Страница:
– На хлеб? – переспросил Сент-Мор. – Боже мой, должно быть, вы голодны!
Он торопливо дернул за шнурок, висевший у двери. Наверное, колокольчик для вызова слуг. На табачной фабрике тоже были такие, на случай чрезвычайных происшествий. Впрочем, они оказались бесполезными. Однажды Нелл дернула за такой шнурок, но гидравлический пресс продолжал работать еще пять долгих минут, в течение которых успела погибнуть работница. От этого воспоминания Нелл стало не по себе.
– Что вы предпочитаете, чай или кофе?
– Я предпочитаю сесть в омнибус и уехать на работу, – твердо сказала она, стараясь отчетливо выговаривать слова. – Или же взять у вас соверен в качестве недельного заработка, которого наверняка лишусь, если из-за вас так и не появлюсь на работе.
– Договорились, – без колебаний согласился Сент-Мор, чем сильно ее удивил. Так легко разбрасываться деньгами – да еще какими! – мог только безумец. Впрочем… Для такого богача двадцать шиллингов все равно что пыль под ногами.
Нелл почувствовала себя полной дурой. Надо было потребовать больше – двадцать пять или даже тридцать шиллингов.
Но все равно этого будет мало без добычи, спрятанной под матрасом. Чтобы вызволить Ханну из тюрьмы, понадобится много денег.
В дверь комнаты заглянула горничная в белоснежном чепце. Это была не вчерашняя курносая служанка, а другая – пухлая и белокожая, которая с испугом взглянула на Нелл.
– Принесите завтрак для леди, – велел ей Сент-Мор. – Кофе, чай и… горячий шоколад. И все блюда, которые обычно подаются к завтраку.
Глаза горничной широко раскрылись, но она произнесла лишь коротко:
– Слушаюсь, милорд.
И, сделав книксен, поспешно удалилась.
Нелл посмотрела ей вслед. Должно быть, ее мысли отразились на лице, потому что Сент-Мор спросил:
– Что такое? Чем она вам не понравилась?
– Не в этом дело, – покачала головой Нелл. Ей было не по себе от того, как девушка покорно кланялась, словно рабыня. – Просто не могу понять, как можно пойти в услужение.
– Почему бы нет?
– И быть вынужденной кланяться таким, как вы, к примеру?
Нелл замолчала, мысленно спрашивая себя, почему она так враждебно относится к Сент-Мору. Справедливости ради стоило заметить, что он, несомненно, был добр с ней, тайком проникшей в его дом и угрожавшей ему смертью. Более того, он даже обещал дать ей соверен!
Именно его доброта и злила ее. Она ее не заслужила, значит, он хотел от нее чего-то. Но что могла она дать такому мужчине?
– Ну, не знаю, – улыбнулся Сент-Мор. – Трехразовое питание, удобная комната, безопасность – наверное, все это вполне оправдывает необходимость периодически кланяться хозяину.
– Ну, это для кого как, – пробормотала она.
– И от чего же это зависит?
– От того, во сколько человек оценивает свою гордость.
Он сделал шаг к ней, и Нелл тут же передвинулась поближе к тяжелому напольному канделябру. Если он снова попытается ее поцеловать, она его огреет им как следует!
Сент-Мор подошел к ней, мельком взглянув на ее постель. У Нелл бешено заколотилось сердце. Если он и заметил неестественную выпуклость там, где было спрятано наворованное добро, то это никак не отразилось на его лице.
– Значит, вы высоко цените свою гордость? – спросил Сент-Мор.
Удар попал в цель. Она опустилась до воровства ради матери, что, на взгляд Нелл, оправдывало ее. Но в конце концов врачи не смогли ничем ей помочь. Теперь мама лежала в могиле, а безвинная Ханна мучилась в тюрьме.
– Гордость – это единственное, чего нельзя отнять у человека, – сказала Нелл. «Если только этот человек сам не растопчет ее», – добавила она мысленно.
Сент-Мор удивленно приподнял бровь.
– Вот уж не думал, что женщина с синяком под глазом может быть столь наивной.
Она совсем забыла об этом! Машинально коснувшись синяка, она снова подумала о том, что накануне Майкл был не в себе от бешенства. Если бы не удалось улизнуть от него, он бы ее просто убил.
Она покраснела, заметив на лице Сент-Мора выражение жалости.
– Можете думать обо мне все, что угодно! – дерзко сказала она. – Неужели вашей гордости никогда не наносили удара?
– Моей? Нет. – Он сел на кровать, и на его губах появилась понимающая улыбка, от которой сердце Нелл ушло в пятки. Он почувствовал, что под матрасом что-то лежит. – Но я знаю человека, у которого украли предмет его гордости, да и радости, если говорить точнее. Я имею в виду старого графа Рашдена.
Он сделал многозначительную паузу, и Нелл, не выдержав, воскликнула:
– Ну? И что же у него украли?
– Что украли? Вас, дорогая леди Корнелия.
Нелл лишь презрительно фыркнула. Что тут такого – украсть никому не нужного незаконнорожденного ребенка? Но вслух ничего не сказала. Сент-Мор явно хотел обманом втянуть ее во что-то. Лучше держать язык за зубами, пока она не поймет его тайные намерения.
Казалось, он прочел ее мысли.
– У вас завидное самообладание, – сказал он, внимательно разглядывая ее, и в его голосе прозвучало что-то новое, словно он ее оценивал и… возможно, строил коварные планы.
Нелл насторожилась.
– Я вам не лошадь на аукционе, – отрывисто сказала она. – Может, еще и в зубы хотите заглянуть?
– Зачем? – улыбнулся он. – Сегодня ваш счастливый день, мисс Нелл-но-не-Корнелия. Вы мне нужны такой, какая есть.
Нелл вся напряглась. Вот оно! Сейчас он скажет, зачем затеял весь этот спектакль.
Однако этого не произошло. Саймон просто продолжал смотреть на нее, скользя взглядом по фигуре. Его выразительные глаза были обрамлены густыми темными ресницами, словно специальной краской для век, какой пользуются продажные женщины. Его взгляд стал жестким и расчетливым – он размышлял над тем, сколько ей предложить. А может, не стоит и предлагать? Просто взять что есть, что ему нужно.
У Нелл бешено заколотилось сердце. Ей хотелось немедленно вскочить и убежать. Сент-Мор – высокий и сильный мужчина, и противостоять ему будет нелегко. Раз уж возникла угроза насилия, ей, видно, придется смириться с этим и уступить.
– Ладно, чего вы от меня хотите? – выдохнула она.
– Вам нравится этот дом? – неожиданно спросил он.
Нелл непонимающе захлопала ресницами.
– Да, очень красивый, – осторожно проговорила она.
– Вам хотелось бы иметь такой в своем распоряжении?
Она непонимающе улыбнулась. Сент-Мора хранил невозмутимость. Боже милостивый, неужели он ждал серьезного ответа на свой нелепый вопрос?
– Почему бы нет? – дерзко ответила она. – Ломбарды не останутся без работы ближайшие несколько месяцев.
– Вы хотите сказать, что станете закладывать имущество? – задумчиво поинтересовался Сент-Мор. – Зачем? Если у вас появится такой дом, вы не будете нуждаться в деньгах. Вы получите вполне законное приличное состояние.
О нет! Неужели он и впрямь сумасшедший?
– Звучит заманчиво, – осторожно ответила она. – Может, дадите мне, скажем, фунтов пять, чтобы я почувствовала вкус богатства?
– Разумеется, но сначала предлагаю договориться обо всем.
– Кажется, я знаю, о чем мы с вами станем договариваться. Я должна поднять юбки и…
– Вовсе нет, – перебил он ее. – Милая девушка, я всего лишь хочу восстановить вас в ваших правах, чтобы вы могли получить причитающееся по закону наследство.
– Наследство? – ошеломленно переспросила она.
– Ну да, наследство.
– Какое наследство? – все еще ничего не понимая, спросила Нелл.
– Для начала вы обретете сестру-близняшку – леди Кэтрин Обен.
Нелл от удивления открыла рот. Та девушка на фотографии в витрине? Сводная сестра еще куда ни шло… Но сестра-близняшка? Значит…
– У вас странное чувство юмора, – пробормотала она и слабо улыбнулась.
– Вы мне не верите? Зря. Я не шучу, – без тени обиды возразил он.
Теперь она и сама видела, что Сент-Мор говорит серьезно. Все оказалось гораздо хуже. Он действительно был самым настоящим сумасшедшим.
Глава 4
Он торопливо дернул за шнурок, висевший у двери. Наверное, колокольчик для вызова слуг. На табачной фабрике тоже были такие, на случай чрезвычайных происшествий. Впрочем, они оказались бесполезными. Однажды Нелл дернула за такой шнурок, но гидравлический пресс продолжал работать еще пять долгих минут, в течение которых успела погибнуть работница. От этого воспоминания Нелл стало не по себе.
– Что вы предпочитаете, чай или кофе?
– Я предпочитаю сесть в омнибус и уехать на работу, – твердо сказала она, стараясь отчетливо выговаривать слова. – Или же взять у вас соверен в качестве недельного заработка, которого наверняка лишусь, если из-за вас так и не появлюсь на работе.
– Договорились, – без колебаний согласился Сент-Мор, чем сильно ее удивил. Так легко разбрасываться деньгами – да еще какими! – мог только безумец. Впрочем… Для такого богача двадцать шиллингов все равно что пыль под ногами.
Нелл почувствовала себя полной дурой. Надо было потребовать больше – двадцать пять или даже тридцать шиллингов.
Но все равно этого будет мало без добычи, спрятанной под матрасом. Чтобы вызволить Ханну из тюрьмы, понадобится много денег.
В дверь комнаты заглянула горничная в белоснежном чепце. Это была не вчерашняя курносая служанка, а другая – пухлая и белокожая, которая с испугом взглянула на Нелл.
– Принесите завтрак для леди, – велел ей Сент-Мор. – Кофе, чай и… горячий шоколад. И все блюда, которые обычно подаются к завтраку.
Глаза горничной широко раскрылись, но она произнесла лишь коротко:
– Слушаюсь, милорд.
И, сделав книксен, поспешно удалилась.
Нелл посмотрела ей вслед. Должно быть, ее мысли отразились на лице, потому что Сент-Мор спросил:
– Что такое? Чем она вам не понравилась?
– Не в этом дело, – покачала головой Нелл. Ей было не по себе от того, как девушка покорно кланялась, словно рабыня. – Просто не могу понять, как можно пойти в услужение.
– Почему бы нет?
– И быть вынужденной кланяться таким, как вы, к примеру?
Нелл замолчала, мысленно спрашивая себя, почему она так враждебно относится к Сент-Мору. Справедливости ради стоило заметить, что он, несомненно, был добр с ней, тайком проникшей в его дом и угрожавшей ему смертью. Более того, он даже обещал дать ей соверен!
Именно его доброта и злила ее. Она ее не заслужила, значит, он хотел от нее чего-то. Но что могла она дать такому мужчине?
– Ну, не знаю, – улыбнулся Сент-Мор. – Трехразовое питание, удобная комната, безопасность – наверное, все это вполне оправдывает необходимость периодически кланяться хозяину.
– Ну, это для кого как, – пробормотала она.
– И от чего же это зависит?
– От того, во сколько человек оценивает свою гордость.
Он сделал шаг к ней, и Нелл тут же передвинулась поближе к тяжелому напольному канделябру. Если он снова попытается ее поцеловать, она его огреет им как следует!
Сент-Мор подошел к ней, мельком взглянув на ее постель. У Нелл бешено заколотилось сердце. Если он и заметил неестественную выпуклость там, где было спрятано наворованное добро, то это никак не отразилось на его лице.
– Значит, вы высоко цените свою гордость? – спросил Сент-Мор.
Удар попал в цель. Она опустилась до воровства ради матери, что, на взгляд Нелл, оправдывало ее. Но в конце концов врачи не смогли ничем ей помочь. Теперь мама лежала в могиле, а безвинная Ханна мучилась в тюрьме.
– Гордость – это единственное, чего нельзя отнять у человека, – сказала Нелл. «Если только этот человек сам не растопчет ее», – добавила она мысленно.
Сент-Мор удивленно приподнял бровь.
– Вот уж не думал, что женщина с синяком под глазом может быть столь наивной.
Она совсем забыла об этом! Машинально коснувшись синяка, она снова подумала о том, что накануне Майкл был не в себе от бешенства. Если бы не удалось улизнуть от него, он бы ее просто убил.
Она покраснела, заметив на лице Сент-Мора выражение жалости.
– Можете думать обо мне все, что угодно! – дерзко сказала она. – Неужели вашей гордости никогда не наносили удара?
– Моей? Нет. – Он сел на кровать, и на его губах появилась понимающая улыбка, от которой сердце Нелл ушло в пятки. Он почувствовал, что под матрасом что-то лежит. – Но я знаю человека, у которого украли предмет его гордости, да и радости, если говорить точнее. Я имею в виду старого графа Рашдена.
Он сделал многозначительную паузу, и Нелл, не выдержав, воскликнула:
– Ну? И что же у него украли?
– Что украли? Вас, дорогая леди Корнелия.
Нелл лишь презрительно фыркнула. Что тут такого – украсть никому не нужного незаконнорожденного ребенка? Но вслух ничего не сказала. Сент-Мор явно хотел обманом втянуть ее во что-то. Лучше держать язык за зубами, пока она не поймет его тайные намерения.
Казалось, он прочел ее мысли.
– У вас завидное самообладание, – сказал он, внимательно разглядывая ее, и в его голосе прозвучало что-то новое, словно он ее оценивал и… возможно, строил коварные планы.
Нелл насторожилась.
– Я вам не лошадь на аукционе, – отрывисто сказала она. – Может, еще и в зубы хотите заглянуть?
– Зачем? – улыбнулся он. – Сегодня ваш счастливый день, мисс Нелл-но-не-Корнелия. Вы мне нужны такой, какая есть.
Нелл вся напряглась. Вот оно! Сейчас он скажет, зачем затеял весь этот спектакль.
Однако этого не произошло. Саймон просто продолжал смотреть на нее, скользя взглядом по фигуре. Его выразительные глаза были обрамлены густыми темными ресницами, словно специальной краской для век, какой пользуются продажные женщины. Его взгляд стал жестким и расчетливым – он размышлял над тем, сколько ей предложить. А может, не стоит и предлагать? Просто взять что есть, что ему нужно.
У Нелл бешено заколотилось сердце. Ей хотелось немедленно вскочить и убежать. Сент-Мор – высокий и сильный мужчина, и противостоять ему будет нелегко. Раз уж возникла угроза насилия, ей, видно, придется смириться с этим и уступить.
– Ладно, чего вы от меня хотите? – выдохнула она.
– Вам нравится этот дом? – неожиданно спросил он.
Нелл непонимающе захлопала ресницами.
– Да, очень красивый, – осторожно проговорила она.
– Вам хотелось бы иметь такой в своем распоряжении?
Она непонимающе улыбнулась. Сент-Мора хранил невозмутимость. Боже милостивый, неужели он ждал серьезного ответа на свой нелепый вопрос?
– Почему бы нет? – дерзко ответила она. – Ломбарды не останутся без работы ближайшие несколько месяцев.
– Вы хотите сказать, что станете закладывать имущество? – задумчиво поинтересовался Сент-Мор. – Зачем? Если у вас появится такой дом, вы не будете нуждаться в деньгах. Вы получите вполне законное приличное состояние.
О нет! Неужели он и впрямь сумасшедший?
– Звучит заманчиво, – осторожно ответила она. – Может, дадите мне, скажем, фунтов пять, чтобы я почувствовала вкус богатства?
– Разумеется, но сначала предлагаю договориться обо всем.
– Кажется, я знаю, о чем мы с вами станем договариваться. Я должна поднять юбки и…
– Вовсе нет, – перебил он ее. – Милая девушка, я всего лишь хочу восстановить вас в ваших правах, чтобы вы могли получить причитающееся по закону наследство.
– Наследство? – ошеломленно переспросила она.
– Ну да, наследство.
– Какое наследство? – все еще ничего не понимая, спросила Нелл.
– Для начала вы обретете сестру-близняшку – леди Кэтрин Обен.
Нелл от удивления открыла рот. Та девушка на фотографии в витрине? Сводная сестра еще куда ни шло… Но сестра-близняшка? Значит…
– У вас странное чувство юмора, – пробормотала она и слабо улыбнулась.
– Вы мне не верите? Зря. Я не шучу, – без тени обиды возразил он.
Теперь она и сама видела, что Сент-Мор говорит серьезно. Все оказалось гораздо хуже. Он действительно был самым настоящим сумасшедшим.
Глава 4
Вдоволь нахохотавшись, Нелл приступила к завтраку. Это была лучшая в ее жизни трапеза. Сент-Мор попытался было что-то ей объяснить, но она лишь отмахнулась, зная, что психи бывают очень надоедливы и утомительны со своими фантазиями, если на них обращать внимание.
То, что ей принесли на подносе, трудно было назвать простым словом «еда». О нет! Это был нектар, амброзия, пища богов! Именно такие слова, вычитанные в книгах, приходили ей на ум при виде поданных блюд. Она не стала тратить время на восхищенное созерцание из опасения, что Сент-Мору вздумается тоже перекусить вместе с ней, и тут же приступила к трапезе.
Первым делом она съела булочки с крыжовенным вареньем и взбитыми сливками, за ними последовали тосты со сливочным маслом и клубничным джемом. Потом Нелл перешла к вареным яйцам с приправленными чем-то вкусным и непонятным горячими сосисками. Чашка кофе была выпита залпом, за ней последовала, уже медленнее и вперемежку с тостами, чашка чаю, а вот горячий шоколад… о Матерь Божья! Нелл сделала один глоток и отставила чашку в сторону.
Поглощая еду, она не обращала внимания на Сент-Мора. Тот все это время сидел неподвижно, наблюдая за действиями Нелл, словно это не она только что назвала его психом и велела помолчать. С подобным безграничным терпением кошки сидят у мышиной норки, периодически вылизывая свои шубки. Однако по мере продолжения завтрака выражение лица Сент-Мора становилось все более мрачным, не предвещающим ничего хорошего. Нелл начинала понимать, что за маской приличия скрывается нечто, о чем благоразумной девушке лучше не знать.
Наконец, когда от еды не осталось и крошки, она вытерла пальцы салфеткой и аккуратно ее сложила. Настоящая ручная вышивка. Под пристальным взглядом Сент-Мора она, конечно же, не могла положить ее себе в карман, поэтому лишь вздохнула.
– Что ж, мне пора домой, спасибо за угощение.
– Вам не понравился горячий шоколад? – спросил Сент-Мор неожиданно мрачным голосом. Ему явно что-то не нравилось. Нелл не стала утруждать себя размышлениями о том, что именно.
– Нет, не понравился, – вызывающе ответила она. На самом деле у горячего шоколада был божественный вкус, и если бы она выпила всю чашку, то на всю жизнь запомнила бы этот вкус, испытывая неодолимую тягу к тому, чего никогда не сможет иметь. Поэтому она не стала пить его – ведь нельзя хотеть того, чего не знаешь.
Она снова подумала, что пора уходить, и поднялась с места. Ей оставалось лишь под каким-либо благовидным предлогом заставить его выйти из комнаты хотя бы на несколько минут, чтобы забрать свои – точнее, его – вещи.
– Мне нужно… – неуверенно начала она, – посетить то место, где стоит ночная ваза.
– Разумеется, – тоже поднялся Сент-Мор. – Но прежде чем вы уйдете, позвольте мне показать вам дом.
Он говорил столь учтиво, словно перед ним была настоящая леди, равная ему по положению. Это уже начинало ей надоедать, поскольку у нее не было и тени сомнения в его неискренности.
– Я и без того хорошо знакома с вашим домом, – резко ответила она. – Прошлой ночью я проникла в него без особого труда. Кстати, хочу предупредить, замок на садовой калитке ничуть не лучше обычного крючка.
– Тогда позвольте показать вам всего одну вещь, прежде чем вы уйдете.
Уж не оружие ли он имел в виду?
– Надеюсь, вы не из буйнопомешанных? – осторожно поинтересовалась Нелл.
Губы Саймона дрогнули, словно он пытался сдержать улыбку.
– Я тоже очень на это надеюсь, – ответил он. – Если я верну нож, вам станет легче?
– И пистолет, – напомнила она. Его нужно было вернуть Бреннану.
– Ну уж нет, пистолет останется у меня до вашего следующего визита. Даю вам две минуты, Нелл. – Он направился к двери. – Я буду ждать вас в коридоре.
Когда дверь за ним закрылась, Нелл бросилась к матрасу и сначала выхватила из-под него кружевную салфетку. Книга и подсвечники, увы, никак не помещались в ее потайных карманах. Тысяча чертей! Пришлось вернуть их на место и взять вместо них льняную салфетку со стола вместе с вилкой и столовым ножом, которые наверняка были сделаны из серебра. Еще минута была потрачена на попытку отрезать кусок вышитой ткани, которой был покрыт стул, но она оказалась слишком плотной.
Ладно, во время экскурсии по дому она сможет прихватить с собой еще пару-тройку ценных вещиц. Сунув столовое серебро поглубже в карман, Нелл вышла в коридор.
Сент-Мор стоял в нескольких шагах от двери, разглядывая мраморный бюст уродливого мужчины с большим носом и в парике.
– Очень похож на вас, – едко заметила Нелл, поравнявшись с ним.
– Вы очень добры, – сухо отозвался Сент-Мор и пошел по коридору.
После секундного колебания она последовала за ним. Сент-Мор, держа руки в карманах, двигался легко и бесшумно, словно большой кот. Ей еще никогда не доводилось видеть столь лощеного богатого аристократа. Вот кого нужно фотографировать и продавать эти фотографии дамам, которые охотно их купят, в том не могло быть сомнений.
Обернувшись, он поймал на себе взгляд Нелл, и она поспешно отвернулась.
Вчера, несмотря на всю свою браваду, она слишком волновалась, чтобы оценить внутреннюю обстановку дома во всех подробностях. Теперь ей понравилось в нем еще больше. Деревянные панели на стенах были украшены резными узорами. Ковер на полу представлял собой изысканное переплетение золотых цветов на темно-синем и красно-коричневом фоне. Медные настенные канделябры были надраены до блеска. Пахло воском и лимонной мятой – замечательный запах чистоты, свежести, уюта.
Жаль только, что она не заметила ни одной вещицы небольшого размера, которую можно было бы тайком спрятать в карман.
– Так что вы хотите мне показать? – спросила она.
– Пару писем.
– Писем? Я надеялась увидеть что-нибудь более интересное, – фыркнула Нелл. Или ценное.
– Уверен, письма покажутся вам весьма и весьма интересными, – возразил Сент-Мор.
– Сомневаюсь.
Он внезапно остановился, словно ему в голову неожиданно пришла какая-то мысль.
– Прошу прощения, – начал он, – но если вы не умеете читать…
– Умею! – отрезала она. – Если хотите, могу сказать, зачем я научилась читать. Чтобы никто не мог, пользуясь моей безграмотностью, прочитать мне то, чего на самом деле нет. Так что не пытайтесь проделать со мной подобный фокус.
На его лице появилась улыбка, которую Нелл не раз видела на лицах матерей, уставших от своих неуемных чад.
– Хорошо, я все понял, – смиренно произнес он и снова пошел вперед по коридору.
Недовольно закатив глаза, Нелл двинулась вслед за ним.
Когда они свернули за угол, перед ними открылся широкий балкон, с обеих сторон заканчивающийся лестничными пролетами, сбегавшими вниз навстречу друг другу. Там, внизу, была видна большая дверь. Должно быть, входная.
– Вот мы и пришли, – сдержанно обрадовалась Нелл и шагнула к лестнице, чтобы спуститься вниз и покинуть наконец этот дом.
Сент-Мор остановил ее, взяв за руку. Если бы он сильно сжал ее или дернул, Нелл не подчинилась бы, а может, и ударила бы его в пах. Но его пальцы лишь слегка коснулись ее локтя, и она, к собственному удивлению, послушно остановилась. В ее голове промелькнула странная мысль – должно быть, у него волшебный дар прикосновения. Наверняка ему не раз доводилось останавливать женщин одним лишь легким касанием пальцев.
– Прошу вас, – выразительно сказал он.
Она повернула к нему лицо и посмотрела в его глаза. Давно уже никто не говорил ей таких слов – «Прошу вас…» Ирония состояла в том, что эти слова сказал ей не кто иной, как хозяин этого богатого дома, излучавший благополучие и уверенность в себе. А почему он не должен быть уверенным? Весь его вид говорил о том, что в этом мире он имеет весьма солидный статус.
Ком подступил к ее горлу. Как глупо, что из-за него она снова ощутила странную горькую радость. Он наверняка располагает такими возможностями, о существовании которых она даже не подозревает. Он воспринимает все эти блага как должное, в то время как бедная девушка вроде Нелл продала бы душу дьяволу, чтобы только посмотреть на его роскошную жизнь.
– Какой ваш интерес в этой затее? – спросила она. – Зачем вам незаконнорожденная дочь старого графа? Только не говорите всякой чепухи.
Сент-Мор удивленно посмотрел на нее.
– Незаконнорожденная? Похоже, вы не совсем меня поняли. Нелл, вы вполне законная дочь графа Рашдена.
Глядя на Нелл, Саймон испытывал легкое головокружение. Всякий раз, когда он смотрел на ее худое лицо, его мозг с трудом воспринимал то, что говорили ему глаза. Она была невероятно похожа на леди Кэтрин, только гораздо худощавее, без драгоценностей, модной одежды и двадцатидвухлетнего воспитания в атмосфере достатка и любви. И не считая синяка под глазом, разумеется. Надо будет выяснить, кто посмел поднять на нее руку.
Интересно, как Китти встретит новость о том, что ее сестра-близнец – беспризорница из бедняцкого квартала? Нелл была живым доказательством того, что женщинам рода Обен не нужна ни косметика, ни модная одежда, чтобы замечательно выглядеть. Но она также была отличной иллюстрацией того, в какой значительной степени внешность Китти была результатом неустанной заботы и потакания всем ее прихотям. Глаза обеих сестер были темно-голубого цвета, но у Китти они часто приобретали фиалковый оттенок, в то время как мешковатая серая одежда Нелл придавала ее глазам такой же серый оттенок. У обеих сестер были высокие скулы, но худоба Нелл подчеркивала ямочку на подбородке и квадратную нижнюю челюсть, которые Китти всегда старалась скрывать веером.
Саймону не терпелось познакомить сестер. Китти изо всех сил делала вид, будто твердо убеждена в том, что леди Корнелия жива, когда оспаривала иск Саймона о признании ее умершей. Этот иск был составной частью общей процедуры оспаривания завещания графа Рашдена. Но Китти яростно сражалась с Саймоном. «Я всем своим сердцем чувствую, что она жива!» – рыдала она в суде.
То-то она удивится, когда узнает, что действительно была права. Леди Корнелия жива!
Разумеется, была вероятность того, что эта девушка самозванка и большое сходство с леди Кэтрин лишь случайность. Шестнадцать лет назад внезапное исчезновение дочери графа Рашдена бурно обсуждалось практически во всех слоях общества и не было тайной ни для кого.
Впрочем, какая разница? Нелл выглядела достаточно похожей на леди Кэтрин, чтобы сойти за ее сестру, и ее можно было научить рассказывать всем о своем детстве именно то, что должна была помнить настоящая Корнелия. Стоит ей только немножко поправиться, одеться по последней моде, и никто не сможет отрицать ее родство с семьей Обен.
По крайней мере пока она не откроет рот.
– Куда вы меня ведете? – спросила она.
Ее произношение никак нельзя было назвать аристократическим.
Ну нельзя же ожидать, что шестилетний ребенок способен сохранить безупречное произношение и правильную речь, будучи похищенным из родного дома и воспитанным в трущобах. Должно быть, ей и впрямь пришлось несладко. Это было видно по ее глазам, настороженно бегавшему взгляду, словно она каждую секунду ожидала нападения. К тому же она все время держалась от него на некотором расстоянии – чтобы ее нельзя было быстро схватить.
– Мы идем в библиотеку, – сказал Саймон.
Пусть она успокоится, у него нет намерения хватать ее. Во всяком случае, сейчас.
Он и теперь удивлялся тому воздействию, которое она оказала на него прошлой ночью. Должно быть, это из-за того, что он был совершенно обнажен, что само по себе уже настроило его на эротический лад. Однако от нее ужасно воняло, она была слишком худой, да к тому же еще и почти точной копией Китти, поскольку тоже была дочерью проклятого Рашдена. Все эти факты должны были сильно охладить его пыл.
Но этого не произошло. В нем проснулось необъяснимое влечение к ней. Подумать только, он ее целовал! Еще ни разу в жизни он не прикасался к такой неухоженной девице. Теперь, в ярком свете утра, была видна полоса грязи на ее худой шее. И все же факт оставался фактом – его интерес к ней был не только стратегическим, но и весьма плотским, сладострастным. Интересно, он желал ее потому, что она была послана небом для решения его проблем, или же потому, что мог сделать это прямо сейчас и как ему заблагорассудится?
Вчера он думал, что знает, что такое быть беспомощным и ограбленным, причем этот грабеж был совершен покойником. Отчаяние, беспомощность и унижение долго не давали ему заснуть, поэтому он услышал слабый звук открывающейся двери и тихие крадущиеся шаги.
Если бы он хотел убедиться в том, что есть люди беспомощные и несчастные гораздо более, нежели он, нельзя было найти лучшего доказательства, чем Нелл. Она была примером настоящей уязвимости. Она вторглась в его дом с таким древним револьвером, что только по счастливой случайности удалось избежать непроизвольного выстрела. Он мог без всяких проблем держать ее взаперти не одну неделю, и ему бы за это ничего не было. Он мог бы вызвать полицию и сообщить об обстоятельствах ее появления в его доме. Ее сразу забрали бы в тюрьму. Она ведь никто, а он граф Рашден.
Старому Рашдену так и не удалось лишить Саймона титула. Будучи даже без шиллинга в кармане, он все же мог сполна пользоваться привилегиями своего титула, в то время как она была совершенно беззащитна.
Впрочем, она, казалось, не понимала всю серьезность своего положения. Он так и не услышал от нее не то что ни единой мольбы о прощении, но даже слов «пожалуйста, прошу вас». Наоборот, это он произнес эти слова, обращаясь к ней.
Саймон едва слышно рассмеялся. Разумеется, его влекло к ней, потому что ему всегда нравились дерзкие нахалки.
Подойдя к библиотеке, он открыл перед ней дверь, и этот автоматический жест джентльмена вызвал у Нелл подозрительный взгляд. Она осторожно, боком прошла мимо него в комнату и остановилась как вкопанная.
– О! – услышал он ее изумленный возглас.
Библиотека явно произвела на нее большое впечатление. Довольно узкой и длинной комнате не хватало окон из-за скупости одного из предков, не желавшего платить налог на окна. Почти по всему периметру помещения растянулась галерея, которую также заполняли книжные шкафы. На галерею с двух сторон вели довольно крутые лестницы. Очевидно, такое замысловатое устройство библиотеки поразило воображение Нелл.
– Как много здесь книг, – пробормотала она.
Ну, не так много, как должно было бы быть. Саймон до сих пор не переставал удивляться тому, что старый Рашден, охваченный яростью и мелочной мстительностью, продал почти все книги своей жены.
– В последнее время я стал собирать книги, – произнес Саймон. Он дал себе обещание, что все книги графини со временем снова займут свои места в книжных шкафах, чего бы это ему ни стоило.
– Должно быть, вы все свое время проводите за чтением, – негромко сказала Нелл.
– Ну, это не совсем так, – рассмеялся Саймон. – Я собираю их с другой целью.
– Что еще можно делать с книгами, кроме как читать их? – удивилась она.
Саймон замолчал. На самом деле это был хороший вопрос. В детстве он вполне мог бы задать такой же. Тогда он много часов проводил за чтением, погружаясь в чудесный мир фантазии и исторических фактов. Он чувствовал себя очень умным, и графиня частенько хвалила его за обширные знания и оригинальное мышление.
Воспоминания о детстве и похвалах графини вызвали у него теплую улыбку.
– Я отдаю предпочтение уникальным книгам, – пояснил он. – Многие из этих манускриптов слишком редкие и… хрупкие, чтобы их читать. Впрочем, грубое обращение иногда доставляет удовольствие.
– Значит, вы храните их, чтобы кто-то другой – возможно, ваш потомок – грубо обошелся с ними в будущем?
Она не поняла его намека или же морочит ему голову? Он не привык думать, что у бедняков тоже может быть богатый внутренний мир и чувство юмора. Их печальные взгляды и непроницаемое выражение землистых лиц, казалось, скрывали только глубоко запрятанную и вполне обоснованную обиду и желание перерезать горло богатеям.
Саймон привык считать, что чувство юмора присуще лишь знатным, благородным особам. Даже представители среднего класса казались ему скучными ханжами.
Он смотрел, как Нелл, скрестив руки на груди, оглядывалась по сторонам. Существо в грязных отрепьях с острым умом и столь же острым языком – вовсе не такого ожидал он от обитательницы трущоб. Она была худощавее Китти, чуть ниже ростом и уже в плечах – иного трудно было ожидать из-за постоянного недоедания. У нее была длинная красивая шея, но очертания почти квадратной нижней челюсти были настолько резкими, что, казалось, можно пораниться, неосторожно коснувшись ее подбородка. Саймон подумал, что надо бы проверить это предположение на практике. Его слегка раздражало то, как она совершенно искренне игнорировала его, разглядывая застекленную по распоряжению старого Рашдена крышу. На ее лице было написано такое восхищение, такой живой и неподдельный интерес, что у Саймона перехватило дыхание. Вслед за Нелл он взглянул на потолок, ожидая увидеть там нечто необычайное, но обнаружил лишь застекленную крышу, ничего более.
Он снова взглянул на ее лицо. Наверное, ей эти окна в потолке действительно казались волшебными. Несомненно, она росла в какой-нибудь темной маленькой хибаре, где ютилось много людей, а стекол в окнах не было вовсе и их заменили фанерой. Что и говорить, небо из такого окна она не могла видеть. Должно быть, дом Рашденов показался ей совершенно другим, незнакомым доселе миром, изучавшим безупречную чистоту и богатство. Ей предстояло сделать немало приятных открытий в этом доме.
То, что ей принесли на подносе, трудно было назвать простым словом «еда». О нет! Это был нектар, амброзия, пища богов! Именно такие слова, вычитанные в книгах, приходили ей на ум при виде поданных блюд. Она не стала тратить время на восхищенное созерцание из опасения, что Сент-Мору вздумается тоже перекусить вместе с ней, и тут же приступила к трапезе.
Первым делом она съела булочки с крыжовенным вареньем и взбитыми сливками, за ними последовали тосты со сливочным маслом и клубничным джемом. Потом Нелл перешла к вареным яйцам с приправленными чем-то вкусным и непонятным горячими сосисками. Чашка кофе была выпита залпом, за ней последовала, уже медленнее и вперемежку с тостами, чашка чаю, а вот горячий шоколад… о Матерь Божья! Нелл сделала один глоток и отставила чашку в сторону.
Поглощая еду, она не обращала внимания на Сент-Мора. Тот все это время сидел неподвижно, наблюдая за действиями Нелл, словно это не она только что назвала его психом и велела помолчать. С подобным безграничным терпением кошки сидят у мышиной норки, периодически вылизывая свои шубки. Однако по мере продолжения завтрака выражение лица Сент-Мора становилось все более мрачным, не предвещающим ничего хорошего. Нелл начинала понимать, что за маской приличия скрывается нечто, о чем благоразумной девушке лучше не знать.
Наконец, когда от еды не осталось и крошки, она вытерла пальцы салфеткой и аккуратно ее сложила. Настоящая ручная вышивка. Под пристальным взглядом Сент-Мора она, конечно же, не могла положить ее себе в карман, поэтому лишь вздохнула.
– Что ж, мне пора домой, спасибо за угощение.
– Вам не понравился горячий шоколад? – спросил Сент-Мор неожиданно мрачным голосом. Ему явно что-то не нравилось. Нелл не стала утруждать себя размышлениями о том, что именно.
– Нет, не понравился, – вызывающе ответила она. На самом деле у горячего шоколада был божественный вкус, и если бы она выпила всю чашку, то на всю жизнь запомнила бы этот вкус, испытывая неодолимую тягу к тому, чего никогда не сможет иметь. Поэтому она не стала пить его – ведь нельзя хотеть того, чего не знаешь.
Она снова подумала, что пора уходить, и поднялась с места. Ей оставалось лишь под каким-либо благовидным предлогом заставить его выйти из комнаты хотя бы на несколько минут, чтобы забрать свои – точнее, его – вещи.
– Мне нужно… – неуверенно начала она, – посетить то место, где стоит ночная ваза.
– Разумеется, – тоже поднялся Сент-Мор. – Но прежде чем вы уйдете, позвольте мне показать вам дом.
Он говорил столь учтиво, словно перед ним была настоящая леди, равная ему по положению. Это уже начинало ей надоедать, поскольку у нее не было и тени сомнения в его неискренности.
– Я и без того хорошо знакома с вашим домом, – резко ответила она. – Прошлой ночью я проникла в него без особого труда. Кстати, хочу предупредить, замок на садовой калитке ничуть не лучше обычного крючка.
– Тогда позвольте показать вам всего одну вещь, прежде чем вы уйдете.
Уж не оружие ли он имел в виду?
– Надеюсь, вы не из буйнопомешанных? – осторожно поинтересовалась Нелл.
Губы Саймона дрогнули, словно он пытался сдержать улыбку.
– Я тоже очень на это надеюсь, – ответил он. – Если я верну нож, вам станет легче?
– И пистолет, – напомнила она. Его нужно было вернуть Бреннану.
– Ну уж нет, пистолет останется у меня до вашего следующего визита. Даю вам две минуты, Нелл. – Он направился к двери. – Я буду ждать вас в коридоре.
Когда дверь за ним закрылась, Нелл бросилась к матрасу и сначала выхватила из-под него кружевную салфетку. Книга и подсвечники, увы, никак не помещались в ее потайных карманах. Тысяча чертей! Пришлось вернуть их на место и взять вместо них льняную салфетку со стола вместе с вилкой и столовым ножом, которые наверняка были сделаны из серебра. Еще минута была потрачена на попытку отрезать кусок вышитой ткани, которой был покрыт стул, но она оказалась слишком плотной.
Ладно, во время экскурсии по дому она сможет прихватить с собой еще пару-тройку ценных вещиц. Сунув столовое серебро поглубже в карман, Нелл вышла в коридор.
Сент-Мор стоял в нескольких шагах от двери, разглядывая мраморный бюст уродливого мужчины с большим носом и в парике.
– Очень похож на вас, – едко заметила Нелл, поравнявшись с ним.
– Вы очень добры, – сухо отозвался Сент-Мор и пошел по коридору.
После секундного колебания она последовала за ним. Сент-Мор, держа руки в карманах, двигался легко и бесшумно, словно большой кот. Ей еще никогда не доводилось видеть столь лощеного богатого аристократа. Вот кого нужно фотографировать и продавать эти фотографии дамам, которые охотно их купят, в том не могло быть сомнений.
Обернувшись, он поймал на себе взгляд Нелл, и она поспешно отвернулась.
Вчера, несмотря на всю свою браваду, она слишком волновалась, чтобы оценить внутреннюю обстановку дома во всех подробностях. Теперь ей понравилось в нем еще больше. Деревянные панели на стенах были украшены резными узорами. Ковер на полу представлял собой изысканное переплетение золотых цветов на темно-синем и красно-коричневом фоне. Медные настенные канделябры были надраены до блеска. Пахло воском и лимонной мятой – замечательный запах чистоты, свежести, уюта.
Жаль только, что она не заметила ни одной вещицы небольшого размера, которую можно было бы тайком спрятать в карман.
– Так что вы хотите мне показать? – спросила она.
– Пару писем.
– Писем? Я надеялась увидеть что-нибудь более интересное, – фыркнула Нелл. Или ценное.
– Уверен, письма покажутся вам весьма и весьма интересными, – возразил Сент-Мор.
– Сомневаюсь.
Он внезапно остановился, словно ему в голову неожиданно пришла какая-то мысль.
– Прошу прощения, – начал он, – но если вы не умеете читать…
– Умею! – отрезала она. – Если хотите, могу сказать, зачем я научилась читать. Чтобы никто не мог, пользуясь моей безграмотностью, прочитать мне то, чего на самом деле нет. Так что не пытайтесь проделать со мной подобный фокус.
На его лице появилась улыбка, которую Нелл не раз видела на лицах матерей, уставших от своих неуемных чад.
– Хорошо, я все понял, – смиренно произнес он и снова пошел вперед по коридору.
Недовольно закатив глаза, Нелл двинулась вслед за ним.
Когда они свернули за угол, перед ними открылся широкий балкон, с обеих сторон заканчивающийся лестничными пролетами, сбегавшими вниз навстречу друг другу. Там, внизу, была видна большая дверь. Должно быть, входная.
– Вот мы и пришли, – сдержанно обрадовалась Нелл и шагнула к лестнице, чтобы спуститься вниз и покинуть наконец этот дом.
Сент-Мор остановил ее, взяв за руку. Если бы он сильно сжал ее или дернул, Нелл не подчинилась бы, а может, и ударила бы его в пах. Но его пальцы лишь слегка коснулись ее локтя, и она, к собственному удивлению, послушно остановилась. В ее голове промелькнула странная мысль – должно быть, у него волшебный дар прикосновения. Наверняка ему не раз доводилось останавливать женщин одним лишь легким касанием пальцев.
– Прошу вас, – выразительно сказал он.
Она повернула к нему лицо и посмотрела в его глаза. Давно уже никто не говорил ей таких слов – «Прошу вас…» Ирония состояла в том, что эти слова сказал ей не кто иной, как хозяин этого богатого дома, излучавший благополучие и уверенность в себе. А почему он не должен быть уверенным? Весь его вид говорил о том, что в этом мире он имеет весьма солидный статус.
Ком подступил к ее горлу. Как глупо, что из-за него она снова ощутила странную горькую радость. Он наверняка располагает такими возможностями, о существовании которых она даже не подозревает. Он воспринимает все эти блага как должное, в то время как бедная девушка вроде Нелл продала бы душу дьяволу, чтобы только посмотреть на его роскошную жизнь.
– Какой ваш интерес в этой затее? – спросила она. – Зачем вам незаконнорожденная дочь старого графа? Только не говорите всякой чепухи.
Сент-Мор удивленно посмотрел на нее.
– Незаконнорожденная? Похоже, вы не совсем меня поняли. Нелл, вы вполне законная дочь графа Рашдена.
Глядя на Нелл, Саймон испытывал легкое головокружение. Всякий раз, когда он смотрел на ее худое лицо, его мозг с трудом воспринимал то, что говорили ему глаза. Она была невероятно похожа на леди Кэтрин, только гораздо худощавее, без драгоценностей, модной одежды и двадцатидвухлетнего воспитания в атмосфере достатка и любви. И не считая синяка под глазом, разумеется. Надо будет выяснить, кто посмел поднять на нее руку.
Интересно, как Китти встретит новость о том, что ее сестра-близнец – беспризорница из бедняцкого квартала? Нелл была живым доказательством того, что женщинам рода Обен не нужна ни косметика, ни модная одежда, чтобы замечательно выглядеть. Но она также была отличной иллюстрацией того, в какой значительной степени внешность Китти была результатом неустанной заботы и потакания всем ее прихотям. Глаза обеих сестер были темно-голубого цвета, но у Китти они часто приобретали фиалковый оттенок, в то время как мешковатая серая одежда Нелл придавала ее глазам такой же серый оттенок. У обеих сестер были высокие скулы, но худоба Нелл подчеркивала ямочку на подбородке и квадратную нижнюю челюсть, которые Китти всегда старалась скрывать веером.
Саймону не терпелось познакомить сестер. Китти изо всех сил делала вид, будто твердо убеждена в том, что леди Корнелия жива, когда оспаривала иск Саймона о признании ее умершей. Этот иск был составной частью общей процедуры оспаривания завещания графа Рашдена. Но Китти яростно сражалась с Саймоном. «Я всем своим сердцем чувствую, что она жива!» – рыдала она в суде.
То-то она удивится, когда узнает, что действительно была права. Леди Корнелия жива!
Разумеется, была вероятность того, что эта девушка самозванка и большое сходство с леди Кэтрин лишь случайность. Шестнадцать лет назад внезапное исчезновение дочери графа Рашдена бурно обсуждалось практически во всех слоях общества и не было тайной ни для кого.
Впрочем, какая разница? Нелл выглядела достаточно похожей на леди Кэтрин, чтобы сойти за ее сестру, и ее можно было научить рассказывать всем о своем детстве именно то, что должна была помнить настоящая Корнелия. Стоит ей только немножко поправиться, одеться по последней моде, и никто не сможет отрицать ее родство с семьей Обен.
По крайней мере пока она не откроет рот.
– Куда вы меня ведете? – спросила она.
Ее произношение никак нельзя было назвать аристократическим.
Ну нельзя же ожидать, что шестилетний ребенок способен сохранить безупречное произношение и правильную речь, будучи похищенным из родного дома и воспитанным в трущобах. Должно быть, ей и впрямь пришлось несладко. Это было видно по ее глазам, настороженно бегавшему взгляду, словно она каждую секунду ожидала нападения. К тому же она все время держалась от него на некотором расстоянии – чтобы ее нельзя было быстро схватить.
– Мы идем в библиотеку, – сказал Саймон.
Пусть она успокоится, у него нет намерения хватать ее. Во всяком случае, сейчас.
Он и теперь удивлялся тому воздействию, которое она оказала на него прошлой ночью. Должно быть, это из-за того, что он был совершенно обнажен, что само по себе уже настроило его на эротический лад. Однако от нее ужасно воняло, она была слишком худой, да к тому же еще и почти точной копией Китти, поскольку тоже была дочерью проклятого Рашдена. Все эти факты должны были сильно охладить его пыл.
Но этого не произошло. В нем проснулось необъяснимое влечение к ней. Подумать только, он ее целовал! Еще ни разу в жизни он не прикасался к такой неухоженной девице. Теперь, в ярком свете утра, была видна полоса грязи на ее худой шее. И все же факт оставался фактом – его интерес к ней был не только стратегическим, но и весьма плотским, сладострастным. Интересно, он желал ее потому, что она была послана небом для решения его проблем, или же потому, что мог сделать это прямо сейчас и как ему заблагорассудится?
Вчера он думал, что знает, что такое быть беспомощным и ограбленным, причем этот грабеж был совершен покойником. Отчаяние, беспомощность и унижение долго не давали ему заснуть, поэтому он услышал слабый звук открывающейся двери и тихие крадущиеся шаги.
Если бы он хотел убедиться в том, что есть люди беспомощные и несчастные гораздо более, нежели он, нельзя было найти лучшего доказательства, чем Нелл. Она была примером настоящей уязвимости. Она вторглась в его дом с таким древним револьвером, что только по счастливой случайности удалось избежать непроизвольного выстрела. Он мог без всяких проблем держать ее взаперти не одну неделю, и ему бы за это ничего не было. Он мог бы вызвать полицию и сообщить об обстоятельствах ее появления в его доме. Ее сразу забрали бы в тюрьму. Она ведь никто, а он граф Рашден.
Старому Рашдену так и не удалось лишить Саймона титула. Будучи даже без шиллинга в кармане, он все же мог сполна пользоваться привилегиями своего титула, в то время как она была совершенно беззащитна.
Впрочем, она, казалось, не понимала всю серьезность своего положения. Он так и не услышал от нее не то что ни единой мольбы о прощении, но даже слов «пожалуйста, прошу вас». Наоборот, это он произнес эти слова, обращаясь к ней.
Саймон едва слышно рассмеялся. Разумеется, его влекло к ней, потому что ему всегда нравились дерзкие нахалки.
Подойдя к библиотеке, он открыл перед ней дверь, и этот автоматический жест джентльмена вызвал у Нелл подозрительный взгляд. Она осторожно, боком прошла мимо него в комнату и остановилась как вкопанная.
– О! – услышал он ее изумленный возглас.
Библиотека явно произвела на нее большое впечатление. Довольно узкой и длинной комнате не хватало окон из-за скупости одного из предков, не желавшего платить налог на окна. Почти по всему периметру помещения растянулась галерея, которую также заполняли книжные шкафы. На галерею с двух сторон вели довольно крутые лестницы. Очевидно, такое замысловатое устройство библиотеки поразило воображение Нелл.
– Как много здесь книг, – пробормотала она.
Ну, не так много, как должно было бы быть. Саймон до сих пор не переставал удивляться тому, что старый Рашден, охваченный яростью и мелочной мстительностью, продал почти все книги своей жены.
– В последнее время я стал собирать книги, – произнес Саймон. Он дал себе обещание, что все книги графини со временем снова займут свои места в книжных шкафах, чего бы это ему ни стоило.
– Должно быть, вы все свое время проводите за чтением, – негромко сказала Нелл.
– Ну, это не совсем так, – рассмеялся Саймон. – Я собираю их с другой целью.
– Что еще можно делать с книгами, кроме как читать их? – удивилась она.
Саймон замолчал. На самом деле это был хороший вопрос. В детстве он вполне мог бы задать такой же. Тогда он много часов проводил за чтением, погружаясь в чудесный мир фантазии и исторических фактов. Он чувствовал себя очень умным, и графиня частенько хвалила его за обширные знания и оригинальное мышление.
Воспоминания о детстве и похвалах графини вызвали у него теплую улыбку.
– Я отдаю предпочтение уникальным книгам, – пояснил он. – Многие из этих манускриптов слишком редкие и… хрупкие, чтобы их читать. Впрочем, грубое обращение иногда доставляет удовольствие.
– Значит, вы храните их, чтобы кто-то другой – возможно, ваш потомок – грубо обошелся с ними в будущем?
Она не поняла его намека или же морочит ему голову? Он не привык думать, что у бедняков тоже может быть богатый внутренний мир и чувство юмора. Их печальные взгляды и непроницаемое выражение землистых лиц, казалось, скрывали только глубоко запрятанную и вполне обоснованную обиду и желание перерезать горло богатеям.
Саймон привык считать, что чувство юмора присуще лишь знатным, благородным особам. Даже представители среднего класса казались ему скучными ханжами.
Он смотрел, как Нелл, скрестив руки на груди, оглядывалась по сторонам. Существо в грязных отрепьях с острым умом и столь же острым языком – вовсе не такого ожидал он от обитательницы трущоб. Она была худощавее Китти, чуть ниже ростом и уже в плечах – иного трудно было ожидать из-за постоянного недоедания. У нее была длинная красивая шея, но очертания почти квадратной нижней челюсти были настолько резкими, что, казалось, можно пораниться, неосторожно коснувшись ее подбородка. Саймон подумал, что надо бы проверить это предположение на практике. Его слегка раздражало то, как она совершенно искренне игнорировала его, разглядывая застекленную по распоряжению старого Рашдена крышу. На ее лице было написано такое восхищение, такой живой и неподдельный интерес, что у Саймона перехватило дыхание. Вслед за Нелл он взглянул на потолок, ожидая увидеть там нечто необычайное, но обнаружил лишь застекленную крышу, ничего более.
Он снова взглянул на ее лицо. Наверное, ей эти окна в потолке действительно казались волшебными. Несомненно, она росла в какой-нибудь темной маленькой хибаре, где ютилось много людей, а стекол в окнах не было вовсе и их заменили фанерой. Что и говорить, небо из такого окна она не могла видеть. Должно быть, дом Рашденов показался ей совершенно другим, незнакомым доселе миром, изучавшим безупречную чистоту и богатство. Ей предстояло сделать немало приятных открытий в этом доме.