Страница:
- Может, не стоит, Валерка? - жалобно сказал Семка. - Как они все
работали! И дядя Кузьма, и...
- Но в середине двадцатого века...
- Ясно, - вздохнул Семка. - Но только я ничего не придумал.
Молча мы дотащились до нашего дома. И тут я сообразил, что надо делать.
- Сема, видишь?
Я показал на экскаватор, который работал прямо за нашим забором. Там на
пустыре копали котлован для нового дома. И землю экскаваторщик сваливал в
разные стороны. Забор ему здорово мешал.
- Ну и что? - спросил Семка.
- Сейчас все поймешь.
Мы перелезли через забор и стали перед экскаваторщиком. Он как раз
выключил свою машину и копался в моторе.
- Вот, наверно, домина будет, - затянул я и подтолкнул Семку.
- Этажей пятнадцать, а может, и больше, - вторил мне Семка. Он был
отличный парень, мой друг, и все понимал с полуслова.
- Человеку надо копать котлован, а тут забор мешает, - продолжал я,
хитро глядя на экскаваторщика.
- Землю некуда девать, - поддержал меня Семка.
- Совсем некуда, - вступил в разговор экскаваторщик. Он был очень
высокий, как и его машина. - Крутишься, будто в малогабаритной квартире.
- Мы только что были в домкоме, - соврал я, честно глядя парню в глаза.
- Домком сказала, пусть ломает забор, если другого выхода нет.
- Ну нет же выхода, - развел руками экскаваторщик. - Вы же сами видите.
Мы кивнули.
- Ну, спасибо, ребята, - белозубая улыбка засияла на лице
экскаваторщика. - Теперь и норму вытяну.
Он влез в машину, а мы отправились на чердак. По лестнице мы взбежали
стремглав и прильнули к окну.
Экскаватор торжественно нес ковш, набитый землей и какими-то
железяками. Вот он замер прямо над забором. Ковш раскрыл свою пасть, и забор
застонал под ударами земли и камней. Но выстоял. После второго захода он
покосился. Третий и четвертый ковши его добили.
Пока это увидели жильцы, пока они сообщили Ириной маме, большая часть
забора была поломана и засыпана землей.
Мы наблюдали из окна, как на бедного экскаваторщика налетели Ирина мама
и другие женщины, как он им пытался что-то объяснить и, наверно, все свалил
на нас. Потому что женщины стали озираться по сторонам - они явно кого-то
искали.
- Спектакль окончен, - сказал я. - Теперь надо подумать, как
выкрутиться.
Ирина мама, конечно, догадалась, что это наша с Семкой проделка. И мы
ожидали основательной взбучки. Но гром не грянул. Наверно, потому, что
назавтра в нашем дворе строили новый забор. Его строили уже не жильцы, а
рабочие. И поднялся он почти посредине нашего двора, гораздо ближе к дому,
чем прежний. Молодой инженер, который привел рабочих, сказал, что этот забор
временный, пока новый дом построят, а потом его снесут и посадят здесь цветы
и деревья.
- А заборы, граждане, - устаревшее дело, - сказал молодой инженер.
Вместе с рабочими охотно возился и дядя Кузьма. Он покрикивал даже,
если что не так было. Его слушали внимательно и не вступали с ним в
пререкания.
Все были довольны.
Мы с Семкой - потому что старый забор был разрушен.
Дядя Кузьма - потому что снова нашел работу для своих умелых рук.
Ирина мама - потому что какой-никакой, но забор стоит. "Когда забор во
дворе, сразу уютнее становится", - говорила она.
Жильцы тоже были довольны. Потому, что не надо было снова возводить
забор, - они и так устали.
Только Ира ходила надутая, она злилась на меня.
Я человек незлопамятный, и мне уже хотелось как-нибудь помириться с
Ирой. Но пока ничего не получалось.
Как помириться с Ирой? От этой простой мысли моя голова просто
раскалывалась. Но тут произошло такое, что я забыл о нашей ссоре.
На одной переменке Витька Мелюх вошел в класс с очень уж кислой
физиономией. Витька был вообще мямля и еле двигался. Я просто удивлялся, за
что его избрали председателем совета отряда? Разве можно его сравнить с
нашей Галкой? Галка - огонь, а Витька - это одно недоразумение. Но ребята
мне сказали, что классная за него. Он ей очень нравится - тихий, спокойный и
хорошо учится.
Так вот, Витька, еле переставляя длинные ноги, вошел в класс и сел за
парту.
- Ребята, - жалобно протянул он, - нам опять не повезло. И все из-за
Коробухина.
- Что такое? - крикнул я.
- 6 "А" протестует, будто нам неправильно дали первое место. Коробухин,
мол, уже успел все двойки у нас исправить, а вы польстились на готовенькое,
- передразнил Витька Галку и еще ниже опустил голову: - Нет, ребята, не
видать нам первого места. Знаете, какие в 6 "А" горлопаны. Одна Новожилова
чего стоит.
Ребята обмерли. Такого крутого поворота никто не ожидал. А казалось,
первое место у нас в кармане вместе с поездкой в Беловежскую пущу.
Все поглядели на меня как на прокаженного. И никто даже не захотел
вспомнить, что это я привел старика-чапаевца, что из-за меня назначили
одиннадцатиметровый.
Что, подумал я, делать? Перейти еще в один класс? Но у нас в школе
только два 6-х класса - "А" и "Б". Я пошел по коридору, грустно напевая
песенку: "А" и "Б" сидели на трубе". Вообще-то песенки такой нет. Есть
только слова. Но я на ходу придумал мотив. И так как мне было невесело, то и
мотив получился унылый и неинтересный.
- О чем задумался, парень? - раздался над моей головой бодрый голос.
Я поднял голову и сразу улыбнулся. Передо мной, улыбаясь, стоял высокий
широкоплечий Борис Михайлович, вожатый нашего класса. Он учился в
пединституте, а в школе проходил практику.
- Не грусти, парень, - сказал Борис Михайлович, - дело в шляпе, понял?
Я ничего не понял, но кивнул. Говорил Борис Михайлович всегда очень
непонятно, но мы его любили. Он был чемпионом института по боксу и обещал
при первой возможности научить нас боксировать. Но эта возможность все не
появлялась.
- Пойдем в класс, - Борис Михайлович взял меня за плечо, - у меня есть
новости.
Когда мы вошли в класс, то застали ребят в тех же грустных позах.
Два дня оставалось до конца учебного года, и разве успеешь тут
совершить что-нибудь выдающееся, чтобы тебе присвоили звание лучшего отряда
в дружине?!
При виде Бориса Михайловича все вскочили, захлопали крышками парт,
закричали: "Здравствуйте, Борис Михайлович!"
- Ребята, - улыбаясь, начал вожатый, - значит, так будет. Наши два
класса - 6 "А" и 6 "Б" - отправятся в туристский поход-соревнование. У
каждого отряда будет задание. Кто его быстрее выполнит и придет в
условленное место, тот и победит. Тому и присвоят первое место в дружине.
- Ура! - зашумели ребята.
Потом начались расспросы:
- А когда пойдем в поход?
- А куда пойдем?
- Как только занятия кончатся, - едва успевал отвечать Борис
Михайлович. - Маршрут еще разрабатывается, но надо уже готовиться. С вами
пойду я.
- Ура! - снова закричали ребята.
- Мы обгоним 6 "А"! - завопили ребята.
- Мы будем самыми первыми! - заорали ребята.
- Ой, девчонки, а приключения будут? - воскликнула Лена Кублицкая.
При слове "приключения" все на минуту затихли, а потом зашумели и
заговорили с новой силой. Все ребята обожали приключения, жить без них не
могли. Но так до обидного мало было приключений у каждого в жизни, что все
начали их потихоньку выдумывать.
- Я был в Беловежской пуще, - сказал Сашка Акулик, - и видел там живых
зубров. Я ни капельки их не боялся и даже кормил и гладил самых маленьких. -
Тут глаза у Сашки предательски моргнули.
- А я лазила по Кавказским горам, - сказала Лена Кублицкая, - они такие
высокие, что пароходы на море похожи на чаек. Правда, правда.
- А у меня на спиннинг попалась щука, - принялся сочинять Мишка Зайцев.
- Она была такая огромная, что я не мог ее вытянуть. А потом, честное слово,
щука потащила мою лодку по реке. Я много километров проехал, как на водных
лыжах, за рыбиной, пока меня и щуку не перехватили у моста рыбаки.
Борис Михайлович попробовал было перебить этот ровный, как дождик, гул
воспоминаний, но у него ничего не получилось. Тогда Борис Михайлович
крикнул:
- Тихо, ребята, вы еще в школе.
Мы знали, что мы еще в школе. Но уроки уже кончились, и можно было
наконец пошуметь вволю.
Борис Михайлович попробовал еще раз крикнуть: "Тихо, ребята!", но шум
не улегся. Тогда вожатый махнул на нас рукой и вышел из класса. Он, наверно,
хорошо помнил свое детство и помнил, какими бывают ребята, а поэтому не стал
нам мешать. Хорошо, когда взрослые помнят свое детство. Мы таких сразу
узнаем и любим по-настоящему.
А воспоминания о приключениях не прекращались. Только я тихо сидел и не
встревал в разговор. И когда ребята охрипшими голосами досказывали последние
воспоминания, я спросил:
- А кто одной спичкой может зажечь костер?
Дождик воспоминаний иссяк. Ребята стали глазеть друг на друга - а кто и
вправду сумеет зажечь костер одной спичкой? Оказывается, на Луну легче
слетать, чем костер одной спичкой зажечь.
- А ты умеешь? - ехидно спросил Мишка Зайцев.
- Запросто, - улыбнулся я.
- Врать ты умеешь, - скорчил рожу Мишка.
И все засмеялись. Им понравилась Мишкина глупая шуточка. А на меня
совсем перестали обращать внимание.
Я запихал книжки в сумку и отправился домой. Два класса против меня. А
я ни в чем не виноват. Просто так все получается, что я виноват.
У входа в парк я заметил Галку Новожилову. Она прогуливалась туда-сюда
и поглядывала на фонарь. Когда она увидела меня, то очень обрадовалась. Или
мне так показалось?
- Что ты мрачный сегодня? - спросила она.
Я посмотрел ей в глаза и вдруг ни с того ни с сего все рассказал. Что
на меня взъелся 6 "Б", как когда-то 6 "А", и теперь я не знаю, куда
податься?
- На Луну? Но там нет атмосферы.
Галка молча выслушала мою скорбную речь.
- А может, ты к нам вернешься? - тихо сказала она.
Я скривился.
- Два дня осталось, все равно.
Мы пошли по улице.
- Ты бывал когда-нибудь на Белом озере? - спросила Галка.
- Нет, а что это за озеро?
- Чудесное! - Галка даже причмокнула губами. - Там сосны к самой воде
подходят, а пляжи какие - один песочек. И дно - сплошной песочек. И малины
там сколько! Мы туда пойдем в поход.
- Я, наверно, не пойду, - уныло сказал я. - Все меня ненавидят, так
чего я буду стараться для них первое место зарабатывать.
- Зря, - грустно сказала Галка. - Но, может, ты передумаешь? А?
- Не знаю, - пожал я плечами. А самому вдруг страшно захотелось пойти в
поход к такому замечательному озеру. И обязательно - вместе с Семкой, Галкой
и другими ребятами из 6 "А".
- Пока, - сказал я Галке у ее дома.
- До свиданья, - Галка протянула мне руку. Я пожал ее. Рука была
крепкой и сильной, и это мне понравилось.
Но я все-таки пошел в поход. Я рассудил так - занятия окончились, я
перешел в 7-й класс без переэкзаменовок (крикнем дружно "ура"), до того, как
ехать в пионерский лагерь, оставалось еще две недели. А что делать во дворе,
если все ребята идут в поход?
Пошел я с 6 "Б". Ведь именно этот класс я закончил.
Ребята смотрели на меня, как будто не я перед ними стоял, а шкаф
какой-нибудь, забрызганный чернилами.
Ну, ладно, я человек не гордый, я просто очень хочу увидеть Белое
озеро. Но я еще покажу вам, на что я способен. Вот только бы какого-нибудь
зверя повстречать. Волка, например. Конечно, лучше всего зубра. Тогда я
посмотрел бы, как улепетывают во все лопатки эти храбрецы Мишка Зайцев и
другие. Только я бы не дрогнул. Один на один остался бы с лохматым и
страшным царем пущи. Нет, конечно, и Борис Михайлович не струсил бы. Мы бы
вдвоем остались против зубра.
А что было бы дальше, я не успел сочинить, потому что мне крикнул Борис
Михайлович:
- Не отставай, Валерий! А то заблудишься!
...Второй день мы пробирались по лесу, вылезали на холмы, сверяли
направление по компасу и снова шли вперед.
Начали мы довольно бодро. Настроение у всех было, как после шестого
урока, - отличное. С первых шагов мы запели. Знаете, вот эту песню - "Глобус
крутится, вертится, словно шар голубой". Хорошая песенка. Я ничего против
нее не имею. Но когда за плечами рюкзак, а в нем спальный мешок, консервные
банки, булки, хлеб и еще десяток разных штуковин, не очень-то поется. И
скоро ребята замолкли.
На втором привале выяснилось, что Мишка Зайцев натер ногу. Борис
Михайлович сказал нам взять в поход старую разношенную обувь. А длинноногий
Мишка обул старые ботинки, которые он носил, наверно, лет пять назад. И вот
вам результат: на Мишкиных пятках вздулись белые водяные мозоли.
- Ну что ж, - вздохнул Борис Михайлович, - дальше идти нельзя. - Он
стал рассматривать схему маршрута. - Мы совсем недалеко от реки, Птичь
называется. - Борис Михайлович обернулся к Мишке: Пару километров пройдешь?
- Угу, - скривился Мишка.
Поддерживаемый Толькой Дашкевичем, он кое-как доковылял до реки.
На высоком берегу Птичи, под золотостволыми соснами, мы разбили
палаточный лагерь. Сбегали искупались, вода была чудесная и не хотелось
вылезать, но Борис Михайлович по одному всех вытащил на берег.
- Простудитесь, черти, и не дойдете до Белого озера, - шумел он.
Одним из условий соревнования было - всем прийти к озеру. Болеть не
разрешалось.
Вечером долго не разгорался костер. Утром прошел дождик, и хворост еще
не успел высохнуть. Уже целая гора поломанных спичек и два разодранных
коробка валялись около наших вспотевших костровых. Вдруг один из них, Димка
Чехович, обратился ко мне:
- Ты, кажется, обещал одной спичкой зажечь костер?
- Запросто, - сказал я и взял протянутый мне коробок. - Мигом.
Я пошел в лес и под деревьями насобирал сухих веток. У костра я
разломал их на небольшие кусочки, сложил горкой. Вниз подсунул свернутую
снежком бумагу.
Ребята, громко покашливая и перешептываясь, следили за моими
манипуляциями.
Я никого не замечал. Я знал, главное - представить себе, что вокруг
никого нет и я один. Иначе ничего не выйдет. Все получается как будто
случайно, а если ты хочешь сделать нарочно, то у тебя выйдет ерунда на
постном масле.
Я чиркнул спичкой о коробок. Честное слово, у меня не дрожала рука,
когда я подносил спичку к костру. Но костер не загорелся.
Ребята захохотали.
- Ну и хвастун ты, Коробухин. - Это голос Витьки Мелюха.
- Врет, как Мюнхаузен, - на время позабыл про мозоли и решил
поупражняться в остроумии Мишка Зайцев.
Я зажег вторую спичку. Бумага немного потлела, но костер не зажегся.
Я уже не замечал града насмешек, который посыпался на меня. Я зажег
третью спичку, и тут появился маленький язычок пламени. Это костер показал
мне язык: "А вот не загорюсь". "Зажгись, запылай, затрещи, - попросил я
костер, - чего тебе стоит? Я хочу утереть нос этим дармоедам".
И он меня понял, маленький и веселый язычок пламени. Он позвал на
помощь еще один язычок, потом второй, третий... И вскоре костер пылал, как в
сказке.
Шуточки, словно обожженные пламенем, испарились. Ребята что-то
старательно мычали. Девочки поставили на костер ведро с супом и сказали:
- Молодец, Валерий! А вы, герои, даже костер зажечь не смогли.
Я приподнялся:
- Тут недавно кто-то произносил яркие речи. А я вам скажу просто -
такими темпами до Белого озера мы месяц идти будем. И первого места нам не
видать. Разве что во сне, с зажмуренными глазками.
- Это ты хочешь первое место нашему классу? - сказал Мишка. - Да ты же
подыгрываешь своим друзьям из 6 "А".
- Очень интересно, - несмотря на все, я улыбался. - Значит, это я, как
последний идиот, обул ботинки пятилетней давности и натер волдыри, о которых
только мечтать можно? Значит, это я не умею зажечь костер и тяну время
обеда?
Поднялся невообразимый шум. Вмешался в разговор Борис Михайлович. Он
сказал, что мы плохо подготовились к походу и надо что-то срочно придумать,
потому что натерла ноги еще и Эмма Гусак.
К вечеру нас ждала новая напасть. Налетела мошкара. И какая-то вредная
очень мошкара. Кусалась так, что мы все плясали у костра и вскрикивали. Ну,
точно как краснокожие индейцы, только без уборов из перьев на головах.
Так сказал про нас Борис Михайлович, а потом куда-то исчез. Он вернулся
через пять минут с огромным букетом ромашек. Борис Михайлович стал раздавать
девчонкам цветы. Они краснели и говорили кокетливыми голосками:
- Спасибо, Борис Михайлович!
- Ой, спасибо, Борис Михайлович!
Когда букет растаял в руках вожатого, он сказал:
- Теперь пусть мальчики докажут, что они настоящие рыцари. Тут за
кустами луг, на нем полно ромашек.
Мы хмурились и отворачивались от Бориса Михайловича.
- А эта пакость, как огня, боится ромашек. Бросайте их, девочки, в
костер, - скомандовал Борис Михайлович.
Мошкары сразу поубавилось. С визгом и криком мы бросились за ромашками.
Нарвали столько, что чуть не затушили костер.
- Эй, осторожней! - закричал Борис Михайлович.
Мошкара испугалась наших ромашек и удрала к другим туристам. Молодчина,
Борис Михайлович. Все знает!
Мы сидели у костра и пели песню. Вы ее, конечно, знаете: "Глобус
крутится, вертится, словно шар голубой". Ее хорошо петь у костра. Но никак
она не получается, когда топаешь с рюкзаком за плечами, - дыхания не
хватает.
Вы просыпались рано утром в лесу? Правда, это здорово! Высунешь голову
из палатки, и сразу начинается такое, чего ты никогда не видел и не увидел
бы ни за что в жизни, если бы не пошел в поход.
Все еще спят. Когда я вылезаю из палатки, вдруг вскрикивает и
подымается Мишка Зайцев. Он хватается за ногу - наверно, я наступил на его
любимую мозоль. Я шепчу Мишке: "Тихо". Он таращит глаза. Я ему еще раз:
"Тихо".
И Мишка, словно загипнотизированный, падает и засыпает.
Я шагаю по лесу. Сперва иду медленно. В лесу тихо. Сосны дремлют,
березки посапывают. И вдруг я начинаю бежать, как будто кто-то меня
подтолкнул в спину. Я несусь, как угорелый, перепрыгиваю через пеньки,
подбегаю к одной сосне, карабкаюсь на нее, а потом сползаю и тут же
мгновенно взлетаю на другую сосну.
Наконец, истратив все силы, я опрокидываюсь на траву и лежу несколько
минут, раскинув руки, и гляжу на небо. И у меня такое чувство, будто я
обнимаю весь мир, и что бы ни случилось сейчас, я все сделаю.
Я приподнимаюсь и вижу, как совсем рядом, в десятке шагов, вьется
дымок.
"Может, охотники костер разожгли и зайца жарят, - думаю я. - Надо
подойти посмотреть, - решаю я. - А то все идешь, идешь, а самое интересное
пропускаешь".
Я выбегаю на полянку и ахаю - пожар! Лес горит!
Несколько секунд я стою, как телеграфный столб, и не знаю, что
предпринять.
Потом бросаюсь на землю и начинаю рвать мох и бросать в огонь, топчу
пламя кедами. Пожар не утихает.
"Надо прорыть канаву, чтобы огонь дальше не перекинулся, - думаю. - А
чем рыть? Надо придумать. Не бежать же за ребятами. Обойдусь без них.
Протрут глазки, а я им: "Я пожар потушил. Спас от гибели зеленого друга".
Они оторопеют: "Где?" Могут не поверить. Тогда я им оставлю кусочек пожара,
чтобы убедились".
И тут, не знаю почему, мои ноги сами поворачивают к палаткам. Назад я
лечу еще быстрее. У меня в голове мелькает: "Сюда бы судью с секундомером,
наверняка зарегистрировал бы новый мировой рекорд".
Конечно, ребята еще не проснулись.
Я расталкиваю Бориса Михайловича и кричу ему в ухо: "Пожар!", бужу
взвизгивающих от страха девчонок, вытаскиваю за ноги из палаток мальчишек.
- Пожар! - кричу я. - Лес горит! За мной!
И, не остановившись ни на секунду, бегу туда, где пылает лес. Я не
оборачиваюсь, но чувствую, что за мной несутся ребята. Меня нагоняет и бежит
рядом Борис Михайлович. На ходу мы перебрасываемся с ним короткими фразами.
Вот как приблизительно:
Борис Михайлович: Далеко еще?
Я: Скоро.
Борис Михайлович: Большой?
Я: Здоровый.
Борис Михайлович: Ты молодец.
Я: Ага!
Борис Михайлович: Ты - герой!
Я делаю вид, что не расслышал.
Я очень люблю огонь. Люблю, не отрываясь, смотреть, как трещат в печи
поленья. А что может быть замечательнее, чем яркий, шумный костер!
Но тут огонь был страшной бедой, которую надо одолеть. И мы засучили
рукава! Я не помню еще, чтобы у нас когда-нибудь так все получалось. Никто
не отлынивал. Мишка Зайцев позабыл про свои мозоли и вовсю махал топориком,
проделывая просеку, чтобы остановить огонь.
Борис Михайлович послал Витьку Мелюха и Толика Дашкевича за лесником.
Вспомнил, что вчера мы проходили мимо лесничества.
Борис Михайлович однажды тушил где-то пожар и командовал нами быстро и
решительно.
Когда на полянку прибежали запыхавшиеся дяденьки вместе с лесником,
огонь еле тлел и чуть-чуть змеился.
Лесник радостно хлопал нас по плечам.
- Герои! - говорил он. - Молодцы! Юные ленинцы! Наша надежда!
Борис Михайлович выступил вперед и сказал:
- Я прошу вас особо отметить поступок Валерия Коробухина. Он первым
заметил пожар и поднял тревогу.
- Где он? - шумно выдохнул лесник.
Он оглядывал нас, чумазых, подсмаленных, но очень счастливых. Леснику
хотелось обнять нас всех, такое у него было радостное и взволнованное лицо.
Меня подтолкнул вожатый, и я сделал полшага к леснику.
- Спасибо тебе, товарищ Коробухин Валерий, хорошего батьки и матери
сын, - сказал лесник и потряс мою руку.
Потом с той же поспешностью полез в сумку и вытащил книжку.
- Дарю тебе. Потрясающая книга. Сам недочитал - все времени нет.
Я взял книжку и посмотрел на обложку: "И один в поле воин".
Мы помогли леснику дотушить пожар и направились в палаточный лагерь.
Мишка Зайцев отхлопывал на животе веселый марш. Ему помогали кто как:
один щелкал языком, другой подсвистывал.
Но Борис Михайлович охладил наш пыл.
- Теперь нам до Белого озера вовремя не добраться, - сказал вожатый, -
обгонит нас 6 "А".
- А может, у них тоже попался пожар по дороге? - предположил я. -
Леснику вон книги некогда читать - лес горит.
Борис Михайлович нахмурил лоб.
- Отдохнуть надо. Поесть надо.
- Да мы ни капельки не устали, - сказал Толька Дашкевич.
- А у меня мозоли не болят, - сказал Мишка Зайцев. - Смотрите. - И
Мишка начал плясать и топать ногами. И правда, он улыбался. Но самое
странное, что он был не в своих детских ботинках, а в чьих-то кедах.
- Это же мои кеды! - закричал Толька Дашкевич.
Они так торопились тушить пожар, что перепутали обувь. Толька натянул
Мишкины ботинки, а Мишка Толькины кеды.
- Ладно, - сказал Толька. - Мне твои ботинки как раз.
- Тогда быстрее завтракать и вперед, - сказал Борис Михайлович. -
Может, и обгоним наших противников.
А я подумал, что нам очень помог этот пожар. Не подумайте, что я за
пожары, за то, чтобы лес горел. Нет, но иногда людям необходима встряска. А
то идут, ругаются, друг на друга косятся, а тут - пожар, лес горит. И вот
можно проверить, чего они вообще стоят.
Больше приключений у нас не было. Мы шли быстро и весело, и ноги сами
несли нас к цели - Белому озеру.
На третий день пути огромной тарелкой желто-зеленой воды перед нами
показалось Белое озеро.
- А почему оно совсем не белое? - спросил я.
- Потому, что кончается на "у", - сердито оборвал меня Борис
Михайлович. Он был явно не в духе.
- Продули мы, ребята! - с отчаянием воскликнул Мишка Зайцев и показал
на противоположный берег. Там пылали костры и возле них суетились мальчишки
и девчонки в пестрых ковбойках. Это был, конечно, мой бывший класс. Я узнал
упитанного Семку, который восседал на камне и философски поглядывал на
озеро, рассмотрел очки Леньки Александрова и банты - две беспрестанно
взлетавшие бабочки - на косичках Галки Новожиловой.
- Все пропало, - сказал Витька Мелюх и повалился на траву. Человека,
более нудного, чем Витька, я не встречал еще ни разу в своей жизни. Чуть
что, сразу лапки кверху и сдается.
- Не ной ты, - крикнул я и повернулся к Борису Михайловичу. У нашего
вожатого было такое лицо, как будто он только что получил сильный удар по
челюсти.
- Борис Михайлович, - спросил я, - разве они нас обогнали?
- Почти, Валера, - задумчиво сказал вожатый. - Правда, еще осталось
одно препятствие. Надо отыскать в лесу пакет с пятью сургучными печатями. Он
спрятан в полиэтиленовый мешочек. В этом пакете - поздравление с победой, с
первым местом.
- Если они здесь целый день, то пакет они давно нашли, - заныл Мишка
Зайцев.
Вот слюнтяй. Такая меня разобрала злость, что я закричал:
- Стройся! Смирно! Шагом марш!
Ребята от неожиданности быстро построились и зашагали прямо к кострам,
на которых варили ужин наши противники. Я оглянулся на Бориса Михайловича.
Вожатый мне подмигнул: "Полный порядок".
Хмурые, мы рассаживались у костров под крики, шум, свист ребят из моего
бывшего класса, которые торжествовали победу.
Я сел как раз посреди двух лагерей противников. И поэтому с моим лицом
творилось что-то ужасное. Одна его половина, та, которая была ближе к
ребятам из моего теперешнего класса, хмурилась и мрачнела. А вторая
половина, та, которая косилась на ребят из моего бывшего класса, ликовала и
веселилась.
- Фу, - сказал я сам себе и стал смотреть в землю.
- И еще неизвестно, кто выиграл, - раздался спокойный голос Галки
Новожиловой. - Пакет мы не нашли.
Ребята из моего теперешнего класса зашевелились, повеселели.
- А мы пожар огромный потушили! - крикнул Мишка Зайцев.
- Правда? - подсел ко мне Семка.
- Правда, - сказал я и вытащил из рюкзака "И один в поле воин".
Я открыл книгу, и столпившиеся за моей спиной ребята из 6 "А" прочитали
шепотом надпись:
"Тов. Коробухину Валерию за мужество и отвагу при спасении от пожара
лесонасаждений Дорогомиловского лесничества".
- Ого! - сказали ребята.
Семка вскочил, возбужденный.
- А я всегда говорил, что Валерка отличный парень.
Вокруг загалдели.
- Тихо! - крикнул Борис Михайлович. - Пошли устраиваться на ночлег.
работали! И дядя Кузьма, и...
- Но в середине двадцатого века...
- Ясно, - вздохнул Семка. - Но только я ничего не придумал.
Молча мы дотащились до нашего дома. И тут я сообразил, что надо делать.
- Сема, видишь?
Я показал на экскаватор, который работал прямо за нашим забором. Там на
пустыре копали котлован для нового дома. И землю экскаваторщик сваливал в
разные стороны. Забор ему здорово мешал.
- Ну и что? - спросил Семка.
- Сейчас все поймешь.
Мы перелезли через забор и стали перед экскаваторщиком. Он как раз
выключил свою машину и копался в моторе.
- Вот, наверно, домина будет, - затянул я и подтолкнул Семку.
- Этажей пятнадцать, а может, и больше, - вторил мне Семка. Он был
отличный парень, мой друг, и все понимал с полуслова.
- Человеку надо копать котлован, а тут забор мешает, - продолжал я,
хитро глядя на экскаваторщика.
- Землю некуда девать, - поддержал меня Семка.
- Совсем некуда, - вступил в разговор экскаваторщик. Он был очень
высокий, как и его машина. - Крутишься, будто в малогабаритной квартире.
- Мы только что были в домкоме, - соврал я, честно глядя парню в глаза.
- Домком сказала, пусть ломает забор, если другого выхода нет.
- Ну нет же выхода, - развел руками экскаваторщик. - Вы же сами видите.
Мы кивнули.
- Ну, спасибо, ребята, - белозубая улыбка засияла на лице
экскаваторщика. - Теперь и норму вытяну.
Он влез в машину, а мы отправились на чердак. По лестнице мы взбежали
стремглав и прильнули к окну.
Экскаватор торжественно нес ковш, набитый землей и какими-то
железяками. Вот он замер прямо над забором. Ковш раскрыл свою пасть, и забор
застонал под ударами земли и камней. Но выстоял. После второго захода он
покосился. Третий и четвертый ковши его добили.
Пока это увидели жильцы, пока они сообщили Ириной маме, большая часть
забора была поломана и засыпана землей.
Мы наблюдали из окна, как на бедного экскаваторщика налетели Ирина мама
и другие женщины, как он им пытался что-то объяснить и, наверно, все свалил
на нас. Потому что женщины стали озираться по сторонам - они явно кого-то
искали.
- Спектакль окончен, - сказал я. - Теперь надо подумать, как
выкрутиться.
Ирина мама, конечно, догадалась, что это наша с Семкой проделка. И мы
ожидали основательной взбучки. Но гром не грянул. Наверно, потому, что
назавтра в нашем дворе строили новый забор. Его строили уже не жильцы, а
рабочие. И поднялся он почти посредине нашего двора, гораздо ближе к дому,
чем прежний. Молодой инженер, который привел рабочих, сказал, что этот забор
временный, пока новый дом построят, а потом его снесут и посадят здесь цветы
и деревья.
- А заборы, граждане, - устаревшее дело, - сказал молодой инженер.
Вместе с рабочими охотно возился и дядя Кузьма. Он покрикивал даже,
если что не так было. Его слушали внимательно и не вступали с ним в
пререкания.
Все были довольны.
Мы с Семкой - потому что старый забор был разрушен.
Дядя Кузьма - потому что снова нашел работу для своих умелых рук.
Ирина мама - потому что какой-никакой, но забор стоит. "Когда забор во
дворе, сразу уютнее становится", - говорила она.
Жильцы тоже были довольны. Потому, что не надо было снова возводить
забор, - они и так устали.
Только Ира ходила надутая, она злилась на меня.
Я человек незлопамятный, и мне уже хотелось как-нибудь помириться с
Ирой. Но пока ничего не получалось.
Как помириться с Ирой? От этой простой мысли моя голова просто
раскалывалась. Но тут произошло такое, что я забыл о нашей ссоре.
На одной переменке Витька Мелюх вошел в класс с очень уж кислой
физиономией. Витька был вообще мямля и еле двигался. Я просто удивлялся, за
что его избрали председателем совета отряда? Разве можно его сравнить с
нашей Галкой? Галка - огонь, а Витька - это одно недоразумение. Но ребята
мне сказали, что классная за него. Он ей очень нравится - тихий, спокойный и
хорошо учится.
Так вот, Витька, еле переставляя длинные ноги, вошел в класс и сел за
парту.
- Ребята, - жалобно протянул он, - нам опять не повезло. И все из-за
Коробухина.
- Что такое? - крикнул я.
- 6 "А" протестует, будто нам неправильно дали первое место. Коробухин,
мол, уже успел все двойки у нас исправить, а вы польстились на готовенькое,
- передразнил Витька Галку и еще ниже опустил голову: - Нет, ребята, не
видать нам первого места. Знаете, какие в 6 "А" горлопаны. Одна Новожилова
чего стоит.
Ребята обмерли. Такого крутого поворота никто не ожидал. А казалось,
первое место у нас в кармане вместе с поездкой в Беловежскую пущу.
Все поглядели на меня как на прокаженного. И никто даже не захотел
вспомнить, что это я привел старика-чапаевца, что из-за меня назначили
одиннадцатиметровый.
Что, подумал я, делать? Перейти еще в один класс? Но у нас в школе
только два 6-х класса - "А" и "Б". Я пошел по коридору, грустно напевая
песенку: "А" и "Б" сидели на трубе". Вообще-то песенки такой нет. Есть
только слова. Но я на ходу придумал мотив. И так как мне было невесело, то и
мотив получился унылый и неинтересный.
- О чем задумался, парень? - раздался над моей головой бодрый голос.
Я поднял голову и сразу улыбнулся. Передо мной, улыбаясь, стоял высокий
широкоплечий Борис Михайлович, вожатый нашего класса. Он учился в
пединституте, а в школе проходил практику.
- Не грусти, парень, - сказал Борис Михайлович, - дело в шляпе, понял?
Я ничего не понял, но кивнул. Говорил Борис Михайлович всегда очень
непонятно, но мы его любили. Он был чемпионом института по боксу и обещал
при первой возможности научить нас боксировать. Но эта возможность все не
появлялась.
- Пойдем в класс, - Борис Михайлович взял меня за плечо, - у меня есть
новости.
Когда мы вошли в класс, то застали ребят в тех же грустных позах.
Два дня оставалось до конца учебного года, и разве успеешь тут
совершить что-нибудь выдающееся, чтобы тебе присвоили звание лучшего отряда
в дружине?!
При виде Бориса Михайловича все вскочили, захлопали крышками парт,
закричали: "Здравствуйте, Борис Михайлович!"
- Ребята, - улыбаясь, начал вожатый, - значит, так будет. Наши два
класса - 6 "А" и 6 "Б" - отправятся в туристский поход-соревнование. У
каждого отряда будет задание. Кто его быстрее выполнит и придет в
условленное место, тот и победит. Тому и присвоят первое место в дружине.
- Ура! - зашумели ребята.
Потом начались расспросы:
- А когда пойдем в поход?
- А куда пойдем?
- Как только занятия кончатся, - едва успевал отвечать Борис
Михайлович. - Маршрут еще разрабатывается, но надо уже готовиться. С вами
пойду я.
- Ура! - снова закричали ребята.
- Мы обгоним 6 "А"! - завопили ребята.
- Мы будем самыми первыми! - заорали ребята.
- Ой, девчонки, а приключения будут? - воскликнула Лена Кублицкая.
При слове "приключения" все на минуту затихли, а потом зашумели и
заговорили с новой силой. Все ребята обожали приключения, жить без них не
могли. Но так до обидного мало было приключений у каждого в жизни, что все
начали их потихоньку выдумывать.
- Я был в Беловежской пуще, - сказал Сашка Акулик, - и видел там живых
зубров. Я ни капельки их не боялся и даже кормил и гладил самых маленьких. -
Тут глаза у Сашки предательски моргнули.
- А я лазила по Кавказским горам, - сказала Лена Кублицкая, - они такие
высокие, что пароходы на море похожи на чаек. Правда, правда.
- А у меня на спиннинг попалась щука, - принялся сочинять Мишка Зайцев.
- Она была такая огромная, что я не мог ее вытянуть. А потом, честное слово,
щука потащила мою лодку по реке. Я много километров проехал, как на водных
лыжах, за рыбиной, пока меня и щуку не перехватили у моста рыбаки.
Борис Михайлович попробовал было перебить этот ровный, как дождик, гул
воспоминаний, но у него ничего не получилось. Тогда Борис Михайлович
крикнул:
- Тихо, ребята, вы еще в школе.
Мы знали, что мы еще в школе. Но уроки уже кончились, и можно было
наконец пошуметь вволю.
Борис Михайлович попробовал еще раз крикнуть: "Тихо, ребята!", но шум
не улегся. Тогда вожатый махнул на нас рукой и вышел из класса. Он, наверно,
хорошо помнил свое детство и помнил, какими бывают ребята, а поэтому не стал
нам мешать. Хорошо, когда взрослые помнят свое детство. Мы таких сразу
узнаем и любим по-настоящему.
А воспоминания о приключениях не прекращались. Только я тихо сидел и не
встревал в разговор. И когда ребята охрипшими голосами досказывали последние
воспоминания, я спросил:
- А кто одной спичкой может зажечь костер?
Дождик воспоминаний иссяк. Ребята стали глазеть друг на друга - а кто и
вправду сумеет зажечь костер одной спичкой? Оказывается, на Луну легче
слетать, чем костер одной спичкой зажечь.
- А ты умеешь? - ехидно спросил Мишка Зайцев.
- Запросто, - улыбнулся я.
- Врать ты умеешь, - скорчил рожу Мишка.
И все засмеялись. Им понравилась Мишкина глупая шуточка. А на меня
совсем перестали обращать внимание.
Я запихал книжки в сумку и отправился домой. Два класса против меня. А
я ни в чем не виноват. Просто так все получается, что я виноват.
У входа в парк я заметил Галку Новожилову. Она прогуливалась туда-сюда
и поглядывала на фонарь. Когда она увидела меня, то очень обрадовалась. Или
мне так показалось?
- Что ты мрачный сегодня? - спросила она.
Я посмотрел ей в глаза и вдруг ни с того ни с сего все рассказал. Что
на меня взъелся 6 "Б", как когда-то 6 "А", и теперь я не знаю, куда
податься?
- На Луну? Но там нет атмосферы.
Галка молча выслушала мою скорбную речь.
- А может, ты к нам вернешься? - тихо сказала она.
Я скривился.
- Два дня осталось, все равно.
Мы пошли по улице.
- Ты бывал когда-нибудь на Белом озере? - спросила Галка.
- Нет, а что это за озеро?
- Чудесное! - Галка даже причмокнула губами. - Там сосны к самой воде
подходят, а пляжи какие - один песочек. И дно - сплошной песочек. И малины
там сколько! Мы туда пойдем в поход.
- Я, наверно, не пойду, - уныло сказал я. - Все меня ненавидят, так
чего я буду стараться для них первое место зарабатывать.
- Зря, - грустно сказала Галка. - Но, может, ты передумаешь? А?
- Не знаю, - пожал я плечами. А самому вдруг страшно захотелось пойти в
поход к такому замечательному озеру. И обязательно - вместе с Семкой, Галкой
и другими ребятами из 6 "А".
- Пока, - сказал я Галке у ее дома.
- До свиданья, - Галка протянула мне руку. Я пожал ее. Рука была
крепкой и сильной, и это мне понравилось.
Но я все-таки пошел в поход. Я рассудил так - занятия окончились, я
перешел в 7-й класс без переэкзаменовок (крикнем дружно "ура"), до того, как
ехать в пионерский лагерь, оставалось еще две недели. А что делать во дворе,
если все ребята идут в поход?
Пошел я с 6 "Б". Ведь именно этот класс я закончил.
Ребята смотрели на меня, как будто не я перед ними стоял, а шкаф
какой-нибудь, забрызганный чернилами.
Ну, ладно, я человек не гордый, я просто очень хочу увидеть Белое
озеро. Но я еще покажу вам, на что я способен. Вот только бы какого-нибудь
зверя повстречать. Волка, например. Конечно, лучше всего зубра. Тогда я
посмотрел бы, как улепетывают во все лопатки эти храбрецы Мишка Зайцев и
другие. Только я бы не дрогнул. Один на один остался бы с лохматым и
страшным царем пущи. Нет, конечно, и Борис Михайлович не струсил бы. Мы бы
вдвоем остались против зубра.
А что было бы дальше, я не успел сочинить, потому что мне крикнул Борис
Михайлович:
- Не отставай, Валерий! А то заблудишься!
...Второй день мы пробирались по лесу, вылезали на холмы, сверяли
направление по компасу и снова шли вперед.
Начали мы довольно бодро. Настроение у всех было, как после шестого
урока, - отличное. С первых шагов мы запели. Знаете, вот эту песню - "Глобус
крутится, вертится, словно шар голубой". Хорошая песенка. Я ничего против
нее не имею. Но когда за плечами рюкзак, а в нем спальный мешок, консервные
банки, булки, хлеб и еще десяток разных штуковин, не очень-то поется. И
скоро ребята замолкли.
На втором привале выяснилось, что Мишка Зайцев натер ногу. Борис
Михайлович сказал нам взять в поход старую разношенную обувь. А длинноногий
Мишка обул старые ботинки, которые он носил, наверно, лет пять назад. И вот
вам результат: на Мишкиных пятках вздулись белые водяные мозоли.
- Ну что ж, - вздохнул Борис Михайлович, - дальше идти нельзя. - Он
стал рассматривать схему маршрута. - Мы совсем недалеко от реки, Птичь
называется. - Борис Михайлович обернулся к Мишке: Пару километров пройдешь?
- Угу, - скривился Мишка.
Поддерживаемый Толькой Дашкевичем, он кое-как доковылял до реки.
На высоком берегу Птичи, под золотостволыми соснами, мы разбили
палаточный лагерь. Сбегали искупались, вода была чудесная и не хотелось
вылезать, но Борис Михайлович по одному всех вытащил на берег.
- Простудитесь, черти, и не дойдете до Белого озера, - шумел он.
Одним из условий соревнования было - всем прийти к озеру. Болеть не
разрешалось.
Вечером долго не разгорался костер. Утром прошел дождик, и хворост еще
не успел высохнуть. Уже целая гора поломанных спичек и два разодранных
коробка валялись около наших вспотевших костровых. Вдруг один из них, Димка
Чехович, обратился ко мне:
- Ты, кажется, обещал одной спичкой зажечь костер?
- Запросто, - сказал я и взял протянутый мне коробок. - Мигом.
Я пошел в лес и под деревьями насобирал сухих веток. У костра я
разломал их на небольшие кусочки, сложил горкой. Вниз подсунул свернутую
снежком бумагу.
Ребята, громко покашливая и перешептываясь, следили за моими
манипуляциями.
Я никого не замечал. Я знал, главное - представить себе, что вокруг
никого нет и я один. Иначе ничего не выйдет. Все получается как будто
случайно, а если ты хочешь сделать нарочно, то у тебя выйдет ерунда на
постном масле.
Я чиркнул спичкой о коробок. Честное слово, у меня не дрожала рука,
когда я подносил спичку к костру. Но костер не загорелся.
Ребята захохотали.
- Ну и хвастун ты, Коробухин. - Это голос Витьки Мелюха.
- Врет, как Мюнхаузен, - на время позабыл про мозоли и решил
поупражняться в остроумии Мишка Зайцев.
Я зажег вторую спичку. Бумага немного потлела, но костер не зажегся.
Я уже не замечал града насмешек, который посыпался на меня. Я зажег
третью спичку, и тут появился маленький язычок пламени. Это костер показал
мне язык: "А вот не загорюсь". "Зажгись, запылай, затрещи, - попросил я
костер, - чего тебе стоит? Я хочу утереть нос этим дармоедам".
И он меня понял, маленький и веселый язычок пламени. Он позвал на
помощь еще один язычок, потом второй, третий... И вскоре костер пылал, как в
сказке.
Шуточки, словно обожженные пламенем, испарились. Ребята что-то
старательно мычали. Девочки поставили на костер ведро с супом и сказали:
- Молодец, Валерий! А вы, герои, даже костер зажечь не смогли.
Я приподнялся:
- Тут недавно кто-то произносил яркие речи. А я вам скажу просто -
такими темпами до Белого озера мы месяц идти будем. И первого места нам не
видать. Разве что во сне, с зажмуренными глазками.
- Это ты хочешь первое место нашему классу? - сказал Мишка. - Да ты же
подыгрываешь своим друзьям из 6 "А".
- Очень интересно, - несмотря на все, я улыбался. - Значит, это я, как
последний идиот, обул ботинки пятилетней давности и натер волдыри, о которых
только мечтать можно? Значит, это я не умею зажечь костер и тяну время
обеда?
Поднялся невообразимый шум. Вмешался в разговор Борис Михайлович. Он
сказал, что мы плохо подготовились к походу и надо что-то срочно придумать,
потому что натерла ноги еще и Эмма Гусак.
К вечеру нас ждала новая напасть. Налетела мошкара. И какая-то вредная
очень мошкара. Кусалась так, что мы все плясали у костра и вскрикивали. Ну,
точно как краснокожие индейцы, только без уборов из перьев на головах.
Так сказал про нас Борис Михайлович, а потом куда-то исчез. Он вернулся
через пять минут с огромным букетом ромашек. Борис Михайлович стал раздавать
девчонкам цветы. Они краснели и говорили кокетливыми голосками:
- Спасибо, Борис Михайлович!
- Ой, спасибо, Борис Михайлович!
Когда букет растаял в руках вожатого, он сказал:
- Теперь пусть мальчики докажут, что они настоящие рыцари. Тут за
кустами луг, на нем полно ромашек.
Мы хмурились и отворачивались от Бориса Михайловича.
- А эта пакость, как огня, боится ромашек. Бросайте их, девочки, в
костер, - скомандовал Борис Михайлович.
Мошкары сразу поубавилось. С визгом и криком мы бросились за ромашками.
Нарвали столько, что чуть не затушили костер.
- Эй, осторожней! - закричал Борис Михайлович.
Мошкара испугалась наших ромашек и удрала к другим туристам. Молодчина,
Борис Михайлович. Все знает!
Мы сидели у костра и пели песню. Вы ее, конечно, знаете: "Глобус
крутится, вертится, словно шар голубой". Ее хорошо петь у костра. Но никак
она не получается, когда топаешь с рюкзаком за плечами, - дыхания не
хватает.
Вы просыпались рано утром в лесу? Правда, это здорово! Высунешь голову
из палатки, и сразу начинается такое, чего ты никогда не видел и не увидел
бы ни за что в жизни, если бы не пошел в поход.
Все еще спят. Когда я вылезаю из палатки, вдруг вскрикивает и
подымается Мишка Зайцев. Он хватается за ногу - наверно, я наступил на его
любимую мозоль. Я шепчу Мишке: "Тихо". Он таращит глаза. Я ему еще раз:
"Тихо".
И Мишка, словно загипнотизированный, падает и засыпает.
Я шагаю по лесу. Сперва иду медленно. В лесу тихо. Сосны дремлют,
березки посапывают. И вдруг я начинаю бежать, как будто кто-то меня
подтолкнул в спину. Я несусь, как угорелый, перепрыгиваю через пеньки,
подбегаю к одной сосне, карабкаюсь на нее, а потом сползаю и тут же
мгновенно взлетаю на другую сосну.
Наконец, истратив все силы, я опрокидываюсь на траву и лежу несколько
минут, раскинув руки, и гляжу на небо. И у меня такое чувство, будто я
обнимаю весь мир, и что бы ни случилось сейчас, я все сделаю.
Я приподнимаюсь и вижу, как совсем рядом, в десятке шагов, вьется
дымок.
"Может, охотники костер разожгли и зайца жарят, - думаю я. - Надо
подойти посмотреть, - решаю я. - А то все идешь, идешь, а самое интересное
пропускаешь".
Я выбегаю на полянку и ахаю - пожар! Лес горит!
Несколько секунд я стою, как телеграфный столб, и не знаю, что
предпринять.
Потом бросаюсь на землю и начинаю рвать мох и бросать в огонь, топчу
пламя кедами. Пожар не утихает.
"Надо прорыть канаву, чтобы огонь дальше не перекинулся, - думаю. - А
чем рыть? Надо придумать. Не бежать же за ребятами. Обойдусь без них.
Протрут глазки, а я им: "Я пожар потушил. Спас от гибели зеленого друга".
Они оторопеют: "Где?" Могут не поверить. Тогда я им оставлю кусочек пожара,
чтобы убедились".
И тут, не знаю почему, мои ноги сами поворачивают к палаткам. Назад я
лечу еще быстрее. У меня в голове мелькает: "Сюда бы судью с секундомером,
наверняка зарегистрировал бы новый мировой рекорд".
Конечно, ребята еще не проснулись.
Я расталкиваю Бориса Михайловича и кричу ему в ухо: "Пожар!", бужу
взвизгивающих от страха девчонок, вытаскиваю за ноги из палаток мальчишек.
- Пожар! - кричу я. - Лес горит! За мной!
И, не остановившись ни на секунду, бегу туда, где пылает лес. Я не
оборачиваюсь, но чувствую, что за мной несутся ребята. Меня нагоняет и бежит
рядом Борис Михайлович. На ходу мы перебрасываемся с ним короткими фразами.
Вот как приблизительно:
Борис Михайлович: Далеко еще?
Я: Скоро.
Борис Михайлович: Большой?
Я: Здоровый.
Борис Михайлович: Ты молодец.
Я: Ага!
Борис Михайлович: Ты - герой!
Я делаю вид, что не расслышал.
Я очень люблю огонь. Люблю, не отрываясь, смотреть, как трещат в печи
поленья. А что может быть замечательнее, чем яркий, шумный костер!
Но тут огонь был страшной бедой, которую надо одолеть. И мы засучили
рукава! Я не помню еще, чтобы у нас когда-нибудь так все получалось. Никто
не отлынивал. Мишка Зайцев позабыл про свои мозоли и вовсю махал топориком,
проделывая просеку, чтобы остановить огонь.
Борис Михайлович послал Витьку Мелюха и Толика Дашкевича за лесником.
Вспомнил, что вчера мы проходили мимо лесничества.
Борис Михайлович однажды тушил где-то пожар и командовал нами быстро и
решительно.
Когда на полянку прибежали запыхавшиеся дяденьки вместе с лесником,
огонь еле тлел и чуть-чуть змеился.
Лесник радостно хлопал нас по плечам.
- Герои! - говорил он. - Молодцы! Юные ленинцы! Наша надежда!
Борис Михайлович выступил вперед и сказал:
- Я прошу вас особо отметить поступок Валерия Коробухина. Он первым
заметил пожар и поднял тревогу.
- Где он? - шумно выдохнул лесник.
Он оглядывал нас, чумазых, подсмаленных, но очень счастливых. Леснику
хотелось обнять нас всех, такое у него было радостное и взволнованное лицо.
Меня подтолкнул вожатый, и я сделал полшага к леснику.
- Спасибо тебе, товарищ Коробухин Валерий, хорошего батьки и матери
сын, - сказал лесник и потряс мою руку.
Потом с той же поспешностью полез в сумку и вытащил книжку.
- Дарю тебе. Потрясающая книга. Сам недочитал - все времени нет.
Я взял книжку и посмотрел на обложку: "И один в поле воин".
Мы помогли леснику дотушить пожар и направились в палаточный лагерь.
Мишка Зайцев отхлопывал на животе веселый марш. Ему помогали кто как:
один щелкал языком, другой подсвистывал.
Но Борис Михайлович охладил наш пыл.
- Теперь нам до Белого озера вовремя не добраться, - сказал вожатый, -
обгонит нас 6 "А".
- А может, у них тоже попался пожар по дороге? - предположил я. -
Леснику вон книги некогда читать - лес горит.
Борис Михайлович нахмурил лоб.
- Отдохнуть надо. Поесть надо.
- Да мы ни капельки не устали, - сказал Толька Дашкевич.
- А у меня мозоли не болят, - сказал Мишка Зайцев. - Смотрите. - И
Мишка начал плясать и топать ногами. И правда, он улыбался. Но самое
странное, что он был не в своих детских ботинках, а в чьих-то кедах.
- Это же мои кеды! - закричал Толька Дашкевич.
Они так торопились тушить пожар, что перепутали обувь. Толька натянул
Мишкины ботинки, а Мишка Толькины кеды.
- Ладно, - сказал Толька. - Мне твои ботинки как раз.
- Тогда быстрее завтракать и вперед, - сказал Борис Михайлович. -
Может, и обгоним наших противников.
А я подумал, что нам очень помог этот пожар. Не подумайте, что я за
пожары, за то, чтобы лес горел. Нет, но иногда людям необходима встряска. А
то идут, ругаются, друг на друга косятся, а тут - пожар, лес горит. И вот
можно проверить, чего они вообще стоят.
Больше приключений у нас не было. Мы шли быстро и весело, и ноги сами
несли нас к цели - Белому озеру.
На третий день пути огромной тарелкой желто-зеленой воды перед нами
показалось Белое озеро.
- А почему оно совсем не белое? - спросил я.
- Потому, что кончается на "у", - сердито оборвал меня Борис
Михайлович. Он был явно не в духе.
- Продули мы, ребята! - с отчаянием воскликнул Мишка Зайцев и показал
на противоположный берег. Там пылали костры и возле них суетились мальчишки
и девчонки в пестрых ковбойках. Это был, конечно, мой бывший класс. Я узнал
упитанного Семку, который восседал на камне и философски поглядывал на
озеро, рассмотрел очки Леньки Александрова и банты - две беспрестанно
взлетавшие бабочки - на косичках Галки Новожиловой.
- Все пропало, - сказал Витька Мелюх и повалился на траву. Человека,
более нудного, чем Витька, я не встречал еще ни разу в своей жизни. Чуть
что, сразу лапки кверху и сдается.
- Не ной ты, - крикнул я и повернулся к Борису Михайловичу. У нашего
вожатого было такое лицо, как будто он только что получил сильный удар по
челюсти.
- Борис Михайлович, - спросил я, - разве они нас обогнали?
- Почти, Валера, - задумчиво сказал вожатый. - Правда, еще осталось
одно препятствие. Надо отыскать в лесу пакет с пятью сургучными печатями. Он
спрятан в полиэтиленовый мешочек. В этом пакете - поздравление с победой, с
первым местом.
- Если они здесь целый день, то пакет они давно нашли, - заныл Мишка
Зайцев.
Вот слюнтяй. Такая меня разобрала злость, что я закричал:
- Стройся! Смирно! Шагом марш!
Ребята от неожиданности быстро построились и зашагали прямо к кострам,
на которых варили ужин наши противники. Я оглянулся на Бориса Михайловича.
Вожатый мне подмигнул: "Полный порядок".
Хмурые, мы рассаживались у костров под крики, шум, свист ребят из моего
бывшего класса, которые торжествовали победу.
Я сел как раз посреди двух лагерей противников. И поэтому с моим лицом
творилось что-то ужасное. Одна его половина, та, которая была ближе к
ребятам из моего теперешнего класса, хмурилась и мрачнела. А вторая
половина, та, которая косилась на ребят из моего бывшего класса, ликовала и
веселилась.
- Фу, - сказал я сам себе и стал смотреть в землю.
- И еще неизвестно, кто выиграл, - раздался спокойный голос Галки
Новожиловой. - Пакет мы не нашли.
Ребята из моего теперешнего класса зашевелились, повеселели.
- А мы пожар огромный потушили! - крикнул Мишка Зайцев.
- Правда? - подсел ко мне Семка.
- Правда, - сказал я и вытащил из рюкзака "И один в поле воин".
Я открыл книгу, и столпившиеся за моей спиной ребята из 6 "А" прочитали
шепотом надпись:
"Тов. Коробухину Валерию за мужество и отвагу при спасении от пожара
лесонасаждений Дорогомиловского лесничества".
- Ого! - сказали ребята.
Семка вскочил, возбужденный.
- А я всегда говорил, что Валерка отличный парень.
Вокруг загалдели.
- Тихо! - крикнул Борис Михайлович. - Пошли устраиваться на ночлег.