Меньшов Виктор. Сердца Лукоморов

   - У вас что, тоже медведи есть? - ужаснулся скоморох.
   - У нас всё есть! - хохтнул бравый капрал. - Не токмо медведи - тигры имеются. И снежные барсы, подарок Персидского хана. Так что, голубчики, давай, пошли на плац.
   Мы переглянулись, не понимая, зачем нас поведут на плац. Но спросить никто не решился, опасливо поглядывая на увесистые кулаки капрала, и мы послушно пошли, окружённые частоколом штыков, следом за бравым капралом.
   Повели нас вдоль полосы прибоя, где по пути встречались аккуратные, свежевыкрашенные полосатые будочки. Возле них стояли как истуканы, держа тяжёлые ружья рослые бравые солдаты в чудных островерхих шапках, надвинутых на сурово сдвинутые брови.
   Проходя мимо будок, капрал, шедший впереди, с нескрываемым удовольствием переходил на строевой шаг, высоко перед собой выбрасывая неестественно прямые ноги.
   Он старательно прижимал левую руку к бедру, а правой, согнутой в локте, салютовал прямым палашом часовым в будках.
   Яшка шёл следом, и бубнил под нос, обидевшись на капрала за его нелюбовь к скоморохам. Капрал слушал, слушал, и заявил скомороху, что если тот имеет желание получить порку прямо сейчас, может продолжать. Если хочет с поркой потерпеть до Дворца, пусть помолчит.
   Скоморох получить плетей немедленно не захотел, надулся и замолчал.
   Песчаная полоса повернула направо, перед нами открылась маленькая гавань с деревянным причалом, возле которого стоял, выставив по бортам начищенные пушки, корабль с распущенными белоснежными парусами. На мачте корабля развивались рядом два флага: один с двуглавым орлом, а второй белый, с синим диагональным крестом.
   Ещё один флаг развивался на корме корабля. На борту горели на солнце медные буквы: "АЗОВЪ".
   Капрал перешёл на парадный шаг, следом за ним и наши караульные. На палубе мы не увидели ни одного человека.
   - Кому же вы честь отдавали? - спросил осторожно Буян, предусмотрительно выждав, когда мы пройдём вдоль всего корабля.
   - Кораблю! - гаркнул капрал. - И флагам. Видишь, на мачте два флага рядом? Один, тот что с синим крестом, это Андреевский флаг, второй - с двуглавым орлом - штандарт императорский. Если рядом с флагом штандарт императорский висит, значит на борту император. Ясно?
   - Ясно, - уважительно кивнул Буян. - А почему ещё один флаг на корме висит?
   - Это Георгиевский кормовой флаг, им боевые корабли награждались. Это - линейный парусный корабль "Азов", он первым был кормовым флагом награждён, за участие в Наваринском сражении. Честь мы отдавали и кораблю, и императору, который на корабле находится.
   За поворотом нас ждали две полосатые будки по сторонам посыпанной песком, перемешанным с толчёным кирпичом, плотно утрамбованной дорожки, упиравшейся в запертые высоченные ворота.
   С нашей стороны песчаную дорожку перекрывал полосатый шлагбаум, из-за которого вышел офицер в треуголке.
   - Здравия желаю! - вытянулся перед офицером капрал.
   - И ты здрав будь, Михеич. Кого это привёл? - спросил офицер, с брезгливым любопытством рассматривая нас.
   - Да вот, - развёл руками, словно извиняясь за нас, капрал. - Шляются тут всякие. Как мёдом им тут намазано.
   - Охота тебе таскать их по Острову? - зевнул офицер, прикрыв рот ладонью в белой перчатке. - Утопил бы на месте.
   - Не велено, - с сожалением вздохнул капрал. - Приказано всех задержанных ко Дворцу предъявлять.
   Офицер дал сигнал, солдат поднял за веревку шлагбаум. Нас подтолкнули весистые удары прикладов в спину, мы не вошли, а буквально влетели в калиточку рядом с воротами.
   Нас оглушил грохот нескольких десятков барабанов, выбивающих дробь. Мы вышли за спины команде барабанщиков, которые увлеченно лупили палочками в свои инструменты.
   Перед ними был огромный плац, по которому разворачивались парадным маршем шеренги солдат. По периметру роскошного плаца стояли ровными рядами солдаты в разноцветной форме, сияя штыками. По плацу разносились резкие слова команд, развевались над сомкнутыми рядами разноцветные знамёна.
   На противоположном конце плаца, стояла высокая трибуна, украшенная гирляндами живых цветов и веток хвои. На трибуне стояли маленькие фигурки в треуголках с пышными перьями плюмажей, сверкая пуговицами мундиров, начищенных так, что солнечные зайчики, отлетая от этих пуговиц, слепили нас на другом конце площади.
   За спиной блестящих военных, мимо которых проходили торжественным маршем войска, возвышался величественный и мрачный Дворец.
   Я сразу узнал его. Это было совсем не трудно. Я родился и вырос в Питере. Там поступил учиться в институт физкультуры имени Лесгафта. Только после этого мои родители переехали жить в Москву. Так что Питер я любил и знал хорошо, а Инженерный, или Михайловский, замок, тем более.
   Кто в Питере не знает место, где был убит один из самых таинственных царей в русской истории - Павел Первый? Согласно легендам, до сих пор в бесконечных мрачных анфиладах дворца бродит, стуча ботфортами и тростью по начищенному до зеркального блеска паркету тёмных переходов и мрачных огромных зал, тень убиенного императора.
   Вот уж никак не ожидал увидеть здесь, на Ведьминых Островах, Михайловский замок. Я вспомнил, что он был построен в Петербурге во время краткого царствования Павла Первого, по проекту великого архитектора Баженова, умершего, не дожив до окончания строительства, которое вёл после его несправедливого отстранения, архитектор Бренна.
   Недолго пришлось пожить в замке и его владельцу - императору Павлу.
   В марте 1801 года, ночью, в покоях только что выстроенного дворца, его убили заговорщики. С тех пор имя убитого императора наложило тень на дворец, окутало его мрачными легендами, преданиями, слухами и кривотолками.
   Над Дворцом тяжело развивались на ветру сразу несколько штандартов с двуглавыми орлами.
   - Почему столько Императорских флагов на Дворце? - спросил я тихо Буяна.
   - Это не флаги, - сердито дёрнул щекой, услышав вопрос, капрал Михеич. - Я говорил, а ты, бестолочь, простых вещей запомнить не можешь: это императорские штандарты!
   - Ты сам говорил, что штандарт вывешивают там, где находится император, - удивился я.
   - Как говорил так, как оно и есть! - сухо ответил Михеич.
   - Сколько же во дворце императоров?! - ахнул я.
   - Сколько нужно, столько и есть, - нетерпеливо отозвался Михеич. Посчитай штандарты, узнаешь. И не все инператоры здесь. Кто на корабле, кто на прогулке, кто на охоте. Не все инпереаторы парады жалуют.
   - Неужели столько царей на Руси поубивали?! - ахнул я.
   - Да уж, - вздохнул печально капрал. - Почитай ни один государь своей смертью не помер. И чему только вас там, теперешних, обучают? Шагай к домику жёлтому.
   Он указал пальцем на маленький домик в углу плаца. От самого домика видна была только красная островерхая черепичная крыша с высокой жёлтой трубой. Всё остальное надёжно скрывал высокий глухой забор с воротами, в которых было квадратное окошко размером с ладонь.
   Мы бегом, держась за спинами вытянувшихся во фрунт солдат, поспешили к домику. Капрал стукнул в ворота, окошко приоткрылось, кто-то глянув в него и распахнул ворота, куда нас затолкали ретивые охранники. Ворота захлопнулись, а мы сказались в тесном дворике.
   - Принимай, господин сержант Панкрат Матвеевич, арестантов на гауптвахту, - обратился Михеич к рябому большерукому верзиле, с пышными седыми усами и большим красным носом, опиравшемуся на толстую суковатую палку.
   - Чего ж не принять? - вынув изо рта трубку, хмуро посмотрел на нас из-под густых седых бровей неприветливый и мрачный Панкрат Матвеевич. - На то и гауптвахта, чтоб арестантов принимать.
   - Места у тебя хватит? Сумеешь запихнуть этих разбойников?
   - На то она и гауптвахта, чтобы в ней всегда места хватало, - всё так же угрюмо отозвался мрачный Панкрат.
   - У тебя там народу, наверное, полно? - хитро глянул на него капрал.
   - Ну, поперва, скажем, ежли нужно будет - я их, как сельдей в бочку набью, - пообещал "добрый" Панкрат Матвеевич. - К тому же нет сейчас никого на гауптвахте.
   - Как это так - нет никого? - удивился капрал. - Вчера только двенадцать арестантов у тебя под стражей содержалось?!
   - Вчера содержалось, - кивнул невозмутимый Матвеевич.
   - И куда они подевались? - спросил капрал.
   - Как так - куда? - зевнул, наскоро перекрестив рот, Панкрат Матвеевич. - Троих в гвардию забрали, а остальных господа Императоры казнить приказали. Кого колесовали, кого расстреляли, кому голову отрубили.
   - Во, слыхали? - весело ткнул меня в бок капрал, приглашал порадоваться вместе с ним.
   Я предусмотрительно промолчал, радоваться почему-то не хотелось.
   - Ты их хотя бы по именам переписал? - спросил хмурый Панкрат Михеича.
   - Пустое дело разбойников переписывать, родословную у них спрашивать. Сам знаешь, они все Иванами называются. Пиши, как обычно, Иваны, родства не помнящие.
   Сержант Панкрат пересчитал нас, тыча в грудь суковатой палкой. Снял с пояса связку больших ключей и кивнул на двери весёлого желтого домика, совсем не похожего на гауптвахту.
   Внутри весёлого снаружи домика нас ждало большое разочарование. Повели нас не в уютные комнаты, а велели спускаться в подвал, к обитой кованым железом двери.
   На своё несчастье я замешкался на ступенях, сержант безжалостно огрел меня палкой по спине, отчего я по ступеням не спустился, а скатился кубарем прямо на головы друзьям.
   Сержант, опираясь на толстую палку, которую я сразу же возненавидел, спустился следом, огрел палкой зазевавшегося Ивана. Солдат открыл низкую дверь, в которую мы с трудом протискивались, встав на четвереньки, а нас подгоняли сзади, веселясь, пинками и ударами прикладов и палки, сержант и охрана.
   За дверями нас ждала сырая и холодная камера, в которой был земляной пол, на нём лежала прелая солома по углам, накрытая сгнившим тряпьем, это были наши кровати.
   - Эй! Изверги! - крикнул, набравшись храбрости, скоморох. - Пожрать хотя бы дадите?
   - Зачем покойнику жрать? - хохотнул кто-то за дверями.
   - А если мне по нужде нужно?! - не унимался Яшка.
   - Тебе нужно, ты и ходи, - равнодушно ответили из-за дверей, и добавили: - Куда хочешь.
   - Вот это мы влипли, - вздохнул после долгой паузы Буян.
   - Да уж, - согласился с ним скоморох. - Попали мы, как кур в ощип.
   - Почему капрал сказал, чтобы нас не спрашивали об именах? поинтересовался я у Буяна. - И почему он сказал нас Иванами писать?
   - Они нас за разбойников считают, - пояснил Буян. - А когда беглых ловят, или разбойников, про имена спрашивать начинают, те, чтобы не выдавать себя, если что за ними водится, грехи какие, называются Иванами, а про родство говорят, что не помнят. Иванами, родства не помнящими таких зовут. А ещё так называют тех, кто родственников позабыл, кто Родине изменил...
   - Давайте думать, что делать будем? - спросил Черномор. - Что предпринимать?
   - Для того, чтобы думать, у нас атаманы да воеводы имеются. Да целых два: ты, да Буян, - ехидно вставил скоморох. - У вас на плечах кочаны большие, вы и думайте.
   - Что там думать? - зевнул Буян. - Отсюда одна дорога - на плаху. Чего суетиться зря?
   - На какую плаху?! -подпрыгнул скоморох, ударившись головой о низкий потолок. - Ты что мелешь?! Думать давайте! Вон нас сколько, неужели ничего не придумаем?!
   - То-то, - пригрозил кулаком Буян. - Сразу вспомнил, что нас много! "Пускай атаманы думают". Всем думать надо, может, что и придумаем. Одна голова хорошо, а много - ещё лучше.
   И мы стали думать.
   Глава тридцать вторая
   Алёша и присяга
   Мы стали думать, но как выбраться из этого мрачного подвала, придумать не могли.
   Я вспомнил историю легендарного графа Монте-Кристо и поделился подробными воспоминаниями о прочитанном с приятелями.
   - И что ты предлагаешь? - усмехнулся Буян, с большим вниманием и интересом выслушав моё повествование. - Начинать землю рыть? Ты не помнишь, сколько времени твой граф, как его? Мотя, что ли? Сколько лет он подкоп рыл?
   - Точно не помню... - смутился я, вспомнив, что несчастный граф рыл подкоп много лет. - Долго он его рыл. И попал, кажется, не на волю, а в соседнюю камеру. К тому самому аббату, который ему остров с сокровищами завещал.
   - Видишь, много лет рыл. Да и то не туда вырыл, - вздохнул Буян. - А нам и мышиную нору не успеть выкопать: слыхал, как сержант рассказывал про тех арестантов, что перед нами здесь были? Нас долго держать не станут. Суд у них короче воробьиного носа.
   Устроившись на полу, мы ещё какое-то время пытались найти выход из создавшегося печального положения, но ничего путного так и не придумали.
   Мы уже смотрели тревожные сны, когда низкая дверь заскрипела и открылась. Скрип и скрежет были такие ужасные, что мы проснулись, невольно щурясь от света фонаря, поставленного на пол с той стороны низких дверей. В голове замелькали страшные мысли о пыточных подвалах, о страшных допросах с пристрастием и тайных казнях. Представив всё это в подробностях, услужливо предоставленных разгулявшейся фантазией, я поневоле вздрогнул.
   За дверью кто-то приказал глухим голосом:
   - Ты, который со шрамом на роже, вылезай сюда!
   Мы уставились на Буяна, он вздохнул, натянуто улыбнулся всем нам и, встав на четвереньки, перекрестился, и полез в низкие двери.
   Мы притихли, обратившись в слух. Неугомонный скоморох пополз в угол возле дверей и устроился там.
   - Ты откуда пришёл? - строго спросил невидимый солдат Буяна. - Откуда взялся?
   - Как это откуда взялся? - переспросил Буян. - С болота пришёл. Из трактира "Чай в присядку".
   - Спьяну на болото забрели, что ли?
   - Почему спьяну? - обиделся Буян. - Мы трезвее трезвого все.
   - А говоришь, что прямо из трактира. Покажи-ка, что за образок у тебя на груди висит? - приказал солдат.
   - Ну да! Я тебе покажи, а ты его заберешь, - отказался недоверчивый Буян. - Образок мне женщина одна подарила, не могу я образок этот никому отдать.
   - Сам не покажешь, я тебя пристрелю! - пригрозил невидимый солдат.
   - Ну, смотри, только, чур, не забирать! - согласился Буян.
   . - Это матери моей образок! - воскликнул солдат
   - Ты Макаровны сын, что ли?! Тебя Алёшей зовут?
   - Ты откуда знаешь, как меня зовут? - воскликнул солдат. - Откуда мать мою знаешь?
   - Мать твоя с прошлого года по болоту бродит, тебя ищет. Мы ей поначалу и помогли, трактир наш показали, чтобы она хотя бы обогреться могла, обсушиться. Она нас сюда она привела. Ей самой нельзя идти. А мне дала образок этот, чтобы ты нас по нему узнал. Мы обещали тебя ей вернуть.
   - Вас я выведу, а сам не смогу с вами пойти. Меня дядька Панкрат Матвеевич выручит, он мне как родной, а уйти не смогу, я слово дал.
   - Какое слово?! Кому ты служить обещал?! - хлопнул себя по бокам Буян. - Это же не настоящие цари, а призраки. Как можно призракам обещания давать?!
   - Можно, нельзя, а дал, - прервал Алеша.
   Мы выбрались в коридор и при свете лампы разглядели молодого парня, неуловимо похожего на Макаровну.
   - Куда ты нас вести собираешься? - спросил его Черномор. - Мы должны Сокровища добыть, за этим и пришли. Помоги нам.
   - Как я могу помочь, когда сам не знаю, где Сокровища эти лежат. Знаю, что где-то во Дворце, а вот где? - развёл руками Алёша. - И не дадутся вам Сокровища. Я сам слышал, как Главный Хранитель, есть тут такой старый-престарый Колдун, который всеми чудесами ведает, сказал, ещё когда вы сюда шли, что вы не опасны, потому что вы не все, кто по зароку должен был быть, пришли. Так что если хотите Сокровищами овладеть - вам нужно всем вместе собраться. Иначе ничего не получится.
   - Хорошо, - согласился после краткого раздумья Буян. - Как мы с Острова уйдем? На мост шагу ступить не сможем, Ведьмы на кусочки порвут. Может, попробуем Сокровища боем взять?
   - Каким боем?! - усмехнулся Алёша. - Ты что, не видел на плацу, сколько тут войска?! Полки! В капусту изрубят. Силой во Дворце ничего не возьмёшь.
   - Через Ведьмин мост как мы пойдём?
   - Через мост Ведьмы не пропустят, - покачал головой Алёша. - Нужно корабль захватить.
   - Вот здорово! - восхитился наш воевода. - Почему бы тогда сразу Дворец не захватить?!
   - Дворец вы не захватите, - серьезно ответил Алёша. - Во дворце охраны - пруд пруди. А вот на корабле команды - всего ничего.
   - На таком здоровом корабле никакой команды? - не поверил Черномор. Быть того не может!
   - Вы про "Азов" говорите, - догадался Алёша. - "Азов" вам не взять. Если и возьмёте, не управитесь. Для того, чтобы его в плавание вывести, обученная команда нужна. Да и команда там, на борту, заслуженная, боевая, вам с ней не совладать. Вам нужно взять "Болотного Крокодила".
   - Какого крокодила? - вмешался скоморох. - Зачем нам крокодил? Мы что, верхом на крокодиле поедем? И где ты видел болотного крокодила?
   - Это парусник так называется: "Болотный Крокодил", - пояснил Алёша. - Он стоит за кормой "Азова". Совсем маленький парусник, его "Азов" захватил.
   - Как же мы на нём поплывем? - деловито осведомился Медведь. - Лично я на кораблях никогда не плавал, даже на самых маленьких, да ещё под парусами. И другие, насколько я знаю, тоже. Как мы там со парусами да снастями разберемся? И куда плыть на болоте?
   - Это парусник болотных пиратов. Его только вчера утром "Азов" взял вместе с командой, она там же и заперта, сидит в трюме вместе с капитаном. Охраняют их всего два солдата. Если с ними справитесь, команду можно заставить отвезти себя куда угодно, особенно, если пообещать им золото. Пираты жадные.
   - Где же мы золото возьмем? - изумился Иван.
   - Я же сказал пообещать, - уклонился от точного ответа Алёша. - В крайнем случае, можно пригрозить. Это на них тоже действует. Или поставьте им условие: пускай везут вас туда, куда вам надо, или вы их здесь оставите. А здесь их утром сразу повесят. Только смотрите за ними в оба. Болотные пираты ужасно коварные, злые и беспощадные, глаз с них не спускайте.
   - Куда же мы по болоту уплывём? - недоумевал Черномор. - Никогда не слышал, чтобы по нашему болоту корабли плавали.
   - Откуда я знаю, куда вы уплывёте! - рассердился Алеша. - Я сам никуда не плавал, во Дворце всё время службу нёс. А вот "Азов" постоянно плавает. Ещё и пиратов вылавливает. Раз есть пираты, значит, есть и другие корабли на болоте. Иначе кого тогда пираты грабят? А если есть корабли, значит, они куда-то плавают.
   - Всё! - решился Буян. - Уходим! Берём корабль, а там посмотрим. Всё лучше, чем сидеть и покорно дожидаться казни. С кораблем Черномор должен помочь. Зря, что ли, у него фамилия такая морская? Соображает, наверное, в кораблях.
   - Откуда?! - удивился Черномор. - С чего это ты решил, что у меня морская фамилия? Я в жизни на море не был.
   - Ну как же: Черномор, Чёрное море, корабли, чайки... А что - нет, что ли? - ехидно усмехнулся Буян.
   Меня не потому, что я на Чёрном море был, так назвали, - рассердился походный атаман. - Это когда я был злым Колдуном, меня так назвали. Черномор означает - чёрный мор, чёрная смерть. Понял?
   - Как не понять! Мурашки по коже от такого имени побежали, - сделал испуганное лицо Буян, отодвигаясь от Черномора.
   - Так вы идёте, или болтать будете? - спросил нетерпеливо Алёша, даже прикладом пристукнул. - Так вяжите меня, скоро смена караулов! Пароль на постах: Гатчина. Поняли?
   - Как не понять! - согласился Буян. - Только вязать мы тебя не будем. Ты с нами пойдёшь. Я твоей матери обещал тебя домой вернуть, я свое слово сдержу. А нам наказ выполнить нужно. И ты нам в этом поможешь.
   - А как же моё слово?! - развел руками Алёша.
   - Ты присягу давал императорам служить верой и правдой? -спросил Черномор.
   - Не давал я присягу, - ответил Алёша. - Я слово давал, когда спросили, буду ли я служить. Здесь царям присягу не дают, они обижаются, если не каждому в отдельности. А их здесь столько, что они сами путаются. Так что присягают здесь Отечеству.
   - Вот видишь! - обрадовался Буян. - Присягу императорам ты не давал, а слово вынудили дать, это военная хитрость получилась. Ты жизнь свою спасал, потому и пообещал служить. Присягал же ты Отечеству, а оно дома, настоящее Отечество, которому ты служить присягал, а не здесь, среди призраков.
   Алёша согласился с доводами Буяна. Обрадованные тем, что Алёша с нами, мы поспешили в камеру, завалились на гнилую солому и спали сладко до самого утра.
   Глава тридцать третья
   Служба Государева. Царевич Димитрий.
   Разбудили нас рано утром, и пинками выгнали на плац. Едва светало, моросил осенний дождик. Нас построили шеренгой. Мимо прошлись, брезгливо оглядывая нас, несколько человек в длинных шинелях непонятного покроя. Они встали в сторонке, к ним побежал сержант Матвеевич, о чем-то переговорил, и осматривавшие нас поспешно ушли.
   Матвеевич ткнул в грудь скомороха и Черномора:
   - Ты, мелкий, и ты, борода, пойдёте в шуты придворные.
   Скоморох открыл рот, но сержант затопал ногами, застучал по плацу палкой, и заорал:
   - Мааарш!
   От крика сорвались с крыши спящего Дворца перепуганные голуби, и суматошно взвились в серое небо, отчаянно хлопая крыльями, словно показывая, как трепещет у них с перепугу душа.
   Скоморох предусмотрительно заткнулся, их с Черномором утащили во Дворец.
   - Надо радоваться, что живы остались, - недовольно пробурчал сержант. - Они ещё разговоры разговаривают.
   Он ткнул Медведя в грудь палкой:
   - Ты пойдёшь в гвардию, к Императору Павлу Первому. А ты - в гвардию Императора Петра Третьего.
   Он ткнул в грудь Ивана. Их отвели в сторону Дворца, остались я и Буян.
   - Ты, - ткнул палкой в грудь Буяна сержант Матвеевич, - будешь служить императору Иоанну Шестому...
   - Разве был такой царь? - удивился я.
   - Был, - процедил сквозь зубы сержант Матвеевич. - По счету царей Третий, а если по Великим Князьям Московским считать, - Шестой.
   - Я про него ничего не слышал, - признался я.
   - Про него мало кто чего слышал, - вздохнул грустно сержант.
   Буяна увели, остался я один.
   - А ты, паря, поедешь с дьяком Михаилом Битяговским.
   - Куда? - удивился я.
   - На кудыкину гору! - разозлился сержант. - Не кудыкай, дороги не будет. Поедешь в Углич служить, к малолетнему царевичу Димитрию.
   Не дожидаясь дальнейших вопросов, повернулся ко мне спиной и пошел прочь, держа спину прямо, голову откинув назад. Со спины казалось, что он ранец несёт, который ему плечи разворачивает и спину выпрямляет. Возле меня остались двое солдат, одним из которых был Алёша. Он шепнул, желая ободрить:
   - Держись, брат, что-нибудь придумаем. Главное, не делай глупостей. Времена дикие, законы тоже. Ни во что не влезай, держись в стороне...
   - Как же мы в Углич поедем? - спросил я Алёшу. - Мы что, с болота уедем?
   - Об этом не думай, - махнул рукой Алёша. - Здесь, куда бы ни ехал, куда бы ни шёл: хоть в Индию, всё равно будешь оставаться на Острове. Здесь своё, особое, время, свои расстояния.
   - Что это за название у города - Углич? - спросил я. - Там что, уголь добывают?
   - Чудак человек, - улыбнулся суровый Алёша. - Его так назвали потому, что он стоит на изгибе Волги, она там углом поворачивается, город и назвали Углич, - угол, на углу стоящий.
   - Чудное название, - улыбнулся я.
   - Названий у городов наших чудных много, - согласился Алёша. - Вот, например, Кемь. Знаешь такой город?
   - Это где-то на севере, - не очень уверенно постарался вспомнить я.
   - Там, - подтвердил Алёша. - Этот город совсем чудно своё название получил. Это было совсем дикое место, даже названия не имело, туда ссылали каторжан. Дела каждого арестанта рассматривал сам Пётр Первый. Если человека следовало отправить куда-то далеко, в особо суровые места, царь писал на бумаге: "К едрёной матери", правда, ещё покруче, но почти так. А поскольку бумаг было много, на каждой расписываться - время дорого, стал Пётр сокращать, писать три первые буквы: К. Е. М., К Едрёной Матери. А название город этот получил так. Арестанты спрашивали друг друга, кого куда отправляют, и те, кого отправляли в место без названия, говорили, в КЕМ. Так и привилось, только мягкий знак на конце добавился.
   Таких названий по России полно. Например, Вины. Это место стояло близко к Новгороду. Здесь, останавливался на ночлег Пётр Первый с Алексашкой Меньшиковым, пили вино, ночевали, а утром ехали в Новгород. Так и назвали место Вины, место, где вино пили. Там же есть село и вовсе со странным названием - Яжелбицы. Это с Александром Невским связано. Говорят, что именно на этом месте Новгородский князь Александр, позже прозванный Невским, дал ответ немецким рыцарям, на их предложение сдаться и платить дань. Он сказал:
   - Не бывать тому! Я желаю биться!
   В память об этом и назвали место целой фразой: Яжелбицы - я желаю биться...
   В тех местах вообще чудесные названия: Миронеги, Ижицы, Долгие Бороды, а рядом - Безбородово. Сам можешь подумать, откуда и почему какие названия появились. Всё это на Валдайской возвышенности, рядом с нами. Здесь места такие: двадцать восемь процентов - леса, тридцать процентов болота. Валдай местами чудесными славится. А ещё колокольцами Валдайскими. Помнишь стихи? "И колокольчик, дар Валдая, звенит уныло под дугой...".
   Валдайские колокольчики на весь мир известны. На Руси их ещё потому любили, что у них звон особый. Говорят, все Валдайские колокольчики от одного большого колокола пошли. Угличский колокол, тот самый, который народ к бунту призвал, в Москве наказали, язык ему вырвали и плетьми били. Наказав, повезли обратно, чтобы в тюрьму навсегда заточить, а он упал с саней и рассыпался на сотни и тысячи маленьких колокольчиков...