Маккаммон Роберт. Мое!

   - Лучше не стоит.
   - Давай, один бокал не повредит.
   - Нет, не надо. А ты можешь выпить.
   Дуг открыл холодильник, вытащил оттуда полбутылки "шабли" "Прыжок оленя" и налил себе полный бокал. Он повертел его в руках, пригубил, а затем снял с полочки салатные тарелки.
   - Ну, как сегодня Кэрол?
   - Чудесно. Наполнена последними испытаниями и несчастьями. Как обычно.
   - Тима Скэнлона ты там не видела? Он приглашал клиента к обеду.
   - Нет, я никого не видела. О, я видела Энн Абернети. Она была там с кем-то из своей конторы.
   - Хотелось бы мне иметь возможность позволять себе двухчасовые обеды. Его правая рука продолжала взбалтывать вино в бокале. - У нас, конечно, великолепный год, но, говорю тебе, Паркер должен нанять другого помощника. Господом клянусь, у меня стол завален работой, и я смогу заняться собственными делами не раньше августа. - Дуг протянул левую руку и положил ее на живот Лауры - Как у него там дела?
   - Лягается. Кэрол говорит, из него выйдет хороший футболист.
   - Не сомневаюсь. - Его пальцы тут и там касались ее живота, выискивая очертания младенца. - А как тебе понравится видеть меня отцом футболиста? Переезжать из города в город на все игры с маленькой трещоткой? А летом софтбол. То есть я имею в виду эту игру в тибол или как ее там. Клянусь, я никогда и не представлял себе, что буду сидеть на трибуне и орать вместе с болельщиками.
   Дуг вдруг нахмурил брови.
   - А что, если парнишка не будет любить спорт? Окажется зубрилой-компьютерщиком? Ладно, зато там больше денег заработает. Придумает самообучающийся компьютер или как там это называется. - Его хмурость исчезла и опять проступила улыбка. - Эй, кажется, я почувствовал, как он шевельнулся. А ты тоже?
   - С по-настоящему близкого расстояния, - сказала Лаура и плотно прижала руку Дуга к животу, чтобы он мог ощутить, как Дэвид дергается во тьме.
   Они пообедали в столовой у венецианского окна, выходившего на крошечный лесной пятачок. Лаура зажгла свечи, но Дуг сказал, что ему не видно, что он ест, и опять включил свет. За окнами все шел и шел дождь - то сильный, то моросящий. Они поговорили о всех новостях дня: о том, что ухудшилось движение на дорогах и что строительный бум должен позже или раньше спасть. Их разговор, как обычно, вернулся к работе Дуга. Лаура заметила, что его голос стал жестче. Она опять начала разговоры об отдыхе где-нибудь осенью, и Дуг пообещал, что он об этом подумает. Она давно уже осознала, что они живут не ради сегодняшнего дня, а в ожидании мифического завтра, где рабочий груз Дуга станет полегче и давление рынка ослабеет Тогда дни утратят напряженность, а ночи станут временем их союза. Она так же давно осознала, что этого уже никогда не будет. Порой ей виделся кошмар, в котором они оба бегут по ступенькам мельницы и зубчатые колеса крутятся у них за спиной. Они не могут остановиться, не могут замедлить движение, иначе упадут в эти зубья. Это был жуткий сон, потому что в нем была реальность. Много лет она следила, как Дуг карабкается от нижней ступени служебной лестницы в своей фирме до по-настоящему ответственной должности. Он был там незаменим. Именно так;, незаменим. Работа, которую он брал на дом, и время, которое он проводил на телефоне, это подтверждали. Раньше они каждый выходной выезжали пообедать и посмотреть кино. Они ходили на танцы, ездили в отпуск куда-нибудь на Багамы. Теперь они были счастливы, когда им удавалось на день остаться вдвоем дома, а кино если и смотрели, так только на видео. Да, платить им стали больше, обоим, но где же найти время наслаждаться плодами своих трудов? Она смотрела, как Дуг вечно беспокоится о чужих портфелях, достаточно ли у них долгосрочных вложений и не подорвет ли международная политика курс доллара. Он жил на натянутом канате быстрых решений над морем случайностей. Успех его карьеры основывался на стоимости бумаг, на списках позиций, которые могли измениться коренным образом за сутки. Успех ее собственной карьеры основывался на знакомстве с нужными людьми, на прокладывании путей через золоченые врата в общество Атланты. Но они потеряли друг друга. Они перестали быть теми, что были прежде, и от этого у Лауры ныло сердце. Эта боль заставляла ее ощущать невероятное чувство вины, потому что у нее было все материальное, чего только можно пожелать, а в это время люди голодают на улицах городов и живут в картонных коробках под мостами.
   Она сегодня лгала Кэрол. Когда она сказала, что завела ребенка не ради того, чтобы приблизить к себе Дуга, это было ложью. Может быть, так произойдет. Может быть, их отпустит это напряжение, и они найдут путь обратно к себе. Может быть, ребенок это сделает. Когда будет на свете новый человек, частица каждого из них, они, даст Бог, снова вернутся к настоящему.
   - Я подумываю завтра купить пистолет, - внезапно сказал Дуг.
   Пистолет. Они говорили об этом последние две недели, с тех пор как в двух кварталах от них по улице банда вломилась в дом, когда семья спала. В прошедшие несколько месяцев прилив преступности в Атланте подбирался все ближе и ближе к их входной двери. Лаура была против оружия в доме, но ограблений в Бакхэде было все больше и больше, и порой, когда Дуга по вечерам не было, она чувствовала себя пугающе уязвимой, даже со своей системой безопасности.
   - Пожалуй, надо это сделать, пока ребенок еще на подходе, - продолжал он, накладывая себе жаркое. - Это будет небольшой пистолет. Не "магнум" или что-нибудь подобное. - Он быстро и нервно улыбнулся, потому что от вида пистолетов он нервничал. - Маленький автоматический пистолет или что-то вроде этого. Его можно будет держать в тумбочке у кровати.
   - Даже не знаю. Почему-то даже думать противно о покупке оружия.
   - Я думаю, нам надо пройти курсы безопасного обращения с оружием. Тогда ты почувствуешь себя лучше, и я тоже. Наверное, при оружейном магазине или департаменте полиции есть такие курсы.
   - Великолепно! - сказала она с небольшим сарказмом. - Мы запишемся на курсы оружия сразу после дородовых курсов.
   - Я знаю, что тебе не очень нравится иметь оружие в доме, и мне тоже. Но надо смотреть фактам в глаза: этот город опасен. Нравится нам это или нет, нужно иметь оружие, которым можно защищать Дэвида. - Он кивнул, считая, что вопрос закрыт. - Завтра. Я куплю оружие за...
   Зазвонил телефон. Дуг, придя, отключил автоответчик и сейчас, бросившись к телефону в кухню, опрокинул салатницу себе на брюки.
   - Алло? - сказал он. - Да, слушаю.
   - Сними брюки, - сказала Лаура, заходя на кухню вслед за ним.
   - Что? - Дуг прикрыл трубку телефона. - А?
   - Брюки сними. Если ничего не сделать, масло потом не выведешь.
   - Ага. - Он расстегнул брюки, отцепил подтяжки. Брюки съехали вниз, обнажив акриловые носки с перехватами.
   - Я слушаю, - сказал он в трубку. - Ага. Да. - Его голос был напряжен. Он снял ботинки, а затем брюки и дал их Лауре. Она пошла к раковине, открыла холодную воду и протерла забрызганные маслом места. Пятно почти наверняка снимется в химчистке, но так оно уж точно не успеет въесться.
   - Сегодня? - услышала она недоверчивый голос Дуга. - Ни в коем случае! Эти документы должны быть только на следующей неделе!
   "Ох, нет!" - подумала Лаура.
   У нее упало сердце. Это была Контора, ее постоянная соперница. Так много вечеров она отнимает у нее Дуга. Черт подери, неужели они не могут оставить его в покое хоть ненадолго!
   - Я не могу приехать, - сказал Дуг. - Нет. Никак. - Пауза. Затем:
   - Слушай, Эрик, я дома, обедаю. Дай мне время хоть передохнуть, ладно?
   Эрик Паркер. Начальник Дуга в "Мерилл Линч". Это плохой признак.
   - Да. Ладно. - Она видела как его плечи поникли. - Ладно, дай мне хотя бы... - Он взглянул на стенные часы. - Тридцать минут. Увидимся там.
   Он повесил трубку, тяжело вздохнул и повернулся к ней:
   - Понимаешь, это был Эрик.
   Она не ответила. Много вечеров телефонные звонки похищали его из дома. Как и прилив ограблений, эти звонки тоже шли на подъем.
   - Черт подери, - тихо сказал он. - Есть кое-что, что сегодня надо сделать. Я постараюсь обернуться за... - Он перевел взгляд на своего врага - часы. - За два часа. За три самое большее.
   "Это означает четыре", - подумала Лаура. Она поглядела на его не слишком-то мускулистые ноги.
   - Лучше найди себе тогда другие брюки. Этими я займусь. Дуг прошел в спальню, пока Лаура уносила его забрызганные маслом брюки из комнаты на кухню. Она втерла в пятна немного пасты и оставила брюки Дуга на сушилке. Затем вернулась в столовую, чтобы продолжить обед. Через секунду Дуг вернулся, одеты и в хаки, бледно-голубую рубашку и серый свитер для игры в поло. Он присел и жадно проглотил свое жаркое.
   - Ты уж прости меня, - сказал он, помогая Лауре отнести посуду на кухню. Я постараюсь обернуться побыстрее. О'кей?
   - О'кей.
   Он поцеловал ее в щеку и, наклонившись, опять положил руку ей на живот. Потом вышел через дверь кухни в гараж. Она услышала, как завелся "мерседес", как открылась дверь гаража. Дуг подал назад, дверь гаража закрылась со стуком, и это было все.
   Они с Дэвидом остались одни.
   - Ну что ж, - сказала она и посмотрела на "Сожги эту книгу", которая лежала все там же, на кухонной стойке, где ее оставил Дуг. Она решила покончить с ней сегодня и приступить к книге о Голливуде. Потом Лаура собрала всю посуду и отправила ее в посудомойку. Дуг работает как вол, и это нечестно. Он уже стал трудоголиком, как ни крути, и это давление только усиливает его заболевание. Она представила, что говорит Марси - жена Эрика Паркера о работе своего мужа допоздна в дождливую ночь. Когда же деньги стали богом? Ладно, нет пользы мучить себя этими мыслями. Она зашла в прачечную, сложила брюки и повесила на деревянную вешалку. Складки не совсем точно легли, и эта оплошность свела бы ее с ума, если бы она этого не поправила. Лаура сняла брюки с вешалки и заново их сложила.
   Что-то выпорхнуло из кармана. Это была небольшая зеленая бумажка. Она осталась лежать на линолеуме рядом с левой ногой Лауры.
   Лаура поглядела на нее. Корешок билета.
   Лаура остановилась на полпути. Корешок билета. Чтобы подобрать его, потребуется плавное движение и осторожность, чтобы не потерять равновесие. Она наклонилась, держась за край сушилки, и подняла билет. Пока она выпрямлялась, мускулы в пояснице напомнили о себе: "Мы пока ведем себя прилично. Не пережми". Лаура уже хотела выбросить корешок билета в мусорную корзину, но затем ее рука замерла на полпути.
   Откуда этот билет? На нем было название кинотеатра:
   "Кентербери шесть". Кинотеатр в торговом центре, подумала она. Один из этих мультикомплексов. Билет был новеньким. Зелень еще не выцвела. Лаура осмотрела брюки на вешалке. Она засунула руку в карман и ничего там не нашла. Затем в другой карман. Ее рука вытащила треть рулончика мятных таблеток, пятидолларовую бумажку и второй корешок билета. На нем стояло "Кентербери шесть".
   Она в жизни своей никогда не бывала в "Кентербери шесть". Даже не знала, где он находится. Лаура побрела назад на кухню, зажав в руке два билетных корешка. Дождь грубо стучал в окна. Она постаралась припомнить, какой же фильм они смотрели с Дугом, когда последний раз ходили в кино. Это было по меньшей мере два года назад. Кажется, это были "Иствикские ведьмы", которые сейчас уже у всех в зубах навязли. Так откуда же в кармане Дуга два билетных корешка?
   Она открыла телефонную книгу и нашла раздел "Кинотеатры". "Кентербери шесть" находился в городском парке. Она набрала номер, и записанный голос рассказал ей, какие фильмы там показывали: смесь из сексуальных комедий для тинэйджеров, фильмы со стрельбой и пришельцами из космоса и бесчисленные клоны "Рэмбо". Она положила трубку на рычаг и осталась стоять, уставясь на часы на кухонной стене.
   Почему Дуг пошел в кино и ничего ей не сказал? Когда же у него нашлось время посмотреть фильм? Она понимала, что избегает опасной зоны истинного вопроса: с кем он туда ходил?
   Это глупо. Есть логическое объяснение, наверняка есть. Он водил в кино клиента. Ага. Через весь город ради дрянного фильма? Держись за это, сказала она себе. Стой на этом, пока не спятила. Ничего не случилось. Два корешка билетов. Так что?
   Так.., почему Дуг не рассказал ей?
   Лаура включила посудомойку. Она была совсем новенькая и совсем не шумела, только тихо рокотала. Лаура схватила "Сожги эту книгу", намереваясь пройти в кабинет и закончить чтение философских рассуждений Марка Треггса. Но оказалось почему-то, что она снова у телефона. До чего же отвратительная вещь - эти телефоны. Они манят и нашептывают такое, чего лучше не слышать. Но ей хотелось знать о билетах. В ее сознании билеты выросли до двойного Эвереста, и она уже не видела ничего, кроме их оборванных кромок. Она должна знать. Она набрала номер конторы Дуга.
   Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь. Пять раз. Десять раз. Затем, на четырнадцатый звонок:
   - Алло?
   - Здравствуйте, это Лаура Клейборн. Скажите, Дуг еще не ушел?
   - Кто?
   - Дуг Клейборн. Он еще там?
   - Никого здесь нет, мэм. Только мы.
   - Кто вы?
   - Я Уилбур, - ответил мужчина. - Здесь только мы, уборщики.
   - Там должен быть мистер Паркер.
   - Кто?
   - Эрик Паркер! - в ней вспыхнуло раздражение. - Вы что, не знаете, кто работает у вас в офисе?
   - Здесь нет никого, кроме нас, мэм. Мы как раз здесь прибираемся, а больше никого.
   "Это безумие! - подумала она. - Даже если Дуг еще не успел добраться до офиса, то Эрик-то Паркер должен там быть! Он ведь, наверное, звонил из офиса?"
   - Когда приедет Дуг Клейборн, - сказала она, - не передадите ли вы ему, чтобы он позвонил жене?
   - Да, мэм, конечно, передам, - ответил уборщик, и Лаура, сказав "спасибо", повесила трубку.
   Она взяла "Сожги эту книгу" и пошла в кабинет. Поставила ленту с камерной музыкой Моцарта и уселась в уютное кресло. Через десять минут она все еще смотрела на ту же страницу, притворяясь, будто читает, а в мыслях крутилось: "Кентербери-шесть-два-билета-Дуг-должен-был-бы-быть-в-офисе-теперь-уже-тепе
   рь-но-почему-он-мне-еще-не-перезвонил? Где-же-он?"
   Проползли еще пять минут, затем десять. Целая вечность. "С Дугом что-то случилось! - подумала она. - В такой дождь он мог и в аварию попасть!" Вставая, она почувствовала, как Дэвид дернулся в животе, словно бы разделяя ее беспокойство. С кухни она опять позвонила в офис.
   Она звонила, звонила и звонила, но на этот раз никто не ответил. Лаура блуждала из кабинета на кухню и обратно бесцельными кругами. Она опять набрала номер офиса. Пусть телефон там разрывается. Никто не взял трубку. Она взглянула на часы. Может быть, Дуг и Эрик отправились куда-нибудь выпить, но с чего бы им, если у них так много работы? Ладно, что бы там ни было, Дуг ей все расскажет, когда вернется домой.
   Как рассказал о билетах?
   Лаура по справочнику нашла домашний телефон Эрика Паркера.
   Завтра она будет чувствовать себя полной идиоткой, когда Дуг объяснит ей, что они с Эриком отъехали встретить клиента или просто решили не отвечать на звонки, пока работают. Ей будет чертовски неловко, что она даже на минуту допустила мысль, будто Дуг мог не сказать ей правду.
   Она боялась звонить. Грызущий маленький страх хватал ее за глотку. Она подняла телефонную трубку, набрала первые четыре цифры, затем опять ее положила. Позвонила в офис третий раз. Никакого ответа после по крайней мере двадцати звонков.
   Наступил момент истины.
   Лаура сделала глубокий вдох и позвонила домой Эрику Паркеру. На третий звонок ответила женщина:
   - Алло?
   - Привет! Марси? Это Лаура Клейборн.
   - О, привет, Лаура. Я так понимаю, у тебя уже срок подходит.
   - Да, подходит. Около двух недель осталось. Чуть больше, чуть меньше. У нас уже вся детская готова, так что остается только ждать.
   - Послушай, наслаждайся ожиданием. Когда появится ребенок, твоя жизнь никогда уже не будет прежней.
   - Да, мне так говорили. - Лаура замялась. Она должна была это сделать, но это было трудно. - Марси, я стараюсь связаться с Дугом. Ты не знаешь, они что, отправились встретить клиента или просто не отвечают на звонки? Несколько секунд молчания. Затем:
   - Извини, Лаура, я не понимаю, что ты имеешь в виду.
   - Эрик позвонил Дугу из офиса. Ну, ты знаешь. Закончить какую-то работу.
   - А! - Марси опять умолкла, и Лаура почувствовала, как сердце колотится все сильнее. - Лаура... Гм... Эрик уехал в Чарльстон сегодня утром. Он не вернется до субботы.
   Лаура почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, - Да нет, Эрик звонил Дугу из офиса. Примерно час назад.
   - Эрик в Чарлстоне. - Марси Паркер нервно рассмеялась. - Может быть, это был междугородный звонок?
   - Может быть, - у Лауры кружилась голова. Дождь бил по крыше медленной барабанной дробью. - Слушай, Марси, я... Мне не надо было звонить. Не надо было тебя беспокоить.
   - Нет-нет, все в порядке. - Голос у Марси был напряжен. Она явно хотела кончить разговор. - Я надеюсь, что у тебя с ребенком все будет прекрасно. Я имею в виду, я знаю, что все так будет, ну, ты понимаешь.
   - Да. Спасибо. Будь здорова.
   - Спокойной ночи, Лаура.
   Лаура повесила трубку. Тут она осознала, что музыка кончилась.
   Она сидела в кресле у себя в кабинете. Дождь стекал по оконным стеклам. Ее рука сжимала два зеленых билетных корешка в кинотеатр, где она никогда не бывала. Ее другая рука покоилась на вздувшемся животе, ощущая тепло Дэвида. В мозг ввинчивались колючки, и думать было больно. Дуг ответил на телефонный звонок и говорил с кем-то, кого называл Эриком. Он уехал работать в офис. Так? А если нет, то куда же он уехал? Ее ладонь с билетами вспотела. С кем же сейчас Дуг, если Эрик в Чарлстоне?
   Лаура закрыла глаза и прислушалась к дождю. В отдалении провыла сирена, звук нарастающий, а затем спадающий. Ей тридцать шесть лет, через две недели она впервые родит, и она поняла, что слишком долго была ребенком.
   Рано или поздно мир тебя сломает и оставит в слезах и раскаянии. Раньше или позже мир тебя победит.
   Да, это дурное место, чтобы приводить в него ребенка, но это единственный мир, который существует. Глаза Лауры увлажнились. Дуг ей лгал. Стоял прямо здесь и лгал ей в лицо. Черт его подери! Она носит их ребенка в своем чреве, а он заводит шашни у нее за спиной! В ней вскипел гнев, потом упал до печали, потом опять вернулся.
   - Черт его подери! - подумала она. - Черт его подери, он мне не нужен! Мне ничего этого не нужно.
   Лаура встала. Надела свой дождевик и взяла сумочку. Сурово сжав губы, она спустилась в гараж, залезла в "БМВ" и поехала в темноту искать место, где есть люди, шум и жизнь.
   Глава 4
   МИСТЕР МОДЖО ВОСПРЯЛ
   Она ощущала его вкус во рту, как горький миндаль.
   В первый раз она захотела этого, потому что ей этого не хватало. Во второй раз она это сделала, потому что думала, что так лучше поймает кайф от кислоты. Теперь она стояла в ванной, чистила зубы, ее влажные волосы облегали плечи. Ее взгляд прошелся по сетке шрамов на животе, по рубцам, бежавшим между бедрами.
   "Ну и хреновина, - сказал тогда Горди. - Дорожную карту, что ли, рисовала?"
   Она ожидала его реакции, заранее собравшись, как только разделась. Если бы он рассмеялся или проявил отвращение, она бы с ним не знала, что сделала. Он был ей нужен за то, что приносил, но иногда в ней вздымался гнев, быстрый, как кобра, и она знала, что может двумя скрюченными пальцами вцепиться ему в глаза, а другой рукой сломать ему шею, и он не успеет понять, что случилось. Она поглядела на свое лицо в зеркале. Рот пенился зубной пастой. Глаза были темны, в них отражалось будущее.
   - Эй, Джинджер! - окликнул ее Горди из спальни. - Кислоту-то будем пробовать?
   Мэри сплюнула пену в раковину.
   - По-моему, ты сказал, что должен встретиться с подружкой.
   - А, она может подождать. Ей не повредит. Я был чертовски хорош, а?
   - Отбойно, - сказала Мэри, прополоскала рот и опять сплюнула в раковину. Она вернулась в спальню, где Горди лежал на постели, закутанный в простыню, и курил сигарету.
   - Где это ты подцепила такой жаргон? - спросил Горди.
   - Какой еще жаргон?
   - Ну, ты сама понимаешь. "Отбойно". Всякое такое. Хипповый разговор.
   - Наверное, потому, что я в свое время хипповала. Мэри прошла к шкафу для одежды, и сияющие глаза Горди проследовали за ней сквозь туман голубого дыма. На шкафчике лежали кружочки кислоты - "улыбочки". Она маленькими ножницами отрезала парочку, ощущая взгляд Горди.
   - Без трепа? Ты была хиппи? Бусы любви и все такое?
   - Бусы любви и все такое, - ответила Мэри. - Давным-давно.
   - Да, древность. Никого не хочу обидеть, сама понимаешь.
   Он выпускал колечки дыма а воздух, глядя, как большая женщина идет к стерео. Что-то ему напомнили ее движения. Тут до него дошло: львица. Безмолвная и смертоносная, как в этих документальных фильмах об Африке, что по телевизору показывают.
   - Ты занималась спортом, когда была помоложе? - невинно спросил он.
   Она слегка улыбнулась, ставя пластинку группы "Дорз" и включая проигрыватель.
   - В старших классах. Бегала, а еще была в команде по плаванию. Ты про "Дорз" что-нибудь знаешь?
   - Группа? Что-то помню. У них вроде несколько хитов было?
   - Ведущего солиста звали Джим Моррисон, - продолжала Мэри, игнорируя глупость Горди. - Он был Богом.
   - Он уже умер, кажется? - спросил Горди. - Черт побери, а у тебя классная задница!
   Мэри опустила иглу. Зазвучали первые стаккато барабанов "Пяти к одному", затем к ним резко присоединился скрежещущий бас. Потом из колонок зазвучал голос Джима Моррисона, полный суровости и опасности: "Пять к одному, малышка, пять к одному, никто отсюда не выйдет живым, ты получишь свое, малышка, а я получу свое".
   От этого голоса ее затопило воспоминаниями. Она множество раз видела "Дорз" живьем на концертах и один раз даже видела Джима Моррисона совсем вплотную, когда он заходил в клуб на бульваре Голливуд. Она протянула руку сквозь толпу и коснулась его плеча. Жар его силы прошел по ее руке и плечу, как удар тока, окунув ее мысль в царство золотого свечения. Он оглянулся, на короткое мгновение их глаза встретились и оказались прикованными друг к другу. Она ощутила его душу, как прекрасную бабочку в клетке. Эта душа взмолилась, чтобы ее отпустили на свободу, а затем кто-то еще подхватил Джима Моррисона, и он был унесен в потоке тел.
   - У них хороший ритм, - сказал Горди. Мэри Террор чуть прибавила звук, а затем поднесла ЛСД к лицу Горди и дала ему одну из желтых "улыбочек".
   - Полный порядок! - сказал Горди, сминая сигарету в пепельнице рядом с кроватью. Мэри начала лизать свой кружочек, Горди сделал то же самое. Через несколько секунд улыбающиеся лица были размазаны, их черные глазки исчезли. Мэри села на кровать в позе лотоса, скрестив лодыжки и положив запястья на колени. Она закрыла глаза, прислушиваясь к Богу и ожидая, пока подействует кислота. Кожа ее живота трепетала, Горди проводил указательным пальцем по ее шрамам.
   - Ты так и не сказала, как ты это заработала. В аварию попала?
   - Верно.
   - А что за авария?
   "Мальчик, - подумала она. - Ты не знаешь, как близко ты к краю подошел".
   - Наверняка серьезная, - настойчиво продолжал Горди.
   - Автомобильная катастрофа, - соврала она. - Меня изрезало стеклом и металлом. Это было правдой.
   - Вот это да! Мощные повреждения! Поэтому ты не можешь иметь детей?
   Она открыла глаза. Рот Горди был у него на лбу, а глаза сделались кроваво-красными. Она опять сомкнула веки.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Да я насчет этих детских портретов. Я подумал... Понимаешь ли... Что ты, должно быть, немножко того, насчет детей. Ведь ты не можешь иметь детей, верно? Я имею в виду, что из-за этой аварии у тебя там все отшибло?
   Мэри опять открыла глаза. У Горди из левого плеча вырастала вторая голова. Это была бородавчатая масса, из которой только начинали прорезываться нос и подбородок.
   - Слишком много вопросов задаешь, - сказала она ему и услышала, как ее голос отдается эхом, словно в бездонной яме.
   - Господи! - внезапно сказал Горди, его алые глаза широко раскрылись. - У меня рука удлиняется! Господи, погляди только! - Он рассмеялся. Треск барабанов сливался с музыкой "Дорз". - Моя рука заполняет всю эту чертову комнату! - Он согнул пальцы. - Смотри! Я касаюсь стены!
   Мэри смотрела, как голова на плече Горди обретает форму. Ее черты были до сих пор неразличимы. Масса плоти начала обтягиваться витками кожи, начинавшими вырисовываться вокруг другого лица Горди. Это другое лицо начинало сжиматься и усыхать. По мере того как лицо Горди спадало, новое лицо прорывалось на свободу, выскальзывая через плечо, цепляясь к черепу с мокрым чавкающим шумом.
   - У меня руки растут! - сказал Горди. - Ух ты, они уже в десять футов длиной!
   Воздух наполнили музыкальные ноты, летящие из колонок, как кусочки золотой и серебряной мишуры. Новое лицо на черепе Горди стало четче, и грива волнистых каштановых волос вырвалась из черепа, потянулась к плечам.
   Из плоти выпячивались острые скулы и рот с жестокими пухлыми губами. Из-под нависающих бровей появились темные глаза.
   У Мэри перехватило дыхание. Это было лицо Бога, и она сказала:
   - Ты получишь свое, малышка. Я получу свое. Лицо Джима Моррисона было на теле Горди. Она не знала, куда же делся Горди, и ей на это было наплевать. Она потянулась к нему, и ее губы напряглись ради этого пухлого рта, который говорил правду веков.
   - Уау, - услышала она его шепот, а затем их рты запечатали друг друга.
   Она почувствовала, как он скользнул в нее, в ее тело и душу. Стены комнаты стали влажными и красными, и они пульсировали под барабанный ритм музыки. Она открыла рот, когда он глубже в нее проник, и длинная серебряная лента стала раскручиваться и раскручиваться. Воздух вибрировал, и она чувствовала, как музыкальные нотки покалывают ее грудь, словно маленькие пики. Его руки вплавлялись в ее кожу, как горячие утюги. Она прошлась пальцами по его ребрам, и его язык высунулся из его лица, как молотящий таран, и прорвал крышу ее рта, чтобы слизнуть ее мозг.