Я знаю, как обращаться с этими искателями долларов из Голливуда.
Он повернулся ко мне. Зловещая белозубая улыбка сверкала в его рыжей бороде.
— Вам ведь нужны деньги?
— Харлан тоже так думал. Он заплатил мне тысячу долларов за то, чтобы я закопал мертвую женщину и забыл о ней навсегда. Я сдам его чек в полицию.
— Так я вам и поверил.
— А вы сможете наблюдать это, Листер. Потому что одновременно я сдам в полицию и вас.
— Если я не заплачу? Сколько вы хотите?
Женщина вздохнула:
— Дорогой, все эти ухищрения и увертки... Неужели ты не видишь, как это все отвратительно и низко? Мы пытались действовать так, как ты хотел, но видишь, к чему пришли. Мы побеждены. А теперь послушай меня...
— Не могу, Мод. И мы еще не побеждены.
Он сел на кровать и обнял своей огромной рукой ее узенькие плечи.
— Позволь мне поговорить с ним. Я и раньше имел дело с такими людьми. Он всего-навсего частный детектив. Твой брат нанял его вчера.
— А где мой брат сейчас? — спросила она меня. — С ним все в порядке?
— Он здесь. Немного не в себе, — я показал пистолетом на дверь в ванную комнату. Мне почему-то было неприятно держать в руках пистолет в ее присутствии, и я засунул его за пояс, расстегнув при этом пиджак на случай, если понадобится быстро его вытащить.
— Вы — Мод Харлан?
— Я была Мод Харлан. Теперь я миссис Листер. Это мой муж.
Она посмотрела на меня, и я увидел, что между ними что-то вспыхнуло, как внезапная молния в темноте ночи.
— Значит, мертвая женщина — это Стелла Долфин?
— Ее так зовут? Странно, что можно убить женщину, даже не зная ее имени.
— Нет! — с болью в голосе воскликнул Листер. — Моя жена не знает, что говорит. Она очень много пережила.
— Теперь все кончено, Ленард. Боюсь, я не слишком хорошо подхожу на роль преступника. — Она широко улыбнулась ему и мне. Но улыбка вышла кривая из-за ран на ее лице. — Ленарда не было там. Он принимал душ, когда эта женщина... когда миссис Долфин подошла к нашей двери. Это я ее убила.
— Зачем?
— Все это произошло из-за меня, — вмешался в разговор Листер. — Я не имел права жениться на Мод, впутывать ее в мою жизнь. Я просто рехнулся, когда привез ее в свою квартиру.
— А зачем вы это сделали?
Зрачки его покрасневших глаз забегали из стороны в сторону, потом уставились в одну точку. Он задумался.
— Не знаю, честное слово. Стелла думала, что я принадлежу ей навечно. А я хотел доказать, что это не так. Я несчастный идиот.
— Не нервничай. — Она коснулась своими пальцами его волосатого рта. Руки ее тоже были исцарапаны. — Нам просто не везет. Я даже не понимаю, как это произошло. Просто произошло, и все. Она спросила меня, кто я такая, и я ответила ей, что я жена Ленарда. Тогда она сказала, что это она его жена перед Богом, и попыталась войти в квартиру. Я попросила ее уйти. Она ответила, что это я должна убраться, вернуться к своему брату. А когда я отказалась, она набросилась на меня. Она вытащила меня за волосы на площадку. Вероятно, я толкнула ее. И она спиной скатилась вниз с лестницы, до самого низа. Я слышала, как она ударилась головой о цемент. — Она поднесла свою маленькую руку ко рту, как бы пытаясь замолчать. — А потом, мне кажется, я потеряла сознание.
— Да, — сказал Листер, — когда я вышел из душа, Мод лежала на площадке без сознания. Я отнес ее в квартиру. Мне пришлось повозиться с ней, пока она пришла в себя и рассказала, что произошло. Я положил ее в постель, а потом спустился вниз, посмотреть, что со Стеллой. Она лежала у подножия лестницы и была мертва, — голос его сорвался.
— Ты любил ее, Ленард?
— После того, как встретил тебя, нет.
— Она была очень красива? — в голосе ее слышался вопрос и горечь одновременно.
— Теперь нет, — сказал я. — Она мертва. И вы возили за собой ее тело. Какой был в этом смысл?
— Никакого смысла. — Вся его пышная борода и усы не могли скрыть, что он выглядел, как виноватый напроказивший мальчишка. — Я запаниковал. Мод хотела, чтобы я тут же вызвал полицию. Но у меня уже были в прошлом небольшие неприятности с полицией, и я знал, что сделает Долфин, если найдет у моих дверей мертвую Стеллу. Он меня ненавидит. — Его детские голубые глаза смотрели вначале удивленно, а потом понимающе. — Я не виню его.
— А что он мог сделать?
— Он бы сказал, что это я ее убил.
— Как он мог это сделать? Судя по тому, что рассказала ваша жена, это непреднамеренное убийство, возможно, при самозащите, поэтому оправданное.
— Вы так считаете? Не знаю. Я чувствовал себя виновным в смерти Стеллы. Ничего не соображал. Просто хотел спрятать ее и увезти Мод из страны, подальше от этой грязи, в которую я ее впутал.
— Для этого вам и были нужны пять тысяч?
— Да.
— Вы собирались бежать за границу через Чикаго?
— Нет. Наши планы изменились. Брат Мод уговорил нас, что ей лучше вернуться в Чикаго. После того как вы выследили нас, я пришел сюда к нему и все рассказал. Он сказал, что, если мы покинем страну, это будет равносильно признанию своей вины в случае, если все это раскроется и будет суд.
— Он был прав.
— Вы считаете, что суд обязателен? — Он наклонился ко мне, кровать заскрипела под весом его массивной фигуры. — Если в вас есть хоть какие-то человеческие чувства, дайте нам возможность уехать в Чикаго. Моя жена — порядочная женщина. Не знаю, значит ли это что-либо для вас?
— А для вас?
— Для меня — да. — Он опустил глаза. — Она не сможет пройти через судебное разбирательство здесь, в Лос-Анджелесе, вынести всю эту грязь, которую они раскопают в отношении меня и бросят ей в лицо.
Я сказал:
— Во мне еще осталось кое-что человеческое. Но его недостаточно для того, чтобы согласиться с вами. Сейчас все мои чувства сосредоточены на Стелле Долфин.
— Но вы ведь сами сказали, что это вполне оправданное непреднамеренное убийство.
— Судя по тому, что рассказывает ваша жена, это действительно так.
— Вы мне не верите? — спросил он удивленно.
— Я верю вам. Но вы не знаете всех фактов, связанных с этим делом. На горле Стеллы Долфин есть отпечатки пальцев. Я видел такие отпечатки пальцев на горле других задушенных женщин.
— Нет, — прошептала она. — Клянусь, я только толкнула ее.
Я смотрел на изящные руки, которые она сжимала у себя на коленях.
— Вы не могли бы оставить такие следы. Вы толкнули ее. Она покатилась с лестницы и потеряла сознание. Кто-то другой нашел ее в бессознательном состоянии и удушил. Листер?
Он опустил голову, как потерявший все силы бык. Он не смотрел на свою жену.
— Стелла Долфин не давала вам спокойно жить и могла продолжать это делать и дальше. И вы решили положить этому конец, прикончив ее. Все это так и было?
— Дурная привычка, — сказал он. — Дурная привычка все время задавать вопросы, как говорит Кокто. Вы все перевернули, представили все это в невыгодном для нас свете, Арчер.
— Ваша ложь, которую я постоянно слышу, заставляет меня это делать.
— Хорошо, — сказал он, глядя в пол, — если я признаюсь и возьму на себя вину, вы разрешите Мод уехать вместе с братом обратно в Чикаго?
Она прижала лицо к его опущенному плечу и сказала:
— Нет. Ты не сделал этого, Ленард. Ты просто хочешь защитить меня.
— Значит, это сделали вы?
Она медленно покачала головой, прижавшись к нему. Он обнял ее. Я смотрел мимо них в окно на синее, темнеющее море. Они были довольно приличными людьми — такими же, как и все люди, — думающими о прошлом, переживающими за будущее, державшимися друг за друга в тяжелую минуту жизни. И вся эта история вновь прошла у меня перед глазами и перевернулась с головы на ноги — многоголовый дракон, голова которого, если ее отрубить, вновь вырастала.
Харлан открыл дверь ванной комнаты и вышел, покачиваясь. Из носа у него текла кровь. Он посмотрел на меня с ненавистью, а на сестру с мужем — с отчаянием. Они не видели его. Он стоял в дверях, как вьющееся растение.
— Мне не надо было сюда приезжать, — сказал он с горечью.
Я повернулся к ним и сказал:
— Дело зашло слишком далеко.
Они ничего не слышали и не видели, поглощенные своим несчастьем, крепко держась друг за друга. Заскрипела дверь. Я подумал, что это Харлан закрывает дверь в ванную, и посмотрел не в ту сторону. Долфин появился в комнате. Тяжелый военный пистолет дрожал в его руке. Он стал приближаться к Листеру и его жене.
— Вы убили ее, сволочи.
Листер попытался встать с кровати. Женщина удержала его. Она сидела спиной к пистолету.
Раздался единственный выстрел, очень громкий. Его отголоски прозвучали запоздалым громом. Харлан пересекал комнату, возможно, надеясь защитить свою сестру. Он остановился. Потом упал. Я выстрелил тоже.
Долфин бросил пистолет, схватился руками за живот, попятился к стене и сел на пол. Он тяжело дышал. Из глаз и из носа у него потекла вода. Лицо его искривилось, выражая горечь и неудачу. Между пальцами у него стала просачиваться кровь. Я подошел к нему.
— Откуда вы знаете, что это они ее убили?
— Я все видел.
— Но вы же были в постели.
— Нет. Я был в гараже. Они сбросили ее с лестницы, а потом спустились и удушили ее. Листер удушил. Я видел его.
— И вы не вызвали полицию?
— Нет. Я... — Он подыскивал слова. — Я больной человек. Я был слишком болен, чтобы вызывать полицию. Я был расстроен. Не мог говорить.
— Сейчас вы чувствуете себя еще хуже, но вы будете говорить. Ведь это не Листер убил ее, а вы?
Он подавился и начал кашлять кровью. Его рыдания выплескивали кровь изо рта.
— Она получила то, что заслужила. Я думал, она вернется ко мне, когда сказал ей, что он женился на другой женщине. Но она не пожелала даже смотреть на меня. Она думала только о том, как бы вернуть его обратно. А ведь это я любил ее, а не он.
— Да, вы показали, как вы ее любили.
— Я любил ее. Любил.
Он посмотрел на свою окровавленную руку и начал громко кричать. Он упал на бок лицом к стене и кричал. И умер той же ночью.
Харлан тоже умер. Он не должен был приезжать.