Страница:
Значение звукопроизношения усиливается двумя его психофизическими особенностями:
1) произносимая вслух речь делается достоянием многих близко находящихся людей, даже помимо их желания, и возбуждает у них установку на слушание, если в этот момент не действует мощная доминанта в другом направлении;
2) произносимое обязательно вызывает у слушателя рефлекторное, подчас редуцированное и почти незаметное, повторное произнесение, что особенно ярко проявляется у маленьких детей.
Эти отраженные речевые движения содействуют лучшему восприятию слышимого и в какой-то мере рефлекторно передаются окружающим. То и другое делает в известных условиях коллективное восприятие речи более эффективным, чем одиночное. Этому в большей степени содействует и эмоциональная настроенность говорящего, передающаяся слушателям и взаимно индуцирующая их, и психологическая взаимно поддерживаемая установка на говорящего. Бывают случаи обратного положения (внушение наедине).
Таким образом, звукопроизношение, широко проявляющееся в общественно-трудовой деятельности коллектива, длительно и многократно повседневно действуя (хотя бы во многих случаях и очень слабо) на каждого члена коллектива, тем самым развивает и поддерживает у него подобную же функцию.
Существенное значение для логопедии имеет связь речи с движением. Уже Ушинский отмечал связь процессов мысли, понятий с мускульным чувством. И.П. Павлов придавал громадное значение в познавательной жизни человека мышечным движениям, этим сеченовским «щупалам». Он доказал, «что двигательная область коры есть прежде всего рецепторная, такая же, как и остальные области: зрительная, слуховая и другие», так как из пассивных движений, т. е. из кинестетических раздражений этой области, производятся такие же «условные раздражители, как из всех внешних раздражений»[5]. Эту же идею развивает К.М. Быков: «Без мышечных движений невозможно ни познание, ни, тем более, переработка его в процессе труда, ни совершенствование самого человека в процессе воспитания»[6]. П.П. Павлов доказал, что физиологическая речь – прежде всего кинестетические раздражения, идущие с ее же органов – гортани, языка и проч. Таким образом, у человека существует сигнализация из органов речи в кору мозга. А так как письмо осуществляется сокращением мускулатуры руки, то и оно сопровождается притоком в кору мозга сигналов из скелетной мускулатуры.
Такая диалектическая связь речи с движением речевых органов ярко проявляется при напряженном или затрудненном размышлении, протекающем в форме внутренней речи. Невольно, не замечая этого, человек производит речевые движения, иногда же при этом произносит шепотом или вполголоса отдельные звуки, слова. Особенно часто это наблюдается у маленьких детей. Оно объясняется тем, что кинестетические клетки связаны со всеми клетками коры, воспринимающими все внешние и внутренние раздражения (мышечная, суставная, сухожильная, вестибулярная и вибрационная, осязательная, слуховая, зрительная чувствительность). Таким образом, кинестезия составляет с другими элементами речи эффекторно-рецепторное единство.
Большую роль в развитии речи играет и зрение, которое помогает нам точнее улавливать речи окружающих (чтение с лица) и тем самым уточнять свои собственные речевые движения.
Выразительные движения, мимика и жесты. Для общения с другими человек всегда пользовался и пользуется разнообразными движениями своего тела, могущими сигнализировать какое-либо жизненное явление. Особенно широко используются в этом смысле наиболее тонкие, точные, калейдоскопически изменяющиеся мимические движения (движения мышц лица, губ, глаз) и движения рук.
Различаются непроизвольные эмоциональные, инстинктивные неречевые движения (страха, боли, защитные движения конечностей и т. п.) и произвольные неречевые же движения (мимика вопроса, разнообразные рабочие позы организма и т. п.).
В своем генезисе эти выразительные движения анатомически и функционально настолько тесно связаны с движениями органов дыхания, жевания, глотания, а следовательно, и органами речи, что являются обычными, важными и в известной мере неотъемлемыми вспомогательными компонентами звукопроизношения, придающими речи особую выразительность.
В процессе общественной жизни наряду со звуковым языком выработалось примитивное средство общения, не представляющее четкой языковой системы – «мимико-жестикуляторная речь», так называемый «язык жестов». Будучи чрезвычайно примитивным по своим анатомо-физиологическим механизмам и семантике, преимущественно конкретной, он устойчивее звукового языка и в случае неразвития или потери последнего становится средством общения, хотя и весьма неполноценным.
Важным моментом в развитии речи человека является его способность реагировать на речевые раздражители данной ситуации с учетом всех их особенностей и в соответствии с ними быстро перестраиваться. Говорящий непрерывно дает активную ориентировку на содержание и форму речи, являющиеся для него в данный момент раздражителями.
По мере накопления речевого материала – отдельных фраз и слоев – в нашей речи вырабатывается автоматизм, т. е. «ранее выработанные рефлексы, стереотипно возникающие при наличии соответствующих раздражителей» в отделах полушарий с динамически пониженной возбудимостью (П.П. Павлов). Они влияют и на вновь произносимое. Это выражается во взаимодействии звуков в слове и слов в предложении.
Осуществление речи зависит от:
1) потребности говорящего в общении с другими;
2) потребности установки на говорящего со стороны окружающих;
3) чувства удовлетворения при успешной реализации своей речи, создающего мотивацию к ее продолжению;
4) вынужденных перерывов речи (несоответствующие ответы, неожиданные замечания и т. п.), ослабляющих или совсем угашающих мотивацию к речи;
5) качества физической стороны речи: достаточно хорошей фонации, артикуляции и соответствия типизированности произношения данному коллективу.
Речь человека представляет сложное динамическое единство, основными сторонами которого являются:
1) содержание речи (семантика);
2) звукопроизношение, обычно связанное с мимикой и жестом, как внешнее оформление речи-мышления;
3) социальность речи, как организованная и постоянная ее связь с жизнью коллектива, вне которого речь не развивается.
Центральные аппараты речи
1) произносимая вслух речь делается достоянием многих близко находящихся людей, даже помимо их желания, и возбуждает у них установку на слушание, если в этот момент не действует мощная доминанта в другом направлении;
2) произносимое обязательно вызывает у слушателя рефлекторное, подчас редуцированное и почти незаметное, повторное произнесение, что особенно ярко проявляется у маленьких детей.
Эти отраженные речевые движения содействуют лучшему восприятию слышимого и в какой-то мере рефлекторно передаются окружающим. То и другое делает в известных условиях коллективное восприятие речи более эффективным, чем одиночное. Этому в большей степени содействует и эмоциональная настроенность говорящего, передающаяся слушателям и взаимно индуцирующая их, и психологическая взаимно поддерживаемая установка на говорящего. Бывают случаи обратного положения (внушение наедине).
Таким образом, звукопроизношение, широко проявляющееся в общественно-трудовой деятельности коллектива, длительно и многократно повседневно действуя (хотя бы во многих случаях и очень слабо) на каждого члена коллектива, тем самым развивает и поддерживает у него подобную же функцию.
Существенное значение для логопедии имеет связь речи с движением. Уже Ушинский отмечал связь процессов мысли, понятий с мускульным чувством. И.П. Павлов придавал громадное значение в познавательной жизни человека мышечным движениям, этим сеченовским «щупалам». Он доказал, «что двигательная область коры есть прежде всего рецепторная, такая же, как и остальные области: зрительная, слуховая и другие», так как из пассивных движений, т. е. из кинестетических раздражений этой области, производятся такие же «условные раздражители, как из всех внешних раздражений»[5]. Эту же идею развивает К.М. Быков: «Без мышечных движений невозможно ни познание, ни, тем более, переработка его в процессе труда, ни совершенствование самого человека в процессе воспитания»[6]. П.П. Павлов доказал, что физиологическая речь – прежде всего кинестетические раздражения, идущие с ее же органов – гортани, языка и проч. Таким образом, у человека существует сигнализация из органов речи в кору мозга. А так как письмо осуществляется сокращением мускулатуры руки, то и оно сопровождается притоком в кору мозга сигналов из скелетной мускулатуры.
Такая диалектическая связь речи с движением речевых органов ярко проявляется при напряженном или затрудненном размышлении, протекающем в форме внутренней речи. Невольно, не замечая этого, человек производит речевые движения, иногда же при этом произносит шепотом или вполголоса отдельные звуки, слова. Особенно часто это наблюдается у маленьких детей. Оно объясняется тем, что кинестетические клетки связаны со всеми клетками коры, воспринимающими все внешние и внутренние раздражения (мышечная, суставная, сухожильная, вестибулярная и вибрационная, осязательная, слуховая, зрительная чувствительность). Таким образом, кинестезия составляет с другими элементами речи эффекторно-рецепторное единство.
Большую роль в развитии речи играет и зрение, которое помогает нам точнее улавливать речи окружающих (чтение с лица) и тем самым уточнять свои собственные речевые движения.
Выразительные движения, мимика и жесты. Для общения с другими человек всегда пользовался и пользуется разнообразными движениями своего тела, могущими сигнализировать какое-либо жизненное явление. Особенно широко используются в этом смысле наиболее тонкие, точные, калейдоскопически изменяющиеся мимические движения (движения мышц лица, губ, глаз) и движения рук.
Различаются непроизвольные эмоциональные, инстинктивные неречевые движения (страха, боли, защитные движения конечностей и т. п.) и произвольные неречевые же движения (мимика вопроса, разнообразные рабочие позы организма и т. п.).
В своем генезисе эти выразительные движения анатомически и функционально настолько тесно связаны с движениями органов дыхания, жевания, глотания, а следовательно, и органами речи, что являются обычными, важными и в известной мере неотъемлемыми вспомогательными компонентами звукопроизношения, придающими речи особую выразительность.
В процессе общественной жизни наряду со звуковым языком выработалось примитивное средство общения, не представляющее четкой языковой системы – «мимико-жестикуляторная речь», так называемый «язык жестов». Будучи чрезвычайно примитивным по своим анатомо-физиологическим механизмам и семантике, преимущественно конкретной, он устойчивее звукового языка и в случае неразвития или потери последнего становится средством общения, хотя и весьма неполноценным.
Важным моментом в развитии речи человека является его способность реагировать на речевые раздражители данной ситуации с учетом всех их особенностей и в соответствии с ними быстро перестраиваться. Говорящий непрерывно дает активную ориентировку на содержание и форму речи, являющиеся для него в данный момент раздражителями.
По мере накопления речевого материала – отдельных фраз и слоев – в нашей речи вырабатывается автоматизм, т. е. «ранее выработанные рефлексы, стереотипно возникающие при наличии соответствующих раздражителей» в отделах полушарий с динамически пониженной возбудимостью (П.П. Павлов). Они влияют и на вновь произносимое. Это выражается во взаимодействии звуков в слове и слов в предложении.
Осуществление речи зависит от:
1) потребности говорящего в общении с другими;
2) потребности установки на говорящего со стороны окружающих;
3) чувства удовлетворения при успешной реализации своей речи, создающего мотивацию к ее продолжению;
4) вынужденных перерывов речи (несоответствующие ответы, неожиданные замечания и т. п.), ослабляющих или совсем угашающих мотивацию к речи;
5) качества физической стороны речи: достаточно хорошей фонации, артикуляции и соответствия типизированности произношения данному коллективу.
Речь человека представляет сложное динамическое единство, основными сторонами которого являются:
1) содержание речи (семантика);
2) звукопроизношение, обычно связанное с мимикой и жестом, как внешнее оформление речи-мышления;
3) социальность речи, как организованная и постоянная ее связь с жизнью коллектива, вне которого речь не развивается.
Центральные аппараты речи
Аппарат речи состоит из центрального отдела (головной мозг, преимущественно кора больших полушарий) и периферического (органов слуха и звукопроизношения). Оба отдела представляют собой единую сложную, взаимодействующую систему, регулируемую корой большого мозга. Нарушение одного из отделов этой системы отражается на остальных.
В свою очередь «вся мозговая кора представляет собой сплошную мозговую поверхность, состоящую из ряда областей (анализаторов), каждая из которых является проекцией периферических рецепторов (кожных, кинестетических, висцеральных) или какого-либо органа чувств (вкуса, обоняния, зрения, слуха)» (Иванов – Смоленский). Каждый анализатор, как и весь мозг, функционирует целостно, т. е. в теснейшем взаимодействии своих отделов (периферического, проводящего и центрального), нарушение одного из которых отражается на остальных.
В корковой части анализатора различаются «ядро» (скопление специализированных нервных клеток) и «периферия» (такие же, но рассеянные по значительной части мозга, с убыванием в направлении периферии, «запасные» клетки). Осуществляемый ими синтез и анализ элементарнее подобной функции «ядра», но поддается в известных границах тренировке.
Речь же как 2-ю сигнальную систему И.П. Павлов определяет так: «Кинестетическое раздражение, идущее к коре от речевых органов есть вторые сигналы, сигналы сигналов»[7].
Вторая сигнальная система – это «сигнализация 1-й системы – речью, ее базисом или базальным компонентом – кинестетическими раздражениями речевых органов»[8].
Речь, будучи продуктом мозга, в свою очередь является чрезвычайно мощным раздражителем коры мозга и, следовательно, в высокой степени стимулирует его развитие. «Сначала труд, а затем и рядом с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг… Развитие мозга и подчиненных ему чувств, все более и более проясняющегося сознания, способности к абстракции и к умозаключению оказывало обратное воздействие на труд и на язык, давая обоим оказывало обратное воздействие на труд и на язык, давая обоим все новые и новые толчки к дальнейшему развитию»[9].
…Человеческий мозг не дан окончательно сформированным в утробной жизни, но постепенно развивается в детские годы. Поэтому у ребенка, который появляется на свет лишь с наследственно координационными аппаратами, дающими только звуки непроизвольного характера (крик, сопение, кряхтение и т. п.), речь вырабатывается лишь параллельно его жизненному опыту и связанному с ним развитию мозга через процесс подражания и сознательного обучения.
Так как в основе 2-й сигнальной системы лежат все физиологические процессы условных рефлексов 1-й сигнальной системы (возбуждение, торможение, иррадиация и концентрация, индукция и т. д.), то речь всегда должна рассматриваться как единство 1-й и 2-й сигнальной системы.
Основными структурными компонентами второй сигнальной системы являются слуховой анализатор, теснейшим образом связанный с двигательно-кинестетическим.
В результате систематического в течение многих тысячелетий действия одинаковых раздражителей на наш мозг и соответствующей им деятельности некоторые его участки в той или иной комбинации с другими участками специализировались на определенной работе и имеют особое сложное клеточное строение, специфическую архитектонику (рис.).
Рис. Карта цитоархитектонических полей мозга человека (наружная поверхность).
Речевая функция «полей» («ядер» анализаторов): 22 – понимание устной речи, 395 – письмо, 39 – чтение? 44, 45 – говорение.
Такие участки традиционно называют центрами мозга. На самом деле они являются лишь ведущими, главными участками сложных мозговых систем, состоящих из связанных между собой нервными путями разных частей мозга.
… При выпадении одних участков коры рассеянные по всей коре соответствующие клетки, двигательные или чувствительные, берут на себя утерянную функцию. Полное выпадение какого-либо вида чувствительности или движения происходит лишь при выключении всей коры. Таким образом, моторной зоне свойственна и сенсорная функция, и наоборот. Например, в слуховой зоне осуществляется и движение. В случае элементарной функции локализация узко ограниченная. При сложной же «человеческой» деятельности (речь, познание) локализация чрезвычайно динамичная, легко перестраивающаяся в ответ на тончайшие изменения раздражителя данного момента путем новых временных связей и разъединений с другими структурами мозга.
В этих динамических структурах и происходит синапс[10] рецепторных (чувствительных) механизмов с эффекторными (двигательными).
Динамическая локализация И.П. Павлова не исключает топической локализации, а образует с ней единство: специализированные клетки одного участка мозга связываются с таковыми других участков по принципу временных связей.
Сам П.П. Павлов, говоря о мозговых центрах, не связывал, однако, с этим словом представления о точной анатомической обособленности. Замыкательная корковая функция не имеет определенной локализации: временные связи могут возникнуть между различными пунктами коры; любое достигшее коры раздражение может вызвать условные связи. Таким образом, вся мозговая кора представляет комплекс анализаторов внешней и внутренней среды, вступающих между собою в разнообразнейшие связи. На основе динамической мозаики для каждой определенной деятельности в результате многократных ее повторений в виде комплекса определенных раздражителей создается относительно устойчивая, слаженная, уравновешенная система корковых процессов – соответствующий «динамический стереотип»[11].
Все элементы коры «объединены в каждый данный момент в систему, где каждый из элементов находится во взаимодействии со всеми остальными». Анализ и синтез всякого сложного раздражителя, а следовательно, и речи могут временно нарушаться независимо от места поражения.
Торможение производимости в той или иной форме, иногда при патологическом состоянии в самом нервном волокне, вероятно, чаще, чем мы думаем, лежит в основе некоторых нарушений речи (задержка развития слуха, артикулирования, судороги при заикании и т. п.). Динамичность в смысле обратимости этого процесса обеспечивает положительные результаты логопедической работы: упражнения, планомерная и целенаправленная деятельность пробивают эту блокировку, т. е. растормаживают процесс.
Расстройства функций происходят не только в пораженном участке мозга, но нередко и в здоровых, вблизи расположенных («пограничных зонах», по А.Р. Лурия) или функционально связанных с ним, на которые распространяются болезненные процессы. В них наступает временное нарушение синаптической проводимости, выключающее их из работы (диашиз, реперкуссия, динамическое торможение – термины однозначные).
«Всякое торможение коры полушарий в одном месте должно давать себя знать, отражаясь на всем приборе или по крайней мере на многих отдельных его пунктах или частях» (И.П. Павлов). Это еще более затрудняет установление локализации основного нарушения речи, маскируя ее. Замещение речевого дефекта тоже сплошь и рядом затемняет локализацию.
При повреждении мозга, ведущем к разобщению его систем, происходит не простое выпадение отдельных функций и органов и их взаимоотношений, но и регрессивная их перестройка (некоторый возврат к более ранним этапам развития мозга): они в какой-то мере освобождаются от регулирующего влияния высших отделов мозга и начинают работать по-иному.
Примером такого высвобождения является выход из подчинения коре мозга экстрапирамидных систем его, которые и создают длительные тонические проявления в разных областях деятельности человека, в том числе и в его речи. Многие явления при афазиях обусловлены действием подобных патологических механизмов. В случае восстановления прерванных путей происходит прогрессивный процесс восстановления нарушенной функции вплоть до полного прежнего объема.
Нарушения речи зависят от целого ряда болезненных процессов, происходящих в вегетативной нервной системе и в соме (теле). Эти процессы через кровь (гормоны) и в виде интероцептивных рефлексов воздействуют на функциональное состояние коры мозга, а следовательно, и на речь.
Таким образом, кроме учета очаговых нарушений мозга, при расстройствах речи надо учитывать и отдаленные от данных речевых механизмов не только органические, но и функционально-динамические изменения в нейронах и их синапсах в общую перестройку мозговой работы.
Чем больше индивидуальный опыт и навыки, тем многограннее и богаче связи этой «невообразимой сети» мозга между функциональными его структурами, тем легче идет вое-становление нарушенной функции за счет этих связей путем перестройки ее. Этим и объясняются случаи полного восстановления речи при обширных иногда разрушениях мозга.
Вследствие чрезвычайной сложности речевой функции, при которой вовлекаются топически и филогенетически разные структуры мозга, нельзя говорить о строгой локализации речевого акта в целом, можно более точно локализовать только отдельные компоненты его. При этом функционально и структурно эти компоненты не равноценны: выпадение одних из них почти не нарушают речи, других – глубоко расстраивает ее.
Вопрос о локализации тесно связывается с вопросом о функциональном соотношении обоих полушарий головного мозга. Отечественные ученые (Пинес, Лурия, Лебединский и др.) показали, что роль левого полушария сильно преувеличивалась и, наоборот, роль правого полушария игнорировалась (за исключением случаев леворукости). Наблюдения А.Р. Лурия над военными, раненными в область левого полушария, установили, например, что нарушение речи меньше, а восстановление ее идет лучше в тех случаях, когда раненый оказывался явно или скрыто левшой или обоюдоправоруким. Этим доказывается активная роль правого полушария в речевых процессах. Известно немало случаев, когда при полном поражении левых речевых зон речь в значительной степени сохраняется.
Поражения правого полушария иногда также ведут к афазиям, но последние слабо выражены (легкие сенсорные случаи), с минимальным поражением семантики и внутренней речи. Ярче выступают нарушения наиболее автоматизированных сторон речи (дизартрии, нередко расстройства музи-ческих компонентов речи).
Правое полушарие значительно менее дифференцировано, чем левое, все же с симметрической левому полушарию локализацией. При одновременном поражении обоих полушарий нарушение речи обширнее и восстановление ее идет хуже.
У детей младшего возраста афазия возникает одинаково при поражении как левого, так и правого полушария и речь сравнительно быстро восстанавливается, так как дифференциация рук и полушарий у них еще слаба.
Функциональная связанность полушарий мозга объясняется учением Павлова о коре как целостной «функциональной структуре».
Известные затруднения в дело уточнения механизмов речи вносят: 1) индивидуальные отклонения – у разных людей одна и та же функция может быть связана с топографически иными участками мозга; 2) различия степени локализованное™ разных функций.
Необходимо различать локализацию нормальной функции речи от локализации ее расстройства. Первая не может быть строго приурочена к какому-нибудь одному полю или структуре, так как она теснейшим образом связана с работой всего мозга в целом; вторая же всегда связана с наличием органического или функционального поражения определенной зоны мозга. При этом один и тот же симптом может быть вызван разными очагами, а наличие очага иногда может совершенно по-иному перестроить не только функцию данной мозговой системы, но и функцию всего мозга.
В плане логопедии особенно важен тот факт, что задние гностические (познавательные) зоны коры мозга являются не только аппаратами рецепции, но и аппаратами двигательных актов. Через рецепцию создается система двигательных координат. В свою очередь двигательные эфферентные аппараты передних отделов мозга влияют на афферентные (рецепторные) зоны: проприоцептивные импульсы (чувство от движений) коррегируют, т. е. упорядочивают, наши рецепции (восприятия) и тем самым влияют на познавательные (гностические) процессы.
Следовательно, поражение чувствующей сферы в области речи нарушает экспрессивную речь (говорение), а поражение двигательных речевых систем неотвратимо в какой-то степени расстраивает понимание речи (импрессивную речь). Кто плохо воспринимает речь, тот и говорит плохо, и наоборот.
Не менее важно учение о соотношении синтеза и анализа. Нарушение одного из них непременно приводит к расстройству другого.
Физиологическая сторона самостоятельной речи, проявляющаяся в основном в деятельности коры головного мозга, находится в неразрывном единстве с психикой, с сознанием человека, как бы особым качеством высокоорганизованной материи. Без мышления нет речи. Но и без речи нет полноценного мышления.
Звуковая речь осуществляется вовне системой периферических механизмов. Таковыми в речевой области являются преимущественно слуховой, зрительный и кожно-мышечный периферические чувствительные анализаторные рецепторы и весь звукопроизносительный двигательный аппарат (легкие, гортань, глотка, мягкое нёбо с язычком, ротовая полость, язык, зубы, губы).
Различаются периферические аппараты речи: 1) воспринимающие и контролирующие речь аппараты слуха, отчасти и зрения; 2) звукопроизводящие аппараты – органы дыхания, голоса и артикуляции.
Особенно важную роль в развитии речи играет слух, без которого звуковая речь естественным путем не развивается.
Так как в периферических аппаратах находятся воспринимающие периферические отделы анализаторов, то периферические и центральные аппараты речи представляют собой единую систему и находятся в тесном взаимодействии. Правильное функционирование и развитие того или иного периферического нервно-мышечного аппарата в конечном результате создает более богатые нейронные связи, а следовательно, и лучшую нервно-мозговую работу в соответствующих анализаторных участках коры мозга. В итоге такого усовершенствования коры улучшается и исполнительная работа костно-мышечного аппарата. Поэтому при наличии у ребенка врожденных анатомических недочетов периферического звукопроизносительного аппарата (в области чувствительной или двигательной) и центральная нервная система его, в известной части не получая нужных импульсов-раздражителей, задерживается в своем развитии, чем еще более усиливается отставание в развитии речи.
Таким образом, для правильной речи необходимы: 1) правильная работа центральной и периферической нервной системы; 2) правильная работа костно– и хрящево-мышечных аппаратов речи; 3) нормальное развитие речи в детские годы;
4) правильная речь окружающих людей; 5) здоровые взаимоотношения с окружающими; 6) нормальный слух; 7) нормальная психика.
Нарушения отправлений одной из этих областей могут повлечь за собою в той или иной мере определенные речевые расстройства.
Импрессивная речь. Понимание ребенком речи окружающих развивается по законам образования условных рефлексов. На исходе первого года в результате многократного одновременного слышания ребенком определенного звукосочетания и зрительного восприятия определенного предмета между этими возбуждениями (слуховым и зрительным) в коре мозга образуется условная связь. С этого момента данное звукосочетание будет вызывать в коре мозга образ воспринятого предмета, а предмет – образ звукосочетания. Последнее становится названием предмета, сигналом его, словом. В зависимости от опыта устанавливаются условные связи звукосочетаний с предметами, раздражения от которых поступают в другие анализаторы (кожный, обонятельный и пр.).
В дальнейшем, кроме образования слов путем воздействия на рецепторы самих предметов и их действий, большое количество новых слов появляется благодаря сочетанию их с уже имеющимися словами. Мы познаем этим способом предметы и явления, которые никогда не воспринимали – не видели, не слышали и т. д. Таким образом, у нас создаются словесные цепи, иногда очень сложные, каждое звено которых основано на сочетании одних речевых сигналов с другими. При этом начальное звено цепи всегда связано с конкретной вещью, т. е. с первосигнальным раздражителем.
У ребенка вначале речь носит импрессивный характер, т. е. она связана с непосредственным впечатлением о предмете; ребенок понимает, но еще не говорит.
Слово как звуковой комплекс, за исключением собственных имен, не является носителем конкретных свойств обозначаемого предмета, неразрывно, принудительно не связано только с ним. Наоборот, благодаря высшему анализу и синтезу, присущим только человеку, каждое слово обобщает вещь путем абстрагирования ее от своих конкретных свойств. Слово «береза» связывается в коре мозга со следами раздражений не только от данной конкретной березы, но и от всех берез, с которыми человек имел дело, о которых слышал.
Таким образом, слово дает нам возможность выделять (абстрагировать) и обобщать свойства предметов, явлений, устанавливать между ними связь и отношения, не обращаясь непосредственно к ним самим. Оно заменяет действие раздражителей 1-й сигнальной системы и вызывает такие же ответные реакции, как и воздействие на кору мозга соответствующей данному слову реальной вещи. Благодаря этому мы способны ориентироваться в очень сложной обстановке, не связанной конкретной ситуацией, овладевать научным мышлением. Для конкретизации же мысли используются разнообразные комбинации слов, например: «моя береза», «эта береза».
У ребенка процессы абстрагирования и обобщения развиваются постепенно, со второго года жизни. До этого слово «мама» означает только его мать, а не всякую женщину, имеющую детей. В дальнейшем оно станет сигналом всех матерей, определенным понятием.
Экспрессивная речь у детей развивается на основе подражания взрослым. Это наиболее легкий путь, так как при подражании новые связи как бы образуются за счет работы взрослого, под воздействием его примера. Происходит прямое усвоение навыка путем непосредственного повторения речи окружающих. От стадии бессознательного и малоосознанного подражания постепенно переходит в сознательное. Физиологически в основе подражания лежит рефлекс подражания, наиболее простой по своему механизму и поэтому легко образуемый.
В свою очередь «вся мозговая кора представляет собой сплошную мозговую поверхность, состоящую из ряда областей (анализаторов), каждая из которых является проекцией периферических рецепторов (кожных, кинестетических, висцеральных) или какого-либо органа чувств (вкуса, обоняния, зрения, слуха)» (Иванов – Смоленский). Каждый анализатор, как и весь мозг, функционирует целостно, т. е. в теснейшем взаимодействии своих отделов (периферического, проводящего и центрального), нарушение одного из которых отражается на остальных.
В корковой части анализатора различаются «ядро» (скопление специализированных нервных клеток) и «периферия» (такие же, но рассеянные по значительной части мозга, с убыванием в направлении периферии, «запасные» клетки). Осуществляемый ими синтез и анализ элементарнее подобной функции «ядра», но поддается в известных границах тренировке.
Речь же как 2-ю сигнальную систему И.П. Павлов определяет так: «Кинестетическое раздражение, идущее к коре от речевых органов есть вторые сигналы, сигналы сигналов»[7].
Вторая сигнальная система – это «сигнализация 1-й системы – речью, ее базисом или базальным компонентом – кинестетическими раздражениями речевых органов»[8].
Речь, будучи продуктом мозга, в свою очередь является чрезвычайно мощным раздражителем коры мозга и, следовательно, в высокой степени стимулирует его развитие. «Сначала труд, а затем и рядом с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг… Развитие мозга и подчиненных ему чувств, все более и более проясняющегося сознания, способности к абстракции и к умозаключению оказывало обратное воздействие на труд и на язык, давая обоим оказывало обратное воздействие на труд и на язык, давая обоим все новые и новые толчки к дальнейшему развитию»[9].
…Человеческий мозг не дан окончательно сформированным в утробной жизни, но постепенно развивается в детские годы. Поэтому у ребенка, который появляется на свет лишь с наследственно координационными аппаратами, дающими только звуки непроизвольного характера (крик, сопение, кряхтение и т. п.), речь вырабатывается лишь параллельно его жизненному опыту и связанному с ним развитию мозга через процесс подражания и сознательного обучения.
Так как в основе 2-й сигнальной системы лежат все физиологические процессы условных рефлексов 1-й сигнальной системы (возбуждение, торможение, иррадиация и концентрация, индукция и т. д.), то речь всегда должна рассматриваться как единство 1-й и 2-й сигнальной системы.
Основными структурными компонентами второй сигнальной системы являются слуховой анализатор, теснейшим образом связанный с двигательно-кинестетическим.
В результате систематического в течение многих тысячелетий действия одинаковых раздражителей на наш мозг и соответствующей им деятельности некоторые его участки в той или иной комбинации с другими участками специализировались на определенной работе и имеют особое сложное клеточное строение, специфическую архитектонику (рис.).
Рис. Карта цитоархитектонических полей мозга человека (наружная поверхность).
Речевая функция «полей» («ядер» анализаторов): 22 – понимание устной речи, 395 – письмо, 39 – чтение? 44, 45 – говорение.
Такие участки традиционно называют центрами мозга. На самом деле они являются лишь ведущими, главными участками сложных мозговых систем, состоящих из связанных между собой нервными путями разных частей мозга.
… При выпадении одних участков коры рассеянные по всей коре соответствующие клетки, двигательные или чувствительные, берут на себя утерянную функцию. Полное выпадение какого-либо вида чувствительности или движения происходит лишь при выключении всей коры. Таким образом, моторной зоне свойственна и сенсорная функция, и наоборот. Например, в слуховой зоне осуществляется и движение. В случае элементарной функции локализация узко ограниченная. При сложной же «человеческой» деятельности (речь, познание) локализация чрезвычайно динамичная, легко перестраивающаяся в ответ на тончайшие изменения раздражителя данного момента путем новых временных связей и разъединений с другими структурами мозга.
В этих динамических структурах и происходит синапс[10] рецепторных (чувствительных) механизмов с эффекторными (двигательными).
Динамическая локализация И.П. Павлова не исключает топической локализации, а образует с ней единство: специализированные клетки одного участка мозга связываются с таковыми других участков по принципу временных связей.
Сам П.П. Павлов, говоря о мозговых центрах, не связывал, однако, с этим словом представления о точной анатомической обособленности. Замыкательная корковая функция не имеет определенной локализации: временные связи могут возникнуть между различными пунктами коры; любое достигшее коры раздражение может вызвать условные связи. Таким образом, вся мозговая кора представляет комплекс анализаторов внешней и внутренней среды, вступающих между собою в разнообразнейшие связи. На основе динамической мозаики для каждой определенной деятельности в результате многократных ее повторений в виде комплекса определенных раздражителей создается относительно устойчивая, слаженная, уравновешенная система корковых процессов – соответствующий «динамический стереотип»[11].
Все элементы коры «объединены в каждый данный момент в систему, где каждый из элементов находится во взаимодействии со всеми остальными». Анализ и синтез всякого сложного раздражителя, а следовательно, и речи могут временно нарушаться независимо от места поражения.
Торможение производимости в той или иной форме, иногда при патологическом состоянии в самом нервном волокне, вероятно, чаще, чем мы думаем, лежит в основе некоторых нарушений речи (задержка развития слуха, артикулирования, судороги при заикании и т. п.). Динамичность в смысле обратимости этого процесса обеспечивает положительные результаты логопедической работы: упражнения, планомерная и целенаправленная деятельность пробивают эту блокировку, т. е. растормаживают процесс.
Расстройства функций происходят не только в пораженном участке мозга, но нередко и в здоровых, вблизи расположенных («пограничных зонах», по А.Р. Лурия) или функционально связанных с ним, на которые распространяются болезненные процессы. В них наступает временное нарушение синаптической проводимости, выключающее их из работы (диашиз, реперкуссия, динамическое торможение – термины однозначные).
«Всякое торможение коры полушарий в одном месте должно давать себя знать, отражаясь на всем приборе или по крайней мере на многих отдельных его пунктах или частях» (И.П. Павлов). Это еще более затрудняет установление локализации основного нарушения речи, маскируя ее. Замещение речевого дефекта тоже сплошь и рядом затемняет локализацию.
При повреждении мозга, ведущем к разобщению его систем, происходит не простое выпадение отдельных функций и органов и их взаимоотношений, но и регрессивная их перестройка (некоторый возврат к более ранним этапам развития мозга): они в какой-то мере освобождаются от регулирующего влияния высших отделов мозга и начинают работать по-иному.
Примером такого высвобождения является выход из подчинения коре мозга экстрапирамидных систем его, которые и создают длительные тонические проявления в разных областях деятельности человека, в том числе и в его речи. Многие явления при афазиях обусловлены действием подобных патологических механизмов. В случае восстановления прерванных путей происходит прогрессивный процесс восстановления нарушенной функции вплоть до полного прежнего объема.
Нарушения речи зависят от целого ряда болезненных процессов, происходящих в вегетативной нервной системе и в соме (теле). Эти процессы через кровь (гормоны) и в виде интероцептивных рефлексов воздействуют на функциональное состояние коры мозга, а следовательно, и на речь.
Таким образом, кроме учета очаговых нарушений мозга, при расстройствах речи надо учитывать и отдаленные от данных речевых механизмов не только органические, но и функционально-динамические изменения в нейронах и их синапсах в общую перестройку мозговой работы.
Чем больше индивидуальный опыт и навыки, тем многограннее и богаче связи этой «невообразимой сети» мозга между функциональными его структурами, тем легче идет вое-становление нарушенной функции за счет этих связей путем перестройки ее. Этим и объясняются случаи полного восстановления речи при обширных иногда разрушениях мозга.
Вследствие чрезвычайной сложности речевой функции, при которой вовлекаются топически и филогенетически разные структуры мозга, нельзя говорить о строгой локализации речевого акта в целом, можно более точно локализовать только отдельные компоненты его. При этом функционально и структурно эти компоненты не равноценны: выпадение одних из них почти не нарушают речи, других – глубоко расстраивает ее.
Вопрос о локализации тесно связывается с вопросом о функциональном соотношении обоих полушарий головного мозга. Отечественные ученые (Пинес, Лурия, Лебединский и др.) показали, что роль левого полушария сильно преувеличивалась и, наоборот, роль правого полушария игнорировалась (за исключением случаев леворукости). Наблюдения А.Р. Лурия над военными, раненными в область левого полушария, установили, например, что нарушение речи меньше, а восстановление ее идет лучше в тех случаях, когда раненый оказывался явно или скрыто левшой или обоюдоправоруким. Этим доказывается активная роль правого полушария в речевых процессах. Известно немало случаев, когда при полном поражении левых речевых зон речь в значительной степени сохраняется.
Поражения правого полушария иногда также ведут к афазиям, но последние слабо выражены (легкие сенсорные случаи), с минимальным поражением семантики и внутренней речи. Ярче выступают нарушения наиболее автоматизированных сторон речи (дизартрии, нередко расстройства музи-ческих компонентов речи).
Правое полушарие значительно менее дифференцировано, чем левое, все же с симметрической левому полушарию локализацией. При одновременном поражении обоих полушарий нарушение речи обширнее и восстановление ее идет хуже.
У детей младшего возраста афазия возникает одинаково при поражении как левого, так и правого полушария и речь сравнительно быстро восстанавливается, так как дифференциация рук и полушарий у них еще слаба.
Функциональная связанность полушарий мозга объясняется учением Павлова о коре как целостной «функциональной структуре».
Известные затруднения в дело уточнения механизмов речи вносят: 1) индивидуальные отклонения – у разных людей одна и та же функция может быть связана с топографически иными участками мозга; 2) различия степени локализованное™ разных функций.
Необходимо различать локализацию нормальной функции речи от локализации ее расстройства. Первая не может быть строго приурочена к какому-нибудь одному полю или структуре, так как она теснейшим образом связана с работой всего мозга в целом; вторая же всегда связана с наличием органического или функционального поражения определенной зоны мозга. При этом один и тот же симптом может быть вызван разными очагами, а наличие очага иногда может совершенно по-иному перестроить не только функцию данной мозговой системы, но и функцию всего мозга.
В плане логопедии особенно важен тот факт, что задние гностические (познавательные) зоны коры мозга являются не только аппаратами рецепции, но и аппаратами двигательных актов. Через рецепцию создается система двигательных координат. В свою очередь двигательные эфферентные аппараты передних отделов мозга влияют на афферентные (рецепторные) зоны: проприоцептивные импульсы (чувство от движений) коррегируют, т. е. упорядочивают, наши рецепции (восприятия) и тем самым влияют на познавательные (гностические) процессы.
Следовательно, поражение чувствующей сферы в области речи нарушает экспрессивную речь (говорение), а поражение двигательных речевых систем неотвратимо в какой-то степени расстраивает понимание речи (импрессивную речь). Кто плохо воспринимает речь, тот и говорит плохо, и наоборот.
Не менее важно учение о соотношении синтеза и анализа. Нарушение одного из них непременно приводит к расстройству другого.
Физиологическая сторона самостоятельной речи, проявляющаяся в основном в деятельности коры головного мозга, находится в неразрывном единстве с психикой, с сознанием человека, как бы особым качеством высокоорганизованной материи. Без мышления нет речи. Но и без речи нет полноценного мышления.
Звуковая речь осуществляется вовне системой периферических механизмов. Таковыми в речевой области являются преимущественно слуховой, зрительный и кожно-мышечный периферические чувствительные анализаторные рецепторы и весь звукопроизносительный двигательный аппарат (легкие, гортань, глотка, мягкое нёбо с язычком, ротовая полость, язык, зубы, губы).
Различаются периферические аппараты речи: 1) воспринимающие и контролирующие речь аппараты слуха, отчасти и зрения; 2) звукопроизводящие аппараты – органы дыхания, голоса и артикуляции.
Особенно важную роль в развитии речи играет слух, без которого звуковая речь естественным путем не развивается.
Так как в периферических аппаратах находятся воспринимающие периферические отделы анализаторов, то периферические и центральные аппараты речи представляют собой единую систему и находятся в тесном взаимодействии. Правильное функционирование и развитие того или иного периферического нервно-мышечного аппарата в конечном результате создает более богатые нейронные связи, а следовательно, и лучшую нервно-мозговую работу в соответствующих анализаторных участках коры мозга. В итоге такого усовершенствования коры улучшается и исполнительная работа костно-мышечного аппарата. Поэтому при наличии у ребенка врожденных анатомических недочетов периферического звукопроизносительного аппарата (в области чувствительной или двигательной) и центральная нервная система его, в известной части не получая нужных импульсов-раздражителей, задерживается в своем развитии, чем еще более усиливается отставание в развитии речи.
Таким образом, для правильной речи необходимы: 1) правильная работа центральной и периферической нервной системы; 2) правильная работа костно– и хрящево-мышечных аппаратов речи; 3) нормальное развитие речи в детские годы;
4) правильная речь окружающих людей; 5) здоровые взаимоотношения с окружающими; 6) нормальный слух; 7) нормальная психика.
Нарушения отправлений одной из этих областей могут повлечь за собою в той или иной мере определенные речевые расстройства.
Импрессивная речь. Понимание ребенком речи окружающих развивается по законам образования условных рефлексов. На исходе первого года в результате многократного одновременного слышания ребенком определенного звукосочетания и зрительного восприятия определенного предмета между этими возбуждениями (слуховым и зрительным) в коре мозга образуется условная связь. С этого момента данное звукосочетание будет вызывать в коре мозга образ воспринятого предмета, а предмет – образ звукосочетания. Последнее становится названием предмета, сигналом его, словом. В зависимости от опыта устанавливаются условные связи звукосочетаний с предметами, раздражения от которых поступают в другие анализаторы (кожный, обонятельный и пр.).
В дальнейшем, кроме образования слов путем воздействия на рецепторы самих предметов и их действий, большое количество новых слов появляется благодаря сочетанию их с уже имеющимися словами. Мы познаем этим способом предметы и явления, которые никогда не воспринимали – не видели, не слышали и т. д. Таким образом, у нас создаются словесные цепи, иногда очень сложные, каждое звено которых основано на сочетании одних речевых сигналов с другими. При этом начальное звено цепи всегда связано с конкретной вещью, т. е. с первосигнальным раздражителем.
У ребенка вначале речь носит импрессивный характер, т. е. она связана с непосредственным впечатлением о предмете; ребенок понимает, но еще не говорит.
Слово как звуковой комплекс, за исключением собственных имен, не является носителем конкретных свойств обозначаемого предмета, неразрывно, принудительно не связано только с ним. Наоборот, благодаря высшему анализу и синтезу, присущим только человеку, каждое слово обобщает вещь путем абстрагирования ее от своих конкретных свойств. Слово «береза» связывается в коре мозга со следами раздражений не только от данной конкретной березы, но и от всех берез, с которыми человек имел дело, о которых слышал.
Таким образом, слово дает нам возможность выделять (абстрагировать) и обобщать свойства предметов, явлений, устанавливать между ними связь и отношения, не обращаясь непосредственно к ним самим. Оно заменяет действие раздражителей 1-й сигнальной системы и вызывает такие же ответные реакции, как и воздействие на кору мозга соответствующей данному слову реальной вещи. Благодаря этому мы способны ориентироваться в очень сложной обстановке, не связанной конкретной ситуацией, овладевать научным мышлением. Для конкретизации же мысли используются разнообразные комбинации слов, например: «моя береза», «эта береза».
У ребенка процессы абстрагирования и обобщения развиваются постепенно, со второго года жизни. До этого слово «мама» означает только его мать, а не всякую женщину, имеющую детей. В дальнейшем оно станет сигналом всех матерей, определенным понятием.
Экспрессивная речь у детей развивается на основе подражания взрослым. Это наиболее легкий путь, так как при подражании новые связи как бы образуются за счет работы взрослого, под воздействием его примера. Происходит прямое усвоение навыка путем непосредственного повторения речи окружающих. От стадии бессознательного и малоосознанного подражания постепенно переходит в сознательное. Физиологически в основе подражания лежит рефлекс подражания, наиболее простой по своему механизму и поэтому легко образуемый.