Мартин Нэнси. Легко ли стать фотомоделью?

   — Может быть. — Хенк осторожно снял с ее плеч бретельки лифчика.
   — Тогда, может, остановимся?
   — Может быть, остановимся, — повторил он, наклонился и поцеловал ее плечо.
   — Я… вообще-то я не хочу. Хенк снял футболку. Они обнялись. Холодный ветерок обдувал их разгоряченные тела.
   — Дело в том, — сказал он вдруг, — что я не совсем готов. Я не ожидал, что все так закончится, и не взял с собой… Наверное, нам лучше подождать.
   — А я не могу ждать, Хенк!
   Он осторожно опустил Каролину на одеяло.
   — Тогда, — прошептал он, — мы подойдем к этому творчески.
   — О, — прошептала в ответ Каролина, уже истомившаяся в ожидании. — Звучит фантастически!

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Много часов спустя огонь, который горел в Хенке жарче, чем костер, который он сложил для Каролины, наконец потух.
   Каролина лежала рядом, прижимаясь к нему всем телом. Хенк постарался вспомнить, когда ему было так хорошо с женщиной. И не вспомнил.
   Они провели весь день как восторженные дети, а потом приступили к более взрослым забавам. И едва смогли оторваться друг от друга.
   Каролина была… очень сексуальна. Ее кожа отзывалась на каждое его прикосновение, на каждую ласку. Каждая клеточка ее тела жаждала любви. Хенк улыбнулся, вспоминая, как Каролина стонала даже от обычного поцелуя. Она так восприимчива!
   Она подводила его к самой кромке экстаза, снова и снова заставляя переживать сладкие муки.
   Хенку стало жарко при воспоминании об ее ласках в этот бесконечный день.
   И все же ему удалось не поддаться инстинкту, который звал его овладеть ею и сделать своей.
   Ее ароматные волосы щекотали ему нос. Он провел кончиками пальцев по бедру Каролины, думая о том, как просто было бы развернуть ее и прижать к одеялу, растворяясь в жаре ее тела.
   Страсть снова завладела им. Бесспорно, она очень привлекательная женщина. Но помимо этого в Каролине обнаружилось что-то еще, необыкновенно притягательное. Ее веселый смех такой заразительный! Искорки в ее глазах заставляют его улыбаться. А как трогательно она доверяет ему…
   А он ей солгал.
   Если бы она сейчас проснулась, Хенк, наверное, признался бы ей во всем. В том, что он совсем не ковбой, а всего лишь старый Генри, скучный парень из Сиэтла, который получает удовольствие от многих вещей, только не от езды на лошадях или возни со скотом. Ее романтическое представление о нем, увы, не соответствует истине.
   Что она сделает, если он признается ей в этом?
   Скорее всего, она меня убьет, сказал себе Хенк. И грустно улыбнулся.
   Каролина порывиста и импульсивна. И способна на изобретение достойной мести обманщику.
   Каролина снова вздохнула в его объятиях и слегка повернулась, так что рука Хенка сама соскользнула ей на грудь. Она улыбнулась и сонно заморгала, просыпаясь. Ее лицо выражало удовольствие, на щеках горел румянец. Глаза засияли, встретив его ласковый взгляд.
   — Я что, заснула?
   — Да, ты устала.
   — Я чувствую что угодно, только не усталость, — ее рука игриво скользнула по его груди.
   — Мы что, начнем все сначала? — спросил Хенк, чувствуя прилив сил.
   — Да. И снова, и снова.
   Ее ласки были божественны, но Хенк остановил ее, нежно притянув к себе.
   — Каролина, нам надо кое-что обсудить, — удалось ему произнести почти спокойно.
   — Знаю, знаю. — Она уткнулась носом в его щеку. — У меня на ранчо в сумке есть то, что нам нужно.
   — Но я не о том…
   Она снова погладила его, и так нежно, что у Хенка перехватило дыхание. Он забыл обо всем, кроме ее пальцев.
   — На этот раз я хочу получить все! — в голосе Каролины явственно слышалась хрипотца.
   Она села, поглаживая бедра Хенка и позволяя солнцу заливать ее грудь и живот золотистым светом. Хенк сходил с ума от желания. Он закрыл глаза и едва услышал, как она произнесла:
   — Только, боюсь, сначала нам надо вернуться к цивилизации.
   — Ладно, поехали.
   — Прямо сейчас?
   — Ну, может быть, не сию минуту. — Хенк не желал расставаться с ее смелыми и нежными руками.
   — Бекки расстроится, что мы не нашли пропавших коров.
   — Всегда есть завтрашний день. Каролина вздохнула и нежно взглянула на него.
   — Вот что я люблю в мужчинах с Запада.
   Хенк открыл глаза.
   — И что?
   — Вы не позволяете реальному миру делать из вас дураков. Вы — импульсивны и естественны. Здесь, с тобой, на открытых диких просторах, я стала совсем другой женщиной.
   — Другой? Это в чем же?
   — Ну, не такой, какой была в Лос-Анджелесе. Ты не знаешь, насколько это для меня сейчас важно. Даже обязанности уже не кажутся столь скучными. Старая надоевшая работа — теперь центр всей моей жизни. Здесь я могу быть свободной, как ты.
   — Я бы не сказал, что так уж свободен. — Обнимая ее, Хенк обдумывал ситуацию. Рассказать или не рассказать? Каролина, конечно, разозлится.
   А может быть, разочаруется.
   И он осторожно заметил:
   — Ты говоришь так, словно в Лос-Анджелесе на тебя постоянно давят.
   — Да, но это меня как раз не беспокоит. Мне нравится работать, решать трудные задачи. Я люблю встречаться с людьми. Просто в последнее время мне все труднее работать творчески. Нужны новые впечатления. Но к переменам я готова.
   — К каким именно переменам?
   — Пока не знаю. Но не беспокойся обо мне. Я не жду, пока удача свалится с неба. Работаю, пока не добьюсь своего. — Она склонилась и коснулась губ Хенка, дразня его легкими, как ветерок, поцелуями.
   Какая же она разная, подумал он. Целеустремленная, деловая и в то же время простодушная, открытая, женственная. И всегда правдивая.
   Страдая от угрызений совести, Хенк осторожно прервал поцелуй.
   — Давай одеваться, ладно?
   — Если ты настаиваешь…
   — Надо успеть домой засветло.
   Каролина с удивлением поглядела на небо.
   — А я и не знала, что уже так поздно. Кажется, идея оказаться ночью под открытым небом пугала ее. Она быстро поднялась и потянулась за джинсами, которые валялись в траве, позабытые. К счастью, они пролежали рядом с костром и успели частично просохнуть.
   Хенк тоже сел.
   — В этих краях солнце садится быстро.
   — А у нас есть фонарь? Я не боюсь темноты, но знаешь… О, Боже! — На лице Каролины отразился ужас. — Мы забыли о щеночке!
   К разочарованию Хенка, волчонок и не думал никуда уходить. Видимо, его удерживали воспоминания о бутербродах с индейкой. Зверек весь день проспал у костра. При восклицании Каролины он поднялся и широко зевнул, показывая ряд остреньких зубов.
   — Ох, вот ты где. Крошка! — Каролина обрадовалась, как дитя.
   — Крошка, говоришь?
   Молодая женщина попыталась поймать щенка, но тот отскочил. Это ее не смутило, и она осторожно подползла к нему на коленях.
   — Каждому живому существу нужно имя.
   — Думаю, мать-природа с тобой не согласится. Но Крошка, похоже, согласна. Осторожнее!
   Каролине почти удалось поймать щенка, но тот в последний момент ловко вывернулся и побежал к ручью.
   — О, Боже!
   — Одевайся, — посоветовал Хенк. — А потом попытаемся поймать его вместе.
   Если мне повезет, подумал он про себя, Крошка тем временем убежит.
   Хенк смотрел, как Каролина одевается. Ему было жаль, что ее прекрасное тело снова исчезает под одеждой. Он тоже оделся, радуясь, что носки просохли под жарким солнышком. Джинсы были лишь слегка влажными.
   Одевшись, Хенк с удовольствием потянулся и поискал глазами Фиалку.
   Его сердце болезненно сжалось.
   — Этого еще не хватало!
   — Что случилось? — встрепенулась Каролина.
   Фиалки не было.
   Хенк постарался сказать как можно спокойнее:
   — У нас проблемы.
 
   Каролина едва подавила крик ужаса, когда поняла, что они остались вдвоем посреди дикой природы без лошади. Возможно, на всю ночь.
   — Не бойся, мы что-нибудь придумаем, — успокаивал ее Хенк. Он пообещал, что заберется на ближайший холм и оглядит окрестности, может быть, Фиалка где-то поблизости.
   — Я думала, лошади всегда возвращаются к хозяину.
   — Да, обычно так и бывает, но, может быть…
   — Почему ты ее не привязал?
   — Я привязал ее. Должно быть, узел развязался.
   Каролина была в отчаянии.
   — Все не так страшно. — Хенк спустился с холма и обнял ее за плечи. — Я успел снять с нее сумки. У нас есть палатка, видишь?
   — Палатка? — Каролина пыталась сдерживать истеричные нотки. — Она что, защитит нас от диких зверей?
   — Единственное дикое животное здесь — это твоя ужасная подруга и несколько мышей. — Голос Хенка был уверенным и ровным. — Если, конечно, не считать меня.
   Он поцеловал ее в шею, но Каролина не смогла насладиться его поцелуем.
   — А как же волки? Наверное, они здесь повсюду.
   — Мы разведем большой костер.
   — О, Боже мой! — застонала Каролина. Ужасные дикие волки уже мерещились ей за каждым кустом.
   — Считай это романтичным походом с ночевкой. — Хенк огляделся. — Почему бы тебе не побродить вокруг и не собрать хвороста для костра? Я пока поставлю палатку. А потом мы попьем кофе из термоса.
   Каролина поймала его за рукав.
   — А что будем есть?
   Хенк улыбнулся.
   — У нас ведь остался по крайней мере один бутерброд. Если не скармливать его целиком Крошке, то все будет в порядке.
   — Хенк… мне страшно.
   Он склонился, чтобы легко поцеловать ее в губы и развеять этим все страхи. Но тут раздался отдаленный раскат грома. Небо стремительно потемнело, темные грозовые облака заволокли горизонт.
   — Господи, — прошептала Каролина, побледнев. Едва она отошла, чтобы собрать хворост, как тут же наступила на маленькую змею и с воплем побежала обратно, но споткнулась о поваленное дерево и едва не упала, порвав при этом джинсы на колене. Еще пять минут непрерывных катастроф, и она возненавидит Южную Дакоту.
   Наступив в грязную лужу, Каролина испортила свои чистенькие кроссовки. Еще одно падение — и вот уже на джинсах появился длинный зеленый след от травы. На свитере образовалась огромная затяжка: рукав зацепился за низкую ветку.
   Пряча слезы, она вернулась к стоянке, неся только одну тонкую палку.
   — По-моему, этого не хватит на ночь, — критически заметил Хенк.
   — Нам не понадобится много дров. — Сердце Каролины билось, как пойманная птичка. — С минуты на минуту пойдет дождь. Может, помочь тебе с палаткой?
   Хенк распаковал сверток желтой ткани и металлические стержни. Казалось, эта жалкая тряпица не укроет даже кролика от весеннего ветерка. Хенк озабоченно нахмурился.
   — Нет, я лучше сам этим займусь. Сходи пока за Крошкой, поищи ее, хорошо?
   Каролине не хотелось объяснять Хенку, что она теперь боится отойти от него дальше чем на пару шагов.
   — Я… я думаю, с ней все в порядке.
   Хенк с удовольствием сменил тему:
   — Давай решим, где ставить палатку.
   — А где их надо ставить?
   — Лучше всего, если место будет ровным и сухим.
   Каролина огляделась и выбрала плоскую, покрытую травой площадку всего в нескольких ярдах от кострища.
   За несколько минут Хенк собрал палатку на указанном Каролиной месте. Крошечный матерчатый домик оказался несколько кривобоким. Но Каролина была рада и такому укрытию, потому что уже через минуту небеса разверзлись и на землю обрушились потоки воды.
   Молодая женщина заползла в палатку, чтобы не промокнуть, пока Хенк собирал вещи и подавал ей внутрь. Когда он притащил седло Фиалки, Каролина запротестовала:
   — Здесь не хватает места для нас двоих, не говоря уже об этом чудовищном седле!
   — Но ему нельзя мокнуть. Бекки убьет меня.
   Из-за шума дождя Каролине, показалось, что она ослышалась.
   — Что?
   — Я имел в виду, — прокричал он, — что нельзя разбрасываться такими дорогими вещами.
   Каролина потеснилась и освободила место для Хенка и его драгоценного седла. Когда все вещи оказались укрытыми, в палатке стало невозможно пошевелиться.
   Хенк застегнул молнию и огляделся:
   — Ну, разве не уютно?
   — Конечно, — ответила Каролина, принужденно улыбнувшись. — Когда же портье принесет заказ?
   Хенк оттолкнул тяжелое седло, которое ударило его по бедру.
   — Ладно, это, конечно, не отель «Ритц», но…
   — Не упоминай о «Ритце», хорошо? Я могу расплакаться.
   Хенк и сам бы сейчас поплакал. Много времени проводя в горах, он тем не менее ненавидел жить в палатке. После дня, проведенного на земле, все его тело ломило. Оживала затихшая было боль от падения с лошади. В тридцать семь лет человек уже слишком стар для подобных приключений. Хенк стряхнул капли воды с волос.
   Как было бы хорошо оказаться сейчас в своем клубе, помечтал он. Да и попариться в сауне тоже.
   — Хотела бы я принять сейчас горячую ванну! — Каролина словно угадала его мысли. — Ну, разве это не чудо: теплая пена, пузырьки…
   — Точно, райское наслаждение!
   Она грустно взглянула на него.
   — Не надо сарказма.
   — А я серьезно!
   — Должна признать, что я — дитя асфальта и плохо чувствую себя на природе.
   Мне природа тоже не по душе, по крайней мере в данных обстоятельствах, подумал про себя Хенк. Но очередной громовой раскат прервал его размышления.
   Каролина тяжело вздохнула, слушая шум дождя.
   — Я помню, как в Лондоне меня застала такая же гроза.
   — И что тогда случилось?
   Она мечтательно улыбнулась.
   — Я была тогда со своей старой подругой. Чтобы спастись от дождя, мы зашли в парикмахерскую у Кенсингтонского дворца. Там нам сделали маникюр, макияж и прически, подавали травяной чай и крошечные печенья. Это было чудесно. Потом мы пошли в театр — прекрасное завершение прекрасного дня.
   — Действительно, здорово! — сказал Хенк совершенно искренне.
   — Мне нравится иногда себя побаловать. Лицо Каролины осветилось воспоминаниями о счастливых днях. Как хотелось Хенку рассказать о своих собственных лондонских впечатлениях! Тогда он катался на лодке по Темзе с одной англичанкой, писавшей статьи для «Таймс». Потом они обедали в шикарном индийском ресторане, где официанты не знали ни слова по-английски, а после обеда посетили рок-концерт, который почтило своим присутствием королевское семейство. Он знал Англию, он любил Англию, и ему хотелось об этом рассказать.
   Но пришлось заставить себя еще раз сыграть роль сельского парня.
   — А ведь у нас есть холодный кофе! — сказал он весело. — И половинка бутерброда. Придется разделить этот скудный ужин. — Он потянулся за термосом и, наливая холодный кофе, попросил: — Расскажи мне о тех местах, где ты бывала.
   — Боюсь, тебе будет совсем неинтересно. — Голос Каролины звучал тускло и подавленно. — Я люблю музеи и концертные залы. А еще — старые пыльные книжные лавки.
   Как бы мне сейчас хотелось оказаться в одной из таких пыльных книжных лавок, подумал Хенк рассеянно. Но вместо этого произнес:
   — А какие книжки ты любишь?
   Словно забыв, кто ее собеседник, Каролина стала увлеченно рассказывать о книжных магазинах, разбросанных по всему миру. О редких изданиях, найденных ею в Риме, и полном собрании сочинений Джейн Остин из маленького старинного магазинчика в Эдинбурге. И о другом магазинчике, в Греции, возле которого во дворике располагалось замечательное кафе. Слушая ее, Хенк загадал для себя посетить каждое из этих мест.
   Да, Каролина успела посмотреть мир! Некоторые поездки были деловыми, но чаще — исключительно ради удовольствия. Иногда она ездила одна, иногда — с друзьями. Хенк не упустил из ее рассказа, что однажды она ездила с приятелем. Это его покоробило, чему он и сам удивился.
   — Похоже, календарный бизнес нужен тебе только для того, чтобы путешествовать?
   Каролина виновато улыбнулась:
   — Да, похоже, так оно и есть. Вообще-то я не слишком люблю свою работу. Но она позволяет мне оплачивать счета отелей.
   — Почему бы тебе не попробовать заняться чем-нибудь еще? — предложил он. — Найди работу по душе.
   — Ну, моя жизнь состоит не только из работы, — твердо сказала Каролина. — Я люблю слишком много всего, чтобы приковывать себя к рабочему столу.
   — Что еще, кроме путешествий, книг и театра?
   — Немного пишу. Конечно, не для публикации. Помогаю дому престарелых два воскресенья в месяц.
   — И что ты там делаешь?
   — В основном вожу за покупками милых пожилых леди. Мои родители переехали туда пару лет назад. Мама умерла, а отец все еще каждое утро играет в бридж со своими друзьями. А днем забивает в лунки мячи для гольфа.
   — Ты проводишь с ним много времени?
   — Мы с сестрами обедаем с ним каждую неделю, но он больше предпочитает общество своих приятелей. Обычно езжу, чтобы навестить старушек, послушать их истории. Даже хочу когда-нибудь собрать эти рассказы в книгу.
   — По-моему, отличная мысль, — одобрил Хенк.
   — Думаю, мама гордилась бы мной.
   — Может быть, тебе стоит писать путевые заметки?
   — Кому нужен еще один писатель-натуралист? — Каролина покачала головой. Очевидно, она не верила в эту идею.
   Газете, в которой я работаю, нужен, подумал Хенк. Конечно, не на полную ставку, но и гонорар за отдельные репортажи — тоже неплохие деньги.
   Немного помолчав, Каролина принялась осторожно выведывать подробности жизни Хенка.
   — Наверное, это твои родители основали ранчо?
   — Вообще-то дедушка с бабушкой. Они приехали сюда из Бостона и обосновались на пустом месте.
   — Неудивительно» что вы так держитесь за эту землю!
   — Ну, не все из нас. Каролина подняла голову:
   — Что ты имеешь в виду?
   — Бекки занимается… я хотел сказать, мы с Бекки занимаемся хозяйством, но наши родители переехали во Флориду несколько лет назад.
   Ее глаза расширились от удивления.
   — А я думала, они умерли.
   — Нет, просто они ненавидят сельский труд. По крайней мере мать. А когда папа несколько лет назад упал с лошади и сломал ногу, мать сказала, что пора заканчивать с верховой ездой и перебираться в город. Отца не пришлось долго убеждать.
   Хенк не стал добавлять, что мама была единственной, кто поддержал сына в его решении учиться и делать карьеру. Бекки родилась для жизни на ранчо, но запросы молодого Генри были иными. И теперь он понимал, что за свою интересную жизнь журналиста должен благодарить именно маму.
   — И давно уехали твои родители? — спросила Каролина.
   — Четыре или пять лет назад. Работать на ранчо всегда было тяжело, но с тех пор, как они уехали, стало совсем туго.
   — Но тебе, должно быть, нравится.
   — Ну… — Хенк воздержался от ответа.
   — Я вижу, что ты — человек с сильными чувствами и привязанностями. И твои корни для тебя — все.
   — Чтобы добиться чего-нибудь в жизни, — медленно произнес Хенк, — человек не всегда должен так уж зависеть от своих корней… Ты случайно не хочешь доесть бутерброд?
   Так и проговориться недолго, подумал Хенк. Каролина все еще окружает его ореолом героического ковбоя из вестернов и готова заплатить Бекки десять тысяч не столько за снимки, сколько за подлинность героя. Так что лучше уж ему не подводить сестру и отыграть свою роль до конца.
   Но и лгать Каролине было ему уже невыносимо. Чувство неловкости и вины росло, по мере того как Каролина открывала ему все больше подробностей своей жизни.
   Например, о младших сестрах. Их детях. О своем партнере и друге Берте, который показался Хенку, по ее описанию, человеком жестким и грубоватым. К тому же вполне возможно, что отношения Каролины с Бертом не всегда ограничивались только деловыми.
   Они говорили и говорили, мало-помалу узнавая друг друга.
   Вскоре дождь перестал, и Хенк отважился выглянуть наружу.
   — Надо двигаться в путь. Вскоре взойдет луна.
   Ночь была темной и холодной. Каролина вздрогнула.
   — Как мы пойдем в такую темень?
   Хенку самому не нравилась мысль о долгой прогулке по мокрому лесу.
   — Ты права. Давай дождемся рассвета.
   Каролина вздохнула:
   — Как назло, еще эти камни мешают! И зачем мы здесь расположились?
   Действительно, она ухитрилась выбрать самое неподходящее место для палатки. Мало того, что земля была холодной и каменистой, но еще и разлившийся от дождя ручей грозил скорым затоплением.
   — Нам лучше перенести палатку повыше, — предложил Хенк.
   — Нас может затопить? — забеспокоилась Каролина.
   — Нет, что ты! — солгал Хенк. — Но шум ручья будет мешать спать.
   Второе выбранное Каролиной место оказалось лучше, но палатка скоро завалилась набок, и Хенк, устанавливая ее заново, высказал все, что он думает об этой чертовой конструкции. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они, усталые и продрогшие до костей, наконец заползли внутрь хрупкого матерчатого сооружения.
   — Надо было вовремя собираться домой, — сетовала Каролина, ударившись локтем о колено Хенка. В палатке царила кромешная тьма.
   — Мы все равно были заняты.
   — Я тебя не виню, — поспешно сказала она.
   — Поспим немного? — Хенк пошарил рукой в поисках одеяла.
   — Давай, — согласилась Каролина. — Или по крайней мере попытаемся.
   Снова пошел дождь. Но, как ни странно, звук стучащих о крышу капель не принес обычного уюта. Ситуация показалась обоим еще мрачнее.
   Земля была жесткой и мокрой. Палатка угрожающе кренилась под порывами ветра. Ее могло снести в любой момент. Весь мир казался холодным и враждебным.
   В животе у Хенка заурчало. Но еды все равно не было, как и тепла. И говорить было больше не о чем. Оставалось дожидаться рассвета, тщетно пытаясь заснуть.
   Каролина лежала молча и неподвижно, но Хенк чувствовал, что ей так же плохо.
   Внезапная мысль заставила его сердце забиться быстрее. Желанное тело Каролины было всего в нескольких дюймах, стоило только протянуть руку. Он едва не застонал, так ясно ему представилось, как он сжимает ее в объятиях. Его воображение рисовало ему картины одну соблазнительнее другой. Они могли бы провести эту ночь вместе!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Каролина не помнила такой беспокойной ночи. Дело было не только в непогоде. Ее разум переполняли игривые фантазии с Хенком Фаулером в главной роли. Все тело горело огнем желания.
   Нельзя сказать, что раньше ее не привлекали мужчины или она не нравилась им. Но привлекательнее Хенка Каролина еще не встречала никого.
   Всю ночь он пролежал рядом с ней, обнимая, согревая своим теплом.
   Помоги мне Боже, подумала Каролина. Как же хочется, чтобы этот мужчина стал моим!
   Но, как бы там ни было, им никогда не быть вместе. Тот факт, что он живет в затерянной глуши, раз и навсегда перечеркивал какие-либо планы. С Хенком Фаулером у нее никогда не будет серьезных отношений.
   Несмотря на то, что случилось вчера и сегодня ночью.
   Такова уж моя судьба, сокрушенно подумала Каролина. Стоило мне найти того самого, единственного человека, как все пошло прахом. И все из-за того, что он владеет несколькими сотнями акров земли где-то у черта на куличках.
   Но какое блаженное тепло исходило от его тела! Они тесно прижимались друг к другу, его нога удобно устроилась между ее коленями. Его дыхание, ровное и глубокое, колыхало ее волосы. Вспоминая о вчерашних ласках, Каролина зарделась. Она еще никогда не позволяла мужчине дотрагиваться до ее тела так, как позволила Хенку.
   До чего же быстро нам удалось сойтись, удивлялась Каролина. Но она не могла избавиться от ощущения, что он что-то скрывает.
   А ей хотелось знать о нем все.
   Надо первым же самолетом лететь назад, в Лос-Анджелес! Надо как-нибудь забыть этого человека!
   Хенк вздрогнул и застонал.
   — Что с тобой? — Каролина испуганно замерла в его объятиях.
   — Господи! — В голосе Хенка звучала боль. — Какой поезд меня переехал?
   Каролина быстро села, стараясь разглядеть его лицо в полутьме.
   — Ой, осторожнее! — Хенк заскрипел зубами. — Я, кажется, умираю.
   Каролина с беспокойством вглядывалась, в его лицо. Наконец Хенк окончательно пришел в себя.
   — А, это ты.
   Отсутствие нежности в его голосе задело ее.
   — Может быть, ты ожидал увидеть в этом вигваме Покахонтас?
   Хенк осторожно приподнялся, но тут же упал назад, потирая виски.
   — Вот это была ночка, да?
   — Тебе больно? — Досада Каролины уступила Место сочувствию.
   — Очень больно, — поправил он ее. — Кажется, у меня сломаны все кости.
   — Ты просто спал на камнях. Можешь встать?
   — Нет. Лучше подожду, пока не прилетит мой личный вертолет.
   — Хенк…
   — Шучу! — Он медленно перевел себя в сидячее положение. Ну и вид у него был! Лицо покрывала щетина, под глазами обозначились темные круги, морщинки стали значительно глубже.
   Каролина не смогла сдержать усмешки:
   — Ты выглядишь немногим лучше, чем себя чувствуешь. Что случилось? Тебя ночью покусали дикие собаки динго?
   — Знаешь, не только я выгляжу далеко не лучшим образом.
   Каролина вздернула подбородок:
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Ничего, прости.
   Молодая женщина выбралась из палатки и направилась к ручью. Утреннее солнце приятно согревало. Кроссовки чмокали по влажной земле.
   — Эй, подожди! — позвал Хенк, быстро выбираясь вслед за ней. — Каролина!
   — Я хочу умыться, — холодно сообщила она.
   — Я не имел в виду ничего… ох, черт!
   Хенк пошел за ней. Каждый шаг приносил ему неимоверные страдания. Болело все. Но Каролина отвернулась, раздраженная.
   — Да, я не похожа на Клеопатру, — пробормотала она вполголоса. — Но зачем мне на это указывать?
   Она присела на корточки и погрузила руки в грязную, мутную воду. Пальцы заломило от холода. Глядя на свои руки, Каролина еще более погрустнела.