Страница:
– Оммолон, Амнунгем, Иргани! – взывал он многократно. – Властелины подземного царства, призываю вас! Мы принесли вам жертву – живого человека, жертву красной дымящейся крови. Примите ее, не трясите нашу землю, закройте щели, возвратите воды этого озера! Оммолон, Амнунгем, Иргани! Слушайте, мы призываем вас!
Называя имена духов, шаман возвышал голос до крика, и эти странные имена повторялись отражением от обрывов, окружавших озеро. Казалось, что это откликались подземные духи, повторяя свои имена. При последнем возгласе шаман выхватил из-за пояса свой каменный жертвенный нож и, быстро нагнувшись, вонзил его в грудь вампу, испустившему ужасный вопль, также повторенный обрывами. Оставив нож в ране, шаман наступил ногой на лицо умиравшего пленника и опять забил в бубен.
Когда тело перестало вздрагивать, шаман вынул нож, вытер его о волосатое тело вампу и сказал:
– Унесите жертву и бросьте ее вглубь входа в подземное царство!
Шесть воинов осторожно подняли труп и понесли его, перебираясь по скользким и наклонным камням к жерлу, другие воины светили им спереди и сбоку. Когда они подошли к жерлу, раздался удивленный и радостный крик:
– Вода идет, вода показалась!
Действительно, жерло, только что зиявшее еще своей черной пустой пастью, уходившей вглубь, до краев заполнилось бурлящей водой.
– Жертва наша принята подземными духами! – возгласил шаман. – Вода возвращается в священное озеро!
– Привяжите камень к ногам жертвы и бросьте ее скорее в жерло! – распорядился он.
Опустив труп на камень, воины развязали его руки и привязали тем же ремнем большой камень к ногам. Потом подняли труп, раскачали его на руках и бросили в жерло, из которого вода выливалась уже на дно озера. Черные волны с дрожащими красными отблесками от факелов сомкнулись над головой дикаря.
– Приведите жертвенного оленя! – возгласил шаман. – Принесем жертву добрым духам неба!
Раздвигая ряд воинов с факелами, протискивались вперед два онкилона, ведшие за рога белого оленя. Его рога были украшены цветными кожаными лентами, а шерсть обрызгана пятнами красной охры. Животное, испуганное многочисленными оленями, упиралось и мычало. Его подтащили к плите, подняли на нее и подтащили к ногам шамана.
Снова загудел бубен, и шаман начал призывать добрых духов неба, прося их вернуть онкилонам тепло, прекратить холода и сохранить оленьи стада. Снова сверкнул жертвенный нож, пронзивший затылок оленя, алая кровь брызнула на белую шерсть – и животное растянулось без движения. Его оставили на плите, отрезав только голову, которую всегда получал шаман.
Вода в озере быстро поднималась, уже заливая глубокую часть дна, когда шаман, поклонившись священным водам, возвращенным из подземного царства, спустился с плиты. В прежнем порядке, но с носилками, украшенными только головой оленя, весь отряд двинулся в обратный путь…».
Следует обратить внимание в приведенном отрывке на то, что когда шаман начинал призывать духов, он называл их по именам. Шаманы всячески их расхваливали, задабривали и льстили. А когда дух откликался, он «входил» в тело шамана, и все, что потом говорил шаман, приписывалось духу.
Следующий отрывок из этого же произведения В. А. Обручева изображает сцену жертвоприношения белого оленя как благодарение богу за то, что тот оставил среди них белых людей, в лице которых он послал им защиту от врагов-соперников, племени вампу. Белые люди принесли с собой оружие, способное поражать врагов с помощью «громов и молний», как у властителей неба, которые умерщвляют издалека.
«Шаман заявил Амнундаку, что по случаю благополучного возвращения чужеземцев, не покинувших онкилонов в дни бедствия, должна быть принесена жертва богам у священного озера. Путешественники, узнав из расспросов, что в это озеро стекаются все воды котловины, были рады случаю посетить его и выяснить, куда же уходит эта вода. Жертва была назначена черед два дня после их возвращения.
Воины всего рода во главе с Амнундаком и путешественники выступили рано утром на юго-запад; в хвосте вели белого жертвенного оленя, по бокам которого шествовали шаман и его ученик, всю дорогу бившие в бубен и певшие заклинания. Миновав ряд полян и промежуточных лесов, часа через два дошли до небольшого озера, расположенного у самой окраины котловины. С двух сторон его берега состояли из крупных и мелких глыб черной базальтовой лавы, под которыми всюду слышалось журчанье воды. В этот глубокий полуколодец солнечные лучи проникали даже летом в течение двух-трех ранних часов, когда солнце находилось на северо-востоке; позже лежало все время в глубокой тени. Черные стены, уходившие на головокружительную высоту, черные глыбы берегов, черная вода – в совокупности производили угнетающее впечатление, и недаром онкилоны признали озеро священным.
Большая ровная плита, немного возвышавшаяся над остальными у самого края воды, служила жертвенником. На нее взошел шаман с учеником и втащил оленя. Амнундак, путешественники и воины расположились полукругом вокруг плиты. Подняв бубен, шаман начал медленно бить в него и, благодаря многократному отражению звуковых волн от отвесных скал по ту сторону озера, получился целый хаос громких звуков. Не понимая, что такое эхо, онкилоны думали, что духи отвечают теми же звуками. Помолившись, шаман вынул из-за пояса короткий, но острый нож из халцедона, тщательно выточенный и насаженный на костяную ручку, украшенную резьбой; по форме нож походил на кинжал и употреблялся только для кровавой жертвы. Ученик, схватив оленя за рога, пригнул его голову к земле, а шаман сильным ударом в затылок нанес смертельную рану. Над телом умирающего оленя возобновились удары в бубен, а в это время два онкилона принесли легкий плот, изготовленный из четырех сухих тонких бревен, и спустили его на воду у края плиты. Ученик сбросил оленя на плот и оттолкнул последний от берега. Шаман в это время продолжал бить в бубен; губы его двигались, шепча молитвы или заклинания, но из них не вылетало ни одного звука – говорить на берегу священного озера считалось кощунством.
Плот начал медленно отплывать к середине озера, увлекаемый незаметным течением. Наконец, он доплыл почти к подножию обрыва и начал кружиться на одном месте.
В глубоком молчании вождь и воины следили за его движениями. И вдруг из черной воды послышался глухой шум, поверхность озера слегка заволновалась и недалеко от озера стала образовывать плоскую воронку, словно огромное чудовище, скрытое в глубине, начало всасывать в себя воду. Воронка постепенно углублялась, шум усиливался, послышалось сопение, и плот, схваченный водой, уходившей вглубь, исчез в пучине; мелькнули концы бревен, рога оленя, и воронка закрылась. Еще минуту или две видна была впадина в этом месте, а затем зеркало озера в этом месте восстановилось и лежало перед зрителями такое же спокойное, как и прежде.
Как только плот исчез в черной пучине, шаман перестал бить в бубен и возгласил глухим шепотом:
– Священная вода приняла жертву! – Поклонившись озеру, он спустился с плиты, и весь отряд двинулся обратно…»
Белые путешественники, русские исследователи, которые у Обручева специально отправились к берегам Ледовитого океана, чтобы разыскать племя онкилонов, на протяжении веков воевавших с чукчами, наблюдали не только обряды жертвоприношений, но и сцены битв этого племени с их врагами – вампу. Между племенами частенько разгорались битвы, и, естественно, во главе военных баталий стояли вожди, которыми нередко являлись шаманы. Но нередко войны разгорались непосредственно и между самими шаманами, как стоявшими во главе племен, так и внутри одного племени, когда между ними начиналась борьба за первенство. Рассказывая дальше об алтайских шаманах в разделе «Загадочная сущность шамана», мы коснемся этого вопроса подробнее.
Не менее важными элементами знаковой системы являются ритуальность и символы – атрибуты шаманской обрядности – бубен, костюм с символическими изображениями на нем, головной убор. Все эти элементы знаковой системы есть сильнейшее средство воздействия на психику и физическое состояние участвующих в шаманских обрядах. Э. Цветков все эти магические методы, эффективно используемые на протяжении многих столетий шаманами, определяет термином эзотическая психотерапия. Сюда же он относит мандалотерапию, янтротерапию, психопунктуру, нестандартный массаж, энергосенсорику, давая им обобщающее название ТЗС – терапия знаковыми системами. Цветков считает, что в основе ее лежит самогипноз, который является сильнейшим фактором воздействия на собственное подсознание, средством реализации тончайших механизмов самопрограммирования, когда в отличие от сознания, которое «размышляет», бессознательное управляет.
Психономик утверждает, что несмотря на присутствие элементов фантастики, «легенды и предания, рассказывающие о колдунах, заклинателях, чародеях, не являются полным вымыслом», а имеют вполне научное обоснование. Все эти таинственные превращения, которые удаются магам, имеют длительность и связаны с фактором времени.
Ученый делит магию на общую и прикладную. Рассказывая в нашей книге о таком явлении, как шаманизм, мы ведем сейчас речь о магии общей. Во второй части нашей книги мы уделим место использованию методов шаманской магии, то есть ее прикладному аспекту в нашей повседневной жизни в целях осуществления собственных намерений.
Прикладная магия подразделяется на белую, черную и серую. Закончив наш рассказ о шаманизме, как общем явлении, существовавшем и существующем еще в природе, мы поговорим далее о серой магии, которая подразумевает «совершение блага себе или другим неосознанно». А пока продолжим наш рассказ о шаманизме и его идеологической основе – вере в духов.
У африканцев-шаманистов животные также считались проводниками в «мир теней». У масаи в качестве духов выступали коровы и быки. Корова у африканцев – священное животное, которое играет роль в магических ритуалах, как, скажем, в ритуале вызывания дождя. Там вспарывают живот черному теленку и разбрасывают его внутренности на все стороны света. В племени багада приносят в жертву божествам, отвечающим за дожди, целых девять коров, а есть племена, которые не жалеют для жертвоприношений и пятнадцати коров. Бык у южных африканцев является духом дождя. Он живет глубоко в пещере, заполненной водой. Чтобы вызвать дождь, быка надо выманить на поверхность.
У шиллуков бык или корова воплощались в образе Ньяканга – прародителя племени. Ньяканга был покровителем вождя племени – шамана, и со здоровьем последнего связывали благосостояние сограждан. Когда шаман становился дряхлым и немощным, его живьем закапывали в землю, чтобы сохранить его душу, которая могла бы не вернуться назад, умри он естественным способом. Поверья о том, что бык является душой племени, широко распространены, как и легенды о том, что быки – это духи изобилия. От них зависят хорошие урожаи. В некоторых районах Гвинеи есть обряд закалывания быков, заключающийся в том, что быки должны были плакать. Слезы, видимо, символизировали дождь. В глаза быков бросали муку и брызгали пальмовым вином. А когда у бедных животных начинали обильно катиться слезы, им отрубали хвосты. Причем, отрубить хвост следовало с первого раза, иначе на племя могла обрушиться беда. У некоторых племен священной считалась не каждая корова: под запретом находились животные с темными полосами. В такой корове обитали злые духи, которые насылали на племя голод и болезни.
Вместилищем сверхъестественных сил были и коровьи рога. Они носили название божеств и были источником силы, благополучия, удачи. Их обязательно держали у себя дома. В то же время, обращаться с ними необходимо было осторожно, в противном случае они могли стать носителями злых чар.
Приписывались фантастические черты и духам-птицам, представителям небесных миров. Птицам поклонялись так же, как и животным.
Духом-покровителем долганских и якутских шаманов считалась двуглавая птица огромных размеров, обитавшая еще в древнем мире. Отголоски преданий о ней мы нашли у В. А. Обручева в его книге «Земля Санникова».
«На второй день невольного сидения из-за пурги Никифоров, растапливая чувал, нашел среди дров, запасенных в поварне, какое-то странное тяжелое, плоское полено с мелкоребристой поверхностью, слегка изогнутое и с одним острым концом. Он повертел его в руках и, усомнившись в его горючести, показал Горохову.
– Это, надо быть, коготь птицы эксекю, – сказал якут, осмотрев полено.
– Коготь! Да он только чуть короче моей руки, – удивился казак. – Эта птица должна быть побольше нашей поварни, если имеет такие огромные когти. Где же эта птица живет?
Она жила, старики говорят, на Котельном острове.
Первые промышленники еще видели ее… Геденштром, первый исследователь Новосибирских островов, в своих „Отрывках о Сибири“ упоминает об этих когтях в полном убеждении, что они принадлежат птице. Толль на Котельном острове посетил холм Эксекю близ речки Драгоценной, на котором, по уверениям его проводников, эта птица жила. Они сказали ему, что эта птица так была велика, что при полете заслоняла солнце. Когда первые промышленники, попавшие на Котельный, приблизились к холму, птица закричала „маук, маук“ и улетела. На холме они нашли яичную скорлупу и огромные перья. Но птицу с тех пор никто больше не видел.
– Она имела две головы, говорят, – вставил Горохов.
– Да, да. Всего любопытнее, что двуглавый орел, изображенный на наших медных монетах, по мнению юкагиров, и представляет птицу эксекю. У них много курьезных преданий о птице, как упоминает Врангель. А черепа носорога, находимые иногда рядом с рогами, они считают черепом эксекю.
– О мамонте туземцы Сибири также рассказывают много небылиц, – заметил Ордин…»
Народ коранга, живущий в государстве Мономотапа, поклонялся священной «птице богов», которую вырезали из мыльного камня. От прикосновения шамана она «оживала». От того, как шаман истолкует ее крик, зависело принятие многих решений. Так, например, в 1896 году «птица богов» посоветовала жрецам поднять восстание против интервентов. Священная птица богов украшает в настоящее время государственный герб и флаг республики Зимбабве.
Покровителем шаманов, принимающих образ птицы-дах, у кетов было божество Биссымдесь.
У сибирских народностей в роли главных духов выступали олень, медведь, стрекозы. Стрекозы относились к высшей категории духов, олень – к низшей. Стрекозам покровительствовала их мать – богиня Татам – хозяйка тепла, мира, добра, живущая на пятом уровне «верхнего мира». Потому шаманы-дахи причислялись к огненному миру.
Кеты считали главным покровителем духов Сына Земли, которым был бог Бангрэхынь, потерявший жену, ушедшую от него на небо и принявшую облик молодого оленя.
У шаманов-медведей был свой бог-покровитель – Койесь.
Очень ценны были природные качества духов. Птицы – гуси, лебеди, орлы, журавли, обладая способностью летать, необходимы были шаману в качестве быстрого средства передвижения в поднебесные миры. Особенно ценились гагары, которые были своими и в небесах, и под водой. Гагара была помощницей шамана в его путешествиях под землю, где она должна была вызволить злой дух из тела больного и отправить его в подземные миры. Да и сам шаман частенько обращался в гагару и нырял в океан, чтобы, допустим, скрыться от преследователя. У многих народностей главным помощником считался медведь. А если вернуться к доисторическим временам, то из легенд можно узнать, что помощником шамана в те времена являлся мамонт – странное «животное с пятой ногой на голове».
К духу-мамонту шаманы обращались и позже, так как считалось, что его дух живет в подземных пещерах. По уверениям ненцев, они слышали его рев из-под земли. Образ духа-мамонта в представлении народностей Севера был различным: эвенки воображали его в виде мутанта – рыбы с головой сохатого или рогатой щукой, обросшей шерстью. А у хантов это было чудовище в облике лося в молодом возрасте, который по мере старения становился беззубым и безрогим.
В. А. Обручев посвящает мамонтам следующие строчки:
«В мягких толщах в изобилии попадаются бивни мамонтов, а местами даже целые трупы этих животных или их современников – длинношерстного носорога, первобытного быка, канадского оленя, лошади и многих других, – трупы, сохранившиеся в неприкосновенности, с шерстью, рогами, внутренностями, благодаря вечной мерзлоте. Но вследствие оттаивания последней летом на некоторую глубину, ручьи и речки вымывают из нее трупы или кости вымерших животных, в конце концов также попадающих в море, которое хоронит их вторично под своими наносами. Только трупы эти зачастую уничтожаются хищными птицами и животными, не брезгующими мясом, пролежавшим десятки тысяч лет в замороженном виде…»
У Обручева же мы находим интересный эпизод, повествующий о поклонении древним священным животным, которые в его описании очень сильно напоминают современных слонов.
«…Оттуда вышли на поляну двое рослых вампу и один мальчик с какой-то ношей за плечами. Приблизившись к мамонтам, они опустили ношу на землю, затем стали на колени и несколько раз поклонились животным до земли. Мамонты при их приближении очнулись от дремоты, подошли к вампу и начали размахивать хоботами и издавать звуки, напоминавшие громкое хрюканье. Кончив поклоны, вампу развернули свою ношу, оказавшуюся шкурами, наполненными какими-то корешками; они разложили их на траве перед мамонтами, которые начали немедленно схватывать хоботами по два и по три корешка сразу и отправлять их в свою пасть. Оказалась, что один из вампу женщина; она развернула свою ношу перед двумя молодыми мамонтами, тогда как мужчина и мальчик угощали старых. Животные скоро покончили с корешками и громким хрюканьем требовали еще, протягивая хоботы вампу; последние возобновили свои поклоны, и вдруг, захватив шкуры, пустились бежать во всю мочь к опушке…
Когда вампу скрылись, онкилоны начали просить путешественников застрелить одного из мамонтов, толстая шкура которого высоко ценилась ими как лучший материал для щитов, а бивни – как такой же материал для наконечников копий и стрел и для ножей. Добывать мамонта им случалось крайне редко; вампу охраняли своих богов, поэтому устроить охоту на последних удавалось только во время больших войн с вампу, да и то в этом случае старые животные были мало уязвимы для копий и стрел, и успевали убегать. Теперь можно было воспользоваться случаем – в руках чужестранцев были страшные, смертоносные молнии.
…– Но вампу будут мстить нам за убийство бога, – возразил Горюнов, – караульщики соберут всю орду, которая нападет на нас…»
Кроме мамонтов в подземных мирах шаман выбирал себе духов-помощников среди уродцев, которые там обитали. Самые сильные духи среди уродцев были трехногие, которые с помощью хитрости и обмана побеждали духов-охранителей. Были среди духов и безголовые. У бурят существовали, духи-заяны, «которые имели только половину тела, как если бы оно было рассечено с головы до промежности» – «половиннотелые». Эти представления об уродцах-духах были связаны с понятиями сибирских наций об устройстве мифических миров, где все было наоборот. Они даже вещи, которые клали в гроб покойника, ломали, дырявили его одежду, чтобы там, в загробном мире, вещи приобретали свой первоначальный вид. Иначе все было бы наоборот.
Казахи, узбеки, хакасы духов называли «людьми», естественно, в иносказательном смысле. А у кетских шаманов духи были ничтожно малы и выступали в образе комаров. Они (кеты) даже не стриглись, потому как дух мог сесть им на голову. Духи киргизов – это мухи. Вообще же духи, как видно из работ по этнографии шаманизма, напоминают оборотней, потому что могут выступать в разных обличиях.
Вместилищами духов повсеместно были вырезанные из дерева фигурки, условно обозначавшие образ духа. Это были «идолы», которым поклонялись. Делали и металлических «идолов», которых подвешивали к одежде и бубну шамана.
О многочисленных алтайских божках – добрых и злых духах, которым поклонялись буряты, дает представление небольшой отрывок из книги «Гонец» – «Письма с Помперага о первой помощи человеку» Георгия Гребенщикова, потомка алтайских староверов, русского писателя первой половины XX века, имя которого Н. К. Рерих называл в одном ряду с именами таких великих людей, как Куприн, Бунин, Бальмонт, Шаляпин, Стравинский, Прокофьев.
«В юрте у добропорядочного семьянина Гуяна все изображения „онгонов“ – богов и духов – всегда в порядке и на месте. И у всякого своя обязанность.
Молодая баба Гуяна Чихра умеет богов делать, а сам Гуян умеет по-хозяйски распорядиться ими, чтобы приносили пользу: на то они и боги.
Вот „Дабай-онгон“, сделанная женой Гуяна кукла с красной лентою через плечо, – знак обета воздержания, урок незамужним сестрам Гуяна: „До замужества храните чистоту.“
Называя имена духов, шаман возвышал голос до крика, и эти странные имена повторялись отражением от обрывов, окружавших озеро. Казалось, что это откликались подземные духи, повторяя свои имена. При последнем возгласе шаман выхватил из-за пояса свой каменный жертвенный нож и, быстро нагнувшись, вонзил его в грудь вампу, испустившему ужасный вопль, также повторенный обрывами. Оставив нож в ране, шаман наступил ногой на лицо умиравшего пленника и опять забил в бубен.
Когда тело перестало вздрагивать, шаман вынул нож, вытер его о волосатое тело вампу и сказал:
– Унесите жертву и бросьте ее вглубь входа в подземное царство!
Шесть воинов осторожно подняли труп и понесли его, перебираясь по скользким и наклонным камням к жерлу, другие воины светили им спереди и сбоку. Когда они подошли к жерлу, раздался удивленный и радостный крик:
– Вода идет, вода показалась!
Действительно, жерло, только что зиявшее еще своей черной пустой пастью, уходившей вглубь, до краев заполнилось бурлящей водой.
– Жертва наша принята подземными духами! – возгласил шаман. – Вода возвращается в священное озеро!
– Привяжите камень к ногам жертвы и бросьте ее скорее в жерло! – распорядился он.
Опустив труп на камень, воины развязали его руки и привязали тем же ремнем большой камень к ногам. Потом подняли труп, раскачали его на руках и бросили в жерло, из которого вода выливалась уже на дно озера. Черные волны с дрожащими красными отблесками от факелов сомкнулись над головой дикаря.
– Приведите жертвенного оленя! – возгласил шаман. – Принесем жертву добрым духам неба!
Раздвигая ряд воинов с факелами, протискивались вперед два онкилона, ведшие за рога белого оленя. Его рога были украшены цветными кожаными лентами, а шерсть обрызгана пятнами красной охры. Животное, испуганное многочисленными оленями, упиралось и мычало. Его подтащили к плите, подняли на нее и подтащили к ногам шамана.
Снова загудел бубен, и шаман начал призывать добрых духов неба, прося их вернуть онкилонам тепло, прекратить холода и сохранить оленьи стада. Снова сверкнул жертвенный нож, пронзивший затылок оленя, алая кровь брызнула на белую шерсть – и животное растянулось без движения. Его оставили на плите, отрезав только голову, которую всегда получал шаман.
Вода в озере быстро поднималась, уже заливая глубокую часть дна, когда шаман, поклонившись священным водам, возвращенным из подземного царства, спустился с плиты. В прежнем порядке, но с носилками, украшенными только головой оленя, весь отряд двинулся в обратный путь…».
Следует обратить внимание в приведенном отрывке на то, что когда шаман начинал призывать духов, он называл их по именам. Шаманы всячески их расхваливали, задабривали и льстили. А когда дух откликался, он «входил» в тело шамана, и все, что потом говорил шаман, приписывалось духу.
Следующий отрывок из этого же произведения В. А. Обручева изображает сцену жертвоприношения белого оленя как благодарение богу за то, что тот оставил среди них белых людей, в лице которых он послал им защиту от врагов-соперников, племени вампу. Белые люди принесли с собой оружие, способное поражать врагов с помощью «громов и молний», как у властителей неба, которые умерщвляют издалека.
«Шаман заявил Амнундаку, что по случаю благополучного возвращения чужеземцев, не покинувших онкилонов в дни бедствия, должна быть принесена жертва богам у священного озера. Путешественники, узнав из расспросов, что в это озеро стекаются все воды котловины, были рады случаю посетить его и выяснить, куда же уходит эта вода. Жертва была назначена черед два дня после их возвращения.
Воины всего рода во главе с Амнундаком и путешественники выступили рано утром на юго-запад; в хвосте вели белого жертвенного оленя, по бокам которого шествовали шаман и его ученик, всю дорогу бившие в бубен и певшие заклинания. Миновав ряд полян и промежуточных лесов, часа через два дошли до небольшого озера, расположенного у самой окраины котловины. С двух сторон его берега состояли из крупных и мелких глыб черной базальтовой лавы, под которыми всюду слышалось журчанье воды. В этот глубокий полуколодец солнечные лучи проникали даже летом в течение двух-трех ранних часов, когда солнце находилось на северо-востоке; позже лежало все время в глубокой тени. Черные стены, уходившие на головокружительную высоту, черные глыбы берегов, черная вода – в совокупности производили угнетающее впечатление, и недаром онкилоны признали озеро священным.
Большая ровная плита, немного возвышавшаяся над остальными у самого края воды, служила жертвенником. На нее взошел шаман с учеником и втащил оленя. Амнундак, путешественники и воины расположились полукругом вокруг плиты. Подняв бубен, шаман начал медленно бить в него и, благодаря многократному отражению звуковых волн от отвесных скал по ту сторону озера, получился целый хаос громких звуков. Не понимая, что такое эхо, онкилоны думали, что духи отвечают теми же звуками. Помолившись, шаман вынул из-за пояса короткий, но острый нож из халцедона, тщательно выточенный и насаженный на костяную ручку, украшенную резьбой; по форме нож походил на кинжал и употреблялся только для кровавой жертвы. Ученик, схватив оленя за рога, пригнул его голову к земле, а шаман сильным ударом в затылок нанес смертельную рану. Над телом умирающего оленя возобновились удары в бубен, а в это время два онкилона принесли легкий плот, изготовленный из четырех сухих тонких бревен, и спустили его на воду у края плиты. Ученик сбросил оленя на плот и оттолкнул последний от берега. Шаман в это время продолжал бить в бубен; губы его двигались, шепча молитвы или заклинания, но из них не вылетало ни одного звука – говорить на берегу священного озера считалось кощунством.
Плот начал медленно отплывать к середине озера, увлекаемый незаметным течением. Наконец, он доплыл почти к подножию обрыва и начал кружиться на одном месте.
В глубоком молчании вождь и воины следили за его движениями. И вдруг из черной воды послышался глухой шум, поверхность озера слегка заволновалась и недалеко от озера стала образовывать плоскую воронку, словно огромное чудовище, скрытое в глубине, начало всасывать в себя воду. Воронка постепенно углублялась, шум усиливался, послышалось сопение, и плот, схваченный водой, уходившей вглубь, исчез в пучине; мелькнули концы бревен, рога оленя, и воронка закрылась. Еще минуту или две видна была впадина в этом месте, а затем зеркало озера в этом месте восстановилось и лежало перед зрителями такое же спокойное, как и прежде.
Как только плот исчез в черной пучине, шаман перестал бить в бубен и возгласил глухим шепотом:
– Священная вода приняла жертву! – Поклонившись озеру, он спустился с плиты, и весь отряд двинулся обратно…»
Белые путешественники, русские исследователи, которые у Обручева специально отправились к берегам Ледовитого океана, чтобы разыскать племя онкилонов, на протяжении веков воевавших с чукчами, наблюдали не только обряды жертвоприношений, но и сцены битв этого племени с их врагами – вампу. Между племенами частенько разгорались битвы, и, естественно, во главе военных баталий стояли вожди, которыми нередко являлись шаманы. Но нередко войны разгорались непосредственно и между самими шаманами, как стоявшими во главе племен, так и внутри одного племени, когда между ними начиналась борьба за первенство. Рассказывая дальше об алтайских шаманах в разделе «Загадочная сущность шамана», мы коснемся этого вопроса подробнее.
Знаковая система эзотеричности шаманства
Шаман – неотъемлемая фигура шаманского культа, так же как царь, вождь, любой правитель, стоящий над толпой. Основоположник новой науки – психономики, которая раскрывает суть человеческих взаимоотношений, тайные пружины человеческой психики и возможности сознания, – Эрнест Цветков открывает один секрет, суть которого заключается в том, что одной из фундаментальных потребностей человека является потребность находиться под влиянием или под воздействием кого-либо. Испытывая страх перед одиночеством или перед лицом опасности, угрожающей ему, человек начинает заниматься поисками покровителя. Корни этого явления уходят в далекое прошлое, когда еще не было никаких религий. Уже тогда человек находил опору в лице таинственных и всесильных богов и духов. Их признаки он видел в лице смерти, огня, ветра и других стихий и милостей судьбы – кары или вознаграждения за свои поступки. Для ведения переговоров с этими силами нужен был связник – человек, понимающий их язык; который на определенном этапе и появился. Так возникает каста шаманов, жрецов, прорицателей, якобы осуществляющих связь с потусторонними силами. Рождается новое таинство, знаковой фигурой которого является фигура вождя – человека, влияющего на судьбы других, совершающего свой суд над ними. Рядовой человек, находящийся под защитой вождя, начинает чувствовать себя намного спокойнее и безопаснее, отдаваясь во власть более авторитетного человека. Шаман, чтобы эффективнее воздействовать на сознание своих соплеменников, начинает проповедовать фетишизм, то есть культ неодушевленных предметов – фетишей, обладающих сверхъестественными свойствами. Возникает знаковая система – средство активного воздействия и влияния, в которую включаются люди в своей среде обитания. Знак – нейтральный сам по себе – приобретает эффект заряда, когда он входит в систему значимостей. Символы, знаки способны оказывать активное воздействие на глубинные процессы души, трансформировать ее. В культах знаки, символы приобретают магический смысл, являют признаки эзотеричности. Шаман является элементом этой знаковой системы, причем главным и важным, потому что имеет значение все, что относится к его личности – внешность, поведение, методы его воздействия на окружающих.Не менее важными элементами знаковой системы являются ритуальность и символы – атрибуты шаманской обрядности – бубен, костюм с символическими изображениями на нем, головной убор. Все эти элементы знаковой системы есть сильнейшее средство воздействия на психику и физическое состояние участвующих в шаманских обрядах. Э. Цветков все эти магические методы, эффективно используемые на протяжении многих столетий шаманами, определяет термином эзотическая психотерапия. Сюда же он относит мандалотерапию, янтротерапию, психопунктуру, нестандартный массаж, энергосенсорику, давая им обобщающее название ТЗС – терапия знаковыми системами. Цветков считает, что в основе ее лежит самогипноз, который является сильнейшим фактором воздействия на собственное подсознание, средством реализации тончайших механизмов самопрограммирования, когда в отличие от сознания, которое «размышляет», бессознательное управляет.
Психономик утверждает, что несмотря на присутствие элементов фантастики, «легенды и предания, рассказывающие о колдунах, заклинателях, чародеях, не являются полным вымыслом», а имеют вполне научное обоснование. Все эти таинственные превращения, которые удаются магам, имеют длительность и связаны с фактором времени.
Ученый делит магию на общую и прикладную. Рассказывая в нашей книге о таком явлении, как шаманизм, мы ведем сейчас речь о магии общей. Во второй части нашей книги мы уделим место использованию методов шаманской магии, то есть ее прикладному аспекту в нашей повседневной жизни в целях осуществления собственных намерений.
Прикладная магия подразделяется на белую, черную и серую. Закончив наш рассказ о шаманизме, как общем явлении, существовавшем и существующем еще в природе, мы поговорим далее о серой магии, которая подразумевает «совершение блага себе или другим неосознанно». А пока продолжим наш рассказ о шаманизме и его идеологической основе – вере в духов.
Прародители шамана и их обличья
В «Словаре русских суеверий», который был издан в России в XVIII веке, есть следующее определение: «Ведьмы… есть такие люди… кои посредством некоторых мазей и кувыркания через двенадцать ножей оборачиваются во всяких зверей и птиц, а особливо в волков, свиней, сорок… и копны сена, также и других людей оборачивают и делают худое и доброе по их произволу своим ближним, и сим обороченные люди называются оборотни». А проще говоря – это люди, в которых вселяются духи. Шаманскими духами чаще всего были звери и птицы. Это наблюдалось, в частности, у чукчей. В их мире духами являются и волк, и сова, и мышь, а также морж, горностай, белый медведь. Эскимосы видели духа в касатке, которая могла также принимать обличье волка, дух представал у эскимосов и в образе журавля. Частенько духи являлись в облике лис – самых хитрых и изворотливых из зверей. Но бывали и духи-пресмыкающиеся: змеи, черви, связанные с миром мертвых и обладающие ценным качеством быстро выползать изо рта.У африканцев-шаманистов животные также считались проводниками в «мир теней». У масаи в качестве духов выступали коровы и быки. Корова у африканцев – священное животное, которое играет роль в магических ритуалах, как, скажем, в ритуале вызывания дождя. Там вспарывают живот черному теленку и разбрасывают его внутренности на все стороны света. В племени багада приносят в жертву божествам, отвечающим за дожди, целых девять коров, а есть племена, которые не жалеют для жертвоприношений и пятнадцати коров. Бык у южных африканцев является духом дождя. Он живет глубоко в пещере, заполненной водой. Чтобы вызвать дождь, быка надо выманить на поверхность.
У шиллуков бык или корова воплощались в образе Ньяканга – прародителя племени. Ньяканга был покровителем вождя племени – шамана, и со здоровьем последнего связывали благосостояние сограждан. Когда шаман становился дряхлым и немощным, его живьем закапывали в землю, чтобы сохранить его душу, которая могла бы не вернуться назад, умри он естественным способом. Поверья о том, что бык является душой племени, широко распространены, как и легенды о том, что быки – это духи изобилия. От них зависят хорошие урожаи. В некоторых районах Гвинеи есть обряд закалывания быков, заключающийся в том, что быки должны были плакать. Слезы, видимо, символизировали дождь. В глаза быков бросали муку и брызгали пальмовым вином. А когда у бедных животных начинали обильно катиться слезы, им отрубали хвосты. Причем, отрубить хвост следовало с первого раза, иначе на племя могла обрушиться беда. У некоторых племен священной считалась не каждая корова: под запретом находились животные с темными полосами. В такой корове обитали злые духи, которые насылали на племя голод и болезни.
Вместилищем сверхъестественных сил были и коровьи рога. Они носили название божеств и были источником силы, благополучия, удачи. Их обязательно держали у себя дома. В то же время, обращаться с ними необходимо было осторожно, в противном случае они могли стать носителями злых чар.
Приписывались фантастические черты и духам-птицам, представителям небесных миров. Птицам поклонялись так же, как и животным.
Духом-покровителем долганских и якутских шаманов считалась двуглавая птица огромных размеров, обитавшая еще в древнем мире. Отголоски преданий о ней мы нашли у В. А. Обручева в его книге «Земля Санникова».
«На второй день невольного сидения из-за пурги Никифоров, растапливая чувал, нашел среди дров, запасенных в поварне, какое-то странное тяжелое, плоское полено с мелкоребристой поверхностью, слегка изогнутое и с одним острым концом. Он повертел его в руках и, усомнившись в его горючести, показал Горохову.
– Это, надо быть, коготь птицы эксекю, – сказал якут, осмотрев полено.
– Коготь! Да он только чуть короче моей руки, – удивился казак. – Эта птица должна быть побольше нашей поварни, если имеет такие огромные когти. Где же эта птица живет?
Она жила, старики говорят, на Котельном острове.
Первые промышленники еще видели ее… Геденштром, первый исследователь Новосибирских островов, в своих „Отрывках о Сибири“ упоминает об этих когтях в полном убеждении, что они принадлежат птице. Толль на Котельном острове посетил холм Эксекю близ речки Драгоценной, на котором, по уверениям его проводников, эта птица жила. Они сказали ему, что эта птица так была велика, что при полете заслоняла солнце. Когда первые промышленники, попавшие на Котельный, приблизились к холму, птица закричала „маук, маук“ и улетела. На холме они нашли яичную скорлупу и огромные перья. Но птицу с тех пор никто больше не видел.
– Она имела две головы, говорят, – вставил Горохов.
– Да, да. Всего любопытнее, что двуглавый орел, изображенный на наших медных монетах, по мнению юкагиров, и представляет птицу эксекю. У них много курьезных преданий о птице, как упоминает Врангель. А черепа носорога, находимые иногда рядом с рогами, они считают черепом эксекю.
– О мамонте туземцы Сибири также рассказывают много небылиц, – заметил Ордин…»
Народ коранга, живущий в государстве Мономотапа, поклонялся священной «птице богов», которую вырезали из мыльного камня. От прикосновения шамана она «оживала». От того, как шаман истолкует ее крик, зависело принятие многих решений. Так, например, в 1896 году «птица богов» посоветовала жрецам поднять восстание против интервентов. Священная птица богов украшает в настоящее время государственный герб и флаг республики Зимбабве.
Покровителем шаманов, принимающих образ птицы-дах, у кетов было божество Биссымдесь.
У сибирских народностей в роли главных духов выступали олень, медведь, стрекозы. Стрекозы относились к высшей категории духов, олень – к низшей. Стрекозам покровительствовала их мать – богиня Татам – хозяйка тепла, мира, добра, живущая на пятом уровне «верхнего мира». Потому шаманы-дахи причислялись к огненному миру.
Кеты считали главным покровителем духов Сына Земли, которым был бог Бангрэхынь, потерявший жену, ушедшую от него на небо и принявшую облик молодого оленя.
У шаманов-медведей был свой бог-покровитель – Койесь.
Очень ценны были природные качества духов. Птицы – гуси, лебеди, орлы, журавли, обладая способностью летать, необходимы были шаману в качестве быстрого средства передвижения в поднебесные миры. Особенно ценились гагары, которые были своими и в небесах, и под водой. Гагара была помощницей шамана в его путешествиях под землю, где она должна была вызволить злой дух из тела больного и отправить его в подземные миры. Да и сам шаман частенько обращался в гагару и нырял в океан, чтобы, допустим, скрыться от преследователя. У многих народностей главным помощником считался медведь. А если вернуться к доисторическим временам, то из легенд можно узнать, что помощником шамана в те времена являлся мамонт – странное «животное с пятой ногой на голове».
К духу-мамонту шаманы обращались и позже, так как считалось, что его дух живет в подземных пещерах. По уверениям ненцев, они слышали его рев из-под земли. Образ духа-мамонта в представлении народностей Севера был различным: эвенки воображали его в виде мутанта – рыбы с головой сохатого или рогатой щукой, обросшей шерстью. А у хантов это было чудовище в облике лося в молодом возрасте, который по мере старения становился беззубым и безрогим.
В. А. Обручев посвящает мамонтам следующие строчки:
«В мягких толщах в изобилии попадаются бивни мамонтов, а местами даже целые трупы этих животных или их современников – длинношерстного носорога, первобытного быка, канадского оленя, лошади и многих других, – трупы, сохранившиеся в неприкосновенности, с шерстью, рогами, внутренностями, благодаря вечной мерзлоте. Но вследствие оттаивания последней летом на некоторую глубину, ручьи и речки вымывают из нее трупы или кости вымерших животных, в конце концов также попадающих в море, которое хоронит их вторично под своими наносами. Только трупы эти зачастую уничтожаются хищными птицами и животными, не брезгующими мясом, пролежавшим десятки тысяч лет в замороженном виде…»
У Обручева же мы находим интересный эпизод, повествующий о поклонении древним священным животным, которые в его описании очень сильно напоминают современных слонов.
«…Оттуда вышли на поляну двое рослых вампу и один мальчик с какой-то ношей за плечами. Приблизившись к мамонтам, они опустили ношу на землю, затем стали на колени и несколько раз поклонились животным до земли. Мамонты при их приближении очнулись от дремоты, подошли к вампу и начали размахивать хоботами и издавать звуки, напоминавшие громкое хрюканье. Кончив поклоны, вампу развернули свою ношу, оказавшуюся шкурами, наполненными какими-то корешками; они разложили их на траве перед мамонтами, которые начали немедленно схватывать хоботами по два и по три корешка сразу и отправлять их в свою пасть. Оказалась, что один из вампу женщина; она развернула свою ношу перед двумя молодыми мамонтами, тогда как мужчина и мальчик угощали старых. Животные скоро покончили с корешками и громким хрюканьем требовали еще, протягивая хоботы вампу; последние возобновили свои поклоны, и вдруг, захватив шкуры, пустились бежать во всю мочь к опушке…
Когда вампу скрылись, онкилоны начали просить путешественников застрелить одного из мамонтов, толстая шкура которого высоко ценилась ими как лучший материал для щитов, а бивни – как такой же материал для наконечников копий и стрел и для ножей. Добывать мамонта им случалось крайне редко; вампу охраняли своих богов, поэтому устроить охоту на последних удавалось только во время больших войн с вампу, да и то в этом случае старые животные были мало уязвимы для копий и стрел, и успевали убегать. Теперь можно было воспользоваться случаем – в руках чужестранцев были страшные, смертоносные молнии.
…– Но вампу будут мстить нам за убийство бога, – возразил Горюнов, – караульщики соберут всю орду, которая нападет на нас…»
Кроме мамонтов в подземных мирах шаман выбирал себе духов-помощников среди уродцев, которые там обитали. Самые сильные духи среди уродцев были трехногие, которые с помощью хитрости и обмана побеждали духов-охранителей. Были среди духов и безголовые. У бурят существовали, духи-заяны, «которые имели только половину тела, как если бы оно было рассечено с головы до промежности» – «половиннотелые». Эти представления об уродцах-духах были связаны с понятиями сибирских наций об устройстве мифических миров, где все было наоборот. Они даже вещи, которые клали в гроб покойника, ломали, дырявили его одежду, чтобы там, в загробном мире, вещи приобретали свой первоначальный вид. Иначе все было бы наоборот.
Казахи, узбеки, хакасы духов называли «людьми», естественно, в иносказательном смысле. А у кетских шаманов духи были ничтожно малы и выступали в образе комаров. Они (кеты) даже не стриглись, потому как дух мог сесть им на голову. Духи киргизов – это мухи. Вообще же духи, как видно из работ по этнографии шаманизма, напоминают оборотней, потому что могут выступать в разных обличиях.
Вместилищами духов повсеместно были вырезанные из дерева фигурки, условно обозначавшие образ духа. Это были «идолы», которым поклонялись. Делали и металлических «идолов», которых подвешивали к одежде и бубну шамана.
О многочисленных алтайских божках – добрых и злых духах, которым поклонялись буряты, дает представление небольшой отрывок из книги «Гонец» – «Письма с Помперага о первой помощи человеку» Георгия Гребенщикова, потомка алтайских староверов, русского писателя первой половины XX века, имя которого Н. К. Рерих называл в одном ряду с именами таких великих людей, как Куприн, Бунин, Бальмонт, Шаляпин, Стравинский, Прокофьев.
«В юрте у добропорядочного семьянина Гуяна все изображения „онгонов“ – богов и духов – всегда в порядке и на месте. И у всякого своя обязанность.
Молодая баба Гуяна Чихра умеет богов делать, а сам Гуян умеет по-хозяйски распорядиться ими, чтобы приносили пользу: на то они и боги.
Вот „Дабай-онгон“, сделанная женой Гуяна кукла с красной лентою через плечо, – знак обета воздержания, урок незамужним сестрам Гуяна: „До замужества храните чистоту.“