— Я старалась, — пробормотала она. — Я так старалась. — Ее щека лежала на чем-то твердом и теплом и таком успокаивающем. Силия отдаленно слышала какие-то медленные и глухие равномерные удары. Биение сердца. — В безопасности, — сонно повторила она.
Кто-то поцеловал ее в лоб. Легкий поцелуй, прохладные губы.
— В безопасности, — подтвердил тот же голос, объятия стали еще крепче.
Кошмар трусливо растворился в небытие. Он уже не посмел вернуться. Остаток ночи она проспала спокойно и без сновидений.
Силия проснулась свежей и отдохнувшей. Свернувшись калачиком под одеялом, она видела начинающее светлеть небо. Ее лица касался прохладный воздух. Ей снился Джордж. Она сразу вспомнила, что ей снилось — как она бесконечно бежит и не может его догнать. Она попыталась вызвать в памяти облик мужа, но изображение расплывалось, словно старая картина, испорченная налетом времени. Те три месяца, что она была замужем, теперь казались ненастоящими. Как будто она сбросила какие-то чары или покинула пьесу, в которой не собиралась участвовать. И как раньше она не чувствовала себя женой, так сейчас она не могла почувствовать себя вдовой. Она сейчас была просто Силия — ни Армстронг, ни Кливден. Ни одна из этих фамилий ничего не значила в этой дикой пустыне, наедине с человеком, который спал по другую сторону костра и держал в руках ее судьбу. Сейчас она может быть кем захочет, и никто в мире об этом не узнает. Какое опьяняющее чувство свободы!
Осторожно пробираясь со своей одеждой к купальне, она вдруг вспомнила еще кое-что. Неужели это он так нежно обнимал ее этой ночью? Совершенно невероятно! Наверное, это ей только приснилось. Если бы она кричала во сне, как ей помнилось, то, вероятнее всего, он бы просто ее разбудил и утихомирил. Но она так отчетливо помнила обнимавшие ее руки и чувство упоительной безопасности. Неужели шейх аль-Муханна способен на подобную нежность?
Зашнуровав ненавистный корсет, Силия неохотно натянула чистые шелковые чулки, а затем и остальную одежду. Пока шла к костру в более приличном виде, она решила притвориться, что ночью ничего не происходило, и сразу принялась варить утренний кофе, пока Рамиз наполнял фляги водой. В ответ на его вопрос, как она спала, Силия ответила: «Очень хорошо» — и больше ничего не прибавила.
Она представляла себе Балирму как окруженный стеной серый небольшой город на огромных холмах. Однако первая же открывшаяся панорама города поразила, Силия увидела столицу цветуще-зеленой, живой и яркой, словно кто-то случайно нарисовал ее посреди унылой пустыни. Кроме того, город оказался намного больше, чем она ожидала. Они ехали по аккуратной дороге мимо лоскутных одеял растительности, окаймленных какими-то деревьями, напоминающими кипарисы.
— Горы круглый год обеспечивают нас водой, а летом с двух сторон защищают от солнца, — пояснил Рамиз. — Если присмотреться, то можно понять, что они защищают нас и от вторжения. Видите вон там небольшую башенку? Это сторожевая башня.
Силия всмотрелась в указанном направлении.
— Кто-то уже на вас нападал? — спросила она.
— Последние пятьсот лет — нет, — с гордостью ответил Рамиз, — но мудр тот, кто не теряет бдительности. Многие завидуют нашему благосостоянию, и сейчас есть такие, кто ошибочно принимает наше желание жить в мире со всеми за слабость. Ведь недавно вы убедились в этом, имеете горький опыт.
Караван постепенно приближался к столице, и дорога становилась все шире. Силия с закрытым лицом ехала вслед за принцем и имела возможность увидеть, как относятся к нему люди. Она, конечно, понимала роль титула, но за последние два дня почти об этом забыла. Сейчас это было уже невозможно — толпы людей с мулами, верблюдами, лошадьми и тележками падали ниц перед Рамизом и, склонив головы, произносили добрые пожелания.
Силия вновь вспомнила: египетские фараоны принимали как должное свое божественное положение. Рамиз вел себя несколько похоже. Она вдруг осознала, какую он даровал ей свободу, и пришла в ужас от своих вольностей в его присутствии. Она привыкла при любых обстоятельствах быть на высоте, а сейчас, въезжая вместе с принцем в этот великолепный город, совершенно не представляла, как теперь себя вести. Она так нервничала, что ее подташнивало, тряслись все поджилки. Ей по-детски хотелось развернуть своего верблюда и сбежать куда глаза глядят.
Но что подумал бы о ней отец? Трусишка, сказал бы он. Лорд Армстронг наверняка счел бы, что при столь необычных обстоятельствах его дочь должна вести себя как умный политик. Силия выпрямилась в седле. Она готова посмотреть в лицо будущему, что бы в нем ни скрывалось.
Впереди открывался изумительно красивый город. Миновав возделанные поля и разнообразные рощи — фиговые, лимоновые, апельсиновые, оливковые, — они наконец въехали в саму Балирму. Городские ворота играли роль волшебного прохода в сказку. В «Тысячу и одну ночь». Силия увидела терракотовые дома с крышами-башенками, узкими окнами и глухими стенами. Ей сразу представилось, что за полукруглыми дверьми, напоминавшими замочные скважины, скрываются внутренние дворики с журчащими фонтанчиками. Одна из узких улочек пестрела лавочками с тканями на продажу — яркими, переливающимися, как драгоценности. С другой улицы доносился опьяняющий аромат специй. Чем ближе они продвигались к центру, тем красивее становились здания: с разнообразной мозаикой, с замысловатыми коваными решетками на окнах и изысканными высокими ставнями.
Дворец располагался в самом центре города — за большой стеной, с двумя красивыми высокими башнями по углам. Посередине девственно-белой стены шла волнистая полоса сине-золотой мозаики, которая упиралась в широкие ворота с готическими дверями и серебристо-золотой решеткой. Настоящий дворец из сказки, какие начинаются за поднимающимися замковыми мостами. Силии захотелось рассказать об этом принцу, но она вовремя вспомнила, что сейчас не время делиться своими мыслями. Однако, когда они прошли через кованые ворота и перед ними распахнулись дворцовые двери, у нее просто пропал дар речи. Дворец Рамиза словно вышел из сказок «Тысячи и одной ночи».
Глава 4
Кто-то поцеловал ее в лоб. Легкий поцелуй, прохладные губы.
— В безопасности, — подтвердил тот же голос, объятия стали еще крепче.
Кошмар трусливо растворился в небытие. Он уже не посмел вернуться. Остаток ночи она проспала спокойно и без сновидений.
Силия проснулась свежей и отдохнувшей. Свернувшись калачиком под одеялом, она видела начинающее светлеть небо. Ее лица касался прохладный воздух. Ей снился Джордж. Она сразу вспомнила, что ей снилось — как она бесконечно бежит и не может его догнать. Она попыталась вызвать в памяти облик мужа, но изображение расплывалось, словно старая картина, испорченная налетом времени. Те три месяца, что она была замужем, теперь казались ненастоящими. Как будто она сбросила какие-то чары или покинула пьесу, в которой не собиралась участвовать. И как раньше она не чувствовала себя женой, так сейчас она не могла почувствовать себя вдовой. Она сейчас была просто Силия — ни Армстронг, ни Кливден. Ни одна из этих фамилий ничего не значила в этой дикой пустыне, наедине с человеком, который спал по другую сторону костра и держал в руках ее судьбу. Сейчас она может быть кем захочет, и никто в мире об этом не узнает. Какое опьяняющее чувство свободы!
Осторожно пробираясь со своей одеждой к купальне, она вдруг вспомнила еще кое-что. Неужели это он так нежно обнимал ее этой ночью? Совершенно невероятно! Наверное, это ей только приснилось. Если бы она кричала во сне, как ей помнилось, то, вероятнее всего, он бы просто ее разбудил и утихомирил. Но она так отчетливо помнила обнимавшие ее руки и чувство упоительной безопасности. Неужели шейх аль-Муханна способен на подобную нежность?
Зашнуровав ненавистный корсет, Силия неохотно натянула чистые шелковые чулки, а затем и остальную одежду. Пока шла к костру в более приличном виде, она решила притвориться, что ночью ничего не происходило, и сразу принялась варить утренний кофе, пока Рамиз наполнял фляги водой. В ответ на его вопрос, как она спала, Силия ответила: «Очень хорошо» — и больше ничего не прибавила.
Она представляла себе Балирму как окруженный стеной серый небольшой город на огромных холмах. Однако первая же открывшаяся панорама города поразила, Силия увидела столицу цветуще-зеленой, живой и яркой, словно кто-то случайно нарисовал ее посреди унылой пустыни. Кроме того, город оказался намного больше, чем она ожидала. Они ехали по аккуратной дороге мимо лоскутных одеял растительности, окаймленных какими-то деревьями, напоминающими кипарисы.
— Горы круглый год обеспечивают нас водой, а летом с двух сторон защищают от солнца, — пояснил Рамиз. — Если присмотреться, то можно понять, что они защищают нас и от вторжения. Видите вон там небольшую башенку? Это сторожевая башня.
Силия всмотрелась в указанном направлении.
— Кто-то уже на вас нападал? — спросила она.
— Последние пятьсот лет — нет, — с гордостью ответил Рамиз, — но мудр тот, кто не теряет бдительности. Многие завидуют нашему благосостоянию, и сейчас есть такие, кто ошибочно принимает наше желание жить в мире со всеми за слабость. Ведь недавно вы убедились в этом, имеете горький опыт.
Караван постепенно приближался к столице, и дорога становилась все шире. Силия с закрытым лицом ехала вслед за принцем и имела возможность увидеть, как относятся к нему люди. Она, конечно, понимала роль титула, но за последние два дня почти об этом забыла. Сейчас это было уже невозможно — толпы людей с мулами, верблюдами, лошадьми и тележками падали ниц перед Рамизом и, склонив головы, произносили добрые пожелания.
Силия вновь вспомнила: египетские фараоны принимали как должное свое божественное положение. Рамиз вел себя несколько похоже. Она вдруг осознала, какую он даровал ей свободу, и пришла в ужас от своих вольностей в его присутствии. Она привыкла при любых обстоятельствах быть на высоте, а сейчас, въезжая вместе с принцем в этот великолепный город, совершенно не представляла, как теперь себя вести. Она так нервничала, что ее подташнивало, тряслись все поджилки. Ей по-детски хотелось развернуть своего верблюда и сбежать куда глаза глядят.
Но что подумал бы о ней отец? Трусишка, сказал бы он. Лорд Армстронг наверняка счел бы, что при столь необычных обстоятельствах его дочь должна вести себя как умный политик. Силия выпрямилась в седле. Она готова посмотреть в лицо будущему, что бы в нем ни скрывалось.
Впереди открывался изумительно красивый город. Миновав возделанные поля и разнообразные рощи — фиговые, лимоновые, апельсиновые, оливковые, — они наконец въехали в саму Балирму. Городские ворота играли роль волшебного прохода в сказку. В «Тысячу и одну ночь». Силия увидела терракотовые дома с крышами-башенками, узкими окнами и глухими стенами. Ей сразу представилось, что за полукруглыми дверьми, напоминавшими замочные скважины, скрываются внутренние дворики с журчащими фонтанчиками. Одна из узких улочек пестрела лавочками с тканями на продажу — яркими, переливающимися, как драгоценности. С другой улицы доносился опьяняющий аромат специй. Чем ближе они продвигались к центру, тем красивее становились здания: с разнообразной мозаикой, с замысловатыми коваными решетками на окнах и изысканными высокими ставнями.
Дворец располагался в самом центре города — за большой стеной, с двумя красивыми высокими башнями по углам. Посередине девственно-белой стены шла волнистая полоса сине-золотой мозаики, которая упиралась в широкие ворота с готическими дверями и серебристо-золотой решеткой. Настоящий дворец из сказки, какие начинаются за поднимающимися замковыми мостами. Силии захотелось рассказать об этом принцу, но она вовремя вспомнила, что сейчас не время делиться своими мыслями. Однако, когда они прошли через кованые ворота и перед ними распахнулись дворцовые двери, у нее просто пропал дар речи. Дворец Рамиза словно вышел из сказок «Тысячи и одной ночи».
Глава 4
Уставшие в дороге животные с запыленным багажом оставались на улице. Вдруг откуда ни возьмись их окружила целая толпа слуг в белых одеждах и повела в широкий крытый коридор с таинственными дверями — у каждой по вооруженному блестящим ятаганом стражнику. Абсолютную белизну халатов оживляли лишь неброские вышитые гербы с соколом и молодым месяцем. Такой же знак Силия видела и на главных воротах дворца, и на красно-белых клетчатых мужских гутрах.
Силия шла за Рамизом, уважительно опустив голову, и чувствовала, что с каждым шагом ее все сильнее переполняют чувства. Они вышли в огромный внутренний двор идеально симметричной формы. Двери, окна и колонны составляли бесконечный узор. Вдоль стен шла лента сине-золотого мозаичного орнамента, повторявшегося на колоннах и покрытии пола двора.
В центре располагались два фонтана лицом друг к другу. Силия рискнула на мгновение поднять голову и над колоннами увидела второй этаж. А над ним еще два — тоже белые с сине-золотой полосой мозаики.
Принц, казалось, забыл о присутствии гостьи и начал разговор с каким-то мужчиной, чья одежда и осанка выдавали человека высокого ранга. В своей вотчине Рамиз сразу преобразился — стал отстраненным и властным, человеком, который принимает как должное и собственное могущество, и чужое повиновение. Силия не представляла, о чем он говорит, но даже голос его звучал по-другому — резко и отрывисто, без малейшего смягчения и певучести в разговорах с ней.
Здесь он предстал перед ней совсем незнакомым. Силии пришлось признать: действительно, она его совсем не знает. То, что произошло за последние два дня, было лишь редким всплеском, оазисом, экзотическим эпизодом в жесткой и суровой пустыне реальности. А теперь он вернулся к своей обычной жизни. Силии внезапно стало немного страшно.
Она не воспринимала всерьез его угрозу сделать ее своей любовницей. Она не позволяла себе даже думать о гареме. Она решила: этого просто не будет. А что, если теперь, во дворце, он передумает и… что тогда?
Она здесь одна. А значит, у нее нет ни прав, ни возможности самой решать свою судьбу. Выходит, ей придется исполнять приказы Рамиза. У нее просто не будет выбора.
Бесправие! Значение этого слова во всей полноте обрушилось на нее, как неожиданный удар из-за угла. Силия резко выдохнула, внутри все сжалось от страха, ее охватывала паника. Воображение тут же принялось рисовать чудовищные картины будущего. Пройдут недели, если не месяцы, прежде чем ее хватятся. Она представила, как Кэсси каждый день с тревогой ожидает от нее письма, как пытается успокоить Корделию, Каролину и бедную маленькую Крессиду и одновременно убеждает отца действовать. Но что он может, когда она так далеко от Лондона? Ничего. А ее, Силию, тем временем выбросят из дворца в пустыню и оставят там умирать.
К счастью, возобладал ее здравый смысл. Если бы Рамиз хотел видеть ее мертвой, то просто не стал бы спасать. Желай он, чтобы она страдала, мог бы бросить одну в пустыне, на месте убийства Джорджа. Конечно, она не знает по-настоящему этого деспотичного принца, который стоит в нескольких ярдах и не обращает на нее внимания, но ей достаточно просто верить в его порядочность и приверженность чести. Хрупкий и переменчивый мир с соседями достался ему дорогой ценой. Он не станет навлекать на себя гнев могущественной державы из-за убийства дочери известного британского политика. Не следует впадать в истерику, надо держаться спокойно и с достоинством, ведь она — подданная одной из величайших стран мира. Господи, да она, в конце концов, во дворце правителя! Рамиз не посмеет закрыть ее в гареме и отдавать ей унизительные приказы.
Слегка воодушевившись, Силия решительно кивнула своим мыслям и подняла голову, но Рамиз куда-то исчез. Она стояла в полном одиночестве перед журчащими фонтанами и совершенно не представляла, в какую из дверей он вышел. Все они были распахнуты, но каждый проем от зноя прикрывали двойные занавеси — одна плотная парчовая, другая легкая кружевная. На Силию лишь безучастно взирали арочные окна с позолоченными коваными решетками.
— Здравствуйте! — неуверенно произнесла она и очень смутилась, когда голос эхом прокатился по всему дворику.
Ей никто не ответил. «Это уже просто смешно», — подумала Силия и решила просто выбрать один из проемов и войти внутрь.
Она уже подобрала юбки и сделала один шаг, как вдруг ее остановил чей-то голос. Силия увидела, что к ней идут двое мужчин в черных тюрбанах. Всем своим видом они напоминали жутких громил: с черными усами и бородами, с огромными животами, в широких складчатых шароварах и черных сверкающих сапогах. У каждого на поясном ремне висел зловещий кривой кинжал.
«Точь-в-точь бандиты из шайки Али-бабы», — испуганно подумала Силия, когда эти двое подошли. Однако вместо того, чтобы наброситься, они с поклоном пригласили следовать за ними. Силия повиновалась. С колотящимся сердцем она шла через бессчетные двери и темные прохладные коридоры, пока наконец не оказалась перед мозаичной стеной и большой деревянной дверью. Один из громил вытащил огромный ключ, отпер дверь и широко ее распахнул. Силия переступила порог и оказалась во внутреннем дворике, точно таком же, как тот, где ее оставил Рамиз. В первый момент ей даже показалось, что она описала круг и вернулась на прежнее место. Но в этот момент стражники закрыли снаружи дверь, и Силия осознала, где находится.
Как и обещал ей Рамиз, она оказалась в гареме.
В покоях гарема было все так, как она ожидала — и одновременно совсем не так. Сначала она оставалась одна, потом появились две служанки и заботливо принесли ей вкуснейшую еду: экзотические фрукты, каких она раньше никогда не видела, аппетитное мясное рагу в ароматных специях, холодные шербеты и сладкий чай с мятой.
Служанки Адила и Фатима поначалу хихикали над количеством ее белья и безмерно изумились корсету. Силия привыкла одеваться и раздеваться без посторонней помощи, прибегала к услугам горничной только перед большими приемами, поэтому, когда служанки предложили раздеть ее, чтобы принять ванну, она очень смутилась и отказалась, но, увидев огорчение девушек, все-таки нехотя позволила за собой поухаживать.
Стеснительная от природы, Силия никогда не принимала ванну в чьем-то присутствии, даже со своими сестрами. Но в уединении гарема это казалось таким естественным, что она быстро привыкла наслаждаться горячими ваннами с лепестками роз и апельсинов, янтарными и мускусными маслами. После легкого массажа и всяческих притираний она чувствовала приятное тепло и невероятное расслабление.
Гарем занимал три этажа. Верхние террасы тянулись от угла до угла, заканчиваясь зигзагообразными лестницами с керамическими ступеньками. Комнаты верхнего этажа пустовали и выглядели заброшенными. Комнаты первого этажа шли анфиладой вдоль всей террасы и были пышно украшены: полы застелены дорогими коврами, а низкие диванчики укрыты разными накидками: кружевными, шелковыми, бархатными. В длинных высоких зеркалах отражались яркие оттенки синего и золотого, алого и зеленого. Все окна выходили только во двор, а единственным выходом на улицу служил тот, через который сюда вошла Силия. Впрочем, когда она немного пришла в себя и осознала, что ей ничего другого не остается, только ждать возвращения Рамиза, ей почти без труда далось привыкнуть к жизни в гареме. Она предоставляла свое тело опытным рукам Фатимы и Адилы и позволяла разуму самому заживлять душевные раны.
Потекли однообразные дни, и Силия быстро потеряла счет времени — таким странным образом действовало на нее успокаивающее уединение гарема. Она никогда не бывала одна столько времени, никогда не жила такой спокойной жизнью. Они с сестрами потеряли мать вскоре после рождения малышки Крессиды. Будучи самой старшей, Силия привыкла задвигать свои интересы на задний план. Это стало главным в ее жизни — всегда заботиться о сестрах, об отце и брать на себя ответственность за будущее семьи. Вынужденное бездействие вкупе с праздно-ленивой жизнью показалось ей очень непривычным. Те, кто знал ее деятельной, постоянно занятой десятью делами одновременно и выполнением каких-то планов, наверняка бы заявили, что, оказавшись одна, Силия сошла бы с ума со скуки или потребовала бы свободы. Да она и сама так ранее считала. Но сейчас такой образ жизни стал для нее спасением, необходимым лекарством, призванным не только залечить рану от смерти мужа, но и от мысли, что лучше бы она вообще не выходила за него замуж. Если Рамиз хотел ее таким образом наказать, то он выбрал не тот способ.
Так незаметно пролетел целый месяц — тонкая мерцающая луна превратилась в сияющий полный круг, а исцеление самой Силии почти закончилось.
Девушка уже начала задумываться, не оставят ли ее здесь забытой навеки, и даже потихоньку сердилась на такое долгое и необъяснимое отсутствие принца, как вдруг он сам появился в гареме без всякого предупреждения.
Был тихий вечер. В одну из больших гостиных подали более изобильный ужин. Его принесли не две, а несколько служанок. Еда оказалась намного разнообразней обычной. Силия, как всегда, была в вечернем платье — она не оставляла привычки переодеваться к ужину после ежедневного ритуала — массажа и ванны. Она испуганно уставилась на низкий стол в окружении бесчисленных подушек с кисточками и вышивкой, сплошь уставленный блюдами на небольших золотых подносах. Но столько еды для нее одной слишком много!
— Мне же столько не съесть, — беспомощно сказала она Адиле, жестом показывая, что надо унести часть назад.
Служанка только улыбнулась и, отрицательно качая головой, быстро ретировалась.
В этот момент открылась входная дверь — и не чуть-чуть, чтобы выпустить или впустить кого-то из слуг, а почти настежь, — и на пороге во всем своем великолепии появился в алых одеждах Рамиз.
Как же он был красив! Высокий, мужественный, с умным лицом. Сейчас он выглядел слегка усталым, а вокруг глаз залегли крошечные морщинки. Рамиз был без головного платка и поясного ремня. Свободное алое одеяние почти до пола напоминало кафтан с раскрытым воротником и с широкими рукавами. Обут он был в мягкие кожаные туфли, украшенные драгоценностями. Несмотря на явную неофициальность наряда, он выглядел гораздо более властным, чем раньше. И намного более грозным, чем ей помнилось.
Силия занервничала. Сердце билось в груди с утроенной силой, во рту пересохло. Она присела в реверансе и произнесла:
— Приветствую вас, ваше высочество!
— Рамиз, — сразу напомнил он. — Пока мы наедине, я — Рамиз.
Наедине. Лучше над этим не задумываться. За последние дни она множество раз представляла себе момент встречи и пришла к решению, что надо вести себя как на обычном светском приеме. Словно она здесь хозяйка, а Рамиз ее досточтимый гость. Совершенно не следует переживать, что она наедине с ним в его гареме.
— Вы голодны? Уже принесли ужин. Поначалу я не поняла, почему здесь так много блюд. А они, оказывается, на двоих.
— Вы бы предпочли, чтобы я вас как-то предупредил? — спросил Рамиз, мгновенно откликаясь на невысказанный упрек.
— Это ваш дворец. Не мне указывать вам, когда и где появляться, — тактично ответила Силия и пригласила его к накрытому столу в гостиной. Подождала, пока он опустится на большую подушку, и сама села напротив.
— Я был в отъезде и только сейчас вернулся, — неожиданно пояснил Рамиз. — Ранее говорил вам, что у меня есть одно неотложное дело.
Он снял крышку с куропатки, фаршированной кедровыми орехами и финиками, и с наслаждением вдохнул аромат.
— Вы вернулись сегодня? — уточнила Силия.
— Час назад.
Силии польстили его слова, но затем она снова занервничала, осторожно налила Рамизу зеленоватого шербета и пододвинула изысканные блюда. Затем спросила:
— Могу я поинтересоваться, успешно ли решилось ваше неотложное дело? Полагаю, оно имело отношение к другому принцу… кажется, его имя Малик?
Рамиз явно удивился:
Силия шла за Рамизом, уважительно опустив голову, и чувствовала, что с каждым шагом ее все сильнее переполняют чувства. Они вышли в огромный внутренний двор идеально симметричной формы. Двери, окна и колонны составляли бесконечный узор. Вдоль стен шла лента сине-золотого мозаичного орнамента, повторявшегося на колоннах и покрытии пола двора.
В центре располагались два фонтана лицом друг к другу. Силия рискнула на мгновение поднять голову и над колоннами увидела второй этаж. А над ним еще два — тоже белые с сине-золотой полосой мозаики.
Принц, казалось, забыл о присутствии гостьи и начал разговор с каким-то мужчиной, чья одежда и осанка выдавали человека высокого ранга. В своей вотчине Рамиз сразу преобразился — стал отстраненным и властным, человеком, который принимает как должное и собственное могущество, и чужое повиновение. Силия не представляла, о чем он говорит, но даже голос его звучал по-другому — резко и отрывисто, без малейшего смягчения и певучести в разговорах с ней.
Здесь он предстал перед ней совсем незнакомым. Силии пришлось признать: действительно, она его совсем не знает. То, что произошло за последние два дня, было лишь редким всплеском, оазисом, экзотическим эпизодом в жесткой и суровой пустыне реальности. А теперь он вернулся к своей обычной жизни. Силии внезапно стало немного страшно.
Она не воспринимала всерьез его угрозу сделать ее своей любовницей. Она не позволяла себе даже думать о гареме. Она решила: этого просто не будет. А что, если теперь, во дворце, он передумает и… что тогда?
Она здесь одна. А значит, у нее нет ни прав, ни возможности самой решать свою судьбу. Выходит, ей придется исполнять приказы Рамиза. У нее просто не будет выбора.
Бесправие! Значение этого слова во всей полноте обрушилось на нее, как неожиданный удар из-за угла. Силия резко выдохнула, внутри все сжалось от страха, ее охватывала паника. Воображение тут же принялось рисовать чудовищные картины будущего. Пройдут недели, если не месяцы, прежде чем ее хватятся. Она представила, как Кэсси каждый день с тревогой ожидает от нее письма, как пытается успокоить Корделию, Каролину и бедную маленькую Крессиду и одновременно убеждает отца действовать. Но что он может, когда она так далеко от Лондона? Ничего. А ее, Силию, тем временем выбросят из дворца в пустыню и оставят там умирать.
К счастью, возобладал ее здравый смысл. Если бы Рамиз хотел видеть ее мертвой, то просто не стал бы спасать. Желай он, чтобы она страдала, мог бы бросить одну в пустыне, на месте убийства Джорджа. Конечно, она не знает по-настоящему этого деспотичного принца, который стоит в нескольких ярдах и не обращает на нее внимания, но ей достаточно просто верить в его порядочность и приверженность чести. Хрупкий и переменчивый мир с соседями достался ему дорогой ценой. Он не станет навлекать на себя гнев могущественной державы из-за убийства дочери известного британского политика. Не следует впадать в истерику, надо держаться спокойно и с достоинством, ведь она — подданная одной из величайших стран мира. Господи, да она, в конце концов, во дворце правителя! Рамиз не посмеет закрыть ее в гареме и отдавать ей унизительные приказы.
Слегка воодушевившись, Силия решительно кивнула своим мыслям и подняла голову, но Рамиз куда-то исчез. Она стояла в полном одиночестве перед журчащими фонтанами и совершенно не представляла, в какую из дверей он вышел. Все они были распахнуты, но каждый проем от зноя прикрывали двойные занавеси — одна плотная парчовая, другая легкая кружевная. На Силию лишь безучастно взирали арочные окна с позолоченными коваными решетками.
— Здравствуйте! — неуверенно произнесла она и очень смутилась, когда голос эхом прокатился по всему дворику.
Ей никто не ответил. «Это уже просто смешно», — подумала Силия и решила просто выбрать один из проемов и войти внутрь.
Она уже подобрала юбки и сделала один шаг, как вдруг ее остановил чей-то голос. Силия увидела, что к ней идут двое мужчин в черных тюрбанах. Всем своим видом они напоминали жутких громил: с черными усами и бородами, с огромными животами, в широких складчатых шароварах и черных сверкающих сапогах. У каждого на поясном ремне висел зловещий кривой кинжал.
«Точь-в-точь бандиты из шайки Али-бабы», — испуганно подумала Силия, когда эти двое подошли. Однако вместо того, чтобы наброситься, они с поклоном пригласили следовать за ними. Силия повиновалась. С колотящимся сердцем она шла через бессчетные двери и темные прохладные коридоры, пока наконец не оказалась перед мозаичной стеной и большой деревянной дверью. Один из громил вытащил огромный ключ, отпер дверь и широко ее распахнул. Силия переступила порог и оказалась во внутреннем дворике, точно таком же, как тот, где ее оставил Рамиз. В первый момент ей даже показалось, что она описала круг и вернулась на прежнее место. Но в этот момент стражники закрыли снаружи дверь, и Силия осознала, где находится.
Как и обещал ей Рамиз, она оказалась в гареме.
В покоях гарема было все так, как она ожидала — и одновременно совсем не так. Сначала она оставалась одна, потом появились две служанки и заботливо принесли ей вкуснейшую еду: экзотические фрукты, каких она раньше никогда не видела, аппетитное мясное рагу в ароматных специях, холодные шербеты и сладкий чай с мятой.
Служанки Адила и Фатима поначалу хихикали над количеством ее белья и безмерно изумились корсету. Силия привыкла одеваться и раздеваться без посторонней помощи, прибегала к услугам горничной только перед большими приемами, поэтому, когда служанки предложили раздеть ее, чтобы принять ванну, она очень смутилась и отказалась, но, увидев огорчение девушек, все-таки нехотя позволила за собой поухаживать.
Стеснительная от природы, Силия никогда не принимала ванну в чьем-то присутствии, даже со своими сестрами. Но в уединении гарема это казалось таким естественным, что она быстро привыкла наслаждаться горячими ваннами с лепестками роз и апельсинов, янтарными и мускусными маслами. После легкого массажа и всяческих притираний она чувствовала приятное тепло и невероятное расслабление.
Гарем занимал три этажа. Верхние террасы тянулись от угла до угла, заканчиваясь зигзагообразными лестницами с керамическими ступеньками. Комнаты верхнего этажа пустовали и выглядели заброшенными. Комнаты первого этажа шли анфиладой вдоль всей террасы и были пышно украшены: полы застелены дорогими коврами, а низкие диванчики укрыты разными накидками: кружевными, шелковыми, бархатными. В длинных высоких зеркалах отражались яркие оттенки синего и золотого, алого и зеленого. Все окна выходили только во двор, а единственным выходом на улицу служил тот, через который сюда вошла Силия. Впрочем, когда она немного пришла в себя и осознала, что ей ничего другого не остается, только ждать возвращения Рамиза, ей почти без труда далось привыкнуть к жизни в гареме. Она предоставляла свое тело опытным рукам Фатимы и Адилы и позволяла разуму самому заживлять душевные раны.
Потекли однообразные дни, и Силия быстро потеряла счет времени — таким странным образом действовало на нее успокаивающее уединение гарема. Она никогда не бывала одна столько времени, никогда не жила такой спокойной жизнью. Они с сестрами потеряли мать вскоре после рождения малышки Крессиды. Будучи самой старшей, Силия привыкла задвигать свои интересы на задний план. Это стало главным в ее жизни — всегда заботиться о сестрах, об отце и брать на себя ответственность за будущее семьи. Вынужденное бездействие вкупе с праздно-ленивой жизнью показалось ей очень непривычным. Те, кто знал ее деятельной, постоянно занятой десятью делами одновременно и выполнением каких-то планов, наверняка бы заявили, что, оказавшись одна, Силия сошла бы с ума со скуки или потребовала бы свободы. Да она и сама так ранее считала. Но сейчас такой образ жизни стал для нее спасением, необходимым лекарством, призванным не только залечить рану от смерти мужа, но и от мысли, что лучше бы она вообще не выходила за него замуж. Если Рамиз хотел ее таким образом наказать, то он выбрал не тот способ.
Так незаметно пролетел целый месяц — тонкая мерцающая луна превратилась в сияющий полный круг, а исцеление самой Силии почти закончилось.
Девушка уже начала задумываться, не оставят ли ее здесь забытой навеки, и даже потихоньку сердилась на такое долгое и необъяснимое отсутствие принца, как вдруг он сам появился в гареме без всякого предупреждения.
Был тихий вечер. В одну из больших гостиных подали более изобильный ужин. Его принесли не две, а несколько служанок. Еда оказалась намного разнообразней обычной. Силия, как всегда, была в вечернем платье — она не оставляла привычки переодеваться к ужину после ежедневного ритуала — массажа и ванны. Она испуганно уставилась на низкий стол в окружении бесчисленных подушек с кисточками и вышивкой, сплошь уставленный блюдами на небольших золотых подносах. Но столько еды для нее одной слишком много!
— Мне же столько не съесть, — беспомощно сказала она Адиле, жестом показывая, что надо унести часть назад.
Служанка только улыбнулась и, отрицательно качая головой, быстро ретировалась.
В этот момент открылась входная дверь — и не чуть-чуть, чтобы выпустить или впустить кого-то из слуг, а почти настежь, — и на пороге во всем своем великолепии появился в алых одеждах Рамиз.
Как же он был красив! Высокий, мужественный, с умным лицом. Сейчас он выглядел слегка усталым, а вокруг глаз залегли крошечные морщинки. Рамиз был без головного платка и поясного ремня. Свободное алое одеяние почти до пола напоминало кафтан с раскрытым воротником и с широкими рукавами. Обут он был в мягкие кожаные туфли, украшенные драгоценностями. Несмотря на явную неофициальность наряда, он выглядел гораздо более властным, чем раньше. И намного более грозным, чем ей помнилось.
Силия занервничала. Сердце билось в груди с утроенной силой, во рту пересохло. Она присела в реверансе и произнесла:
— Приветствую вас, ваше высочество!
— Рамиз, — сразу напомнил он. — Пока мы наедине, я — Рамиз.
Наедине. Лучше над этим не задумываться. За последние дни она множество раз представляла себе момент встречи и пришла к решению, что надо вести себя как на обычном светском приеме. Словно она здесь хозяйка, а Рамиз ее досточтимый гость. Совершенно не следует переживать, что она наедине с ним в его гареме.
— Вы голодны? Уже принесли ужин. Поначалу я не поняла, почему здесь так много блюд. А они, оказывается, на двоих.
— Вы бы предпочли, чтобы я вас как-то предупредил? — спросил Рамиз, мгновенно откликаясь на невысказанный упрек.
— Это ваш дворец. Не мне указывать вам, когда и где появляться, — тактично ответила Силия и пригласила его к накрытому столу в гостиной. Подождала, пока он опустится на большую подушку, и сама села напротив.
— Я был в отъезде и только сейчас вернулся, — неожиданно пояснил Рамиз. — Ранее говорил вам, что у меня есть одно неотложное дело.
Он снял крышку с куропатки, фаршированной кедровыми орехами и финиками, и с наслаждением вдохнул аромат.
— Вы вернулись сегодня? — уточнила Силия.
— Час назад.
Силии польстили его слова, но затем она снова занервничала, осторожно налила Рамизу зеленоватого шербета и пододвинула изысканные блюда. Затем спросила:
— Могу я поинтересоваться, успешно ли решилось ваше неотложное дело? Полагаю, оно имело отношение к другому принцу… кажется, его имя Малик?
Рамиз явно удивился:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента