Я помолчал, собираясь с мыслями. Старик поглядывал на меня, ожидая продолжения.
- Мы с отцом Данилы очень давние друзья. Поэтому он сегодня ночью позвонил именно мне. У него случилось несчастье...
И я рассказал этому молчаливому старику с внимательным придирчивым взглядом о всех событиях, случившихся с нами за этот день. Он слушал меня не перебивая, а когда я закончил свой рассказ, опустил голову и надолго задумался. Наконец он тряхнул своей совершенно седой шевелюрой и подвел итог своим размышлениям.
- Значит, вы из другого мира и к нам попали ненароком, а теперь будете искать дорогу назад - к себе домой? Хм! Занятная история! И вы не можете менять обличье...
Он снова бросил на меня испытующий взгляд, как будто это самое неумение было каким-то чудом.
- Тогда ты, Белоголовый, не обижайся, но придется тебе пройти одно маленькое испытание... Как, согласен?
- Конечно... - пожал я плечами.
Дед вытянул за шнурок висевший у него на шее под рубахой маленький серебряный свисток и, еще раз внимательно взглянув на меня, резко в него подул.
Раздалась мелодичная трель, но ничего не произошло. Только, словно в ответ, слегка завибрировал перстень у меня на левой руке.
Дед немного подождал, внимательно глядя на меня, а затем довольно констатировал:
- Ну что ж, похоже, ты рассказал правду...
- Вообще-то мы попали в ваш мир не совсем ненароком, - решил уточнить я. Я знал, что ухожу в другой мир. Не знал только в какой, да и выхода другого у меня не было.
Дед бросил на меня еще один изучающий взгляд, согласно покивал головой и задумчиво, про себя, произнес странную, на мой взгляд, фразу:
- Значит, выход все-таки есть... Значит, границы не непроходимы... Потом, помолчав немного, продолжил: - Так вот, Белоголовый... - так я вторично услышал прозвище, которое потом прилипло ко мне надолго, - ...я вам помочь вряд ли смогу. Нет у нас в округе таких мест, где бы люди или животные пропадали. Правда, я слышал, что в горах за Черной скалой есть перевал, называемый Косым, и что на этом перевале порой творятся непонятные вещи, в том числе вроде бы и люди пропадали. Даже рыцари в полном вооружении. Но слух этот давний. В горы уже давно никто не ходит...
- Почему? - переспросил я.
- А зачем туда идти? После Великой Войны и Небесного Удара горы стали непроходимыми и очень опасными, так что людям там делать нечего. Придется вам идти к Многоликому, к его Черной скале. Если кто и поможет, то только он.
- Еще захочет ли он помогать?.. Старик сурово посмотрел на меня, а затем, вспомнив, видимо, что я чужой в его мире, ответил:
- Многоликий поставлен заботиться о людях. Раз ты на его земле, он тебе обязательно поможет. Только вот не знаю, как вы до него доберетесь?
Он снова взглянул на меня, на этот раз как-то оценивающе.
- Тебе бы, Белоголовый, коня положено иметь да десять-двенадцать ликов. Голова-то, глянь, прям сусальное золото.
Я не понял, какая связь между моей головой, конем и "ликами", но тут же подумал, что мне действительно не помешал бы Борзый - гнедой, статный жеребец, с которым я очень сдружился за время пребывания на полигоне. Старик, видимо, поняв мое замешательство, пояснил:
- В наших краях люди со светлыми волосами очень редки. Они, как правило, владетельные сеньоры и всегда имеют много личин. Так что вам, белоголовым, одноликими быть-то не положено. - Он вздохнул и продолжил: - Мальчонке-то твоему, Даниле, по его .возрасту да голове уже лика три-четыре положено иметь, а он...
Тут он вдруг посуровел и недовольно добавил:
- Правда, говорят, сейчас многие отказываются от многоличья. И среди сеньоров тоже. Мы-то живем на отшибе, новости к нам долго тащатся, но, слыхать, появился в нашей земле не то колдун какой-то, не то волшебник, так он вроде бы объявил многоличье вредным... или неправильным... не знаю. Только по его получается, что людям обличье менять нельзя. А кто с ним не согласен, те, говорят, долго не живут. К нам его проповедники еще не забредали, да и то сказать - кому здесь проповедовать, нас всего-то на выселках четырнадцать человек. А по городам этот... колдун вроде бы большую силу взял.
Старик опять ненадолго замолчал, словно задумался.
- Так вот, - продолжил он, - коня мы тебе не достанем. Неоткуда. Но снеди в дорогу соберем, еще кое-что с собой дадим. Дорогу разобъясним. Провожатого бы вам... Да нет, никто не пойдет. Некогда.
Он глянул на небо. Там, в чернильно-фиолетовой бездне ярко горели гроздья лучистых сиреневых звезд.
- Ладно. Спать надо ложиться. И вам надо как следует отдохнуть. Путь-то неблизкий. Да еще пешком. - Он снова взглянул на небо. Я тоже поднял глаза.
Когда я оторвался от притягивающего звездного блеска, старика рядом уже не было. Он ушел так же бесшумно, как и появился.
Я уже совсем собрался возвращаться в свою комнату, как вдруг услышал громкий шепот, раздававшийся из-за кустов, окаймлявших садовую дорожку.
- ...Ну почему не получится?.. Ну почему? Ты же даже не попробовал!.. Ты же большой!.. Попробуй!.. Шепот явно принадлежал Соне.
- И пробовать нечего... Тоже мне, нашла дурака! Я тебе уже объяснял - там, откуда я пришел, люди не могут превращаться в зверей. И нечего мне пробовать, все равно не получится!.. - зашептал в ответ серьезный Данила.
- Да, не получится, - огорченно согласилась Соня. - Дед говорит, что надо очень захотеть, просто почувствовать себя тем, кем ты хочешь стать! А ты не хочешь...
Она немного помолчала, а потом тихо добавила:
- А дед сказал, что ты очень способный, а дядя Илюха - вообще колдун...
- А за колдуна по шее получить можно... - повысил голос Данила. - Дядя Илья меня знаешь откуда вытащил! И вообще, первый раз человека увидели - и сразу колдуном обзываться!
- Ты чего!.. "Обзываться"; - возмутилась вдруг Соня. - Это, может, у вас, у одномордых, колдун - обзывание, у нас колдун - это знаешь!..
По ее тону было понятно, что у них, у... не знаю, уж как и назвать, ну ладно... "у них" колдун - это высшая степень уважаемости и образованности. Хотя интересно, с чего это ее дед решил, что я - колдун. Да еще такой серьезный. А тайный разговор между тем продолжался.
- А за.одномордого по шее подучить можно... - начал повторяться Данила. Какой я тебе "одномордый"? Подумаешь, тоже мне... двуликий Янсус нашелся!..
Имя он переврал, но было интересно, откуда это Данила знал сие римское божество.
- А это кто?.. - тут же заинтересовалась Соня.
- Это у нас на Земле божество такое было, - наставительно поведал Данила. - У него сразу два лика, спереди и сзади.
- Сразу два! - изумилась Соня. - Не по очереди?! Секунду помолчав и, видимо, придя в себя от изумления, она горячо зашептала:
- Вот видишь! У вас тоже многоликие были, а ты не хочешь попробовать. Это же так просто! Ну что, ты никогда не чувствовал себя какой-нибудь зверушкой или птичкой? Тебе что, никогда не хотелось полетать или поплавать?..
- Знаешь что, Сонька, ты от меня отстань! Я уже тебе сказал - не смогу! Не умею! У нас в школе этому не учат...
Тут я решил вмешаться:
- Ну, Данила, это не аргумент, в наших школах многому не учат...
За кустами притихли. Потом раздалось шуршание и на дорожке появился Данила, а за ним и хитренькая мордашка Сони высунулась из кустов.
- Как ты считаешь, - продолжил я, улыбнувшись, - меня вот этому в школе научили? - И, тряхнув небрежно кистью, я пробормотал короткий наговор.
Посредине соседней цветочной клумбы появился здоровенный бурый заяц, колотивший в стоящий рядом с ним барабан картофельной толкушкой и отбивным молотком. Правда, при этом не раздавалось ни звука. Глаза ребятишек стали размером со старый, советский пятак, а Соня даже слабо охнула. Заяц энергично продолжал извлекать из барабана абсолютно бесшумную музыку, а я с удовольствием рассматривал свой довольно удачный морок.
- А почему музыки не слышно? - пришел в себя Данила.
- Ну что ж ты хочешь, чтобы он всю округу перебаламутил. Люди все-таки отдыхают...
Соня между тем медленно, словно сомнамбула, вытянув вперед ладошку, приближалась к бодро размахивающему лапами зайцу. Наконец она коснулась его, но ее крошечные пальчики беспрепятственно прошли сквозь бурую шерстку, лишь слегка окрасившись в коричневое. Тут она взвизгнула, и заяц пропал.
- Значит, ты действительно колдун? - Данила был удивлен.
- Ну какое же это колдовство? Так, небольшой фокус...
- А еще?.. - Соня уже стояла рядом, приплясывая от нетерпения и возбужденно поблескивая своими темными глазами.
- Дядя Илюха, сотвори коршуна зеленого! Ну сотвори!.. "Интересно, зачем ей зеленый коршун", - подумал я, но вслух сказал:
- Нет, ребята. Сегодня уже поздно, поэтому ничего творить не будем. Тем более что зеленых коршунов я никогда не видел, а сочинять невиданные мороки слишком сложно. Мы сейчас отправимся спать, а завтра я вам что-нибудь еще покажу.
Я поднялся со своей скамейки и, взяв ребятишек за руки, медленно двинулся к дому. Ребята шлепали по песку дорожки голыми подошвами и помалкивали. Только когда мы уже подошли к крыльцу, Данила пробормотал себе под нос:
- Может, действительно волка попробовать? - но я не обратил на его слова внимания.
7. УТРО
5 июня 1999 года. Я очень люблю получать подарки. Еще больше я люблю дарить подарки. Да и вообще, подарок - это вещь, которая встречается довольно часто. А вот Дар, в смысле - Дар одного человека другому, вот это встречается довольно редко. И зачастую Дар оборачивается Жизнью... Или возможностью ее спасти...
Как же все-таки хорошо у Ворониных на даче по утрам! Особенно до тех пор, пока соседи еще не приступили к строительным работам.
Это была первая моя мысль, когда я проснулся утром от теплого следа, оставляемого солнечным зайчиком, медленно скользящим по моей физиономии. Но через мгновение я открыл глаза и рывком сел на своей узкой постели.
Данила, свернувшись калачиком, спокойно посапывал напротив. Его одеяло, конечно же, валялось на полу, а по его курносой рожице блуждала слабая улыбка. Я встал и подошел к окну. Солнце поднялось еще не высоко. Дома я определил бы, что сейчас часов шесть утра. А здесь...
Но утро наступает в любом мире, как я тогда думал. Надо было приниматься за дела, готовиться к дороге. Хотя что мне, собственно говоря, готовить?
За окном шла своя, давно и прочно установившаяся жизнь. Отец Сони, одетый в коричневый комбинезон, как раз выходил за ворота, держа на плече небольшой шест с прикрепленным к концу странным сельскохозяйственным орудием, похожим на большие изогнутые ножницы. На дороге его дожидались еще двое мужчин в похожей одежде и с инструментами в руках. Кивнув друг другу, они вместе направились по дороге в сторону леса, из которого нас с Данилой вчера привела Соня.
Я быстренько натянул майку и джинсы, сунул ноги в кроссовки и, не завязывая шнурков, тихо направился к лестнице. Спустившись на первый этаж, я посетил туалет и вышел оттуда, окончательно смыв с себя сон, готовым к наступающему дню.
В коридорчике меня поджидала Соня. Она вообще как будто не ложилась. Одета она была сегодня в маленький коричневый комбинезончик, на голове у нее был повязан желтый платок, а ноги обуты в короткие, широкие сапожки. Увидев меня, она быстро подбежала, схватила меня за палец и требовательно дернула вниз, так что я вынужден был пригнуться. Она тут же зашептала мне в ухо:
- Дядя Илюха, ты сегодня сотворишь зеленого коршуна?
- Да зачем он тебе, этот зеленый коршун? - Я невольно улыбнулся ее настойчивости.
- Пусть дед посмотрит, как он выглядит со стороны! А то каждую неделю в коршуна перекидывается, а не знает, что над его коршуном все подсмеиваются!
- А я думаю, что твой дедушка все прекрасно знает. Только ему все равно. Его не трогает чей-то там смех, когда он начинает скучать по крыльям. Разве важно, какого цвета у тебя перья, если ты хочешь и можешь летать? - Я улыбнулся, увидев ее удивленную рожицу. Похоже, такая мысль ей в голову не приходила.
- А потом, в моем мире, например, многие птицы имеют зеленое оперение. Ее глаза тут же зажглись жгучим интересом, и я, избегая дальнейших расспросов, поспешил добавить: - Я, пожалуй, пойду разбужу Данилу. А то после вчерашнего он будет спать слишком долго, а нам надо отправляться на поиски своей дороги.
Я потрепал Соню по темной голове. Она явно огорчилась моим нежеланием продолжать столь интересно начавшуюся беседу, но как благовоспитанная барышня и к тому же хозяйка взяла себя в руки и с достоинством сказала:
- Вы спускайтесь в столовую завтракать, а потом дедушка велел привести вас к нему в мастерскую.
Я начал подниматься к себе наверх, а Соня добежала в сторону кухни.
Когда я вошел в комнату, Данила уже проснулся и, сидя на постели, натягивал свою желтую майку. Услышав, как я вошел, он поднял на меня глаза и с ходу заявил:
- Нам надо уходить... Побыстрее...
- Почему? - удивился я.
Он вроде бы смутился, но твердо повторил:
- Я точно знаю, нам надо уходить!.. - и полез под кровать в поисках своих сандалий, которые остались дома.
- Ну а позавтракать и поговорить с Сониным дедушкой мы успеем? - с некоторой иронией спросил я.
Данила на мгновение замер, словно мой вопрос носил чисто арифметический смысл и он просчитывал ответ. Через мгновение из-под кровати раздался ответ:
- Успеем. Если недолго...
Мы спустились вниз, и Данила направился в сторону туалета, а я в столовую. Там находилась одна Лайта. Она уже поставила на стол две миски, кувшин с молоком и две кружки. На отдельной тарелке лежали крупные куски темного ноздреватого хлеба, а рядом в маленькой мисочке желтел кусок масла.
Не успел я усесться на свое место, как в столовую вбежал Данилка, поблескивая мокрыми вихрами, и быстро устроился за столом напротив меня. Лайта из большого горшка положила в наши миски солидные порции густой, горячей каши.
- Масло можете положить в кашу сами или, если хотите, намазывайте себе хлеб, - улыбнулась она и, проходя мимо Данилы на кухню, пригладила его торчащие волосы. Данилка почему-то покраснел и склонился над своей миской.
Я намазал два солидных ломтя хлеба маслом, протянул один Даниле, и мы молча принялись за еду. Семья, видимо, уже позавтракала, мы за столом были одни. Быстро расправившись с удивительно вкусной кашей и выпив по стакану молока, мы уже собирались встать из-за стола, когда в комнату влетела Соня. Она подбежала к столу, убедилась, что мы закончили свой завтрак, и выпалила:
- Наелись? Пойдем к дедушке, он вас уже ждет. Втроем мы вышли из столовой, а в коридоре Соня привычно ухватила Данилу под руку, а меня за палец и буквально потащила за собой. Мы вышли во двор, обогнули дом, пересекли задний двор и вошли в открытые ворота низкого сарая. У дальней его стены четырехликий Навон возился около широкого верстака. Когда мы подошли ближе, он как раз доставал из открытого люка в полу под верстаком длинный сверток из мешковины, перетянутый прочным шпагатом. Его седые волосы были зачесаны назад и схвачены надо лбом витым кожаным ремешком. В полумраке сарая его можно было принять за обычного русского старика-ремесленника.
Соня отошла в сторону и уселась на траве под стеной сарая, а мы с Данилой вошли внутрь. Четырехликий Навон положил свой сверток на верстак и повернулся к нам.
- Позавтракали... - не то спросил, не то просто констатировал он.
Затем, улыбнувшись Даниле, он повернулся ко мне.
- Смотри, Белоголовый! - Он подвинул поближе лежавший на досках верстака лист плотной сероватой бумаги. - Идти вам надо к Черной скале. Вот где вы находитесь сейчас.
Он ткнул лучинкой в жирную точку на рисунке. - Отсюда вам надо двигаться в сторону города Лоста. Идти можно по дороге, а можно через лес. - Лучинка в руке деда побежала по бумаге. - И так, и так доберетесь вы до него не раньше вечера, если, конечно, вас кто-нибудь не подвезет...
- Нет, мы пойдем лесом! - перебил деда Данила. Тот внимательно на него посмотрел, а затем, неожиданно для меня, согласно кивнул.
- Тогда с того места, где вы вчера встретили Соню, пойдете точно на восток, - лучинка побежала по бумаге, - часа через два выйдете к старой рябине. Она одна стоит на большой поляне, мимо не пройдете. От нее начинается заметная тропинка, по ней к вечеру доберетесь до Лоста. - Дед уперся в меня внимательным взглядом, помолчал, а затем продолжил: - Там вы найдете постоялый двор "Три копыта" и передадите от меня привет его хозяину, трехликому Вару. Трактир его находится на окраине города, но, правда, вам придется пройти через весь город. Вар устроит вас на ночлег, накормит и соберет чего-нибудь в дорогу. Оттуда вы пойдете к реке, к Нароне, вот, гляди...
Навон снова вернулся к своему чертежу.
- Здесь имеется хорошая дорога, но можно попробовать снова пройти лесом... - Он на мгновение хмуро задумался, а потом добавил: - Правда, лес этот имеет очень дурную славу...
- Что за слава? - сразу заинтересовался я.
- Нет, это не то, что ты думаешь, никаких исчезновений. Просто в этом лесу уже достаточно давно орудует волчья стая. А предводитель у них белый волк-оборотень. Нет, не человек, перекидывающийся волком, это просто и привычно, и такие волки на людей не нападают. Это истинный волк, имеющий способность растворяться в чужом сознаний и подчинять его. Человека он, конечно, полностью подчинить не может, разве что маленького ребенка, а вот зверье ему подвластно практически любое. На него уже не раз объявлялась большая охота, только все бесполезно - он всегда знает, что ему приготовили, и всегда уходит, прикрываясь другими животными. Самое большое, что удавалось, - это перебить часть его стаи, только через некоторое время он снова собирал ее. Поэтому идти лесом от Лоста до Нароны очень опасно. И лес этот прозвали Дохлым... - Он снова внимательно посмотрел на меня. - Но решать, каким путем идти, будете в Лосте. Может, Вар что посоветует. Я не знаю, как вы переправитесь через реку, но на другом берегу Нароны вам любой подскажет, как добраться до Черной скалы. Там власть Многоликого незыблема, а порядок и закон поддерживаются железной рукой. - Он вдруг улыбнулся.
Дед сложил карту и протянул ее мне. Затем посмотрел на Данилу и сказал:
- Тебе, молодой человек, для путешествия надо сменить одежку. Твоя не годится для наших лесов.
Он подтянул к себе небольшой сверток и развернул его. Это оказался уже знакомый комбинезон из плотной темно-бурой ткани с большими накладными карманами. В него были завернуты короткие сапожки со срезанными наискосок голенищами и мягкий берет. Я посмотрел на Данилу и увидел, что он с удовольствием разглядывает предложенное платье.
- Давай переодевайся... - подвинул Навон одежду Даниле.
Тот сгреб ее с верстака и отправился в дальний угол сарая, а дед повернулся ко мне:
- Тебе мы предложить, к сожалению, ничего не сможем - все, что нашли, тебе будет не по росту. Поэтому свою одежку прикроешь вот этим. - Он протянул мне кусок темной ткани, оказавшийся недлинным широким плащом, с широким отложным воротником, застегивавшимся большой круглой пряжкой белого металла с зеленоватым, непрозрачным камнем. В центре камня тлел непонятным внутренним светом короткий завиток. Из-под воротника на спину опускался широкий, свободный капюшон.
Я накинул плащ на плечи, замкнул пряжку, и он сразу скрыл меня под своими крупными, мягкими складками. И хотя плащ доходил мне лишь до колен, старик одобрительно кивнул.
Затем он двинул в мою сторону по верстаку небольшой мешочек, скорее котомку.
- Здесь дочка собрала вам в дорогу поесть. Там мясо, хлеб, немного пирогов и сухарей. До Лоста точно хватит, а там Вар что-нибудь придумает... - Он вдруг замолчал, а затем, понизив голос почти до шепота, проговорил: - Ты, Белоголовый, прислушивайся к тому, что твой мальчишка говорит. Он, по-моему, видит будущее...
В этот момент к нам вернулся переодевшийся Данила. Комбинезон пришелся ему в самый раз, а лихо заломленный на затылок берет напомнил мне наших доблестных морпехов. Притопнув каблуками, он звонко доложил:
- К выходу готов!
Мы с Навоном улыбнулись, но дед быстро стер улыбку с лица.
- Теперь самое главное. - Он сделал паузу и значительно произнес: Оружие... У нас в округе его практически нет. Вам повезло, что в свое время мне довелось служить в гвардии Многоликого. Вот-, смотри. - Он начал разворачивать тот самый сверток, который достал из-под пола.
Первой из-под откинутого угла большого плотного платка появилась длинная шпага в потертых коричневых кожаных ножнах. Дед ласково провел своей морщинистой рукой по всей длине клинка и протянул его мне.
- Сталью-то, поди, владеешь? - дрогнувшим голосом произнес он. Я принял упрятанный в ножны клинок и внимательно его оглядел.
Простую гнутую рукоять обвивал шершавый кожаный шнур, мездрой наружу. Гарда была простая итальянская, с перекрестьем. Но вместо обычной витой корзинки руку укрывала глубокая стальная чашка. С нее плавно стекали три узкие стальные ленты, охватывая руку прорезной полусферой и смыкаясь под граненым шариком противовеса. Вся поверхность чашки была симметрично рассверлена, и, приглядевшись, я понял, что каждое отверстие располагалось в маленьком индивидуальном углублении, таким образом, что если острие вражеского клинка вонзалось в чашку, оно неминуемо соскальзывало в одно из отверстий и застревало в нем. Да, мастер, изготовивший клинок, хорошо знал фехтование.
Я обнял пальцами шероховатую рукоять и медленно извлек жало клинка из ножен. Узкая, чуть больше дюйма, полоска стали длинно и матово перечеркнула полумрак сарая. Сразу стало ясно, что за клинком любовно ухаживали. Положив ножны на верстак, я сделал шаг в сторону, встал в боевую стойку и привычно повел правой кистью. Длинный, тяжелый, прекрасно сбалансированный клинок ответил изящным и легким движением. Тут краем глаза я заметил восхищенный взгляд Данилы и вспомнил, что он тоже начал заниматься фехтованием. Вернувшись к верстаку, я аккуратно вложил оружие в ножны и, несколько смущаясь своей наглости, проговорил:
- По-моему, к этому клинку должна быть пара. Мне кажется, это была дага...
Навон приподнял седую бровь и спокойно ответил:
- Очень может быть... Только у меня такой пары нет и никогда не было. А шпагу мне подарил Многоликий после одного дела... - Он улыбнулся своим мыслям.
Я кивнул и, еще раз осмотрев ножны, обратил внимание, что в двух местах их охватывают широкие, плоские, похожие на серебряные, полосы, причем верхнее было снабжено такой же петлей. Расстегнув на джинсах ремень, я вставил его в петлю, и через мгновение гарда шпаги спряталась у меня под плащом.
Навон развернул сверток до конца, и перед нашими глазами предстал небольшой арбалет с коротким ложем из темного дерева, стальной дугой лука и витой тетивой из конского волоса, зацепленной за один конец лука и обвитой вокруг ложа. Дед вопросительно взглянул на меня, и я взял арбалет в руки. С таким оружием я еще не встречался, но несколько минут внимательного осмотра дали мне возможность не только понять его устройство и принцип действия, но и оценить оригинальность конструкции. Я откинул пару собачек и разложил на столе части разобранного оружия.
- Я думаю, носить его лучше в таком виде. Старик улыбнулся и протянул мне небольшую сумку с кармашками для каждой части арбалета.
- Только вот стрел маловато. Всего шесть. - Навон выудил из платка маленькую связку коротких стальных болтов, оперенных заточенными металлическими лепестками. Я развязал бечевку и, внимательно осмотрев стрелы, аккуратно вложил их в предназначенные узкие кармашки оружейной сумки. Затем она заняла свое место на моем поясе.
И тут старик повернулся к Даниле.
- Я думаю, нам нельзя оставлять молодого человека без оружия, - произнес он с задумчивой улыбкой. - Как ваши руки, юноша, достаточно крепки?
Данила молча кивнул, а дед выудил из кармана своего комбинезона два одинаковых ножа с короткими деревянными рукоятями и обоюдоострыми лезвиями длиной в две ладони.
- Тогда позвольте вам предложить эту удивительную пару. - И он протянул ножи Даниле. - Они имеют особенность летать только острием вперед, правда, только в том случае, если отправлены в полет достаточно твердой рукой.
Данила взял по ножу в каждую руку и внимательно на них посмотрел, словно оценивая, а затем крутанулся на одной ноге, резко наклонился вперед и взмахнул правой рукой. В полумраке сарая словно сверкнула беззвучная молния, и в следующее мгновение в стену сарая, метрах в пяти от Данилы, с тупым стуком вонзился коротенький клинок.
Старик с удивлением посмотрел на Данилу, а затем отправился к пострадавшей стене, выдернул нож и, вернувшись, протянул его мальчику. Тот молча принял клинок и вложил оба ножа в карманы своего комбинезона, расположенные на бедрах.
Навон еще раз осмотрел нас, вздохнул и произнес:
- Вот вы и готовы. Но почему мне так тревожно... Словно я что-то забыл. Он помолчал. - Ну что ж, в путь! А перед дорогой я хочу сделать один подарок тебе. - Навон положил свою ладонь на белобрысый затылок Данилы.
- Ты не веришь в то, что человек способен принимать облик животных. В твоем мире этого не было. Ты не веришь и поэтому не можешь этого сделать. Не можешь сделать первый шаг. Может быть, мой подарок поможет тебе сделать этот шаг...
И он протянул Даниле уже знакомый мне маленький серебряный свисток, покачивающийся на витом шелковом шнурочке.
- Когда тебе очень захочется стать каким-нибудь зверьком, свистни в него, возможно, к тебе придет вера и у тебя получится. Только когда тебе действительно очень захочется...
Он надел шнурок Даниле на шею и заправил свисток за ворот его комбинезона.
- Вот теперь все... - И старик двинулся к выходу из сарая. Мы пошли за ним.
- Мы с отцом Данилы очень давние друзья. Поэтому он сегодня ночью позвонил именно мне. У него случилось несчастье...
И я рассказал этому молчаливому старику с внимательным придирчивым взглядом о всех событиях, случившихся с нами за этот день. Он слушал меня не перебивая, а когда я закончил свой рассказ, опустил голову и надолго задумался. Наконец он тряхнул своей совершенно седой шевелюрой и подвел итог своим размышлениям.
- Значит, вы из другого мира и к нам попали ненароком, а теперь будете искать дорогу назад - к себе домой? Хм! Занятная история! И вы не можете менять обличье...
Он снова бросил на меня испытующий взгляд, как будто это самое неумение было каким-то чудом.
- Тогда ты, Белоголовый, не обижайся, но придется тебе пройти одно маленькое испытание... Как, согласен?
- Конечно... - пожал я плечами.
Дед вытянул за шнурок висевший у него на шее под рубахой маленький серебряный свисток и, еще раз внимательно взглянув на меня, резко в него подул.
Раздалась мелодичная трель, но ничего не произошло. Только, словно в ответ, слегка завибрировал перстень у меня на левой руке.
Дед немного подождал, внимательно глядя на меня, а затем довольно констатировал:
- Ну что ж, похоже, ты рассказал правду...
- Вообще-то мы попали в ваш мир не совсем ненароком, - решил уточнить я. Я знал, что ухожу в другой мир. Не знал только в какой, да и выхода другого у меня не было.
Дед бросил на меня еще один изучающий взгляд, согласно покивал головой и задумчиво, про себя, произнес странную, на мой взгляд, фразу:
- Значит, выход все-таки есть... Значит, границы не непроходимы... Потом, помолчав немного, продолжил: - Так вот, Белоголовый... - так я вторично услышал прозвище, которое потом прилипло ко мне надолго, - ...я вам помочь вряд ли смогу. Нет у нас в округе таких мест, где бы люди или животные пропадали. Правда, я слышал, что в горах за Черной скалой есть перевал, называемый Косым, и что на этом перевале порой творятся непонятные вещи, в том числе вроде бы и люди пропадали. Даже рыцари в полном вооружении. Но слух этот давний. В горы уже давно никто не ходит...
- Почему? - переспросил я.
- А зачем туда идти? После Великой Войны и Небесного Удара горы стали непроходимыми и очень опасными, так что людям там делать нечего. Придется вам идти к Многоликому, к его Черной скале. Если кто и поможет, то только он.
- Еще захочет ли он помогать?.. Старик сурово посмотрел на меня, а затем, вспомнив, видимо, что я чужой в его мире, ответил:
- Многоликий поставлен заботиться о людях. Раз ты на его земле, он тебе обязательно поможет. Только вот не знаю, как вы до него доберетесь?
Он снова взглянул на меня, на этот раз как-то оценивающе.
- Тебе бы, Белоголовый, коня положено иметь да десять-двенадцать ликов. Голова-то, глянь, прям сусальное золото.
Я не понял, какая связь между моей головой, конем и "ликами", но тут же подумал, что мне действительно не помешал бы Борзый - гнедой, статный жеребец, с которым я очень сдружился за время пребывания на полигоне. Старик, видимо, поняв мое замешательство, пояснил:
- В наших краях люди со светлыми волосами очень редки. Они, как правило, владетельные сеньоры и всегда имеют много личин. Так что вам, белоголовым, одноликими быть-то не положено. - Он вздохнул и продолжил: - Мальчонке-то твоему, Даниле, по его .возрасту да голове уже лика три-четыре положено иметь, а он...
Тут он вдруг посуровел и недовольно добавил:
- Правда, говорят, сейчас многие отказываются от многоличья. И среди сеньоров тоже. Мы-то живем на отшибе, новости к нам долго тащатся, но, слыхать, появился в нашей земле не то колдун какой-то, не то волшебник, так он вроде бы объявил многоличье вредным... или неправильным... не знаю. Только по его получается, что людям обличье менять нельзя. А кто с ним не согласен, те, говорят, долго не живут. К нам его проповедники еще не забредали, да и то сказать - кому здесь проповедовать, нас всего-то на выселках четырнадцать человек. А по городам этот... колдун вроде бы большую силу взял.
Старик опять ненадолго замолчал, словно задумался.
- Так вот, - продолжил он, - коня мы тебе не достанем. Неоткуда. Но снеди в дорогу соберем, еще кое-что с собой дадим. Дорогу разобъясним. Провожатого бы вам... Да нет, никто не пойдет. Некогда.
Он глянул на небо. Там, в чернильно-фиолетовой бездне ярко горели гроздья лучистых сиреневых звезд.
- Ладно. Спать надо ложиться. И вам надо как следует отдохнуть. Путь-то неблизкий. Да еще пешком. - Он снова взглянул на небо. Я тоже поднял глаза.
Когда я оторвался от притягивающего звездного блеска, старика рядом уже не было. Он ушел так же бесшумно, как и появился.
Я уже совсем собрался возвращаться в свою комнату, как вдруг услышал громкий шепот, раздававшийся из-за кустов, окаймлявших садовую дорожку.
- ...Ну почему не получится?.. Ну почему? Ты же даже не попробовал!.. Ты же большой!.. Попробуй!.. Шепот явно принадлежал Соне.
- И пробовать нечего... Тоже мне, нашла дурака! Я тебе уже объяснял - там, откуда я пришел, люди не могут превращаться в зверей. И нечего мне пробовать, все равно не получится!.. - зашептал в ответ серьезный Данила.
- Да, не получится, - огорченно согласилась Соня. - Дед говорит, что надо очень захотеть, просто почувствовать себя тем, кем ты хочешь стать! А ты не хочешь...
Она немного помолчала, а потом тихо добавила:
- А дед сказал, что ты очень способный, а дядя Илюха - вообще колдун...
- А за колдуна по шее получить можно... - повысил голос Данила. - Дядя Илья меня знаешь откуда вытащил! И вообще, первый раз человека увидели - и сразу колдуном обзываться!
- Ты чего!.. "Обзываться"; - возмутилась вдруг Соня. - Это, может, у вас, у одномордых, колдун - обзывание, у нас колдун - это знаешь!..
По ее тону было понятно, что у них, у... не знаю, уж как и назвать, ну ладно... "у них" колдун - это высшая степень уважаемости и образованности. Хотя интересно, с чего это ее дед решил, что я - колдун. Да еще такой серьезный. А тайный разговор между тем продолжался.
- А за.одномордого по шее подучить можно... - начал повторяться Данила. Какой я тебе "одномордый"? Подумаешь, тоже мне... двуликий Янсус нашелся!..
Имя он переврал, но было интересно, откуда это Данила знал сие римское божество.
- А это кто?.. - тут же заинтересовалась Соня.
- Это у нас на Земле божество такое было, - наставительно поведал Данила. - У него сразу два лика, спереди и сзади.
- Сразу два! - изумилась Соня. - Не по очереди?! Секунду помолчав и, видимо, придя в себя от изумления, она горячо зашептала:
- Вот видишь! У вас тоже многоликие были, а ты не хочешь попробовать. Это же так просто! Ну что, ты никогда не чувствовал себя какой-нибудь зверушкой или птичкой? Тебе что, никогда не хотелось полетать или поплавать?..
- Знаешь что, Сонька, ты от меня отстань! Я уже тебе сказал - не смогу! Не умею! У нас в школе этому не учат...
Тут я решил вмешаться:
- Ну, Данила, это не аргумент, в наших школах многому не учат...
За кустами притихли. Потом раздалось шуршание и на дорожке появился Данила, а за ним и хитренькая мордашка Сони высунулась из кустов.
- Как ты считаешь, - продолжил я, улыбнувшись, - меня вот этому в школе научили? - И, тряхнув небрежно кистью, я пробормотал короткий наговор.
Посредине соседней цветочной клумбы появился здоровенный бурый заяц, колотивший в стоящий рядом с ним барабан картофельной толкушкой и отбивным молотком. Правда, при этом не раздавалось ни звука. Глаза ребятишек стали размером со старый, советский пятак, а Соня даже слабо охнула. Заяц энергично продолжал извлекать из барабана абсолютно бесшумную музыку, а я с удовольствием рассматривал свой довольно удачный морок.
- А почему музыки не слышно? - пришел в себя Данила.
- Ну что ж ты хочешь, чтобы он всю округу перебаламутил. Люди все-таки отдыхают...
Соня между тем медленно, словно сомнамбула, вытянув вперед ладошку, приближалась к бодро размахивающему лапами зайцу. Наконец она коснулась его, но ее крошечные пальчики беспрепятственно прошли сквозь бурую шерстку, лишь слегка окрасившись в коричневое. Тут она взвизгнула, и заяц пропал.
- Значит, ты действительно колдун? - Данила был удивлен.
- Ну какое же это колдовство? Так, небольшой фокус...
- А еще?.. - Соня уже стояла рядом, приплясывая от нетерпения и возбужденно поблескивая своими темными глазами.
- Дядя Илюха, сотвори коршуна зеленого! Ну сотвори!.. "Интересно, зачем ей зеленый коршун", - подумал я, но вслух сказал:
- Нет, ребята. Сегодня уже поздно, поэтому ничего творить не будем. Тем более что зеленых коршунов я никогда не видел, а сочинять невиданные мороки слишком сложно. Мы сейчас отправимся спать, а завтра я вам что-нибудь еще покажу.
Я поднялся со своей скамейки и, взяв ребятишек за руки, медленно двинулся к дому. Ребята шлепали по песку дорожки голыми подошвами и помалкивали. Только когда мы уже подошли к крыльцу, Данила пробормотал себе под нос:
- Может, действительно волка попробовать? - но я не обратил на его слова внимания.
7. УТРО
5 июня 1999 года. Я очень люблю получать подарки. Еще больше я люблю дарить подарки. Да и вообще, подарок - это вещь, которая встречается довольно часто. А вот Дар, в смысле - Дар одного человека другому, вот это встречается довольно редко. И зачастую Дар оборачивается Жизнью... Или возможностью ее спасти...
Как же все-таки хорошо у Ворониных на даче по утрам! Особенно до тех пор, пока соседи еще не приступили к строительным работам.
Это была первая моя мысль, когда я проснулся утром от теплого следа, оставляемого солнечным зайчиком, медленно скользящим по моей физиономии. Но через мгновение я открыл глаза и рывком сел на своей узкой постели.
Данила, свернувшись калачиком, спокойно посапывал напротив. Его одеяло, конечно же, валялось на полу, а по его курносой рожице блуждала слабая улыбка. Я встал и подошел к окну. Солнце поднялось еще не высоко. Дома я определил бы, что сейчас часов шесть утра. А здесь...
Но утро наступает в любом мире, как я тогда думал. Надо было приниматься за дела, готовиться к дороге. Хотя что мне, собственно говоря, готовить?
За окном шла своя, давно и прочно установившаяся жизнь. Отец Сони, одетый в коричневый комбинезон, как раз выходил за ворота, держа на плече небольшой шест с прикрепленным к концу странным сельскохозяйственным орудием, похожим на большие изогнутые ножницы. На дороге его дожидались еще двое мужчин в похожей одежде и с инструментами в руках. Кивнув друг другу, они вместе направились по дороге в сторону леса, из которого нас с Данилой вчера привела Соня.
Я быстренько натянул майку и джинсы, сунул ноги в кроссовки и, не завязывая шнурков, тихо направился к лестнице. Спустившись на первый этаж, я посетил туалет и вышел оттуда, окончательно смыв с себя сон, готовым к наступающему дню.
В коридорчике меня поджидала Соня. Она вообще как будто не ложилась. Одета она была сегодня в маленький коричневый комбинезончик, на голове у нее был повязан желтый платок, а ноги обуты в короткие, широкие сапожки. Увидев меня, она быстро подбежала, схватила меня за палец и требовательно дернула вниз, так что я вынужден был пригнуться. Она тут же зашептала мне в ухо:
- Дядя Илюха, ты сегодня сотворишь зеленого коршуна?
- Да зачем он тебе, этот зеленый коршун? - Я невольно улыбнулся ее настойчивости.
- Пусть дед посмотрит, как он выглядит со стороны! А то каждую неделю в коршуна перекидывается, а не знает, что над его коршуном все подсмеиваются!
- А я думаю, что твой дедушка все прекрасно знает. Только ему все равно. Его не трогает чей-то там смех, когда он начинает скучать по крыльям. Разве важно, какого цвета у тебя перья, если ты хочешь и можешь летать? - Я улыбнулся, увидев ее удивленную рожицу. Похоже, такая мысль ей в голову не приходила.
- А потом, в моем мире, например, многие птицы имеют зеленое оперение. Ее глаза тут же зажглись жгучим интересом, и я, избегая дальнейших расспросов, поспешил добавить: - Я, пожалуй, пойду разбужу Данилу. А то после вчерашнего он будет спать слишком долго, а нам надо отправляться на поиски своей дороги.
Я потрепал Соню по темной голове. Она явно огорчилась моим нежеланием продолжать столь интересно начавшуюся беседу, но как благовоспитанная барышня и к тому же хозяйка взяла себя в руки и с достоинством сказала:
- Вы спускайтесь в столовую завтракать, а потом дедушка велел привести вас к нему в мастерскую.
Я начал подниматься к себе наверх, а Соня добежала в сторону кухни.
Когда я вошел в комнату, Данила уже проснулся и, сидя на постели, натягивал свою желтую майку. Услышав, как я вошел, он поднял на меня глаза и с ходу заявил:
- Нам надо уходить... Побыстрее...
- Почему? - удивился я.
Он вроде бы смутился, но твердо повторил:
- Я точно знаю, нам надо уходить!.. - и полез под кровать в поисках своих сандалий, которые остались дома.
- Ну а позавтракать и поговорить с Сониным дедушкой мы успеем? - с некоторой иронией спросил я.
Данила на мгновение замер, словно мой вопрос носил чисто арифметический смысл и он просчитывал ответ. Через мгновение из-под кровати раздался ответ:
- Успеем. Если недолго...
Мы спустились вниз, и Данила направился в сторону туалета, а я в столовую. Там находилась одна Лайта. Она уже поставила на стол две миски, кувшин с молоком и две кружки. На отдельной тарелке лежали крупные куски темного ноздреватого хлеба, а рядом в маленькой мисочке желтел кусок масла.
Не успел я усесться на свое место, как в столовую вбежал Данилка, поблескивая мокрыми вихрами, и быстро устроился за столом напротив меня. Лайта из большого горшка положила в наши миски солидные порции густой, горячей каши.
- Масло можете положить в кашу сами или, если хотите, намазывайте себе хлеб, - улыбнулась она и, проходя мимо Данилы на кухню, пригладила его торчащие волосы. Данилка почему-то покраснел и склонился над своей миской.
Я намазал два солидных ломтя хлеба маслом, протянул один Даниле, и мы молча принялись за еду. Семья, видимо, уже позавтракала, мы за столом были одни. Быстро расправившись с удивительно вкусной кашей и выпив по стакану молока, мы уже собирались встать из-за стола, когда в комнату влетела Соня. Она подбежала к столу, убедилась, что мы закончили свой завтрак, и выпалила:
- Наелись? Пойдем к дедушке, он вас уже ждет. Втроем мы вышли из столовой, а в коридоре Соня привычно ухватила Данилу под руку, а меня за палец и буквально потащила за собой. Мы вышли во двор, обогнули дом, пересекли задний двор и вошли в открытые ворота низкого сарая. У дальней его стены четырехликий Навон возился около широкого верстака. Когда мы подошли ближе, он как раз доставал из открытого люка в полу под верстаком длинный сверток из мешковины, перетянутый прочным шпагатом. Его седые волосы были зачесаны назад и схвачены надо лбом витым кожаным ремешком. В полумраке сарая его можно было принять за обычного русского старика-ремесленника.
Соня отошла в сторону и уселась на траве под стеной сарая, а мы с Данилой вошли внутрь. Четырехликий Навон положил свой сверток на верстак и повернулся к нам.
- Позавтракали... - не то спросил, не то просто констатировал он.
Затем, улыбнувшись Даниле, он повернулся ко мне.
- Смотри, Белоголовый! - Он подвинул поближе лежавший на досках верстака лист плотной сероватой бумаги. - Идти вам надо к Черной скале. Вот где вы находитесь сейчас.
Он ткнул лучинкой в жирную точку на рисунке. - Отсюда вам надо двигаться в сторону города Лоста. Идти можно по дороге, а можно через лес. - Лучинка в руке деда побежала по бумаге. - И так, и так доберетесь вы до него не раньше вечера, если, конечно, вас кто-нибудь не подвезет...
- Нет, мы пойдем лесом! - перебил деда Данила. Тот внимательно на него посмотрел, а затем, неожиданно для меня, согласно кивнул.
- Тогда с того места, где вы вчера встретили Соню, пойдете точно на восток, - лучинка побежала по бумаге, - часа через два выйдете к старой рябине. Она одна стоит на большой поляне, мимо не пройдете. От нее начинается заметная тропинка, по ней к вечеру доберетесь до Лоста. - Дед уперся в меня внимательным взглядом, помолчал, а затем продолжил: - Там вы найдете постоялый двор "Три копыта" и передадите от меня привет его хозяину, трехликому Вару. Трактир его находится на окраине города, но, правда, вам придется пройти через весь город. Вар устроит вас на ночлег, накормит и соберет чего-нибудь в дорогу. Оттуда вы пойдете к реке, к Нароне, вот, гляди...
Навон снова вернулся к своему чертежу.
- Здесь имеется хорошая дорога, но можно попробовать снова пройти лесом... - Он на мгновение хмуро задумался, а потом добавил: - Правда, лес этот имеет очень дурную славу...
- Что за слава? - сразу заинтересовался я.
- Нет, это не то, что ты думаешь, никаких исчезновений. Просто в этом лесу уже достаточно давно орудует волчья стая. А предводитель у них белый волк-оборотень. Нет, не человек, перекидывающийся волком, это просто и привычно, и такие волки на людей не нападают. Это истинный волк, имеющий способность растворяться в чужом сознаний и подчинять его. Человека он, конечно, полностью подчинить не может, разве что маленького ребенка, а вот зверье ему подвластно практически любое. На него уже не раз объявлялась большая охота, только все бесполезно - он всегда знает, что ему приготовили, и всегда уходит, прикрываясь другими животными. Самое большое, что удавалось, - это перебить часть его стаи, только через некоторое время он снова собирал ее. Поэтому идти лесом от Лоста до Нароны очень опасно. И лес этот прозвали Дохлым... - Он снова внимательно посмотрел на меня. - Но решать, каким путем идти, будете в Лосте. Может, Вар что посоветует. Я не знаю, как вы переправитесь через реку, но на другом берегу Нароны вам любой подскажет, как добраться до Черной скалы. Там власть Многоликого незыблема, а порядок и закон поддерживаются железной рукой. - Он вдруг улыбнулся.
Дед сложил карту и протянул ее мне. Затем посмотрел на Данилу и сказал:
- Тебе, молодой человек, для путешествия надо сменить одежку. Твоя не годится для наших лесов.
Он подтянул к себе небольшой сверток и развернул его. Это оказался уже знакомый комбинезон из плотной темно-бурой ткани с большими накладными карманами. В него были завернуты короткие сапожки со срезанными наискосок голенищами и мягкий берет. Я посмотрел на Данилу и увидел, что он с удовольствием разглядывает предложенное платье.
- Давай переодевайся... - подвинул Навон одежду Даниле.
Тот сгреб ее с верстака и отправился в дальний угол сарая, а дед повернулся ко мне:
- Тебе мы предложить, к сожалению, ничего не сможем - все, что нашли, тебе будет не по росту. Поэтому свою одежку прикроешь вот этим. - Он протянул мне кусок темной ткани, оказавшийся недлинным широким плащом, с широким отложным воротником, застегивавшимся большой круглой пряжкой белого металла с зеленоватым, непрозрачным камнем. В центре камня тлел непонятным внутренним светом короткий завиток. Из-под воротника на спину опускался широкий, свободный капюшон.
Я накинул плащ на плечи, замкнул пряжку, и он сразу скрыл меня под своими крупными, мягкими складками. И хотя плащ доходил мне лишь до колен, старик одобрительно кивнул.
Затем он двинул в мою сторону по верстаку небольшой мешочек, скорее котомку.
- Здесь дочка собрала вам в дорогу поесть. Там мясо, хлеб, немного пирогов и сухарей. До Лоста точно хватит, а там Вар что-нибудь придумает... - Он вдруг замолчал, а затем, понизив голос почти до шепота, проговорил: - Ты, Белоголовый, прислушивайся к тому, что твой мальчишка говорит. Он, по-моему, видит будущее...
В этот момент к нам вернулся переодевшийся Данила. Комбинезон пришелся ему в самый раз, а лихо заломленный на затылок берет напомнил мне наших доблестных морпехов. Притопнув каблуками, он звонко доложил:
- К выходу готов!
Мы с Навоном улыбнулись, но дед быстро стер улыбку с лица.
- Теперь самое главное. - Он сделал паузу и значительно произнес: Оружие... У нас в округе его практически нет. Вам повезло, что в свое время мне довелось служить в гвардии Многоликого. Вот-, смотри. - Он начал разворачивать тот самый сверток, который достал из-под пола.
Первой из-под откинутого угла большого плотного платка появилась длинная шпага в потертых коричневых кожаных ножнах. Дед ласково провел своей морщинистой рукой по всей длине клинка и протянул его мне.
- Сталью-то, поди, владеешь? - дрогнувшим голосом произнес он. Я принял упрятанный в ножны клинок и внимательно его оглядел.
Простую гнутую рукоять обвивал шершавый кожаный шнур, мездрой наружу. Гарда была простая итальянская, с перекрестьем. Но вместо обычной витой корзинки руку укрывала глубокая стальная чашка. С нее плавно стекали три узкие стальные ленты, охватывая руку прорезной полусферой и смыкаясь под граненым шариком противовеса. Вся поверхность чашки была симметрично рассверлена, и, приглядевшись, я понял, что каждое отверстие располагалось в маленьком индивидуальном углублении, таким образом, что если острие вражеского клинка вонзалось в чашку, оно неминуемо соскальзывало в одно из отверстий и застревало в нем. Да, мастер, изготовивший клинок, хорошо знал фехтование.
Я обнял пальцами шероховатую рукоять и медленно извлек жало клинка из ножен. Узкая, чуть больше дюйма, полоска стали длинно и матово перечеркнула полумрак сарая. Сразу стало ясно, что за клинком любовно ухаживали. Положив ножны на верстак, я сделал шаг в сторону, встал в боевую стойку и привычно повел правой кистью. Длинный, тяжелый, прекрасно сбалансированный клинок ответил изящным и легким движением. Тут краем глаза я заметил восхищенный взгляд Данилы и вспомнил, что он тоже начал заниматься фехтованием. Вернувшись к верстаку, я аккуратно вложил оружие в ножны и, несколько смущаясь своей наглости, проговорил:
- По-моему, к этому клинку должна быть пара. Мне кажется, это была дага...
Навон приподнял седую бровь и спокойно ответил:
- Очень может быть... Только у меня такой пары нет и никогда не было. А шпагу мне подарил Многоликий после одного дела... - Он улыбнулся своим мыслям.
Я кивнул и, еще раз осмотрев ножны, обратил внимание, что в двух местах их охватывают широкие, плоские, похожие на серебряные, полосы, причем верхнее было снабжено такой же петлей. Расстегнув на джинсах ремень, я вставил его в петлю, и через мгновение гарда шпаги спряталась у меня под плащом.
Навон развернул сверток до конца, и перед нашими глазами предстал небольшой арбалет с коротким ложем из темного дерева, стальной дугой лука и витой тетивой из конского волоса, зацепленной за один конец лука и обвитой вокруг ложа. Дед вопросительно взглянул на меня, и я взял арбалет в руки. С таким оружием я еще не встречался, но несколько минут внимательного осмотра дали мне возможность не только понять его устройство и принцип действия, но и оценить оригинальность конструкции. Я откинул пару собачек и разложил на столе части разобранного оружия.
- Я думаю, носить его лучше в таком виде. Старик улыбнулся и протянул мне небольшую сумку с кармашками для каждой части арбалета.
- Только вот стрел маловато. Всего шесть. - Навон выудил из платка маленькую связку коротких стальных болтов, оперенных заточенными металлическими лепестками. Я развязал бечевку и, внимательно осмотрев стрелы, аккуратно вложил их в предназначенные узкие кармашки оружейной сумки. Затем она заняла свое место на моем поясе.
И тут старик повернулся к Даниле.
- Я думаю, нам нельзя оставлять молодого человека без оружия, - произнес он с задумчивой улыбкой. - Как ваши руки, юноша, достаточно крепки?
Данила молча кивнул, а дед выудил из кармана своего комбинезона два одинаковых ножа с короткими деревянными рукоятями и обоюдоострыми лезвиями длиной в две ладони.
- Тогда позвольте вам предложить эту удивительную пару. - И он протянул ножи Даниле. - Они имеют особенность летать только острием вперед, правда, только в том случае, если отправлены в полет достаточно твердой рукой.
Данила взял по ножу в каждую руку и внимательно на них посмотрел, словно оценивая, а затем крутанулся на одной ноге, резко наклонился вперед и взмахнул правой рукой. В полумраке сарая словно сверкнула беззвучная молния, и в следующее мгновение в стену сарая, метрах в пяти от Данилы, с тупым стуком вонзился коротенький клинок.
Старик с удивлением посмотрел на Данилу, а затем отправился к пострадавшей стене, выдернул нож и, вернувшись, протянул его мальчику. Тот молча принял клинок и вложил оба ножа в карманы своего комбинезона, расположенные на бедрах.
Навон еще раз осмотрел нас, вздохнул и произнес:
- Вот вы и готовы. Но почему мне так тревожно... Словно я что-то забыл. Он помолчал. - Ну что ж, в путь! А перед дорогой я хочу сделать один подарок тебе. - Навон положил свою ладонь на белобрысый затылок Данилы.
- Ты не веришь в то, что человек способен принимать облик животных. В твоем мире этого не было. Ты не веришь и поэтому не можешь этого сделать. Не можешь сделать первый шаг. Может быть, мой подарок поможет тебе сделать этот шаг...
И он протянул Даниле уже знакомый мне маленький серебряный свисток, покачивающийся на витом шелковом шнурочке.
- Когда тебе очень захочется стать каким-нибудь зверьком, свистни в него, возможно, к тебе придет вера и у тебя получится. Только когда тебе действительно очень захочется...
Он надел шнурок Даниле на шею и заправил свисток за ворот его комбинезона.
- Вот теперь все... - И старик двинулся к выходу из сарая. Мы пошли за ним.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента