Гибб стоял словно окаменев. Может быть, подумала Линдсей, он впервые взглянул на себя другими глазами.
— Я хотела иметь ребенка от тебя, Гибб, и до смерти боялась, что ты можешь решить, будто таблетки слишком ненадежное средство. Поэтому я убедила себя, что поступаю благородно, а не подло, и перестала принимать таблетки.
Он только покачал головой.
Линдсей тихо продолжала:
— Я как раз собиралась сказать тебе, что у нас будет ребенок, в день той ужасной последней ссоры. В то самое утро я сделала тест и обнаружила, что забеременела. Конечно, это было глупо, но я так испугалась твоей реакции, что пошла по магазинам, чтобы немного собраться. И тут увидела замечательный гарнитур для детской — просто идеально подходящий нам. И купила его, не задумываясь. Я надеялась, что это тоже поможет тебе привыкнуть к мысли о ребенке.
— Ты не сказала, что именно купила. Просто сообщила, что тебе невероятно повезло и ты подобрала восхитительную мебель.
Она усмехнулась:
— Я хотела все тебе объяснить через пару дней, но ты…
Гибб потер шею, болезненно морщась.
— Но ведь я объявил без обиняков, что ребенка не будет. Разве я стал бы слушать?
— Это мне надо было тебя выслушать, спросить, почему ты не хочешь детей, но я, видимо, так боялась, что не смогу переубедить тебя, что даже не решилась попытаться. — Она помолчала, потом продолжила, уже мягче:
— А еще я боялась, что ты можешь уйти от меня в любой момент, Гибб, и поэтому хотела оставить себе хотя бы частичку тебя — твоего ребенка.
Гибб долго молча смотрел на нее.
— Он необыкновенный ребенок, Линдсей. Такой, каким, может быть, я мог стать, получи я в детстве хоть немного любви и ласки.
— Еще не поздно. Он любит тебя, Гибб.
— Я никогда не хотел сближаться с детьми. Но Бип такой ребенок, от которого невозможно держаться на расстоянии. И не видеться с ним было мне очень тяжело. — Гибб улыбнулся. — Он похож на тебя, Линдсей. От тебя тоже трудно держаться в стороне. Я всегда боялся потерять тебя.
Линдсей подумала, не ослышалась ли она.
— Всегда?
— Да. И девять лет, и несколько недель назад, когда снова увидел тебя. — Он отвел с ее лба прядь волос. Линдсей с изумлением заметила, что его пальцы дрожат. — Я так скверно поступил с тобой, моя дорогая, — и тогда, и сейчас, когда попытался отвернуться от тебя и сделать вид, что ничего не изменилось. Я не заслуживаю прощения, Линдсей. И еще одного шанса — тем более.
Она попыталась заговорить, но дыхание перехватило, и она не смогла.
— Ты сказала, что Бип любит меня. А ты? Есть ли для меня хоть маленькая надежда, что ты…
Линдсей не помнила, что именно она ответила. Может быть, вообще это были не слова — но какая разница? — потому что мгновение спустя она оказалась в его объятиях, и вся страсть, так долго сдерживаемая и скрываемая под покровом холодности, выплеснулась наружу, и их губы сомкнулись в поцелуе.
Наконец Гибб, зарывшись лицом в ее волосы, прошептал:
— Я люблю тебя больше жизни, Линдсей. И всегда любил. Когда я женился на тебе, сам был немного ошеломлен, потому что не намеревался связывать свою жизнь с кем-то. Но ты…
Линдсей вспомнилось выражение его лица во время брачной церемонии в церкви и то, как это ее смутило.
— Я знала, что все будет хорошо, — хрипловато отозвалась она. — И верю в это до сих пор.
— Ты уверена? Я слишком сильно люблю вас обоих, чтобы рисковать. Линдсей улыбнулась ему:
— Да.
Гибб заглянул ей в глаза и глухо произнес:
— В таком случае мне, наверное, следует спросить Бена, остается ли его предложение в силе. У Линдсей перехватило дыхание от счастья.
— То есть ты хочешь сказать, что не уедешь?
— Значит, Бен тебе уже рассказал? Я хочу продать свою долю в «Триангл». Признаться, я был страшно зол, когда Бен предложил мне стать партнером на фабрике, потому что безумно хотел согласиться и в то же время не мог. Но теперь… — Он крепче прижал Линдсей к себе.
— Теперь, — ласково ответила она, — нам пора домой, к нашему сыну.
ЭПИЛОГ
— Я хотела иметь ребенка от тебя, Гибб, и до смерти боялась, что ты можешь решить, будто таблетки слишком ненадежное средство. Поэтому я убедила себя, что поступаю благородно, а не подло, и перестала принимать таблетки.
Он только покачал головой.
Линдсей тихо продолжала:
— Я как раз собиралась сказать тебе, что у нас будет ребенок, в день той ужасной последней ссоры. В то самое утро я сделала тест и обнаружила, что забеременела. Конечно, это было глупо, но я так испугалась твоей реакции, что пошла по магазинам, чтобы немного собраться. И тут увидела замечательный гарнитур для детской — просто идеально подходящий нам. И купила его, не задумываясь. Я надеялась, что это тоже поможет тебе привыкнуть к мысли о ребенке.
— Ты не сказала, что именно купила. Просто сообщила, что тебе невероятно повезло и ты подобрала восхитительную мебель.
Она усмехнулась:
— Я хотела все тебе объяснить через пару дней, но ты…
Гибб потер шею, болезненно морщась.
— Но ведь я объявил без обиняков, что ребенка не будет. Разве я стал бы слушать?
— Это мне надо было тебя выслушать, спросить, почему ты не хочешь детей, но я, видимо, так боялась, что не смогу переубедить тебя, что даже не решилась попытаться. — Она помолчала, потом продолжила, уже мягче:
— А еще я боялась, что ты можешь уйти от меня в любой момент, Гибб, и поэтому хотела оставить себе хотя бы частичку тебя — твоего ребенка.
Гибб долго молча смотрел на нее.
— Он необыкновенный ребенок, Линдсей. Такой, каким, может быть, я мог стать, получи я в детстве хоть немного любви и ласки.
— Еще не поздно. Он любит тебя, Гибб.
— Я никогда не хотел сближаться с детьми. Но Бип такой ребенок, от которого невозможно держаться на расстоянии. И не видеться с ним было мне очень тяжело. — Гибб улыбнулся. — Он похож на тебя, Линдсей. От тебя тоже трудно держаться в стороне. Я всегда боялся потерять тебя.
Линдсей подумала, не ослышалась ли она.
— Всегда?
— Да. И девять лет, и несколько недель назад, когда снова увидел тебя. — Он отвел с ее лба прядь волос. Линдсей с изумлением заметила, что его пальцы дрожат. — Я так скверно поступил с тобой, моя дорогая, — и тогда, и сейчас, когда попытался отвернуться от тебя и сделать вид, что ничего не изменилось. Я не заслуживаю прощения, Линдсей. И еще одного шанса — тем более.
Она попыталась заговорить, но дыхание перехватило, и она не смогла.
— Ты сказала, что Бип любит меня. А ты? Есть ли для меня хоть маленькая надежда, что ты…
Линдсей не помнила, что именно она ответила. Может быть, вообще это были не слова — но какая разница? — потому что мгновение спустя она оказалась в его объятиях, и вся страсть, так долго сдерживаемая и скрываемая под покровом холодности, выплеснулась наружу, и их губы сомкнулись в поцелуе.
Наконец Гибб, зарывшись лицом в ее волосы, прошептал:
— Я люблю тебя больше жизни, Линдсей. И всегда любил. Когда я женился на тебе, сам был немного ошеломлен, потому что не намеревался связывать свою жизнь с кем-то. Но ты…
Линдсей вспомнилось выражение его лица во время брачной церемонии в церкви и то, как это ее смутило.
— Я знала, что все будет хорошо, — хрипловато отозвалась она. — И верю в это до сих пор.
— Ты уверена? Я слишком сильно люблю вас обоих, чтобы рисковать. Линдсей улыбнулась ему:
— Да.
Гибб заглянул ей в глаза и глухо произнес:
— В таком случае мне, наверное, следует спросить Бена, остается ли его предложение в силе. У Линдсей перехватило дыхание от счастья.
— То есть ты хочешь сказать, что не уедешь?
— Значит, Бен тебе уже рассказал? Я хочу продать свою долю в «Триангл». Признаться, я был страшно зол, когда Бен предложил мне стать партнером на фабрике, потому что безумно хотел согласиться и в то же время не мог. Но теперь… — Он крепче прижал Линдсей к себе.
— Теперь, — ласково ответила она, — нам пора домой, к нашему сыну.
ЭПИЛОГ
Громкий смех Бипа разбудил Линдсей вскоре после восхода солнца. В день ее рождения. Смешиваясь с глубоким баритоном Гибба, его голос показался Линдсей прекраснейшей сонатой, от звуков которой у нее сладко сжалось сердце. Она счастливо улыбнулась.
Ее муж, ее сын, прекрасное утро нового дня — что еще может пожелать женщина в подарок ко дню рождения?
Не успела Линдсей надеть тапочки, как дверь спальни открылась.
— Мам! — обиженно протянул Бип. — Ты еще не должна была проснуться. Мы принесли тебе завтрак в постель!
Позади него стоял Гибб с подносом в руках. Их взгляды встретились, и он улыбнулся, отчего Линдсей снова почувствовала сладостное легкое головокружение. Она надеялась, что, сколько бы ни прошло лет, его улыбка всегда будет вызывать у нее подобные ощущения.
Она послушно вернулась в постель. Гибб поставил поднос ей на колени и сел рядом на край кровати. Бип лихо взобрался и устроился рядом с ней, поджав ноги и едва при этом не опрокинув весь завтрак.
Линдсей посмотрела на то, что ей принесли. На подносе оказались горячие булочки, плавленый сыр, джем, апельсиновый сок, кофе… и на маленьком блюдце в середине — такая знакомая красная бархатная коробочка.
— Это тебе подарок на день рождения, — радостно объявил Бип. — Я сам заработал на него. Точнее, в основном я, но папа мне помогал, так что это вроде как от нас обоих.
В голосе Бипа еще звучала едва заметная неуверенность, когда он произносил «папа», заметила про себя Линдсей. Словно он тоже не мог до конца поверить в свое счастье.
Линдсей взяла коробочку и посмотрела на Гибба.
— Так ты покупал это для Бипа? — мягко спросила она.
За него ответил Бип:
— Ну конечно. Помнишь? Я не мог пойти в магазин, потому что до самой свадьбы должен был сидеть дома. Поэтому я и попросил папу купить.
Так вот почему Гибб был в ювелирном магазине Хендерсона и так смутился, увидев ее там! Теперь Линдсей стал понятен и смысл их разговора — когда Бип просил Гибба об услуге, а тот пытался отказаться.
Линдсей нежно улыбнулась обоим и открыла коробочку.
На красном бархате лежала тонкая золотая цепочка, к которой был прикреплен изящный кулон, примерно в дюйм величиной — золотые буквы I LOVE YOU[2]. На месте буквы О в слове LOVE сверкал бриллиант размером примерно в четверть карата. Наверное, это и есть вклад Гибба в подарок, с улыбкой подумала Линдсей. Она была очень растрогана — нет, не из-за бриллианта, но представив себе Гибба, покупающего для Бипа подарок маме, а потом добавляющего к нему и свое выражение любви к ней.
Высказать вслух свои чувства она не могла и просто потянулась к Гиббу, чтобы обнять его. Поднос покосился, но они даже не заметили этого. Гибб поцеловал ее, и, когда они наконец отстранились друг от друга, Линдсей едва могла дышать.
— О-ой, — сказал Бип, приподнимаясь. — Если вы опять собираетесь целоваться, я, может быть, все-таки съем булочки, пока они не остыли?
Но на его лице тоже сияла счастливая улыбка.
Ее муж, ее сын, прекрасное утро нового дня — что еще может пожелать женщина в подарок ко дню рождения?
Не успела Линдсей надеть тапочки, как дверь спальни открылась.
— Мам! — обиженно протянул Бип. — Ты еще не должна была проснуться. Мы принесли тебе завтрак в постель!
Позади него стоял Гибб с подносом в руках. Их взгляды встретились, и он улыбнулся, отчего Линдсей снова почувствовала сладостное легкое головокружение. Она надеялась, что, сколько бы ни прошло лет, его улыбка всегда будет вызывать у нее подобные ощущения.
Она послушно вернулась в постель. Гибб поставил поднос ей на колени и сел рядом на край кровати. Бип лихо взобрался и устроился рядом с ней, поджав ноги и едва при этом не опрокинув весь завтрак.
Линдсей посмотрела на то, что ей принесли. На подносе оказались горячие булочки, плавленый сыр, джем, апельсиновый сок, кофе… и на маленьком блюдце в середине — такая знакомая красная бархатная коробочка.
— Это тебе подарок на день рождения, — радостно объявил Бип. — Я сам заработал на него. Точнее, в основном я, но папа мне помогал, так что это вроде как от нас обоих.
В голосе Бипа еще звучала едва заметная неуверенность, когда он произносил «папа», заметила про себя Линдсей. Словно он тоже не мог до конца поверить в свое счастье.
Линдсей взяла коробочку и посмотрела на Гибба.
— Так ты покупал это для Бипа? — мягко спросила она.
За него ответил Бип:
— Ну конечно. Помнишь? Я не мог пойти в магазин, потому что до самой свадьбы должен был сидеть дома. Поэтому я и попросил папу купить.
Так вот почему Гибб был в ювелирном магазине Хендерсона и так смутился, увидев ее там! Теперь Линдсей стал понятен и смысл их разговора — когда Бип просил Гибба об услуге, а тот пытался отказаться.
Линдсей нежно улыбнулась обоим и открыла коробочку.
На красном бархате лежала тонкая золотая цепочка, к которой был прикреплен изящный кулон, примерно в дюйм величиной — золотые буквы I LOVE YOU[2]. На месте буквы О в слове LOVE сверкал бриллиант размером примерно в четверть карата. Наверное, это и есть вклад Гибба в подарок, с улыбкой подумала Линдсей. Она была очень растрогана — нет, не из-за бриллианта, но представив себе Гибба, покупающего для Бипа подарок маме, а потом добавляющего к нему и свое выражение любви к ней.
Высказать вслух свои чувства она не могла и просто потянулась к Гиббу, чтобы обнять его. Поднос покосился, но они даже не заметили этого. Гибб поцеловал ее, и, когда они наконец отстранились друг от друга, Линдсей едва могла дышать.
— О-ой, — сказал Бип, приподнимаясь. — Если вы опять собираетесь целоваться, я, может быть, все-таки съем булочки, пока они не остыли?
Но на его лице тоже сияла счастливая улыбка.