Гуров проговорил со студентами еще пять минут, выясняя подробности, а затем отпустил. Он вручил им повестки к следователю и сказал, чтобы и там они непременно рассказали о самоубийстве мужчины. Затем в кабинет вошел следующий свидетель.
К часу дня Гуров закончил опрос свидетелей. Из пяти человек только Иорин не заметил, как Артемов бросился под машину. Каждая из входивших женщин рассказывала происшедшее по-своему, но на том, что преступник шагнул под «пятерку» сам, сошлись все. Кто-то посчитал, что он просто машину не заметил, кто-то думал, что Артемов испугался того, что натворил, но смысла происшедшего это не меняло. Единственным, чего не видел никто, был сам момент убийства.
Картина складывалась такая: Артемов поджидал Калачева в подъезде, несколько раз ударил его ножом, а затем бросился под машину. Действительно, оставалось только найти машину и вынести водителю благодарность, как посоветовал Станислав. Вот только мотив преступления по-прежнему был неизвестен.
Для того чтобы вернуть происходящему хоть каплю логики, можно было предположить, что Артемов знал эту машину и ждал ее. Тогда становится понятным, почему он так легко шагнул на мостовую, почему «пятерка» сбила его и куда пропал водитель. Вот только мы предполагаем, а бог – располагает.
Гуров усмехнулся и подумал, что не хватает на старости лет в верующие записаться. Он представил себя в церкви, старательно отбивающего поклоны, и рассмеялся. Неприятный осадок от общения с матерью Артемова проходил, и к полковнику возвращалось боевое настроение.
В первую очередь следовало искать «пятерку». Никто, кроме ее водителя, прояснить ситуацию был не в состоянии. Гуров прекрасно понимал, как малы шансы отыскать машину в Москве, не зная ее номеров. Естественно, что после такого столкновения с Артемовым целой «пятерка» остаться не могла и по характерным повреждениям отыскать ее можно. Вот только шанс невелик, да и времени уйдет много. А если водитель машины был соучастником преступления и имел приказ убрать Артемова после ликвидации Калачева, то все меры по поиску машины превращались просто в мышиную возню. «Пятерка» уже давно могла быть на дне Москвы-реки, или еще ночью ее благополучно восстановили и перекрасили.
Гуров решил не забивать себе голову версией о заказном убийстве. Во-первых, было слишком мало исходных данных, чтобы преподнести ее прокуратуре. Ну а во-вторых, когда это заказные убийства совершались таким способом? Тут, как у Достоевского, только топора и не хватает!
Необходимо было попытаться отследить личные связи между Калачевым и Артемовым. Поразмыслив, Гуров начал все больше склоняться к версии Крячко, высказанной еще утром. Скорее всего Станислав был абсолютно прав, и ничем, кроме банальной бытовухи, в этом деле не пахло. Гуров поднял трубку и набрал номер.
– Петр Николаевич, Гуров беспокоит, – проговорил в трубку полковник, едва Орлов поднял трубку. – У меня к тебе просьба. Ты уж не откажи боевому товарищу.
– Лева, не бери пример с клоуна Крячко, – Гуров услышал, как усмехнулся генерал. – Паясничать у тебя получается не ахти, так что переходи сразу к делу.
– А дело у меня простое, Петр. Ты уж договорись с начальником МУРа, чтобы он мне пару-тройку человек подбросил. Позарез нужны, – Гуров нарочно театрально вздохнул.
– Так уж и позарез? – Орлов на секунду задумался. – Уж не с этим ли новым делом ты вдруг «зарезался»?.. Так возьми да сам и попроси. Он мужик хороший.
– Кому хороший, а кому и от ворот поворот, – ответил Гуров. – Сам же знаешь, какие у меня с ним отношения! Да, пока не забыл. Ты уж попроси, чтобы мне группу Веселова выделили.
– Иначе с живого не слезешь, – скорее утверждая, чем спрашивая, прокомментировал генерал. – Ладно, будет тебе группа Веселова.
Довольный собой, Гуров повесил трубку. Он знал, что генерал не больше его любит что-нибудь просить у начальника МУРа. Как-то не складывались между ними отношения, хотя вроде и одни сани везли. Вот только Орлову отказать начальник не посмеет, хотя полковника он бы точно послал куда-нибудь подальше Колымы.
Договорившись с Орловым, Гуров подумал, что вполне мог бы забрать из охранной фирмы Нестеренко и Котова, но делать этого не стал. И дело было не такое сложное, чтобы парней лишний раз с работы дергать, да и МУРу, раз он на главк дела свои вешать начал, не мешает и людьми поделиться.
Пока Гуров раздумывал, пойти ли на обед в столовую главка или поесть по-человечески в каком-нибудь кафе, в дверь его кабинета постучали. Недоумевая, кто бы это мог быть, полковник разрешил войти. Вопрос об обеде отпал сам собой – так быстро оперативников МУРа Гуров не ждал.
– Разрешите, товарищ полковник? – открыв дверь, спросил Веселов и, увидев утвердительный кивок, пропустил вперед двоих оперативников и вошел сам. – Прибыли в ваше распоряжение.
– Угу, – Гуров откинулся на спинку кресла. – А теперь выйди, приведи себя в порядок, зайди, как положено, и доложи по форме!
Веселов застыл, открыв от удивления рот. Ребята, что вошли вместе с ним, вообще превратились в каменные изваяния. Неизвестно, сколько бы они простояли на месте, если бы Веселов наконец не ухватился за дверную ручку. Гуров рассмеялся.
– Слушай меня внимательно, Саша, и запомни на всю жизнь, – проговорил сквозь смех Гуров, глядя в недоумевающее лицо капитана. – Я могу быть «товарищем полковником» у министра на официальном приеме. Пока мы выполняем одну работу, я – Лев Иванович. И ничего больше. Ясно?
Веселов кивнул, облегченно вздохнул и улыбнулся. Он представил молодых парней, что пришли с ним. Обоим было чуть больше двадцати пяти, и оба были старшими лейтенантами. Голубоглазый – Тяжлов, а черноволосый – Багаев. Гуров поздоровался с обоими за руку и предложил сесть.
Полковник обстоятельно ввел в курс дела своих новых подчиненных и объяснил их задачи. Тяжлов показался Гурову парнем более сообразительным, и он отправил его на Большую Спасскую и в Докучаев переулок, поспрашивать у жителей, не видел ли кто вишневую «пятерку». Дело было почти безнадежным, но поискать следовало.
Веселов должен был съездить к Артемовой, узнать у нее адрес склада, где работал ее сын, и выяснить, кому этот склад принадлежит. Заодно ему требовалось узнать, какие отношения были у Артемова с работниками склада и начальством.
Багаеву достались автосервисные центры. В его задачу входило выяснить, не обращался ли кто с просьбой восстановить разбитую машину. Тоже сизифов труд, но следователь прокуратуры потребует отчет и по нему. Себе же Гуров оставил визит к вдове Калачева.
Гуров выпроводил оперативников из кабинета и задумался. Если следовать логике, то дело Артемова можно было уже закрывать. Почти все детали преступления были разложены по полочкам. А на этой этажерке для прокурора оставалось только одно место, да и то в самом уголке. Неизвестен лишь водитель «пятерки». Да это и не особо важно, поскольку показания свидетелей говорят о том, что на дороге произошел несчастный случай либо самоубийство.
Теперь любой следователь вправе написать заключение по делу, типа: «В состоянии аффекта, вызванного скорее всего травмой психики после лечения от алкогольной зависимости, Артемов убил Калачева и покончил жизнь самоубийством». Все предельно ясно, даже водителя искать особо усердно не будут.
Нравится это Гурову или не нравится, но дело придется закрывать. Если, конечно, не всплывут какие-то новые факты. Вот о них полковнику и предстояло позаботиться. Он уже собрался уйти, как вновь зазвонил телефон.
«Они что, следят все за мной, что ли?» – недовольно удивился Гуров и снял трубку.
– Лев Иванович, это с каких пор ты ДТП у нас заниматься стал? Или тебя теперь в наше ведомство переводят? – замначальника управления ДПС города Москвы, полковник Волков раскатисто рассмеялся в трубку. Они с Гуровым были знакомы давно и уважали труд друг друга. – Хлеб, значит, у нас отбираешь.
– Да подожди ты тараторить. Сам знаешь, что это не мой курятник, – прервал его шутовские стенания Гуров. – О каких ДТП речь идет?..
– А ты что, наездом в Докучаевом переулке не занимаешься? – Голос Волкова погрустнел. – Значит, опять облажался! Сидит у меня тут «чайник» один все утро. Говорит, что человека в Докучаевом переулке сбил, а я никак не найду, куда его передать. Меня в вашей конторе уже с телефона на телефон загоняли. И ты туда же, друг называется!..
– Да не трынди ты! – Гуров едва выкроил секунду, чтобы вставить слово. – Когда это я друзей в беде бросал? Отправь его под конвоем ко мне, а тут уже сами разберемся.
– Ну, Иванович! Ну просто груз с плеч снял! – пробасил Волков и тут же понял, что Гуров пустяками не занимается. Раз он расследует ДТП, до дело серьезное. Гурову бы эту уверенность!
– Эй, Лев Иванович, подожди-ка! – запоздало заорал в трубку Волков. – С тебя магарыч...
Но Гуров его уже не слушал. Он положил трубку, обрадовавшись, что это мутное дело с убийством Калачева заканчивается само собой.
Глава 2
Гуров приехал на работу отглаженный, отутюженный и сверкающий лаком новых парадно-выходных ботинок. Черный двубортный итальянский костюм сидел на нем как влитой, а кипельную белизну рубашки подчеркивали вычурные серебряные узоры узкого черного галстука.
Полковник и так приходил на работу всегда подчеркнуто аккуратный и неплохо одетый, но сегодняшний лоск светского льва был от начала до конца затеей Марии. И все началось вчера вечером.
Перед концом рабочего дня Гурова вызвал к себе Орлов. Помня утренние слова начальства о вечернем отчете, полковник захватил со стола папку с делом Артемова и пошел к Орлову. По дороге в кабинет Гуров обдумывал то, как преподнести генералу свои соображения о бредовости убийства в Докучаевом переулке. Но высказать их он не успел.
– Ну я и не сомневался! – проговорил Орлов, осмотрев полковника с головы до ног и хитро прищурился. – Ты у нас и после ночи в засаде будешь выглядеть как кинозвезда. А я и сам уже старый стал и одеваюсь не по-современному, да и галстук мой тебе всегда не нравился, – генерал усмехнулся, вспомнив старую неприязнь Гурова к его манере завязывать галстук. – В общем, ты у нас и пойдешь.
Увидев удивленное лицо Гурова, генерал едва не рассмеялся. Он постарался напустить на себя начальственный вид, но это у него не очень хорошо получилось.
– Пойдешь, пойдешь. Сегодня в министерстве пресс-конференция, и от нашего главка потребовали человека. Мои седины пожалели и разрешили самому не приезжать. – Орлов, не скрывая злорадства, смотрел на полковника. Он прекрасно знал об отношении Гурова к журналистам, но сам их любил не больше. – Да не сверли ты меня своими глазищами. Как ни крути, а кроме тебя мне послать некого. Не отправлю же я к ним Станислава в его дурацкой футболке! К тому же пресс-конференцию на всю страну показывать будут...
Это был приговор. Возражения Гурова никто слушать не собирался. Мало того, стоило ему открыть рот, как Орлов его перебил:
– Значит, как у начальника МУРа людей просить, так на это Петр Николаевич расстарайся? А как старого человека уважить, тут желающих нет? Я еще, между прочим, Лева, твой начальник. Так что считай это приказом...
Вот и пришлось Гурову два часа сидеть под светом юпитеров и отвечать на дурацкие вопросы. Одно хорошо, что замминистра явно желал стать телезвездой и сконцентрировал на себе все внимание журналистов. Гурова с его немногословностью очень скоро оставили в покое. И он до конца конференции, говоря театральным языком, просто «отбывал номер».
На беду полковника, Мария была занята только в первом акте и пресс-конференцию смотрела от начала до конца. Она прекрасно знала о «любви» Гурова к подобным мероприятиям и не съязвить просто не могла. Иначе это была бы не Мария Строева.
– Милый! – протяжно проговорила она, едва Гуров переступил порог, и соблазнительно улыбнулась. – Ты на экране такой сексуальный!..
Именно она утром с ехидной улыбочкой заставила Гурова вырядиться, словно на прием к президенту. Для этого Мария специально встала раньше мужа и даже начистила ему ботинки.
– Левушка, ты у нас теперь звезда экрана, так что одевайся подобающе! – проговорила Мария, и Гурову ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Он махнул на все рукой, решив, что отыграется позже...
Гуров выбрался из своего «Пежо» и почему-то недовольно посмотрел на сверкающие ботинки. Идти в душный кабинет не хотелось, и Гуров достал из кармана сигарету и закурил. Он прислонился к сверкающему боку автомобиля и смотрел на милиционеров, снующих по двору взад-вперед. На него оглядывались, здоровались, но с расспросами не подходили.
Гуров уже собрался идти к себе, когда во двор заехал служебный «рафик». Он остановился около гуровского «Пежо» и исторгнул из своего душного чрева муровскую опергруппу. Старшим у оперативников был уже немолодой майор Липченко, знакомый Гурова, и полковник подошел поздороваться.
– Здравствуй и ты, Лев Иванович! – тяжело отдуваясь, проговорил майор, вытирая пот со лба. – Люди в Москве от жары с ума все посходили. Вот только что от одного такого приехали.
– Да? И что там? – из вежливости спросил Гуров, совершенно не интересуясь разговором.
– Псих. Кто еще?! – глубоко вдохнув, ответил Липченко. – Накинулся с монтировкой на коммерсанта, а когда водитель на помощь подоспел, то этот псих из окна седьмого этажа выпрыгнул...
– Ну-ка расскажи поподробнее! – Глаза Гурова мгновенно вспыхнули нескрываемым любопытством.
Особо майору рассказывать пока было нечего. В восемь утра некто Сысоев, владелец небольшой авторемонтной мастерской на Кожевнической улице, вышел из своей квартиры на Большой Ордынке. Лифт не работал, и Сысоев пошел вниз пешком. На седьмом этаже на него напал неизвестный с монтировкой в руках и начал избивать.
Этот тип успел нанести четыре удара, прежде чем на крики Сысоева подоспел его водитель. По словам шофера, он увидел мужчину с монтировкой в руке и лежавшего на полу Сысоева. Мужчина его тоже заметил и в ту же секунду выпрыгнул в окно.
– Вот такие пироги, Лев Иванович, – вздохнул Липченко. – Хрен его знает, как все на самом деле было. Сысоев в больнице, без сознания. Нападавший в морге, а водителя пока толком не допросили.
– Допрашивать ты будешь? – спросил Гуров и, увидев утвердительный кивок, попросил: – Не торопись пока с допросом. Дождись меня, будь другом! Я быстро...
Не обращая внимания на недоумение Липченко, Гуров развернулся и бегом бросился в главк. Словно мальчишка, он проскакивал один пролет за другим, едва успевая извиняться за тычки, что раздавал зазевавшимся сотрудникам. В кабинет Орлова Гуров ввалился без доклада. Верочка, секретарь генерала, только проводила его удивленным взглядом – таким Гурова ей еще видеть не приходилось.
– Петр, – проговорил вместо приветствия Гуров, едва закрыв за собой дверь, – майор Липченко сейчас с вызова приехал. Мне нужно, чтобы ты у него дело забрал и мне передал.
– Здравствуйте, я ваша тетя! – оборвал его генерал. – Кто-то только вче-ра жаловался, что у него работы много, а МУР пусть сам со своими делами разбирается...
– Ну, во-первых, я не жаловался, – в свою очередь оборвал начальника Гуров. – А во-вторых, то, чем Липченко сейчас занимается, к убийству Калачева имеет непосредственное отношение.
Орлов откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на полковника. Он, естественно, не мог знать, что за дело было поручено Липченко, но вот Гурова знал давно. Уже не в первый раз настырный сыщик поступал вопреки здравому смыслу и неожиданно для всех добивался исключительных результатов. Орлов поднял телефонную трубку.
– Верочка, принеси нам, пожалуйста, кофе, – проговорил он и посмотрел на Гурова. – Если я тебя вчера правильно понял, то дело Артемова можно закрывать и передавать в прокуратуру. Что у нас сегодня изменилось? Сон вещий приснился?
– Нет, с господом богом по дороге на работу столкнулся! – огрызнулся Гуров и сел напротив генерала. – Я тебе вчера говорил, что слишком гладко все с Артемовым выходит? Часто тебе убийцы попадались, которые жертву поджидали, расправлялись с ней, а затем и сами на себя руки накладывали? Это только мужик по пьяному делу может жене голову проломить, а протрезвев, и себе веревочку приготовить...
– Лев Иванович, – перебил его Орлов, – ты у нас на старости лет демагогом становишься. Перестань мне параллели проводить и переходи к сути.
– Вот чтобы до сути-то добраться, мне и нужно у Липченко дело забрать, – словно на ребенка, посмотрел на генерала Гуров. – Час назад на Большой Ордынке произошло схожее преступление...
Полковник пересказал Орлову то немногое, что услышал от майора. Гуров не старался приукрасить факты или, наоборот, скрыть что-то. Он говорил сухим казенным языком, надеясь, что Орлов прекрасно поймет его сомнения.
Общая линия обоих преступлений была очевидна и новичку в деле сыска. Неизменное самоубийство было их завершающим звеном, но и профессионализм исполнения покушений был одного уровня. То есть нулевого. Наверняка если покопаться, то найдутся и другие совпадения.
Орлов слушал Гурова не перебивая. На его лице, сменяя друг друга, проскальзывали скептицизм, недоумение, задумчивость и, наконец, откровенная ирония. Генерал глотнул из чашечки едва теплый кофе и вздохнул.
– Лева, конечно, все, что ты рассказал, интересно, – наконец проговорил он. – Но, мне кажется, разбираться с этим нужно не сыщику, а психиатру. Кстати, могу порекомендовать. В Москве черт знает сколько случаев суицида в год происходит, и что? Попытаться и в них контекст совпадений поискать? Или каждое сведение счетов за уши подтягивать к другому? Эдак можно и до писания диссертаций докатиться. Ладно, ладно! – добавил Орлов, заметив, что Гуров порывается что-то сказать. – Знаю я, что ты парень настырный. И уж если вобьешь себе что в голову, это оттуда и топором не вытесать. Что тебе от меня-то нужно?
– Петр Николаевич, – ирония начальника задела Гурова. – Я прошу вас передать мне из МУРа дело о покушении на убийство коммерсанта Сысоева. Если необходимо, могу изложить свою просьбу в письменном виде.
– Эвон как заговорил, – хмыкнул генерал. – Лева, брось обижаться. Послушай старшего товарища – ерундой ты голову себе забиваешь. Мог бы себе хобби и получше придумать...
Орлов посмотрел на застывшего Гурова и тяжело вздохнул.
– Что с тобой делать? – Такая постановка вопроса заставила даже Гурова, старательно разыгрывающего оскорбленное самолюбие, улыбнуться. – Скажешь Станиславу, что я тебе дал три дня на твои фантазии. Пусть он один, как пчелка, пашет, пока ты дурью маешься. Только не жалуйся потом, что Крячко над тобой издевается! Кстати, группу Веселова пока можешь у себя оставить. А теперь иди с моих глаз долой!
– Слушаюсь, господин генерал-лейтенант, – нарочито официально ответил Гуров и поднялся со стула.
– Мог бы и спасибо старику сказать, – пробурчал себе под нос Орлов, глядя в спину уходившему полковнику. Тот обернулся в дверях.
– Благодарствую, ваше высокопревосходительство! – рявкнул Гуров и поклонился в пояс, распрямился и щелкнул каблуками.
– Совсем мужик дуреет, – вздохнул Орлов. – Может, тебя в санаторий отправить? С пенсионерами в шашки играть?..
Но Гуров его уже не слышал. Он равно не сомневался как в том, что генерал не воспримет его предположения всерьез, так и в конечном итоге переговоров. Собственно, Гуров и сам не до конца понимал, почему он так к этим двум инцидентам прицепился. Грызло что-то внутри, и все!
Полковник галантно поклонился Верочке и вышел из приемной. Первым делом следовало опросить свидетелей происшедшего на Большой Ордынке, а уж затем заняться анализом данных. Вниз Гуров спускаться не стал. Он позвонил из своего кабинета Липченко и попросил того переслать всех людей.
– Ты уж извини, что дело у тебя из-под носа выхватил. Они у меня тут по другому проходят, – попытался оправдаться Гуров, но этого и не требовалось.
– Бог с тобой, Лев Иванович! – Липченко обрадованно засопел в трубку. – Мне-то проще. В такую жару бумажек поменьше писать придется...
На этом и расстались. Гуров позвонил Веселову и пригласил его к себе. Сияющий, словно медный пятак, капитан вошел в кабинет через пару минут. Веселову импонировала работа с таким известным сыщиком. Саша еще в детстве увлекался детективами и до самозабвения зачитывался Конан Дойлом. Он невольно сравнивал Гурова с всемирно известным персонажем великого писателя и находил немало общего. Вот бы посмеялся Гуров, если бы об этом узнал.
– Саша, – попросил его полковник, – лети в архив и востребуй все убийства по Москве за последние полгода, совершенные с нанесением множественных телесных повреждений. Знаю, что их будет немало, но уж ты расстарайся. Думаю, как девочек уговорить, тебя учить не надо?
– Сделаю, Лев Иванович, – ответил Веселов и, чуть помявшись, спросил: – А что мы ищем?
– Если бы я знал, Саша. Если бы я знал, – Гуров вздохнул и уткнулся носом в дело Сысоева, что принесли от майора за минуту до появления Веселова.
Собственно, ничего нового, что могло бы пригодиться при опросе свидетелей, в материале не было. Те же факты, плюс описание расположения тела самоубийцы, кое-какие фотографии, отпечатки пальцев с монтировки да предварительное заключение врача о полученных Сысоевым травмах.
У коммерсанта оказались сломаны несколько ребер, рука и повреждено основание черепа. Если были правильны предварительные выводы доктора, то ничего смертельного в травмах Сысоева не было. Жить он будет, правда, со скаканьем по лестнице ему придется несколько повременить.
«Интересно, зачем водитель Сысоева поднимался наверх, на седьмой этаж?» – подумал Гуров, и в это время открылась дверь.
В кабинет заглянул сержант из дежурки и доложил, что привел свидетелей. Полковник уже собрался пригласить первого, но в дверь ввалился Крячко. Он был в своих повседневных джинсах, «найковских» кроссовках и аляповатой бело-синей майке. Увидев разодетого Гурова, Станислав театрально застыл в дверях.
– Разрешите войти, товарищ полковник? – гаркнул он с порога и закрыл за собой дверь. Крячко сделал картинный жест рукой, обводя помещение, и заговорил елейным голоском: – Уважаемые господа, посмотрите нашу звезду экрана на рабочем месте. Вот такие они, трудолюбивые работники российского сыска! Строгие, элегантные и преданные делу...
– Хватит паясничать, болтун, – с усмешкой оборвал его Гуров. – Говори, зачем пришел, да проваливай. Меня люди ждут.
– Вот вам, товарищи, и результат! – не успокоился Крячко, обращаясь к невидимой аудитории. – Стоило человека один раз по телевизору показать, и он себя Брюсом Уиллисом возомнил. Товарищ полковник, я как-никак у вас в подчинении. Соизвольте распоряжения на сегодняшний день сделать.
– Кончай, Стас, – на этот раз Гуров не улыбнулся. – Это уже становится не смешно.
Крячко вздохнул и уселся на стул напротив Гурова. Он достал из кармана пачку «Мальборо» и закурил. Гуров не шелохнулся, ожидая продолжения.
– Ладно, Лева, – Станислав выпустил дым в потолок. – Меня уже и без тебя нашлось кому в известность поставить о твоем новом увлечении. Рассказывай теперь, что за элитный клан убийц ты откопал. Поделись со старым другом.
– Ой, что-то много вас, старых друзей, вдруг отыскалось, – проворчал полковник и добавил: – А если серьезно, Стас, ничего я не откопал. Разве что одни предположения.
– Лева, ты же сам мне часто говоришь, что лгать грешно, – Крячко подозрительно посмотрел на Гурова...
После пяти минут безрезультатных препирательств Крячко обиделся. Он считал, что такой ерундой, как эти неумные покушения, Гуров заниматься никогда бы не стал. Станиславу казалось, что полковник придумал себе это расследование в качестве ширмы, а сам тайком раскапывает золотую жилу. Он не хотел верить никаким объяснениям Гурова и в конце концов плюнул.
– Ладно, конспиратор! – проговорил Крячко уже в дверях. – Мудри сколько хочешь, дело твое, – и ушел, хлопнув дверью.
Перед тем как начать опрос свидетелей, Гуров вызвал Тяжлова и Багаева. Как это глупо ни звучит, но в кармане брюк человека, напавшего на Сысоева, уже в морге обнаружили удостоверение работника трамвайного депо ь 6 на имя Гришина Василия Андреевича.
Этот факт был не менее удивителен, чем его самоубийство после неудавшегося покушения. Гурову еще не доводилось видеть преступника, идущего «на дело» с документами в кармане. Если, конечно, убийство было не преднамеренным. Вот только не прогуливался же Гришин по лестнице с монтировкой в руке?
В отчете Липченко был и еще один интересный факт. Медику пришлось взбираться на седьмой этаж пешком и таким же образом спускать вниз Сысоева, поскольку лифт в здании не работал. Не бог весть какое небывалое событие, но Гуров решил проверить и это.
Он послал Тяжлова в дом на Большой Ордынке, узнать причину поломки лифта, а заодно побеседовать с соседями. Может, кто-то вспомнит интересный факт. Разговор с женой Сысоева тоже выпал на его долю. Багаеву же достался визит в депо и выяснение всего, что касалось личности Гришина. Домашний адрес, привычки, манера общения с людьми и тому подобное.