Страница:
— Тогда быстро идите в башню. Возьми с собой отряд моих солдат. Приведите ко мне Каймориль и этого капитана.
— А Ииркан, милорд? — спросил Дайвим Твар.
— Пусть он останется здесь, пока не вернется его сестра.
Ииркан поднял голову и оглянулся вокруг. Мгновение он казался маленьким, удивленным и испуганным ребенком. Лицо его не выражало больше ни страха, ни ненависти, и Эльрик вновь почувствовал, как внутри у него растет симпатия к брату. Но на этот раз он быстро подавил в себе это чувство.
— Будь благодарен, брат, хотя бы за то, что в течение нескольких часов ты наслаждался своим могуществом над Мельнибонэ.
Ииркан спросил тихим удивленным голосом:
— Как ты спасся? Ты ведь не мог даже пошевелиться от слабости, а доспехи должны были быстро утащить тебя на дно моря, где ты не мог не утонуть. Это нечестно, Эльрик. Ты должен был утонуть.
Эльрик пожал плечами.
— У меня в море есть друзья. Они признают мою королевскую кровь и мое право быть императором, даже если ты их не признаешь.
Ииркан постарался не показать того удивления, которое испытывал. Его уважение к Эльрику сильно возросло, так же, как и его ненависть к императору-альбиносу.
— Друзья?
— Вот именно, — ответил Эльрик с усмешкой.
— Я… Я думаю, что ты поклялся никогда не употреблять своих сил в колдовстве.
— Но ты ведь считал, что такая клятва недостойна настоящего мельнибонийского монарха, разве нет? Ну, что ж, сейчас я согласен с тобой. Видишь ли, Ииркан, в конце концов, можешь считать, что ты выиграл эту битву.
Сузив глаза, Ииркан уставился на Эльрика, как бы пытаясь разгадать тайный смысл этих слов.
— Ты призовешь обратно Повелителей Хаоса?
— Ни один волшебник, каким бы могуществом он ни обладал, не может призвать ни одного Повелителя Хаоса, или, если уж на то пошло, Повелителя Закона, если они сами не захотят быть вызванными. Ты это знаешь. Ты должен это знать, Ииркан. Разве ты сам не пытался это сделать? И ведь Ариох не явился к тебе, разве не так? И не принес в дар то, о чем ты мечтал — две черные шпаги?
— Ты и это знаешь?
— Раньше не знал. Догадывался. Теперь знаю.
Ииркан попытался что-то сказать, но слова, казалось, застряли у него в горле, столько злости накопилось у него на Эльрика. В конце концов какой-то звериный рев вырвался из его уст, и несколько мгновений он изо всех сил боролся с крепко державшими его стражниками.
Затем вернулся Дайвим Твар с Каймориль. Девушка была бледна, но улыбалась. Она вбежала в Тронный Зал:
— Эльрик!
— Каймориль! С тобой все в порядке?
Она бросила быстрый взгляд на ненавистного капитана своей стражи, которого привели вместе с ней. Отвращение явно выразилось на ее лице. Затем она покачала головой.
— Да. Со мной все в порядке.
Капитан стражи дрожал от ужаса. Он умоляюще смотрел на Ииркана, как бы надеясь, что его товарищ по несчастью поможет ему. Ииркан продолжал глядеть в пол.
— Подведите его поближе, — Эльрик указал рукой на капитана.
Того подтащили к подножию лестницы, на вершине которой стоял Рубиновый Трон. Он застонал.
— Какой ты трусливый, предатель, — сказал Эльрик. — У Ииркана хотя бы хватило смелости попытаться убить меня. И тщеславие его не знало границ. Твое же тщеславие ограничилось тем, что ты хотел стать одним из его псов. И ради этого ты предал свою госпожу и убил одного из своих собственных людей. Как твое имя?
Капитану никак не удавалось выговорить слова, но, в конце концов, он выдавил из себя шепотом:
— Мое имя Вальгарик. Что я мог сделать? Я служу Рубиновому Трону, кто бы ни сидел на нем.
— Итак, предатель утверждает, что им двигало одно только чувство преданности. Я так не думаю.
— Это так, милорд! Только так! — капитан даже взвыл. Он упал на колени. — Убейте меня быстро! Не наказывайте меня больше!
Первым импульсом Эльрика было удовлетворить просьбу этого человека, но он поглядел на Ииркана, затем вспомнил выражение лица Каймориль, когда она глядела на капитана. Он знал, что ему надлежит всем показать, что настала новая пора его правления. И сделать это он должен был на примере капитана Вальгарика. Поэтому он отрицательно покачал головой.
— Нет, я накажу тебя. Сегодня вечером ты умрешь здесь согласно традициям Мельнибонэ, в то время, как мои дворяне будут праздновать новую эру в управлении нашим государством.
Вальгарик начал рыдать. Затем он с усилием подавил слезы и поднялся на ноги — вновь настоящим мельнибонийцем. Он низко поклонился и отступил на шаг, отдаваясь на волю схвативших его стражников. Эльрик продолжал.
— Я должен подумать, как мне лучше соединить твою судьбу с судьбой того, кому ты надеялся преданно служить. Как ты убил молодого воина, который кинулся защищать Каймориль?
— Своей шпагой. Я зарубил его. Это был чистый удар. Всего один.
— А что стало с трупом?
— Принц Ииркан велел мне скормить его рабам принцессы Каймориль.
— Понимаю. Очень хорошо. Принц Ииркан, ты можешь присоединиться сегодня вечером к нашему пиру, в то время как капитан Вальгарик развлечет нас своей смертью.
Лицо Ииркана стало почти таким же белым, как у Эльрика.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Маленькие кусочки мяса капитана Вальгарика, которые наш доктор Шутка будет искусно срезать с его тела, будут мясным блюдом для тебя на этом пиру. Ты сам можешь приказать, каким образом ты желаешь приготовить это мясо. Мы не ожидаем, что тебе захочется есть его сырым, брат.
Даже Дайвим Твар выглядел изумленным при таком решении Эльрика. Конечно, это было в истинно мельнибонийском духе и являлось неплохой шуткой, как улучшенный вариант идеи самого принца Ииркана, но это было так непохоже на Эльрика — или, по крайней мере, непохоже на того Эльрика, которого он знал до сих пор.
Услышав свою судьбу, капитан Вальгарик издал дикий вопль ужаса, глядя на принца Ииркана, как будто узурпатор уже ел кусочки его плоти. Ииркан попытался отвернуться, но плечи его тряслись.
— И это только начало. Пир начнется в полночь. До этого времени содержать Ииркана в башне.
После того, как принца Ииркана и капитана Вальгарика увели, Дайвим Твар и Каймориль подошли и встали рядом с Эльриком, который откинулся на спинку своего большого трона и с горечью смотрел в даль. Дайвим Твар сказал:
— Это то, чего они оба заслуживают.
— Это жестоко, но умно, — сказала Каймориль.
— Да, — прошептал Эльрик, — так поступил бы и мой отец. Так поступил бы и Ииркан, если бы мы с ним поменялись ролями. Я всего лишь следую установившимся традициям. Я не буду больше говорить, что принадлежу только самому себе. Здесь я останусь, пока не умру, захваченный в плен Рубиновым Троном, служа Рубиновому Трону, как служил ему Вальгарик, если верить его утверждениям.
— А разве не можешь ты убить их быстро? — спросила Каймориль. — Ты ведь знаешь, я прошу за своего брата не потому, что он мне брат. Я ненавижу его больше всех на свете. Но если ты будешь следовать своему плану, он может погубить тебя, Эльрик.
— Ну и что с того? Пусть погубит. Пусть я стану всего лишь безумным продолжение моих предков, куклой традиций и воспоминаний, танцующей на веревочках, которые были свиты еще десять тысяч лет тому назад.
— Может быть, если ты сейчас поспишь… — предложил Дайвим Твар.
— Я чувствую, что после этого не буду спать много ночей. Но твой брат не умрет, Каймориль. После наказания, когда он съест плоть капитана Вальгарика, я намеревался отправить его в ссылку. Он отправится один в Молодые Королевства, и ему не будет разрешено взять что-то с собой. Он должен будет сам добывать себе все в землях варваров. Думаю, что это не такое уж суровое наказание.
— Оно слишком мягкое, — сказала Каймориль. — Лучше, если бы ты убил его. Пошли сейчас своих солдат. Не дай ему времени придумать новый заговор.
— Я не боюсь его заговоров, — Эльрик с трудом поднялся на ноги. — Теперь я бы хотел, чтобы вы оба покинули меня. Приходите примерно за час до пира. Мне надо подумать.
— Я вернусь в свою башню и приготовлюсь к сегодняшнему пиру, — сказала Каймориль.
Она легко поцеловала Эльрика в бледный лоб. Он поднял голову, переполненный любовью, нежностью к ней, протянул руку и дотронулся до ее волос, до ее щеки.
— Помни, что я люблю тебя, Эльрик.
— Я провожу тебя домой, так будет безопаснее. — Сказал ей Дайвим Твар. — И ты должна выбрать себе нового капитана охраны. Могу я помочь тебе?
— Я буду очень признательна, Дайвим Твар.
Они оставили Эльрика на Рубиновом Троне, все еще глядящего куда-то вдаль. Рука, которую он время от времени поднимал к голове, слегка дрожала, и в его странных красных глазах появилось мучительное выражение. Позже он поднялся, сошел с трона и, опустив голову, медленно пошел в свои апартаменты в сопровождении охраны. Он заколебался у дверей, которые открывались на лестницу, ведущую в библиотеку. Инстинктивно он искал утешения и забвения в знании, но в эту минуту он почему-то ненавидел свои книги и манускрипты. Он упрекал их за рассуждения о морали и справедливости, он упрекал их за то чувство вины и отчаяния, которые сейчас переполняли его в результате решения вести себя так, как должен был истинный мельнибонийский монарх. Поэтому он прошел мимо двери в библиотеку и направился в свои покои, но даже любимые комнаты не принесли ему сейчас удовлетворения. Они были слишком просты. Они не были отделаны и меблированы в духе роскошных вкусов всех мельнибонийцев (за исключением его отца), в ярких красках и витиеватой отделке. Наконец, он опустился на диван, стоящий у окна, откуда открывался вид на весь город.
Через некоторое время вошли слуги и доложили, что придворные собираются на пир. Он позволил им одеть себя в желтые государственные одежды, надеть на голову шлем в форме дракона. Когда он вернулся в Тронный Зал, то услышал громкие приветственные крики, куда более одобрительные и восторженные, чем ему приходилось слышать до сих пор. Он уселся на Рубиновый Трон, глядя на банкетные столы. Был принесен отдельный столик и поставлен перед ним, а также два кресла, потому что Дайвим Твар и Каймориль будут сидеть рядом с ним. Но где же они? Где Ииркан и Вальгарик? Доктор Шутка уже накалял свои сковородки, проверяя и затачивая ножи. Но никто не притрагивался к пище, потому что первым должен был начать есть император.
Эльрик сделал знак командиру стражи.
— Принцесса Каймориль и Дайвим Твар прибыли?
— Нет, милорд.
Каймориль редко опаздывала. Может, им не так уж нравилось то, что должно было произойти. Ведь Дайвим Твар не опаздывал никогда.
— А где пленники?
— За ними послали, милорд.
Доктор Шутка ожидающе поднял голову, тело его напряглось.
А затем Эльрик услышал какой-то звук. Он был похож на стон. Эльрик прислушался. Теперь этот стон слышали и другие. Вскоре тишина наступила в зале, а стон становился все громче и громче. Затем двери сразу распахнулись, и в них влетел Дайвим Твар, окровавленный, в разодранной одежде. А за ним в зал ворвался туман-темно — красных и неприятных голубых оттенков — и этот туман стонал.
Эльрик вскочил с трона, ударом ноги отбросил столик и кинулся вниз к своему другу. Стонущий туман все глубже пробирался в зал, как бы пытаясь настигнуть Дайвим Твара.
— Дайвим Твар, что это за волшебство?
Лицо Дайвим Твара было искажено ужасом, и он с трудом выговорил:
— Это волшебство Ииркана. Он создал этот стонущий туман, который помог ему бежать. Я пытался следовать за ним по городу, но туман обволакивал меня, и я потерял направление. Я прошел за ним, чтобы привести его с сообщником сюда, но было уже поздно: он завершил свое колдовство.
— Каймориль? Где она?
— Он забрал ее с собой, Эльрик. Вальгарик тоже с ним и еще сотня преданных ему воинов.
— Тогда мы должны броситься в погоню.
— Ты ничего не сможешь сделать против стонущего тумана. А! Вот он!
Действительно, туман уже начал окружать их. Эльрик попытался развеять его пассами рук, но туман быстро сгустился, окутав его, и жуткие цвета ослепляли глаза. Он попытался пробежать сквозь него, но туман не отставал. И ему показалось, что среди стонов он различает слабый голос:
— ЭЛЬРИК СЛАБ. ЭЛЬРИК СЛАБ. ЭЛЬРИК ГЛУП. ЭЛЬРИК ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ.
— Прекратите это! — Вскричал он. — Каймориль!
И одно из лиц в тумане стало лицом Каймориль, которая дразнила его и издевалась над ним, и чье лицо медленно старело, пока он не увидел морщины, потом висящую гнойную кожу, потом просто череп с остатками гниющего на нем мяса. Он закрыл глаза, но образ остался перед ним.
— КАЙМОРИЛЬ, — шептал туман. — КАЙМОРИЛЬ.
И по мере того, как Эльриком все больше овладевало отчаяние, он становился все слабее и слабее.
Он закричал, призывая Дайвим Твара, но в ответ услышал только ироническое издевающееся эхо, совсем как тогда, когда он звал Каймориль. Он плотно закрыл глаза, сжал губы и продолжал ползти вперед, пытаясь вырваться из стонущего тумана. Но, казалось, прошли часы, прежде чем стоны стали постепенно стихать, уходя куда-то вдаль, и он попытался подняться на ноги. Открыв глаза, он увидел, что туман постепенно начинает редеть, но ноги у него подогнулись, и он упал лицом вниз на первую ступеньку лестницы, ведущей к Рубиновому Трону. Вновь он пренебрег советом Каймориль относительно ее брата, и вновь она оказалась в опасности. Последняя мысль Эльрика была очень простой: «Я не достоин жить».
— А Ииркан, милорд? — спросил Дайвим Твар.
— Пусть он останется здесь, пока не вернется его сестра.
Ииркан поднял голову и оглянулся вокруг. Мгновение он казался маленьким, удивленным и испуганным ребенком. Лицо его не выражало больше ни страха, ни ненависти, и Эльрик вновь почувствовал, как внутри у него растет симпатия к брату. Но на этот раз он быстро подавил в себе это чувство.
— Будь благодарен, брат, хотя бы за то, что в течение нескольких часов ты наслаждался своим могуществом над Мельнибонэ.
Ииркан спросил тихим удивленным голосом:
— Как ты спасся? Ты ведь не мог даже пошевелиться от слабости, а доспехи должны были быстро утащить тебя на дно моря, где ты не мог не утонуть. Это нечестно, Эльрик. Ты должен был утонуть.
Эльрик пожал плечами.
— У меня в море есть друзья. Они признают мою королевскую кровь и мое право быть императором, даже если ты их не признаешь.
Ииркан постарался не показать того удивления, которое испытывал. Его уважение к Эльрику сильно возросло, так же, как и его ненависть к императору-альбиносу.
— Друзья?
— Вот именно, — ответил Эльрик с усмешкой.
— Я… Я думаю, что ты поклялся никогда не употреблять своих сил в колдовстве.
— Но ты ведь считал, что такая клятва недостойна настоящего мельнибонийского монарха, разве нет? Ну, что ж, сейчас я согласен с тобой. Видишь ли, Ииркан, в конце концов, можешь считать, что ты выиграл эту битву.
Сузив глаза, Ииркан уставился на Эльрика, как бы пытаясь разгадать тайный смысл этих слов.
— Ты призовешь обратно Повелителей Хаоса?
— Ни один волшебник, каким бы могуществом он ни обладал, не может призвать ни одного Повелителя Хаоса, или, если уж на то пошло, Повелителя Закона, если они сами не захотят быть вызванными. Ты это знаешь. Ты должен это знать, Ииркан. Разве ты сам не пытался это сделать? И ведь Ариох не явился к тебе, разве не так? И не принес в дар то, о чем ты мечтал — две черные шпаги?
— Ты и это знаешь?
— Раньше не знал. Догадывался. Теперь знаю.
Ииркан попытался что-то сказать, но слова, казалось, застряли у него в горле, столько злости накопилось у него на Эльрика. В конце концов какой-то звериный рев вырвался из его уст, и несколько мгновений он изо всех сил боролся с крепко державшими его стражниками.
Затем вернулся Дайвим Твар с Каймориль. Девушка была бледна, но улыбалась. Она вбежала в Тронный Зал:
— Эльрик!
— Каймориль! С тобой все в порядке?
Она бросила быстрый взгляд на ненавистного капитана своей стражи, которого привели вместе с ней. Отвращение явно выразилось на ее лице. Затем она покачала головой.
— Да. Со мной все в порядке.
Капитан стражи дрожал от ужаса. Он умоляюще смотрел на Ииркана, как бы надеясь, что его товарищ по несчастью поможет ему. Ииркан продолжал глядеть в пол.
— Подведите его поближе, — Эльрик указал рукой на капитана.
Того подтащили к подножию лестницы, на вершине которой стоял Рубиновый Трон. Он застонал.
— Какой ты трусливый, предатель, — сказал Эльрик. — У Ииркана хотя бы хватило смелости попытаться убить меня. И тщеславие его не знало границ. Твое же тщеславие ограничилось тем, что ты хотел стать одним из его псов. И ради этого ты предал свою госпожу и убил одного из своих собственных людей. Как твое имя?
Капитану никак не удавалось выговорить слова, но, в конце концов, он выдавил из себя шепотом:
— Мое имя Вальгарик. Что я мог сделать? Я служу Рубиновому Трону, кто бы ни сидел на нем.
— Итак, предатель утверждает, что им двигало одно только чувство преданности. Я так не думаю.
— Это так, милорд! Только так! — капитан даже взвыл. Он упал на колени. — Убейте меня быстро! Не наказывайте меня больше!
Первым импульсом Эльрика было удовлетворить просьбу этого человека, но он поглядел на Ииркана, затем вспомнил выражение лица Каймориль, когда она глядела на капитана. Он знал, что ему надлежит всем показать, что настала новая пора его правления. И сделать это он должен был на примере капитана Вальгарика. Поэтому он отрицательно покачал головой.
— Нет, я накажу тебя. Сегодня вечером ты умрешь здесь согласно традициям Мельнибонэ, в то время, как мои дворяне будут праздновать новую эру в управлении нашим государством.
Вальгарик начал рыдать. Затем он с усилием подавил слезы и поднялся на ноги — вновь настоящим мельнибонийцем. Он низко поклонился и отступил на шаг, отдаваясь на волю схвативших его стражников. Эльрик продолжал.
— Я должен подумать, как мне лучше соединить твою судьбу с судьбой того, кому ты надеялся преданно служить. Как ты убил молодого воина, который кинулся защищать Каймориль?
— Своей шпагой. Я зарубил его. Это был чистый удар. Всего один.
— А что стало с трупом?
— Принц Ииркан велел мне скормить его рабам принцессы Каймориль.
— Понимаю. Очень хорошо. Принц Ииркан, ты можешь присоединиться сегодня вечером к нашему пиру, в то время как капитан Вальгарик развлечет нас своей смертью.
Лицо Ииркана стало почти таким же белым, как у Эльрика.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Маленькие кусочки мяса капитана Вальгарика, которые наш доктор Шутка будет искусно срезать с его тела, будут мясным блюдом для тебя на этом пиру. Ты сам можешь приказать, каким образом ты желаешь приготовить это мясо. Мы не ожидаем, что тебе захочется есть его сырым, брат.
Даже Дайвим Твар выглядел изумленным при таком решении Эльрика. Конечно, это было в истинно мельнибонийском духе и являлось неплохой шуткой, как улучшенный вариант идеи самого принца Ииркана, но это было так непохоже на Эльрика — или, по крайней мере, непохоже на того Эльрика, которого он знал до сих пор.
Услышав свою судьбу, капитан Вальгарик издал дикий вопль ужаса, глядя на принца Ииркана, как будто узурпатор уже ел кусочки его плоти. Ииркан попытался отвернуться, но плечи его тряслись.
— И это только начало. Пир начнется в полночь. До этого времени содержать Ииркана в башне.
После того, как принца Ииркана и капитана Вальгарика увели, Дайвим Твар и Каймориль подошли и встали рядом с Эльриком, который откинулся на спинку своего большого трона и с горечью смотрел в даль. Дайвим Твар сказал:
— Это то, чего они оба заслуживают.
— Это жестоко, но умно, — сказала Каймориль.
— Да, — прошептал Эльрик, — так поступил бы и мой отец. Так поступил бы и Ииркан, если бы мы с ним поменялись ролями. Я всего лишь следую установившимся традициям. Я не буду больше говорить, что принадлежу только самому себе. Здесь я останусь, пока не умру, захваченный в плен Рубиновым Троном, служа Рубиновому Трону, как служил ему Вальгарик, если верить его утверждениям.
— А разве не можешь ты убить их быстро? — спросила Каймориль. — Ты ведь знаешь, я прошу за своего брата не потому, что он мне брат. Я ненавижу его больше всех на свете. Но если ты будешь следовать своему плану, он может погубить тебя, Эльрик.
— Ну и что с того? Пусть погубит. Пусть я стану всего лишь безумным продолжение моих предков, куклой традиций и воспоминаний, танцующей на веревочках, которые были свиты еще десять тысяч лет тому назад.
— Может быть, если ты сейчас поспишь… — предложил Дайвим Твар.
— Я чувствую, что после этого не буду спать много ночей. Но твой брат не умрет, Каймориль. После наказания, когда он съест плоть капитана Вальгарика, я намеревался отправить его в ссылку. Он отправится один в Молодые Королевства, и ему не будет разрешено взять что-то с собой. Он должен будет сам добывать себе все в землях варваров. Думаю, что это не такое уж суровое наказание.
— Оно слишком мягкое, — сказала Каймориль. — Лучше, если бы ты убил его. Пошли сейчас своих солдат. Не дай ему времени придумать новый заговор.
— Я не боюсь его заговоров, — Эльрик с трудом поднялся на ноги. — Теперь я бы хотел, чтобы вы оба покинули меня. Приходите примерно за час до пира. Мне надо подумать.
— Я вернусь в свою башню и приготовлюсь к сегодняшнему пиру, — сказала Каймориль.
Она легко поцеловала Эльрика в бледный лоб. Он поднял голову, переполненный любовью, нежностью к ней, протянул руку и дотронулся до ее волос, до ее щеки.
— Помни, что я люблю тебя, Эльрик.
— Я провожу тебя домой, так будет безопаснее. — Сказал ей Дайвим Твар. — И ты должна выбрать себе нового капитана охраны. Могу я помочь тебе?
— Я буду очень признательна, Дайвим Твар.
Они оставили Эльрика на Рубиновом Троне, все еще глядящего куда-то вдаль. Рука, которую он время от времени поднимал к голове, слегка дрожала, и в его странных красных глазах появилось мучительное выражение. Позже он поднялся, сошел с трона и, опустив голову, медленно пошел в свои апартаменты в сопровождении охраны. Он заколебался у дверей, которые открывались на лестницу, ведущую в библиотеку. Инстинктивно он искал утешения и забвения в знании, но в эту минуту он почему-то ненавидел свои книги и манускрипты. Он упрекал их за рассуждения о морали и справедливости, он упрекал их за то чувство вины и отчаяния, которые сейчас переполняли его в результате решения вести себя так, как должен был истинный мельнибонийский монарх. Поэтому он прошел мимо двери в библиотеку и направился в свои покои, но даже любимые комнаты не принесли ему сейчас удовлетворения. Они были слишком просты. Они не были отделаны и меблированы в духе роскошных вкусов всех мельнибонийцев (за исключением его отца), в ярких красках и витиеватой отделке. Наконец, он опустился на диван, стоящий у окна, откуда открывался вид на весь город.
Через некоторое время вошли слуги и доложили, что придворные собираются на пир. Он позволил им одеть себя в желтые государственные одежды, надеть на голову шлем в форме дракона. Когда он вернулся в Тронный Зал, то услышал громкие приветственные крики, куда более одобрительные и восторженные, чем ему приходилось слышать до сих пор. Он уселся на Рубиновый Трон, глядя на банкетные столы. Был принесен отдельный столик и поставлен перед ним, а также два кресла, потому что Дайвим Твар и Каймориль будут сидеть рядом с ним. Но где же они? Где Ииркан и Вальгарик? Доктор Шутка уже накалял свои сковородки, проверяя и затачивая ножи. Но никто не притрагивался к пище, потому что первым должен был начать есть император.
Эльрик сделал знак командиру стражи.
— Принцесса Каймориль и Дайвим Твар прибыли?
— Нет, милорд.
Каймориль редко опаздывала. Может, им не так уж нравилось то, что должно было произойти. Ведь Дайвим Твар не опаздывал никогда.
— А где пленники?
— За ними послали, милорд.
Доктор Шутка ожидающе поднял голову, тело его напряглось.
А затем Эльрик услышал какой-то звук. Он был похож на стон. Эльрик прислушался. Теперь этот стон слышали и другие. Вскоре тишина наступила в зале, а стон становился все громче и громче. Затем двери сразу распахнулись, и в них влетел Дайвим Твар, окровавленный, в разодранной одежде. А за ним в зал ворвался туман-темно — красных и неприятных голубых оттенков — и этот туман стонал.
Эльрик вскочил с трона, ударом ноги отбросил столик и кинулся вниз к своему другу. Стонущий туман все глубже пробирался в зал, как бы пытаясь настигнуть Дайвим Твара.
— Дайвим Твар, что это за волшебство?
Лицо Дайвим Твара было искажено ужасом, и он с трудом выговорил:
— Это волшебство Ииркана. Он создал этот стонущий туман, который помог ему бежать. Я пытался следовать за ним по городу, но туман обволакивал меня, и я потерял направление. Я прошел за ним, чтобы привести его с сообщником сюда, но было уже поздно: он завершил свое колдовство.
— Каймориль? Где она?
— Он забрал ее с собой, Эльрик. Вальгарик тоже с ним и еще сотня преданных ему воинов.
— Тогда мы должны броситься в погоню.
— Ты ничего не сможешь сделать против стонущего тумана. А! Вот он!
Действительно, туман уже начал окружать их. Эльрик попытался развеять его пассами рук, но туман быстро сгустился, окутав его, и жуткие цвета ослепляли глаза. Он попытался пробежать сквозь него, но туман не отставал. И ему показалось, что среди стонов он различает слабый голос:
— ЭЛЬРИК СЛАБ. ЭЛЬРИК СЛАБ. ЭЛЬРИК ГЛУП. ЭЛЬРИК ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ.
— Прекратите это! — Вскричал он. — Каймориль!
И одно из лиц в тумане стало лицом Каймориль, которая дразнила его и издевалась над ним, и чье лицо медленно старело, пока он не увидел морщины, потом висящую гнойную кожу, потом просто череп с остатками гниющего на нем мяса. Он закрыл глаза, но образ остался перед ним.
— КАЙМОРИЛЬ, — шептал туман. — КАЙМОРИЛЬ.
И по мере того, как Эльриком все больше овладевало отчаяние, он становился все слабее и слабее.
Он закричал, призывая Дайвим Твара, но в ответ услышал только ироническое издевающееся эхо, совсем как тогда, когда он звал Каймориль. Он плотно закрыл глаза, сжал губы и продолжал ползти вперед, пытаясь вырваться из стонущего тумана. Но, казалось, прошли часы, прежде чем стоны стали постепенно стихать, уходя куда-то вдаль, и он попытался подняться на ноги. Открыв глаза, он увидел, что туман постепенно начинает редеть, но ноги у него подогнулись, и он упал лицом вниз на первую ступеньку лестницы, ведущей к Рубиновому Трону. Вновь он пренебрег советом Каймориль относительно ее брата, и вновь она оказалась в опасности. Последняя мысль Эльрика была очень простой: «Я не достоин жить».
4
Когда он пришел в себя от удара, оставившего его в бессознательном состоянии, тем самым потеряв много времени, Эльрик послал за Дайвим Тваром. Он требовал известий. Но Дайвим Твар ничего не мог ему доложить. Ииркан призвал волшебные силы себе на помощь, чтобы освободиться и бежать.
— Должно быть, у него какие-то магические средства есть, чтобы покинуть этот остров, потому что он не мог отплыть на корабле, — сказал Дайвим Твар.
— Ты должен послать на поиски. Высылай хоть тысячу отрядов, если это будет необходимо. Посылай каждого мельнибонийца. Оборудуй наши боевые золотые баржи. Покрой весь мир нашими людьми, если это нужно, но найди мне Каймориль! Заставь проснуться драконов, делай все, что хочешь!
— Все, о чем ты говоришь, уже сделано, кроме одного: Каймориль я не нашел.
Прошел месяц, и имррирские воины маршировали по всем Молодым Королевствам в поисках своего земляка-ренегата.
«Я думал о себе куда больше, чем о Каймориль, да еще называл это моралью, — думал разгневанный альбинос. — Я играл своими чувствами, а вовсе не справедливостью».
Прошел второй месяц, и имррирские драконы полетели на юг и восток, запад и север. Но, хотя они пролетели горы, леса, моря, равнины и, не желая того, вселили ужас во многих городах, они не нашли и признаков Ииркана и его банды.
«Судить самого себя можно только по своим собственным поступкам, — думал Эльрик. — Я смотрел на то, что я делал, а не на то, что я хотел сделать или думал, что хочу сделать, а все, что я сделал, было, в основном, глупым, никчемным, принесло только горе. Ииркан был прав, презирая меня. Может, я ненавидел его именно за это».
Прошло четыре месяца. Но волшебство Ииркана было сильно, и никто не видел его или не помнил об этом. К этому времени Эльрик привел в порядок свои расстроенные, болезненные чувства. Усталые солдаты стали возвращаться в Мельнибонэ, принося с собой неутешительные вести.
И когда исчезла надежда и вера, решимость Эльрика усилилась. Он сделал себя сильным и в физическом и умственном отношениях. Он экспериментировал с новыми травами, которые увеличивали его силу, а не просто поддерживали ее. Он много читал и занимался в библиотеке, хотя на этот раз он читал лишь определенные рукописи, перечитывая их много раз подряд. Они были написаны Высоким языком Мельнибонэ, старинным языком волшебства, с помощью которого предки Эльрика могли сноситься со сверхъестественными существами. И, наконец, он был удовлетворен, считая, что изучил их полностью, хотя то, что он иногда читал, заставляло его серьезно задуматься о правильности принятого решения. И когда он решил, что все понял, он с помощью наркотических трав спал три ночи, не просыпаясь.
После этого Эльрик был готов. Он приказал всем рабам и слугам удалиться и поставил у дверей стражников с приказом никого не впускать, каким бы срочным не было дело. Из одной комнаты он вынес всю мебель, оставив ее пустой, за исключением только одной рукописи, которую положил в самый центр комнаты. Затем он сел рядом и стал думать.
После пятичасовой медитации Эльрик взял в руки кисть и кувшинчик с чернилами и начал разрисовывать стены и пол сложными узорами и символами, некоторые из которых были настолько запутанными, что, казалось, исчезали под углом к поверхности, на которой были нарисованы. Наконец, все было готово, и Эльрик лег, раскинув в стороны руки и ноги, в самом центре огромного рунного знака, лицом вниз, положив одну руку на рукопись, а другую, с акторийским камнем, ладонью вниз.
Эльрик послал свою мысль по извилистой тропинке логики сквозь бесконечные равнины идей, через горы символов. Он посылал мысль все дальше и дальше и вместе с ней говорил слова, которые мало бы кто понял даже из его собратьев, хотя каждый их звук леденил кровь любого, кто бы их ни услышал. И тело его начало ломить, но он заставил себя остаться в прежнем положении, и время от времени с его губ срывался стон. Но, тем не менее, он все еще продолжал говорить, и одно из слов повторялось чаще других. Этим словом было: Ариох.
Ариох был демоном — покровителем предков Эльрика, одним из самых могущественных Повелителей Хаоса, который был также известен под именем Валет Шпаг, Повелитель Седьмой Тьмы, Повелитель Высшего Ада и многими другими именами.
— Ариох!
Это именно к Ариоху взывал Ииркан, прося Повелителя Хаоса проклясть Эльрика. На Ариоха Ииркан уповал в надежде добыть себе Рубиновый Трон. Это был Ариох, известный также как хранитель двух Черных Шпаг — Шпаг внеземного происхождения и бесконечного могущества, которыми не раз пользовались правители Мельнибонэ.
— Ариох! Я призываю тебя!
Рунные заклинания, ритмические обрывки их вырывались теперь с воем из горла Эльрика. Мысль его достигла того измерения, на котором обитал Ариох. Теперь мысль эта искала самого Ариоха.
— Ариох! Это Эльрик из Мельнибонэ вызывает тебя! — Эльрик увидел глаз, уставившийся на него. Глаз поплыл, присоединился к другому. Теперь на него уставились два глаза. — Ариох! Мой Повелитель Хаоса! Помоги мне! — Глаза моргнули и исчезли. — О, Ариох! Приди ко мне! Приди ко мне! Помоги мне, и я стану служить тебе!
Силуэт, ничем не напоминающий человеческую форму, стал медленно поворачиваться, пока черная голова без малейшего признака лица не повернулась к нему. Вокруг нее сверкал ореол красного света. Затем и это видение тоже исчезло.
В полном изнеможении Эльрик позволил видению постепенно угаснуть. Мысль его стала стремительно возвращаться обратно через измерения. Губы его не произносили больше заклинаний, не называли древних рун и имен. Он лежал, не в состоянии шевельнуться от слабости, на полу своей комнаты в полной тишине и был убежден, что ничего не вышло.
Раздался слабый звук. С трудом поднял он усталую голову. В комнату влетела муха. Она мерно жужжала, пролетая, казалось, практически точно по линиям рун, начертанных Эльриком. Сначала муха уселась на один рунный знак, потом на другой. Должно быть, она влетела в окно, подумал Эльрик. Он был раздражен тем, что его отвлекли.
Муха села Эльрику на лоб. Это была большая черная муха, и жужжание ее было громким и даже неприличным. Она протирала свои передние лапки и, казалось, особенно заинтересовалась чем-то в лице Эльрика, потому что стала оживленно по нему перемещаться. Эльрик задрожал, но у него не осталось даже сил, чтобы смахнуть или прихлопнуть ее. Когда она снова попала в поле его зрения, так и оставаясь на лице, у него было такое ощущение, что она ползает вообще по всему лицу. Затем она взлетела и, все еще громко жужжа, стала летать перед самым его носом. А затем он увидел глаза мухи и что-то узнал в них. Это были глаза — или все же не совсем глаза — которые он видел на том, другом измерении. Он постепенно начал осознавать, что муха эта была не обычным насекомым. У нее были черты лица, отдаленно напоминающие человеческие. Муха улыбалась ему.
Хриплым голосом, едва разлепив спекшиеся губы, Эльрик с огромным трудом произнес только одно слово:
— Ариох?
И прекрасный юноша стоял на том месте, где только что жужжала муха. Прекрасный юноша говорил прекрасным голосом — мягким и ласковым, но все-таки до странности мужским. Он был одет в плащ, который можно было описать, только если представить себе жидкий драгоценный камень, который, тем не менее, почему-то не ослеплял Эльрика, потому что из него, казалось, совсем не исходило никакого света. На поясе юноши висела изящная тонкая шпага, но на голове не было шлема, лишь круг красного огня. Глаза у него были мудрыми и очень старыми, и казалось, что взгляд их был древним и бесконечно злым.
— Эльрик, — больше юноша не произнес ни слова, но и этого оказалось достаточно, чтобы альбинос мог подняться на колени. — Эльрик, — он смог встать. Его словно переполняла энергия.
Теперь, когда он стоял, было видно, что юноша выше его. Он глядел сверху вниз на императора Мельнибонэ и улыбался улыбкой, которой улыбалась муха.
— Ты единственный, кто пригоден для службы Ариоху. Много времени прошло с тех пор, как меня приглашали в это измерение, но теперь, когда я здесь, я буду помогать тебе, Эльрик. Я стану твоим покровителем. Я буду защищать тебя и дам тебе силу и источник силы, хотя я буду твоим господином, а ты моим слугой.
— Как я должен послужить тебе, герцог Ариох?
Эльрик сделал чудовищное усилие, чтобы взять себя в руки, потому что сердце его наполнилось ужасом при словах Ариоха.
— В настоящий момент ты будешь служить мне, служа себе самому. Позже придет время, когда я скажу, как именно ты можешь послужить моим планам, но сейчас я ничего я от тебя не прошу, кроме клятвы служить мне.
Эльрик заколебался.
— В этом ты должен поклясться, — рассудительно произнес Ариох, — или я не смогу помочь тебе в твоем деле с Иирканом и его сестрой Каймориль.
— Я клянусь служить тебе, — тело Эльрика внезапно переполнилось огнем такого экстаза, что он задрожал от радости и упал на колени.
— Тогда я могу сказать тебе, что время от времени ты можешь обращаться ко мне за помощью, вызывая меня, и я приду, если в этом действительно будет отчаянная необходимость. Я появлюсь в той форме, которую сочту для себя удобной, или вообще бесформенным, если мне так будет нужно. А сейчас ты можешь задать мне один вопрос.
— Мне нужны ответы на два вопроса.
— На твой первый вопрос я ответить не могу, вернее, не хочу. Теперь ты должен всегда помнить, что поклялся служить мне.
— Тогда следующий мой вопрос: «Где Ииркан?»
— Он находится на юге, в стране варваров. С помощью волшебства ему удалось встать во главе двух больших наций — Ойн и Йу. И сейчас он набирает и готовит солдат, чтобы идти в поход против Мельнибонэ, потому что он знает, что твои силы разбросаны по всей земле в поисках его особы.
— Как ему удалось спрятаться?
— Он не спрятался. Но ему удалось добыть себе зеркало памяти, волшебное зеркало. Тот, кто поглядит туда, забывает все. В этом зеркале содержатся миллионы памятей — всех, кто когда-либо глядел в него. Поэтому любой человек, пришедший в Ойн или Йу или проплывающий в их общую столицу морем, видит перед собой зеркало и забывает о том, что он видел принца Ииркана, и о своих товарищах имррирцах. Это самый лучший способ скрыть свое местопребывание.
— Да, следовательно, хорошо бы разбить это зеркало, — Эльрик нахмурился, — но что тогда произойдет, хотел бы я знать.
Ариох поднял свою прекрасную руку.
— Хотя я и ответил тебе на другие вопросы, которые, должен признать, являлись частью одного, но больше я отвечать не буду. Может быть, в твоих интересах будет уничтожить это зеркало, но лучше придумать какой-нибудь другой способ, чтобы нейтрализовать его действия, потому что, хочу напомнить тебе, оно содержит много памятей, и некоторые находятся у него в плену тысячи лет. Сейчас я должен идти. И ты должен будешь идти в земли Ойна и Йу, до которых отсюда несколько месяцев пути к югу, далеко от Имррира. Лучше всего добраться туда на Корабле Сквозь Море И Сушу. Прощай, Эльрик.
И муха некоторое время жужжала у стены, прежде, чем исчезнуть.
Эльрик выбежал из комнаты, сзывая своих рабов.
— Должно быть, у него какие-то магические средства есть, чтобы покинуть этот остров, потому что он не мог отплыть на корабле, — сказал Дайвим Твар.
— Ты должен послать на поиски. Высылай хоть тысячу отрядов, если это будет необходимо. Посылай каждого мельнибонийца. Оборудуй наши боевые золотые баржи. Покрой весь мир нашими людьми, если это нужно, но найди мне Каймориль! Заставь проснуться драконов, делай все, что хочешь!
— Все, о чем ты говоришь, уже сделано, кроме одного: Каймориль я не нашел.
Прошел месяц, и имррирские воины маршировали по всем Молодым Королевствам в поисках своего земляка-ренегата.
«Я думал о себе куда больше, чем о Каймориль, да еще называл это моралью, — думал разгневанный альбинос. — Я играл своими чувствами, а вовсе не справедливостью».
Прошел второй месяц, и имррирские драконы полетели на юг и восток, запад и север. Но, хотя они пролетели горы, леса, моря, равнины и, не желая того, вселили ужас во многих городах, они не нашли и признаков Ииркана и его банды.
«Судить самого себя можно только по своим собственным поступкам, — думал Эльрик. — Я смотрел на то, что я делал, а не на то, что я хотел сделать или думал, что хочу сделать, а все, что я сделал, было, в основном, глупым, никчемным, принесло только горе. Ииркан был прав, презирая меня. Может, я ненавидел его именно за это».
Прошло четыре месяца. Но волшебство Ииркана было сильно, и никто не видел его или не помнил об этом. К этому времени Эльрик привел в порядок свои расстроенные, болезненные чувства. Усталые солдаты стали возвращаться в Мельнибонэ, принося с собой неутешительные вести.
И когда исчезла надежда и вера, решимость Эльрика усилилась. Он сделал себя сильным и в физическом и умственном отношениях. Он экспериментировал с новыми травами, которые увеличивали его силу, а не просто поддерживали ее. Он много читал и занимался в библиотеке, хотя на этот раз он читал лишь определенные рукописи, перечитывая их много раз подряд. Они были написаны Высоким языком Мельнибонэ, старинным языком волшебства, с помощью которого предки Эльрика могли сноситься со сверхъестественными существами. И, наконец, он был удовлетворен, считая, что изучил их полностью, хотя то, что он иногда читал, заставляло его серьезно задуматься о правильности принятого решения. И когда он решил, что все понял, он с помощью наркотических трав спал три ночи, не просыпаясь.
После этого Эльрик был готов. Он приказал всем рабам и слугам удалиться и поставил у дверей стражников с приказом никого не впускать, каким бы срочным не было дело. Из одной комнаты он вынес всю мебель, оставив ее пустой, за исключением только одной рукописи, которую положил в самый центр комнаты. Затем он сел рядом и стал думать.
После пятичасовой медитации Эльрик взял в руки кисть и кувшинчик с чернилами и начал разрисовывать стены и пол сложными узорами и символами, некоторые из которых были настолько запутанными, что, казалось, исчезали под углом к поверхности, на которой были нарисованы. Наконец, все было готово, и Эльрик лег, раскинув в стороны руки и ноги, в самом центре огромного рунного знака, лицом вниз, положив одну руку на рукопись, а другую, с акторийским камнем, ладонью вниз.
Эльрик послал свою мысль по извилистой тропинке логики сквозь бесконечные равнины идей, через горы символов. Он посылал мысль все дальше и дальше и вместе с ней говорил слова, которые мало бы кто понял даже из его собратьев, хотя каждый их звук леденил кровь любого, кто бы их ни услышал. И тело его начало ломить, но он заставил себя остаться в прежнем положении, и время от времени с его губ срывался стон. Но, тем не менее, он все еще продолжал говорить, и одно из слов повторялось чаще других. Этим словом было: Ариох.
Ариох был демоном — покровителем предков Эльрика, одним из самых могущественных Повелителей Хаоса, который был также известен под именем Валет Шпаг, Повелитель Седьмой Тьмы, Повелитель Высшего Ада и многими другими именами.
— Ариох!
Это именно к Ариоху взывал Ииркан, прося Повелителя Хаоса проклясть Эльрика. На Ариоха Ииркан уповал в надежде добыть себе Рубиновый Трон. Это был Ариох, известный также как хранитель двух Черных Шпаг — Шпаг внеземного происхождения и бесконечного могущества, которыми не раз пользовались правители Мельнибонэ.
— Ариох! Я призываю тебя!
Рунные заклинания, ритмические обрывки их вырывались теперь с воем из горла Эльрика. Мысль его достигла того измерения, на котором обитал Ариох. Теперь мысль эта искала самого Ариоха.
— Ариох! Это Эльрик из Мельнибонэ вызывает тебя! — Эльрик увидел глаз, уставившийся на него. Глаз поплыл, присоединился к другому. Теперь на него уставились два глаза. — Ариох! Мой Повелитель Хаоса! Помоги мне! — Глаза моргнули и исчезли. — О, Ариох! Приди ко мне! Приди ко мне! Помоги мне, и я стану служить тебе!
Силуэт, ничем не напоминающий человеческую форму, стал медленно поворачиваться, пока черная голова без малейшего признака лица не повернулась к нему. Вокруг нее сверкал ореол красного света. Затем и это видение тоже исчезло.
В полном изнеможении Эльрик позволил видению постепенно угаснуть. Мысль его стала стремительно возвращаться обратно через измерения. Губы его не произносили больше заклинаний, не называли древних рун и имен. Он лежал, не в состоянии шевельнуться от слабости, на полу своей комнаты в полной тишине и был убежден, что ничего не вышло.
Раздался слабый звук. С трудом поднял он усталую голову. В комнату влетела муха. Она мерно жужжала, пролетая, казалось, практически точно по линиям рун, начертанных Эльриком. Сначала муха уселась на один рунный знак, потом на другой. Должно быть, она влетела в окно, подумал Эльрик. Он был раздражен тем, что его отвлекли.
Муха села Эльрику на лоб. Это была большая черная муха, и жужжание ее было громким и даже неприличным. Она протирала свои передние лапки и, казалось, особенно заинтересовалась чем-то в лице Эльрика, потому что стала оживленно по нему перемещаться. Эльрик задрожал, но у него не осталось даже сил, чтобы смахнуть или прихлопнуть ее. Когда она снова попала в поле его зрения, так и оставаясь на лице, у него было такое ощущение, что она ползает вообще по всему лицу. Затем она взлетела и, все еще громко жужжа, стала летать перед самым его носом. А затем он увидел глаза мухи и что-то узнал в них. Это были глаза — или все же не совсем глаза — которые он видел на том, другом измерении. Он постепенно начал осознавать, что муха эта была не обычным насекомым. У нее были черты лица, отдаленно напоминающие человеческие. Муха улыбалась ему.
Хриплым голосом, едва разлепив спекшиеся губы, Эльрик с огромным трудом произнес только одно слово:
— Ариох?
И прекрасный юноша стоял на том месте, где только что жужжала муха. Прекрасный юноша говорил прекрасным голосом — мягким и ласковым, но все-таки до странности мужским. Он был одет в плащ, который можно было описать, только если представить себе жидкий драгоценный камень, который, тем не менее, почему-то не ослеплял Эльрика, потому что из него, казалось, совсем не исходило никакого света. На поясе юноши висела изящная тонкая шпага, но на голове не было шлема, лишь круг красного огня. Глаза у него были мудрыми и очень старыми, и казалось, что взгляд их был древним и бесконечно злым.
— Эльрик, — больше юноша не произнес ни слова, но и этого оказалось достаточно, чтобы альбинос мог подняться на колени. — Эльрик, — он смог встать. Его словно переполняла энергия.
Теперь, когда он стоял, было видно, что юноша выше его. Он глядел сверху вниз на императора Мельнибонэ и улыбался улыбкой, которой улыбалась муха.
— Ты единственный, кто пригоден для службы Ариоху. Много времени прошло с тех пор, как меня приглашали в это измерение, но теперь, когда я здесь, я буду помогать тебе, Эльрик. Я стану твоим покровителем. Я буду защищать тебя и дам тебе силу и источник силы, хотя я буду твоим господином, а ты моим слугой.
— Как я должен послужить тебе, герцог Ариох?
Эльрик сделал чудовищное усилие, чтобы взять себя в руки, потому что сердце его наполнилось ужасом при словах Ариоха.
— В настоящий момент ты будешь служить мне, служа себе самому. Позже придет время, когда я скажу, как именно ты можешь послужить моим планам, но сейчас я ничего я от тебя не прошу, кроме клятвы служить мне.
Эльрик заколебался.
— В этом ты должен поклясться, — рассудительно произнес Ариох, — или я не смогу помочь тебе в твоем деле с Иирканом и его сестрой Каймориль.
— Я клянусь служить тебе, — тело Эльрика внезапно переполнилось огнем такого экстаза, что он задрожал от радости и упал на колени.
— Тогда я могу сказать тебе, что время от времени ты можешь обращаться ко мне за помощью, вызывая меня, и я приду, если в этом действительно будет отчаянная необходимость. Я появлюсь в той форме, которую сочту для себя удобной, или вообще бесформенным, если мне так будет нужно. А сейчас ты можешь задать мне один вопрос.
— Мне нужны ответы на два вопроса.
— На твой первый вопрос я ответить не могу, вернее, не хочу. Теперь ты должен всегда помнить, что поклялся служить мне.
— Тогда следующий мой вопрос: «Где Ииркан?»
— Он находится на юге, в стране варваров. С помощью волшебства ему удалось встать во главе двух больших наций — Ойн и Йу. И сейчас он набирает и готовит солдат, чтобы идти в поход против Мельнибонэ, потому что он знает, что твои силы разбросаны по всей земле в поисках его особы.
— Как ему удалось спрятаться?
— Он не спрятался. Но ему удалось добыть себе зеркало памяти, волшебное зеркало. Тот, кто поглядит туда, забывает все. В этом зеркале содержатся миллионы памятей — всех, кто когда-либо глядел в него. Поэтому любой человек, пришедший в Ойн или Йу или проплывающий в их общую столицу морем, видит перед собой зеркало и забывает о том, что он видел принца Ииркана, и о своих товарищах имррирцах. Это самый лучший способ скрыть свое местопребывание.
— Да, следовательно, хорошо бы разбить это зеркало, — Эльрик нахмурился, — но что тогда произойдет, хотел бы я знать.
Ариох поднял свою прекрасную руку.
— Хотя я и ответил тебе на другие вопросы, которые, должен признать, являлись частью одного, но больше я отвечать не буду. Может быть, в твоих интересах будет уничтожить это зеркало, но лучше придумать какой-нибудь другой способ, чтобы нейтрализовать его действия, потому что, хочу напомнить тебе, оно содержит много памятей, и некоторые находятся у него в плену тысячи лет. Сейчас я должен идти. И ты должен будешь идти в земли Ойна и Йу, до которых отсюда несколько месяцев пути к югу, далеко от Имррира. Лучше всего добраться туда на Корабле Сквозь Море И Сушу. Прощай, Эльрик.
И муха некоторое время жужжала у стены, прежде, чем исчезнуть.
Эльрик выбежал из комнаты, сзывая своих рабов.
5
Эльрик мерил шагами галерею, с которой открывался прекрасный вид на город. Было утро, но солнце скрылось за тяжелыми облаками, которые низко нависли над башнями города. Жизнь Имррира продолжалась на улицах так же, как и раньше, разве что за исключением солдат, которые еще не вернулись домой из своих бесплодных поисков и долго еще не вернутся.
— Сколько драконов все еще спят в пещерах?
Дайвим Твар облокотился о парапет галереи и невидящими глазами уставился вниз на улицу. У него было усталое лицо, и руки он скрестил на груди, как бы собираясь сохранить остатки сил.
— Всего двое. Понадобится много времени, чтобы разбудить их, но и тогда я не уверен, что мы сможем их использовать. А что это за Корабль Сквозь Море и Сушу, о котором говорил Ариох?
— Сколько драконов все еще спят в пещерах?
Дайвим Твар облокотился о парапет галереи и невидящими глазами уставился вниз на улицу. У него было усталое лицо, и руки он скрестил на груди, как бы собираясь сохранить остатки сил.
— Всего двое. Понадобится много времени, чтобы разбудить их, но и тогда я не уверен, что мы сможем их использовать. А что это за Корабль Сквозь Море и Сушу, о котором говорил Ариох?