Страница:
— Для тебя все упирается в деньги, Карли Бек, — резко возразил Эван, как в зеркале, отражая враждебный тон собеседницы. — Ты готова рекламировать пиво и сигареты, но даже и думать не хочешь о работе в моем фильме, потому что за него не заплатят. А ради пары туфель и вообще готова на многое.
На самом деле Карли отказалась от работы, которую воспринимала как оскорбительную, и без малейшего сомнения поступила бы так снова. Однако объяснять это не имело смысла. С таким же успехом можно было все свое состояние отдать на благотворительные цели и на всю оставшуюся жизнь отправиться работать в лепрозорий — все равно Эван не изменил бы своего мнения.
— Может быть, нам лучше немного помолчать, — спокойно, негромко предложила Карли. Глаза отчаянно слезились, и она приписала это реакции гистамина, не желая признавать, что внезапно почувствовала себя такой же ссохшейся и съежившейся, какой, наверное, ощущает себя изюмина, когда-то гордо висевшая на виноградной грозди. — Мне кажется, что этот разговор мало похож на прелюдию к занятиям любовью.
Эван откинулся на спинку дивана, вытянул ноги и, заложив руки за голову и сцепив на затылке пальцы, принялся пристальным, сердитым взглядом изучать потолок.
Карли повернулась так, что оказалась к гостю спиной. Конечно, свидания бывают разными, но это трансформировалось из чистилища в рай, а из него — в ад. А ведь вечер еще далеко не закончен. Как всегда, почувствовав настроение хозяйки, Один оказался рядом — в самом прямом смысле; он свернулся калачиком у нее на коленях. Карли покрепче обняла друга и стала ждать действия лекарства и прекращения приступа аллергии.
Они неумолимо окружали, холодные и глинисто-скользкие, с неестественно скованной деревянной походкой и сердито насупленными бровями. Подходили все ближе и ближе, сжимая зловещее кольцо.
— Не-е-т, — тихонько тонким, страшным голосом завыла Карли. Она проснулась, дрожа, озираясь по сторонам и крепко прижимая к груди подушку. Господи, как же она ненавидела всех этих болванов — и Гамби, и Поуки, и остальных! Некоторым снятся кошмары, в которых действуют зомби и размахивающие топорами маньяки. Для Карли же самым страшным существом неизменно оказывался Гамби. А Поуки всегда следовал за ним, подобно злой черной тени. Трудно сказать, почему именно Гамби казался таким страшным, просто от одного его вида начинала бить нервная дрожь. Мрачная тень рока, закрывавшая стену, всегда выглядела асимметрично-причудливой. Но ведь зеленый призрак не показывался уже много-много лет. И вдруг явился снова. Его возвращение можно было воспринимать только как еще одно напоминание из прошлого.
Все, она побеждена. Тайна раскрыта. Успешная Карли Бек исчезла, а ее место заняла Карлотта Рейчел Рудольф, закоренелая неудачница. Еще немного, и трансформация полностью завершится. Замечательный «ауди-ТТ-купе» превратится в «додж-омни». Придется освоить какое-нибудь ремесло, например, научиться предсказывать по ладони судьбу или наносить татуировку, открыть где-нибудь на пляже кабинку и тем зарабатывать на жизнь. Дом придется продать, а вместо ! него снять облюбованную крысами квартирку где-нибудь между мотелем, где сдают номера на час, и круглосуточным магазинчиком крепких напитков. Окружение ее будут составлять люди, узнаваемые по полицейским сериалам — но, увы, даже не полицейские. Прощай, приличная, красивая жизнь! Здравствуйте, бедность и лишения!
Светящийся циферблат будильника показывал 4:37 утра. Потребовалась примерно минута, чтобы сориентироваться в пространстве и во времени. Наконец она все поняла. Слегка повернув голову, взглянула на вторую половину кровати и увидела на подушке черную блестящую голову. Голова принадлежала Одину.
А где же Эван? Уже второй раз за эту неделю Карли не могла вспомнить, как именно оказывалась в собственной постели. Проведя рукой по телу, даже не слишком удивилась, обнаружив, что одежда полностью отсутствует.
«Я вижу Париж. Я вижу Францию…»
Ну, во всяком случае, хоть трусики на месте.
Она твердо помнила, как целовала Эвана. К сожалению, в этот самый момент она не могла сесть и как следует насладиться воспоминанием, а потому отложила его до лучших времен. Память вырвала из темноты странную, озадачивающую аллергическую реакцию, а потом подвела прямо к опасному минному полю — последнему неприятному разговору. Наполнив болью, всплыла та обидная характеристика, которой наградил ее Эван. Он ничего не понимал, да и не мог понять. Понимание приходит вслед за симпатией, размышлениями и обретением мудрости, до которой Эвану еще расти и расти. А это значит, что к его мнению стоит прислушиваться точно так же, как к неодобрительным возгласам какого-нибудь бабуина. И все же, черт возьми, было больно.
Один сладко посапывал, а Карли тихонько вылезла из кровати и ступила на холодный пол. Как можно скорее сунула ноги в мягкие пушистые шлепанцы из меха леопарда, накинула длинный, до пят, бархатистый купальный халат и очень осторожно отправилась обследовать дом. Ванная оказалась пустой, также как и комната для гостей, которую она использовала в качестве рабочего кабинета. А в гостиной она обнаружила Эвана — поджав длинные ноги и накрывшись пледом, он крепко спал на диване.
Многое в комнате напоминало о вчерашнем, так интересно начавшемся и так неудачно закончившемся свидании. На кофейном столике все еще стояла ваза с розами, а пространство вокруг нее почти полностью заняли более прозаические предметы: пустая винная бутылка, два бокала, пачка бумажных носовых платков. На спинке кресла-качалки висел пиджак Эвана, причем галстук почему-то выглядывал из кармана. Рубашка и брюки были сложены на подлокотнике. Туфли стояли рядышком под кофейным столиком. Туфли самой Карли так и валялись там, где приземлились, — в районе шкафа. А блузка, юбка и чулки как попало расположились на спинке дивана, где, судя по всему, Эван ее раздевал.
Карли нахмурилась, но тут же невольно улыбнулась, сообразив, что он лежит под пледом тоже почти голый. Искушение хотя бы взглянуть, а еще лучше, рассмотреть подробно, казалось почти непреодолимым. Если бы наверняка знать, что Эван не проснется, то можно было бы попробовать. А сейчас оставалось всего лишь наблюдать, как он спит. Да, во сне этот человек казался поистине неотразимым: волосы растрепались совсем по-мальчишески, рассыпавшись по гладкому, не перечеркнутому морщинами сомнений лбу. Губы сложены в спокойной полуулыбке, а вовсе не сжаты в недовольно-упрямой гримасе. Размягченный сном, естественный, Эван казался таким красивым, что мог бы соблазнить и ангела. В бессознательном состоянии он нравился Карли куда больше, чем обычно. Скорее всего он испытывал по отношению к ней те же чувства.
Карли стояла, откровенно лаская спящего взглядом. И вот когда она мысленно погладила его в последний раз (ну, в самый-самый последний), Эван вдруг словно забеспокоился и начал бормотать что-то невнятное и совсем неразборчивое, почти также, как нередко бормотал во сне Один. Карли собралась было осторожно, на цыпочках выйти из комнаты, но в этот момент Эван позвал ее по имени, а потом еще раз и еще. Бормотание, бормотание, потом «Карли» и опять бормотание. И так несколько раз. Сомневаться не приходилось: он действительно обращался к ней, и только к ней.
Любопытство возобладало, девушка подобралась как можно ближе и наклонилась, прислушиваясь. Но Эван перевернулся на бок, и все самое интересное утонуло в диванных подушках. Карли наклонилась еще ниже, почти касаясь губами его щеки. Он опять произнес ее имя и одновременно, быстро повернувшись, вытянул к ней руку. Едва не вскрикнув, Карли отпрыгнула и, чтобы сохранить равновесие, отчаянно замахала руками. В конце концов ей удалось одержать победу в схватке с силой тяжести, однако далась эта победа дорогой ценой. Сердце отчаянно стучало, словно стараясь вырваться на волю. На лбу внезапно выступил холодный нервный пот, а пояс на халате развязался, оставив Карли практически раздетой.
Боясь даже перевести дыхание, отважная, но неудачливая исследовательница наблюдала, как предмет исследований погрузился в крепкий, без сновидений сон.
Уже через минуту Карли спасалась бегством, по пути пытаясь обуздать полы халата и сладить с непослушными шлепанцами, которые так и норовили отстать. Не раздеваясь — в халате и тапках, — она прыгнула в кровать. Натянула одеяло до ушей и только теперь, спрятавшись, словно заяц в норе, немного успокоилась.
Кошмары больше не вернулись, а потому пробуждение утром оказалось не столь драматичным, как ночное. Лишь в начале одиннадцатого Карли собралась с силами и повернула голову, чтобы взглянуть на соседнюю подушку. Она оказалась пустой. Единственным свидетельством пребывания постороннего лица можно было считать большую вмятину в форме кошачьего тела да несколько коротких и толстых черных волосинок. Отлично. Карли торопливо поднялась и в точности повторила ночной обход дома. Сначала проверила дальнюю часть дома, а напоследок заглянула в гостиную. Осторожно подошла к дивану. На сей раз он оказался пуст, лишь на спинке все так же в художественном беспорядке красовалась ее собственная одежда. Эван исчез, оставив лишь большую вмятину в форме человеческого тела да несколько черных волосинок на подушке.
Глава 5
На самом деле Карли отказалась от работы, которую воспринимала как оскорбительную, и без малейшего сомнения поступила бы так снова. Однако объяснять это не имело смысла. С таким же успехом можно было все свое состояние отдать на благотворительные цели и на всю оставшуюся жизнь отправиться работать в лепрозорий — все равно Эван не изменил бы своего мнения.
— Может быть, нам лучше немного помолчать, — спокойно, негромко предложила Карли. Глаза отчаянно слезились, и она приписала это реакции гистамина, не желая признавать, что внезапно почувствовала себя такой же ссохшейся и съежившейся, какой, наверное, ощущает себя изюмина, когда-то гордо висевшая на виноградной грозди. — Мне кажется, что этот разговор мало похож на прелюдию к занятиям любовью.
Эван откинулся на спинку дивана, вытянул ноги и, заложив руки за голову и сцепив на затылке пальцы, принялся пристальным, сердитым взглядом изучать потолок.
Карли повернулась так, что оказалась к гостю спиной. Конечно, свидания бывают разными, но это трансформировалось из чистилища в рай, а из него — в ад. А ведь вечер еще далеко не закончен. Как всегда, почувствовав настроение хозяйки, Один оказался рядом — в самом прямом смысле; он свернулся калачиком у нее на коленях. Карли покрепче обняла друга и стала ждать действия лекарства и прекращения приступа аллергии.
Они неумолимо окружали, холодные и глинисто-скользкие, с неестественно скованной деревянной походкой и сердито насупленными бровями. Подходили все ближе и ближе, сжимая зловещее кольцо.
— Не-е-т, — тихонько тонким, страшным голосом завыла Карли. Она проснулась, дрожа, озираясь по сторонам и крепко прижимая к груди подушку. Господи, как же она ненавидела всех этих болванов — и Гамби, и Поуки, и остальных! Некоторым снятся кошмары, в которых действуют зомби и размахивающие топорами маньяки. Для Карли же самым страшным существом неизменно оказывался Гамби. А Поуки всегда следовал за ним, подобно злой черной тени. Трудно сказать, почему именно Гамби казался таким страшным, просто от одного его вида начинала бить нервная дрожь. Мрачная тень рока, закрывавшая стену, всегда выглядела асимметрично-причудливой. Но ведь зеленый призрак не показывался уже много-много лет. И вдруг явился снова. Его возвращение можно было воспринимать только как еще одно напоминание из прошлого.
Все, она побеждена. Тайна раскрыта. Успешная Карли Бек исчезла, а ее место заняла Карлотта Рейчел Рудольф, закоренелая неудачница. Еще немного, и трансформация полностью завершится. Замечательный «ауди-ТТ-купе» превратится в «додж-омни». Придется освоить какое-нибудь ремесло, например, научиться предсказывать по ладони судьбу или наносить татуировку, открыть где-нибудь на пляже кабинку и тем зарабатывать на жизнь. Дом придется продать, а вместо ! него снять облюбованную крысами квартирку где-нибудь между мотелем, где сдают номера на час, и круглосуточным магазинчиком крепких напитков. Окружение ее будут составлять люди, узнаваемые по полицейским сериалам — но, увы, даже не полицейские. Прощай, приличная, красивая жизнь! Здравствуйте, бедность и лишения!
Светящийся циферблат будильника показывал 4:37 утра. Потребовалась примерно минута, чтобы сориентироваться в пространстве и во времени. Наконец она все поняла. Слегка повернув голову, взглянула на вторую половину кровати и увидела на подушке черную блестящую голову. Голова принадлежала Одину.
А где же Эван? Уже второй раз за эту неделю Карли не могла вспомнить, как именно оказывалась в собственной постели. Проведя рукой по телу, даже не слишком удивилась, обнаружив, что одежда полностью отсутствует.
«Я вижу Париж. Я вижу Францию…»
Ну, во всяком случае, хоть трусики на месте.
Она твердо помнила, как целовала Эвана. К сожалению, в этот самый момент она не могла сесть и как следует насладиться воспоминанием, а потому отложила его до лучших времен. Память вырвала из темноты странную, озадачивающую аллергическую реакцию, а потом подвела прямо к опасному минному полю — последнему неприятному разговору. Наполнив болью, всплыла та обидная характеристика, которой наградил ее Эван. Он ничего не понимал, да и не мог понять. Понимание приходит вслед за симпатией, размышлениями и обретением мудрости, до которой Эвану еще расти и расти. А это значит, что к его мнению стоит прислушиваться точно так же, как к неодобрительным возгласам какого-нибудь бабуина. И все же, черт возьми, было больно.
Один сладко посапывал, а Карли тихонько вылезла из кровати и ступила на холодный пол. Как можно скорее сунула ноги в мягкие пушистые шлепанцы из меха леопарда, накинула длинный, до пят, бархатистый купальный халат и очень осторожно отправилась обследовать дом. Ванная оказалась пустой, также как и комната для гостей, которую она использовала в качестве рабочего кабинета. А в гостиной она обнаружила Эвана — поджав длинные ноги и накрывшись пледом, он крепко спал на диване.
Многое в комнате напоминало о вчерашнем, так интересно начавшемся и так неудачно закончившемся свидании. На кофейном столике все еще стояла ваза с розами, а пространство вокруг нее почти полностью заняли более прозаические предметы: пустая винная бутылка, два бокала, пачка бумажных носовых платков. На спинке кресла-качалки висел пиджак Эвана, причем галстук почему-то выглядывал из кармана. Рубашка и брюки были сложены на подлокотнике. Туфли стояли рядышком под кофейным столиком. Туфли самой Карли так и валялись там, где приземлились, — в районе шкафа. А блузка, юбка и чулки как попало расположились на спинке дивана, где, судя по всему, Эван ее раздевал.
Карли нахмурилась, но тут же невольно улыбнулась, сообразив, что он лежит под пледом тоже почти голый. Искушение хотя бы взглянуть, а еще лучше, рассмотреть подробно, казалось почти непреодолимым. Если бы наверняка знать, что Эван не проснется, то можно было бы попробовать. А сейчас оставалось всего лишь наблюдать, как он спит. Да, во сне этот человек казался поистине неотразимым: волосы растрепались совсем по-мальчишески, рассыпавшись по гладкому, не перечеркнутому морщинами сомнений лбу. Губы сложены в спокойной полуулыбке, а вовсе не сжаты в недовольно-упрямой гримасе. Размягченный сном, естественный, Эван казался таким красивым, что мог бы соблазнить и ангела. В бессознательном состоянии он нравился Карли куда больше, чем обычно. Скорее всего он испытывал по отношению к ней те же чувства.
Карли стояла, откровенно лаская спящего взглядом. И вот когда она мысленно погладила его в последний раз (ну, в самый-самый последний), Эван вдруг словно забеспокоился и начал бормотать что-то невнятное и совсем неразборчивое, почти также, как нередко бормотал во сне Один. Карли собралась было осторожно, на цыпочках выйти из комнаты, но в этот момент Эван позвал ее по имени, а потом еще раз и еще. Бормотание, бормотание, потом «Карли» и опять бормотание. И так несколько раз. Сомневаться не приходилось: он действительно обращался к ней, и только к ней.
Любопытство возобладало, девушка подобралась как можно ближе и наклонилась, прислушиваясь. Но Эван перевернулся на бок, и все самое интересное утонуло в диванных подушках. Карли наклонилась еще ниже, почти касаясь губами его щеки. Он опять произнес ее имя и одновременно, быстро повернувшись, вытянул к ней руку. Едва не вскрикнув, Карли отпрыгнула и, чтобы сохранить равновесие, отчаянно замахала руками. В конце концов ей удалось одержать победу в схватке с силой тяжести, однако далась эта победа дорогой ценой. Сердце отчаянно стучало, словно стараясь вырваться на волю. На лбу внезапно выступил холодный нервный пот, а пояс на халате развязался, оставив Карли практически раздетой.
Боясь даже перевести дыхание, отважная, но неудачливая исследовательница наблюдала, как предмет исследований погрузился в крепкий, без сновидений сон.
Уже через минуту Карли спасалась бегством, по пути пытаясь обуздать полы халата и сладить с непослушными шлепанцами, которые так и норовили отстать. Не раздеваясь — в халате и тапках, — она прыгнула в кровать. Натянула одеяло до ушей и только теперь, спрятавшись, словно заяц в норе, немного успокоилась.
Кошмары больше не вернулись, а потому пробуждение утром оказалось не столь драматичным, как ночное. Лишь в начале одиннадцатого Карли собралась с силами и повернула голову, чтобы взглянуть на соседнюю подушку. Она оказалась пустой. Единственным свидетельством пребывания постороннего лица можно было считать большую вмятину в форме кошачьего тела да несколько коротких и толстых черных волосинок. Отлично. Карли торопливо поднялась и в точности повторила ночной обход дома. Сначала проверила дальнюю часть дома, а напоследок заглянула в гостиную. Осторожно подошла к дивану. На сей раз он оказался пуст, лишь на спинке все так же в художественном беспорядке красовалась ее собственная одежда. Эван исчез, оставив лишь большую вмятину в форме человеческого тела да несколько черных волосинок на подушке.
Глава 5
Девушка, занимавшаяся регистрацией клиентов салона красоты, была удивительно хороша собой. Яркие, словно утреннее солнце, волосы, сияющие здоровьем глаза, гладкая и нежная, как лепестки розы, кожа. Для полноты впечатления недоставало лишь капелек росы. Эта особа по имени Суонн красовалась в накрахмаленном белом медицинском халате. Голову ее венчал блестящий головной телефон, разработанный, судя по всему, в недрах ЦРУ. Псевдоученая красотка изящно набрала фамилию Карли на клавиатуре компьютера.
— Посвятим красоте целый день? — уточнила она, тонко, но вполне ощутимо намекая, что все остальное было бы катастрофически неадекватно.
Карли отважно выдержала критический взгляд. Неделя выдалась просто страшной. Туфли пропали, ночные кошмары вновь напомнили о себе, а кроме того, она умудрилась об-чихать Эвана с головы до ног в разгар самого приятного сексуального действа всей ее взрослой жизни. Да уж, вид наверняка не самый лучший.
— Конечно, целый день, — подтвердила Карли. — А эвкалиптовая сауна в программу входит?
Суонн воздела пальчик в предупреждающем жесте, приглашая к молчанию. Уставившись в пространство, она нажала на телефоне кнопку и прошептала что-то загадочное относительно комнаты номер двенадцать. В течение всего разговора глаза ее сохраняли отрешенное выражение. Карли вовсе не удивилась бы, окажись Суонн виртуальным, компьютерным созданием. Лишь силой воли ей удалось подавить любопытство: так хотелось выяснить, реален ли безупречный лоб девушки.
— Эвкалипт входит в перечень предлагаемых процедур. — С этими словами Суонн вернулась в собственное тело. — Присядьте, пожалуйста, и через несколько минут за вами придет наша сотрудница.
Не успела Карли опуститься на мягкий диван, как еще одна облаченная в белый крахмальный халат особа, тоже что-то таинственно нашептывая в микрофон головного телефона, принесла чашку чаю — для детоксикации. Вкус оказался весьма специфическим: смесь лакрицы, апельсиновой корки, сена и чего-то очень напоминающего древесные опилки. Сам собой возник вопрос: какое средство придется принимать, чтобы снять интоксикацию после этого чая?
В комнату вошел мужчина и сразу направился к столу регистрации, по дороге успев оглядеть всех ожидающих процедур женщин. Ему незачем было посвящать работе над собственной внешностью целый день; он и без того был необычайно хорош собой. Словно сошедший с рекламы сигарет «Мальборо», высокий красавец выглядел сильным и энергичным. В немалой степени этому способствовали широкие плечи и атлетическое, хотя и сухощавое, телосложение. Каштановые волосы, светло-карие глаза и ослепительная белозубая улыбка завершали впечатление.
— Я немного опоздал, — заметил Великолепный. Он слегка, на западный манер, растягивал слова. От этого речь становилась немного размытой, замедленной, почти журчащей. — Я Бакстер. Глен Бакстер.
Карли навострила уши. Сам Глен Бакстер? Тот, который живет с Куинном? Который так не любит показываться в обществе?
Красавец уселся рядом и тут же получил обязательную чашку чаю. Все ожидающие процедур дамы испепеляли Кар-ли ревнивыми взглядами. Подумать только, счастливица оказалась так близко к солнцу!
— Извините, пожалуйста, — негромко произнесла она. — Я вовсе не собиралась подслушивать, но мне показалось, что вас зовут Глен Бакстер.
Великолепный кивнул и улыбнулся по-свойски, по-соседски.
Карли с минуту поколебалась, но все же решила идти напролом:
— Вы знакомы с Куинном Кэри? Улыбка стала еще шире и ослепительнее.
— Знаком. Есть! Зацепило!
— Меня зовут Карли Бек. — Она протянула руку. — Я актриса и клиентка Куинна. — Почему-то очень не хотелось произносить вслух слова «мой агент». Словосочетание звучало так затасканно, типично по-голливудски.
— Карли! — Человек проигнорировал протянутую руку и сердечно обнял девушку. — Мне всегда так хотелось познакомиться с тобой!
— Правда?
— Куинн много рассказывал о тебе, — пояснил Глен. — Ты ему очень симпатична. Он считает, что в тебе есть божья искра, вдохновение.
— Мне всегда казалось, что Куинн ненавидит всякое вдохновение, — возразила Карли, удивившись, что агент вообще упоминал ее имя, не говоря уже о каких-то положительных отзывах и характеристиках.
— Нет, что ты. Он просто обожает притворяться, — подмигнув, пояснил Глен и поднялся, потому что их обоих пригласили на процедуры. — Увидимся там, в святая святых.
Карли лежала на столе почти в полной темноте. Свет исходил лишь от ароматических свечей. Подобно жертвенному агнцу, она отмокала в изысканном соусе из мяты и одиннадцати таинственных трав и пряностей. В углу тихонько журчал маленький фонтанчик. Деликатный звук неустанно напоминал, что прежде чем позволить полностью себя запеленать, Карли забыла забежать в туалет. Дверь плавно приоткрылась и тут же быстро захлопнулась.
— Как ты себя чувствуешь? Прекрасно или как-то иначе? — раздался звучный голос.
— Глен?
— Собственной персоной. — Он подошел и сел так, чтобы Карли могла его видеть. Красавец переоделся в белый купальный халат и шлепанцы. Волосы были схвачены сеткой, лицо покрыто зеленой грязевой маской, а руки — чем-то очень похожим на алюминиевые перчатки.
— А ты уверен, что сюда можно входить?
— О, не волнуйся, все в полном порядке! — успокоил он. — Я сказал, что мы женаты. И все же как ты?
— Очень хорошо. Массаж показался жестоким. А вот парафиновые ванны для рук и ног просто божественны.
Глен помахал алюминиевыми руками.
— О, это мне известно!
— В проспекте написано, что этот травяной компресс прогоняет и токсины, и злых духов. Как, по мне заметно, что духи в панике убегают?
Он сделал вид, будто изучает ее ауру.
— Да, демонов я не вижу. Их определенно здесь нет. Вскоре выяснилось, что Глен — ландшафтный дизайнер, а кроме того, обожает готовить и слушать биг-бэнд-джаз. И еще он преданный поклонник Арлин Барлоу.
— Меня просили прочитать текст в документальном фильме о ее жизни.
— Серьезно? Вот это да! Знаешь, она же пропала. — Он попытался щелкнуть пальцами, правда, безуспешно. — Вот так, раз — и нету. Никто так и не знает, куда она подевалась. Очень таинственно и романтично.
— Романтично?
— Конечно! Может быть, просто сбежала на какой-нибудь островок в теплом море, чтобы провести жизнь наедине с темнокожим любовником-воином.
Карли скептически вздернула брови.
— Или спасается от преследования наемных убийц.
— Я предпочитаю вариант с любовником-воином, — усмехнулся Глен. — Так ты собираешься это делать?
Карли молчала, пытаясь представить, как именно будет проходить работа с Эваном.
— Куинну это не понравится, ведь документальные фильмы не слишком прибыльны.
— Ой, да не слушай ты его!
— Игнорировать Куинна?! — ошеломленно воскликнула Карли. Сама мысль об этом казалась невероятной. — А тебе не кажется, что это все равно что кусать руку, которая меня кормит?
— Нет, детка. Я — та рука, которая кормит самого Куинна, а потому слушай меня, и больше никого. В жизни есть вещи поважнее денег.
— Например, темнокожий любовник-воин?
— Именно так.
В завершение встречи новые приятели обменялись телефонами и договорились непременно встретиться снова, причем как можно скорее.
— Спасибо за прекрасный вечер, Глен. Возможно, это лучшее из моих свиданий за все последнее время.
— О, Карли! — воскликнул он с сочувствием, доступным лишь тому, кто не одинок и счастлив. — В твоей жизни обязательно должен быть мужчина!
Карли тут же подумала об Эване.
— Вообще-то он у меня есть, — неуверенно произнесла она, — но все идет как-то вкривь и вкось.
Когда Карли вернулась домой, автоответчик уже едва не лопался от голосов. Первые четыре сообщения оказались от Даны — она требовала непременно и срочно позвонить. Следующие два — от Куинна, с уточнением графика работы. Еще звонили брат и сестра, Джулиан и Стейси, и, наконец, Эван.
«Нам необходимо поговорить. Позвони мне».
Это сообщение Карли прослушала несколько раз, но так и не смогла уловить настроение. Просто сухая, деловая констатация факта. Совершенно невозможно определить, сердится ли он, нервничает или испытывает презрение. Совершено непонятно.
Карли дала себе клятву, что несколько дней продержит Дану в неизвестности. Но оказалось, что она и сама не может столько ждать. Выговориться было просто необходимо. Так что, наведя в доме порядок, девушка забралась в свою великолепную кровать и набрала номер подруги.
У Даны сработал автоответчик.
— Дана, возьми трубку, это…
— Ну что? — тут же нетерпеливо, заинтересованно прозвучал голос Даны. — Как все прошло?
— Как тебе сказать… долгая история, — со вздохом ответила Карли. — Что касается орехов кешью, поцелуев и ночных страшилок… — Она постаралась изложить неловкие подробности прошлой ночи в хронологическом порядке, однако эмоциональность внесла свои поправки. Не стала она скрывать и стремительный спад собственной карьеры.
— Впечатляет, — заключила Дана. — Твой рассказ покруче всего, что я сочиняю для своих сериалов. Этот момент с орешком на ботинке никак нельзя упустить.
— Похоже, мне пора вешать трубку.
— Что ты! Не волнуйся, я не собираюсь писать ни о чем, что ты считаешь личным.
Карли не слишком поверила, но прерывать разговор вовсе не хотелось.
— Ну ладно, только поклянись, что никому-никому не скажешь ни единого слова. Клянешься?
— Ты требуешь слишком многого, но будь по-твоему.
— Хорошо. Так вот, во всей этой истории есть и еще одна странность. Он оставил одну туфлю.
— Серьезно? Забыл туфлю? Свою?
— Нет, — пояснила Карли, внимательно разглядывая стоящую на тумбочке одинокую красную туфлю. — Мою туфлю.
Мою счастливую туфлю. Я только что обнаружила ее в собственном шкафу.
— Удивительно! — задумчиво протянула Дана. — Может быть, это залог? Знаешь, вроде как пятьдесят процентов вперед в качестве задатка. Подобие жеста доброй воли. Я видела такое в одном фильме. — Дана взволнованно затараторила: — Там мафиози так поступает с наемным убийцей.
— Что, дает ему одну туфлю?
— Да нет, деньги.
— Дана, мне нужна помощь, — настойчиво произнесла Карли. — Он оставил на автоответчике сообщение.
— Он что, с ума сошел?
— Вряд ли. По голосу вообще невозможно определить, какой он: не похож ни на сумасшедшего, ни на расстроенного, ни на радостного. Невозможно понять настроение — как будто позвонил, чтобы заказать пиццу.
— Ну, знаешь, я, например, часто очень волнуюсь, когда заказываю пиццу, — задумчиво заметила Дана. — Тебе необходимо срочно ему позвонить.
— И?.. — Карли ждала более конкретного плана действий. Ведь из них двоих именно Дана отличалась фантазией и умением строить планы. Порою это приводило к неплохим результатам.
— И скажи, что согласна озвучивать фильм. Потому что у тебя аллергия на физическую близость с ним. Кто знает, что случится от его спермы? Соври, что доктор велел держаться подальше, а то раздуешься, как борец сумо, и придется срочно отправлять тебя в госпиталь, чтобы сдуть. Мой приятель Джерри даже может написать тебе нужную записку как бы в подтверждение.
— Но ведь Джерри ветеринар, специалист по крупным животным, — сухо заметила Карли.
— Не понимаю, почему это не может подействовать. Какая разница?
К счастью, в этот момент раздался звонок в дверь, он и избавил Карли от перечисления недостатков плана подруги.
Она накинула халат (а до этого была только в трусиках в цветочек и маленьком топике), сунула ноги в шлепанцы и направилась открывать дверь. Было уже почти десять: слишком поздно для доставки продуктов, но агенты «Лос-Анджелес тайме» порой появлялись и в это время. С тех пор как Карли отказалась от подписки, они охотились за ней, словно гончие или отвергнутый любовник.
Чтобы посмотреть в глазок, пришлось встать на цыпочки — это всякий раз унижало и раздражало. Искаженная линзой фигура стоящего на пороге мужчины казалась огромной и угрожающей: решительная поза, сердито поднятый подбородок, крепко сжатые губы. Вполне очевидный образ серийного убийцы. Одет он был во все черное, очевидно, для того, чтобы слиться с тенью и скрыть предательские кровавые пятна. Карли открыла дверь.
Перед ней стоял Эван, решительный и раздраженный. Внимательно, каким-то странным светящимся взглядом он осмотрел девушку с головы до ног. По сравнению с ней непрошеный гость казался очень большим и возвышался, словно башня. Сама того не замечая, Карли снова поднялась на цыпочки, ведь так хотелось общаться на равных. Она ненавидела этого мужчину за явное физическое превосходство.
— Что? — наконец выдавила из себя Карли, устав от этого молчаливого разглядывания.
— Ты мне не позвонила. — Эван укоризненно покачал головой, словно вплоть до этого момента такая необязательность казалась чем-то абсолютно неслыханным.
— Но я же просто не успела! Ты не оставил мне времени, чтобы позвонить!
— В твоем распоряжении был целый день. Больше того, весь последний час твой телефон занят. — Не церемонясь и не дожидаясь приглашения, Эван вошел в прихожую.
— Чувствуй себя как дома. — Карли глубоко вздохнула и последовала за гостем.
— Ты мне не позвонила, — повторил Эван звенящим от раздражения и недоверия голосом и уселся посреди дивана. Карли осталась стоять, наслаждаясь наконец-то обретенным превосходством в росте и изо всех сил пытаясь оказывать моральное давление. Если ей это удалось, то противник держался мужественно.
— Я была занята. — Теперь она просто стояла, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
Эван устало откинулся на спинку и провел рукой по липу.
— Ну уж такую-то малость можно было сделать.
— Разумеется, — задиристо ответила Карли, наполеоновским жестом скрестив руки на груди. — Особенно после того, как ты меня раздел. За это я должна испытывать благодарность?
— Нет, скорее за то, что я всю ночь караулил, чтобы убедиться, что тебе не грозит кома. Ведь сплошь и рядом люди умирают именно от того, что смешивают противоаллергические средства с алкоголем. Или для тебя это вполне обычная процедура?
— Нет, конечно, — вяло возразила Карли, прекрасно понимая, что спорить совершенно бесполезно. Эван уже сделал собственные выводы и все решил. Да и что конкретного она могла сказать? Что отключалась всего лишь дважды в жизни, и оба раза он, как назло, оказывался рядом? Такое стечение обстоятельств казалось странным даже ей самой. — Прими искреннюю благодарность, — наконец нашла она нужные слова, — за то, что не дал бедной женщине умереть скандальной смертью и тем самым спас от неминуемого позора всех родных и близких.
— Ты чрезвычайно любезна.
— Увы, в данный момент это все, на что я способна. Прости, если можешь.
— Извинения приняты, — коротко отозвался Эван. — Прошу садиться.
Карли даже не пошевелилась.
— Хорошо. — Он приподнялся. — Тогда придется встать мне.
— Нет-нет, не надо. — Карли устроилась в кресле и запахнула халат, чтобы закрыть ноги. Как правило, подобная скромность вовсе не была ей свойственна, однако как-то неуютно было сидеть в пушистых шлепанцах и распахнутом мягком купальном халате перед человеком, одетым, словно антихрист, во все черное.
— Ради Бога, не напрягайся, — устало попросил Эван, заметив, что Карли суетливо затягивает пояс. — Мне уже доводилось тебя видеть куда менее одетой.
Она в ответ лишь поморщилась.
— И между прочим, выглядела ты даже лучше. Карли насмешливо высунула язык.
— Всегда к вашим услугам.
В этот момент из кухни появился Один. Он целеустремленно направился к гостю и начал внимательно изучать его ботинок. Тот с отвращением отдернул ногу. Но кот все же решил поиграть со шнурком. Карли тихонько, ласково позвала любимца, пустив в ход тот самый интимный шепот, который женщины используют, чтобы привлечь и обезоружить животных и любовников. Один, в свою очередь, немедленно отреагировал и радостно прыгнул на колени хозяйке.
— Посвятим красоте целый день? — уточнила она, тонко, но вполне ощутимо намекая, что все остальное было бы катастрофически неадекватно.
Карли отважно выдержала критический взгляд. Неделя выдалась просто страшной. Туфли пропали, ночные кошмары вновь напомнили о себе, а кроме того, она умудрилась об-чихать Эвана с головы до ног в разгар самого приятного сексуального действа всей ее взрослой жизни. Да уж, вид наверняка не самый лучший.
— Конечно, целый день, — подтвердила Карли. — А эвкалиптовая сауна в программу входит?
Суонн воздела пальчик в предупреждающем жесте, приглашая к молчанию. Уставившись в пространство, она нажала на телефоне кнопку и прошептала что-то загадочное относительно комнаты номер двенадцать. В течение всего разговора глаза ее сохраняли отрешенное выражение. Карли вовсе не удивилась бы, окажись Суонн виртуальным, компьютерным созданием. Лишь силой воли ей удалось подавить любопытство: так хотелось выяснить, реален ли безупречный лоб девушки.
— Эвкалипт входит в перечень предлагаемых процедур. — С этими словами Суонн вернулась в собственное тело. — Присядьте, пожалуйста, и через несколько минут за вами придет наша сотрудница.
Не успела Карли опуститься на мягкий диван, как еще одна облаченная в белый крахмальный халат особа, тоже что-то таинственно нашептывая в микрофон головного телефона, принесла чашку чаю — для детоксикации. Вкус оказался весьма специфическим: смесь лакрицы, апельсиновой корки, сена и чего-то очень напоминающего древесные опилки. Сам собой возник вопрос: какое средство придется принимать, чтобы снять интоксикацию после этого чая?
В комнату вошел мужчина и сразу направился к столу регистрации, по дороге успев оглядеть всех ожидающих процедур женщин. Ему незачем было посвящать работе над собственной внешностью целый день; он и без того был необычайно хорош собой. Словно сошедший с рекламы сигарет «Мальборо», высокий красавец выглядел сильным и энергичным. В немалой степени этому способствовали широкие плечи и атлетическое, хотя и сухощавое, телосложение. Каштановые волосы, светло-карие глаза и ослепительная белозубая улыбка завершали впечатление.
— Я немного опоздал, — заметил Великолепный. Он слегка, на западный манер, растягивал слова. От этого речь становилась немного размытой, замедленной, почти журчащей. — Я Бакстер. Глен Бакстер.
Карли навострила уши. Сам Глен Бакстер? Тот, который живет с Куинном? Который так не любит показываться в обществе?
Красавец уселся рядом и тут же получил обязательную чашку чаю. Все ожидающие процедур дамы испепеляли Кар-ли ревнивыми взглядами. Подумать только, счастливица оказалась так близко к солнцу!
— Извините, пожалуйста, — негромко произнесла она. — Я вовсе не собиралась подслушивать, но мне показалось, что вас зовут Глен Бакстер.
Великолепный кивнул и улыбнулся по-свойски, по-соседски.
Карли с минуту поколебалась, но все же решила идти напролом:
— Вы знакомы с Куинном Кэри? Улыбка стала еще шире и ослепительнее.
— Знаком. Есть! Зацепило!
— Меня зовут Карли Бек. — Она протянула руку. — Я актриса и клиентка Куинна. — Почему-то очень не хотелось произносить вслух слова «мой агент». Словосочетание звучало так затасканно, типично по-голливудски.
— Карли! — Человек проигнорировал протянутую руку и сердечно обнял девушку. — Мне всегда так хотелось познакомиться с тобой!
— Правда?
— Куинн много рассказывал о тебе, — пояснил Глен. — Ты ему очень симпатична. Он считает, что в тебе есть божья искра, вдохновение.
— Мне всегда казалось, что Куинн ненавидит всякое вдохновение, — возразила Карли, удивившись, что агент вообще упоминал ее имя, не говоря уже о каких-то положительных отзывах и характеристиках.
— Нет, что ты. Он просто обожает притворяться, — подмигнув, пояснил Глен и поднялся, потому что их обоих пригласили на процедуры. — Увидимся там, в святая святых.
Карли лежала на столе почти в полной темноте. Свет исходил лишь от ароматических свечей. Подобно жертвенному агнцу, она отмокала в изысканном соусе из мяты и одиннадцати таинственных трав и пряностей. В углу тихонько журчал маленький фонтанчик. Деликатный звук неустанно напоминал, что прежде чем позволить полностью себя запеленать, Карли забыла забежать в туалет. Дверь плавно приоткрылась и тут же быстро захлопнулась.
— Как ты себя чувствуешь? Прекрасно или как-то иначе? — раздался звучный голос.
— Глен?
— Собственной персоной. — Он подошел и сел так, чтобы Карли могла его видеть. Красавец переоделся в белый купальный халат и шлепанцы. Волосы были схвачены сеткой, лицо покрыто зеленой грязевой маской, а руки — чем-то очень похожим на алюминиевые перчатки.
— А ты уверен, что сюда можно входить?
— О, не волнуйся, все в полном порядке! — успокоил он. — Я сказал, что мы женаты. И все же как ты?
— Очень хорошо. Массаж показался жестоким. А вот парафиновые ванны для рук и ног просто божественны.
Глен помахал алюминиевыми руками.
— О, это мне известно!
— В проспекте написано, что этот травяной компресс прогоняет и токсины, и злых духов. Как, по мне заметно, что духи в панике убегают?
Он сделал вид, будто изучает ее ауру.
— Да, демонов я не вижу. Их определенно здесь нет. Вскоре выяснилось, что Глен — ландшафтный дизайнер, а кроме того, обожает готовить и слушать биг-бэнд-джаз. И еще он преданный поклонник Арлин Барлоу.
— Меня просили прочитать текст в документальном фильме о ее жизни.
— Серьезно? Вот это да! Знаешь, она же пропала. — Он попытался щелкнуть пальцами, правда, безуспешно. — Вот так, раз — и нету. Никто так и не знает, куда она подевалась. Очень таинственно и романтично.
— Романтично?
— Конечно! Может быть, просто сбежала на какой-нибудь островок в теплом море, чтобы провести жизнь наедине с темнокожим любовником-воином.
Карли скептически вздернула брови.
— Или спасается от преследования наемных убийц.
— Я предпочитаю вариант с любовником-воином, — усмехнулся Глен. — Так ты собираешься это делать?
Карли молчала, пытаясь представить, как именно будет проходить работа с Эваном.
— Куинну это не понравится, ведь документальные фильмы не слишком прибыльны.
— Ой, да не слушай ты его!
— Игнорировать Куинна?! — ошеломленно воскликнула Карли. Сама мысль об этом казалась невероятной. — А тебе не кажется, что это все равно что кусать руку, которая меня кормит?
— Нет, детка. Я — та рука, которая кормит самого Куинна, а потому слушай меня, и больше никого. В жизни есть вещи поважнее денег.
— Например, темнокожий любовник-воин?
— Именно так.
В завершение встречи новые приятели обменялись телефонами и договорились непременно встретиться снова, причем как можно скорее.
— Спасибо за прекрасный вечер, Глен. Возможно, это лучшее из моих свиданий за все последнее время.
— О, Карли! — воскликнул он с сочувствием, доступным лишь тому, кто не одинок и счастлив. — В твоей жизни обязательно должен быть мужчина!
Карли тут же подумала об Эване.
— Вообще-то он у меня есть, — неуверенно произнесла она, — но все идет как-то вкривь и вкось.
Когда Карли вернулась домой, автоответчик уже едва не лопался от голосов. Первые четыре сообщения оказались от Даны — она требовала непременно и срочно позвонить. Следующие два — от Куинна, с уточнением графика работы. Еще звонили брат и сестра, Джулиан и Стейси, и, наконец, Эван.
«Нам необходимо поговорить. Позвони мне».
Это сообщение Карли прослушала несколько раз, но так и не смогла уловить настроение. Просто сухая, деловая констатация факта. Совершенно невозможно определить, сердится ли он, нервничает или испытывает презрение. Совершено непонятно.
Карли дала себе клятву, что несколько дней продержит Дану в неизвестности. Но оказалось, что она и сама не может столько ждать. Выговориться было просто необходимо. Так что, наведя в доме порядок, девушка забралась в свою великолепную кровать и набрала номер подруги.
У Даны сработал автоответчик.
— Дана, возьми трубку, это…
— Ну что? — тут же нетерпеливо, заинтересованно прозвучал голос Даны. — Как все прошло?
— Как тебе сказать… долгая история, — со вздохом ответила Карли. — Что касается орехов кешью, поцелуев и ночных страшилок… — Она постаралась изложить неловкие подробности прошлой ночи в хронологическом порядке, однако эмоциональность внесла свои поправки. Не стала она скрывать и стремительный спад собственной карьеры.
— Впечатляет, — заключила Дана. — Твой рассказ покруче всего, что я сочиняю для своих сериалов. Этот момент с орешком на ботинке никак нельзя упустить.
— Похоже, мне пора вешать трубку.
— Что ты! Не волнуйся, я не собираюсь писать ни о чем, что ты считаешь личным.
Карли не слишком поверила, но прерывать разговор вовсе не хотелось.
— Ну ладно, только поклянись, что никому-никому не скажешь ни единого слова. Клянешься?
— Ты требуешь слишком многого, но будь по-твоему.
— Хорошо. Так вот, во всей этой истории есть и еще одна странность. Он оставил одну туфлю.
— Серьезно? Забыл туфлю? Свою?
— Нет, — пояснила Карли, внимательно разглядывая стоящую на тумбочке одинокую красную туфлю. — Мою туфлю.
Мою счастливую туфлю. Я только что обнаружила ее в собственном шкафу.
— Удивительно! — задумчиво протянула Дана. — Может быть, это залог? Знаешь, вроде как пятьдесят процентов вперед в качестве задатка. Подобие жеста доброй воли. Я видела такое в одном фильме. — Дана взволнованно затараторила: — Там мафиози так поступает с наемным убийцей.
— Что, дает ему одну туфлю?
— Да нет, деньги.
— Дана, мне нужна помощь, — настойчиво произнесла Карли. — Он оставил на автоответчике сообщение.
— Он что, с ума сошел?
— Вряд ли. По голосу вообще невозможно определить, какой он: не похож ни на сумасшедшего, ни на расстроенного, ни на радостного. Невозможно понять настроение — как будто позвонил, чтобы заказать пиццу.
— Ну, знаешь, я, например, часто очень волнуюсь, когда заказываю пиццу, — задумчиво заметила Дана. — Тебе необходимо срочно ему позвонить.
— И?.. — Карли ждала более конкретного плана действий. Ведь из них двоих именно Дана отличалась фантазией и умением строить планы. Порою это приводило к неплохим результатам.
— И скажи, что согласна озвучивать фильм. Потому что у тебя аллергия на физическую близость с ним. Кто знает, что случится от его спермы? Соври, что доктор велел держаться подальше, а то раздуешься, как борец сумо, и придется срочно отправлять тебя в госпиталь, чтобы сдуть. Мой приятель Джерри даже может написать тебе нужную записку как бы в подтверждение.
— Но ведь Джерри ветеринар, специалист по крупным животным, — сухо заметила Карли.
— Не понимаю, почему это не может подействовать. Какая разница?
К счастью, в этот момент раздался звонок в дверь, он и избавил Карли от перечисления недостатков плана подруги.
Она накинула халат (а до этого была только в трусиках в цветочек и маленьком топике), сунула ноги в шлепанцы и направилась открывать дверь. Было уже почти десять: слишком поздно для доставки продуктов, но агенты «Лос-Анджелес тайме» порой появлялись и в это время. С тех пор как Карли отказалась от подписки, они охотились за ней, словно гончие или отвергнутый любовник.
Чтобы посмотреть в глазок, пришлось встать на цыпочки — это всякий раз унижало и раздражало. Искаженная линзой фигура стоящего на пороге мужчины казалась огромной и угрожающей: решительная поза, сердито поднятый подбородок, крепко сжатые губы. Вполне очевидный образ серийного убийцы. Одет он был во все черное, очевидно, для того, чтобы слиться с тенью и скрыть предательские кровавые пятна. Карли открыла дверь.
Перед ней стоял Эван, решительный и раздраженный. Внимательно, каким-то странным светящимся взглядом он осмотрел девушку с головы до ног. По сравнению с ней непрошеный гость казался очень большим и возвышался, словно башня. Сама того не замечая, Карли снова поднялась на цыпочки, ведь так хотелось общаться на равных. Она ненавидела этого мужчину за явное физическое превосходство.
— Что? — наконец выдавила из себя Карли, устав от этого молчаливого разглядывания.
— Ты мне не позвонила. — Эван укоризненно покачал головой, словно вплоть до этого момента такая необязательность казалась чем-то абсолютно неслыханным.
— Но я же просто не успела! Ты не оставил мне времени, чтобы позвонить!
— В твоем распоряжении был целый день. Больше того, весь последний час твой телефон занят. — Не церемонясь и не дожидаясь приглашения, Эван вошел в прихожую.
— Чувствуй себя как дома. — Карли глубоко вздохнула и последовала за гостем.
— Ты мне не позвонила, — повторил Эван звенящим от раздражения и недоверия голосом и уселся посреди дивана. Карли осталась стоять, наслаждаясь наконец-то обретенным превосходством в росте и изо всех сил пытаясь оказывать моральное давление. Если ей это удалось, то противник держался мужественно.
— Я была занята. — Теперь она просто стояла, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
Эван устало откинулся на спинку и провел рукой по липу.
— Ну уж такую-то малость можно было сделать.
— Разумеется, — задиристо ответила Карли, наполеоновским жестом скрестив руки на груди. — Особенно после того, как ты меня раздел. За это я должна испытывать благодарность?
— Нет, скорее за то, что я всю ночь караулил, чтобы убедиться, что тебе не грозит кома. Ведь сплошь и рядом люди умирают именно от того, что смешивают противоаллергические средства с алкоголем. Или для тебя это вполне обычная процедура?
— Нет, конечно, — вяло возразила Карли, прекрасно понимая, что спорить совершенно бесполезно. Эван уже сделал собственные выводы и все решил. Да и что конкретного она могла сказать? Что отключалась всего лишь дважды в жизни, и оба раза он, как назло, оказывался рядом? Такое стечение обстоятельств казалось странным даже ей самой. — Прими искреннюю благодарность, — наконец нашла она нужные слова, — за то, что не дал бедной женщине умереть скандальной смертью и тем самым спас от неминуемого позора всех родных и близких.
— Ты чрезвычайно любезна.
— Увы, в данный момент это все, на что я способна. Прости, если можешь.
— Извинения приняты, — коротко отозвался Эван. — Прошу садиться.
Карли даже не пошевелилась.
— Хорошо. — Он приподнялся. — Тогда придется встать мне.
— Нет-нет, не надо. — Карли устроилась в кресле и запахнула халат, чтобы закрыть ноги. Как правило, подобная скромность вовсе не была ей свойственна, однако как-то неуютно было сидеть в пушистых шлепанцах и распахнутом мягком купальном халате перед человеком, одетым, словно антихрист, во все черное.
— Ради Бога, не напрягайся, — устало попросил Эван, заметив, что Карли суетливо затягивает пояс. — Мне уже доводилось тебя видеть куда менее одетой.
Она в ответ лишь поморщилась.
— И между прочим, выглядела ты даже лучше. Карли насмешливо высунула язык.
— Всегда к вашим услугам.
В этот момент из кухни появился Один. Он целеустремленно направился к гостю и начал внимательно изучать его ботинок. Тот с отвращением отдернул ногу. Но кот все же решил поиграть со шнурком. Карли тихонько, ласково позвала любимца, пустив в ход тот самый интимный шепот, который женщины используют, чтобы привлечь и обезоружить животных и любовников. Один, в свою очередь, немедленно отреагировал и радостно прыгнул на колени хозяйке.