Мольер Жан-Батист. Дон Жуан или Каменный гость

   Дон Жуан. Твое дело, хочешь - получай золотой, не хочешь - не получай. Вот смотри, это тебе, если ты будешь богохульствовать. Ну, богохульствуй!
   Нищий. Сударь...
   Дон Жуан. Иначе ты его не получишь.
   Сганарель. Да ну, побогохульствуй немножко! Беды тут нет.
   Дон Жуан. На, бери золотой, говорят тебе, бери, только богохульствуй.
   Нищий. Нет, сударь, уж лучше я умру с голоду.
   Дон Жуан. На, возьми, я даю тебе его из человеколюбия. Но что я вижу! На одного напали трое! Силы слишком неравные, я такой низости не потерплю. (Со шпагой в руке бросается к дерущимся.)
   ЯВЛЕНИЕ III
   Сганарель один.
   Сганарель. Мой господин - просто отчаянная голова: сам ищет опасности. Однако помощь-то его пригодилась, двое обратили в бегство троих.
   ЯВЛЕНИЕ IV
   Дон Жуан, дон Карлос; Сганарель (в глубине сцены).
   Дон Карлос (вкладывая шпагу в ножны). Бегство этих разбойников свидетельствует о том, какую услугу оказала мне ваша рука. Позвольте, милостивый государь, поблагодарить вас за столь великодушный поступок и...
   Дон Жуан. Я, милостивый государь, не сделал ничего такого, чего бы и вы не сделали на моем месте. Наша честь заинтересована в подобных столкновениях, а эти негодяи совершили такую подлость, что не помешать им значило принять их сторону. Но каким образом попали вы к ним в руки?
   Дон Карлос. Я случайно отстал от моего брата и от всей нашей свиты и, стараясь напасть на их след, столкнулся с этими разбойниками: они сперва убили моего коня, а потом, если бы не вы, сделали бы то же самое и со мной.
   Дон Жуан. Вам надо ехать по направлению к городу?
   Дон Карлос. Да, но в самый город я не собираюсь. Мы с братом вынуждены разъезжать по окрестностям ради одного из тех досадных дел, которые заставляют дворянина приносить и себя и свою семью в жертву суровым требованиям чести, ибо самый отрадный успех здесь всегда губителен: если не расстаешься с жизнью, то во всяком случае расстаешься со всем остальным. Вот почему положение дворянина мне представляется печальным: вся его осмотрительность, все благородство его собственного поведения не могут обеспечить ему благополучие и безопасность, законы чести ставят его в зависимость от чужого распутства, его жизнь, его покой и его благосостояние подвластны прихоти первого же наглеца, которому вздумается нанести ему одно из тех оскорблений, что приводят порядочного человека к гибели.
   Дон Жуан. У нас то преимущество, что человека, легкомысленно оскорбившего нас, мы заставляем подвергаться таким же опасностям и так же неприятно проводить время. Однако, простите за нескромный вопрос, что у вас произошло?
   Дон Карлос. Произошло то, из чего уже не приходится делать тайны, и коль скоро оскорбление нанесено, наша честь должна стремиться не скрыть наш позор, а дать совершиться мести и даже раскрыть истинное наше намерение. Итак, сударь, я не намерен утаивать от вас, что оскорбление, за которое мы хотим отомстить, заключается в следующем: нашу сестру соблазнили и похитили из монастыря, а виновник этого - некий Дон Жуан Тенорио, сын дона Луиса Тенорио. Мы разыскиваем его уже несколько дней, а нынче утром пытались выследить его по донесению одного из слуг, который нам сказал, что он отправился верхом в сопровождении не то четырех, не то пяти человек и поехал вдоль этого берега, но все наши усилия были тщетны: нам так и не удалось узнать, куда он девался.
   Дон Жуан. А вы, сударь, знакомы с этим самым Дин Жуаном?
   Дон Карлос. Нет, мне он незнаком. Я никогда не видел его и знаю о нем лишь со слов брата, который описывал мне его, но молва о нем не больно хороша, и жизнь этого человека...
   Дон Жуан. Позвольте, сударь, вас прервать. Я с ним довольно дружен, и с моей стороны было бы, пожалуй, низко выслушивать дурные отзывы о нем.
   Дон Карлос. Из приязни к вам, сударь, я вовсе не буду о нем отзываться. Самое меньшее, что я в силах сделать для вас после того, как вы спасли мне жизнь, это молчать о человеке, которого вы знаете и о котором я могу сказать только дурное. Но, как бы вы с ним ни были дружны, я надеюсь, вы не одобрите его поступка и вам не покажется странным, что мы стремимся ему отомстить.
   Дон Жуан. Напротив, я хочу вам услужить и избавить вас от лишних хлопот. Я друг Дон Жуана, с этим я уж ничего не могу поделать, но чтобы он безнаказанно оскорблял дворян - это недопустимо, и я берусь добиться, что он даст вам удовлетворение.
   Дон Карлос. Какое же удовлетворение можно дать, когда нанесено такое оскорбление?
   Дон Жуан. Любое, какого пожелает ваша честь. А чтобы вы не утруждали себя дальнейшими поисками Дон Жуана, я обязуюсь доставить его в такое место и в такое время, какое вам будет угодно назначить.
   Дон Карлос. Эта надежда, сударь, отрадна оскорбленным сердцам. Но теперь, когда я стольким вам обязан, мне было бы слишком больно видеть вас в качестве секунданта.
   Дон Жуан. Я настолько близок с Дон Жуаном, что если он будет драться, то и я должен драться, но во всяком случае я отвечаю вам за него, как за самого себя: вам стоит только сказать, когда вы хотите, чтобы он явился и дал вам удовлетворение.
   Дон Карлос. Как ко мне жестока судьба! Я вам обязан жизнью, а Дон Жуан вам друг!
   ЯВЛЕНИЕ V
   Дон Алонсо, Дон Карлос, Дон Жуан, Сганарель.
   Дон Алонсо (обращается к своей свите, не видя дон Карлоса и Дон Жуана). Напоите лошадей и ведите их за нами, я немного пройдусь пешком. (Замечает их обоих.) О небо! Что я вижу! Возможно ли? Вы, мой брат, вместе с нашим смертельным врагом?
   Дон Карлос. Нашим смертельным врагом?
   Дон Жуан (кладя руку на эфес шпаги). Да, я - Дон Жуан, и хотя вас много, а я один, это не заставит меня скрывать мое имя.
   Дон Алонсо (обнажая шпагу). О, тебе не избежать гибели, изменник, и...
   Сганарель убегает и прячется,
   Дон Карлос. Брат мой, остановитесь! Я обязан ему жизнью: если б не он, меня бы убили разбойники.
   Дон Алонсо. Так неужели же это должно помешать нашей мести? Любые услуги, оказанные вражеской рукой, ничего не значат и ничем не связывают нас. Если сравнивать услугу и оскорбление, то ваша благодарность, брат мой, здесь просто смешна, а так как честь бесконечно дороже жизни, то мы, собственно, ничем и не обязаны человеку, который спас нам жизнь, но отнял у нас честь.
   Дон Карлос. Я знаю, брат мой, какая для дворянина существует разница между честью и жизнью; благодарность за услугу не стирает в моей душе память об оскорблении, но позвольте вернуть ему мой долг и за жизнь, которой я ему обязан, рассчитаться тотчас же, отсрочив нашу месть и предоставив ему еще несколько дней наслаждаться плодами его благодеяния.
   Дон Алонсо. Нет, нет, отсрочка опасна для нашей мести, а случай может больше и не представиться. Сегодня небо дарит нам его - мы должны этим воспользоваться. Когда честь оскорблена смертельно, незачем стараться сдерживать себя, и если вам претит участие в таком деле, вы можете удалиться и предоставить моей руке со славой совершить жертвоприношение.
   Дон Карлос. Умоляю вас, брат мой...
   Дон Алонсо. Все эти речи излишни: он должен умереть.
   Дон Карлос. Повторяю, брат мой, остановитесь. Я не потерплю покушения на его жизнь. Клянусь небом, я буду защищать его от кого бы то ни было, жизнь моя, которую он спас, пусть станет для него бронею. Для того чтобы ваши удары могли обрушиться на него, вам придется пронзить меня.
   Дон Алонсо. Как! Вы принимаете сторону нашего врага и идете против меня? Вместо ярости, которая охватывает меня при его виде, ваши чувства к нему дышат кротостью!
   Дон Карлос. Брат мой, будем соблюдать умеренность в исполнении нашего долга и отомстим за нашу честь без того неистовства, какое выказываете вы. Будем великодушны и овладеем собою, сохраним достоинство, чуждое всякой свирепости, во всем послушное внушениям разума, а не порывам слепого гнева. Я не хочу, брат мой, остаться в долгу у моего врага, я считаю себя обязанным прежде всего рассчитаться с ним. Наша месть грянет с неменьшей силой оттого, что мы ее отсрочим, - напротив, она еще выиграет от этого: если мы не совершим ее сейчас, она еще более справедливой представится потом всему свету.
   Дон Алонсо. О, какая непостижимая слабость и какое страшное ослепление - подвергать подобному риску интересы собственной чести ради нелепой мысли о химерических обязательствах!
   Дон Карлос. Нет, брат мой, не тревожьтесь. Если я делаю ошибку, я сумею ее исправить, я беру на себя все заботы о нашей чести. Я знаю, чего она требует от нас, и эта отсрочка на один день, к которой меня обязывает благодарность, еще более воспламенит мое желание исполнить долг чести. Дон Жуан, вы видите, что я стараюсь отплатить вам за добро, которое вы мне сделали, - по этому вы можете судить об остальном и верить, что я с таким же рвением возвращаю все мои долги и что за оскорбление я отплачу так же исправно, как и за благодеяние. Я не стану требовать от вас, чтобы вы тут же объяснили ваши чувства, - я предоставляю вам на свободе обдумать решение, которое вам следует принять. Вы сами хорошо знаете, какое оскорбление вы нам Нанесли, и я предлагаю вам судить, какого удовлетворения оно требует. Чтобы нас удовлетворить, есть средства мирные, есть также средства жестокие и кровавые, но как бы то ни было и что бы вы ни избрали, вы мне дали слово добиться удовлетворения от Дон Жуана. Прошу вас, не забывайте об этом и помните, что в любом другом месте я должник только перед моей честью.
   Дон Жуан. Я ничего не требовал от вас и исполню, что обещал.
   Дон Карлос. Пойдемте, брат мой, - минутное снисхождение не наносит никакого ущерба суровости нашего долга.
   ЯВЛЕНИЕ VI
   Дон Жуан, Сганарель.
   Дон Жуан. Эй, Сганарель!
   Сганарель (выходя). Что прикажете?
   Дон Жуан. Как, мошенник? Ты убегаешь, когда на меня нападают?
   Сганарель. Прошу прощения, сударь. Я был тут, поблизости. Сдается мне, что это платье вроде слабительного: как наденешь его - словно лекарство примешь.
   Дон Жуан. Этакая наглость! Прикрывай свою трусость каким-нибудь более пристойным покровом. Знаешь ли ты, кому я спас жизнь?
   Сганарель. Я? Нет, не знаю.
   Дон Жуан. Брату Эльвиры.
   Сганарель. Брату...
   Дон Жуан. Он человек порядочный, он вел себя, как подобает, и я жалею, что в ссоре с ним.
   Сганарель. Вам было бы легко все это уладить.
   Дон Жуан. Да, но страсть моя к донье Эльвире остыла, и мне вовсе не по душе связывать себя обещанием. В любви я люблю свободу, ты это знаешь, и никогда бы не решился запереть свое сердце в четырех стенах. Я двадцать раз говорил тебе: у меня врожденная склонность отдаваться всему тому, что меня привлекает. Мое сердце принадлежит всем красавицам, и они могут одна за другой овладевать им и удерживать его, сколько сумеют. Но что это за великолепное здание я вижу там, между деревьями?
   Сганарель. Вы разве не знаете?
   Дон Жуан. Право, не знаю.
   Сганарель. Да что вы? Это же гробница, которую заказал себе командор незадолго перед тем, как вы его убили.
   Дон Жуан. Ах, верно! Я и не знал, что она здесь. Все рассказывают чудеса об этом сооружении, да и о статуе командора, - мне хочется пойти посмотреть.
   Сганарель. Не ходите, сударь.
   Дон Жуан. Почему?
   Сганарель. Неучтиво идти смотреть на человека, которого вы убили.
   Дон Жуан. Напротив, я хочу сделать этот визит в знак учтивости, и он должен принять его благосклонно, если он воспитанный человек. Ну, давай войдем.
   Гробница открывается, видна статуя командора.
   Сганарель. Ох, как красиво! Какие красивые статуи! Какой красивый мрамор! Какие красивые колонны! Ох, как красиво! Что вы скажете, сударь?
   Дон Жуан. Я еще не видел, чтобы тщеславие покойника так далеко заходило. Удивительно, что человек, который довольствовался при жизни более или менее скромным жилищем, захотел иметь столь великолепное, когда оно ему ни на что не нужно.
   Сганарель. Вот и статуя командора.
   Дон Жуан. Черт возьми! Ему идет это одеяние римского императора.
   Сганарель. Честное слово, сударь, отличная работа. Он совсем как живой, кажется, вот сейчас заговорит. Он бросает на нас такие взгляды, что мне бы страшно стало, кабы я был один, и, думается мне, ему нас видеть неприятно.
   Дон Жуан. Напрасно. Это было бы нелюбезно с его стороны - так принять честь, которую я ему оказываю. Спроси у него, не хочет ли он отужинать у меня.
   Сганарель. Я думаю, он в этом не нуждается.
   Дон Жуан. Спроси, говорят тебе.
   Сганарель. Да вы шутите! С ума надо сойти, чтоб идти разговаривать со статуей.
   Дон Жуан. Делай, что я тебе говорю.
   Сганарель. Что за фантазия! Сеньор командор... (В сторону.) Мне стыдно за мою глупость, но так велит мой хозяин. (Громко.) Сеньор командор! Господин мой, Дон Жуан, спрашивает вас, соблаговолите ли вы сделать ему честь и отужинать у него?
   Статуя кивает головой.
   Ай!
   Дон Жуан. Что такое? Что с тобой? Да говори! Что же ты молчишь?
   Сганарель (кивая головой, как статуя). Статуя...
   Дон Жуан. Ну, дальше! Что ты хочешь сказать, негодяй?
   Сганарель. Я говорю, что статуя...
   Дон Жуан. Ну, что статуя? Я тебя убью, если ты не скажешь.
   Сганарель. Статуя сделала мне знак.
   Дон Жуан. Черт бы тебя побрал, бездельник!
   Сганарель. Я вам говорю, она сделала мне знак, истинная правда. Подите поговорите с ней сами. Может...
   Дон Жуан. Пойдем, мошенник, пойдем. Я заставлю тебя воочию убедиться в твоей трусости. Не угодно ли сеньору командору отужинать у меня?
   Статуя еще раз кивает головой.
   Сганарель. Вот еще удовольствие! Ну что, сударь?
   Дон Жуан. Пойдем отсюда.
   Сганарель (в сторону). Вот они, вольнодумцы, которые ни во что не хотят верить!
   Действие четвертое
   СЦЕНА ПРЕДСТАВЛЯЕТ АПАРТАМЕНТЫ ДОН ЖУАНА
   ЯВЛЕНИЕ I
   Дон Жуан, Сганарель, Раготен.
   Дон Жуан (Сганарелю). Что бы там ни было, довольно об этом. То сущая безделица: нас могла ввести в заблуждение игра теней, могла обмануть дымка, застилавшая нам взор.
   Сганарель. Ох, сударь, не старайтесь опровергать то, что мы видели своими глазами! Он и впрямь кивнул головой, и я не сомневаюсь, что небо, возмущенное той жизнью, какую вы ведете, совершило это чудо, чтобы образумить вас, чтобы спасти вас от...
   Дон Жуан. Слушай! Если ты и дальше будешь мне докучать глупыми нравоучениями, если ты мне скажешь еще хоть слово на этот счет, я позову кого-нибудь, прикажу принести воловьи жилы, велю трем или четырем человекам тебя держать и нещадно тебя изобью. Понял?
   Сганарель. Как не понять, сударь, прекрасно понял! Вы говорите прямо, в вас то и хорошо, что вы не любите обиняков, а всегда объясняетесь начистоту.
   Дон Жуан. Хорошо, пусть мне скорее несут ужинать. Мальчик, подай стул.
   ЯВЛЕНИЕ II
   Дон Жуан, Сганарель, Ла Вьолет, Раготен.
   Ла Вьолет. Там, сударь, пришел ваш поставщик, господин Диманш, - он хочет с вами поговорить.
   Сганарель. Ну вот, этого нам как раз и не хватало - кредитора с его любезностями! Что это ему вздумалось требовать с нас денег и почему ты не сказал ему, что барина нет дома?
   Ла Вьолет. Я уже час целый это говорю, но он не хочет верить и сидит, дожидается.
   Сганарель. Пусть его ждет, сколько ему угодно.
   Дон Жуан. Нет, напротив, впусти его. Прятаться от кредиторов - это очень плохая политика. Надо же им чем-нибудь отплатить, а я знаю секрет, как отпустить их с чувством удовлетворения, не дав им ни одного дублона.
   ЯВЛЕНИЕ III
   Дон Жуан, г-н Диманш, Сганарель, Ла Вьолет, Раготен.
   Дон Жуан. А, господин Диманш, милости просим! Как я счастлив, что вижу вас! Как мне досадно на моих слуг, что они не сразу провели вас ко мне! Я приказал, чтобы ко мне никого не пускали, но это не имеет никакого отношения к вам; вы имеете право на то, чтобы для вас мои двери всегда были открыты.
   Г-н Диманш. Покорно благодарю, сударь.
   Дон Жуан (обращаясь к Ла Вьолету и Раготену). Черт бы вас побрал, бездельники, я вам покажу, как оставлять господина Диманша в передней, я вас научу разбираться в людях!
   Г-н Диманш. Ничего, сударь.
   Дон Жуан (г-ну Диманшу). Это что такое! Сказать, что меня нет дома, и кому - господину Диманшу, лучшему моему другу!
   Г-н Диманш. Премного благодарен, сударь. Я пришел...
   Дон Жуан. Стул для господина Диманша, живо!
   Г-н Диманш. Мне, сударь, и так хорошо.
   Дон Жуан. Нет, нет, я хочу, чтобы вы сидели подле меня.
   Г-н Диманш. Да это неважно.
   Дон Жуан. Уберите складной стул и принесите кресло!
   Г-н Диманш. Помилуйте, сударь, я...
   Дон Жуан. Нет, нет, я знаю, чем я вам обязан, и не хочу, чтобы между нами делали разницу.
   Г-н Диманш. Сударь...
   Дон Жуан. Садитесь, пожалуйста!
   Г-н Диманш. Не извольте беспокоиться, сударь, мне ведь вам всего два слова сказать. Я...
   Дон Жуан. Садитесь, говорят вам!
   Г-н Диманш. Нет, сударь, мне и так хорошо. Я пришел, чтобы...
   Дон Жуан. Нет, если вы не сядете, я не стану вас слушать.
   Г-н Диманш. Пусть будет, сударь, по-вашему. Я...
   Дон Жуан. Черт побери, господин Диманш, вид у вас на славу!
   Г-н Диманш. Да, сударь, благодарю вас. Я пришел...
   Дон Жуан. Здоровье у вас завидное: губы свежие, румянец на щеках, глаза такие живые.
   Г-н Диманш. Я бы хотел...
   Дон Жуан. Как поживает ваша супруга, госпожа Диманш?
   Г-н Диманш. Хорошо, сударь, слава богу.
   Дон Жуан. Славная женщина!
   Г-н Диманш. Спасибо на добром слове, сударь. Я пришел...
   Дон Жуан. А как поживает ваша дочка Клодина?
   Г-н Диманш. Отлично.
   Дон Жуан. Такая милая девочка! Я ее очень люблю.
   Г-н Диманш. Слишком много чести для нее, сударь. Я вам...
   Дон Жуан. А маленький Колен все время играет на барабане?
   Г-н Диманш. Все время, сударь. Я...
   Дон Жуан. А ваша собачка Брюске все так же громко лает и кусает за ноги всех, кто к вам приходит?
   Г-н Диманш. Пуще прежнего, сударь, - не знаем, что с ней делать.
   Дон Жуан. Не удивляйтесь, что я так расспрашиваю вас о вашем семействе, я принимаю в нем самое живое участие.
   Г-н Диманш. Мы вам очень благодарны, сударь. Я...
   Дон Жуан (протягивает ему руку). Дайте руку, господин Диманш. Ведь вы, правда, мой друг?
   Г-н Диманш. Я, сударь, всегда к вашим услугам.
   Дон Жуан. Черт возьми, я к вам так привязан!
   Г-н Диманш. Слишком много чести для меня. Я...
   Дон Жуан. Я все готов сделать для вас.
   Г-н Диманш. Сударь, вы слишком добры ко мне.
   Дон Жуан. И притом, поверьте, совершенно бескорыстно.
   Г-н Диманш. Право, я не заслужил такой милости. Но, сударь...
   Дон Жуан. А что, господин Диманш, не хотите ли без всяких церемоний отужинать со мной?
   Г-н Диманш. Нет, сударь, мне надо домой. Я...
   Дон Жуан (встает). Эй, факел сюда, живо! Проводите господина Диманша! Пусть четверо или пятеро моих слуг возьмут мушкетоны и пойдут вместе с ним!
   Г-н Диманш (тоже встает). Это лишнее, сударь, я и один дойду. Но...
   Сганарель быстро убирает кресло.
   Дон Жуан. Что такое? Нет, я хочу, чтобы вас проводили, я слишком вами дорожу. Я ваш покорнейший слуга, и к тому же я ваш должник.
   Г-н Диманш. Ах, сударь...
   Дон Жуан. Я этого и не скрываю и говорю всем.
   Г-н Диманш. Вот если бы...
   Дон Жуан. Хотите, я сам вас провожу?
   Г-н Диманш. Ах, что вы, сударь! Я, сударь...
   Дон Жуан. Так сделайте милость, давайте обнимемся. И еще раз прошу вас не сомневаться в моей преданности: нет такой услуги, которой я бы вам не оказал. (Уходит.)
   ЯВЛЕНИЕ IV
   Г-н Диманш, Сганарель.
   Сганарель. Надо признаться, мой господин очень вас любит.
   Г-н Диманш. Это правда, он так со мной учтив и столько говорит любезностей, что у меня язык не поворачивается спросить его о деньгах.
   Сганарель. Уверяю вас, мы все готовы отдать за вас жизнь. Мне бы хотелось, чтобы с вами что-нибудь приключилось, чтоб кому-нибудь вздумалось отколотить вас палкой, - тут бы вы увидели, как...
   Г-н Диманш. Верю, но только я прошу вас, Сганарель: закиньте ему удочку насчет моих денег.
   Сганарель. О, не беспокойтесь, он вам прекрасно заплатит!
   Г-н Диманш. Но вы-то сами, Сганарель, вы мне тоже кое-что должны.
   Сганарель. Фуй! Не будем об этом говорить.
   Г-н Диманш. Как так? Я...
   Сганарель. Неужели я не знаю, что я вам должен?
   Г-н Диманш. Да, но...
   Сганарель. Идемте, господин Диманш, я вам посвечу.
   Г-н Диманш. Но мои деньги?..
   Сганарель (берет г-на Диманша под руку). Полно, полно!
   Г-н Диманш. Я хочу...
   Сганарель (тащит его). Да ну!
   Г-н Диманш. Я полагаю...
   Сганарель (толкает его к двери). Пустяки!
   Г-н Диманш. Но...
   Сганарель (снова толкает его). Фуй!
   Г-н Диманш. Я...
   Сганарель (выталкивает его). Фуй, говорят вам!
   ЯВЛЕНИЕ V
   Дон Жуан, Сганарель, Ла Вьолет.
   Ла Вьолет (дон Жуану). Сударь, пришел ваш отец.
   Дон Жуан. Куда как хорошо! Только этого недоставало, чтобы довести меня до бешенства!
   ЯВЛЕНИЕ VI
   Дон Луис, Дон Жуан, Сганарель.
   Дон Луис. Я вижу, что помешал вам и что вы не в восторге от моего прихода. По правде сказать, и вы и я странным образом досаждаем друг другу: я надоел вам своими посещениями, а мне надоело ваше беспутство. Увы, до чего же мы опрометчивы! Мы не доверяем небу заботы о наших нуждах, - нет, мы хотим быть умнее его и докучаем ему нашими бессмысленными желаниями и необдуманными просьбами. Я страстно желал иметь сына, я неустанно воссылал к небу жаркие мольбы, и вот теперь этот сын, которого оно, уступая моей настойчивости, мне послало, этот сын, кроме горя и муки, ничего мне не принес, а между тем я надеялся, что он будет мне отрадой и утешением. Какими же глазами я, по-вашему, могу смотреть на бесчисленное множество ваших недостойных поступков, всю мерзость которых трудно преуменьшите в глазах света, на эту нескончаемую цепь злых дел, которые, что ни час, вынуждают нас злоупотреблять добротою короля и уже свели на нет в его мнении все мои заслуги и все влияние моих друзей? Как низко вы пали! Неужели вы не краснеете оттого, что так мало достойны своего происхождения? Вправе ли вы, скажите мне, хоть сколько-нибудь гордиться им? Что вы сделали для того, чтобы оправдать звание дворянина? Или вы думаете, что достаточно имени и герба и что благородная кровь сама по себе уже возвышает нас, хотя бы мы поступали подло? Нет, нет, знатное происхождение без добродетели - ничто. Славе наших предков мы сопричастны лишь в той мере, в какой сами стремимся походить на них. Блеск их деяний, что озаряет и нас, налагает на нас обязанность воздавать им такую же честь, идти по их стопам и не изменять их добродетели, если мы хотим считаться их истинными потомками. То, что вы происходите от доблестных предков, ровно ничего не значит: предки отказываются признать в вас свою кровь, и все те славные деяния, что ими совершены, не дают вам никаких преимуществ; напротив, блеск их, падая на вас, выставляет вас в еще более неприглядном виде, слава их - это факел, при свете которого всем бросается в глаза ваше позорное поведение. Поймите, наконец, что дворянин, ведущий дурную жизнь, - это изверг естества, что добродетель - это первый признак благородства, что именам я придаю куда меньше значения, чем поступкам, и что сына какого-нибудь ключника, если он честный человек, я ставлю выше, чем сына короля, если он живет, как вы.
   Дон Жуан. Сударь, если бы вы сели, вам было бы удобнее говорить.
   Дон Луис. Нет, дерзкий, я не стану садиться, не стану больше говорить, - я вижу, что все мои слова не действуют на твою душу. Но знай, недостойный сын, что своими поступками ты довел отца до крайности и что я, раньше чем ты думаешь, сумею положить предел твоему распутству, упрежу гнев небесный и, покарав тебя, смою с себя позор - быть твоим отцом.
   ЯВЛЕНИЕ VII
   Дон Жуан, Сганарель.
   Дон Жуан (обращаясь к отцу, хотя тот уже вышел). Ах, да умирайте вы поскорее - это лучшее, что вы можете сделать! Каждому свой черед. Меня бесит, когда отцы живут так же долго, как сыновья. (Садится в кресло.)
   Сганарель. Ах, сударь, вы не правы!
   Дон Жуан (встает). Я не прав?
   Сганарель (дрожа). Сударь...
   Дон Жуан. Я не прав?
   Сганарель. Да, сударь, вы не правы, что выслушали все его речи, вам следовало вытолкать его в шею. Видана ли такая наглость? Отец является к сыну с выговором, призывает его исправиться, вспомнить о своем происхождении, вести жизнь порядочного человека и говорит еще уйму всяких глупостей в том же роде! Может ли это вынести такой человек, как вы, который сам знает, как надо жить? Я удивляюсь вашему терпению: будь я на вашем месте, я бы его выгнал вон. (В сторону.) Ах, проклятая угодливость, что ты со мной делаешь!
   Дон Жуан. Дождусь я сегодня ужина?
   ЯВЛЕНИЕ VIII
   Дон Жуан, Сганарель, Раготен.
   Раготен. Сударь, пришла какая-то дама под вуалью, хочет с вами поговорить.
   Дон Жуан. Кто бы это мог быть?
   Сганарель. Посмотрим.
   ЯВЛЕНИЕ IX
   Донья Эльвира под вуалью, Дон Жуан, Сганарель.
   Донья Эльвира. Не удивляйтесь, дон Жуан, что видите меня в такой час и в таком одеянии. Причина важная заставила меня прийти, и то, что я хочу вам сказать, не терпит промедления. Сейчас я уже не пылаю гневом, как тогда, я теперь совсем иная, чем была утром. Перед вами уже не та донья Эльвира, что проклинала вас, чья возмущенная душа посылала лишь угрозы и дышала местью. Небо изгнало из моей души ту недостойную страсть, которую я испытывала к вам, все эти бурные порывы преступного увлечения, все эти постыдные крайности грубой земной любви. В моем сердце, все еще любящем вас, осталось лишь пламя, свободное от всякой чувственности, чистейшая нежность, бескорыстная привязанность, которая печется не о себе, а только о вашем благополучии.
   Дон Жуан (Сганарелю, тихо). Ты, кажется, плачешь?
   Сганарель. Простите.
   Донья Эльвира. Эта любовь, чистая и совершенная, привела меня сюда ради вашего блага, чтобы от имени самого неба предостеречь вас и попытаться спасти вас от бездны, к которой вы стремитесь. Да, Дон Жуан, я знаю, как беспутна ваша жизнь, и небо, озарив мою душу и раскрыв мне глаза на мои заблуждения, внушило мне прийти к вам и сказать, что грехи ваши истощили его милосердие, что грозный гнев его готов обрушиться на вас, что в вашей воле избегнуть его немедленным раскаянием и что, быть может, вам остался только один день, чтобы отвратить от себя величайшее несчастье. Меня уже никакие земные узы не связывают с вами. Хвала небесам, все мои безумные мысли развеялись, решение мое принято: я удаляюсь от мира; единственно, о чем я молюсь, - это прожить еще столько, чтобы я могла искупить мой грех, ту слепоту, в которую меня ввергли порывы греховной страсти, и суровым покаянием заслужить прощение. Но и удалившись от мира, я терзалась бы жестокой мукой при мысли, что человек, которого я нежно любила, послужил роковым примером небесного правосудия. И несказанной радостью было бы для меня, если бы я могла помочь вам отвести от себя страшный удар, угрожающий вам. Умоляю вас, дон Жуан, окажите мне эту последнюю милость, доставьте мне это сладостное утешение. Ради меня не отказывайтесь от своего спасения, я прошу вас об этом со слезами, и если вы равнодушны к собственному благу, не будьте же равнодушны к моим мольбам и избавьте меня от лютой скорби - скорби при мысли о том, что вы осуждены на вечную муку.