Мори Триш. Вынужденный брак

   Моргнув, Элен увидела, что он подает ей пальто. Слепо сунув руки в рукава, она последовала за ним к лифтам. Наконец-то. Синьора Манчини будет поражена сверканием бриллиантов.
   Внезапно нашлось объяснение расточительности Паоло. Он, вероятно, будет настаивать, чтобы она взяла кольцо себе.
   Какой щедрый муж. А жена — алчная эгоистка.
   В горле застрял комок. Не нужно ей кольцо, не будет она его носить. У нее есть то, которым она обходилась все эти годы. Несравненно дешевле купленного сегодня, оно стоило ему части себя, а не ничего не значащих долларов.
   Оказавшись внизу, Элен устремилась к выходу.
   — Стой! — Выскочив на улицу, он схватил ее за руку, повернул к себе.
   — Нет, мне надо прогуляться.
   И она направилась в парк, не оглядываясь, идет за ней Паоло или нет. Конечно же, он шел. Чего от него ждать! Разве он отпустит ее, с его ребенком внутри!
   Через несколько метров он легко приладился к ее шагам.
   — И куда ты идешь, интересно?
   — Туда, где тебя нет, — огрызнулась Элен, сделав рывок в сторону.
   Она и не надеялась отделаться от Паоло. Но после его постоянных преследований и указаний, что делать, хотелось хоть притвориться свободной.
   Сквозь толпу туристов, фланирующих по краю Центрального парка, Элен ринулась туда, где непередаваемый запах лошадей перебивал вездесущие городские запахи. Ярко раскрашенные повозки выстроились вдоль тротуара, в воздухе разносилась ирландская речь — возницы весело переговаривались между собой и успокаивали лошадей.
   Тут Паоло был еще приметнее — величественная фигура в костюме от Армани среди увешанных камерами туристов и уличных торговцев. Человек, созданный, чтобы его замечали.
   Элен незаметно улыбнулась. Ритмичный стук копыт и поскрипывание тележки, уносящей очередных прогуливающихся, действовали на нее успокаивающе.
   У нее никогда не было возможности объехать парк кругом, а завтра они улетают в Италию.
   Возница передней повозки заметил их. Шагнул вперед, услаждая взор переливающимся в лучах солнца атласным жилетом.
   — Сэр, — произношение выдавало уроженца Ирландии, — не желаете прокатить эту прекрасную леди?
   Элен остановилась и без колебаний ответила за Паоло:
   — Спасибо. Думаю, желает.
   Она позволила вознице подсадить ее вверх, а обернувшись, увидела изумленно поднятые брови Паоло. Как приятно застать врасплох человека, привыкшего все ловить на лету!
   — Мне казалось, ты хотела прогуляться пешком.
   — А теперь я решила проветрить легкие. По-моему, тебе это тоже не помешает. Забирайся, — пригласила она.
   Паоло мрачно полез в повозку и с непроницаемым лицом уселся рядом с ней.
   Возница дважды стегнул лошадей. Повозка тронулась.
   Здания сменились огромными деревьями и густым кустарником, шум машин — щебетом птиц, всплесками воды и негромким напевом ирландской баллады. Среди ветвей прыгали рыжие белки, на дорогу ложились причудливые солнечные пятна.
   Несмотря на присутствие Паоло, впервые с того дня, как ей стало известно о беременности, Элен расслабилась. Прикрыв глаза, откинулась назад, наслаждаясь ритмичными покачиваниями повозки.
   — Нам надо кое-что обсудить, — настойчиво заявил Паоло.
   — Валяй, если надо.
   — У тебя в квартире не было бы лишних ушей. Открыв глаза, Элен увидела, что Паоло кивает в сторону возницы.
   — Разве? Там обосновались твои наемники, складывающие мои вещи. Возница поет, он тебя не слушает. Можешь приступать.
   На его лице проступило неудовольствие, но он лишь глубоко вздохнул и повернулся к ней, положив руку на спинку сиденья.
   — Я звонил матери, чтобы она нас ждала. Сказал насчет ребенка.
   — И что она?
   — Естественно, она рада, хотя и предпочла бы, чтобы свадьба предшествовала зачатию.
   — Мне казалось, мы были женаты.
   — Не стоит сообщать об этом кому-то, тем более маме. Я сказал, что мы поженились неделю назад, в регистрационной конторе, тут, в Нью-Йорке.
   — Значит, теперь она считает, что я достаточно беззаботна, чтобы забеременеть вне брака, а ты решил жениться на мне только из соображений чести?
   — Разве мы сильно уклонились от истины?
   Элен уже видела, как выстраивается дело против нее. Сомнительные обстоятельства поспешного брака, его благородство по отношению к падшей женщине, сбежавшей от своего ребенка со шкатулкой, набитой бриллиантами.
   — Мама говорила о другой церемонии, о благословении, полученном в Милане, но я уговорил ее подождать до появления младенца, потому что ты волнуешься о своей фигуре.
   — Как мило, спасибо тебе огромное. — Теперь к огромному списку ее грехов добавилось тщеславие. Ведь Паоло не мог объяснить матери, что церковное благословение ему не подходит, потому что в скором времени он намерен дать жене пинка под зад. — Есть еще что-то, о чем мне следует знать?
   Минуту звучал лишь стук копыт да тихий напев возницы.
   — Я сказал ей, что ты очень красивая женщина. Если замечание задумывалось как комплимент, оно едва ли могло компенсировать пороки, которыми он наделил ее ранее.
   — Сомневаюсь, что переживу этот кошмар, — прошептала она, ища утешения в верхушках качающихся деревьев и совершенно забыв о недавнем умиротворении.
   — Переживешь. — Он захватил подбородок Элен, повернул ее лицо к себе. — Потому что ты в долгу передо мной.
   Кожу под его пальцами начало покалывать. По тому, как напряглось тело Паоло, Элен инстинктивно поняла, что он думает о ночи, проведенной ими в Париже.
   Потом в темных глубинах его глаз мелькнуло смущение, и он отвел взгляд, отдернул руку, запустив ее в свои волосы. Элен тоже внезапно увлеклась открывающимся видом. Почему-то она чувствовала себя обманутой.
   Он кашлянул, словно попытался, прочищая горло, одновременно прочистить мысли от ненужных образов.
   — Помимо моей матери, ты встретишь мою младшую сестру Марию и ее мужа Карло. У них двое малышей.
   — А твой отец?
   — Он умер.
   Сразу ясно: тема закрыта. А почему? Они так мало знают друг о друге — для счастливых новобрачных-то.
   — Извини.
   — В данный момент я беспокоюсь о матери. Она огорчена своим отсутствием на нашем так называемом бракосочетании.
   — Ничего удивительного. Кто захочет пропустить бракосочетание собственного ребенка?
   Кроме ее собственных родителей, конечно. Они никогда не узнают, что она скоро станет матерью, что у них будет внук.
   Глаза Элен налились слезами. Вытащив из сумочки платок, она прижала его к лицу. Беременность обращает ее в кисель. Всего за несколько часов она успела перейти от ярости к великолепной расслабленности, мимоходом погружаясь в пучины горя и страданий.
   — Ты скажешь родителям о беременности? — спросил Паоло.
   — Не вижу смысла. За двенадцать лет они ни разу не поинтересовались мной.
   — Но это их внук. Они имеют право знать.
   — Прекрасно сказано. Но боюсь, меня давно вычеркнули из списка родных. Если я скажу им о ребенке, а они никак не среагируют, я буду ненавидеть себя за слабость, за предоставленную им возможность снова меня отвергнуть.
   — Им не будет все равно.
   — Возможно, ты и прав, — согласилась она. — Но давай посмотрим правде в глаза. Даже если б они обрадовались, им все равно не удалось бы увидеть ребенка. Ты ведь, похоже, просчитал все варианты наперед.
   К ее удивлению, его глаза полыхнули гневом. Странно, она всего лишь хотела напомнить ему о том, что он организовал все так, как ему удобно, не считаясь ни с ней, ни даже с будущим ребенком, которому придется расти вдалеке от матери.
   — Ты винишь меня за то, что я хочу лучшего для своего ребенка? — спросил он.
   — Думаешь, я не хочу?
   — Ты всегда будешь его матерью.
   — Но ты не собираешься отдать его мне.
   — Это не обсуждается, — прошипел он тоном, не допускающим возражений. — Ребенок останется со мной.
   Ребенок — но не она. Все ясно и понятно.
   Элен отвернулась, ногти с силой врезались в ладони. Ей хотелось кинуться на него и колотить, пока он не согласится, что абсолютно не прав.
   Но с ним такое не пройдет. Поколебать его простыми словами или эмоциями не получится.
   Повозка вынырнула из-под деревьев, и Элен зажмурилась от хлынувшего в лицо света.
   — Элен, — произнес Паоло, — я прошу тебя взять вот это.
   Он вытянул из кармана изящную голубую коробку. Она отшатнулась. Кольцо можно надеть за минуту до прибытия на виллу.
   — Позднее, — глядя в сторону, выдавила из себя она.
   — Нет, — настаивал Паоло. — Возьми.
   И всунул коробку в ее руки. Элен некоторое время смотрела на нее.
   — Открой!
   Она вздрогнула от его приказания. Но темные глаза смотрели на нее странно. В них не было злости, только просьба доверять ему.
   Элен неохотно потянула за конец белоснежной ленты, охватывающей коробку. Отложила ленту и подняла крышку. Плотная оберточная бумага загораживала то, что лежало внутри. Она развернула бумагу и замерла.
   Пресс-папье!
   Кристалл в форме сердца кроваво-красно пылал на фоне белой оберточной бумаги, лучи солнца пронизывали его насквозь, добирались до теней, угадываемых в глубине. Вынув пресс-папье из коробки, она почувствовала в ладонях его полированную поверхность, провела пальцем по чувственным изгибам. Никто не дарил ей ничего чудеснее.
   И этот подарок — от Паоло.
   Улыбнувшись, она прижала кристалл к груди.
   — Спасибо. Он прекрасен.
   Совершенно естественным показалось сейчас наклониться и поцеловать Паоло в щеку. В последнюю минуту он шевельнулся, и ее губы коснулись вместо щеки рта, теплого, нежного и требовательного.
   Повозка остановилась, они встрепенулись, оглядываясь по сторонам. Возница уже занял свое место в конце очереди. Спрыгнув вниз, он открыл дверцу, улыбаясь им обоим.
   — Ну как, понравилось?
   Скованно улыбнувшись в ответ, Элен положила пресс-папье обратно в коробку.
   — Спасибо, это было чудесно. Мне давно хотелось покататься.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Машина только въехала под арку, как парадная дверь распахнулась, и на верхней ступеньке показалась элегантно одетая женщина.
   Нащупывая на пальце непривычное кольцо, Элен сразу уловила сходство.
   Это, несомненно, Кармелла Манчини. Мать Паоло. Совсем крохотная рядом с мощной фигурой сына, Кармелла смотрела на Элен теми же глубокими темными глазами, обрамленными густыми ресницами, что и у Паоло.
   — Casa benvenuta, — произнесла она. — Добро пожаловать.
   Паоло поцеловал ее в обе щеки.
   — Мама, это Элен.
   — Рада познакомиться, синьора Манчини.
   Завладев руками Элен, Кармелла с энтузиазмом пожала их.
   — Так вот она — женщина, сумевшая обратить моего сына в семейного человека. Теперь понятно, к чему была такая спешка. Хотя мне и не верилось, что мой беззаботный сынок может забыть пригласить свою бедную мать на бракосочетание.
   — Мама! — взревел Паоло.
   Элен понимала, что Кармелла шутит лишь наполовину. Наверняка невнимание ее задело. В обычных обстоятельствах свадьба стала бы празднеством для всего семейства, а тут жених с невестой скрываются, словно совершили нечто постыдное.
   — Мне очень жаль, синьора Манчини, — искренне сказала Элен, — но все произошло так неожиданно.
   — Понимаю. — Кармелла повторно сжала невестке руку, потом потащила к дому. — И я была молодой и порывистой. И конечно, я вас прощаю, тем более, что вы привезли мне такие чудесные новости. Как давно в доме не было bambino. Дети Марии растут слишком быстро. — И добавила для Паоло:
   — Отец гордился бы тобой, я знаю. Но вы оба устали с дороги. Заходите и отдыхайте.
   Элен казалось, что она проходит сейчас какой-то тест. Глаза Кармеллы не отрывались от ее лица, что-то в нем выискивая. Впрочем, в ее обращении не чувствовалось ни капли недоброжелательности.
   В любом случае знакомство прошло лучше, чем Элен смела ожидать. Через голову Кармеллы она взглянула на Паоло — и застыла. Потому что увидела на его лице самый настоящий гнев.
   Элен отвернулась. Что она теперь сделала не так?
   Сил разбираться с покрывалами уже не было. Элен сняла жакет, скинула туфли и рухнула на подушки, мгновенно провалившись в сон. В предоставленных им комнатах она выбрала ту спальню, что поменьше.
   Паоло, отправившийся спать на несколько часов позднее, сначала не нашел Элен. В главной спальне ее не оказалось. И вот, пожалуйста, где она обнаружилась — словно какая-то горничная или няня.
   Не от него ли она прячется? Неужели думает, что окажется вне зоны его досягаемости, выбрав другую спальню?
   Пусть и не мечтает.
   Как она хороша! Тонкое спокойное лицо, чуть приоткрытые губы, волосы, рассыпавшиеся по подушке.
   Паоло протянул руку, коснулся ее волос. Такие мягкие. Он вспоминал их запах — аромат фруктов и лета — и томился желанием снова погрузить в них свое лицо.
   Не может она так спать — полностью одетая, поверх покрывала. Надо ее раздеть…
   Кровь застучала у него в висках. Месяцами он думал об этом. Завтра она побывает у доктора. До того ему придется подождать. А пока все равно надо позаботиться о ее удобстве.
   Возможно, снимая одежду, он побеспокоит Элен. Ну что ж. Жестоко будить ее лишь затем, чтобы попросить самой переодеться. А у него это не отнимет много времени.
   Он откинул покрывало с одной стороны кровати, приготовив ей место. Встав на колени и вглядываясь в лицо Элен в поисках признаков пробуждения, взялся за застежку брюк. Затаив дыхание, потянул молнию вниз. Элен шевельнулась, отчего ткань разъехалась в стороны. Его взору открылся кусочек матовой кожи, пересеченный тоненькой полоской кружев. Он сглотнул, внезапно ощутив пересохшее горло.
   Сон вернулся. Сон, повторяющийся снова и снова с той ночи в Париже, только на сей раз реальный, как никогда. Нельзя позволить ночному любовнику ускользнуть с зарей, но она так устала, все члены налились свинцовой тяжестью.
   Элен ощущала, как Паоло снимает с нее одежду и поворачивает ее так, чтобы было удобнее. Воздух холодил ноги, но его ладони прошлись от талии до самых кончиков пальцев, согревая ее своим прикосновением.
   Сначала один рукав кофточки, затем второй… Словно порывом ветра одежду перекинули через голову и отбросили в сторону. Пальцы двигались вдоль ее ребер, охватывали ягодицы, ласкали, расслабляли.
   Ей хотелось поймать его, удержать в объятиях, притянуть к себе для поцелуя. Но Элен знала, что никого нет, и если она потянется к нему, то любовник из сна исчезнет, и она снова будет обманута.
   Застежка ее бюстгальтера разошлась, лямки соскользнули с плеч. Груди налились, согретые жарким дыханием — его дыханием. Она выгнулась ему навстречу, она уже изнемогала. А его руки двинулись по ногам Элен, ниже и ниже, унося с собой последнюю часть се одежды.
   Элен вздохнула. Он мог бы взять ее сейчас, и тогда сон был бы завершен. Но продолжения не последовало, и она зависла между сном и реальностью, мечтая, чтобы настоящая жизнь была столь же совершенной и чудесной.
   В полудреме Элен почудилось, что ее куда-то несут, но сразу же ей стало так удобно, так тепло в его объятиях, что не осталось никаких причин для беспокойства.
   Ее дыхание опять стало медленным и ровным, свидетельствуя о возвращении крепкого сна. Есть чему позавидовать. Самому ему вряд ли удастся заснуть. То, как ее тело уютно свернулось рядом, прижимаясь к нему в нужных местах, дивный запах волос у самого лица доводили его до отчаяния.
   Но возможность наконец держать ее в объятиях того стоила.
   В какой-то миг ему показалось, что он разбудил ее, так чутко она отзывалась на его прикосновения.
   В следующий раз, пообещал себе Паоло, Элен будет в полном сознании. Он хочет, чтобы ее глаза были открыты. Хочет смотреть в их зеленые глубины, когда войдет в нее. Хочет видеть, как они полыхнут, когда она раскроется ему навстречу.
   Вздохнув, Паоло взмолился, чтобы у доктора оказались хорошие вести для него. До той поры придется терпеть эту пульсирующую жажду. В предвкушении шести месяцев жарких ночей можно вынести несколько часов пытки.
   Хватит ли шести месяцев?
   Должно хватить. Уж он постарается.
   Элен то проваливалась в негу сна, то подталкивала себя к пробуждению.
   Внезапно ее глаза широко распахнулись, сфокусировались на луче света, пробивающемся через задернутые черные занавеси. Сдерживая дыхание, она прислушалась к раздающемуся рядом звуку. Чье-то дыхание.
   Паоло.
   Элен напряглась. Обнимающая ее рука скользнула вниз, задевая пальцами обнаженную кожу.
   Обнаженную?
   Она не могла припомнить, как ложилась в постель, тем более как раздевалась. Но определенно Паоло в тот момент рядом не было.
   Мысли испуганно заметались. Что еще она не помнит?
   В голове закружились обрывки сна. Случайные кадры, дразнящие, отказывающиеся выстраиваться по порядку, бессмысленные. Ей снова снился Паоло, только он был гораздо реальнее, чем обычно. Медленно восстанавливались обрывки ощущений — снимаемая с нее одежда, ласковые руки, скользящие по коже, теплые губы, касающиеся груди.
   И словно молния блеснула во тьме. Это был вовсе не сон. Больше всего Элен беспокоили подробности, не желающие вспоминаться. Что еще он делал? Мозг лихорадочно прокручивал сновиденье в поисках ответа. Секс ведь должна она была запомнить? Но не осталось никаких реальных подтверждений.
   Тогда почему он здесь?
   Паоло не дотрагивался до нее с момента своего появления в Нью-Йорке. Забрав под свой контроль всю ее жизнь, никаких поползновений на физическую близость не делал. Лишь пару раз его взгляд позволял догадаться, что он не забыл о произошедшем между ними в Париже. А сейчас Паоло видит в ней лишь идеальное вместилище для его ребенка. Инкубатор.
   Инкубатор, назначенный отправиться на помойку сразу после появления младенца.
   Так что он делает в ее постели?
   Паоло заворочался, и Элен затаила дыхание, соображая, как выберется из-под его руки и где следует после этого искать халат.
   Его пальцы легли ей на бедро, чуть сжали. Она непроизвольно дернулась.
   — Крепко ты спишь, — произнес Паоло. — Наверно, очень устала.
   Голос звучал чуть хрипло со сна, действуя на нее как хорошая доза чистого тестостерона. И не надо поворачиваться, чтобы узнать, как Паоло выглядит, звуки голоса несли всю нужную информацию. Глаза, затененные ресницами, и темный от щетины подбородок.
   — Что случилось с моей одеждой? — спросила Элен, стараясь говорить невозмутимо, как будто самым естественным для нее делом было, проснувшись, обнаружить в своей постели мужчину, которого там не было вечером. — Кто меня раздел?
   — Я. Что-то не так?
   — А ты как считаешь?
   Уловив движение рядом, Элен догадалась, что Паоло оперся головой о локоть.
   — Посмотри на меня, — проговорил он.
   Плотно обернувшись простыней, она приподнялась.
   — Ты зря беспокоишься, — он указал на обвившуюся вокруг нее простыню. — Я уже все это видел прошлой ночью. У тебя нет от меня секретов.
   Ее щеки запылали.
   — Кто дал тебе право?
   — Я твой муж!
   Невозможно спорить лежа. Откинув простыню в сторону, Элен направилась к шкафу.
   — Ты мой охранник. Тюремщик. Ты запер меня до той поры, пока я не рожу твоего ребенка. Муж? Не думаю, что ты понимаешь значение этого слова.
   На его щеках вздулись желваки, губы сжались.
   — Может, и так, но я твой муж и буду раздевать тебя, когда посчитаю нужным.
   — Откуда мне знать, что этим ты и ограничился вчера ночью? Я спала. И ты воспользовался моим состоянием.
   Его брови взлетели, он усмехнулся.
   — Поздновато начинать беспокоиться о своей добродетели, не находишь? Некоторые скажут, что это ты мною воспользовалась. Ведь это ты утверждала, что предохраняешься, не так ли?
   — Ничего подобного! Я лишь предполагала, что защищена, и так тебе и сказала. Но это к делу не относится. Никто не давал тебе свободного доступа к моему телу.
   — Прошлой ночью ты вроде не возражала. Напротив, демонстрировала полное согласие.
   — Мы не…
   — К сожалению, нет, — сказал он, отворачиваясь. — Мы не. Но ты была не прочь. Я нисколько не сомневаюсь.
   — Нет, — упорствовала Элен. — Слушай, Паоло, это нечестно. Тебе мало, что ты запер меня здесь? Я не думала, что дополнительно ты собираешься со мной спать.
   Он откинул покрывало и, бесстыдно голый, поднялся с постели.
   — Мы женаты, имею я понятие о том, что такое муж, или не имею. И нам хорошо в постели. Чем можно воспользоваться, раз ты здесь.
   Его равнодушные слова камнем упали ей на сердце. Не может он быть таким бесчувственным, таким жестоким. Использовать ее для секса, пока она в плену, а потом вышвырнуть вон…
   Хорошо бы оторвать глаза от его обнаженного тела, но она не могла. Очарование хищных движений Паоло, совершенство форм — невозможно не смотреть, так же как невозможно опровергнуть изначальную правоту его утверждений.
   Им хорошо вместе.
   Элен глотнула воздуха, в голове родилась идея.
   Может, не стоит сопротивляться ему? Он понятия не имеет, на что идет. Какое орудие дает ей в руки.
   Тогда, в Париже, Элен удалось. Иначе он не стал бы разыскивать ее после.
   Сейчас их связывает больше, чем фиктивный брак. Теперь они создали новую жизнь. Жизнь их ребенка.
   Могут ли занятия любовью изменить его отношение к ней?
   Должны. Потому что тот человек, которого она знала раньше, не мог исчезнуть. Он спас ее от ненавистного замужества, не побоявшись одного из самых могущественных нефтяных магнатов. Не мог он так сильно измениться.
   Если ей удастся отыскать настоящего Паоло, у них обоих появится шанс.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   По возвращении из клиники их встретили звуки детского смеха — значит, приехала сестра Паоло. Кармелла явно готовилась к пиршеству: из кухни плыли не правдоподобные ароматы.
   Кармелла кинулась их встречать, перемежая вопросы поцелуями и объятиями.
   — Вuonо, хорошо, — успокоил ее Паоло, — лучше и быть не может.
   Элен украдкой взглянула на него. Несмотря на смущение жены, Паоло одолел врача вопросами относительно супружеских отношений и их безвредности для плода. Проявленная им прошлой ночью выдержка внезапно получила объяснение. Ее сонное состояние мало его трогало. Он боялся навредить ребенку.
   Но теперь, получив желанный ответ, как скоро он воспользуется возможностью?
   Огромным усилием воли она заставила себя держаться нормально — приветствовать его родню, выслушивать их вопросы, отвечать им. Автоматически улыбаясь, пожимая руки, она думала лишь об одном — о том, что должно произойти сегодня вечером.
   Паоло усадил визжащего Винченцо к себе на плечи, оглянулся на Элен. Глаза их встретились, и она уловила в них отражение своих мыслей желание, поднимающееся из их темных глубин.
   Она опустила ресницы, но вспыхнувшее лицо выдавало ее. Предвкушение не могли отравить даже жестокие слова, произнесенные ими сегодня утром.
   И можно не убеждать себя, что ее возбуждение связано с возможностью начать приводить в действие свои планы. Зачем лгать себе самой?
   После ланча Элен изгнали из кухни, приказав идти отдыхать. Она побрела на террасу, оставляя за спиной звуки смеха и счастливого щебета. Карло, муж Марии, курил, облокотясь о перила, и посмеивался над Паоло, скачущим на лужайке перед домом на четвереньках.
   Четырехлетний Винченцо вел себя отважно, изображая заправского ковбоя. Паоло брыкался и вставал на дыбы, вознаграждаемый восторженным визгом и хохотом. Двухлетняя Аннабелла казалась куда осторожнее, но потом тоже позволила любимому дядюшке провезти ее вокруг лужайки.
   — Он отлично ладит с детьми, — сказала Элен, останавливаясь рядом с Карло.
   — Паоло будет прекрасным отцом, — заверил ее тот. — Ему давно пора было завести семью. Мы все думали, что он вот-вот женится, но Паоло почему-то всякий раз откладывал. — Он улыбнулся ей. — До вашего появления.
   Элен сумела выдавить ответную улыбку, не зная, куда деться от неловкости. Они все ждали, что Паоло женится на Сапфир, с которой был вместе больше двух лет. И вдруг Сапфир исчезает, а на ее месте оказывается беременная Элен — новоявленная синьора Манчини.
   Как отнеслась бы к ней его семья, все узнав? Одобрила бы решение Паоло дождаться рождения ребенка, а после выгнать Элен прочь?
   Вероятно, да. Не в пример ее родственникам, Манчини трепетно относятся к своей семье. Ощущение принадлежности к их клану давало Элен небывалое чувство безопасности, согревало теплом. Но если бы они узнали, чего она стоила Паоло, уж наверное решили бы, что ничего хорошего она не заслуживает.
   — Не надо тревожиться, — сказал Карло, по-своему истолковав ее задумчивость. — Конечно, ваш брак и известие о ребенке были неожиданными, но это отличные новости для семьи и для самого Паоло. Он выглядел несказанно счастливым.
   Элен поглядела на Паоло. Тот лежал на траве, дрыгая руками и ногами. Возбужденное хихиканье скачущих на нем ребят сливалось с его сочным смехом.
   Через год-другой их малыш тоже будет вот так возиться на лужайке со своим папой. Сможет ли Элен полюбоваться этим?
   И почему ему так хочется от нее избавиться?
   — Что случилось с отцом Паоло? — спросила она наконец. — Паоло говорить не хочет, а мне неловко спрашивать у его матери или у Марии.
   Карло затушил сигарету в пепельнице.
   — Да, не стоит. Они еще не оправились после утраты. Он умер незадолго до рождения Винченцо. Малыша назвали в честь деда.