Майер Стефани. Затмение

   – Да неужели! И в любом случае, ты сильно опоздал. Мама десять лет назад все рассказала, так что можешь успокоиться.
   – Десять лет назад ты еще не дружила с мальчиками, – неохотно пробормотал он.
   Я видела, что ему очень хочется прекратить этот разговор. Мы оба стояли посреди комнаты, глядя в пол и отвернувшись друг от друга.
   – Вряд ли за это время что-то существенно изменилось, – буркнула я.
   Мои щеки наверняка горели так же ярко, как у Чарли. Это уже за пределами седьмого круга ада. И еще хуже знать, что Эдвард предвидел этот разговор. Неудивительно, что он сидел такой довольный!
   – Просто скажи мне, что вы ведете себя благоразумно, – взмолился Чарли, явно желая провалиться сквозь землю.
   – Па, не переживай, все совсем не так, как ты думаешь.
   – Белла, не сочти, что я тебе не доверяю, но ведь ты не захочешь ничего рассказывать, да мне и даром не надо никаких подробностей. Я понимаю, что времена изменились, и постараюсь обойтись без предрассудков.
   Я смущенно усмехнулась.
   – Времена, может, и изменились, а вот Эдвард остался старомодным. Тебе не о чем волноваться.
   Чарли вздохнул.
   – Знаем мы таких старомодных, – пробормотал он.
   – Черт возьми! – застонала я. – Папа, мне очень не нравится, что ты вынуждаешь меня сказать это вслух. Очень-очень не нравится. Но… я… я все еще девственница и пока собираюсь ею оставаться.
   Нас обоих передернуло, однако Чарли перестал хмуриться. Кажется, он мне поверил.
   – Ну а теперь мне можно наконец пойти спать?
   – Еще минутку…
   – Па, ну пожалуйста! Я тебя умоляю!
   – Даю слово, что смущаться больше нечего, – успокоил он.
   Я бросила на него взгляд: слава богу, Чарли расслабился и перестал краснеть. Со вздохом облегчения он опустился на диван: разговор о сексе окончен.
   – Что еще?
   – Просто хотел поинтересоваться, как у тебя с тем самым равновесием.
   – А, ну ладно… Сегодня я договорилась с Анжелой, что помогу ей писать извещения об окончании школы. Только мы вдвоем.
   – Прекрасно. А как насчет Джейка?
   Я вздохнула.
   – Па, этот вопрос я пока не решила.
   – Постарайся решить, Белла. Уверен, что ты все сделаешь правильно. Ты славная девочка.
   Прелестно. Значит, если мне не удастся найти способ помириться с Джейком, то я перестану быть славной девочкой? Удар ниже пояса!
   – Да-да, конечно, – согласилась я.
   Слова вырвались автоматически, и я улыбнулась: у Джейкоба подхватила. И даже сказала эту фразу тем же самым снисходительным тоном, каким Джейк разговаривал со своим отцом.
   Чарли ухмыльнулся, снова прибавил громкость и развалился на диване, довольный проделанной работой. Судя по всему, собирается смотреть спортивный канал допоздна.
   – Спокойной ночи, Белла.
   – Спокойной ночи! – Я бегом рванулась к лестнице.
   Эдвард давно ушел и не вернется, пока Чарли не заснет. Наверное, проводит время на охоте или еще где-нибудь, так что ложиться спать я не спешила. Сидеть в одиночестве не хотелось, однако я ни за что не пойду вниз к Чарли – вдруг он вспомнит еще какой-нибудь вопрос полового воспитания, который не успел обсудить. Меня передернуло.
   Ну вот, спасибо Чарли: сижу тут, взвинченная, и места себе не нахожу. Домашнее задание сделано, а читать или слушать музыку я не в состоянии. Позвонить что ли Рене – обрадовать сообщением о приезде? Нет, время во Флориде на три часа вперед, мама уже спит.
   Пожалуй, можно позвонить Анжеле…
   И тут я поняла, что хочу поговорить вовсе не с Анжелой. Мне надо поговорить кое с кем другим.
   Кусая губы, я уставилась в темноту за окном. Не знаю, сколько я так стояла, взвешивая все «за» и «против»: с одной стороны, я помогу Джейкобу, снова увижусь с лучшим другом и буду славной девочкой, а с другой – безумно разозлю Эдварда. Минут десять я раздумывала – вполне достаточно, чтобы решить, что «за» перевешивают «против». Эдвард переживает за мою безопасность, а я уверена, что с этим проблем не будет.
   Звонить бесполезно: Джейк отказывается разговаривать со мной по телефону с тех пор, как вернулся Эдвард. Кроме того, я хочу его увидеть – убедиться, что он улыбается. Мне не будет покоя, пока я не избавлюсь от ужасного воспоминания: искаженное от боли лицо Джейкоба стояло перед глазами.
   Часик у меня еще есть. Можно быстренько смотаться в Ла-Пуш и обратно, прежде чем Эдвард сообразит, что я уехала. Вообще-то, в такое время мне запрещено выходить из дома, но станет ли Чарли возражать, если это не связано с Эдвардом? Сейчас узнаем.
   Я схватила куртку и помчалась вниз по лестнице, на бегу всовывая руки в рукава.
   Чарли моментально отвел глаза от телевизора.
   – Ничего, если я съезжу повидаюсь с Джейком? – запыхавшись, выдавила я. – Ненадолго.
   Услышав имя Джейка, Чарли тут же расплылся в довольной улыбке, даже не удивившись, что его воспитательная лекция возымела эффект так быстро.
   – Конечно, Белла. Ничего страшного, оставайся там, сколько захочешь.
   – Спасибо, па! – крикнула я, вылетая за дверь.
   Как настоящий беглец, опасающийся погони, я невольно оглянулась несколько раз, пока бежала к пикапу. Толку от этого не было: темнота такая, что хоть глаз выколи. Ручку на дверце пикапа пришлось находить на ощупь.
   Глаза едва начали привыкать к темноте, когда я сунула ключ в замок зажигания. Резко повернула ключ влево – вместо оглушительного рева мотора раздался жалкий щелчок. Я снова повернула ключ – то же самое.
   И тут краем глаза я уловила какое-то движение: в кабине кто-то был!
   – Ай! – в ужасе вскрикнула я.
   Эдвард сидел совершенно неподвижно: его силуэт лишь слегка выделялся менее темным пятном на фоне черноты. Только руки двигались: он поворачивал туда-сюда какую-то загадочную черную штучку, не сводя с нее глаз.
   – Элис звонила, – пробормотал он, по прежнему не поднимая взгляд.
   Элис! Вот черт! Я и забыла про ее способность видеть мои планы. Эдвард наверняка попросил ее следить за мной.
   – Она заволновалась, когда пять минут назад твое будущее внезапно исчезло.
   Мои широко распахнутые от удивления глаза совсем на лоб вылезли.
   – Если помнишь, она не может видеть оборотней, – все так же тихо объяснил Эдвард. – Когда ты решаешь связать свою судьбу с ними, твое будущее тоже исчезает. Ты об этом, конечно, не знала, но хотя бы понимаешь, почему это заставляет меня… немного нервничать? Элис перестала тебя видеть. Она даже не могла сказать, вернешься ты домой или нет. Твое будущее, как и будущее оборотней, пропало. Мы не знаем, почему так получается. – Он словно разговаривал сам с собой, продолжая крутить в руках деталь от двигателя моего пикапа. – Может, врожденная защита? Вряд ли, потому что я легко читаю их мысли. По крайней мере, мысли Блэков. Карлайл полагает, что жизнь оборотней полностью подчинена их превращению. Они превращаются скорее инстинктивно, чем осознанно. Совершенно непредсказуемая реакция, которая целиком их изменяет. В то мгновение, когда оборотень переходит из одной формы в другую, нельзя даже сказать, что он существует. В будущем для них нет места…
   Я молча слушала рассуждения Эдварда.
   – К утру я починю пикап, – помолчав, успокоил меня Эдвард. – На случай, если ты захочешь поехать на нем в школу.
   Поджав губы, я вытащила ключ и неловко выбралась из машины.
   – Закрой окно, если не хочешь пускать меня сегодня. Я не обижусь, – прошептал Эдвард, прежде чем я хлопнула дверцей.
   Я протопала в дом и хлопнула еще и входной дверью.
   – Что стряслось? – спросил Чарли, не вставая с дивана.
   – Пикап не заводится, – прорычала я.
   – Глянуть, в чем дело?
   – Да нет, не надо. Утром попробую еще раз.
   – Можешь взять мою машину.
   Мне не полагалось садиться за руль его полицейской машины. Похоже, Чарли во что бы то ни стало хочет отправить меня в Ла-Пуш. А я еще отчаяннее хочу там оказаться.
   – Нет, я устала. Спокойной ночи.
   Я с топотом поднялась по лестнице и подошла прямиком окну. Резко дернула металлическую раму: окно захлопнулось с такой силой, что стекло задрожало.
   Я долго смотрела на черное вибрирующее стекло, пока оно не перестало дрожать. Потом вздохнула и открыла окно настежь.

Глава третья
Подоплека

   Солнце так глубоко спряталось в облаках, что совершенно невозможно понять, зашло оно за горизонт или нет. Мы долго летели вслед за солнцем, которое будто застыло на месте, и я совсем сбилась с толку: время стало каким-то растяжимым. Меня застало врасплох появление в лесу первых зданий: мы почти дома.
   – Ты всю дорогу сидела очень тихо, – заметил Эдвард. – Не укачивает?
   – Нет, все в порядке.
   – Тебя огорчило расставание?
   – Пожалуй, не столько огорчило, сколько камень с души сбросило.
   Эдвард вопросительно взглянул на меня. Бесполезно просить его внимательнее смотреть на дорогу – да, честно говоря, и необходимости нет, как ни грустно в этом признаться.
   – В некоторых отношениях Рене гораздо… чувствительнее Чарли. Я уже начинала нервничать.
   Эдвард рассмеялся.
   – У твоей мамы интересное сознание. Вроде детского, но очень проницательное. Она видит многие вещи не так, как другие.
   Проницательная – это в самую точку. В тех случаях, когда мама обращает на что-то внимание. Большей частью она настолько погружена в собственные проблемы, что вокруг себя почти ничего не замечает. Однако в эти выходные Рене не спускала с меня глаз.
   Фил был занят: повез на соревнования школьную команду по баскетболу. В поле зрения Рене оставались только мы с Эдвардом. Когда закончились объятия и восхищенные вопли, мама стала за нами наблюдать. И по мере наблюдения в ее больших голубых глазах вспыхнуло сначала недоумение, а потом озабоченность.
   Утром мы пошли гулять по пляжу. Рене горела желанием выставить напоказ все прелести своего нового дома – наверное, все еще надеялась переманить меня из Форкса во Флориду. А еще хотела поговорить со мной наедине, что не составило труда: Эдвард выдумал срочный реферат, чтобы не выходить днем на улицу.
   Я снова вспомнила разговор с мамой…
   Мы неторопливо шли по дорожке, стараясь держаться в тени редких пальм. Хотя утро было раннее, солнце жарило вовсю. При такой влажности воздуха вдох и выдох казались серьезной физической нагрузкой.
   – Белла, – промолвила Рене, разглядывая набегающие на песок волны.
   – Что, мам?
   Она вздохнула, не поднимая на меня глаз.
   – Я волнуюсь…
   – Что-то стряслось? – тут же встревожилась я. – Тебе нужна моя помощь?
   – Со мной все в порядке. – Она покачала головой. – Я волнуюсь за тебя… и Эдварда.
   Назвав имя Эдварда, Рене наконец посмотрела мне в глаза с виноватым выражением на лице.
   – Вот как, – пробормотала я, уставившись на пару пробегающих мимо и насквозь пропитанных потом сторонников здорового образа жизни.
   – Похоже, у вас гораздо более серьезные отношения, чем я думала, – продолжала Рене.
   Я нахмурилась, припоминая последние два дня. Мы с Эдвардом едва прикасались друг к другу – по крайней мере, на глазах у Рене. Неужели и мама решила прочитать мне лекцию об ответственном поведении? Это не смутило бы меня так, как разговор с Чарли. С мамой смущаться нечего: ведь это я последние десять лет все время твердила ей об ответственности.
   – Вы как-то странно себя ведете, – произнесла мама с озабоченным видом. – Он так следит за тобой… будто готов броситься тебя защищать. Готов подставить себя под пули, чтобы спасти тебя, или что-то в этом роде.
   Я засмеялась, хотя так и не сумела посмотреть Рене в глаза.
   – Разве это плохо?
   – Нет. – Она нахмурилась, подбирая слова. – Не плохо, просто… необычно. Он с тебя глаз не сводит… и ведет себя очень осторожно. Я не могу понять ваши отношения. Точно в них есть какой-то секрет, о котором я не знаю.
   – Мам, ну что ты себе напридумывала? – торопливо ответила я нарочито беззаботно.
   Сердце у меня екнуло. Я и забыла, как наблюдательна моя мама. Ее незатейливый взгляд на вещи проникал в самую глубину, и она видела все насквозь. Раньше мне это не мешало: до сих пор у меня не было секретов, которыми я не могла бы с ней поделиться.
   – Дело не только в нем, – оправдывалась Рене, поджав губы. – Видела бы ты, как ты сама ведешь себя в его присутствии.
   – А что такое?
   – То, как ты двигаешься – поворачиваешься вокруг него, даже не думая об этом. Стоит ему шевельнуться, как ты уже подстраиваешься. Точно магнит… или будто под действием тяготения. Ты словно луна или искусственный спутник. В жизни не видела ничего подобного.
   Рене уставилась себе под ноги.
   – Так, а не начиталась ли ты детективов? – поддразнила я с натянутой улыбкой. – Или сейчас ты читаешь фантастику?
   Рене порозовела.
   – Да при чем здесь это!
   – Попалась какая-нибудь хорошая книжка?
   – Ну, была одна, какая разница? Мы о тебе разговариваем.
   – Мам, тебе не стоит читать ничего, кроме женских романов. Ты ведь такая впечатлительная.
   Уголки ее губ слегка приподнялись.
   – Я болтаю глупости, да?
   На долю секунды я онемела: Рене так легко переубедить! Иногда это к лучшему, потому что не все ее идеи воплощаются в жизнь. Но теперь мне стало больно от того, как быстро она поддалась – ведь в этот раз мама попала прямо в яблочко!
   Она подняла взгляд, и я взяла себя в руки.
   – Почему же глупости? Просто ты мама.
   Рене засмеялась и махнула рукой, показывая на белый песок, протянувшийся до голубой воды.
   – Разве всего этого недостаточно, чтобы убедить тебя переехать обратно к своей глупой маме?
   Я театральным жестом вытерла лоб и сделала вид, что отжимаю волосы.
   – К влажности привыкаешь быстро, – пообещала мама.
   – К дождю тоже можно привыкнуть, – возразила я.
   Она игриво толкнула меня локтем в бок, взяла за руку, и мы пошли обратно к машине.
   Если не считать беспокойства за меня, мама казалась вполне счастливой. Удовлетворенной. Она все еще смотрела на Фила огромными влюбленными глазами, и это утешает. Рене наверняка довольна жизнью и вряд ли сильно по мне скучает, даже сейчас…
 
   Моей щеки коснулись ледяные пальцы Эдварда. Я моргнула, приходя в себя, и подняла глаза. Он склонился и поцеловал меня в лоб.
   – Спящая красавица, мы уже приехали. Пора просыпаться.
   На крыльце горел свет, а на подъездной дорожке стояла патрульная машина Чарли. Разглядывая дом, я заметила, как в гостиной пошевелилась штора и на темную лужайку упал яркий луч света.
   Я вздохнула: Чарли, разумеется, сидит в засаде.
   Эдвард, должно быть, отметил то же самое: он выглядел напряженным и думал о чем-то другом, когда открыл мне дверцу.
   – Он очень злится? – спросила я.
   – С Чарли проблем не будет, – пообещал Эдвард ровным голосом без намека на шутку. – Он по тебе соскучился.
   Сомнительно. Если так, то почему у Эдварда такой вид, словно он готов броситься в драку?
   Сумка у меня была маленькая, но Эдвард настоял на том, чтобы занести ее в дом. Чарли придержал для нас дверь.
   – Добро пожаловать домой, малышка! – воскликнул отец вполне искренне. – Как там в Джексонвилле?
   – Влажно. И мошкары полно.
   – Значит, Рене не удалось убедить тебя поступать в университет Флориды?
   – Она попыталась. Но воду я предпочитаю пить, а не вдыхать.
   Чарли неохотно перевел взгляд на Эдварда.
   – А ты как провел время?
   – Хорошо, – безмятежно отозвался Эдвард. – Рене очень гостеприимна.
   – Ну ладно. Рад за тебя. – Чарли отвернулся от Эдварда и неожиданно заключил меня в объятия.
   – С ума сойти! – прошептала я ему на ухо.
   – Белла, я очень по тебе соскучился. Без тебя в доме с голоду умереть можно.
   – Сейчас я это исправлю! – пообещала я, как только он выпустил меня из объятий.
   – Может, сначала Джейку позвонишь? Он каждые пять минут названивает с шести утра. Я пообещал, что ты свяжешься с ним, как только приедешь – еще до того, как распакуешь чемодан.
   Мне не понадобилось смотреть на Эдварда: я и так почувствовала его полную неподвижность и ледяное молчание. Так вот почему он напрягся!
   – Джейк хочет поговорить со мной?
   – Я бы сказал, рвется изо всех сил. Он так и не объяснил мне, в чем дело. Твердит, что, мол, очень важно.
   И тут пронзительно и требовательно зазвонил телефон.
   – Готов поставить всю следующую получку, что это Джейк, – пробормотал Чарли.
   – Я возьму, – ответила я, бросаясь на кухню.
   Эдвард последовал за мной, а Чарли удалился в гостиную.
   Я схватила трубку и повернулась лицом к стене.
   – Алло?
   – Ты вернулась, – произнес Джейк.
   От знакомого хрипловатого голоса по спине побежали мурашки. В голове вспыхнули тысячи воспоминаний, переплетаясь друг с другом: каменистый пляж и стволы прибитых к берегу деревьев; гараж; банки теплой «колы» в бумажном пакете; крохотная комнатка с потертым диванчиком. Искорки смеха в глубоко посаженных черных глазах Джейка, лихорадочный жар его ладони на моей руке, блестящие белые зубы на темном лице и широкая улыбка – она всегда была словно ключ к тайной дверце, куда могут войти только родственные души.
   Мной завладело чувство, похожее на тоску по дому – желание увидеть место и человека, которые приютили меня в самый черный период моей жизни.
   Я сглотнула комок в горле.
   – Вернулась.
   – А почему мне не позвонила?
   Его сердитый тон моментально заставил меня ощетиниться.
   – Потому что я вошла в дом ровно четыре секунды назад, и твой звонок как раз прервал сообщение Чарли о том, что ты хочешь со мной поговорить.
   – А, извини.
   – Да ладно. Чего это ты вдруг Чарли покоя не даешь?
   – Мне нужно с тобой поговорить.
   – Об этом я уже догадалась. Давай, выкладывай.
   Джейк помолчал.
   – Ты завтра в школу идешь?
   Я нахмурилась: что за дурацкий вопрос?
   – Конечно, иду. Почему бы нет?
   – Да так, просто интересно.
   Снова молчание.
   – Джейк, так о чем ты собирался поговорить?
   Он заколебался.
   – В общем-то, ни о чем таком. Я… Мне захотелось услышать твой голос.
   – Понятно. Джейк, я очень-очень рада, что ты позвонил…
   Я запнулась, не зная, что добавить. Вот бы взять да заявить, что я прямо сейчас приеду в Ла-Пуш, но этого я сказать никак не могла.
   – Мне пора, – внезапно выпалил Джейк.
   – Что?
   – Попозже позвоню, ладно?
   – Но Джейк…
   Он уже повесил трубку. Я недоуменно слушала короткие гудки.
   – Разговор, однако, получился короткий, – пробормотала я.
   – Все в порядке? – тихо спросил Эдвард.
   Я медленно повернулась.
   – Не знаю. Интересно, зачем он звонил?
   Неужели Джейк весь день не давал Чарли покоя лишь для того, чтобы спросить меня, иду ли я завтра в школу? А если он просто хотел услышать мой голос, то почему так быстро повесил трубку?
   – Тебе виднее, – отозвался Эдвард, едва заметно улыбаясь.
   Я хмыкнула. Что верно, то верно. Джейка я знала как облупленного. Не составит труда вычислить его мотивы.
   Мои мысли бродили далеко отсюда – миль за пятнадцать, в Ла-Пуш, – пока я копалась в холодильнике и готовила ужин для Чарли. Эдвард привалился к кухонному столу, и я смутно сознавала, что он не сводит глаз с моего лица, однако была слишком занята, чтобы беспокоиться о том, что он увидит.
   Вопрос о школе показался мне ключевым: это все, о чем спросил Джейк. А он наверняка отчаянно хотел получить ответ на какой-то вопрос, иначе не стал бы так упорно названивать Чарли.
   Но какое Джейку дело до моей посещаемости?
   Будем рассуждать логически. Допустим, не пошла бы я завтра в школу – что это меняет с точки зрения Джейка? Перед отъездом Чарли отругал меня за пропуск уроков в конце учебного года; я с трудом убедила его, что одна пропущенная пятница аттестата не испортит. Джейку такие вещи и вовсе до лампочки.
   В голову ничего не шло. Может, не хватает каких-то важных данных?
   Что могло измениться за последние три дня? Причем это нечто настолько важно, что Джейк, который упорно игнорировал мои звонки, сам решил мне позвонить! Что же произошло?
   Я застыла на месте прямо посреди кухни, и упаковка замороженных гамбургеров выскользнула из моих онемевших пальцев. Однако удара об пол не последовало: Эдвард поймал пакет и бросил на стол. Потом мгновенно обхватил меня руками и прошептал на ухо:
   – В чем дело?
   Я растерянно покачала головой.
   Три дня могли изменить все на свете.
   Ведь я сама недавно думала, что не смогу учиться в колледже. Не смогу находиться рядом с людьми после болезненного трехдневного превращения, которое подарит мне бессмертие и возможность вечно быть с Эдвардом. После превращения, которое навсегда сделает меня заложницей собственной жажды…
   А если Чарли сказал Билли, что я исчезла на три дня? Не поторопился ли Билли с выводами? А вдруг на самом деле Джейк хотел узнать, осталась ли я человеком? Хотел убедиться, что перемирие не нарушено и ни один из Калленов не посмел укусить человека? Укусить, а не убить…
   Но неужели Джейк допускал, что в таком случае я вернусь домой к Чарли?
   Эдвард потряс меня за плечи.
   – Белла?
   – Я думаю… наверное, он проверял, – пробормотала я. – Хотел убедиться. В том, что я по-прежнему человек.
   Эдвард окаменел и медленно, со свистом, выдохнул.
   – Нам придется уехать, – прошептала я. – До того как. Чтобы не нарушить договор. Мы никогда не сможем сюда вернуться.
   Эдвард крепче сжал меня в объятиях.
   – Я знаю.
   За нашей спиной громко кашлянул Чарли.
   Я подскочила и, заливаясь краской, высвободилась из объятий.
   – Если не хочешь готовить ужин, то можно заказать пиццу, – намекнул Чарли.
   – Нет, не надо. Я уже начала.
   – Ладно, – отозвался Чарли.
   Он привалился к косяку и скрестил руки на груди.
   Я вздохнула и принялась за работу, стараясь не обращать внимания на зрителей.
 
   – Если я попрошу тебя кое-что сделать, ты мне доверишься? – тихо спросил Эдвард напряженным голосом.
   Мы почти доехали до школы. Всего секунду назад Эдвард беззаботно шутил, а сейчас его руки вдруг вцепились в руль так, что, казалось, вот-вот разорвут на части. Эдвард выглядел встревоженным, и смотрел вдаль, будто прислушиваясь к отдаленным голосам.
   Сердце у меня заколотилось, но я осторожно ответила:
   – Смотря в чем.
   Мы заехали на школьную стоянку.
   – Я боялся, что ты именно так и скажешь.
   – Что я должна сделать?
   – Оставаться в машине. – Эдвард вырулил на свое обычное место и заглушил мотор. – Жди здесь, пока я за тобой не вернусь.
   – Но… почему?
   И тут я его увидела. Трудно было не увидеть: даже если бы не черный мотоцикл, в нарушение правил припаркованный на тротуаре, Джейкоб все равно на целую голову возвышался над окружающими.
   – Теперь понятно, – пробормотала я.
   На лице Джейка застыло хорошо знакомое мне выражение. Он использовал эту маску, когда хотел держать себя в руках, не давая воли чувствам. И потому становился похож на Сэма, старшего из волков, вожака квилетской стаи. Однако Джейку никогда не давалось такое безмятежное спокойствие, которое исходило от Сэма.
   Хотя за время отсутствия Калленов я довольно близко познакомилась – и даже подружилась – с Сэмом, я так и не сумела отделаться от неприязни, вспыхивавшей во мне, когда Джейк начинал подражать вожаку. Он переставал быть самим собой.
   – Вчера ты поторопилась с выводами, – пробормотал Эдвард. – Джейк спросил про школу, потому что знал: я буду там, где будешь ты. Ему надо поговорить со мной – в безопасном месте, в месте, где есть свидетели.
   Выходит, вчера я неправильно истолковала мотивы Джейка. Проблема в недостатке информации. Например, какого черта Джейку говорить с Эдвардом?
   – В машине я не останусь, – заявила я.
   Эдвард тихонько застонал.
   – Ну еще бы ты осталась… Ладно, не будем тянуть кота за хвост.
   Лицо Джейка окаменело, когда он увидел, как мы идем ему навстречу, держась за руки.
   Вокруг я заметила и другие лица – одноклассников. Глаза у них вылезали на лоб при виде всех шести футов семи дюймов долговязой фигуры Джейкоба с налитыми мускулами, которые и не снились ни одному нормальному парню шестнадцати с половиной лет. Взгляды ощупывали обтягивающую черную футболку (с короткими рукавами, несмотря на необычно прохладный день), потрепанные джинсы с масляными пятнами и блестящий черный мотоцикл. На лице Джейка взгляды не задерживались: что-то заставляло людей быстро отводить глаза. И никто не решался подойти близко – все обходили его стороной.
   Я с удивлением поняла, что на Джейка смотрят с опаской. Ну надо же!
   В нескольких шагах от Джейкоба Эдвард остановился и слегка завел руку назад, заставив меня зайти ему за спину.
   – Мог бы и позвонить. – В голосе Эдварда зазвучали металлические нотки.
   – Извиняюсь, – ухмыльнулся Джейк. – В моей записной книжке нет телефонов пиявок.
   – Позвонил бы Белле домой и спросил меня.
   Джейк стиснул зубы и нахмурился.
   – Джейкоб, здесь не место для разговоров. Давай потом поговорим, ладно?
   – Можно и потом. Заеду после школы в ваш склеп, – фыркнул Джейк. – Что, и это тебе не нравится?
   Эдвард многозначительно оглянулся по сторонам, задержав взгляд на зеваках, которые находились едва за пределами слышимости. Несколько человек с горящими глазами не торопились проходить мимо. Кажется, они надеялись, что скуку очередного понедельника может разнообразить драка. Я заметила, как Тайлер Кроули пихнул локтем Остина Маркса, и оба замедлили шаг.