Страница:
* * *
Пока танки освобождали взлетно-посадочную полосу, личный самолет корпорации Нишитцу кружил над Международном Аэропортом Юмы.Джиро Исудзу наблюдал за посадкой. Он стоял навытяжку в своей китайской форме, а на боку его болтался старинный самурайский меч. За ним, словно катафалк, застыл в ожидании черный лимузин. Когда самолет, пробежав по летному полю, остановился, между ним и лимузином поспешно выстроился почетный караул.
Откинулся трап, и из самолета вышел Немуро Нишитцу. На нем был серый деловой костюм, белоснежная рубашка сверкала в лучах клонящегося к закату солнца. В Юме было не по сезону холодно, и Джиро Исудзу зябко повел плечами, глядя, с каким трудом его наставник преодолевает ступеньки.
Немуро Нишитцу спускался по трапу нетвердой походкой. Но, тем не менее, он шел без посторонней помощи, зажав трость под мышкой. Казалось, он в любую секунду может упасть.
Спустившись, наконец, на землю, он неуклюже подошел к своему заместителю. Джиро Исудзу отвесил глубокий поклон со словами: «Приветствую вас, Нишитцу сан сан». Это была самая вежливая форма обращения в Японии.
Нишитцу поклонился в ответ.
— Ты добавил славную страницу к памяти покойного императора, Джиро-кан, — тихо проговорил Нишитцу.
Глаза его блестели, и Исудзу подумал, что сейчас он заплачет от радости. Но вместо этого Немуро Нишитцу спросил:
— Есть какие-нибудь известия от американского правительства?
— Нет, сэр. Как я уже сообщал вам по радио, мы сбили несколько вылетевших на разведку самолетов. С самого полудня больше ни один не появлялся.
Немуро Нишитцу приподнял голову. На нем была шляпа с загнутыми на западный манер полями, так что ему приходилось задирать подбородок, чтобы получше взглянуть на собеседника. От этого усилия подбородок Нишитцу затрясся.
— Они воспользуются спутниками, чтобы разглядеть город как следует, дрожащим голосом проговорил он. — А сегодня ночью они не смогут этого сделать.
Джиро кивнул, бросив взгляд на высокие перистые облака.
— Здесь холодно, сэр. Может быть, отправимся в путь? Я готов положить к вашим ногам целый город.
Нишитцу коротко дернул головой, и позволил Джиро открыть перед собой заднюю дверь. Взяв главу корпорации под локоть, Исудзу помог ему забраться в просторный салон, а сам вскочил на переднее сиденье.
Водитель вырулил на шоссе, ведущее из аэропорта, почетный караул, рассыпавшись, разошелся обратно по танкам, и через несколько секунд летное поле было снова перегорожено.
* * *
Сидя в набиравшем скорость лимузине, Немуро Нишитцу задал вопрос, которого Джиро давно ожидал.— Вы захватили телестанции. Они могут вести передачу?
— Наши инженеры ознакомились с оборудованием для трансляций, так что ваши требования могут выйти в эфир в любое удобное для вас время.
— В данный момент я не склонен передавать никаких требований, проговорил Нишитцу, кивком давая понять, что тема закрыта.
Джиро Исудзу хмыкнул, и, прежде чем он успел сказать что-либо в ответ, Немуро Нишитцу перешел к тому, чего Исудзу ждал с опасением.
— Где вы держите Бронзини?
Помедлив, Джиро смущенно потупил взгляд.
— Насколько я понял, вы усмирили город и всех его обитателей. — В его голосе прозвучало неудовольствие.
— Бронзини удалось бежать на танке во время схватки на базе Льюк. Он исчез, воспользовавшись начавшейся песчаной бурей. Захваченные F-16 не смогли его обнаружить.
Морщинистое лицо Нишитцу потемнело.
— Он нам нужен, — твердо проговорил он.
— Но Бронзини уже сыграл отведенную ему роль.
— Он нам нужен. Найдите его, вы должны отыскать Бронзини, — повторил Немуро Нишитцу, стукнув тростью по полу. В глазах его сверкнула ярость, а голос стал холоден, как лед.
Джиро Исудзу нервно сглотнул.
— Сию минуту, сэр, — кивнул он, и, взяв трубку сотового телефона, произнес в нее:
— Моши моши.
Он недоумевал, зачем его начальнику потребовался американский актер, необходимость в котором давно отпала, поскольку Юма была уже захвачена. Но Джиро не осмелился спросить об этом Нишитцу — для него он был всего лишь «мидору», исполнителем.
Когда в трубке зазвучал голос японского оператора, Джиро Исудзу попросил соединить его с Императорским Командным Пунктом в отеле Шайло-Инн.
* * *
Адмирал Уильям Блэкберд, председатель Высшего Военного Совета, вскочил на ноги, когда в кабинет для заседаний по чрезвычайным ситуациям в подвале Белого Дома вошел президент Соединенных Штатов. — Господин президент, — козырнул он.Президент никак не отреагировал, и все остальные члены Совета нарочито не стали поднимать рук. Адмирал понял, что допустил тактический промах.
— Как прошла игра, сэр? — оживленно поинтересовался он.
— Я проиграл, — кисло ответил президент со своим обычным немного коннектикутским, немного мэйнским, немного техасским выговором. На нем была белая ветровка, надетая поверх ярко-красного вязаного свитера. — Давайте ознакомимся с фактами, касающимися этого дела.
— Хорошо, сэр. Коротко говоря, мы потеряли Юму, штат Аризона. Вот эти фотографии были только что получены из разведывательного центра.
Президент склонился над стопкой фотографий, еще не просохших после проявки. На нескольких особенно жутких снимках были видны груды тел, лежащих в песке.
— Перед вами тела парашютистов с авиабазы Льюк, — пояснил генерал. — Мы считаем, что их вытолкнули в воздухе из самолета. Все эти люди погибли.
— А вот этот, похоже, уходит на своих ногах, — заметил президент, тыча пальцем в фигуру, казалось, стоявшую прямо.
— Скорее всего, это обман зрения. После такого падения ни один человек не может встать на ноги и идти. Может быть, он упал на ноги, а остальное результат трупного окоченения.
На остальных фотографиях были обычные городские улицы. На них не было видно ни машин, ни людей, только несколько танков и бронетранспортеров. — Чьи это танки? — спросил президент.
Министр обороны, вошедший вместе с президентом, подал голос на долю секунды раньше, чем адмирал успел собраться с мыслями.
— Советские, — уверенно ответил он.
Поскольку именно это и собирался ответить адмирал Блэкберд, теперь с министром соглашаться было нельзя.
— Не обязательно, — возразил он. — Вполне возможно, что это китайцы.
Основная модель, стоящая на вооружении китайской армии — имитация советского Т-62, а именно их мы и видим на фотографиях.
— Да, это действительно Т-62, — все так же уверенно откликнулся министр. — Советские танки.
— Ни на одном из снимков не видно опознавательных знаков, — продолжал упорствовать адмирал, — а без них, как бы хорошо мы не разбирались в боевой технике, остается только предполагать.
— И мое предположение, — веско проговорил министр обороны, — таково: эти машины советские.
— Иными словами, — прервал их президент, — вы не можете дать мне точного ответа.
— Это не так просто, — заявил министр.
Решив, что его вот-вот могут обойти с фланга, адмирал поспешил добавить:
— Я согласен с уважаемым господином министром.
Судя по появившейся на лице президента кислой мине, Блэкберд понял, что только что совершил еще один промах. Стало также очевидно, что именно министр обыграл хозяина Белого Дома в метании подков. Неудивительно, что старик сегодня в отвратительном настроении.
— Есть какие-нибудь признаки, что эта зараза распространяется? — со вздохом спросил президент.
— Нет, сэр. Эти люди — кто бы они ни были — захватили Юму. По всей видимости, неприятель пытается закрепиться на этой позиции.
— Боже правый, сколько же там солдат?
— По нашим расчетам, не более одной бригады.
— Звучит, как будто их там порядочно.
— Обычно, одну бригаду нетрудно окружить и нейтрализовать, господин президент. Но только не в этом случае. Вам будет понятнее, если вы взглянете на карту.
Вместе со всеми собравшимися президент подошел к занимавшей стену кабинета карте Аризоны. Толстый палец адмирала уперся в точку, обозначавшую Юму.
— Как видите, — пророкотал Блэкберд, — город полностью отрезан от окружающего мира. Со всех сторон его окружают пустыня и горы, мексиканская граница находится всего в пятидесяти километрах к югу, а до границы с Калифорнией тоже рукой подать. Электроэнергией и водой город обеспечивается автономно. В его окрестностях находятся три военных объекта — база морских пехотинцев, авиабаза Льюк и Юмский полигон. Неприятель, очевидно, с боем занял базу морской пехоты и Льюк, а затем, воспользовавшись захваченными самолетами, разбомбил полигон к северу от города. С точки зрения стратегии и тактики, это был блестящий ход. Одним ударом они заполучили великолепную воздушную технику, которую никогда не удалось бы перебросить через границу «Шершни» Ф/А-18, «Харриеры», боевые вертолеты «Кобра». Как мы уже успели обнаружить, они способны подбить любой направленный на разведку самолет. На данный момент, мы попали в безвыходное положение.
— Вы что, хотите сказать, что мы не можем отбить собственный город? не веря своим ушам, воскликнул президент.
— Дело не в том, что не можем, просто мы даже не знаем, кто наш противник. Судя по манере ведения воздушного боя, мы имеем дело с квалифицированными русскими пилотами, но вариант с китайцами тоже нельзя сбрасывать со счетов. — Почему бы не прозондировать почву в правительствах обеих стран? Ну, чтобы понять, насколько они в курсе происходящего?
— Господин президент, мы не можем на это пойти. Это выглядело бы как проявление слабости и нерешительности.
— А как это выглядит сейчас? Пока что я не услышал ни одного конкретного предложения ни от кого из присутствующих.
— На это есть причины, господин президент. Неприятель захватил две наших авиабазы, и все находящееся там связное оборудование.
— О Господи, — воскликнул министр обороны, поняв, что означает сказанное адмиралом.
— Только не говорите мне, что они захватили ядерное оружие, проговорил президент.
— Ситуация намного серьезней, — ответил адмирал. — Приходится признать, что они прослушивают наши переговоры. Если мы примем решение воспользоваться Планом номер Один, что я со своей стороны настоятельно рекомендую сделать, то они об этом узнают. Правильным выходом из сложившейся ситуации было бы мобилизовать Восемьдесят Вторую эскадрилью в Форт-Брэгге, но теперь мы лишены фактора внезапности (элемента неожиданности). Мы не можем предпринять ни одного шага, которой неприятель не смог бы отследить. Кто бы ни были эти люди, тактически они действовали безукоризненно, выбрав самый изолированный, самый уязвимый, но, в то же время, самый выгодный для обороны город на всей территории страны. Одним мощным ударом они получили доступ ко всей армейской системе связи и всем военным объектам в зоне военных действий.
— Военных действий... — пробормотал президент. — Но как им это удалось?
— В этом то вся и проблема, господин президент. Нам не удалось отследить ничего, что могло бы стать подготовительным этапом к такому мощному удару. По нашим предположениям, танки были доставлены через мексиканскую границу.
— Разве мы не должны были засечь их?
— Мммм... Вполне возможно, что именно мы их и пропустили.
— То есть как? — напряженно спросил президент.
— Всего два дня назад таможенная служба дала официальное разрешение на въезд танковой колонны. Технику должны были использовать на съемках фильма.
Примерно тогда же было получено разрешение на проведение съемок на базе морских пехотинцев и в Льюке. Мы считаем, что именно так неприятелю удалось проникнуть на территорию этих военных объектов. — И Пентагон дал на это разрешение?
— Мы сочли, что таким образом повысится авторитет наших вооруженных сил, — защищаясь, проговорил адмирал.
— Не понимаю.
— В фильме снимался Бартоломью Бронзини. По-моему, это был «Гранди-4».
— Нет же, — подал голос командующий морской пехотой, — это не имеет никакого отношения к «Гранди». В фильме совсем другой герой.
Все присутствующие обернулись в его сторону, как будто хотели сказать:
«Благодарим за эту ценнейшую информацию». Однако президент, не сводя ошеломленного взгляда с узора на ковре, словно ничего не заметил.
— Ну так что, сэр? — нарушил молчание адмирал Блэкберд.
— Вводите в действие План номер Один, — сказал президент, отрываясь от размышлений. — Продолжайте тщательно отслеживать сложившуюся ситуацию. Я скоро вернусь.
— Но куда вы, сэр? — спросил адмирал, пораженный столь внезапно проявившейся решительностью.
— В уборную, — бросил президент, захлопывая за собой дверь.
Бросив выразительный взгляд в сторону министра обороны, адмирал вполголоса спросил:
— На сколько вы его обставили?
— Вполне достаточно, — угрюмо откликнулся министр, — чтобы постараться не повторить этой ошибки до следующих выборов.
* * *
Однако, президент Соединенных Штатов отправился вовсе не в уборную. Он прошел в спальню Линкольна и присел рядом с тумбочкой, под крышкой которой находился красный телефонный аппарат без малейших признаков диска на лицевой панели. Президент поднял трубку.В ушах раздался гудок, и уже через секунду в трубке зазвучал голос, кисловатым тоном ответивший:
— Да, господин президент?
— Ваш человек все еще в Юме?
— Вообще-то, они оба там.
— Они не связывались с вами последние несколько часов?
— Нет, — ответил Смит. — Задание вполне рядовое, так что дополнительных проверок не требуется. А что, есть какие-то проблемы?
— С городом полностью прервана связь, на улицах танки.
— Но ведь фильм о войне, — подчеркнул Смит.
— Съемки стали реальностью. Две военных базы в руках неприятеля. Они уже сбили два истребителя-разведчика.
— О Господи, — воскликнул Харолд У. Смит.
— Съемки и вправду ведут японцы?
— Конечно, я вам об этом уже докладывал. Их финансирует корпорация Нишитцу.
— Японцы вроде бы наши союзники. Не может оказаться, что на самом деле эту операцию провернули Советы или Китай? Вдруг Нишитцу — подставная компания?
— Если вы правы, — ответил Смит, — то дело принимает еще более серьезный оборот, чем то, что происходит в Юме. По всей стране разбросаны буквально десятки заводов Нишитцу. Но мне не кажется, что это предположение имеет смысл. Нишитцу — слишком большая корпорация. Они определенно из Японии.
— А как насчет связей с Японской Красной Армией? Это одни из самых жестоких террористов во всем мире.
— Довольно сомнительно.
— Смит, воспользуйтесь своими компьютерами, — выкрикнул президент, выкопайте все, что имеет отношение к Нишитцу, к их связям. Мне нужны ответы.
— А именно, господин президент?
— Я хочу знать, зачем им потребовалось захватывать американский город.
Мне нужно хоть что-то для встречи с японским послом. Возможно, нам удастся решить эту проблему без лишнего шума.
— Господин президент, — твердо проговорил Смит, — если то, что вы мне сообщили — правда, то один из наших городов оккупирован, а это не тот вопрос, который можно решить с помощью переговоров. Здесь нужно действовать решительно.
— Именно поэтому я к вам и обратился, а вы не можете связаться со своими людьми.
— Если Римо и Чиун находятся поблизости, то можете мне поверить — они не станут сидеть, сложа руки, пока враг пытается занять американский город.
— Смит, вы используете совсем не то время. Юма уже захвачена, японцами, или кем бы то ни было. И где же были ваши люди?
На это у Смита не нашлось ничего ответить.
— Если я пущу вход войска, — продолжал президент, — то потери среди гражданского населения будут огромны. Нет, на это я пойти не могу.
Дипломатия, без шумихи, и только, Смит. Никак иначе эту проблему не решить.
Свяжетесь со мною как можно скорее.
Президент повесил трубку. За несколько сот миль от него, доктор Харолд У. Смит склонился над компьютерным терминалом. Нажимая на клавиши, он недоумевал, что же могло случиться с Римо и Чиуном?
Глава 17
Хватало уже одного того, думал Бартоломью Бронзини, что в него стреляла слетевшая с катушек съемочная группа. Или того, что его заставили удирать в пустыню с поджатым хвостом — убегать от драки было ни в его стиле, как на экране, так и в жизни.
Но кроме всего прочего, когда над песчаными дюнами начал сгущаться мрак и похолодало, Бронзини начал беспрестанно чихать.
— Отлично, — пробормотал он, стараясь удерживать взятый на Юму курс. Когда, казалось, хуже уже ничего и не придумаешь, меня угораздило простудиться.
Бронзини вслепую вел танк через пустыню, пока не понял, что оторвался о возможных преследователей. Песчаная буря давно уже улеглась. Воды видно не было — только горы и струящийся мелкий песок, насколько хватало глаз. Ему часто приходилось объезжать отроги гор, чтобы сохранить направление на Юму, и от этих объездов Бронзини окончательно потерял ориентацию в пространстве.
Он уже не был уверен, что едет в ту сторону. На тела Бронзини наткнулся совершенно неожиданно. Сначала ему попался лежащий на дороге человек.
Затормозив, Бронзини выпрыгнул из люка и подошел к неподвижному телу.
Человек, одетый в камуфляжную форму, лежал на животе, за спиной у него был пристегнут нераскрытый парашют.
Бронзини перевернул тело, но одного взгляда, брошенного на лицо оказалось достаточно чтобы убедиться, что человек был мертв. Повреждений заметно не было, но в глазах мертвеца застыл ужас, а рот раскрылся словно в беззвучном крике.
Интересно, отчего он погиб, подумал Бронзини, ведь внешне тело казалось нетронутым. Тем не менее, если бы он попытался согнуть его в любом месте, то под кожей вместо скелета почувствовал бы раскрошенные вдребезги кости.
Так ничего и не поняв, Бронзини забрался обратно в танк и снова двинулся вперед. Он решил объехать большую дюну, надеясь, что за ней местность будет ровнее. Его ожидания полностью оправдались — перед ним расстилалась бескрайняя песчаная равнина, на которой, словно щепки, разбросанные в океанских волнах, лежали сотни тел. Бронзини то и дело приходилось их объезжать. Картина, словно застывшая перед ним, казалась миражем — на каждом из лежащих людей была парашютная сумка, как будто они просто упали, не выдержав долгого перехода через дюны.
Чтобы это невероятное зрелище уложилось в голове, потребовалось довольно много времени. Вполне вероятно, что Бронзини так и не удалось бы догадаться, что к чему, если бы не зарытая в песок канистра, одна из тех, которые на съемках использовали в качестве дымовой шашки. Топливо в ней полностью сгорело.
— Чертов парашютный десант, — пробормотал Бронзини, и голос его дрогнул — в это было просто невозможно поверить. Он взглянул в небо, и все стало на свои места — во время съемок десанта произошла диверсия.
Забравшись на водительское место, Бронзини плотно закрыл люк. Вести танк, пользуясь перископом, было труднее, но так, по крайней мере, на глаза ему попадалось меньше трупов. На глаза ему тут же попались следы тяжелых машин, и Бартоломью Бронзини решил ехать по ним, надеясь, что колея приведет его к Юме.
По дороге он наткнулся на брошенный бронетранспортер, который лежал в песке, все еще дымясь. От него доносился ужасный запах горелого мяса. Описав круг, Бронзини внимательно осмотрел машину. Из раскрытого заднего люка, словно из пасти злобного дракона, свешивались тела в военной форме. Одно из них показалось Бронзини знакомым — на человеке была ковбойская шляпа, и при жизни его звали Джим Конкэннон, советник по военным вопросам, работавший с ним на всех трех сериях «Гранди».
— Что, пропади все пропадом, здесь происходит? — взвыл Бронзини.
Не останавливаясь, он повернул рычащий танк в сторону Юмы и погнал что есть силы вперед. Теперь он уже сомневался, хороша ли вовсе была идея туда ехать. Бронзини старался не думать о том, что произошло на базе морских пехотинцев. Это было просто невероятно. В конце концов, они же просто снимали фильм. Но теперь, после неудавшегося парашютный десант, все надежды на то, что на базе все просто посходили с ума, рухнули. Внутри у Бронзини все похолодело, и, вдобавок, он никак не мог перестать чихать.
Он ехал через пустыню всю ночь, мучительно борясь со сном. Иногда ему помогал вой койотов. Когда, наконец, из-за гор появилось солнце, Бронзини откинул крышку люка.
К своему изумлению, он ясно различил в лучах рассветного солнца фигуру идущего впереди человека. Тот шагал через дюны ровно, почти монотонно.
Увеличив скорость, Бронзини поравнялся с пешеходом.
— Эй! — крикнул он, стараясь удержать танк на прямой.
Человек не отвечал, он просто шагал и шагал вперед. Высунувшись из люка, Бронзини попытался разглядеть его повернутое в профиль лицо. Черты его казались смутно знакомыми, но он никак не мог припомнить, где уже видел этого человека. Бронзини увидел, что лицо незнакомца сильно обветрилось и обгорело на солнце.
— Эй, я с тобой говорю! — прокричал он.
Никакой реакции. Бронзини отметил размеренные, словно у робота, взмахи рук и бесстрастное, похожее на маску выражение лица, как будто вырубленного из камня. На путнике была точно такая же форма, как и на мертвых парашютистах, но изодранная в клочья, а из-под куртки проглядывала белая футболка.
— Неужели я что-то сказал? — почти безнадежно попытался пошутить Бронзини. Его предчувствия полностью оправдались. Он решил сделать еще одну попытку, шутливо начав, — Вряд ли вы сможете показать, как мен проехать к Юме. Дело в том, что я опаздываю на деловую встречу.
Тишина.
Наконец, порядком разозлившись, Бронзини сунул пальцы в рот и громко, настойчиво засвистел. На этот раз он добился внимания — голова человека, словно на шарнире, повернулась в его сторону, никак не повлияв на размеренную поступь и размах рук. Глаза, заглянувшие в лицо Бартоломью Бронзини, порядком его испугали — немигающие, как у змеи, они сверкали на фоне изможденной плоти почти фанатическим блеском. Лицо незнакомца казалось мертвым — иначе назвать это было никак нельзя.
— С другой стороны, почему бы мне не обратиться к кому-нибудь другому?
— неожиданно проговорил Бронзини.
Голова вернулась в прежнее положение, и человек продолжал идти вперед.
Бронзини остановил танк, и некоторое время смотрел вслед удаляющейся фигуре, словно робот, шагающей по оставленной колесами бронетранспортера колее.
Только теперь он заметил любопытную вещь, которая заставила его развернуть машину на север и что есть силы надавить на педаль газа.
Встреченный им человек шел по песку настолько рыхлому, что ветер сдувал его с малейшей неровности. Не было ни одного места, где песчинки успели бы слежаться.
И тем не менее, странный путник не оставлял за собой ни малейших следов.
Вошедший Джиро Исудзу склонился в приветственном поклоне.
— У нас посетитель, который настаивает на встрече с вами, Нишитцу сан, — почтительно доложил он.
Седые брови Нишитцу нахмурились.
— Настаивает?
— Он кореец, совсем старик. Утверждает, что представляет американское правительство, и хочет выяснить, каковы ваши требования.
Немуро Нишитцу отложил бумаги в сторону.
— Откуда ты знаешь, что он из Кореи? — спросил он. — И как этот человек вообще сюда попал?
— На ваш второй вопрос я ответить не могу, а что касается первого, могу лишь сказать, что старик называет себя Мастером Синанджу.
Нишитцу устало наморщил лоб.
— Синанджу? Здесь, в Америке? Неужели это возможно?
— Я думал, что этот род вымер.
Немуро Нишитцу по-старчески затряс головой.
— Во время оккупации Кореи, — сказал он, — я слышал истории об одной рыбацкой деревушке под названием Синанджу, куда наши войска не осмеливались заходить. Это не было данью уважения традиции, просто они боялись, что будут приняты ответные шаги. Я готов встретиться с этим человеком.
На лице Нишитцу, пока он ожидал посетителя, появилось задумчивое выражение. Вскоре Джиро Исудзу вернулся в сопровождении сурового корейца в расшитом золотом кимоно.
— Я Чиун, Действующий Мастер Синанджу, — проговорил кореец на безупречном японском. В его манере не было ни тени доброжелательности, точно так же, как и уважения.
Нишитцу нахмурился.
— Как случилось, что из всех городов на земле вы оказались именно здесь? — спросил он, тоже по-японски.
— Не стоит думать, что ваш коварный заговор остался для всех тайной, ловко ушел от ответа Чиун.
Немуро Нишитцу принял эти слова молча. Внезапно он снова заговорил:
— Мой помощник, Джиро, говорит, что вы на стороне американцев. Каким образом Дом Синанджу дошел до этого?
— Я служу Америке, — надменно ответил Чиун. — Ее сокровища богаче, чем у любой другой страны в мире. Остальное вас не касается. Я пришел, чтобы выслушать требования.
Некоторое время Нишитцу созерцал старого корейца, не произнося ни слова. Наконец, его бледные губы сложились в некое подобие улыбки, и его ответ изумил Джиро Исудзу не меньше, чем самого Мастера Синанджу:
Но кроме всего прочего, когда над песчаными дюнами начал сгущаться мрак и похолодало, Бронзини начал беспрестанно чихать.
— Отлично, — пробормотал он, стараясь удерживать взятый на Юму курс. Когда, казалось, хуже уже ничего и не придумаешь, меня угораздило простудиться.
Бронзини вслепую вел танк через пустыню, пока не понял, что оторвался о возможных преследователей. Песчаная буря давно уже улеглась. Воды видно не было — только горы и струящийся мелкий песок, насколько хватало глаз. Ему часто приходилось объезжать отроги гор, чтобы сохранить направление на Юму, и от этих объездов Бронзини окончательно потерял ориентацию в пространстве.
Он уже не был уверен, что едет в ту сторону. На тела Бронзини наткнулся совершенно неожиданно. Сначала ему попался лежащий на дороге человек.
Затормозив, Бронзини выпрыгнул из люка и подошел к неподвижному телу.
Человек, одетый в камуфляжную форму, лежал на животе, за спиной у него был пристегнут нераскрытый парашют.
Бронзини перевернул тело, но одного взгляда, брошенного на лицо оказалось достаточно чтобы убедиться, что человек был мертв. Повреждений заметно не было, но в глазах мертвеца застыл ужас, а рот раскрылся словно в беззвучном крике.
Интересно, отчего он погиб, подумал Бронзини, ведь внешне тело казалось нетронутым. Тем не менее, если бы он попытался согнуть его в любом месте, то под кожей вместо скелета почувствовал бы раскрошенные вдребезги кости.
Так ничего и не поняв, Бронзини забрался обратно в танк и снова двинулся вперед. Он решил объехать большую дюну, надеясь, что за ней местность будет ровнее. Его ожидания полностью оправдались — перед ним расстилалась бескрайняя песчаная равнина, на которой, словно щепки, разбросанные в океанских волнах, лежали сотни тел. Бронзини то и дело приходилось их объезжать. Картина, словно застывшая перед ним, казалась миражем — на каждом из лежащих людей была парашютная сумка, как будто они просто упали, не выдержав долгого перехода через дюны.
Чтобы это невероятное зрелище уложилось в голове, потребовалось довольно много времени. Вполне вероятно, что Бронзини так и не удалось бы догадаться, что к чему, если бы не зарытая в песок канистра, одна из тех, которые на съемках использовали в качестве дымовой шашки. Топливо в ней полностью сгорело.
— Чертов парашютный десант, — пробормотал Бронзини, и голос его дрогнул — в это было просто невозможно поверить. Он взглянул в небо, и все стало на свои места — во время съемок десанта произошла диверсия.
Забравшись на водительское место, Бронзини плотно закрыл люк. Вести танк, пользуясь перископом, было труднее, но так, по крайней мере, на глаза ему попадалось меньше трупов. На глаза ему тут же попались следы тяжелых машин, и Бартоломью Бронзини решил ехать по ним, надеясь, что колея приведет его к Юме.
По дороге он наткнулся на брошенный бронетранспортер, который лежал в песке, все еще дымясь. От него доносился ужасный запах горелого мяса. Описав круг, Бронзини внимательно осмотрел машину. Из раскрытого заднего люка, словно из пасти злобного дракона, свешивались тела в военной форме. Одно из них показалось Бронзини знакомым — на человеке была ковбойская шляпа, и при жизни его звали Джим Конкэннон, советник по военным вопросам, работавший с ним на всех трех сериях «Гранди».
— Что, пропади все пропадом, здесь происходит? — взвыл Бронзини.
Не останавливаясь, он повернул рычащий танк в сторону Юмы и погнал что есть силы вперед. Теперь он уже сомневался, хороша ли вовсе была идея туда ехать. Бронзини старался не думать о том, что произошло на базе морских пехотинцев. Это было просто невероятно. В конце концов, они же просто снимали фильм. Но теперь, после неудавшегося парашютный десант, все надежды на то, что на базе все просто посходили с ума, рухнули. Внутри у Бронзини все похолодело, и, вдобавок, он никак не мог перестать чихать.
Он ехал через пустыню всю ночь, мучительно борясь со сном. Иногда ему помогал вой койотов. Когда, наконец, из-за гор появилось солнце, Бронзини откинул крышку люка.
К своему изумлению, он ясно различил в лучах рассветного солнца фигуру идущего впереди человека. Тот шагал через дюны ровно, почти монотонно.
Увеличив скорость, Бронзини поравнялся с пешеходом.
— Эй! — крикнул он, стараясь удержать танк на прямой.
Человек не отвечал, он просто шагал и шагал вперед. Высунувшись из люка, Бронзини попытался разглядеть его повернутое в профиль лицо. Черты его казались смутно знакомыми, но он никак не мог припомнить, где уже видел этого человека. Бронзини увидел, что лицо незнакомца сильно обветрилось и обгорело на солнце.
— Эй, я с тобой говорю! — прокричал он.
Никакой реакции. Бронзини отметил размеренные, словно у робота, взмахи рук и бесстрастное, похожее на маску выражение лица, как будто вырубленного из камня. На путнике была точно такая же форма, как и на мертвых парашютистах, но изодранная в клочья, а из-под куртки проглядывала белая футболка.
— Неужели я что-то сказал? — почти безнадежно попытался пошутить Бронзини. Его предчувствия полностью оправдались. Он решил сделать еще одну попытку, шутливо начав, — Вряд ли вы сможете показать, как мен проехать к Юме. Дело в том, что я опаздываю на деловую встречу.
Тишина.
Наконец, порядком разозлившись, Бронзини сунул пальцы в рот и громко, настойчиво засвистел. На этот раз он добился внимания — голова человека, словно на шарнире, повернулась в его сторону, никак не повлияв на размеренную поступь и размах рук. Глаза, заглянувшие в лицо Бартоломью Бронзини, порядком его испугали — немигающие, как у змеи, они сверкали на фоне изможденной плоти почти фанатическим блеском. Лицо незнакомца казалось мертвым — иначе назвать это было никак нельзя.
— С другой стороны, почему бы мне не обратиться к кому-нибудь другому?
— неожиданно проговорил Бронзини.
Голова вернулась в прежнее положение, и человек продолжал идти вперед.
Бронзини остановил танк, и некоторое время смотрел вслед удаляющейся фигуре, словно робот, шагающей по оставленной колесами бронетранспортера колее.
Только теперь он заметил любопытную вещь, которая заставила его развернуть машину на север и что есть силы надавить на педаль газа.
Встреченный им человек шел по песку настолько рыхлому, что ветер сдувал его с малейшей неровности. Не было ни одного места, где песчинки успели бы слежаться.
И тем не менее, странный путник не оставлял за собой ни малейших следов.
* * *
Немуро Нишитцу поднял взгляд от разложенных на столе перед ним бумаг. На стоявшей рядом табличке была надпись «Мэр Бэзил Кловз». Он так и не удосужился сменить ее — глава корпорации не собирался задерживаться здесь надолго.Вошедший Джиро Исудзу склонился в приветственном поклоне.
— У нас посетитель, который настаивает на встрече с вами, Нишитцу сан, — почтительно доложил он.
Седые брови Нишитцу нахмурились.
— Настаивает?
— Он кореец, совсем старик. Утверждает, что представляет американское правительство, и хочет выяснить, каковы ваши требования.
Немуро Нишитцу отложил бумаги в сторону.
— Откуда ты знаешь, что он из Кореи? — спросил он. — И как этот человек вообще сюда попал?
— На ваш второй вопрос я ответить не могу, а что касается первого, могу лишь сказать, что старик называет себя Мастером Синанджу.
Нишитцу устало наморщил лоб.
— Синанджу? Здесь, в Америке? Неужели это возможно?
— Я думал, что этот род вымер.
Немуро Нишитцу по-старчески затряс головой.
— Во время оккупации Кореи, — сказал он, — я слышал истории об одной рыбацкой деревушке под названием Синанджу, куда наши войска не осмеливались заходить. Это не было данью уважения традиции, просто они боялись, что будут приняты ответные шаги. Я готов встретиться с этим человеком.
На лице Нишитцу, пока он ожидал посетителя, появилось задумчивое выражение. Вскоре Джиро Исудзу вернулся в сопровождении сурового корейца в расшитом золотом кимоно.
— Я Чиун, Действующий Мастер Синанджу, — проговорил кореец на безупречном японском. В его манере не было ни тени доброжелательности, точно так же, как и уважения.
Нишитцу нахмурился.
— Как случилось, что из всех городов на земле вы оказались именно здесь? — спросил он, тоже по-японски.
— Не стоит думать, что ваш коварный заговор остался для всех тайной, ловко ушел от ответа Чиун.
Немуро Нишитцу принял эти слова молча. Внезапно он снова заговорил:
— Мой помощник, Джиро, говорит, что вы на стороне американцев. Каким образом Дом Синанджу дошел до этого?
— Я служу Америке, — надменно ответил Чиун. — Ее сокровища богаче, чем у любой другой страны в мире. Остальное вас не касается. Я пришел, чтобы выслушать требования.
Некоторое время Нишитцу созерцал старого корейца, не произнося ни слова. Наконец, его бледные губы сложились в некое подобие улыбки, и его ответ изумил Джиро Исудзу не меньше, чем самого Мастера Синанджу: