Страница:
Со свойственной ему бесцеремонностью, которую Геза хорошо знал, Бора сразу же спросил, чему он обязан видеть у себя столь высокого гостя.
Пришлось говорить при посторонних.
Выслушав его просьбу. Бора неуклюже сделал вид, что задумался.
— Ты оказываешь мне большую честь, — сказал он наконец. — Я не ожидал этого. Значит, ты хочешь взять в жены Лану?
— Об этом я и прошу тебя, — ответил Геза, удивленный таким нелепым вопросом.
— Большая честь, — повторил Бора. — Правда, я хотел видеть Лану женой верховного жреца, но ты почти верховный жрец. Ты станешь им после Дена.
— Это может случиться очень не скоро. — Геза счел себя обязанным сказать эту фразу.
— Ден стар, очень стар. — Бора явно не знал, что ему говорить дальше, и сердце Гезы замерло от страха. Неужели он получит второй отказ, да еще при свидетелях? Тогда Лана будет навеки потеряна для него. — Ты прав, — продолжал Бора, — Ден может прожить ещё долго.
«Я сделал глупость, — подумал Геза. — Надо было действовать по совету Дена».
— Но я согласен, — неожиданно сказал Бора. Выполнять и дальше совет Роза — затянуть разговор и не соглашаться сразу, было ему не по силам. — Бери Лану и будь с ней счастлив, как я был счастлив с её матерью Вадой.
Всей стране было известно, что Вада, мать Ланы, умерла от частых побоев мужа.
Он грузно встал и сделал шаг к Гезе.
Не будь тут посторонних людей, Геза, возможно, сумел бы найти предлог уклониться от выполнения обычая, но в присутствии свидетелей это было бы смертельным оскорблением для Боры. Геза напряг мускулы и покорно дал обнять себя своему будущему родственнику.
Его кости буквально затрещали, но Геза нашел в себе силы не показать боли и даже улыбнулся.
— Благодарю тебя, мой будущий отец! — сказал он, с трудом переводя дыхание.
О согласии самой Ланы никто не обмолвился ни единым словом. Спрашивать дочерей вообще не полагалось, но высокое положение давало Лане право выбора мужа. Бора должен был упомянуть о согласии Ланы, если он ничего не знал о её разговоре с Гезой в беседке. Но осуществление мечты так опьянило Гезу, что он не заметил этой странности.
Присутствующие поздравили жениха.
Потом его отвели к Розу, дяде невесты, и Гезе пришлось выдержать еще одно родственное объятие. Оно было совсем не мучительно физически, но могло причинить куда большую боль, если бы Геза почувствовал сколько ненависти и гнева вложил Роз в это объятие.
Гордый властитель не мог простить Гезе, что вынужден согласиться на его брак со своей племянницей.
Геза вернулся домой чуть не помешанным от счастья.
Он тотчас же приказал разыскать Рени и, когда тот явился, рассказал ему о своем успехе.
Рени нахмурился.
— Мне это не нравится, — сказал он. — Такой поворот должен иметь причину.
Геза смотрел на него, не понимая. Рени улыбнулся, видя его растерянное лицо.
— Я рад за тебя, — сказал он. — Мы поговорим завтра.
— О чем?
— Так, о некоторых моих мыслях.
— Ничего не понимаю.
— Ты поймешь завтра.
Но и на следующий день Геза не понял, вернее, не захотел понять того, что говорил ему Рени.
— Дело совсем просто, — возражал Геза. — Гораздо проще, чем ты думаешь, Рени. Лана меня любит, и она убедила своего отца, что незачем отдавать её Дену, который все равно скоро умрет. Бора хочет, чтобы его дочь стала женой верховного жреца. Она ею и будет. Вот и всё.
— Расскажи мне еще раз, — попросил Рени, — как можно подробнее, не пропуская ни одного слова, ни одной самой мелкой подробности, что говорила тебе Лана? Что говорил Бора и каким тоном? Что сказал Роз?
— Ты какой-то странный сегодня, Рени. Зачем тебе это знать? Ты подозреваешь какой-то заговор? Против кого? Против меня? Это нелепо, раз мне отдают в жены Лану. Против Дена? Им незачем составлять против него заговоры, они уверены, что Ден и так скоро умрет. Согласие Боры вызвано желанием иметь будущею верхового жреца своим родственником. В этом есть смысл. Но какое мне дело! Я люблю Лану, и она будет моей. Больше мне ничего не надо. А вернуть Розу и Боре всю полноту власти я решил давно, и сделаю это, как только стану верховным жрецом. Мне не нравится то неестественное положение, которое создал Ден. Ты же знаешь, Рени.
— Да, но Роз и Бора этого не знают. Ден молод, он только выглядит стариком. Но если он мог постареть всего за двенадцать лун, то может и помолодеть за такое же время. Мы не знаем причин его преждевременной старости. Она только внешняя. Я думаю, что Роз рассуждает именно так. Он должен так рассуждать. Он и Бора ненавидят и боятся тебя и Дена. Как же я могу не беспокоиться, видя, что они внезапно и необъяснимо переменили свое отношение к тебе.
— Милый Рени! — Геза обнял молочного брата. — Ты меня любишь, я это знаю. Радуйся вместе со мной и ничего не опасайся. Все будет хорошо!
Рени вздохнул. Бесполезно говорить с Гезой! Он опьянен счастьем и не в состоянии понимать очевидных вещей.
— Как хочешь, — сказал он. — В моей радости ты не можешь сомневаться. Я счастлив твоим счастьем. Но позволь мне охранять тебя.
— Охранять? — Геза от души рассмеялся. — Можно подумать, что мне грозит смертельная опасность. Ты не в своем уме, Рени. Но поступай как хочешь.
— Я чувствую какую-то опасность, — с глубоким убеждением сказал Рени. — Но смутно и неопределенно. Мне подозрительна вся эта история. Внезапный приход Ланы, быстрое согласие Боры — все это очень странно.
Геза вспомнил мелькнувшее у него подозрение во время разговора с Ланой в беседке и почувствовал правду в словах Рени. Но ему хотелось верить в безоблачное счастье, и он тут же отогнал неприятное воспоминание.
Лицо Рени было так мрачно, что Геза не захотел прекратить разговор, не попытавшись еще раз успокоить своего верного друга.
— Подумай сам, Рени, — сказал он. — Что могут замышлять против меня Бора или Роз, если Лана будет моей женой? Ты знаешь, что брак с жрецом нерасторжим. Если я умру, Лана до конца жизни останется вдовой.
И он ушел, оставив Рени одного с его мыслями.
Молодой раб долго сидел в беседке, пытаясь разобраться в своих подозрениях. Последние слова Гезы навели его на новые мысли. Да, Геза совершенно прав! Жена жреца никогда не сможет стать женой кого-нибудь другого, даже если этот другой тоже жрец. Но Лана еще не жена Гезы. Не тут ли таится опасность? Умертвить Дена выгодно Розу. Но Бора отказал Гезе, и Роз должен думать, что новый верховный жрец будет относиться к ним враждебно. С другой стороны, если Геза также умрет, это возбудит подозрения жрецов. Жрецы никому ничего и никогда не прощают. Сколько людей, так или иначе задевших интересы этой могущественной касты, были найдены мертвыми в своих домах, и никто не мог объяснить их внезапную смерть. В распоряжении храмов много верных, испытанных средств, о которых никому не известно. Но если Геза умрет, будучи женихом Ланы?..
Рени внезапно вспомнил небольшую подробность, о которой Геза упомянул, видимо, случайно. При его разговоре с Борой присутствовали свидетели!
Рени вскочил в сильном волнении. Ну, конечно! Именно это обстоятельство раскрывает весь план Роза. О согласии Боры отдать свою дочь в жены Гезе узнает вся страна. Кто заподозрит, что Геза умерщвлен Розом, если он жених племянницы Роза? Опасность грозит Гезе не после, а до его брака!
Рени казалось, что он понял все до конца. Гезу надо охранять каждый день, каждую минуту, до тех пор, пока Лана не станет его женой.
Об опасности, угрожавшей Дену, Рени не думал. Если Ден умрет, все только свободно вздохнут.
Рени искренно любил Гезу, но он знал также и то, что его собственная судьба неразрывно связана с Гезой. Не будь Гезы, он, Рени, был бы простым рабом, таким же бесправным и угнетаемым, как остальные.
И он решил неотлучно находиться рядом с Гезой. Он часто спал с ним в одной комнате, — теперь это будет ежедневно. Он сам будет следить за приготовлением пищи для Гезы. Ведь умертвить его Роз может только при помощи яда. Не рискнет же он подослать убийцу в дом верховного жреца. Но такая возможность тоже не исключена.
Приняв решение, Рени немного успокоился. Он всегда был человеком действия.
В общих чертах он правильно понял план Роза, ошибившись только в одном. Роз был гораздо хитрее и опытнее Рени. Он знал, что такой наивной уловкой, как мнимое согласие на брак, жрецов нельзя обмануть. Его план относительно Гезы был тоньше, чем думал Рени…
Роз не терял времени. Как только решился вопрос о браке Ланы и прошло достаточно дней, чтобы об этом событии узнала вся страна, он приступил к действиям.
Спешить заставляло Роза и то соображение, о котором Рени говорил Гезе. Ден состарился неестественно. Кто знает, вдруг он начнет молодеть. Никому не известно, какие тайны узнал он у пришельцев. Может быть, мнимая старость только хитрость, чтобы поразить всех возвращением молодости и еще больше возвыситься в глазах населения. А тогда внезапная смерть неизбежно возбудит подозрения.
Роз боялся жрецов. Он знал тайную силу этой могучей касты. Силу, которая всегда помогала власти и поддерживала правителей страны. Роз не хотел обращать эту силу против себя. Если бы Ден не посягнул на его верховную власть, Роз никогда не коснулся бы и пальцем никого из жрецов. Тесное сотрудничество с ними — основа власти. Замышлять против верховного жреца заставил его сам Ден!
Доверенный человек Роза, раб из страны черных людей, по имени Доб был позван в спальню властелина. В преданности этого человека у Роза никогда не возникало никаких сомнений. Доб скорее даст разрезать себя на куски, сжечь живым, чем выдаст планы своего господина.
В обязанности властителей входит знать все, что касается их подданных, в особенности тех, кто стоит близко к верховной власти. Шпионить в домах высших сановников было обязанностью Доба. Он пользовался для этого рабами, так как сам был рабом и не возбуждал в них той ненависти, которую угнетаемые всегда испытывают к угнетателям. И, хотя все его осведомители хорошо знали привилегированное положение Доба, это было в их глазах не недостатком, а, наоборот, достоинством, так как Доб мог хорошо вознаграждать их за службу.
И Доб сообщал своему господину все, что тот хотел знать.
Выслушав Роза, Доб задумался.
— Найти исполнителя твоей воли, мой господин, не очень трудно, — сказал он. — Но дело идет не о простом, а о верховном жреце. Если мой человек будет пойман и уличен, его ждет не обычная казнь.
— Подумай об этом, — сказал Роз. — Его не должны поймать. Тогда жрецы всё узнают.
— Они опытны, господин. А если они вскроют тело Дена и найдут яд?
— Ты осторожен и осмотрителен, как всегда, — довольно сказал Роз. — Об этом я не подумал.
— Ты хочешь, чтобы все думали, что Ден умер именно от старости? — спросил Доб.
— Конечно.
— Мне кажется, это ошибка.
— Я не понимаю тебя.
— Яд найдут, — уверенно сказал Доб. — Жрецы очень умны. Если бы это был простой жрец, тогда они поверили бы в естественную смерть.
— Ты прав, — с беспокойством сказал Роз. — Значит, мой план никуда не годится?
— Нет, господин, почему же. Тебе нужно, чтобы Ден умер. Он умрет, но не от старости, а именно от яда.
— Ты сошел с ума?
— Нет, господин, я в полном рассудке. Скрыть нельзя. Значит, Ден должен быть отравлен так, чтобы об этом все знали, весь народ, вся страна.
— Нет, ты помешался, мой бедный Доб!
— Нисколько, мой господин.
— Отравителя сразу найдут.
— Обязательно, и это очень хорошо.
— Он назовет твое имя, а оно приведет ко мне.
— Он не сможет этого сделать.
— Я тебя окончательно не понимаю.
— Все очень просто, мой господин. Рабы Дена ненавидят его. В то, что один из них убил своего господина, все поверят. У Гезы есть раб по имени Рени. Геза относится к нему, как к брату, а Ден не считается с этим. Недавно он избил Рени плетью. У Рени больше оснований ненавидеть Дена, чем у других. Знаешь ли ты, мой господин, что этот Рени получил такое же образование, как сам Геза?
— Что?! Он осмелился нарушить закон?
— Да, мой господин. Геза научил его всему, что знал сам.
— Этот Рени завтра же умрет.
— Подожди казнить его, — он мне нужен.
— Не думаешь ли ты именно ему поручить это дело?
— Нет, господин. Рени не согласится и расскажет Гезе. Он нужен мне, чтобы ответить за смерть Дена. Рени казнят жрецы. И Гезу не в чем будет обвинять. Муж Ланы должен быть незапятнан, чтобы стать верховным жрецом.
— Ты очень умен, Доб, — сказал Роз.
— Я стараюсь быть полезным тебе, мой господин, — скромно сказал Доб. — Ты скажешь Гезе при случае, что знаешь о его преступлении, и он навсегда останется благодарен тебе за то, что ты его не выдал. Ведь если о таком поступке узнают, это неизбежно лишит Гезу сана верховного жреца.
— Ты просто сокровище, Доб! Но кто же выполнит твой план? — Роз был в восторге.
— У меня есть подходящий человек. Его зовут Моа, и он давно служит мне, хотя и не является рабом. Я держу его в руках, зная его преступную тайну.
— Какую тайну?
— Он ворует воду из канала, идущего в твой сад, господин, — понизив голос, сказал Доб.
— И, давно зная об этом, ты молчал? — в гневе спросил Роз. — Я вижу, Доб, что ты не все говоришь мне. Ты умолчал о Рени… Теперь этот Моа…
— О том, что Рени образован, я сам узнал только вчера, — спокойно объяснил Доб, — когда мне сообщили о подслушанном разговоре его и Гезы, мой господин. А Моа был мне нужен. Значит, он был нужен и тебе. И сейчас он нужен. Кража воды не такое уж большое преступление, — пожав плечами, закончил он.
— Знаешь что, Доб! — возмущенно сказал Роз. — Если бы это был не ты… Такие дерзкие слова стоили бы головы любому рабу. Понимаешь ты это?
Доб улыбнулся.
— Ты можешь казнить меня, когда только захочешь, мой господин, — сказал он.
Роз промолчал. Грозный властитель привык к своевольству своего раба и прощал ему все. Доб был ему необходим.
— Хорошо, — сказал он. — Ты сообщил мне о двух преступниках. Оба нужны тебе. Но я казню их обоих.
— После смерти Дена, мой господин.
Роз опять промолчал. Не замечая этого, он давно уже подчинялся умственному превосходству Доба, всегда и во всем соглашался с ним. Доб это знал и, единственный человек в стране, нисколько не боялся гнева Роза.
— Но этот Моа тебя знает, — сказал Роз. — Как же ты не боишься открыть ему такую тайну?
— Он будет молчать, мой господин, — ответил Доб.
НАКАНУНЕ ТОРЖЕСТВА
Пришлось говорить при посторонних.
Выслушав его просьбу. Бора неуклюже сделал вид, что задумался.
— Ты оказываешь мне большую честь, — сказал он наконец. — Я не ожидал этого. Значит, ты хочешь взять в жены Лану?
— Об этом я и прошу тебя, — ответил Геза, удивленный таким нелепым вопросом.
— Большая честь, — повторил Бора. — Правда, я хотел видеть Лану женой верховного жреца, но ты почти верховный жрец. Ты станешь им после Дена.
— Это может случиться очень не скоро. — Геза счел себя обязанным сказать эту фразу.
— Ден стар, очень стар. — Бора явно не знал, что ему говорить дальше, и сердце Гезы замерло от страха. Неужели он получит второй отказ, да еще при свидетелях? Тогда Лана будет навеки потеряна для него. — Ты прав, — продолжал Бора, — Ден может прожить ещё долго.
«Я сделал глупость, — подумал Геза. — Надо было действовать по совету Дена».
— Но я согласен, — неожиданно сказал Бора. Выполнять и дальше совет Роза — затянуть разговор и не соглашаться сразу, было ему не по силам. — Бери Лану и будь с ней счастлив, как я был счастлив с её матерью Вадой.
Всей стране было известно, что Вада, мать Ланы, умерла от частых побоев мужа.
Он грузно встал и сделал шаг к Гезе.
Не будь тут посторонних людей, Геза, возможно, сумел бы найти предлог уклониться от выполнения обычая, но в присутствии свидетелей это было бы смертельным оскорблением для Боры. Геза напряг мускулы и покорно дал обнять себя своему будущему родственнику.
Его кости буквально затрещали, но Геза нашел в себе силы не показать боли и даже улыбнулся.
— Благодарю тебя, мой будущий отец! — сказал он, с трудом переводя дыхание.
О согласии самой Ланы никто не обмолвился ни единым словом. Спрашивать дочерей вообще не полагалось, но высокое положение давало Лане право выбора мужа. Бора должен был упомянуть о согласии Ланы, если он ничего не знал о её разговоре с Гезой в беседке. Но осуществление мечты так опьянило Гезу, что он не заметил этой странности.
Присутствующие поздравили жениха.
Потом его отвели к Розу, дяде невесты, и Гезе пришлось выдержать еще одно родственное объятие. Оно было совсем не мучительно физически, но могло причинить куда большую боль, если бы Геза почувствовал сколько ненависти и гнева вложил Роз в это объятие.
Гордый властитель не мог простить Гезе, что вынужден согласиться на его брак со своей племянницей.
Геза вернулся домой чуть не помешанным от счастья.
Он тотчас же приказал разыскать Рени и, когда тот явился, рассказал ему о своем успехе.
Рени нахмурился.
— Мне это не нравится, — сказал он. — Такой поворот должен иметь причину.
Геза смотрел на него, не понимая. Рени улыбнулся, видя его растерянное лицо.
— Я рад за тебя, — сказал он. — Мы поговорим завтра.
— О чем?
— Так, о некоторых моих мыслях.
— Ничего не понимаю.
— Ты поймешь завтра.
Но и на следующий день Геза не понял, вернее, не захотел понять того, что говорил ему Рени.
— Дело совсем просто, — возражал Геза. — Гораздо проще, чем ты думаешь, Рени. Лана меня любит, и она убедила своего отца, что незачем отдавать её Дену, который все равно скоро умрет. Бора хочет, чтобы его дочь стала женой верховного жреца. Она ею и будет. Вот и всё.
— Расскажи мне еще раз, — попросил Рени, — как можно подробнее, не пропуская ни одного слова, ни одной самой мелкой подробности, что говорила тебе Лана? Что говорил Бора и каким тоном? Что сказал Роз?
— Ты какой-то странный сегодня, Рени. Зачем тебе это знать? Ты подозреваешь какой-то заговор? Против кого? Против меня? Это нелепо, раз мне отдают в жены Лану. Против Дена? Им незачем составлять против него заговоры, они уверены, что Ден и так скоро умрет. Согласие Боры вызвано желанием иметь будущею верхового жреца своим родственником. В этом есть смысл. Но какое мне дело! Я люблю Лану, и она будет моей. Больше мне ничего не надо. А вернуть Розу и Боре всю полноту власти я решил давно, и сделаю это, как только стану верховным жрецом. Мне не нравится то неестественное положение, которое создал Ден. Ты же знаешь, Рени.
— Да, но Роз и Бора этого не знают. Ден молод, он только выглядит стариком. Но если он мог постареть всего за двенадцать лун, то может и помолодеть за такое же время. Мы не знаем причин его преждевременной старости. Она только внешняя. Я думаю, что Роз рассуждает именно так. Он должен так рассуждать. Он и Бора ненавидят и боятся тебя и Дена. Как же я могу не беспокоиться, видя, что они внезапно и необъяснимо переменили свое отношение к тебе.
— Милый Рени! — Геза обнял молочного брата. — Ты меня любишь, я это знаю. Радуйся вместе со мной и ничего не опасайся. Все будет хорошо!
Рени вздохнул. Бесполезно говорить с Гезой! Он опьянен счастьем и не в состоянии понимать очевидных вещей.
— Как хочешь, — сказал он. — В моей радости ты не можешь сомневаться. Я счастлив твоим счастьем. Но позволь мне охранять тебя.
— Охранять? — Геза от души рассмеялся. — Можно подумать, что мне грозит смертельная опасность. Ты не в своем уме, Рени. Но поступай как хочешь.
— Я чувствую какую-то опасность, — с глубоким убеждением сказал Рени. — Но смутно и неопределенно. Мне подозрительна вся эта история. Внезапный приход Ланы, быстрое согласие Боры — все это очень странно.
Геза вспомнил мелькнувшее у него подозрение во время разговора с Ланой в беседке и почувствовал правду в словах Рени. Но ему хотелось верить в безоблачное счастье, и он тут же отогнал неприятное воспоминание.
Лицо Рени было так мрачно, что Геза не захотел прекратить разговор, не попытавшись еще раз успокоить своего верного друга.
— Подумай сам, Рени, — сказал он. — Что могут замышлять против меня Бора или Роз, если Лана будет моей женой? Ты знаешь, что брак с жрецом нерасторжим. Если я умру, Лана до конца жизни останется вдовой.
И он ушел, оставив Рени одного с его мыслями.
Молодой раб долго сидел в беседке, пытаясь разобраться в своих подозрениях. Последние слова Гезы навели его на новые мысли. Да, Геза совершенно прав! Жена жреца никогда не сможет стать женой кого-нибудь другого, даже если этот другой тоже жрец. Но Лана еще не жена Гезы. Не тут ли таится опасность? Умертвить Дена выгодно Розу. Но Бора отказал Гезе, и Роз должен думать, что новый верховный жрец будет относиться к ним враждебно. С другой стороны, если Геза также умрет, это возбудит подозрения жрецов. Жрецы никому ничего и никогда не прощают. Сколько людей, так или иначе задевших интересы этой могущественной касты, были найдены мертвыми в своих домах, и никто не мог объяснить их внезапную смерть. В распоряжении храмов много верных, испытанных средств, о которых никому не известно. Но если Геза умрет, будучи женихом Ланы?..
Рени внезапно вспомнил небольшую подробность, о которой Геза упомянул, видимо, случайно. При его разговоре с Борой присутствовали свидетели!
Рени вскочил в сильном волнении. Ну, конечно! Именно это обстоятельство раскрывает весь план Роза. О согласии Боры отдать свою дочь в жены Гезе узнает вся страна. Кто заподозрит, что Геза умерщвлен Розом, если он жених племянницы Роза? Опасность грозит Гезе не после, а до его брака!
Рени казалось, что он понял все до конца. Гезу надо охранять каждый день, каждую минуту, до тех пор, пока Лана не станет его женой.
Об опасности, угрожавшей Дену, Рени не думал. Если Ден умрет, все только свободно вздохнут.
Рени искренно любил Гезу, но он знал также и то, что его собственная судьба неразрывно связана с Гезой. Не будь Гезы, он, Рени, был бы простым рабом, таким же бесправным и угнетаемым, как остальные.
И он решил неотлучно находиться рядом с Гезой. Он часто спал с ним в одной комнате, — теперь это будет ежедневно. Он сам будет следить за приготовлением пищи для Гезы. Ведь умертвить его Роз может только при помощи яда. Не рискнет же он подослать убийцу в дом верховного жреца. Но такая возможность тоже не исключена.
Приняв решение, Рени немного успокоился. Он всегда был человеком действия.
В общих чертах он правильно понял план Роза, ошибившись только в одном. Роз был гораздо хитрее и опытнее Рени. Он знал, что такой наивной уловкой, как мнимое согласие на брак, жрецов нельзя обмануть. Его план относительно Гезы был тоньше, чем думал Рени…
Роз не терял времени. Как только решился вопрос о браке Ланы и прошло достаточно дней, чтобы об этом событии узнала вся страна, он приступил к действиям.
Спешить заставляло Роза и то соображение, о котором Рени говорил Гезе. Ден состарился неестественно. Кто знает, вдруг он начнет молодеть. Никому не известно, какие тайны узнал он у пришельцев. Может быть, мнимая старость только хитрость, чтобы поразить всех возвращением молодости и еще больше возвыситься в глазах населения. А тогда внезапная смерть неизбежно возбудит подозрения.
Роз боялся жрецов. Он знал тайную силу этой могучей касты. Силу, которая всегда помогала власти и поддерживала правителей страны. Роз не хотел обращать эту силу против себя. Если бы Ден не посягнул на его верховную власть, Роз никогда не коснулся бы и пальцем никого из жрецов. Тесное сотрудничество с ними — основа власти. Замышлять против верховного жреца заставил его сам Ден!
Доверенный человек Роза, раб из страны черных людей, по имени Доб был позван в спальню властелина. В преданности этого человека у Роза никогда не возникало никаких сомнений. Доб скорее даст разрезать себя на куски, сжечь живым, чем выдаст планы своего господина.
В обязанности властителей входит знать все, что касается их подданных, в особенности тех, кто стоит близко к верховной власти. Шпионить в домах высших сановников было обязанностью Доба. Он пользовался для этого рабами, так как сам был рабом и не возбуждал в них той ненависти, которую угнетаемые всегда испытывают к угнетателям. И, хотя все его осведомители хорошо знали привилегированное положение Доба, это было в их глазах не недостатком, а, наоборот, достоинством, так как Доб мог хорошо вознаграждать их за службу.
И Доб сообщал своему господину все, что тот хотел знать.
Выслушав Роза, Доб задумался.
— Найти исполнителя твоей воли, мой господин, не очень трудно, — сказал он. — Но дело идет не о простом, а о верховном жреце. Если мой человек будет пойман и уличен, его ждет не обычная казнь.
— Подумай об этом, — сказал Роз. — Его не должны поймать. Тогда жрецы всё узнают.
— Они опытны, господин. А если они вскроют тело Дена и найдут яд?
— Ты осторожен и осмотрителен, как всегда, — довольно сказал Роз. — Об этом я не подумал.
— Ты хочешь, чтобы все думали, что Ден умер именно от старости? — спросил Доб.
— Конечно.
— Мне кажется, это ошибка.
— Я не понимаю тебя.
— Яд найдут, — уверенно сказал Доб. — Жрецы очень умны. Если бы это был простой жрец, тогда они поверили бы в естественную смерть.
— Ты прав, — с беспокойством сказал Роз. — Значит, мой план никуда не годится?
— Нет, господин, почему же. Тебе нужно, чтобы Ден умер. Он умрет, но не от старости, а именно от яда.
— Ты сошел с ума?
— Нет, господин, я в полном рассудке. Скрыть нельзя. Значит, Ден должен быть отравлен так, чтобы об этом все знали, весь народ, вся страна.
— Нет, ты помешался, мой бедный Доб!
— Нисколько, мой господин.
— Отравителя сразу найдут.
— Обязательно, и это очень хорошо.
— Он назовет твое имя, а оно приведет ко мне.
— Он не сможет этого сделать.
— Я тебя окончательно не понимаю.
— Все очень просто, мой господин. Рабы Дена ненавидят его. В то, что один из них убил своего господина, все поверят. У Гезы есть раб по имени Рени. Геза относится к нему, как к брату, а Ден не считается с этим. Недавно он избил Рени плетью. У Рени больше оснований ненавидеть Дена, чем у других. Знаешь ли ты, мой господин, что этот Рени получил такое же образование, как сам Геза?
— Что?! Он осмелился нарушить закон?
— Да, мой господин. Геза научил его всему, что знал сам.
— Этот Рени завтра же умрет.
— Подожди казнить его, — он мне нужен.
— Не думаешь ли ты именно ему поручить это дело?
— Нет, господин. Рени не согласится и расскажет Гезе. Он нужен мне, чтобы ответить за смерть Дена. Рени казнят жрецы. И Гезу не в чем будет обвинять. Муж Ланы должен быть незапятнан, чтобы стать верховным жрецом.
— Ты очень умен, Доб, — сказал Роз.
— Я стараюсь быть полезным тебе, мой господин, — скромно сказал Доб. — Ты скажешь Гезе при случае, что знаешь о его преступлении, и он навсегда останется благодарен тебе за то, что ты его не выдал. Ведь если о таком поступке узнают, это неизбежно лишит Гезу сана верховного жреца.
— Ты просто сокровище, Доб! Но кто же выполнит твой план? — Роз был в восторге.
— У меня есть подходящий человек. Его зовут Моа, и он давно служит мне, хотя и не является рабом. Я держу его в руках, зная его преступную тайну.
— Какую тайну?
— Он ворует воду из канала, идущего в твой сад, господин, — понизив голос, сказал Доб.
— И, давно зная об этом, ты молчал? — в гневе спросил Роз. — Я вижу, Доб, что ты не все говоришь мне. Ты умолчал о Рени… Теперь этот Моа…
— О том, что Рени образован, я сам узнал только вчера, — спокойно объяснил Доб, — когда мне сообщили о подслушанном разговоре его и Гезы, мой господин. А Моа был мне нужен. Значит, он был нужен и тебе. И сейчас он нужен. Кража воды не такое уж большое преступление, — пожав плечами, закончил он.
— Знаешь что, Доб! — возмущенно сказал Роз. — Если бы это был не ты… Такие дерзкие слова стоили бы головы любому рабу. Понимаешь ты это?
Доб улыбнулся.
— Ты можешь казнить меня, когда только захочешь, мой господин, — сказал он.
Роз промолчал. Грозный властитель привык к своевольству своего раба и прощал ему все. Доб был ему необходим.
— Хорошо, — сказал он. — Ты сообщил мне о двух преступниках. Оба нужны тебе. Но я казню их обоих.
— После смерти Дена, мой господин.
Роз опять промолчал. Не замечая этого, он давно уже подчинялся умственному превосходству Доба, всегда и во всем соглашался с ним. Доб это знал и, единственный человек в стране, нисколько не боялся гнева Роза.
— Но этот Моа тебя знает, — сказал Роз. — Как же ты не боишься открыть ему такую тайну?
— Он будет молчать, мой господин, — ответил Доб.
НАКАНУНЕ ТОРЖЕСТВА
Подошел наконец торжественный день, когда по древнему обычаю Геза должен был отпраздновать согласие Боры отдать ему в жены свою дочь.
Ден обрадовался случаю, который давал ему возможность показать свое гостеприимство и одновременно возобновить утраченные за прошедшее время связи с влиятельными людьми, разрушить стену непонимания и страха, отделившую его от всех с того дня, когда в его доме появились пришельцы. «Отверженность», о которой говорил Геза, давно уже тяготила Дена, да и просто была опасна. До сих пор удобного случая не представлялось. Жрецам не разрешалось устраивать в своем доме празднества, кроме редких случаев, строго предусмотренных. Одним из таких дозволенных случаев был брак жреца.
А Геза радовался еще больше, но по другой причине. В их доме соберутся все высокопоставленные лица, никто не осмелится не принять приглашение Дена. После этого Лана окончательно станет его невестой. Взять свое согласие обратно Бора уже не сможет, даже если бы и захотел это сделать.
— Наконец-то, — облегченно вздохнул и Рени, когда Геза сообщил ему, что празднование состоится завтра. — Значит, мне осталось охранять тебя только до завтрашнего вечера. Я уж начал думать, что этот день никогда не настанет.
— Ты устал, мой бедный Рени! Но ты видишь теперь, что твои опасения не имели оснований. Ничто не угрожало мне с самого начала.
— Ты так думаешь? — многозначительным тоном спросил Рени. — А я буду еще внимательнее в этот последний день, до тех пор, пока Бора при всех не скажет, что Лана твоя, пока он не выпьет за здоровье жениха его дочери. Только тогда я соглашусь, что опасности больше нет. Не захочет же Бора сделать Лану вдовой в столь юном возрасте. Он ее любит. И очень прошу тебя: ничего не ешь и не пей в начале пира. Жаль, что я не смогу сам стоять за твоей спиной и прислуживать тебе.
— Ты будешь стоять рядом со мной, — ответил Геза. — Ден разрешил поставить тебя за спиной Боры. Но я же не могу не выпить за здоровье гостей.
— Я наполню твой кубок заранее. На это никто не обратит внимания.
Геза рассмеялся.
— Пусть будет так, — сказал он, — если это доставит тебе удовольствие.
Рабы в доме давно уже сбились с ног. Целую половину луны их заставляли работать с утра до вечера. Весь дом сверху донизу украшался цветами и гирляндами зелени. Сотни факелов и масляных светилен были искусно спрятаны в саду и должны были одновременно загореться в нужный момент. Пиршественный зал походил на оранжерею. Ден приказал любой ценой достать шкуры белых зверей, обитавших на дальнем севере и бывших в их южной стране большой редкостью. Этими шкурами, собранными во многих городах, покрыли весь пол и скамьи. По приказу Дена все храмы страны прислали самые редкие яства и напитки из своих подвалов.
Ден решил поразить гостей роскошью. Он знал, что от него ждут чего-то необычайного, что все уверены в том, что пришельцы дали ему в руки неизвестные людям силы. Он мучился сознанием своего бессилия. Сможет ли роскошь празднества заменить отсутствующие чудеса? Не уменьшит ли это тот ореол таинственности, который окружал его и был ему так выгоден? Ведь одна только роскошь доступна многим, не только ему.
Из затруднительного положения вывел Дена его брат. Выслушав сомнения Дена, Геза обещал подумать и на следующее утро действительно предложил такое, до чего сам Ден никогда бы не додумался.
— А разве это можно? — спросил Ден с сомнением и надеждой в голосе.
— Почему же нет. — Геза ни словом не обмолвился, что средство поразить всех гостей придумал Рени. — Пришелец советовал бросить шар в море. Значит, его можно брать в руки и переносить с места на место.
— Я боюсь до него дотронуться, — откровенно сказал Ден.
— Я тоже, но мы поручим это Рени.
Такое предложение в глазах Дена было вполне естественным. Если существует какая-то опасность, то пусть ей подвергнется раб. Ден не мог знать, что, говоря это, Геза только выполняет просьбу самого Рени.
— А если шар здесь не загорится?
— Вот это и интересно проверить, — снова повторил Геза слова Рени. — Но я не думаю, что шар может гореть только над столом. В тайнике стола нет, и ты сам рассказывал, что там горит такой же шар.
— Когда же мы это сделаем?
— Перед самым празднеством. Можно было бы поступить еще лучше: внести шар при всех. Но это будет нелепо, если он не загорится.
— Мы можем проверить заранее, — сказал Ден, воодушевленный выдумкой Гезы.
Если затея увенчается успехом, вся страна будет поражена. Потрясающее впечатление не развеется никогда! Такие вещи не забываются.
— Позови Рени!
Рени тотчас же явился. Низко поклонившись, он замер в ожидании, готовый исполнить любое приказание. И, хотя он отлично знал, зачем его позвали, догадаться об этом по его лицу было невозможно.
Ден заранее удалил всех рабов. В зале никого не было.
— Рени, — сказал Геза, — поднимись в семигранную комнату и принеси сюда шар.
— Черный шар?! — Рени прекрасно разыгрывал безграничное удивление.
Потом, словно спохватившись, он почтительно поклонился обоим братьям и направился к двери.
Потянулись минуты напряженного ожидания.
Геза волновался, вероятно, гораздо сильнее Дена. Что ни говори, а таинственный шар пришельцев вызывал невольный страх не только в народе, но и в нем. Геза ни за что на свете не хотел подвергать Рени какой бы то ни было опасности. Ведь до сих пор никто никогда не дотрагивался до шара. И хотя он сам только что убеждал Дена в том, что шар можно не только трогать, но и переносить, полной уверенности в этом у него не было. Но Рени сам просил произвести этот рискованный опыт и поручить исполнение именно ему.
Что касается Дена, то его беспокоил только результат опыта.
Ждать пришлось довольно долго, Рени почему-то медлил. Геза начал уже серьезно тревожиться.
Наконец послышались шаги и на пороге появилась бронзово-красная фигура молодого раба. В его руках был черный шар.
Геза облегченно вздохнул.
Твердыми шагами, внешне совершенно спокойно, Рени вышел на середину комнаты, ступил на скамью, с нее на стол и, вытянув руки, поднял шар над головой.
Это была ошибка, Рени «не мог знать», что задумали Ден и Геза, зачем они велели ему принести шар. Стоило Дену обратить внимание на эту странность — и он сразу понял бы всю разыгранную комедию. Но, к счастью, Дену было сейчас не до размышлений.
— Приказывай, господин, — сказал Рени.
Геза понял, что осторожный Рени хочет, чтобы ответственность за то, что могло сейчас произойти, легла на самого Дена. Кто знает, вдруг шар не повиснет в воздухе, а упадет и разобьется. На Рени мог тогда обрушиться безрассудный гнев Дена.
Верховный жрец молчал, очевидно не решаясь произнести слова, которых ждал Рени.
— Надо довести до конца, — сказал Геза.
— Отпусти шар! — приказал Ден.
Рени отнял руки и быстро соскочил на пол.
Шар не упал!
Он висел над столом, ни к чему не прикрепленный, таинственный, непонятный, одним только неестественным своим положением вызывая чувство непреодолимого страха.
И все трое смотрели на шар со страхом, даже Ден, который видел его каждый день. Рени не мог поверить, что именно он осмелился взять в руки этот шар и принести его сюда. Собственная смелость удивляла его.
— Наши гости разбегутся, — сказал Геза.
— Они никогда не осмелятся это сделать, — ответил Ден. — Но шар не светит.
Он совсем забыл, что сотни раз входил в семигранную комнату и каждый раз заставал шар не светившимся. Он вспыхивал после его прихода.
И действительно, едва он успел произнести эти слова, шар вспыхнул.
Над столом повисло маленькое солнце. Огромный зал, с двумя рядами столбов, поддерживавших потолок, осветился так ярко, как не был освещен со дня своей постройки. Самые отдаленные углы оказались залитыми ослепительным белым светом.
— Этого не видел никто и никогда, — прошептал Ден. — Благодарю тебя, Геза!
Рени незаметно улыбнулся. Если бы гордый жрец мог знать, что он благодарит не Гезу, а своего раба!
— Теперь надо отнести его обратно, — сказал Геза. — Но сперва он должен погаснуть.
— Он всегда гаснет сам, но как это сделать, я не знаю.
Рени приблизился:
— Разреши мне сказать.
— Говори!
— Позволь мне снова взять его в руки, мои господин.
— Ты обожжешься! — воскликнул Геза.
— Я думаю, он потухнет, — скромно ответил Рени.
— Вот как, — заметил Ден, — ты, оказывается, умеешь думать.
Рени молчал, ругая себя за проявленную инициативу.
Что с ним случилось сегодня? Почему он дважды забыл осторожность, давно ставшую привычкой?..
— Что ж, попробуй! — решил Ден. — Нельзя же оставить шар здесь. Ты преступно избаловал Рени, — обратился он к брату, когда Рени отошел от них. — Раб осмеливается думать! Это неслыханно!
— Я часто разговариваю с Рени. — Геза тоже понял допущенную Рени оплошность и старался исправить ее. — Я сам приказал ему думать, когда он говорит со мной. Сейчас он обращался ко мне. Он выполняет мой приказ.
Ден ограничился тем, что пожал плечами.
Предположение Рени оправдалось раньше, чем он сам думал. Он не успел не только дотронуться до шара, но даже поднять руки. Шар погас, как только он поднялся на стол.
«Похоже, что шар слышит мысли человека», — с невольным страхом подумал Рени.
Он осторожно дотронулся до поверхности шара. Она была холодной, будто не от нее только что исходил яркий свет.
«Все, что светит, одновременно и греет, — думал Рени, неся шар обратно в семигранную комнату. — Ручки светилен сильно нагреваются. Солнце греет. Почему же шар ведет себя иначе? Видимо, это не свет, а что-то другое. Но что?»
Успех празднества был обеспечен, — люди убедятся в могуществе верховного жреца. Ден был в восторге.
— Напрасно я велел приготовить факелы и светильники в саду, — говорил он. — Этот шар заменит собой всё.
— Они не помешают, — возражал Геза. — Не будем же мы выносить его в сад.
— Это было бы еще поразительнее.
— Согласен с тобой. Но нельзя же оставлять пиршественный стол в темноте, чтобы осветить сад.
Они долго и тщательно обсуждали церемониал появления шара. Внесет его Геза. Все должны думать, что дотрагиваться до шара может только жрец.
А вечером того же дня, когда Ден по обыкновению поднялся в семигранную комнату, его поразил неожиданный и тяжелый для него удар.
Картины в столе исчезли.
Сколько ни нажимал Ден на оба выступа — ничего не появлялось в таинственной глубине стола. Шар продолжал сиять ровным белым светом, узкий луч не показывался, и только самый свет становился неровным, мигающим в тот момент, когда рука Дена касалась таинственных кнопок.
До сих пор ни разу ничего подобного не было.
В полном отчаянии Ден приказал позвать Гезу и, когда тот пришел, обрушил на него град проклятий.
Ден обрадовался случаю, который давал ему возможность показать свое гостеприимство и одновременно возобновить утраченные за прошедшее время связи с влиятельными людьми, разрушить стену непонимания и страха, отделившую его от всех с того дня, когда в его доме появились пришельцы. «Отверженность», о которой говорил Геза, давно уже тяготила Дена, да и просто была опасна. До сих пор удобного случая не представлялось. Жрецам не разрешалось устраивать в своем доме празднества, кроме редких случаев, строго предусмотренных. Одним из таких дозволенных случаев был брак жреца.
А Геза радовался еще больше, но по другой причине. В их доме соберутся все высокопоставленные лица, никто не осмелится не принять приглашение Дена. После этого Лана окончательно станет его невестой. Взять свое согласие обратно Бора уже не сможет, даже если бы и захотел это сделать.
— Наконец-то, — облегченно вздохнул и Рени, когда Геза сообщил ему, что празднование состоится завтра. — Значит, мне осталось охранять тебя только до завтрашнего вечера. Я уж начал думать, что этот день никогда не настанет.
— Ты устал, мой бедный Рени! Но ты видишь теперь, что твои опасения не имели оснований. Ничто не угрожало мне с самого начала.
— Ты так думаешь? — многозначительным тоном спросил Рени. — А я буду еще внимательнее в этот последний день, до тех пор, пока Бора при всех не скажет, что Лана твоя, пока он не выпьет за здоровье жениха его дочери. Только тогда я соглашусь, что опасности больше нет. Не захочет же Бора сделать Лану вдовой в столь юном возрасте. Он ее любит. И очень прошу тебя: ничего не ешь и не пей в начале пира. Жаль, что я не смогу сам стоять за твоей спиной и прислуживать тебе.
— Ты будешь стоять рядом со мной, — ответил Геза. — Ден разрешил поставить тебя за спиной Боры. Но я же не могу не выпить за здоровье гостей.
— Я наполню твой кубок заранее. На это никто не обратит внимания.
Геза рассмеялся.
— Пусть будет так, — сказал он, — если это доставит тебе удовольствие.
Рабы в доме давно уже сбились с ног. Целую половину луны их заставляли работать с утра до вечера. Весь дом сверху донизу украшался цветами и гирляндами зелени. Сотни факелов и масляных светилен были искусно спрятаны в саду и должны были одновременно загореться в нужный момент. Пиршественный зал походил на оранжерею. Ден приказал любой ценой достать шкуры белых зверей, обитавших на дальнем севере и бывших в их южной стране большой редкостью. Этими шкурами, собранными во многих городах, покрыли весь пол и скамьи. По приказу Дена все храмы страны прислали самые редкие яства и напитки из своих подвалов.
Ден решил поразить гостей роскошью. Он знал, что от него ждут чего-то необычайного, что все уверены в том, что пришельцы дали ему в руки неизвестные людям силы. Он мучился сознанием своего бессилия. Сможет ли роскошь празднества заменить отсутствующие чудеса? Не уменьшит ли это тот ореол таинственности, который окружал его и был ему так выгоден? Ведь одна только роскошь доступна многим, не только ему.
Из затруднительного положения вывел Дена его брат. Выслушав сомнения Дена, Геза обещал подумать и на следующее утро действительно предложил такое, до чего сам Ден никогда бы не додумался.
— А разве это можно? — спросил Ден с сомнением и надеждой в голосе.
— Почему же нет. — Геза ни словом не обмолвился, что средство поразить всех гостей придумал Рени. — Пришелец советовал бросить шар в море. Значит, его можно брать в руки и переносить с места на место.
— Я боюсь до него дотронуться, — откровенно сказал Ден.
— Я тоже, но мы поручим это Рени.
Такое предложение в глазах Дена было вполне естественным. Если существует какая-то опасность, то пусть ей подвергнется раб. Ден не мог знать, что, говоря это, Геза только выполняет просьбу самого Рени.
— А если шар здесь не загорится?
— Вот это и интересно проверить, — снова повторил Геза слова Рени. — Но я не думаю, что шар может гореть только над столом. В тайнике стола нет, и ты сам рассказывал, что там горит такой же шар.
— Когда же мы это сделаем?
— Перед самым празднеством. Можно было бы поступить еще лучше: внести шар при всех. Но это будет нелепо, если он не загорится.
— Мы можем проверить заранее, — сказал Ден, воодушевленный выдумкой Гезы.
Если затея увенчается успехом, вся страна будет поражена. Потрясающее впечатление не развеется никогда! Такие вещи не забываются.
— Позови Рени!
Рени тотчас же явился. Низко поклонившись, он замер в ожидании, готовый исполнить любое приказание. И, хотя он отлично знал, зачем его позвали, догадаться об этом по его лицу было невозможно.
Ден заранее удалил всех рабов. В зале никого не было.
— Рени, — сказал Геза, — поднимись в семигранную комнату и принеси сюда шар.
— Черный шар?! — Рени прекрасно разыгрывал безграничное удивление.
Потом, словно спохватившись, он почтительно поклонился обоим братьям и направился к двери.
Потянулись минуты напряженного ожидания.
Геза волновался, вероятно, гораздо сильнее Дена. Что ни говори, а таинственный шар пришельцев вызывал невольный страх не только в народе, но и в нем. Геза ни за что на свете не хотел подвергать Рени какой бы то ни было опасности. Ведь до сих пор никто никогда не дотрагивался до шара. И хотя он сам только что убеждал Дена в том, что шар можно не только трогать, но и переносить, полной уверенности в этом у него не было. Но Рени сам просил произвести этот рискованный опыт и поручить исполнение именно ему.
Что касается Дена, то его беспокоил только результат опыта.
Ждать пришлось довольно долго, Рени почему-то медлил. Геза начал уже серьезно тревожиться.
Наконец послышались шаги и на пороге появилась бронзово-красная фигура молодого раба. В его руках был черный шар.
Геза облегченно вздохнул.
Твердыми шагами, внешне совершенно спокойно, Рени вышел на середину комнаты, ступил на скамью, с нее на стол и, вытянув руки, поднял шар над головой.
Это была ошибка, Рени «не мог знать», что задумали Ден и Геза, зачем они велели ему принести шар. Стоило Дену обратить внимание на эту странность — и он сразу понял бы всю разыгранную комедию. Но, к счастью, Дену было сейчас не до размышлений.
— Приказывай, господин, — сказал Рени.
Геза понял, что осторожный Рени хочет, чтобы ответственность за то, что могло сейчас произойти, легла на самого Дена. Кто знает, вдруг шар не повиснет в воздухе, а упадет и разобьется. На Рени мог тогда обрушиться безрассудный гнев Дена.
Верховный жрец молчал, очевидно не решаясь произнести слова, которых ждал Рени.
— Надо довести до конца, — сказал Геза.
— Отпусти шар! — приказал Ден.
Рени отнял руки и быстро соскочил на пол.
Шар не упал!
Он висел над столом, ни к чему не прикрепленный, таинственный, непонятный, одним только неестественным своим положением вызывая чувство непреодолимого страха.
И все трое смотрели на шар со страхом, даже Ден, который видел его каждый день. Рени не мог поверить, что именно он осмелился взять в руки этот шар и принести его сюда. Собственная смелость удивляла его.
— Наши гости разбегутся, — сказал Геза.
— Они никогда не осмелятся это сделать, — ответил Ден. — Но шар не светит.
Он совсем забыл, что сотни раз входил в семигранную комнату и каждый раз заставал шар не светившимся. Он вспыхивал после его прихода.
И действительно, едва он успел произнести эти слова, шар вспыхнул.
Над столом повисло маленькое солнце. Огромный зал, с двумя рядами столбов, поддерживавших потолок, осветился так ярко, как не был освещен со дня своей постройки. Самые отдаленные углы оказались залитыми ослепительным белым светом.
— Этого не видел никто и никогда, — прошептал Ден. — Благодарю тебя, Геза!
Рени незаметно улыбнулся. Если бы гордый жрец мог знать, что он благодарит не Гезу, а своего раба!
— Теперь надо отнести его обратно, — сказал Геза. — Но сперва он должен погаснуть.
— Он всегда гаснет сам, но как это сделать, я не знаю.
Рени приблизился:
— Разреши мне сказать.
— Говори!
— Позволь мне снова взять его в руки, мои господин.
— Ты обожжешься! — воскликнул Геза.
— Я думаю, он потухнет, — скромно ответил Рени.
— Вот как, — заметил Ден, — ты, оказывается, умеешь думать.
Рени молчал, ругая себя за проявленную инициативу.
Что с ним случилось сегодня? Почему он дважды забыл осторожность, давно ставшую привычкой?..
— Что ж, попробуй! — решил Ден. — Нельзя же оставить шар здесь. Ты преступно избаловал Рени, — обратился он к брату, когда Рени отошел от них. — Раб осмеливается думать! Это неслыханно!
— Я часто разговариваю с Рени. — Геза тоже понял допущенную Рени оплошность и старался исправить ее. — Я сам приказал ему думать, когда он говорит со мной. Сейчас он обращался ко мне. Он выполняет мой приказ.
Ден ограничился тем, что пожал плечами.
Предположение Рени оправдалось раньше, чем он сам думал. Он не успел не только дотронуться до шара, но даже поднять руки. Шар погас, как только он поднялся на стол.
«Похоже, что шар слышит мысли человека», — с невольным страхом подумал Рени.
Он осторожно дотронулся до поверхности шара. Она была холодной, будто не от нее только что исходил яркий свет.
«Все, что светит, одновременно и греет, — думал Рени, неся шар обратно в семигранную комнату. — Ручки светилен сильно нагреваются. Солнце греет. Почему же шар ведет себя иначе? Видимо, это не свет, а что-то другое. Но что?»
Успех празднества был обеспечен, — люди убедятся в могуществе верховного жреца. Ден был в восторге.
— Напрасно я велел приготовить факелы и светильники в саду, — говорил он. — Этот шар заменит собой всё.
— Они не помешают, — возражал Геза. — Не будем же мы выносить его в сад.
— Это было бы еще поразительнее.
— Согласен с тобой. Но нельзя же оставлять пиршественный стол в темноте, чтобы осветить сад.
Они долго и тщательно обсуждали церемониал появления шара. Внесет его Геза. Все должны думать, что дотрагиваться до шара может только жрец.
А вечером того же дня, когда Ден по обыкновению поднялся в семигранную комнату, его поразил неожиданный и тяжелый для него удар.
Картины в столе исчезли.
Сколько ни нажимал Ден на оба выступа — ничего не появлялось в таинственной глубине стола. Шар продолжал сиять ровным белым светом, узкий луч не показывался, и только самый свет становился неровным, мигающим в тот момент, когда рука Дена касалась таинственных кнопок.
До сих пор ни разу ничего подобного не было.
В полном отчаянии Ден приказал позвать Гезу и, когда тот пришел, обрушил на него град проклятий.