— Убирайся к дьяволу, Том Дилхорн, — бросила она ему вслед.
«Что ж, — с усмешкой подумал Том, — зато я сделал ее храбрее. Она была мышкой до того, как я превратил ее в тигрицу. Сам виноват, Том Дилхорн, сам и расхлебывай!»
Он повернулся, чтобы пожелать ей спокойной ночи, но Эстер уткнулась лицом в спинку кресла, чтобы даже не смотреть на него.
Но, возвратясь в свою пустую спальню, Том воскликнул с холодной яростью, которая помогла ему из нищего каторжника превратиться в богатейшего предпринимателя колонии:
— Черт побери, миссис Дилхорн, вы вернетесь в мою постель, и вам это понравится!
Десятая глава
«Что ж, — с усмешкой подумал Том, — зато я сделал ее храбрее. Она была мышкой до того, как я превратил ее в тигрицу. Сам виноват, Том Дилхорн, сам и расхлебывай!»
Он повернулся, чтобы пожелать ей спокойной ночи, но Эстер уткнулась лицом в спинку кресла, чтобы даже не смотреть на него.
Но, возвратясь в свою пустую спальню, Том воскликнул с холодной яростью, которая помогла ему из нищего каторжника превратиться в богатейшего предпринимателя колонии:
— Черт побери, миссис Дилхорн, вы вернетесь в мою постель, и вам это понравится!
Десятая глава
Как только первый приступ ярости схлынул, Эстер погрузилась в пучину отчаяния.
Сидя напротив Тома за завтраком на следующее утро, она разрывалась между двумя противоположными желаниями. Во-первых, ей не хотелось больше видеть человека, который ее предал. Во-вторых, она мечтала, чтобы Том уложил ее в постель и любил со всей страстью, на которую способен. Или просто, молча, ее обнял. Она поверить не могла, что это никогда уже не повторится.
А Том? Сидя напротив нее, видя ее несчастное лицо, лицо прежней Эстер Уоринг, этот непростой человек испытывал одно простое желание. Уложить ее в постель и пробудить в ней всю страсть, на которую она способна. Или просто, молча, ее обнять. Он поверить не мог, что это никогда уже не повторится.
Том был уверен, что сплетни о них распространяет миссис Хакетт, но ему нужны были доказательства. Без доказательств обвинять ее бесполезно. Она будет нагло все отрицать.
Миссис Хакетт шпионила за ними с первого дня их совместной жизни. В вечер бала она видела, как Том вернулся в свою спальню, и сразу же поняла, что произошло. Она горела желанием поделиться этой восхитительной новостью и не могла дождаться назначенной на полдень встречи с приятельницей.
Пока Эстер сидела в одиночестве, зашивая одну из рубашек Тома, миссис Хакетт, попивая чаек, радостно рассказывала своим подружкам о том, что «госпожа снова выгнала мастера Тома из своей постели», давая начало новой волне сплетен.
Более того, на обратном пути ее остановил Джек Кэмерон и с улыбкой поинтересовался новостями (она и раньше сообщала ему о событиях, происходящих в доме Дилхорнов). Миссис Хакетт с радостью ответила на его вопросы и вернулась домой с прибылью и в самом благодушном расположении духа.
Вскоре и Том получил возможность поймать миссис Хакетт в ловушку. Проходя ранним вечером по Бридж-стрит, он заметил юного прапорщика Осборна, направляющегося в один из винных погребков.
Том последовал за молодым человеком, который был многим ему обязан. Мальчишка втянулся в игру под влиянием старших товарищей и крупно проигрался. Более того, чтобы выплатить долг чести, Осборн начал занимать деньги у ростовщиков, и, в конце концов, его долговые расписки оказались в руках у Тома.
Том редко проявлял сочувствие к глупцам, но молодость Осборна и то обстоятельство, что он, выходец из бедной семьи, отправлял матери большую часть своего жалования, вызвало в Томе жалость.
Он позволил Осборну выкупить свои долговые обязательства по гораздо меньшей стоимости, велел ему держать язык за зубами (не мог же он снабжать деньгами весь гарнизон) и на прощание посоветовал не играть с такими шулерами, как Джек Кэмерон.
Осборн рассыпался в благодарностях и принял к сведению совет Тома; теперь его признательность могла сослужить Тому хорошую службу.
Том изобразил удивление, увидев юношу, и подошел к его столику.
— Не возражаешь, если я присяду рядом, парень? Я тоже один.
Осборн, в отличие от остальных, уважал Тома и часто заступался за него перед другими офицерами. Он с радостью согласился.
— Хозяин, бренди для меня и моего друга, — воскликнул Том.
Вечер оказался для юного Осборна очень приятным. Они с Томом весело распили бренди, естественно, за счет Тома.
Вскоре он уже бормотал заплетающимся языком, обращаясь к своему приятелю:
— Что бы о тебе ни говорили, Дилхорн, ты отличный парень, хотя и каторжник. Не обращай внимания на Джека и остальных.
— Надеюсь, ты больше не играешь с Джеком, — заметил Том, подлив Осборну еще вина. Сам он почти не пил, но мальчишка уже так набрался, что ничего не замечал.
— Ни за что. Даже ставок не делал на тебя и Эстер. — Спиртное затуманило рассудок Осборна, но не до такой степени, чтобы не сознавать смысл своих слов. Он густо покраснел и добавил, — Я не должен был говорить этого, Дилхорн.
— Забудь, парень, — беззаботно откликнулся Том, — мы же все люди. Но разве честно, по-твоему, делать такие ставки?
— Так и я ему сказал, — печально ответил Осборн. — А он лишь рассмеялся. Сказал, что я еще молод, и что каторжники не заслуживают счастливой семейной жизни. Прости еще раз, Дилхорн. По-моему, он очень расстраивается из-за того, что много проиграет, если вы с Эстер поладите. А еще он болтает о ней по всему Сиднею, платит твоей экономке за сплетни о тебе, и высмеивает Эстер за то, что она некрасивая. А я говорю, она же не виновата, что была такой дурнушкой.
К этому моменту Осборн уже не замечал ничего вокруг, даже исказившееся лицо Тома.
Он зевнул, опрокинул последний стакан и добавил:
— Странно, я так устал сегодня, Дилхорн, — а затем опустил голову на руки и захрапел.
— Прости, парень, — сказал Том, взяв у хозяина полотенце и подложив его под голову юноши. — Но мне нужно было выяснить… и я выяснил.
Он снова подозвал хозяина и велел ему послать за одним из своих людей, чтобы отвезти Осборна в казарму.
Затем Том направился домой, чувствуя себя гораздо лучше, чем утром, хотя при мысли о Кэмероне его глаза наливались кровью. Известие о том, что Джек злословит об Эстер по всему Сиднею, было последней каплей.
— Проклятье, — пробормотал Том, — дай мне добраться до тебя, Джек, и ты пожалеешь, что на свет родился.
Вернувшись домой, он обнаружил экономку на кухне. Она глядела на него с угрюмым видом. Поначалу миссис Хакетт боялась его, но постепенно страх ушел, сменившись презрением к мужчине, не способным потребовать от жены исполнения супружеских обязанностей.
— Жду вас через пять минут в своем кабинете, — властно заявил Том.
«И ни спасибо, ни пожалуйста», — обиженно подумала миссис Хакетт, но послушно постучала в его дверь пять минут спустя.
Том стоял к ней спиной. Он не обращал на нее внимания еще несколько минут, чувствуя, как накапливается в ней раздражение.
Неожиданно он повернулся, прислонился к старомодному столу, за которым работал стоя, и взглянул на женщину холодными, как камни, глазами.
— Развлекаетесь, значит? — с иронией поинтересовался он.
— Я не знаю, о чем вы говорите, мистер Дилхорн.
— Для вас, миссис Хакетт, я сэр. — То, что Том настаивал на подобном обращении, свидетельствовало о его глубочайшем неудовольствии. Он хотел унизить ее так же, как она унижала Эстер. — Вы можете назвать мне хоть одну причину, которая помешала бы мне уволить вас без платы и без рекомендации, и позаботиться о том, чтобы ни один человек в Сиднее не нанял вас на работу?
Она густо покраснела.
— Вы этого не сделаете… сэр.
Том изменился в лице, и женщину бросило в дрожь. У него было лицо убийцы. Страх перед ним, который она испытывала прежде, неожиданно вернулся.
— Почему бы нет? Я намерен сделать это прямо сейчас. И кто вас наймет? Кто захочет, чтобы вы чесали языком по всему Сиднею? Если вы расскажете о том, что делали и говорили, что ж, может, я вас и оставлю. Но если вы попробуете отпираться, я вышвырну вас из дома сию же секунду. Так что подумайте.
Том ни разу не повысил голос, и это было гораздо страшнее, чем если бы он накричал на нее.
— Может, я что-то и рассказывала подругам, сэр… — начала миссис Хакетт. Ее страх возрос до такой степени, что она не решалась солгать.
— А деньги? — спросил он, глядя на ее перекошенное лицо. — Кто-то ведь платил вам за болтовню?
Она понятия не имела, откуда Том узнал. По ее мнению, это была их с Кэмероном тайна.
Том рассмеялся.
— Итак… кто вам платил?
— Один офицер, — с отчаянием в голосе ответила миссис Хакетт. — Кэмерон. Однажды он остановил меня на улице вскоре после вашей свадьбы. Сказал, что ему нужны сведения о вас и миссис Дилхорн. Я никогда раньше не брала денег… это было впервые, Бог свидетель.
Неожиданно она упала перед Томом на колени.
— Господи, мистер Дилхорн, сэр, пожалуйста, не выгоняйте меня. Мне некуда идти. Никто не захочет меня нанять из страха перед вами. Я умру с голоду. — Она с рыданием вцепилась в его ноги.
Том взглянул на нее, его злость моментально улетучилась. Ведь это всего лишь бедная старуха, не понимающая, на какое выгодное место она устроилась, и как ей повезло с хозяйкой. Да и не мог он обречь ее на ту нищету, от которой спас Эстер.
— Вставайте, вставайте, — бесцеремонно воскликнул он. — Сколько он вам заплатил?
— Гинею, и еще одну сегодня, когда я рассказала ему о прошлой ночи. Видит Бог, сэр, это все.
Том зажмурился. Значит, и прошлая ночь станет достоянием всего Сиднея. Даст Бог, Эстер ничего не узнает, пока он не разберется со старой каргой и с Кэмероном.
— Отдайте мне его гинею, и покончим с этим. Во-первых, над конюшнями, где живут слуги, есть свободная комната. Она не такая большая, и не такая удобная, как ваша, но как только Миллер наведет в ней порядок, можете переносить свои вещи. Я не потерплю шпионов в своем собственном доме.
Том оттолкнул ее. Она начала, всхлипывая, бормотать слова благодарности, роясь в карманах в поисках гинеи.
— Тише, меня уже тошнит от вас. А теперь второе условие. Если я узнаю, что вы опять рассказываете сказки, за исключением тех сказок, которые я сам попрошу вас рассказать, вы и оглянуться не успеете, как окажетесь на улице. Помните об этом и радуйтесь, что так легко отделались. Теперь ступайте.
Что делать дальше? Рассказать Эстер? О миссис Хакетт да. О Кэмероне нет. Он сам расправится с Кэмероном, а потом уже раскроет ей правду о пари.
Том собрал со стола бумаги. Мадам Феба хотела обсудить с ним дела. Он увидится с ней сегодня вечером. Там будут и офицеры семьдесят третьего полка, и кто знает, что предпочтет сделать Том Дилхорн?
Он вынул гинею из кармана, подбросил ее, вертящуюся, в воздух, поймал, заставил исчезнуть и снова вытащил из серединки цветка в одной из ваз, стоящих у него в кабинете. Затем, засунув ее в правый карман своих бриджей, вытянул перед собой пустую ладонь… и с гордостью вынул монету из левого кармана.
Том Дилхорн не утратил своих навыков. Но какой из них пригодится, чтобы преподать урок Джеку Кэмерону, он и сам не знал.
К мадам Фебе Том отправился в приподнятом настроении. Он сообщил Эстер за обедом, что сплетни распространяла миссис Хакетт, и даже упомянул о гинее, которую заплатил ей офицер. Имени Кэмерона Том не назвал.
Эстер, сидящая с холодным и отчужденным лицом, выслушала его, не перебивая. Но в ее глазах мелькнул огонек, свидетельствующий о ее желании поверить.
Затем она с сомнением спросила:
— Но пари, мистер Дилхорн. Вы ничего не сказали о пари.
Отлично! Он снова стал для нее мистером Дилхорном. Прежде, чем Эстер успела его остановить, он наклонился к ней и чмокнул ее в щеку.
— Я все объясню, — пообещал Том. — А теперь меня ждут дела, и я вынужден тебя оставить. Я вернусь поздно.
Последним, что он запомнил, было ее разочарованное лицо.
В дом мадам Фебы Том вошел, охваченный и гневом, и радостью. Феба встретила его с распростертыми объятиями.
— Я думала, ты уже и не придешь, Том, после того, как женился на леди.
Он ухмыльнулся в ответ.
— Ты же прекрасно все понимаешь, Феба. Тем более, миссис Ди не возражает, чтобы я заходил сюда по делу. У нее страсть к бизнесу, у моей миссис Ди.
Мадам Феба кивнула. Много лет назад Том одолжил ей денег на открытие своего заведения, да и впоследствии она часто обращалась к нему за деньгами или советами.
Последняя сплетня о ссоре Тома и Эстер уже была ей известна. И теперь, улыбаясь, она предложила ему не только бутылку вина, но и прозрачно намекнула о своей доступности.
Том, как обычно, отверг оба предложения, но согласился дать ей ссуду на расширение ее процветающего дела. Феба даже предложила ему долю от прибыли… но он опять отказался.
— Не подумай, будто меня что-то не устраивает, но теперь я женат и должен думать о будущем. Твой бизнес не из тех, которые мне подходят, Феба. Но я всегда помогу тебе.
Феба, умница, не обиделась на его отказ.
— Я предоставляю очень важные услуги, — просто ответила она.
В доме было шумно. Том заглянул в игорный зал, где уже собрались офицеры семьдесят третьего полка.
Он осмотрелся по сторонам, увидел за главным столом Джека, сидящего в окружении закадычных друзей, и решительно направился к нему.
Сквозь шум Том услышал собственное имя, затем имя Эстер, заглушенное громким хохотом, и возглас капитана Паркера:
— Уймись, Джек, эта леди — моя хорошая приятельница.
Том растолкал офицеров, умолкнувших при его появлении. Он нарочно не побрился и не сменил рабочую одежду (после обеда он ездил на кирпичный завод).
Джек и бровью не повел.
— Легок на помине, — усмехнулся он, подняв бокал.
Паркер, стоящий рядом, попытался схватить его за руку. Джек отмахнулся.
Том не обратил внимания ни на насмешку, ни на тост.
— Капитан Джек Кэмерон, если не ошибаюсь.
— Черт побери, Дилхорн, ты прекрасно меня знаешь. Чего тебе надо?
— Можешь повторить то, что ты говорил о моей жене, Джек?
— Для каторжников я капитан Кэмерон и сэр, Дилхорн, а то, что я говорил о твоей жене, тебя не касается.
Джек осушил бокал и налил еще.
— Меня это касается, Джек. Я спрашиваю снова: что ты говорил о моей жене?
— Оставьте его в покое, Дилхорн, он же пьян, — посоветовал встревоженный Паркер.
Том пропустил его замечание мимо ушей. Теперь все присутствующие в зале смотрели только на них с Джеком, словно на двух гладиаторов, сошедшихся для смертельной схватки.
Он вытащил из кармана гинею миссис Хакетт и швырнул ее на стол.
— Если я отдам тебе твои деньги, ты ответишь, Джек, или мне придется выбивать из тебя ответ?
Джек расхохотался. На монету он даже не взглянул.
— Господи, Дилхорн, оставь ее себе. Я говорил о том, какой ты отличный парень. Такой отличный, что даже твоя уродина-жена отказывается пускать тебя в свою постель. Что на это скажешь, Дилхорн, эй, эй?
Его пьяный смех прозвучал в мертвой тишине.
Том своего добился. Слова Джека покоробили даже ко всему привычных офицеров семьдесят третьего полка. Но и сам Том утратил самообладание.
Он никогда не повышал голос, разговаривая с Кэмероном. Он оставался глух к оскорблениям. Его они смешили. Но он не ожидал, что злословие в адрес Эстер приведет его в такую ярость.
— Вот что! — ответил Том.
Бокалы, бутылки, вино, игорные фишки, долговые расписки и карты полетели в разные стороны. Прежде, чем остальные успели вмешаться, Том схватил Джека за уши и впечатал его лицо в твердую полированную столешницу.
Он поднял голову Джека, чтобы повторить удар, но офицеры, опомнившись, оттащили Тома от его жертвы. Кэмерон остался сидеть, уткнувшись лицом в стол, и кровь, вытекающая из его сломанного носа, смешивалась с разлитым вином.
Мертвая тишина сменилась гулом голосов. Кто-то суетился вокруг потерявшего сознание Джека, а остальные прижимали Тома к стене. Он не сопротивлялся. Его лицо было совершенно спокойным.
— Боже праведный, — воскликнул один из офицеров, удерживающих Тома, — сразу видно, что вы не джентльмен, Дилхорн.
— А его вы называете джентльменом? — в протяжном говоре Тома звучала смертельная угроза. — Отпустите меня, и он никогда больше не оскорбит леди. Я еще не закончил.
— Он наверняка вызовет вас на дуэль, когда придет в себя, — сказал юный офицер, держащий его за правую руку.
Том окинул его ледяным взглядом.
— Чтобы воткнуть в меня свою шпагу? Я тоже знаю пару уловок. Он никогда больше не оскорбит мою жену, даже если для этого мне придется отрезать его лживый язык.
В его последней угрозе прозвучало столько радостного предвкушения, что молодой человек в ужасе отшатнулся.
Офицеры, окружавшие Джека, расступились. Паркер, помрачнев, обратился к Тому.
— Ему не следовало так отзываться об Эстер, Дилхорн, в этом вы правы, но вы изуродовали его на всю жизнь. У него сломан нос и выбиты зубы.
— Правда? — насмешливо протянул Том. — Как, по-вашему, это научит его следить за своими словами?
— Но он же был пьян, — с сомнением возразил Паркер. — Вам следовало потребовать от него удовлетворения, а не набрасываться так внезапно. Он наверняка пришлет вам вызов, когда поправится.
— Да ну? Удовлетворение захочет получить? По-моему, он его уже получил. Я в ваши глупые игры не играю, Паркер.
— Если он не согласен ответить на вызов Джека, — предложил молодой офицерик, — мы должны передать его властям.
Прежде чем Паркер успел ответить, вмешался Пат Рамси. Все это время он наблюдал за стычкой с видом человека, не желающего примыкать ни к одной из сторон.
Он набросился на юношу.
— Дурень чертов, и к чему это приведет? Ты хочешь, чтобы все об этом узнали? О ссоре в борделе? Все присутствующие слышали, как Джек оскорблял Дилхорна и, что гораздо хуже, его жену. Эстер Дилхорн — леди. Дилхорн защищал свою жену, и за это его оправдает любой суд. Ты хочешь опозорить наш полк?
Его правдивые слова смягчили ярость Тома. В наступившей тишине Рамси взял гинею, каким-то чудом не свалившуюся со стола, и беззаботно спросил:
— А все-таки, при чем здесь эта гинея?
Он взглянул на Джека, все еще не пришедшего в себя.
— Как по-вашему, Джек расскажет? Если сможет, конечно? — Его неприязнь к Кэмерону была очевидна.
Пьяный Осборн, тихо сидящий в уголке, неожиданно пробормотал:
— На этот раз Гинея Джек свое получил, и у Дилхорна хватило духу задать ему трепку.
Месть Тома свершилась. С этого мгновения Кэмерона за глаза называли не иначе, чем Гинеей Джеком.
Окружившие Тома офицеры все еще отказывались его отпустить. Кто знает, а вдруг он решит исполнить свои угрозы?
Из затруднительного положения их выручила мадам Феба, видевшая стычку с самого начала.
Она ждала подходящей минуты и, убедившись, что худшее позади, решила наконец вмешаться.
— Какого черта вы вытворяете? Немедленно отпустите Тома. Что с вами всеми случилось? Разве можно так вести себя офицерам и джентльменам с одной-то бутылки вина? Передайте капитану Кэмерону, чтобы он не появлялся здесь, пока я сама ему не разрешу, и чтобы впредь он не смел упоминать имя порядочной женщины в борделе. А ты ступай домой, Том Дилхорн. Пускать тебя к джентльменам — все равно что натравливать тигра на котят.
Том рассмеялся при виде обиженных офицеров. Феба тем временем подошла к залитому вином столу.
— Боже милостивый, Том Дилхорн, разве ты не можешь уладить свои дела, не разоряя при этом бедную женщину? Я требую, чтобы мне возместили ущерб.
Внезапно Том почувствовал себя совершенно счастливым. Воспоминание о разбитом лице Джека Кэмерона наполняло его бурной радостью. А упреки мадам Фебы в адрес офицеров лишь подлили масла в огонь.
— Ты получишь возмещение, дорогуша. — Он поднял с пола кивер Джека и протянул его Паркеру. — Пустите шапку по кругу, капитан Паркер… и заплатите мадам Фебе за удовольствие.
Сидней лихорадило. Уж слишком хорош был рассказ, чтобы не передавать его из уст в уста. Сдержанный, хладнокровный Том Дилхорн вспомнил свое буйное прошлое и не только разбил лицо Джека Кэмерона, но и разнес к чертям бордель мадам Фебы — так впоследствии звучала эта история.
«Соль» шутки заключалась в том, что, в конце концов, Том заставил офицеров семьдесят третьего полка возместить ущерб, а когда пущенная по кругу шапка дошла до него, нахально заявил, что раз это он устроил развлечение, то и платить не собирается!
Единственной жительницей Сиднея, не оценившей шутки, оказалась Эстер. Никто ей ничего не сказал. Она слышала, как Том вернулся домой рано утром. Он вприпрыжку взбежал по лестнице, а позже насвистывал, готовясь ко сну. Ей невольно захотелось выяснить причину его радости, тем более что за завтраком на его лице сияла улыбка, которую у любого другого мужчины Эстер назвала бы дурацкой.
Том решил поддразнить ее немного и устроить ночью бурное примирение. Его смешили неудачные попытки Эстер скрыть любопытство. О, сегодня мы отпразднуем, миссис Дилхорн, вот увидите!
Уезжая в Сидней, он поцеловал жену в макушку, пообещав:
— Я расскажу вам все вечером, миссис Дилхорн.
Впрочем, ее лицо смягчилось, и забитая Эстер Уоринг исчезла, теперь уже навсегда.
Эстер решила съездить в Сидней за покупками. Наверное, она была единственным человеком в городе, не знающим о происшествии в борделе, но по взглядам и улыбкам прохожих поняла, что случилось нечто необычное.
Когда она вернулась, конюх, отвозивший ее в Сидней, отважился сообщить ей о том, как хозяин защитил ее доброе имя, но после нескольких сбивчивых фраз запнулся и умолк. Эстер успела понять, что Том, военные и она сама оказались впутанными в некий скандал, о котором известно всем, кроме нее самой. Что ж, если речь зашла о военных, Люси Райт наверняка все знает.
Эстер надела платье, которое подарил ей Том незадолго до ссоры, новую шляпку, гранатовые серьги, взяла зонтик, снова уселась в карету и отправилась к Люси.
Подруга была рада встретиться с ней после долгой разлуки.
— О, Эстер, как ты замечательно выглядишь! Это Том для тебя выбирал? Честно скажу, вкус у него безупречный. Как жаль, что он больше не обслуживает покупательниц в своем магазине.
— Да, — согласилась Эстер. Она хотела поговорить не о Томе, а о ночном происшествии. Впрочем, терпения ей было не занимать, и она затронула эту тему, лишь полюбовавшись ребенком, выпив чаю и похвалив последнюю вышивку Люси.
Эстер робко взглянула на подругу и спросила.
— Френк не упоминал о том, что за стычка случилась у Тома с военными?
Люси, ахнув, отложила шитье.
— Ой, Эстер, неужели ты не знаешь? Том тебе не говорил?
Ответ Эстер был образцом уклончивости, которой она научилась у Тома.
— Ну, ты же его знаешь.
— Конечно, но было бы лучше, если бы он сам тебе рассказал. Подробностей я и сама не знаю, потому что Френк считает, что они не предназначены для женских ушей. Он не хотел говорить, что все случилось у мадам Фебы… по его мнению, я и подозревать не должна о том, что такое место существует. Господи! Ну, как я могла не знать? Судя по его словам, ночью Том пришел к мадам Фебе, поспорил с Джеком Кэмероном и так его отделал! Представляешь, Френк был там и все видел собственными глазами. Заодно Том разгромил весь дом. Но, смешнее всего, он как-то умудрился заставить офицеров возместить ущерб, а сам вышел сухим из воды! Это так на него похоже.
Эстер не удовольствовалась ее объяснением.
— А из-за чего они поссорились, Люси?
Люси призадумалась и решила рассказать то немногое, что ей было известно.
— Это как-то связано с тобой и Томом. Капитан Кэмерон бранился спьяну. Кажется, он что-то соврал насчет тебя и Тома.
Эстер закрыла глаза, а затем открыла их снова.
— Ты хочешь сказать, Том набросился на него из-за меня?
— Да. Френк говорил, что он разбил Джеку лицо. Но не сказал, как. Знаешь, Эстер, я была бы счастлива, если бы Френк сумел так за меня заступиться.
— А зачем было погром устраивать?
— Ну, он же не все там разнес. А только игорный стол и то, что на нем лежало.
Обе женщины задумались. Они почти ничего не знали о подобных заведениях, и им трудно было представить, что же произошло на самом деле.
Многих важных сведений не хватало, но Эстер поняла, что Том расквитался с Джеком за его слова на балу, за подкуп миссис Хакетт и за какие-то оскорбления, высказанные у мадам Фебы.
Неожиданно она почувствовала себя польщенной. Джек поплатился за свою ложь и насмешки над ее внешностью. Вместе с этой мыслью к ней пришло воспоминание о том, каким было лицо Тома в ночь бала. Эстер медленно отвернулась и принялась собирать свои вещи. Она не должна была злиться на него, нет.
— Ты так рано уходишь? — спросила Люси. — Я еще не рассказала о гинее.
Эстер взглянула на подругу. О гинее, которую получила миссис Хакетт?
— С нее и началась ссора, — медленно произнесла она.
— Да. Откуда ты знаешь, Эстер?
— Я догадалась.
Ей нужно было как можно быстрее попасть домой и все выяснить до конца.
— Прости. Я должна идти, Люси. — Эстер ослепительно улыбнулась.
Люси растерянно глядела ей вслед. «Почему она так торопится? Джек утверждал, будто они с Томом поссорились. Поверить не могу. Она так смотрела на меня каждый раз, когда я называла его имя…»
Этим же днем Джек Кэмерон с заплывшими глазами, сломанным носом, распухшими губами и беззубым ртом заглянул в комнату полковника О’Коннелла. До этого он выходил только к доктору Керру, заверившему его, что кроме сломанного носа все остальное можно исправить.
Он обратился к полковнику тоном, не допускающим возражений.
— Я хочу, чтобы этого ублюдка Дилхорна схватили, заковали в цепи и поместили под самый строгий арест.
О’Коннелл взглянул на Джека с неприязнью, но обратился к нему по-человечески, а не как к низшему по званию.
— Ты знаешь, что это невозможно, Джек. Как бы сильно ни хотелось мне посадить Дилхорна, я ничего не могу сделать.
Сидя напротив Тома за завтраком на следующее утро, она разрывалась между двумя противоположными желаниями. Во-первых, ей не хотелось больше видеть человека, который ее предал. Во-вторых, она мечтала, чтобы Том уложил ее в постель и любил со всей страстью, на которую способен. Или просто, молча, ее обнял. Она поверить не могла, что это никогда уже не повторится.
А Том? Сидя напротив нее, видя ее несчастное лицо, лицо прежней Эстер Уоринг, этот непростой человек испытывал одно простое желание. Уложить ее в постель и пробудить в ней всю страсть, на которую она способна. Или просто, молча, ее обнять. Он поверить не мог, что это никогда уже не повторится.
Том был уверен, что сплетни о них распространяет миссис Хакетт, но ему нужны были доказательства. Без доказательств обвинять ее бесполезно. Она будет нагло все отрицать.
Миссис Хакетт шпионила за ними с первого дня их совместной жизни. В вечер бала она видела, как Том вернулся в свою спальню, и сразу же поняла, что произошло. Она горела желанием поделиться этой восхитительной новостью и не могла дождаться назначенной на полдень встречи с приятельницей.
Пока Эстер сидела в одиночестве, зашивая одну из рубашек Тома, миссис Хакетт, попивая чаек, радостно рассказывала своим подружкам о том, что «госпожа снова выгнала мастера Тома из своей постели», давая начало новой волне сплетен.
Более того, на обратном пути ее остановил Джек Кэмерон и с улыбкой поинтересовался новостями (она и раньше сообщала ему о событиях, происходящих в доме Дилхорнов). Миссис Хакетт с радостью ответила на его вопросы и вернулась домой с прибылью и в самом благодушном расположении духа.
Вскоре и Том получил возможность поймать миссис Хакетт в ловушку. Проходя ранним вечером по Бридж-стрит, он заметил юного прапорщика Осборна, направляющегося в один из винных погребков.
Том последовал за молодым человеком, который был многим ему обязан. Мальчишка втянулся в игру под влиянием старших товарищей и крупно проигрался. Более того, чтобы выплатить долг чести, Осборн начал занимать деньги у ростовщиков, и, в конце концов, его долговые расписки оказались в руках у Тома.
Том редко проявлял сочувствие к глупцам, но молодость Осборна и то обстоятельство, что он, выходец из бедной семьи, отправлял матери большую часть своего жалования, вызвало в Томе жалость.
Он позволил Осборну выкупить свои долговые обязательства по гораздо меньшей стоимости, велел ему держать язык за зубами (не мог же он снабжать деньгами весь гарнизон) и на прощание посоветовал не играть с такими шулерами, как Джек Кэмерон.
Осборн рассыпался в благодарностях и принял к сведению совет Тома; теперь его признательность могла сослужить Тому хорошую службу.
Том изобразил удивление, увидев юношу, и подошел к его столику.
— Не возражаешь, если я присяду рядом, парень? Я тоже один.
Осборн, в отличие от остальных, уважал Тома и часто заступался за него перед другими офицерами. Он с радостью согласился.
— Хозяин, бренди для меня и моего друга, — воскликнул Том.
Вечер оказался для юного Осборна очень приятным. Они с Томом весело распили бренди, естественно, за счет Тома.
Вскоре он уже бормотал заплетающимся языком, обращаясь к своему приятелю:
— Что бы о тебе ни говорили, Дилхорн, ты отличный парень, хотя и каторжник. Не обращай внимания на Джека и остальных.
— Надеюсь, ты больше не играешь с Джеком, — заметил Том, подлив Осборну еще вина. Сам он почти не пил, но мальчишка уже так набрался, что ничего не замечал.
— Ни за что. Даже ставок не делал на тебя и Эстер. — Спиртное затуманило рассудок Осборна, но не до такой степени, чтобы не сознавать смысл своих слов. Он густо покраснел и добавил, — Я не должен был говорить этого, Дилхорн.
— Забудь, парень, — беззаботно откликнулся Том, — мы же все люди. Но разве честно, по-твоему, делать такие ставки?
— Так и я ему сказал, — печально ответил Осборн. — А он лишь рассмеялся. Сказал, что я еще молод, и что каторжники не заслуживают счастливой семейной жизни. Прости еще раз, Дилхорн. По-моему, он очень расстраивается из-за того, что много проиграет, если вы с Эстер поладите. А еще он болтает о ней по всему Сиднею, платит твоей экономке за сплетни о тебе, и высмеивает Эстер за то, что она некрасивая. А я говорю, она же не виновата, что была такой дурнушкой.
К этому моменту Осборн уже не замечал ничего вокруг, даже исказившееся лицо Тома.
Он зевнул, опрокинул последний стакан и добавил:
— Странно, я так устал сегодня, Дилхорн, — а затем опустил голову на руки и захрапел.
— Прости, парень, — сказал Том, взяв у хозяина полотенце и подложив его под голову юноши. — Но мне нужно было выяснить… и я выяснил.
Он снова подозвал хозяина и велел ему послать за одним из своих людей, чтобы отвезти Осборна в казарму.
Затем Том направился домой, чувствуя себя гораздо лучше, чем утром, хотя при мысли о Кэмероне его глаза наливались кровью. Известие о том, что Джек злословит об Эстер по всему Сиднею, было последней каплей.
— Проклятье, — пробормотал Том, — дай мне добраться до тебя, Джек, и ты пожалеешь, что на свет родился.
Вернувшись домой, он обнаружил экономку на кухне. Она глядела на него с угрюмым видом. Поначалу миссис Хакетт боялась его, но постепенно страх ушел, сменившись презрением к мужчине, не способным потребовать от жены исполнения супружеских обязанностей.
— Жду вас через пять минут в своем кабинете, — властно заявил Том.
«И ни спасибо, ни пожалуйста», — обиженно подумала миссис Хакетт, но послушно постучала в его дверь пять минут спустя.
Том стоял к ней спиной. Он не обращал на нее внимания еще несколько минут, чувствуя, как накапливается в ней раздражение.
Неожиданно он повернулся, прислонился к старомодному столу, за которым работал стоя, и взглянул на женщину холодными, как камни, глазами.
— Развлекаетесь, значит? — с иронией поинтересовался он.
— Я не знаю, о чем вы говорите, мистер Дилхорн.
— Для вас, миссис Хакетт, я сэр. — То, что Том настаивал на подобном обращении, свидетельствовало о его глубочайшем неудовольствии. Он хотел унизить ее так же, как она унижала Эстер. — Вы можете назвать мне хоть одну причину, которая помешала бы мне уволить вас без платы и без рекомендации, и позаботиться о том, чтобы ни один человек в Сиднее не нанял вас на работу?
Она густо покраснела.
— Вы этого не сделаете… сэр.
Том изменился в лице, и женщину бросило в дрожь. У него было лицо убийцы. Страх перед ним, который она испытывала прежде, неожиданно вернулся.
— Почему бы нет? Я намерен сделать это прямо сейчас. И кто вас наймет? Кто захочет, чтобы вы чесали языком по всему Сиднею? Если вы расскажете о том, что делали и говорили, что ж, может, я вас и оставлю. Но если вы попробуете отпираться, я вышвырну вас из дома сию же секунду. Так что подумайте.
Том ни разу не повысил голос, и это было гораздо страшнее, чем если бы он накричал на нее.
— Может, я что-то и рассказывала подругам, сэр… — начала миссис Хакетт. Ее страх возрос до такой степени, что она не решалась солгать.
— А деньги? — спросил он, глядя на ее перекошенное лицо. — Кто-то ведь платил вам за болтовню?
Она понятия не имела, откуда Том узнал. По ее мнению, это была их с Кэмероном тайна.
Том рассмеялся.
— Итак… кто вам платил?
— Один офицер, — с отчаянием в голосе ответила миссис Хакетт. — Кэмерон. Однажды он остановил меня на улице вскоре после вашей свадьбы. Сказал, что ему нужны сведения о вас и миссис Дилхорн. Я никогда раньше не брала денег… это было впервые, Бог свидетель.
Неожиданно она упала перед Томом на колени.
— Господи, мистер Дилхорн, сэр, пожалуйста, не выгоняйте меня. Мне некуда идти. Никто не захочет меня нанять из страха перед вами. Я умру с голоду. — Она с рыданием вцепилась в его ноги.
Том взглянул на нее, его злость моментально улетучилась. Ведь это всего лишь бедная старуха, не понимающая, на какое выгодное место она устроилась, и как ей повезло с хозяйкой. Да и не мог он обречь ее на ту нищету, от которой спас Эстер.
— Вставайте, вставайте, — бесцеремонно воскликнул он. — Сколько он вам заплатил?
— Гинею, и еще одну сегодня, когда я рассказала ему о прошлой ночи. Видит Бог, сэр, это все.
Том зажмурился. Значит, и прошлая ночь станет достоянием всего Сиднея. Даст Бог, Эстер ничего не узнает, пока он не разберется со старой каргой и с Кэмероном.
— Отдайте мне его гинею, и покончим с этим. Во-первых, над конюшнями, где живут слуги, есть свободная комната. Она не такая большая, и не такая удобная, как ваша, но как только Миллер наведет в ней порядок, можете переносить свои вещи. Я не потерплю шпионов в своем собственном доме.
Том оттолкнул ее. Она начала, всхлипывая, бормотать слова благодарности, роясь в карманах в поисках гинеи.
— Тише, меня уже тошнит от вас. А теперь второе условие. Если я узнаю, что вы опять рассказываете сказки, за исключением тех сказок, которые я сам попрошу вас рассказать, вы и оглянуться не успеете, как окажетесь на улице. Помните об этом и радуйтесь, что так легко отделались. Теперь ступайте.
Что делать дальше? Рассказать Эстер? О миссис Хакетт да. О Кэмероне нет. Он сам расправится с Кэмероном, а потом уже раскроет ей правду о пари.
Том собрал со стола бумаги. Мадам Феба хотела обсудить с ним дела. Он увидится с ней сегодня вечером. Там будут и офицеры семьдесят третьего полка, и кто знает, что предпочтет сделать Том Дилхорн?
Он вынул гинею из кармана, подбросил ее, вертящуюся, в воздух, поймал, заставил исчезнуть и снова вытащил из серединки цветка в одной из ваз, стоящих у него в кабинете. Затем, засунув ее в правый карман своих бриджей, вытянул перед собой пустую ладонь… и с гордостью вынул монету из левого кармана.
Том Дилхорн не утратил своих навыков. Но какой из них пригодится, чтобы преподать урок Джеку Кэмерону, он и сам не знал.
К мадам Фебе Том отправился в приподнятом настроении. Он сообщил Эстер за обедом, что сплетни распространяла миссис Хакетт, и даже упомянул о гинее, которую заплатил ей офицер. Имени Кэмерона Том не назвал.
Эстер, сидящая с холодным и отчужденным лицом, выслушала его, не перебивая. Но в ее глазах мелькнул огонек, свидетельствующий о ее желании поверить.
Затем она с сомнением спросила:
— Но пари, мистер Дилхорн. Вы ничего не сказали о пари.
Отлично! Он снова стал для нее мистером Дилхорном. Прежде, чем Эстер успела его остановить, он наклонился к ней и чмокнул ее в щеку.
— Я все объясню, — пообещал Том. — А теперь меня ждут дела, и я вынужден тебя оставить. Я вернусь поздно.
Последним, что он запомнил, было ее разочарованное лицо.
В дом мадам Фебы Том вошел, охваченный и гневом, и радостью. Феба встретила его с распростертыми объятиями.
— Я думала, ты уже и не придешь, Том, после того, как женился на леди.
Он ухмыльнулся в ответ.
— Ты же прекрасно все понимаешь, Феба. Тем более, миссис Ди не возражает, чтобы я заходил сюда по делу. У нее страсть к бизнесу, у моей миссис Ди.
Мадам Феба кивнула. Много лет назад Том одолжил ей денег на открытие своего заведения, да и впоследствии она часто обращалась к нему за деньгами или советами.
Последняя сплетня о ссоре Тома и Эстер уже была ей известна. И теперь, улыбаясь, она предложила ему не только бутылку вина, но и прозрачно намекнула о своей доступности.
Том, как обычно, отверг оба предложения, но согласился дать ей ссуду на расширение ее процветающего дела. Феба даже предложила ему долю от прибыли… но он опять отказался.
— Не подумай, будто меня что-то не устраивает, но теперь я женат и должен думать о будущем. Твой бизнес не из тех, которые мне подходят, Феба. Но я всегда помогу тебе.
Феба, умница, не обиделась на его отказ.
— Я предоставляю очень важные услуги, — просто ответила она.
В доме было шумно. Том заглянул в игорный зал, где уже собрались офицеры семьдесят третьего полка.
Он осмотрелся по сторонам, увидел за главным столом Джека, сидящего в окружении закадычных друзей, и решительно направился к нему.
Сквозь шум Том услышал собственное имя, затем имя Эстер, заглушенное громким хохотом, и возглас капитана Паркера:
— Уймись, Джек, эта леди — моя хорошая приятельница.
Том растолкал офицеров, умолкнувших при его появлении. Он нарочно не побрился и не сменил рабочую одежду (после обеда он ездил на кирпичный завод).
Джек и бровью не повел.
— Легок на помине, — усмехнулся он, подняв бокал.
Паркер, стоящий рядом, попытался схватить его за руку. Джек отмахнулся.
Том не обратил внимания ни на насмешку, ни на тост.
— Капитан Джек Кэмерон, если не ошибаюсь.
— Черт побери, Дилхорн, ты прекрасно меня знаешь. Чего тебе надо?
— Можешь повторить то, что ты говорил о моей жене, Джек?
— Для каторжников я капитан Кэмерон и сэр, Дилхорн, а то, что я говорил о твоей жене, тебя не касается.
Джек осушил бокал и налил еще.
— Меня это касается, Джек. Я спрашиваю снова: что ты говорил о моей жене?
— Оставьте его в покое, Дилхорн, он же пьян, — посоветовал встревоженный Паркер.
Том пропустил его замечание мимо ушей. Теперь все присутствующие в зале смотрели только на них с Джеком, словно на двух гладиаторов, сошедшихся для смертельной схватки.
Он вытащил из кармана гинею миссис Хакетт и швырнул ее на стол.
— Если я отдам тебе твои деньги, ты ответишь, Джек, или мне придется выбивать из тебя ответ?
Джек расхохотался. На монету он даже не взглянул.
— Господи, Дилхорн, оставь ее себе. Я говорил о том, какой ты отличный парень. Такой отличный, что даже твоя уродина-жена отказывается пускать тебя в свою постель. Что на это скажешь, Дилхорн, эй, эй?
Его пьяный смех прозвучал в мертвой тишине.
Том своего добился. Слова Джека покоробили даже ко всему привычных офицеров семьдесят третьего полка. Но и сам Том утратил самообладание.
Он никогда не повышал голос, разговаривая с Кэмероном. Он оставался глух к оскорблениям. Его они смешили. Но он не ожидал, что злословие в адрес Эстер приведет его в такую ярость.
— Вот что! — ответил Том.
Бокалы, бутылки, вино, игорные фишки, долговые расписки и карты полетели в разные стороны. Прежде, чем остальные успели вмешаться, Том схватил Джека за уши и впечатал его лицо в твердую полированную столешницу.
Он поднял голову Джека, чтобы повторить удар, но офицеры, опомнившись, оттащили Тома от его жертвы. Кэмерон остался сидеть, уткнувшись лицом в стол, и кровь, вытекающая из его сломанного носа, смешивалась с разлитым вином.
Мертвая тишина сменилась гулом голосов. Кто-то суетился вокруг потерявшего сознание Джека, а остальные прижимали Тома к стене. Он не сопротивлялся. Его лицо было совершенно спокойным.
— Боже праведный, — воскликнул один из офицеров, удерживающих Тома, — сразу видно, что вы не джентльмен, Дилхорн.
— А его вы называете джентльменом? — в протяжном говоре Тома звучала смертельная угроза. — Отпустите меня, и он никогда больше не оскорбит леди. Я еще не закончил.
— Он наверняка вызовет вас на дуэль, когда придет в себя, — сказал юный офицер, держащий его за правую руку.
Том окинул его ледяным взглядом.
— Чтобы воткнуть в меня свою шпагу? Я тоже знаю пару уловок. Он никогда больше не оскорбит мою жену, даже если для этого мне придется отрезать его лживый язык.
В его последней угрозе прозвучало столько радостного предвкушения, что молодой человек в ужасе отшатнулся.
Офицеры, окружавшие Джека, расступились. Паркер, помрачнев, обратился к Тому.
— Ему не следовало так отзываться об Эстер, Дилхорн, в этом вы правы, но вы изуродовали его на всю жизнь. У него сломан нос и выбиты зубы.
— Правда? — насмешливо протянул Том. — Как, по-вашему, это научит его следить за своими словами?
— Но он же был пьян, — с сомнением возразил Паркер. — Вам следовало потребовать от него удовлетворения, а не набрасываться так внезапно. Он наверняка пришлет вам вызов, когда поправится.
— Да ну? Удовлетворение захочет получить? По-моему, он его уже получил. Я в ваши глупые игры не играю, Паркер.
— Если он не согласен ответить на вызов Джека, — предложил молодой офицерик, — мы должны передать его властям.
Прежде чем Паркер успел ответить, вмешался Пат Рамси. Все это время он наблюдал за стычкой с видом человека, не желающего примыкать ни к одной из сторон.
Он набросился на юношу.
— Дурень чертов, и к чему это приведет? Ты хочешь, чтобы все об этом узнали? О ссоре в борделе? Все присутствующие слышали, как Джек оскорблял Дилхорна и, что гораздо хуже, его жену. Эстер Дилхорн — леди. Дилхорн защищал свою жену, и за это его оправдает любой суд. Ты хочешь опозорить наш полк?
Его правдивые слова смягчили ярость Тома. В наступившей тишине Рамси взял гинею, каким-то чудом не свалившуюся со стола, и беззаботно спросил:
— А все-таки, при чем здесь эта гинея?
Он взглянул на Джека, все еще не пришедшего в себя.
— Как по-вашему, Джек расскажет? Если сможет, конечно? — Его неприязнь к Кэмерону была очевидна.
Пьяный Осборн, тихо сидящий в уголке, неожиданно пробормотал:
— На этот раз Гинея Джек свое получил, и у Дилхорна хватило духу задать ему трепку.
Месть Тома свершилась. С этого мгновения Кэмерона за глаза называли не иначе, чем Гинеей Джеком.
Окружившие Тома офицеры все еще отказывались его отпустить. Кто знает, а вдруг он решит исполнить свои угрозы?
Из затруднительного положения их выручила мадам Феба, видевшая стычку с самого начала.
Она ждала подходящей минуты и, убедившись, что худшее позади, решила наконец вмешаться.
— Какого черта вы вытворяете? Немедленно отпустите Тома. Что с вами всеми случилось? Разве можно так вести себя офицерам и джентльменам с одной-то бутылки вина? Передайте капитану Кэмерону, чтобы он не появлялся здесь, пока я сама ему не разрешу, и чтобы впредь он не смел упоминать имя порядочной женщины в борделе. А ты ступай домой, Том Дилхорн. Пускать тебя к джентльменам — все равно что натравливать тигра на котят.
Том рассмеялся при виде обиженных офицеров. Феба тем временем подошла к залитому вином столу.
— Боже милостивый, Том Дилхорн, разве ты не можешь уладить свои дела, не разоряя при этом бедную женщину? Я требую, чтобы мне возместили ущерб.
Внезапно Том почувствовал себя совершенно счастливым. Воспоминание о разбитом лице Джека Кэмерона наполняло его бурной радостью. А упреки мадам Фебы в адрес офицеров лишь подлили масла в огонь.
— Ты получишь возмещение, дорогуша. — Он поднял с пола кивер Джека и протянул его Паркеру. — Пустите шапку по кругу, капитан Паркер… и заплатите мадам Фебе за удовольствие.
Сидней лихорадило. Уж слишком хорош был рассказ, чтобы не передавать его из уст в уста. Сдержанный, хладнокровный Том Дилхорн вспомнил свое буйное прошлое и не только разбил лицо Джека Кэмерона, но и разнес к чертям бордель мадам Фебы — так впоследствии звучала эта история.
«Соль» шутки заключалась в том, что, в конце концов, Том заставил офицеров семьдесят третьего полка возместить ущерб, а когда пущенная по кругу шапка дошла до него, нахально заявил, что раз это он устроил развлечение, то и платить не собирается!
Единственной жительницей Сиднея, не оценившей шутки, оказалась Эстер. Никто ей ничего не сказал. Она слышала, как Том вернулся домой рано утром. Он вприпрыжку взбежал по лестнице, а позже насвистывал, готовясь ко сну. Ей невольно захотелось выяснить причину его радости, тем более что за завтраком на его лице сияла улыбка, которую у любого другого мужчины Эстер назвала бы дурацкой.
Том решил поддразнить ее немного и устроить ночью бурное примирение. Его смешили неудачные попытки Эстер скрыть любопытство. О, сегодня мы отпразднуем, миссис Дилхорн, вот увидите!
Уезжая в Сидней, он поцеловал жену в макушку, пообещав:
— Я расскажу вам все вечером, миссис Дилхорн.
Впрочем, ее лицо смягчилось, и забитая Эстер Уоринг исчезла, теперь уже навсегда.
Эстер решила съездить в Сидней за покупками. Наверное, она была единственным человеком в городе, не знающим о происшествии в борделе, но по взглядам и улыбкам прохожих поняла, что случилось нечто необычное.
Когда она вернулась, конюх, отвозивший ее в Сидней, отважился сообщить ей о том, как хозяин защитил ее доброе имя, но после нескольких сбивчивых фраз запнулся и умолк. Эстер успела понять, что Том, военные и она сама оказались впутанными в некий скандал, о котором известно всем, кроме нее самой. Что ж, если речь зашла о военных, Люси Райт наверняка все знает.
Эстер надела платье, которое подарил ей Том незадолго до ссоры, новую шляпку, гранатовые серьги, взяла зонтик, снова уселась в карету и отправилась к Люси.
Подруга была рада встретиться с ней после долгой разлуки.
— О, Эстер, как ты замечательно выглядишь! Это Том для тебя выбирал? Честно скажу, вкус у него безупречный. Как жаль, что он больше не обслуживает покупательниц в своем магазине.
— Да, — согласилась Эстер. Она хотела поговорить не о Томе, а о ночном происшествии. Впрочем, терпения ей было не занимать, и она затронула эту тему, лишь полюбовавшись ребенком, выпив чаю и похвалив последнюю вышивку Люси.
Эстер робко взглянула на подругу и спросила.
— Френк не упоминал о том, что за стычка случилась у Тома с военными?
Люси, ахнув, отложила шитье.
— Ой, Эстер, неужели ты не знаешь? Том тебе не говорил?
Ответ Эстер был образцом уклончивости, которой она научилась у Тома.
— Ну, ты же его знаешь.
— Конечно, но было бы лучше, если бы он сам тебе рассказал. Подробностей я и сама не знаю, потому что Френк считает, что они не предназначены для женских ушей. Он не хотел говорить, что все случилось у мадам Фебы… по его мнению, я и подозревать не должна о том, что такое место существует. Господи! Ну, как я могла не знать? Судя по его словам, ночью Том пришел к мадам Фебе, поспорил с Джеком Кэмероном и так его отделал! Представляешь, Френк был там и все видел собственными глазами. Заодно Том разгромил весь дом. Но, смешнее всего, он как-то умудрился заставить офицеров возместить ущерб, а сам вышел сухим из воды! Это так на него похоже.
Эстер не удовольствовалась ее объяснением.
— А из-за чего они поссорились, Люси?
Люси призадумалась и решила рассказать то немногое, что ей было известно.
— Это как-то связано с тобой и Томом. Капитан Кэмерон бранился спьяну. Кажется, он что-то соврал насчет тебя и Тома.
Эстер закрыла глаза, а затем открыла их снова.
— Ты хочешь сказать, Том набросился на него из-за меня?
— Да. Френк говорил, что он разбил Джеку лицо. Но не сказал, как. Знаешь, Эстер, я была бы счастлива, если бы Френк сумел так за меня заступиться.
— А зачем было погром устраивать?
— Ну, он же не все там разнес. А только игорный стол и то, что на нем лежало.
Обе женщины задумались. Они почти ничего не знали о подобных заведениях, и им трудно было представить, что же произошло на самом деле.
Многих важных сведений не хватало, но Эстер поняла, что Том расквитался с Джеком за его слова на балу, за подкуп миссис Хакетт и за какие-то оскорбления, высказанные у мадам Фебы.
Неожиданно она почувствовала себя польщенной. Джек поплатился за свою ложь и насмешки над ее внешностью. Вместе с этой мыслью к ней пришло воспоминание о том, каким было лицо Тома в ночь бала. Эстер медленно отвернулась и принялась собирать свои вещи. Она не должна была злиться на него, нет.
— Ты так рано уходишь? — спросила Люси. — Я еще не рассказала о гинее.
Эстер взглянула на подругу. О гинее, которую получила миссис Хакетт?
— С нее и началась ссора, — медленно произнесла она.
— Да. Откуда ты знаешь, Эстер?
— Я догадалась.
Ей нужно было как можно быстрее попасть домой и все выяснить до конца.
— Прости. Я должна идти, Люси. — Эстер ослепительно улыбнулась.
Люси растерянно глядела ей вслед. «Почему она так торопится? Джек утверждал, будто они с Томом поссорились. Поверить не могу. Она так смотрела на меня каждый раз, когда я называла его имя…»
Этим же днем Джек Кэмерон с заплывшими глазами, сломанным носом, распухшими губами и беззубым ртом заглянул в комнату полковника О’Коннелла. До этого он выходил только к доктору Керру, заверившему его, что кроме сломанного носа все остальное можно исправить.
Он обратился к полковнику тоном, не допускающим возражений.
— Я хочу, чтобы этого ублюдка Дилхорна схватили, заковали в цепи и поместили под самый строгий арест.
О’Коннелл взглянул на Джека с неприязнью, но обратился к нему по-человечески, а не как к низшему по званию.
— Ты знаешь, что это невозможно, Джек. Как бы сильно ни хотелось мне посадить Дилхорна, я ничего не могу сделать.