Страница:
Марта не дала ему договорить.
– Разве я разрешила разговаривать? – Она легонько кольнула приготовленной для наложения швов иголкой кожу рядом с раной – уцелевшие мышцы непроизвольно сократились. Не чувствует он! Ага, как же! – И давай ты не будешь врать. Я не смогу толком собрать эти ошметки, если ты от каждого укола будешь дергаться. Жди, когда занемеет, а потом скажешь. Кстати, меня зовут Марта. – Надо же заполнить чем-нибудь паузу, да и вообще пора бы познакомиться. Но парень не ответил. – А как твое имя?
– Мне позволено говорить или я опять чего-то не понял? – Он приподнялся на локте и повернул голову, губы искривились в ехидной ухмылке.
Не стоит обращать внимание. Марта кивнула, как будто не поняла намека, и стала распаковывать новый набор для наложения швов, первый был безнадежно испорчен.
– До тех пор пока не занемеет левый бок. Наркоз не самый лучший, но другого нет. Итак, имя?
– Допустим, Майкл.
– Что значит – допустим?
– Неужели вы и вправду думаете, что я назову вам свое настоящее имя?
Это несколько задело Марту. Уже пора бы понять, что она не собирается сдавать его полиции.
– А вам не кажется, что теперь я имею право это знать?
Он повернулся еще немного и посмотрел Марте в глаза. Прямой, пристальный взгляд, способный заставить отвернуться кого угодно. Как на детекторе лжи. Карие глаза, черные ресницы, бледные, обескровленные щеки. Этот взгляд проникал в самое сердце. Марта невольно съежилась.
– Почему вы так смотрите?
– Джош. Джошуа. Вам действительно можно верить. Кстати, я не чувствую совершенно ничего. – Он опять отвернулся и вытянулся, подставляя рану. Марта взяла иглу и привычными, почти механическими движениями стала накладывать швы. А перед мысленным взором все еще темнели эти глаза под бровями вразлет. Она что-то увидела в этих глазах, что-то до боли знакомое, может даже родное. Но не могла понять что. Джош лежал неподвижно, сомкнув руки замком на затылке. Рана не была зашита еще и до половины, когда Марта заметила, что мышцы под иглой опять сокращаются.
– Больно? – И зачем спрашивала, ведь и так понятно, что наркоз отходит.
Преимущество ветеринара перед обычным врачом как раз и состоит в том, что он привыкает ориентироваться не по словам, которых все равно не добьешься от мохнатых или пернатых пациентов, а по всякого рода реакциям организма.
– Нет, ничего не чувствую.
– Посмотри мне в глаза, – потребовала Марта, завязав очередной узелок и обрезав нитку.
Джош снова приподнялся на локте и обернулся. Глаза забегали по дивану, по ране, по шву, потом изучили пол, потолок и только после этого пациент наконец решился посмотреть прямо на своего доктора. Правда, долго не выдержал, ресницы тут же опустились.
– Я и так доставляю слишком много хлопот, – принялся он оправдываться, поняв, что врать не имеет смысла. – Зашивайте как есть и не обращайте внимания. Иначе до утра со мной провозитесь. Поверьте, я того не стою.
Если человек других проверяет по глазам, это значит, что он не спокоен за свои собственные. Старая истина: каждый ищет дыру там, где у него самого прореха. Конечно, Марта не стала этого говорить, только подумала. Какой же он преступник? Сама наивность. Ничего не стоит обвести вокруг пальца. Не знает элементарных вещей.
Она обработала спиртом свои перчатки и, набрав очередной шприц, подняла его вверх. Джош покорно отвернулся и до самого конца процедуры больше не раскрыл рта.
– Вот и все. – Марта стала собирать инструменты и окровавленные тампоны на поднос. – Сейчас принесу лед.
Она прошла на кухню и, раскрыв холодильник, вынула формочку для льда. Джош ей понравился. Это было очевидно. С того самого момента, как Марта увидела его в полумраке собственного зала. Давно уже она не испытывала ничего подобного, находясь в обществе мужчины. К тому же мужчины незнакомого. Обычно ей требовался минимум месяц, чтобы достигнуть хоть какой-то близости с человеком вообще, а уж с представителем противоположного пола тем более. Но с ним… С ним все условности исчезли как-то незаметно, сами собой. Словно их никогда и не было. Ей казалось, что она знает его уже очень давно, чуть ли не с детства. Может быть, Джош просто похож на Юджина? Тогда все становится на свои места – понятны возникшая сразу привязанность, желание поддержать, помочь. Точно так же в детстве Марта прикрывала все запретные начинания Юджина, выгораживала его перед родителями, тайком замазывала зеленкой тщательно скрываемые от старших ссадины и царапины. Может, стремление опекать идет именно отсюда? Вероятно, так оно и есть. Марта была младшим ребенком в семье и по логике вещей именно на ее долю должна была бы причитаться большая часть глупостей, но по количеству безрассудств Юджин обошел сестру по всем пунктам. Она как-то слишком рано повзрослела и, когда брат затевал очередную авантюру, точно знала, чем закончится дело. Но поскольку переубеждать самоуверенного, заносчивого Юджина, считавшего сестренку малявкой, было совершенно бесполезно, то Марта заранее начинала просчитывать, где бы могла пригодиться в последствии ее помощь, когда гениальный мальчик сообразит, что затея обречена. Как хорошо, что у Юджина теперь есть жена, хоть за ним не придется приглядывать.
Похож. Джош очень похож на брата, поэтому-то подсознание сразу запустило в действие уже хорошо знакомый стереотип. Только теперь это не детские шалости, не игрушки… Марту охватило беспокойство. Ну хорошо, следующие две недели он проведет здесь, а потом? Потом опять за старое? Надо поговорить с ним на эту тему, ненавязчиво, без морализации. Как бы невзначай. Может, хоть в этом у него с Юджином обнаружатся различия, хотя, конечно, вряд ли.
Марта сложила лед в пакет и, завязав его узлом, вернулась в гостиную. Но комната оказалась пуста. А на том самом целлофане, который Марта подстилала на диван, маркером наспех было намалевано: «Огромное спасибо, никогда этого не забуду».
3
4
– Разве я разрешила разговаривать? – Она легонько кольнула приготовленной для наложения швов иголкой кожу рядом с раной – уцелевшие мышцы непроизвольно сократились. Не чувствует он! Ага, как же! – И давай ты не будешь врать. Я не смогу толком собрать эти ошметки, если ты от каждого укола будешь дергаться. Жди, когда занемеет, а потом скажешь. Кстати, меня зовут Марта. – Надо же заполнить чем-нибудь паузу, да и вообще пора бы познакомиться. Но парень не ответил. – А как твое имя?
– Мне позволено говорить или я опять чего-то не понял? – Он приподнялся на локте и повернул голову, губы искривились в ехидной ухмылке.
Не стоит обращать внимание. Марта кивнула, как будто не поняла намека, и стала распаковывать новый набор для наложения швов, первый был безнадежно испорчен.
– До тех пор пока не занемеет левый бок. Наркоз не самый лучший, но другого нет. Итак, имя?
– Допустим, Майкл.
– Что значит – допустим?
– Неужели вы и вправду думаете, что я назову вам свое настоящее имя?
Это несколько задело Марту. Уже пора бы понять, что она не собирается сдавать его полиции.
– А вам не кажется, что теперь я имею право это знать?
Он повернулся еще немного и посмотрел Марте в глаза. Прямой, пристальный взгляд, способный заставить отвернуться кого угодно. Как на детекторе лжи. Карие глаза, черные ресницы, бледные, обескровленные щеки. Этот взгляд проникал в самое сердце. Марта невольно съежилась.
– Почему вы так смотрите?
– Джош. Джошуа. Вам действительно можно верить. Кстати, я не чувствую совершенно ничего. – Он опять отвернулся и вытянулся, подставляя рану. Марта взяла иглу и привычными, почти механическими движениями стала накладывать швы. А перед мысленным взором все еще темнели эти глаза под бровями вразлет. Она что-то увидела в этих глазах, что-то до боли знакомое, может даже родное. Но не могла понять что. Джош лежал неподвижно, сомкнув руки замком на затылке. Рана не была зашита еще и до половины, когда Марта заметила, что мышцы под иглой опять сокращаются.
– Больно? – И зачем спрашивала, ведь и так понятно, что наркоз отходит.
Преимущество ветеринара перед обычным врачом как раз и состоит в том, что он привыкает ориентироваться не по словам, которых все равно не добьешься от мохнатых или пернатых пациентов, а по всякого рода реакциям организма.
– Нет, ничего не чувствую.
– Посмотри мне в глаза, – потребовала Марта, завязав очередной узелок и обрезав нитку.
Джош снова приподнялся на локте и обернулся. Глаза забегали по дивану, по ране, по шву, потом изучили пол, потолок и только после этого пациент наконец решился посмотреть прямо на своего доктора. Правда, долго не выдержал, ресницы тут же опустились.
– Я и так доставляю слишком много хлопот, – принялся он оправдываться, поняв, что врать не имеет смысла. – Зашивайте как есть и не обращайте внимания. Иначе до утра со мной провозитесь. Поверьте, я того не стою.
Если человек других проверяет по глазам, это значит, что он не спокоен за свои собственные. Старая истина: каждый ищет дыру там, где у него самого прореха. Конечно, Марта не стала этого говорить, только подумала. Какой же он преступник? Сама наивность. Ничего не стоит обвести вокруг пальца. Не знает элементарных вещей.
Она обработала спиртом свои перчатки и, набрав очередной шприц, подняла его вверх. Джош покорно отвернулся и до самого конца процедуры больше не раскрыл рта.
– Вот и все. – Марта стала собирать инструменты и окровавленные тампоны на поднос. – Сейчас принесу лед.
Она прошла на кухню и, раскрыв холодильник, вынула формочку для льда. Джош ей понравился. Это было очевидно. С того самого момента, как Марта увидела его в полумраке собственного зала. Давно уже она не испытывала ничего подобного, находясь в обществе мужчины. К тому же мужчины незнакомого. Обычно ей требовался минимум месяц, чтобы достигнуть хоть какой-то близости с человеком вообще, а уж с представителем противоположного пола тем более. Но с ним… С ним все условности исчезли как-то незаметно, сами собой. Словно их никогда и не было. Ей казалось, что она знает его уже очень давно, чуть ли не с детства. Может быть, Джош просто похож на Юджина? Тогда все становится на свои места – понятны возникшая сразу привязанность, желание поддержать, помочь. Точно так же в детстве Марта прикрывала все запретные начинания Юджина, выгораживала его перед родителями, тайком замазывала зеленкой тщательно скрываемые от старших ссадины и царапины. Может, стремление опекать идет именно отсюда? Вероятно, так оно и есть. Марта была младшим ребенком в семье и по логике вещей именно на ее долю должна была бы причитаться большая часть глупостей, но по количеству безрассудств Юджин обошел сестру по всем пунктам. Она как-то слишком рано повзрослела и, когда брат затевал очередную авантюру, точно знала, чем закончится дело. Но поскольку переубеждать самоуверенного, заносчивого Юджина, считавшего сестренку малявкой, было совершенно бесполезно, то Марта заранее начинала просчитывать, где бы могла пригодиться в последствии ее помощь, когда гениальный мальчик сообразит, что затея обречена. Как хорошо, что у Юджина теперь есть жена, хоть за ним не придется приглядывать.
Похож. Джош очень похож на брата, поэтому-то подсознание сразу запустило в действие уже хорошо знакомый стереотип. Только теперь это не детские шалости, не игрушки… Марту охватило беспокойство. Ну хорошо, следующие две недели он проведет здесь, а потом? Потом опять за старое? Надо поговорить с ним на эту тему, ненавязчиво, без морализации. Как бы невзначай. Может, хоть в этом у него с Юджином обнаружатся различия, хотя, конечно, вряд ли.
Марта сложила лед в пакет и, завязав его узлом, вернулась в гостиную. Но комната оказалась пуста. А на том самом целлофане, который Марта подстилала на диван, маркером наспех было намалевано: «Огромное спасибо, никогда этого не забуду».
3
Ему с самого начала не нравилось это дело. Все слишком гладко и прилизано в мелочах, значит, жди подвоха в главном. Нет, больше он никогда не возьмется за эти чертовы музейные кражи, какую бы выгоду они ни сулили.
Голова была как каменная. Только бы найти, где прилечь, и отключиться поскорее. Глаза слипались, ноги отяжелели и не слушались, бок ныл. Домой теперь нельзя, в гостиницы или отели тем более, по крайней мере в ближайший месяц. У Джоша были все основания предполагать, что он засветился. Друзей у него нет, семьи тоже. Следовательно, придется выкручиваться самому. Но он знал, что рано или поздно это случится, и все подготовил на экстренный случай. Добраться бы до окраин северной части Ванкувера, а там уж можно будет сориентироваться. Вряд ли полиция, если она вообще вычислила преступника, уже успела проверить все его счета. У них в картотеке только постоянный адрес. Время есть. В запасе еще несколько дней до того момента, как они вычислят, где еще может залечь подстреленный волк. Там все приготовлено: вещи, деньги, лекарства на все случаи жизни. Поддельный паспорт на имя Доналда Неймана. Хотя сейчас лучше не пробовать выехать из города, попозже, когда немного уляжется суматоха.
Джоша качнуло в сторону, он чуть не упал, инстинктивно ухватившись за бок. Только бы не нарваться на копов, загребут как пьяного, а потом в участке быстро разберутся, что за птица угодила к ним в сети.
А начиналось все так прилично. Заказчик человек честный, проверенный, вся необходимая информация о музее – как положено. Впервые в жизни Джош пожалел, что работает в одиночку. Так, само собой, спокойнее, все зависит только от тебя, никому ничем не обязан, не с кем выяснять отношения по поводу прибыли. Но зато теперь один на всем белом свете. Разумеется, сам виноват, знал, на что шел, захотелось риска. Вот и рискнул. Заказчик забрал свое добро и в течение часа смотал удочки, наверняка уже где-нибудь за пределами Канады, а ты подыхай тут, обложенный со всех сторон. По-хорошему, отсидеться бы где-нибудь месяца полтора. Этот Кепстоун отлично знает, что Джош не сдаст, даже если речь будет идти о жизни и смерти. Поэтому и бросил так легко, ему ничто не угрожает. Все по правилам: в случае опасности каждый выкручивается самостоятельно.
Джош остановился и присел на лавку возле раскидистого клена. Гэстаун, исторический центр города, перед рассветом словно замер. Единственное место в Ванкувере, не считая, впрочем, парков, где можно побыть в одиночестве хоть в эти недолгие минуты. Джош почувствовал, что сейчас не выдержит и завалится спать прямо на лавке. Разумеется до первого патруля.
Джош вел двойную жизнь, как и большинство людей его профессии. Официально Джошуа Дануэй, специалист по сигнализациям и замкам, мелкий служащей в гигантской компании «Электрик импорт» в северной части Ванкувера. А на деле взломщик. Профессиональный вор со стажем. Из двух намеченных карьер второй уделялось времени вдвое больше, чем первой. Джош только одного не мог понять: зачем ему это нужно? На кой, спрашивается, черт специалист по электронике хотя бы раз в два месяца отправляется искать на свою голову неприятностей?! Он никогда не был бедным. Его пускай не самая заметная должность (а получить повышение, которое уже не раз предлагали, не составляло труда) приносила приличный средний доход. Чего же тебе не хватает? Суешься куда не попадя для полноты жизни? Вот и получил. А теперь сядешь. Обязательно найдут – и сядешь.
Но в глубине души Джош знал, почему раз за разом соглашается на очередное ограбление. Жизнь была слишком вялая и однообразная. Утром на работу, вечером с работы, потом пиво с сослуживцами или вино с женщиной, чуть позже утром на работу, вечером с работы… Одним словом, можно продолжать до бесконечности. Жизнь пуста. Пуста и бессмысленна, если сам не наполнишь ее острыми ощущениями, неожиданными событиями. Именно ради них Джош и лез на рожон. Пускай его посадят, зато будет что вспомнить. Обмануть охрану, вынести деньги или ценности из дома какого-нибудь ханжи, вроде тех, что возглавляют «Электрик импорт». Джош забирался в дома только очень богатых граждан Ванкувера: больше риска, потому что нужно обезвредить массу всяких устройств, и больше выгоды. Он работал в этой сфере уже около пяти лет и ни разу не попался. Конечно, если теперь его возьмут, полиция не станет задумываться, чьих рук дело все другие похожие преступления. Слишком прослеживается почерк.
До сих пор Джош вел себя крайне предусмотрительно: в том, другом мире никто не знал его настоящего имени. Только электронная почта. Причем не каждый еще мог туда проникнуть, лишь немногие избранные, через которых и поступали заказы. Работал он всегда в одиночку. Ни лишних свидетелей, ни лишнего беспокойства. Деньги получал переводами на подложные счета, которые, как правило, сразу уничтожались после поступления ранее оговоренной суммы. Такая система всегда оставляла возможность в любой момент выйти из игры. Во-первых, Джош работал только на проверенных людей: никакой криминальной шушеры, никаких тусовок и вообще личных контактов. Все проходило очень гладко, стоило просто заранее получить кое-какие сведения о замках. Доставал документы из чужих сейфов, подменивал счета, устраивал ложные ограбления. Обычно Джош был уже далеко еще до того, как его жертвы спохватывались. Лишь изредка, когда вмешивался пресловутый человеческий фактор, доходило до стрельбы и вообще хоть какого-нибудь подобия погони. В любом случае Джош старался не применять оружия. Стрелял он великолепно, но никого не убивал. Лишь при острой необходимости, если уж его вынуждали к этому, наносил легкие ранения.
Всего пару раз, не считая последнего, за время своей нелегальной деятельности он сам получал пулю. Первый раз схлопотал в ногу, благо во время отпуска и не сильно. Не пришлось ни объясняться на работе, ни, упаси бог, обращаться к врачам. Второй раз пару лет назад, зимой, под Рождество, в предплечье. И тоже обошелся своими познаниями в медицине и справочником. А вот теперь…
Джош чувствовал, что уже просто-напросто съезжает по спинке лавки, но не в силах был этому помешать. Знал, что все закончится именно так. Последнее утро на свободе, уже завтра мир предстанет перед ним в ином свете, разделится на две половины: по ту сторону решетки и по эту. Джош, уже лежа на лавке, приподнял насколько смог заранее приготовленную банку пива и полил себя сверху. Единственный шанс – косить под пьяного. Но он отлично понимал, что если его ищут, то этот фокус не пройдет.
В этом печальном финале криминальной карьеры Джоша радовало только одно. Он не скатился на дно, как другие, до конца оставшись верным своим принципам. Эта девушка, Марта, с синими, несколько раскосыми глазами. Она не должна пострадать. Ведь по сути дела эта леди теперь соучастница преступления. Но у него хватило сил подняться и уйти, не подвергать ее опасности. Правосудие слепо, а закон никогда не разбирается в намерениях и убеждениях человека. Ее квартира была бы идеальным местом, там никто не стал бы искать, даже знай они имя преступника. Но вероятность, пускай мизерная, все же существует. Значит, его долг уйти. Незачем впутывать сюда других людей.
Джош и так чувствовал себя виноватым. Поддался-таки искушению вернуться, воспользовался безотказностью девушки, ее жалостью и вернулся. Подлец. Лучше уж было идти сразу в полицию, но не подставлять ее. Марта – ангел во плоти. Не испугалась, не сдала прохвоста копам, а еще помогать взялась. Воистину нетипичное поведение. Обычно женщины при виде пистолета начинают визжать и либо убегают, либо падают сразу в обморок. Никто не должен узнать, что она вмешалась в это дело. Никто и не узнает.
И надо же было такому случиться! Джош общался с самыми разными женщинами, от проституток до домашних мышек. Но как-то ни одна не приглянулась, а Марта… С ней он бы познакомился поближе. Жаль, что она узнала его в таком качестве. Может, специалист по электронике ее устроил бы больше. Он дарил бы цветы, водил по ресторанам и уж точно не вваливался бы среди ночи с простреленным боком. Почему все должно было так получиться? Марта. Ее ласковые прикосновения еще будоражили разум. Ее синие глаза еще глядели в предрассветном сумраке. Дурацкое ограбление. Вот если бы Джош был свободен… Всегда так выходит: пока свобода не представляла особой ценности, он абсолютно не дорожил ею. А теперь хоть неделю, хоть день… Чтобы узнать ее получше, чтобы еще раз заглянуть в глубину синих глаз, чтобы навсегда запомнить этот образ и унести его с собой в темные камеры, где не видно ни солнца, ни неба. Попросить фотографию. Черт!
Но он не вернется. Никто не должен знать. Никогда. Сволочь! Он чуть не подставил ее. Но теперь все будет в порядке.
– Сэр, здесь нельзя спать.
Джош улыбнулся. Пришли. Сейчас затолкают в машину, надо хоть повеселиться напоследок:
– А кто спит? – Изображать интонации пьяного не составляло труда: во рту пересохло и язык еле ворочался. – Я тут лежу, никого не трогаю. Пшел прочь.
– Сэр, здесь нельзя лежать.
– Сэм, о чем ты еще с ним разговариваешь? Поднимаем его. Бери под правое плечо, а я под левое. Он на ногах не стоит. Да еще и мокрый весь! Хорошее начало смены. Фу!
Джош почувствовал, как две сильные руки подхватили его под мышки. Бок зашелся болью – похоже, потекла кровь. Хорошо, что рубашка и джинсы черные, никто ничего не заметит на первых порах.
– Офицер, я живу в Гамбурге. Закажите билет на самолет до Германии.
– Сэм, слышал? А ты еще с ним разговаривал.
От боли потемнело в глазах.
– Мое пиво, где мое пиво?
– Хватит уже, отпился, – раздался дружный смех.
Джош еле переставлял ноги, прилагая массу усилий, чтобы не выдать боли. Они не должны узнать. И они не узнают. Марты это не касается.
Утро выдалось пасмурное. Серое набухшее небо нависало над головой как мокрый холст, напитавшийся водой. Марта шла на работу как всегда пешком. Собачий день. Во всех отношениях собачий. Потому что самый главный пес без зазрения совести сбежал. Потому что спряталось солнце и наползли тучи. Потому что не хотелось идти к хвостато-мохнатой ораве.
Проснувшись и выглянув в окно, Марта собиралась позвонить и предупредить, что занята сегодня и не придет. Но неугомонная совесть вцепилась не хуже бульдога. Кому какое дело, что у тебя на душе кошки скребут, иди и лечи собак. Глядишь, они передерутся и всем полегчает.
Марта вяло брела по тротуару. Ну куда он ушел? С такой раной, с температурой. Ведь даже холод не приложили, а сам наверняка не приложит. Олух! Балбес и олух! Кто теперь его перевяжет, кто накормит по-человечески? Марта беспокоилась. Ей нужно его видеть – и точка. Хоть бы дал номер мобильника, что ли. Может, зайти в полицейский участок и справиться, взят ли кто-нибудь по делу об ограблении музея? Если да, то можно будет увидеть Джоша в больнице. Да пускай даже и не увидеть, просто знать, что он под присмотром врачей. Уже что-то.
Но сначала стоит изучит прессу. Марта, отродясь не читавшая газет, подошла к киоску и купила три первые попавшиеся. Искать нужную информацию долго не пришлось: всюду писали одно и то же: нанесен ущерб английскому историческому обществу, которому принадлежит данная коллекция, пахнет ссорой, но до международного скандала не дойдет, поскольку Канада делает все возможное и невозможное для поимки преступников. Сообщалось еще, что действовали профессионалы. Что один из грабителей предположительно получил довольно серьезное ранение. Полиция обращается к населению с просьбой быть бдительными. Но ни фоторобота, ни даже описания Джоша Марта не нашла ни в одной из газет. Значит, пока конкретно на него ничего нет. Или просто не хотят спугнуть. Так идти в полицию или нет? Ладно, собаки подождут, здесь и крюк то небольшой.
Марта свернула в переулок. Участок, кажется, за этим желтым зданием, но она точно не помнила. Последний раз была там, когда у нее угнали машину – подарок Юджина. Собственно, сама Марта ничуть не расстроилась, но брат заставил сходить в полицию и написать заявление. В итоге «вольво» все равно не нашли, а звонками и бумажками всю душу вымотали.
Несколько вялых кустиков, черно-белые машины, люди в форме курят на крыльце – оно. Марта остановилась в раздумье. Может, дело прикреплено к другому участку? И вообще, что она скажет? «Не знаете ли вы парня по имени Джош? Он обокрал музей. Не поможете ли его найти? Очень нужно». Смешно, но Марте действительно не приходило в голову ничего более вразумительного.
И в этот момент где-то рядом как будто послышался знакомый голос:
– Я не собираюсь никуда идти, оставьте меня в покое. Я честный гражданин!
Марта обернулась. Чуть поодаль два копа выволакивали из машины пьяного Джоша. Взяли! Но почему пьяного? Когда это он успел? С их последней встречи прошло не больше четырех часов.
– Я никуда не пойду, – бормотал Джош.
– О бог ты мой! – Один из полицейских понюхал рукав своей рубашки. – Том, я его не поведу, от меня и так уже несет пивом за километр.
– Тебе все равно переодеваться, вот и веди.
– Нет уж, давай ты.
Что-то не похоже на конвой для по-настоящему опасного преступника.
Джош все это время спокойно стоял, облокотившись о дверцу машины, и терпеливо ждал, пока стражи порядка выяснят отношения. Где же он успел так набраться? Марта подошла ближе и присмотрелась. Взгляд блуждающий, но вполне трезвый. Или ошиблась? Нет, темные глаза слишком быстро для пьяного человека улавливают форму и очертания предметов. Джош потянулся к зеркалу заднего вида, изображая, что падает, но легко ухватился за него. Пьяный не соизмерил бы расстояния и непременно промахнулся бы. Что он тут за шоу устраивает?
Полицейские между тем продолжали ругаться.
– Ты же знаешь Дейва, сейчас обязательно потребует, чтобы оформили все бумажки. Я не собираюсь торчать в участке до обеда, пока ты тут будешь прохлаждаться.
– А почему я должен это делать?
– Потому что в прошлый раз тем же самым занимался я.
Губы Джоша искривились в ехидной улыбке.
Черта с два он пьян! Все видит и понимает лучше, чем эти двое вместе взятые. Ну погоди! Будешь знать, как уходить посреди ночи неизвестно куда с продырявленным боком. Хочешь устроить театр одного актера? Факир был пьян и фокус не удался: играть так играть вместе. Марта уверенными шагами направилась к полицейским.
– Ах ты опять напился?! – С этими словами Марта от души залепила своему пациенту пощечину – впрочем, рассчитав силу так, чтобы он ненароком не потерял равновесия. – Значит, опять за старое?!
Оба полицейских разом забыли перебранку.
– Мэм, вы знаете этого человека? – Один из них опять взял Джоша под руку.
– Знаю ли я этого человека?! Очень даже знаю! Больше чем хотелось бы. Вы думаете, он в первый раз вот так? Нет, это у нас хроническая форма. – Она опять замахнулась на Джоша, но не ударила, боясь, что он просто завалится, и обратилась к Тому. – Офицер, могу я вас попросить об одолжении?
– Да, конечно. – Высокий мужчина лет тридцати пяти выглядел более сговорчивым, чем его напарник.
– Вы ведь еще не оформляли бумаги на это чучело? – Марта мотнула головой в сторону Джоша. – О задержании пока знаете только вы?
– Да.
– Тогда не отдадите ли вы его мне? Вам меньше работы, а я сэкономлю на штрафе до следующего раза, когда его придется забирать очередной раз.
– Конечно-конечно, – в один голос заявили полицейские. – Забирайте. Мы вас не видели, вы нас тоже. Только в следующий раз присматривайте за ним получше. В городе полно мест, где можно напиться без риска оказаться в полиции, но ему понадобилось дебоширить в Гэстауне.
– Это кто дебоширил? – не вынес клеветы Джош. – Это я дебоширил?!
– А ты помолчал бы лучше! – резко одернула его Марта.
Полицейские, которые рады были избавиться от вонючего шатающегося арестанта, быстро сели в машину и укатили в спешном порядке. Теперь Джош и Марта, можно сказать, остались наедине, если, конечно не считать людей на улице. Но особенно любопытных среди прохожих не наблюдалось.
– Могу я узнать цель твоего визита в участок? – Марта, не спрашивая разрешения, взяла руку Джоша и положила себе на плечо. – Держись. Если тебе нужна информация по делу, для этого не обязательно лезть в полицию. Купил бы себе газет. Идем. Аккуратно. – Она сделала шаг вперед, но Джош не двинулся с места.
– Я никуда не пойду, – изрек он, глядя в сторону. Лицо было серьезно, карие глаза упрямо уставились в одну точку. – Я сам влип, сам и выкручусь. Не нужно мне помогать. Вы и так слишком много сделали и рискуете стать соучастницей преступления.
– Уже стала, так что поздно, идем. – Марта снова попыталась идти, но Джош остался на месте.
– Я не хочу вас впутывать в это. Уходите. Пока не поздно, уходите. Никто не узнает о том, что вы…
– Вот спасибо! А то я с утра ждала полицию! Думаю, что это они все не едут и не едут, даже звонить собиралась. Хватит изображать благородного рыцаря. Я прекрасно знаю законы. Знаю, чем рискую.
– Нет, не знаете. Оставьте меня.
– Так, с меня хватит! – Марта сбросила его руку со своего плеча и, подойдя к краю тротуара, закричала: – Такси! Такси! – Ради такого случая можно и на машине проехать. Из-за угла тут же вывернул желтый «форд» старого образца. – Такси!
Машина лихо подкатила к обочине, жалобно взвизгнув тормозами. Таксист, чернокожий парень лет двадцати, в бейсболке, надетой набекрень, вежливо открыл дверцу.
– Куда?
Марта мило улыбнулась, виновато косясь на Джоша, который, сообразив куда ветер дует, уже взял курс в противоположную от машины сторону.
– А вы не могли бы прежде помочь мне запихнуть в вашу машину вон того не слишком трезвого молодого человека. Я заплачу вдвое больше.
– Это можно, – кивнул парень. И, выйдя из машины, пошел вслед за Джошем, успевшим отойти на несколько метров. – Эй, нельзя отказывать такой даме! Слышь, как тебя там? Даме вообще нельзя отказывать, когда она просит. И когда не просит, тоже.
А Марта, со своей стороны ухватив Джоша за руку, успела шепнуть ему на ухо:
– Улыбайся или отправишься прямиком в участок.
– Значит, в участок. Все лучше, чем подставлять вас. – Лицо каменное, в глазах решимость, он действительно собрался сдаваться.
Таксист подхватил Джоша под другую руку.
– Эй, кабриолет там.
– Позвольте, я скажу ему пару ласковых, – снова улыбнулась Марта. – Одну минутку.
– Да без проблем. – Парень подался в сторону.
– А вот теперь послушай меня. – Марта деловито скрестила руки на груди. – Либо ты сейчас садишься в машину и мы вместе едем домой, либо ты идешь на все четыре стороны, а когда тебя возьмут, я заявлюсь в полицию и признаюсь, что была твоей соучастницей с самого начала.
При этих словах лицо Джоша изменилось, уверенность улетучилась вмиг. В эту минуту он особенно был похож на Юджина. Такое же недоумение. Такая же досада на младшую сестру.
– Выбирай. Но учти, я не блефую. Смелости у меня хватит. В тот же вечер я буду в соседней камере.
– Ну хорошо.
По его глазам, сразу потускневшим, Марта поняла, что крепость сдана, и теперь до самого дома проблем не возникнет.
– И не забудь: ты пьян.
Голова была как каменная. Только бы найти, где прилечь, и отключиться поскорее. Глаза слипались, ноги отяжелели и не слушались, бок ныл. Домой теперь нельзя, в гостиницы или отели тем более, по крайней мере в ближайший месяц. У Джоша были все основания предполагать, что он засветился. Друзей у него нет, семьи тоже. Следовательно, придется выкручиваться самому. Но он знал, что рано или поздно это случится, и все подготовил на экстренный случай. Добраться бы до окраин северной части Ванкувера, а там уж можно будет сориентироваться. Вряд ли полиция, если она вообще вычислила преступника, уже успела проверить все его счета. У них в картотеке только постоянный адрес. Время есть. В запасе еще несколько дней до того момента, как они вычислят, где еще может залечь подстреленный волк. Там все приготовлено: вещи, деньги, лекарства на все случаи жизни. Поддельный паспорт на имя Доналда Неймана. Хотя сейчас лучше не пробовать выехать из города, попозже, когда немного уляжется суматоха.
Джоша качнуло в сторону, он чуть не упал, инстинктивно ухватившись за бок. Только бы не нарваться на копов, загребут как пьяного, а потом в участке быстро разберутся, что за птица угодила к ним в сети.
А начиналось все так прилично. Заказчик человек честный, проверенный, вся необходимая информация о музее – как положено. Впервые в жизни Джош пожалел, что работает в одиночку. Так, само собой, спокойнее, все зависит только от тебя, никому ничем не обязан, не с кем выяснять отношения по поводу прибыли. Но зато теперь один на всем белом свете. Разумеется, сам виноват, знал, на что шел, захотелось риска. Вот и рискнул. Заказчик забрал свое добро и в течение часа смотал удочки, наверняка уже где-нибудь за пределами Канады, а ты подыхай тут, обложенный со всех сторон. По-хорошему, отсидеться бы где-нибудь месяца полтора. Этот Кепстоун отлично знает, что Джош не сдаст, даже если речь будет идти о жизни и смерти. Поэтому и бросил так легко, ему ничто не угрожает. Все по правилам: в случае опасности каждый выкручивается самостоятельно.
Джош остановился и присел на лавку возле раскидистого клена. Гэстаун, исторический центр города, перед рассветом словно замер. Единственное место в Ванкувере, не считая, впрочем, парков, где можно побыть в одиночестве хоть в эти недолгие минуты. Джош почувствовал, что сейчас не выдержит и завалится спать прямо на лавке. Разумеется до первого патруля.
Джош вел двойную жизнь, как и большинство людей его профессии. Официально Джошуа Дануэй, специалист по сигнализациям и замкам, мелкий служащей в гигантской компании «Электрик импорт» в северной части Ванкувера. А на деле взломщик. Профессиональный вор со стажем. Из двух намеченных карьер второй уделялось времени вдвое больше, чем первой. Джош только одного не мог понять: зачем ему это нужно? На кой, спрашивается, черт специалист по электронике хотя бы раз в два месяца отправляется искать на свою голову неприятностей?! Он никогда не был бедным. Его пускай не самая заметная должность (а получить повышение, которое уже не раз предлагали, не составляло труда) приносила приличный средний доход. Чего же тебе не хватает? Суешься куда не попадя для полноты жизни? Вот и получил. А теперь сядешь. Обязательно найдут – и сядешь.
Но в глубине души Джош знал, почему раз за разом соглашается на очередное ограбление. Жизнь была слишком вялая и однообразная. Утром на работу, вечером с работы, потом пиво с сослуживцами или вино с женщиной, чуть позже утром на работу, вечером с работы… Одним словом, можно продолжать до бесконечности. Жизнь пуста. Пуста и бессмысленна, если сам не наполнишь ее острыми ощущениями, неожиданными событиями. Именно ради них Джош и лез на рожон. Пускай его посадят, зато будет что вспомнить. Обмануть охрану, вынести деньги или ценности из дома какого-нибудь ханжи, вроде тех, что возглавляют «Электрик импорт». Джош забирался в дома только очень богатых граждан Ванкувера: больше риска, потому что нужно обезвредить массу всяких устройств, и больше выгоды. Он работал в этой сфере уже около пяти лет и ни разу не попался. Конечно, если теперь его возьмут, полиция не станет задумываться, чьих рук дело все другие похожие преступления. Слишком прослеживается почерк.
До сих пор Джош вел себя крайне предусмотрительно: в том, другом мире никто не знал его настоящего имени. Только электронная почта. Причем не каждый еще мог туда проникнуть, лишь немногие избранные, через которых и поступали заказы. Работал он всегда в одиночку. Ни лишних свидетелей, ни лишнего беспокойства. Деньги получал переводами на подложные счета, которые, как правило, сразу уничтожались после поступления ранее оговоренной суммы. Такая система всегда оставляла возможность в любой момент выйти из игры. Во-первых, Джош работал только на проверенных людей: никакой криминальной шушеры, никаких тусовок и вообще личных контактов. Все проходило очень гладко, стоило просто заранее получить кое-какие сведения о замках. Доставал документы из чужих сейфов, подменивал счета, устраивал ложные ограбления. Обычно Джош был уже далеко еще до того, как его жертвы спохватывались. Лишь изредка, когда вмешивался пресловутый человеческий фактор, доходило до стрельбы и вообще хоть какого-нибудь подобия погони. В любом случае Джош старался не применять оружия. Стрелял он великолепно, но никого не убивал. Лишь при острой необходимости, если уж его вынуждали к этому, наносил легкие ранения.
Всего пару раз, не считая последнего, за время своей нелегальной деятельности он сам получал пулю. Первый раз схлопотал в ногу, благо во время отпуска и не сильно. Не пришлось ни объясняться на работе, ни, упаси бог, обращаться к врачам. Второй раз пару лет назад, зимой, под Рождество, в предплечье. И тоже обошелся своими познаниями в медицине и справочником. А вот теперь…
Джош чувствовал, что уже просто-напросто съезжает по спинке лавки, но не в силах был этому помешать. Знал, что все закончится именно так. Последнее утро на свободе, уже завтра мир предстанет перед ним в ином свете, разделится на две половины: по ту сторону решетки и по эту. Джош, уже лежа на лавке, приподнял насколько смог заранее приготовленную банку пива и полил себя сверху. Единственный шанс – косить под пьяного. Но он отлично понимал, что если его ищут, то этот фокус не пройдет.
В этом печальном финале криминальной карьеры Джоша радовало только одно. Он не скатился на дно, как другие, до конца оставшись верным своим принципам. Эта девушка, Марта, с синими, несколько раскосыми глазами. Она не должна пострадать. Ведь по сути дела эта леди теперь соучастница преступления. Но у него хватило сил подняться и уйти, не подвергать ее опасности. Правосудие слепо, а закон никогда не разбирается в намерениях и убеждениях человека. Ее квартира была бы идеальным местом, там никто не стал бы искать, даже знай они имя преступника. Но вероятность, пускай мизерная, все же существует. Значит, его долг уйти. Незачем впутывать сюда других людей.
Джош и так чувствовал себя виноватым. Поддался-таки искушению вернуться, воспользовался безотказностью девушки, ее жалостью и вернулся. Подлец. Лучше уж было идти сразу в полицию, но не подставлять ее. Марта – ангел во плоти. Не испугалась, не сдала прохвоста копам, а еще помогать взялась. Воистину нетипичное поведение. Обычно женщины при виде пистолета начинают визжать и либо убегают, либо падают сразу в обморок. Никто не должен узнать, что она вмешалась в это дело. Никто и не узнает.
И надо же было такому случиться! Джош общался с самыми разными женщинами, от проституток до домашних мышек. Но как-то ни одна не приглянулась, а Марта… С ней он бы познакомился поближе. Жаль, что она узнала его в таком качестве. Может, специалист по электронике ее устроил бы больше. Он дарил бы цветы, водил по ресторанам и уж точно не вваливался бы среди ночи с простреленным боком. Почему все должно было так получиться? Марта. Ее ласковые прикосновения еще будоражили разум. Ее синие глаза еще глядели в предрассветном сумраке. Дурацкое ограбление. Вот если бы Джош был свободен… Всегда так выходит: пока свобода не представляла особой ценности, он абсолютно не дорожил ею. А теперь хоть неделю, хоть день… Чтобы узнать ее получше, чтобы еще раз заглянуть в глубину синих глаз, чтобы навсегда запомнить этот образ и унести его с собой в темные камеры, где не видно ни солнца, ни неба. Попросить фотографию. Черт!
Но он не вернется. Никто не должен знать. Никогда. Сволочь! Он чуть не подставил ее. Но теперь все будет в порядке.
– Сэр, здесь нельзя спать.
Джош улыбнулся. Пришли. Сейчас затолкают в машину, надо хоть повеселиться напоследок:
– А кто спит? – Изображать интонации пьяного не составляло труда: во рту пересохло и язык еле ворочался. – Я тут лежу, никого не трогаю. Пшел прочь.
– Сэр, здесь нельзя лежать.
– Сэм, о чем ты еще с ним разговариваешь? Поднимаем его. Бери под правое плечо, а я под левое. Он на ногах не стоит. Да еще и мокрый весь! Хорошее начало смены. Фу!
Джош почувствовал, как две сильные руки подхватили его под мышки. Бок зашелся болью – похоже, потекла кровь. Хорошо, что рубашка и джинсы черные, никто ничего не заметит на первых порах.
– Офицер, я живу в Гамбурге. Закажите билет на самолет до Германии.
– Сэм, слышал? А ты еще с ним разговаривал.
От боли потемнело в глазах.
– Мое пиво, где мое пиво?
– Хватит уже, отпился, – раздался дружный смех.
Джош еле переставлял ноги, прилагая массу усилий, чтобы не выдать боли. Они не должны узнать. И они не узнают. Марты это не касается.
Утро выдалось пасмурное. Серое набухшее небо нависало над головой как мокрый холст, напитавшийся водой. Марта шла на работу как всегда пешком. Собачий день. Во всех отношениях собачий. Потому что самый главный пес без зазрения совести сбежал. Потому что спряталось солнце и наползли тучи. Потому что не хотелось идти к хвостато-мохнатой ораве.
Проснувшись и выглянув в окно, Марта собиралась позвонить и предупредить, что занята сегодня и не придет. Но неугомонная совесть вцепилась не хуже бульдога. Кому какое дело, что у тебя на душе кошки скребут, иди и лечи собак. Глядишь, они передерутся и всем полегчает.
Марта вяло брела по тротуару. Ну куда он ушел? С такой раной, с температурой. Ведь даже холод не приложили, а сам наверняка не приложит. Олух! Балбес и олух! Кто теперь его перевяжет, кто накормит по-человечески? Марта беспокоилась. Ей нужно его видеть – и точка. Хоть бы дал номер мобильника, что ли. Может, зайти в полицейский участок и справиться, взят ли кто-нибудь по делу об ограблении музея? Если да, то можно будет увидеть Джоша в больнице. Да пускай даже и не увидеть, просто знать, что он под присмотром врачей. Уже что-то.
Но сначала стоит изучит прессу. Марта, отродясь не читавшая газет, подошла к киоску и купила три первые попавшиеся. Искать нужную информацию долго не пришлось: всюду писали одно и то же: нанесен ущерб английскому историческому обществу, которому принадлежит данная коллекция, пахнет ссорой, но до международного скандала не дойдет, поскольку Канада делает все возможное и невозможное для поимки преступников. Сообщалось еще, что действовали профессионалы. Что один из грабителей предположительно получил довольно серьезное ранение. Полиция обращается к населению с просьбой быть бдительными. Но ни фоторобота, ни даже описания Джоша Марта не нашла ни в одной из газет. Значит, пока конкретно на него ничего нет. Или просто не хотят спугнуть. Так идти в полицию или нет? Ладно, собаки подождут, здесь и крюк то небольшой.
Марта свернула в переулок. Участок, кажется, за этим желтым зданием, но она точно не помнила. Последний раз была там, когда у нее угнали машину – подарок Юджина. Собственно, сама Марта ничуть не расстроилась, но брат заставил сходить в полицию и написать заявление. В итоге «вольво» все равно не нашли, а звонками и бумажками всю душу вымотали.
Несколько вялых кустиков, черно-белые машины, люди в форме курят на крыльце – оно. Марта остановилась в раздумье. Может, дело прикреплено к другому участку? И вообще, что она скажет? «Не знаете ли вы парня по имени Джош? Он обокрал музей. Не поможете ли его найти? Очень нужно». Смешно, но Марте действительно не приходило в голову ничего более вразумительного.
И в этот момент где-то рядом как будто послышался знакомый голос:
– Я не собираюсь никуда идти, оставьте меня в покое. Я честный гражданин!
Марта обернулась. Чуть поодаль два копа выволакивали из машины пьяного Джоша. Взяли! Но почему пьяного? Когда это он успел? С их последней встречи прошло не больше четырех часов.
– Я никуда не пойду, – бормотал Джош.
– О бог ты мой! – Один из полицейских понюхал рукав своей рубашки. – Том, я его не поведу, от меня и так уже несет пивом за километр.
– Тебе все равно переодеваться, вот и веди.
– Нет уж, давай ты.
Что-то не похоже на конвой для по-настоящему опасного преступника.
Джош все это время спокойно стоял, облокотившись о дверцу машины, и терпеливо ждал, пока стражи порядка выяснят отношения. Где же он успел так набраться? Марта подошла ближе и присмотрелась. Взгляд блуждающий, но вполне трезвый. Или ошиблась? Нет, темные глаза слишком быстро для пьяного человека улавливают форму и очертания предметов. Джош потянулся к зеркалу заднего вида, изображая, что падает, но легко ухватился за него. Пьяный не соизмерил бы расстояния и непременно промахнулся бы. Что он тут за шоу устраивает?
Полицейские между тем продолжали ругаться.
– Ты же знаешь Дейва, сейчас обязательно потребует, чтобы оформили все бумажки. Я не собираюсь торчать в участке до обеда, пока ты тут будешь прохлаждаться.
– А почему я должен это делать?
– Потому что в прошлый раз тем же самым занимался я.
Губы Джоша искривились в ехидной улыбке.
Черта с два он пьян! Все видит и понимает лучше, чем эти двое вместе взятые. Ну погоди! Будешь знать, как уходить посреди ночи неизвестно куда с продырявленным боком. Хочешь устроить театр одного актера? Факир был пьян и фокус не удался: играть так играть вместе. Марта уверенными шагами направилась к полицейским.
– Ах ты опять напился?! – С этими словами Марта от души залепила своему пациенту пощечину – впрочем, рассчитав силу так, чтобы он ненароком не потерял равновесия. – Значит, опять за старое?!
Оба полицейских разом забыли перебранку.
– Мэм, вы знаете этого человека? – Один из них опять взял Джоша под руку.
– Знаю ли я этого человека?! Очень даже знаю! Больше чем хотелось бы. Вы думаете, он в первый раз вот так? Нет, это у нас хроническая форма. – Она опять замахнулась на Джоша, но не ударила, боясь, что он просто завалится, и обратилась к Тому. – Офицер, могу я вас попросить об одолжении?
– Да, конечно. – Высокий мужчина лет тридцати пяти выглядел более сговорчивым, чем его напарник.
– Вы ведь еще не оформляли бумаги на это чучело? – Марта мотнула головой в сторону Джоша. – О задержании пока знаете только вы?
– Да.
– Тогда не отдадите ли вы его мне? Вам меньше работы, а я сэкономлю на штрафе до следующего раза, когда его придется забирать очередной раз.
– Конечно-конечно, – в один голос заявили полицейские. – Забирайте. Мы вас не видели, вы нас тоже. Только в следующий раз присматривайте за ним получше. В городе полно мест, где можно напиться без риска оказаться в полиции, но ему понадобилось дебоширить в Гэстауне.
– Это кто дебоширил? – не вынес клеветы Джош. – Это я дебоширил?!
– А ты помолчал бы лучше! – резко одернула его Марта.
Полицейские, которые рады были избавиться от вонючего шатающегося арестанта, быстро сели в машину и укатили в спешном порядке. Теперь Джош и Марта, можно сказать, остались наедине, если, конечно не считать людей на улице. Но особенно любопытных среди прохожих не наблюдалось.
– Могу я узнать цель твоего визита в участок? – Марта, не спрашивая разрешения, взяла руку Джоша и положила себе на плечо. – Держись. Если тебе нужна информация по делу, для этого не обязательно лезть в полицию. Купил бы себе газет. Идем. Аккуратно. – Она сделала шаг вперед, но Джош не двинулся с места.
– Я никуда не пойду, – изрек он, глядя в сторону. Лицо было серьезно, карие глаза упрямо уставились в одну точку. – Я сам влип, сам и выкручусь. Не нужно мне помогать. Вы и так слишком много сделали и рискуете стать соучастницей преступления.
– Уже стала, так что поздно, идем. – Марта снова попыталась идти, но Джош остался на месте.
– Я не хочу вас впутывать в это. Уходите. Пока не поздно, уходите. Никто не узнает о том, что вы…
– Вот спасибо! А то я с утра ждала полицию! Думаю, что это они все не едут и не едут, даже звонить собиралась. Хватит изображать благородного рыцаря. Я прекрасно знаю законы. Знаю, чем рискую.
– Нет, не знаете. Оставьте меня.
– Так, с меня хватит! – Марта сбросила его руку со своего плеча и, подойдя к краю тротуара, закричала: – Такси! Такси! – Ради такого случая можно и на машине проехать. Из-за угла тут же вывернул желтый «форд» старого образца. – Такси!
Машина лихо подкатила к обочине, жалобно взвизгнув тормозами. Таксист, чернокожий парень лет двадцати, в бейсболке, надетой набекрень, вежливо открыл дверцу.
– Куда?
Марта мило улыбнулась, виновато косясь на Джоша, который, сообразив куда ветер дует, уже взял курс в противоположную от машины сторону.
– А вы не могли бы прежде помочь мне запихнуть в вашу машину вон того не слишком трезвого молодого человека. Я заплачу вдвое больше.
– Это можно, – кивнул парень. И, выйдя из машины, пошел вслед за Джошем, успевшим отойти на несколько метров. – Эй, нельзя отказывать такой даме! Слышь, как тебя там? Даме вообще нельзя отказывать, когда она просит. И когда не просит, тоже.
А Марта, со своей стороны ухватив Джоша за руку, успела шепнуть ему на ухо:
– Улыбайся или отправишься прямиком в участок.
– Значит, в участок. Все лучше, чем подставлять вас. – Лицо каменное, в глазах решимость, он действительно собрался сдаваться.
Таксист подхватил Джоша под другую руку.
– Эй, кабриолет там.
– Позвольте, я скажу ему пару ласковых, – снова улыбнулась Марта. – Одну минутку.
– Да без проблем. – Парень подался в сторону.
– А вот теперь послушай меня. – Марта деловито скрестила руки на груди. – Либо ты сейчас садишься в машину и мы вместе едем домой, либо ты идешь на все четыре стороны, а когда тебя возьмут, я заявлюсь в полицию и признаюсь, что была твоей соучастницей с самого начала.
При этих словах лицо Джоша изменилось, уверенность улетучилась вмиг. В эту минуту он особенно был похож на Юджина. Такое же недоумение. Такая же досада на младшую сестру.
– Выбирай. Но учти, я не блефую. Смелости у меня хватит. В тот же вечер я буду в соседней камере.
– Ну хорошо.
По его глазам, сразу потускневшим, Марта поняла, что крепость сдана, и теперь до самого дома проблем не возникнет.
– И не забудь: ты пьян.
4
Джош заснул сразу после перевязки. Намучился. Большую часть работы пришлось переделывать заново: швы расползлись в трех местах, пока отмачивали прилипшую повязку, нельзя было сделать местное обезболивание, только общее, которое не очень-то помогло. Джош, разумеется, слова не сказал и бровью не повел, но глаза выдали его с головой. После того как все было закончено, отключился буквально в течение минуты. И не мудрено, всякому терпению есть предел.