Страница:
А в наше время эту пагубную работу довершает копатель-недоучка. Крестьянину еще простительно, когда он подкапывает фундамент стоящего храма, чтобы добраться до богатой азотом земли, которой он будет удобрять свое поле; выбирая эту землю и обрушивая все здание, он не ведает, что творит. Но чем оправдать человека, ничего не смыслящего в археологии, истребляющего целый участок раскопок и уничтожающего исторические свидетельства, не поддающиеся восстановлению? Археология – это наука, требующая длительного и усердного изучения, на нее нельзя смотреть ни как на приятное времяпрепровождение для пожилого человека, удалившегося от прочих дел, ни как на легкое занятие для юноши, которому не по душе ни конторская, ни исследовательская работа. Египет являет собой печальный пример того, насколько разрушительна может быть человеческая деятельность в сравнении с целыми веками естественного упадка.
Чтобы разобраться в принципах храмового строительства в Египте, необходимо иметь хотя бы общее представление о его религии. В Египте, как во многих других странах, царь представлялся воплощенным богом, божественным духом, нашедшим приют в человеческом теле. В каждой области страны было собственное божество, и, в какой бы храм ни приходил фараон, на него смотрели как на инкарнацию местного бога. В качестве божественного царя он назывался именем Осирис, «сидящий на троне». Таким образом, существовали боги двух уровней: местные божества и фараон, в котором воплощались местные божества. Существовал еще некий третий уровень, именуемый религией царей. Царь искренне верил в то, что является воплощением бога, но не воплощением мелкого местного божества. Богом фараона было солнце, которое также было одновременно и его отцом, и самим фараоном. Так как храмы обязаны своим существованием преимущественно благочестию фараонов, естественно, что существенная их часть была отдана для поклонения солнечному богу; по этой причине солнцепоклонство приобрело такое значение в глазах наших современников, пишущих о Египте, что отнюдь не подтверждается историческими фактами.
Поскольку царь при жизни был воплощенным божеством, то после смерти его тело становилось обиталищем божественного духа и почиталось священным. Покойному царю возводились храмы, где ему приносили божественные почести. Эти храмы имели постоянный доход и собственных жрецов, и покойный фараон проявлял свою силу тем, что творил чудеса и пророчествовал. Заупокойные храмы царей лучше всего наблюдать в Фивах, где их строительство достигло своей вершины.
В силу того, что в каждой местности поклонялись своим богам, в каждом городе, независимо от его величины, был храм, посвященный местному богу. Размер храма зависел от благосостояния города, где он строился. Когда область или город приобретали влияние, их боги тоже возвышались, так что перемены в политической обстановке можно проследить по возвышению или упадку местного божества. В пределах большого храма часто строили святилища поменьше, посвященные второстепенным богам.
Некоторые божества всецело принадлежат народной религии и либо никогда не почитаются в храмах, либо появляются там в подчиненном положении. Среди них Таурт, Бес, Ренутет, Нехебка и даже ужасный Анубис, бог смерти; им поклонялись в домах или в полях, порой внутри большого храма или неподалеку от него встречаются посвященные им молельни или алтари. Естественно, что религия бедноты и непосвященных оставила меньше памятников, чем религия богатых, но, как это всегда бывает, и она влияла на религию власти. Боги в образе животных принадлежали к низшему слою божеств, и, однако же, они до последнего представляли большую важность, настолько большую, что Страбон мог сказать:
«Некоторых животных сообща почитают все египтяне; именно из числа животных, живущих на суше, трех: быка, собаку и кошку; из птиц – коршуна и ибиса; из рыб – чешуйчатую рыбу и оксиринха; других животных, однако, почитают только в отдельных местах, независимо от прочих, как, например, саисцы и фиванцы – овцу; летопольцы – какую-то нильскую рыбу лата; ликопольцы – шакала, гермопольцы – кинокефала[1], вавилоняне, живущие у Мемфиса, – кебуса[2] (кебус лицом похож на сатира, в остальном это среднее существо между собакой и медведем; водится оно в Эфиопии); фиванцы – орла, леонтопольцы – льва, мендесцы – козу и козла, африбиты – землеройку, другие же египтяне почитают других животных; однако причины такого почитания они приводят различные». А Климент Александрийский осуждает поклонение «зверю, лежащему на пурпурном ложе». Таким образом, многие первобытные боги так и не утратили своих звериных черт. Сехмет и Бастет всегда оставались кошками, у Себека крокодилья голова, у Хатор коровьи уши даже в образе человека, у Хнума овечья голова.
Так как египетская хронология до сих пор является спорной, нам будет легче датировать храмы не по годам, а по династиям. Династии нумеруются по порядку, первая из них является самой древней. Для удобства все египтологи пользуются методом классификации династий; он приведен ниже, даты династий фараонов даны по Манефону, историку эпохи Птолемеев. Едва ли нужно говорить, что все даты относятся ко времени до нашей эры.
Большинство храмов относятся к таким периодам, как Древнее царство, Новое царство и эллинистический период.
I
II
III
IV
Чтобы разобраться в принципах храмового строительства в Египте, необходимо иметь хотя бы общее представление о его религии. В Египте, как во многих других странах, царь представлялся воплощенным богом, божественным духом, нашедшим приют в человеческом теле. В каждой области страны было собственное божество, и, в какой бы храм ни приходил фараон, на него смотрели как на инкарнацию местного бога. В качестве божественного царя он назывался именем Осирис, «сидящий на троне». Таким образом, существовали боги двух уровней: местные божества и фараон, в котором воплощались местные божества. Существовал еще некий третий уровень, именуемый религией царей. Царь искренне верил в то, что является воплощением бога, но не воплощением мелкого местного божества. Богом фараона было солнце, которое также было одновременно и его отцом, и самим фараоном. Так как храмы обязаны своим существованием преимущественно благочестию фараонов, естественно, что существенная их часть была отдана для поклонения солнечному богу; по этой причине солнцепоклонство приобрело такое значение в глазах наших современников, пишущих о Египте, что отнюдь не подтверждается историческими фактами.
Поскольку царь при жизни был воплощенным божеством, то после смерти его тело становилось обиталищем божественного духа и почиталось священным. Покойному царю возводились храмы, где ему приносили божественные почести. Эти храмы имели постоянный доход и собственных жрецов, и покойный фараон проявлял свою силу тем, что творил чудеса и пророчествовал. Заупокойные храмы царей лучше всего наблюдать в Фивах, где их строительство достигло своей вершины.
В силу того, что в каждой местности поклонялись своим богам, в каждом городе, независимо от его величины, был храм, посвященный местному богу. Размер храма зависел от благосостояния города, где он строился. Когда область или город приобретали влияние, их боги тоже возвышались, так что перемены в политической обстановке можно проследить по возвышению или упадку местного божества. В пределах большого храма часто строили святилища поменьше, посвященные второстепенным богам.
Некоторые божества всецело принадлежат народной религии и либо никогда не почитаются в храмах, либо появляются там в подчиненном положении. Среди них Таурт, Бес, Ренутет, Нехебка и даже ужасный Анубис, бог смерти; им поклонялись в домах или в полях, порой внутри большого храма или неподалеку от него встречаются посвященные им молельни или алтари. Естественно, что религия бедноты и непосвященных оставила меньше памятников, чем религия богатых, но, как это всегда бывает, и она влияла на религию власти. Боги в образе животных принадлежали к низшему слою божеств, и, однако же, они до последнего представляли большую важность, настолько большую, что Страбон мог сказать:
«Некоторых животных сообща почитают все египтяне; именно из числа животных, живущих на суше, трех: быка, собаку и кошку; из птиц – коршуна и ибиса; из рыб – чешуйчатую рыбу и оксиринха; других животных, однако, почитают только в отдельных местах, независимо от прочих, как, например, саисцы и фиванцы – овцу; летопольцы – какую-то нильскую рыбу лата; ликопольцы – шакала, гермопольцы – кинокефала[1], вавилоняне, живущие у Мемфиса, – кебуса[2] (кебус лицом похож на сатира, в остальном это среднее существо между собакой и медведем; водится оно в Эфиопии); фиванцы – орла, леонтопольцы – льва, мендесцы – козу и козла, африбиты – землеройку, другие же египтяне почитают других животных; однако причины такого почитания они приводят различные». А Климент Александрийский осуждает поклонение «зверю, лежащему на пурпурном ложе». Таким образом, многие первобытные боги так и не утратили своих звериных черт. Сехмет и Бастет всегда оставались кошками, у Себека крокодилья голова, у Хатор коровьи уши даже в образе человека, у Хнума овечья голова.
Так как египетская хронология до сих пор является спорной, нам будет легче датировать храмы не по годам, а по династиям. Династии нумеруются по порядку, первая из них является самой древней. Для удобства все египтологи пользуются методом классификации династий; он приведен ниже, даты династий фараонов даны по Манефону, историку эпохи Птолемеев. Едва ли нужно говорить, что все даты относятся ко времени до нашей эры.
Большинство храмов относятся к таким периодам, как Древнее царство, Новое царство и эллинистический период.
I
Гранитный храм
Раньше он был известен как храм Сфинкса, потому что стоит неподалеку от этого исторического памятника; однако на плане видно, что нет оснований предполагать, что между Сфинксом и храмом непременно существует какая-то связь.
Впервые раскопки в храме произвел в 1853 году французский египтолог Мариетт, который, по своему обыкновению, бездумно расчистил все помещения, не зафиксировав в записях никаких находок, кроме статуй. Изваяния интересовали Мариетта, но он совершенно пренебрег мелкими предметами и глиняной утварью, которая столь много рассказывает современному археологу. Вследствие этого нам ничего не известно о каких-либо находках в пределах храмовой территории, за исключением статуй фараона Хафры, даже базальтовые фигуры обезьян бога Тота много лет просто провалялись на полу храма.
Храм принадлежит второй пирамиде и является частью погребальных сооружений фараона Хафры IV династии. На востоке от пирамиды находится припирамидный храм, связанный с Гранитным храмом мощеной дорогой, которая представляет собой один из самых замечательных примеров египетского строительства (илл. V, 2). Дорога проходит по косой относительно обоих храмов, так как прорублена в скалистом хребте, разделяющем две неглубокие долины в пустыне. Хотя древнеегипетские инженеры наверняка не побоялись бы заложить одну из этих долин каменной кладкой, чтобы подготовить ровную поверхность для дороги и в то же время ориентировать ее по образцу мощеной дороги к Великой пирамиде, они предпочли искусственному фундаменту основание в виде естественной скалы. Чтобы закрепить камни мощеной дороги, саму скалу нарезали на квадраты, и теперь она имеет вид кладки из тесаного камня. На этот фундамент положили слой блоков из чистого белого известняка, сверху на первый слой уложили второй слой блоков, чтобы получилась гладкая и ровная поверхность в пятнадцать футов шириной и четверть мили длиной. Время и опустошительная деятельность человека уничтожили большую часть мощеной дороги, но и по ее остаткам можно оценить великолепное качество работы.
Стены храма построены из громадных блоков грубо обтесанного известняка, некоторые из них весят не меньше сотни тонн. Поверх этих блоков, с внешней стороны стены, выложены тонкие тесаные плиты из белого известняка, а с внутренней стороны стены грубую середину закрыли большими блоками темно-красного гранита или алебастра с прожилками.
Первоначально в храм попадали через две огромные двери с восточной стороны (илл. VI, 1) (А), которые открывались в длинный, узкий зал (В), но в настоящее время вход находится в юго-западном углу, он ведет через длинный коридор (С), выложенный темно-красным гранитом, и на самом деле был выходом из храма на храмовую дорогу. Коридор спускается в Т-образный колонный зал (D) из такого же темно-красного гранита, как и коридор. В зале вдоль всей длины поперечной перекладины буквы Т проходит ряд колонн, а вдоль перпендикулярной ножки Т проходит двойной ряд колонн (илл. VI, 2). Каждая колонна представляет собой монолит, квадратный в разрезе и восемнадцати футов в высоту. На колонны опираются четырехугольные балки того же материала и цвета, которые когда-то держали плиты крыши на всем протяжении зала. Прежде вплотную к стенам стояло двадцать три статуи, и на мощеном полу до сих пор видны места пьедесталов.
Дверь (Е) на востоке зала открывается в бывший вестибюль, где нет никаких украшений. Именно в этой комнате Мариетт нашел колодец со знаменитыми диоритовыми статуями Хафры, которые, видимо, спрятали там, чтобы сохранить во время одного из периодических политических беспорядков, которые нередко случались в Египте. Каждый житель Мемфиса, жрец или мирянин, любую скульптуру и тем более статую считал особенно священной, так как богом Мемфиса был Птах, бог работы по камню в ее самом творческом проявлении. Бессмысленное разрушение произведений искусства для мемфисца было святотатством. Примечательно, что большинство найденных в Мемфисе статуй производят такое впечатление, будто их намеренно опустили под землю и зарыли, предположительно из соображений сохранности, ибо лишь в нескольких случаях статуи были поломаны или изуродованы, в отличие от статуй, найденных в более южных районах.
Из юго-западного угла Т-образного зала коридор ведет в три камеры (F), похожие на шкаф. Они имеют девятнадцать футов в длину и пять футов в ширину, все разделены на два уровня гранитной полкой в двадцать восемь дюймов толщиной; нижние уровни выложены красным гранитом, верхние алебастром. Одно время эти камеры считались погребальными, но против этой гипотезы есть весьма убедительные доводы. Главный из них состоит в том, что в боковые камеры невозможно внести длинный предмет, как, например, саркофаг. Теперь их в основном считают кладовыми для храмовых сосудов и нескоропортящихся приношений. Великолепие работы по камню вполне соответствует личности фараона, чьи статуи до сих пор составляют предмет удивления и зависти всех скульпторов и камнерезов.
На юге от теперешнего входа-коридора расположен проход, ведущий в комнату без украшений, выложенную гранитом и алебастром (G). В этой комнате либо находилась храмовая стража, либо там отдыхали некоторые жрецы, пока другие совершали поминальные обряды. Напротив этой комнаты с северной стороны коридора открывается пандус (Н), ведущий на крышу храма. Крыша плоская, когда-то ее окружала высокая стена, формирующая нечто вроде открытого двора.
Так как весь храм покрывала каменная кровля, его создателю наверняка пришлось хорошенько обдумать проблему освещения и вентиляции внутренних помещений, ибо во всех египетских храмах было необходимо заботиться о том, чтобы внутрь попадало как можно меньше света. Поэтому, чтобы допустить в храм ровно столько света и воздуха, сколько нужно, в стенах под самым потолком были проделаны горизонтальные окна-прорези. От каждой прорези поднимался квадратный столб из белого известняка, который выдавался высоко над плоской крышей вплотную к ограждающей ее стене, что несколько напоминает печную трубу. Таким образом в здание попадал лишь отраженный свет от белой поверхности столбов, проникающий сквозь окна-прорези. Все было организовано так, чтобы свет падал на ряд статуй, стоящих у стен. Окна и столбы в то же время служили вентиляционными отверстиями и не давали зданию чрезмерно нагреваться во время «злых дней лета».
Такое освещение, при котором «едва сквозят лучи дневные», во всех египетских храмах имело столь же существенное значение в культе богов и особенно в культе мертвых, как и жертвоприношения. По сравнению с ярким блеском солнечных лучей и обжигающего песка за вратами храма тьма внутри казалась еще чернее. В сумеречном полусвете залов, где темно-красные стены и колонны, пожалуй, не отражали, а поглощали свет, статуи из полированного камня четко выделялись на темном фоне, и приглушенный свет, падая сверху, затушевывал детали изваяний. Жрецы и верующие, бесшумно ступая босыми ногами, скользили между высокими колоннами и терялись во мраке. Можно ли представить себе более эффектную обстановку для культа мертвых?
Даже лежа в развалинах, Гранитный храм являет собой самый грандиозный среди всех египетских храмов; по величию и простоте дизайна и тонкости работы с ним не сравнится ни один другой храм. Хотя на его стенах нет ни скульптурных украшений, ни красочной росписи, ни иероглифических надписей, он возвышается в своем царственном достоинстве как один из величайших религиозных памятников прошлого. Прямоугольные колонны и архитравы усиливают впечатление силы и мощи, а темный, насыщенный цвет камня сообщает ему великолепие, которого не хватает богато украшенным храмам более позднего времени. В постройках Джосера, как бы они ни были красивы, уже чувствуется излишняя декоративность; но зодчий фараона Хафры, даже видя перед собой примеры храмов Джосера, сумел не уступить перед искушением спрятать недостатки мастерства под внешней красивостью и решительно положил в основу своей работы простоту дизайна, прочность постройки и роскошь почти не поддающегося обработке материала. Ему удалось превзойти всякие ожидания, ибо плод его трудов прославлен и высоко оценен далекими поколениями, народами и странами, которые в его время были всего лишь разрозненными варварскими племенами.
Впервые раскопки в храме произвел в 1853 году французский египтолог Мариетт, который, по своему обыкновению, бездумно расчистил все помещения, не зафиксировав в записях никаких находок, кроме статуй. Изваяния интересовали Мариетта, но он совершенно пренебрег мелкими предметами и глиняной утварью, которая столь много рассказывает современному археологу. Вследствие этого нам ничего не известно о каких-либо находках в пределах храмовой территории, за исключением статуй фараона Хафры, даже базальтовые фигуры обезьян бога Тота много лет просто провалялись на полу храма.
Храм принадлежит второй пирамиде и является частью погребальных сооружений фараона Хафры IV династии. На востоке от пирамиды находится припирамидный храм, связанный с Гранитным храмом мощеной дорогой, которая представляет собой один из самых замечательных примеров египетского строительства (илл. V, 2). Дорога проходит по косой относительно обоих храмов, так как прорублена в скалистом хребте, разделяющем две неглубокие долины в пустыне. Хотя древнеегипетские инженеры наверняка не побоялись бы заложить одну из этих долин каменной кладкой, чтобы подготовить ровную поверхность для дороги и в то же время ориентировать ее по образцу мощеной дороги к Великой пирамиде, они предпочли искусственному фундаменту основание в виде естественной скалы. Чтобы закрепить камни мощеной дороги, саму скалу нарезали на квадраты, и теперь она имеет вид кладки из тесаного камня. На этот фундамент положили слой блоков из чистого белого известняка, сверху на первый слой уложили второй слой блоков, чтобы получилась гладкая и ровная поверхность в пятнадцать футов шириной и четверть мили длиной. Время и опустошительная деятельность человека уничтожили большую часть мощеной дороги, но и по ее остаткам можно оценить великолепное качество работы.
Стены храма построены из громадных блоков грубо обтесанного известняка, некоторые из них весят не меньше сотни тонн. Поверх этих блоков, с внешней стороны стены, выложены тонкие тесаные плиты из белого известняка, а с внутренней стороны стены грубую середину закрыли большими блоками темно-красного гранита или алебастра с прожилками.
Первоначально в храм попадали через две огромные двери с восточной стороны (илл. VI, 1) (А), которые открывались в длинный, узкий зал (В), но в настоящее время вход находится в юго-западном углу, он ведет через длинный коридор (С), выложенный темно-красным гранитом, и на самом деле был выходом из храма на храмовую дорогу. Коридор спускается в Т-образный колонный зал (D) из такого же темно-красного гранита, как и коридор. В зале вдоль всей длины поперечной перекладины буквы Т проходит ряд колонн, а вдоль перпендикулярной ножки Т проходит двойной ряд колонн (илл. VI, 2). Каждая колонна представляет собой монолит, квадратный в разрезе и восемнадцати футов в высоту. На колонны опираются четырехугольные балки того же материала и цвета, которые когда-то держали плиты крыши на всем протяжении зала. Прежде вплотную к стенам стояло двадцать три статуи, и на мощеном полу до сих пор видны места пьедесталов.
Дверь (Е) на востоке зала открывается в бывший вестибюль, где нет никаких украшений. Именно в этой комнате Мариетт нашел колодец со знаменитыми диоритовыми статуями Хафры, которые, видимо, спрятали там, чтобы сохранить во время одного из периодических политических беспорядков, которые нередко случались в Египте. Каждый житель Мемфиса, жрец или мирянин, любую скульптуру и тем более статую считал особенно священной, так как богом Мемфиса был Птах, бог работы по камню в ее самом творческом проявлении. Бессмысленное разрушение произведений искусства для мемфисца было святотатством. Примечательно, что большинство найденных в Мемфисе статуй производят такое впечатление, будто их намеренно опустили под землю и зарыли, предположительно из соображений сохранности, ибо лишь в нескольких случаях статуи были поломаны или изуродованы, в отличие от статуй, найденных в более южных районах.
Из юго-западного угла Т-образного зала коридор ведет в три камеры (F), похожие на шкаф. Они имеют девятнадцать футов в длину и пять футов в ширину, все разделены на два уровня гранитной полкой в двадцать восемь дюймов толщиной; нижние уровни выложены красным гранитом, верхние алебастром. Одно время эти камеры считались погребальными, но против этой гипотезы есть весьма убедительные доводы. Главный из них состоит в том, что в боковые камеры невозможно внести длинный предмет, как, например, саркофаг. Теперь их в основном считают кладовыми для храмовых сосудов и нескоропортящихся приношений. Великолепие работы по камню вполне соответствует личности фараона, чьи статуи до сих пор составляют предмет удивления и зависти всех скульпторов и камнерезов.
На юге от теперешнего входа-коридора расположен проход, ведущий в комнату без украшений, выложенную гранитом и алебастром (G). В этой комнате либо находилась храмовая стража, либо там отдыхали некоторые жрецы, пока другие совершали поминальные обряды. Напротив этой комнаты с северной стороны коридора открывается пандус (Н), ведущий на крышу храма. Крыша плоская, когда-то ее окружала высокая стена, формирующая нечто вроде открытого двора.
Так как весь храм покрывала каменная кровля, его создателю наверняка пришлось хорошенько обдумать проблему освещения и вентиляции внутренних помещений, ибо во всех египетских храмах было необходимо заботиться о том, чтобы внутрь попадало как можно меньше света. Поэтому, чтобы допустить в храм ровно столько света и воздуха, сколько нужно, в стенах под самым потолком были проделаны горизонтальные окна-прорези. От каждой прорези поднимался квадратный столб из белого известняка, который выдавался высоко над плоской крышей вплотную к ограждающей ее стене, что несколько напоминает печную трубу. Таким образом в здание попадал лишь отраженный свет от белой поверхности столбов, проникающий сквозь окна-прорези. Все было организовано так, чтобы свет падал на ряд статуй, стоящих у стен. Окна и столбы в то же время служили вентиляционными отверстиями и не давали зданию чрезмерно нагреваться во время «злых дней лета».
Такое освещение, при котором «едва сквозят лучи дневные», во всех египетских храмах имело столь же существенное значение в культе богов и особенно в культе мертвых, как и жертвоприношения. По сравнению с ярким блеском солнечных лучей и обжигающего песка за вратами храма тьма внутри казалась еще чернее. В сумеречном полусвете залов, где темно-красные стены и колонны, пожалуй, не отражали, а поглощали свет, статуи из полированного камня четко выделялись на темном фоне, и приглушенный свет, падая сверху, затушевывал детали изваяний. Жрецы и верующие, бесшумно ступая босыми ногами, скользили между высокими колоннами и терялись во мраке. Можно ли представить себе более эффектную обстановку для культа мертвых?
Даже лежа в развалинах, Гранитный храм являет собой самый грандиозный среди всех египетских храмов; по величию и простоте дизайна и тонкости работы с ним не сравнится ни один другой храм. Хотя на его стенах нет ни скульптурных украшений, ни красочной росписи, ни иероглифических надписей, он возвышается в своем царственном достоинстве как один из величайших религиозных памятников прошлого. Прямоугольные колонны и архитравы усиливают впечатление силы и мощи, а темный, насыщенный цвет камня сообщает ему великолепие, которого не хватает богато украшенным храмам более позднего времени. В постройках Джосера, как бы они ни были красивы, уже чувствуется излишняя декоративность; но зодчий фараона Хафры, даже видя перед собой примеры храмов Джосера, сумел не уступить перед искушением спрятать недостатки мастерства под внешней красивостью и решительно положил в основу своей работы простоту дизайна, прочность постройки и роскошь почти не поддающегося обработке материала. Ему удалось превзойти всякие ожидания, ибо плод его трудов прославлен и высоко оценен далекими поколениями, народами и странами, которые в его время были всего лишь разрозненными варварскими племенами.
II
Храм Сфинкса
Между лапами Сфинкса расположилась небольшая открытая молельня без крыши, слишком маленькая, чтобы называться храмом. Впервые ее обнаружил в 1817 году Кавилья, работавший на Английское историческое общество.
Грудь и лапы мифического чудовища составляют стены этого крошечного святилища, которое, возможно, уходит ко времени XVIII династии. Рядом с огромной львиной грудью Сфинкса находится человеческая фигура меньшего размера, может быть изображающая бога, но скорее всего, того царя, с которого ваяли Сфинкса. Однако фигура настолько разрушилась в результате атмосферных воздействий, что похожа на простую глыбу камня. Под этой статуей находится стела, где записан знаменитый сон Тутмоса IV. Хотя стела относится к существенно более позднему времени, чем записанное событие, предание, по всей вероятности, принадлежит времени фараона; видимо, стела является копией оригинальной записи, ибо в храме есть и другие стелы Тутмоса IV. Рамсес II тоже оставил там записи о себе. Весь участок был вымощен с большим вниманием, и сразу же за лапами находится площадка, где установлен алтарь эпохи Птолемеев.
Примечательный факт, что античные авторы никогда не говорят о Сфинксе, хотя он наверняка был гораздо заметнее, чем сейчас, и к тому же совершенно цел. С другой стороны, арабские писатели выказывают к нему большой интерес и даже утверждают, что было два Сфинкса, по одному на каждом берегу Нила. Если это утверждение верно, то Сфинкс на восточном берегу был разрушен еще в незапамятные времена, ибо от него не осталось ни следа.
Грудь и лапы мифического чудовища составляют стены этого крошечного святилища, которое, возможно, уходит ко времени XVIII династии. Рядом с огромной львиной грудью Сфинкса находится человеческая фигура меньшего размера, может быть изображающая бога, но скорее всего, того царя, с которого ваяли Сфинкса. Однако фигура настолько разрушилась в результате атмосферных воздействий, что похожа на простую глыбу камня. Под этой статуей находится стела, где записан знаменитый сон Тутмоса IV. Хотя стела относится к существенно более позднему времени, чем записанное событие, предание, по всей вероятности, принадлежит времени фараона; видимо, стела является копией оригинальной записи, ибо в храме есть и другие стелы Тутмоса IV. Рамсес II тоже оставил там записи о себе. Весь участок был вымощен с большим вниманием, и сразу же за лапами находится площадка, где установлен алтарь эпохи Птолемеев.
Примечательный факт, что античные авторы никогда не говорят о Сфинксе, хотя он наверняка был гораздо заметнее, чем сейчас, и к тому же совершенно цел. С другой стороны, арабские писатели выказывают к нему большой интерес и даже утверждают, что было два Сфинкса, по одному на каждом берегу Нила. Если это утверждение верно, то Сфинкс на восточном берегу был разрушен еще в незапамятные времена, ибо от него не осталось ни следа.
III
Храм ступенчатой пирамиды
Сбоку от ступенчатой пирамиды находятся храмы, которые являются древнейшими известными постройками в Египте; они датируются III династией и воздвигнуты фараоном Джосером, строителем ступенчатой пирамиды. Они имеют чрезвычайно важное значение для истории каменной архитектуры, и в них проявились первые попытки египетских зодчих овладеть этим материалом. Еще во времена I династии гранит и известняк использовались при строительстве царских гробниц в Абидосе, правда только для мощения полов. Настоящее каменное строительство, например установка камней друг на друга для постройки стены, по-видимому, в ту раннюю эпоху еще не практиковалось. Стены в зданиях доисторических и ранних исторических периодов представляли собой плетеную решетку, обмазанную глиной, либо делались из дерева или высушенных на солнце кирпичей, и только во времена Джосера появились первые каменные сооружения. Манефон отмечает, что Тосортрос (сейчас отождествляемый с Джосером) первым построил дом из тесаного камня. Возможно, Манефон говорит о пирамиде или храме или прилегающих к нему гробницах мастаба; но данное утверждение свидетельствует о том, что применение камня было таким новшеством в строительстве, что заслуживало отдельного упоминания в тех древних летописях, где Манефон брал сведения для своего труда.
Строительство и пирамиды и храма подтверждает слова Манефона, так как вполне очевидно, что строители не привыкли работать с таким материалом и экспериментировали, причем не всегда успешно. Здания полностью сложены из небольших каменных блоков, достаточно малого размера, чтобы их могли поднять несколько человек, что совершенно не похоже на огромные глыбы, столь часто используемые в последующей династии, когда камень стал единственным материалом, из которого строились царские памятники. Зодчие и строители Джосера не имели опыта в обращении с тяжелыми блоками, не умели их перемещать и потому волей-неволей были вынуждены работать с камнями подходящего размера и веса.
Архитектура, как и строительные методы, показывает, что строители пытались применять технику работы с деревом и кирпичом к новому материалу, не понимая возможностей камня в строительстве. Они не имели представления о том, какое напряжение способен выдержать камень, и в результате этого их здания в каком-то смысле робкие. Но они хотя бы положили начало и, хотя сами не добились полного успеха, все же сумели показать путь создателям великолепных сооружений более поздних времен.
Особенность, характерная для всего комплекса зданий, стоящих вокруг ступенчатой пирамиды, – это вырезанные в камне двери, имитирующие деревянный оригинал. Двери иногда изображаются закрытыми, и по такому типу сделаны закрытые двери в абидосском храме Сети I. Чаще они изображены открытыми (илл. X), по обеим сторонам от дверного прохода вырезаны створки, тщательно прочерчены детали шкворня, на котором поворачивается дверь. Такая вечно открытая дверь встречается почти у каждого входа; время от времени попадается вариант, в котором вход находится под углом, и тогда дверь изображена полуоткрытой.
Ступенчатая пирамида стоит в центре просторного участка, окруженного толстой стеной с нишами с внешней стороны (илл. VII, 1). Вход на участок находится в юго-восточном углу (А), а входной коридор является одним из чудес египетской архитектуры (илл. VII, 2). Сорок пар контрфорсов, выстроившихся по всей его длине, первоначально возвышались на восемнадцать футов над землей; к концу каждого контрфорса примыкает колонна, вытесанная в виде связки тростника. Контрфорсы сделаны из белого известняка, вход с внешней стороны сторожили две башни.
Напротив второй пары контрфорсов начинается проход, который дважды поворачивает под прямым углом, а затем идет прямо на север на большей части своей длины; в конце концов он поворачивает на запад и выходит к южной стороне храма Празднества Сед (В). Он с одного конца пересекает этот храм и ведет к новой вечно открытой двери, через которую можно попасть в другой небольшой храм (С). Это строение находится между храмом Празднества Сед и храмовой территорией (D), также в этот же храм можно попасть через еще один вход сквозь полуоткрытую дверь. Здание состоит из ряда коридоров с несколькими маленькими святилищами, в каждое из которых ведет вечно открытая дверь, а вдоль стен коридоров расположены изображения закрытых дверей. В основном коридоры ведут в двух направлениях: на запад и на юг.
Среди известных нам зданий подобного рода храм Празднества Сед сохранился лучше всего; молельни для проведения обряда встречаются и в более поздние времена, но не найдено ни одной другой, которая бы так мало пострадала. Точное значение праздника пока непонятно; по всей видимости, в глазах фараонов он представлял большую важность, так как на протяжении всего исторического периода его наступление отмечают с величайшим тщанием. Нет доказательств того, что в древности этот праздник был календарным, хотя в саисский и более поздние периоды его, возможно, отмечали через регулярные интервалы. Несомненно, что он был связан с ритуалами плодородия, и, так как заметную роль в нем играла царская наследница, он мог символизировать Тайный Брак, известный, например, древним грекам. Слова «хеб-сед» означают «праздник хвоста», из чего следует, что праздник мог быть связан с обычаем фараонов надевать бычий хвост по торжественным случаям и во время церемоний. Если, как это в основном признается, тотемом династических царей был сокол, то определенные обряды непременно должны были посвящать их в круг людей-животных, населявших многие области Египта. Тогда бычий хвост символизировал бы тот факт, что царь является и быком, и соколом. Храм Празднества Сед включает несколько молелен, к каждой ведет проход через вечно открытую дверь. Все они отделены друг от друга каменной стенкой, вырезанной в виде решетчатой ограды, какие встречаются на изображениях древнейших святилищ (илл. X).
Храм пирамиды (Е) расположен на северной стороне и примыкает к пирамиде. Попасть в него можно через единственный вход на храмовом участке, и во всех узких коридорах, как и у настоящих входов, стоит вечно открытая дверь. Устройство припирамидного храма похоже на лабиринт; вход находится на востоке и ведет в коридор, который несколько раз делает перпендикулярный поворот и наконец достигает северо-западного угла, затем поворачивает назад и идет на восток, пока не доходит до западного открытого двора, из которого другие коридоры ведут в восточный открытый двор и в лабиринт камер и коридоров. Два открытых двора, расположенные осями с севера на юг, находятся рядом друг с другом примерно в середине сооружения. На юге соединенные колонны формируют фасад, откуда можно попасть в длинную галерею с проходами в две камеры; из этой галереи коридор ведет в другие камеры и коридоры.
Все здания, стоящие на храмовом участке, за исключением пирамиды, асимметричны. Кажется, что бесчисленные камеры и коридоры не имеют никакого плана, что они менялись и расширялись вместе с изменениями и расширениями пирамиды. Стиль здания уникален; насколько известно, он не является развитием какого-либо раннего вида храма и, видимо, не оказал влияния на архитектуру последующих периодов, и поэтому в настоящий момент комплекс остается единственным в своем роде.
Строительство и пирамиды и храма подтверждает слова Манефона, так как вполне очевидно, что строители не привыкли работать с таким материалом и экспериментировали, причем не всегда успешно. Здания полностью сложены из небольших каменных блоков, достаточно малого размера, чтобы их могли поднять несколько человек, что совершенно не похоже на огромные глыбы, столь часто используемые в последующей династии, когда камень стал единственным материалом, из которого строились царские памятники. Зодчие и строители Джосера не имели опыта в обращении с тяжелыми блоками, не умели их перемещать и потому волей-неволей были вынуждены работать с камнями подходящего размера и веса.
Архитектура, как и строительные методы, показывает, что строители пытались применять технику работы с деревом и кирпичом к новому материалу, не понимая возможностей камня в строительстве. Они не имели представления о том, какое напряжение способен выдержать камень, и в результате этого их здания в каком-то смысле робкие. Но они хотя бы положили начало и, хотя сами не добились полного успеха, все же сумели показать путь создателям великолепных сооружений более поздних времен.
Особенность, характерная для всего комплекса зданий, стоящих вокруг ступенчатой пирамиды, – это вырезанные в камне двери, имитирующие деревянный оригинал. Двери иногда изображаются закрытыми, и по такому типу сделаны закрытые двери в абидосском храме Сети I. Чаще они изображены открытыми (илл. X), по обеим сторонам от дверного прохода вырезаны створки, тщательно прочерчены детали шкворня, на котором поворачивается дверь. Такая вечно открытая дверь встречается почти у каждого входа; время от времени попадается вариант, в котором вход находится под углом, и тогда дверь изображена полуоткрытой.
Ступенчатая пирамида стоит в центре просторного участка, окруженного толстой стеной с нишами с внешней стороны (илл. VII, 1). Вход на участок находится в юго-восточном углу (А), а входной коридор является одним из чудес египетской архитектуры (илл. VII, 2). Сорок пар контрфорсов, выстроившихся по всей его длине, первоначально возвышались на восемнадцать футов над землей; к концу каждого контрфорса примыкает колонна, вытесанная в виде связки тростника. Контрфорсы сделаны из белого известняка, вход с внешней стороны сторожили две башни.
Напротив второй пары контрфорсов начинается проход, который дважды поворачивает под прямым углом, а затем идет прямо на север на большей части своей длины; в конце концов он поворачивает на запад и выходит к южной стороне храма Празднества Сед (В). Он с одного конца пересекает этот храм и ведет к новой вечно открытой двери, через которую можно попасть в другой небольшой храм (С). Это строение находится между храмом Празднества Сед и храмовой территорией (D), также в этот же храм можно попасть через еще один вход сквозь полуоткрытую дверь. Здание состоит из ряда коридоров с несколькими маленькими святилищами, в каждое из которых ведет вечно открытая дверь, а вдоль стен коридоров расположены изображения закрытых дверей. В основном коридоры ведут в двух направлениях: на запад и на юг.
Среди известных нам зданий подобного рода храм Празднества Сед сохранился лучше всего; молельни для проведения обряда встречаются и в более поздние времена, но не найдено ни одной другой, которая бы так мало пострадала. Точное значение праздника пока непонятно; по всей видимости, в глазах фараонов он представлял большую важность, так как на протяжении всего исторического периода его наступление отмечают с величайшим тщанием. Нет доказательств того, что в древности этот праздник был календарным, хотя в саисский и более поздние периоды его, возможно, отмечали через регулярные интервалы. Несомненно, что он был связан с ритуалами плодородия, и, так как заметную роль в нем играла царская наследница, он мог символизировать Тайный Брак, известный, например, древним грекам. Слова «хеб-сед» означают «праздник хвоста», из чего следует, что праздник мог быть связан с обычаем фараонов надевать бычий хвост по торжественным случаям и во время церемоний. Если, как это в основном признается, тотемом династических царей был сокол, то определенные обряды непременно должны были посвящать их в круг людей-животных, населявших многие области Египта. Тогда бычий хвост символизировал бы тот факт, что царь является и быком, и соколом. Храм Празднества Сед включает несколько молелен, к каждой ведет проход через вечно открытую дверь. Все они отделены друг от друга каменной стенкой, вырезанной в виде решетчатой ограды, какие встречаются на изображениях древнейших святилищ (илл. X).
Храм пирамиды (Е) расположен на северной стороне и примыкает к пирамиде. Попасть в него можно через единственный вход на храмовом участке, и во всех узких коридорах, как и у настоящих входов, стоит вечно открытая дверь. Устройство припирамидного храма похоже на лабиринт; вход находится на востоке и ведет в коридор, который несколько раз делает перпендикулярный поворот и наконец достигает северо-западного угла, затем поворачивает назад и идет на восток, пока не доходит до западного открытого двора, из которого другие коридоры ведут в восточный открытый двор и в лабиринт камер и коридоров. Два открытых двора, расположенные осями с севера на юг, находятся рядом друг с другом примерно в середине сооружения. На юге соединенные колонны формируют фасад, откуда можно попасть в длинную галерею с проходами в две камеры; из этой галереи коридор ведет в другие камеры и коридоры.
Все здания, стоящие на храмовом участке, за исключением пирамиды, асимметричны. Кажется, что бесчисленные камеры и коридоры не имеют никакого плана, что они менялись и расширялись вместе с изменениями и расширениями пирамиды. Стиль здания уникален; насколько известно, он не является развитием какого-либо раннего вида храма и, видимо, не оказал влияния на архитектуру последующих периодов, и поэтому в настоящий момент комплекс остается единственным в своем роде.
IV
Спеос Артемидос
Примерно в трех милях на юг от знаменитых гробниц в Бени-Хасане находится Спеос Артемидос, приютившийся в вади – овраге, образованном высохшим руслом реки. Едва ли его можно назвать храмом в обычном смысле слова, так как он немногим более чем пещера, служившая, по-видимому, в качестве придорожной молельни рабочим с каменоломен, расположенных выше по ущелью.
Окружающий пейзаж необычайно красив. Ущелье поднимается к сердцу скал, дно его плоское и покрыто твердым белым песком, а справа и слева отвесно возвышаются стены узкой долины. Это место отлично годится на роль убежища хищного зверя, и по всей вероятности, в пещере находилось логово дикой африканской кошки, одной из самых свирепых представительниц семейства кошачьих. Поэтому, когда пещера превратилась в святилище, ее посвятили Пахет – «разрывающей». Видимо, вся окружающая местность кишела дикими зверями, так как ном, в который входит ущелье, получил название в честь зайца, соседний с юга ном посвящен сернобыку, а за ним находился ном шакала. Названия свидетельствуют о том, что это была местность, богатая дичью и хищниками, которые на нее охотились.
Кошачьи божества представляют собой особую группу, в основном это божества женского пола. Наибольший страх внушала львица Сехмет, и потому ей поклонялись с особым рвением; ее храм находился в Мемфисе, где верховный жрец сливался с божеством, надевая леопардовую шкуру. Сехмет была богиней яростной мести, кошмаром злодеев; ее имя означает «могучая», часто это слово имеет дополнительное значение небесной или магической силы. Бастет была кошкой; греки отождествляли ее с Артемидой, хотя неясно, по какой причине, ибо Артемида происходила от медведицы, а не от кошки. Поклонение богине Бастет было оргиастическим и включало экстатические пляски; кроме того, это была богиня-девственница, не имевшая супруга. Пахет, скорее всего, была ближе к Бастет, чем к Сехмет, ибо греки называли ее святилище Спеос Артемид ос, «пещерой Артемиды». В Египте не нужно долго искать причину поклонения кошкам, ведь даже в наше время кошек там больше ценят за их ловкость в охоте на змей, чем на крыс и мышей. Современный египетский кот расправляется со змеей, прыгая ей на спину и хватая за шею сразу за головой, после чего, крепко впившись зубами, он делает рывок и ломает или сворачивает змее шею.
В Книге Мертвых часто встречаются аллюзии на кошек. В главе об отвержении змей говорится, что змей нанес все самые страшные оскорбления богу солнца, в том числе съел мертвого кота. Но интереснее всего, потому что содержит больше всего дразнящих намеков, 125-я глава: «Я чист устами, я чист руками. Я тот, кому говорят «Приди с миром!» те, кто видят его, ибо я слышал этот разговор осла и кошки в доме Того-У-Кого-Открыт-Рот». Очевидно, это намек на какую-то известную историю, теперь давно позабытую. 17-я глава, вероятно, самая древняя часть компиляции, она состоит из нескольких утверждений с комментариями, добавленными в разные периоды; и именно в этой главе есть одна из нескольких ссылок на кошачье божество мужского пола. «Я этот Большой Кот, рядом с которым было разделано дерево Ишед в Гелиополе в эту ночь битвы и отражения мятежников в этот день, когда враги Владыки Вселенной [Осириса] были уничтожены. Что это? Что до «этого Большого Кота», это сам Ра». Другой кошачий бог зовется «Свирепоглазым» и изображается в виде льва. В Новом царстве фараон уподоблен ему; так сказано об Аменхотепе II: «Он был как свирепоглазый лев, сразивший Ливан», и о Сети I: «Его величество шел на них, как свирепоглазый лев, умерщвляя их в их долинах, ниспровергая в крови».
Окружающий пейзаж необычайно красив. Ущелье поднимается к сердцу скал, дно его плоское и покрыто твердым белым песком, а справа и слева отвесно возвышаются стены узкой долины. Это место отлично годится на роль убежища хищного зверя, и по всей вероятности, в пещере находилось логово дикой африканской кошки, одной из самых свирепых представительниц семейства кошачьих. Поэтому, когда пещера превратилась в святилище, ее посвятили Пахет – «разрывающей». Видимо, вся окружающая местность кишела дикими зверями, так как ном, в который входит ущелье, получил название в честь зайца, соседний с юга ном посвящен сернобыку, а за ним находился ном шакала. Названия свидетельствуют о том, что это была местность, богатая дичью и хищниками, которые на нее охотились.
Кошачьи божества представляют собой особую группу, в основном это божества женского пола. Наибольший страх внушала львица Сехмет, и потому ей поклонялись с особым рвением; ее храм находился в Мемфисе, где верховный жрец сливался с божеством, надевая леопардовую шкуру. Сехмет была богиней яростной мести, кошмаром злодеев; ее имя означает «могучая», часто это слово имеет дополнительное значение небесной или магической силы. Бастет была кошкой; греки отождествляли ее с Артемидой, хотя неясно, по какой причине, ибо Артемида происходила от медведицы, а не от кошки. Поклонение богине Бастет было оргиастическим и включало экстатические пляски; кроме того, это была богиня-девственница, не имевшая супруга. Пахет, скорее всего, была ближе к Бастет, чем к Сехмет, ибо греки называли ее святилище Спеос Артемид ос, «пещерой Артемиды». В Египте не нужно долго искать причину поклонения кошкам, ведь даже в наше время кошек там больше ценят за их ловкость в охоте на змей, чем на крыс и мышей. Современный египетский кот расправляется со змеей, прыгая ей на спину и хватая за шею сразу за головой, после чего, крепко впившись зубами, он делает рывок и ломает или сворачивает змее шею.
В Книге Мертвых часто встречаются аллюзии на кошек. В главе об отвержении змей говорится, что змей нанес все самые страшные оскорбления богу солнца, в том числе съел мертвого кота. Но интереснее всего, потому что содержит больше всего дразнящих намеков, 125-я глава: «Я чист устами, я чист руками. Я тот, кому говорят «Приди с миром!» те, кто видят его, ибо я слышал этот разговор осла и кошки в доме Того-У-Кого-Открыт-Рот». Очевидно, это намек на какую-то известную историю, теперь давно позабытую. 17-я глава, вероятно, самая древняя часть компиляции, она состоит из нескольких утверждений с комментариями, добавленными в разные периоды; и именно в этой главе есть одна из нескольких ссылок на кошачье божество мужского пола. «Я этот Большой Кот, рядом с которым было разделано дерево Ишед в Гелиополе в эту ночь битвы и отражения мятежников в этот день, когда враги Владыки Вселенной [Осириса] были уничтожены. Что это? Что до «этого Большого Кота», это сам Ра». Другой кошачий бог зовется «Свирепоглазым» и изображается в виде льва. В Новом царстве фараон уподоблен ему; так сказано об Аменхотепе II: «Он был как свирепоглазый лев, сразивший Ливан», и о Сети I: «Его величество шел на них, как свирепоглазый лев, умерщвляя их в их долинах, ниспровергая в крови».