Страница:
В 11 часов 32 минуты вахтенный матрос закричал: «По левому борту вижу судно! Пеленг 263». Это была подводная лодка U-506. Гартенштейн распорядился перевести на нее 131 итальянца. К вечеру 15 сентября на U-506 находилось более 200 пассажиров.
В тот же день, в 14 часов с минутами, подошла U-507. Она также приняла на борт наиболее слабых — всего 153 человека. К 17 часам 55 минутам погрузка была закончена. Кроме того, она взял на буксир несколько спасательных шлюпок.
16 сентября в 8 часов 28 минут «Каппеллини» встретила в открытом море первую группу спасшихся с «Лаконии». На шлюпке под алым парусом они увидели 50 человек. Это были английские солдаты и матросы. Жизнь на шлюпке была предельно организована: у потерпевших крушение оказался компас, карта и радиопередатчик. На вопрос итальянцев, нуждаются ли они в чем-нибудь, со шлюпки ответили: «Очень нужна вода». Им спустили бутыли с водой, а также несколько бутылок вина.
В 10 часов 32 минуты «Каппеллини» повстречал еще одну шлюпку. Здесь дела обстояли гораздо хуже. Кроме 41 мужчины, в шлюпке находились 18 женщин и 25 детей, самому старшему из которых было шесть лет, а самому младшему — несколько месяцев. Командир Реведин не мог взять на борт всех. Он предложил забрать женщин и детей, но после короткого совещания женщины решили, что не расстанутся с мужьями. Тогда итальянцы спустили в шлюпку запас пресной воды, передали горячий бульон, вино, сухари, шоколад и сигареты.
И «Каппеллини» отправился дальше на юг, искать других терпящих бедствие.
В 12 часов 32 минуты U-156 был атакован американским бомбардировщиком. Первые две бомбы не попали в цель. Следующая угодила точно в одну из шлюпок. Затем та же участь постигла еще одну шлюпку. Одна из бомб угодила в носовую часть подлодки.
Этот эпизод стал предметом ожесточенных споров. Почему американский летчик атаковал подводную лодку, на которой был флаг Красного Креста?
В любом случае Гартенштейн вынужден был прекратить спасательные работы и направиться к западу.
Когда Деницу донесли о случившемся, он был взбешен. 17 сентября в 1 час 40 минут экипажам подводных лодок, находившихся в секторе гибели «Лаконии», был передан приказ «Льва». Он гласил: «Все томми — свиньи. Безопасность подводной лодки ни при каких обстоятельствах не может подвергаться риску. Категорически запрещается подвергать наши подводные лодки любой опасности, даже если придется бросить спасаемых. Неужели вы думали, что враг будет следить за сохранностью наших лодок?» А в 5 часов 50 минут Дениц приказал посадить всех спасенных пассажиров обратно в шлюпки. Итальянцев следовало оставить на борту до подхода французов.
В 17 часов 50 минут вышел еще один приказ Деница, имевший в дальнейшем самые печальные последствия. Отныне немецким судам строжайше запрещалось, несмотря ни на какие обстоятельства, оказывать помощь терпящим крушение на море.
Этот приказ, позже названный «Тритон Нуль», стоил жизни тысячам людей. А главной причиной его появления стало то самое роковое решение американского летчика.
В тот же самый день, 17 сентября, в 6 часов 52 минуты корабль «Глуар» забрал на борт пассажиров первой встреченной им спасательной шлюпки. В 14 часов «Глуар» встретился в море с подлодкой U-507 и от нее узнал, что остальные шлюпки следует искать в радиусе 40—50 миль. Чуть позже сюда же подошел «Аннамит».
Поиск терпящих бедствие продолжался еще несколько часов. Только 18 сентября в 9 часов 25 минут «Глуар» и «Аннамит» снова встретились в море.
К моменту крушения на борту «Лаконии» находилось 2789 человек, включая экипаж и пассажиров. «Глуар» привез в Дакар 1039 спасенных, еще 42 прибыли на «Аннамите». Четверо английских офицеров остались в плену: двое на подводной лодке U-507, двое — на итальянской «Каппеллини». Две спасательные шлюпки сумели самостоятельно пристать к берегу: в них находились 20 человек. Шестеро итальянцев остались на итальянской субмарине. Таким образом, спаслись 1111 человек…
«ФОРТ СТАЙКИН»
Английский военный пароход взорвался с грузом боеприпасов в Бомбейском порту. Погибли более 1000 человек.
Пароход «Форт Стайкин» покинул Беркенхед утром 24 февраля 1944 года. Порт назначения знали только отдел торгового мореплавания Англии, представители портовых органов безопасности, экипаж судна и те, кто видели, как в Беркенхеде на судно грузили деревянные клети с крупными буквами «Карачи» или «Бомбей»
«Форт Стайкин» — одновинтовой пароход, работавший на угле, имел валовую вместимость 7142 регистровые тонны, длину 132,3 метра, ширину 17,1 метра и развивал скорость до 11 узлов. Судно имело стандарт «A1» у Ллойда», что давно считалось синонимом превосходства. «Форт Стайкин» был построен на верфях «Принс Руперт драй док» в Канаде и передан Великобритании по ленд-лизу правительством Соединенных Штатов. Пароход был одним из двадцати шести однотипных судов, построенных за счет канадских фондов ленд-лиза по стандартному проекту. Их названия начинались со слова «Форт». Вторую часть названия — Стайкин — этот пароход получил по названию реки в Британской Колумбии.
В мае 1942 года «Форт Стайкин» вышел в первый рейс. Его капитаном был 44-летний Александр Джеймс Найсмит, тихий и неразговорчивый человек.
Война была в самом разгаре. Командование союзников начало подготовку к массированному удару по японским войскам в Бирме. Основной груз «Форт Стайкина» предназначался как раз для готовящегося наступления.
На палубе парохода находились разобранные и упакованные в клети планеры, а в трюмах, под пятью задраенными люками, — двенадцать упакованных в ящики самолетов типа «Спитфайер». Рядом стояли ящики со взрывчаткой и боеприпасами. Весь этот груз предназначался для Карачи. Еще 1395 тонн взрывчатых веществ, в том числе снаряды, торпеды, мины, сигнальные ракеты, зажигательные бомбы и фальшфейеры, предстояло доставить в Бомбей.
В трюме № 2 груз был размещен в твиндеках таким образом, что свободной оставалась середина, наподобие шахты, между верхним и нижним люками. В крыльях твиндеков с трех сторон от центра размещались ящики с 238 тоннами инициирующих взрывчатых веществ. С четвертой стороны в верхней части твиндека стоял принайтовленный к переборке стальной ящик со 128 слитками золота массой 12,7 килограмма каждый. Золото, оценивающееся почти в 1 миллион фунтов стерлингов, предназначалось бомбейскому банку.
30 марта в 3 часа пополудни «Форт Стайкин» ошвартовался в порту Карачи, где были выгружены клети с разобранными планерами и огромные ящики с демонтированными «Спитфайерами».
После разгрузки на борт судна было перенесено 8700 тонн хлопка-сырца в кипах, сотни жестяных бочек со смазочным маслом, а также древесина, металлолом, сера, удобрения, рис и смола.
Хлопок — опасный груз. Когда он отсыревает, внутри него начинается химическая реакция, выделяется водород, воздух вокруг нагревается и может произойти самовозгорание. Это было безумие — грузить хлопок вместе с другими быстровоспламеняющимися веществами на судно, уже забитое взрывчаткой.
Капитан пытался выразить протест грузоотправителям, но его убедили в том, что он должен доставить грузы в Бомбей. Время было военное, и Найсмит знал, что каждое судно обязано полностью загрузиться, куда бы оно ни следовало.
Выйдя из Карачи, «Форт Стайкин» присоединился к конвою танкеров, который шел из Персидского залива. Судно направлялось вдоль западного побережья Индии в Бомбей. Трехдневный переход прошел благополучно. Единственное, что по-прежнему вызывало беспокойство экипажа, — это опасный груз.
Утром 12 апреля 1944 года «Форт Стайкин» медленно прошел сквозь 24-метровые ворота в док Виктория и ошвартовался у причала № 1.
На следующий день началась его разгрузка. Грузчики вскрыли трюм № 2, в твиндеках которого находилось 300 тонн тротила в деревянных ящиках, боеприпасы, хлопок и рыбные удобрения. Первым делом следовало выгружать кипы хлопка и взрывчатые вещества, но лихтеров под них не было, и, несмотря на свидетельство «особой срочности», весь взрывоопасный груз оставался на борту.
Тем временем выгрузили бочки со смазочным маслом. Затем рыбные удобрения.
Лихтеры появились только к полудню 13 апреля. Половина грузчиков стала выгружать взрывчатку. Другая половина работала весь день, ночь и следующее утро выносила из нижней части трюма № 2 динамо-машины, радиоприемники, древесину и металлолом,
В пятницу 14 апреля, когда наступило время обеда, был выгружен весь металлолом за исключением одного куска массой 3 тонны. Для этого требовались два крана. Кусок лежал поверх древесины, под которой были уложены кипы хлопка.
В 12 часов 30 минут был объявлен перерыв на обед.
В доке Виктория помимо «Форт Стайкина» стояли еще десять судов. В соседнем в Принсес-доке — девять. Пароход «Форт Кревье» был ошвартован у причала № 11.
В 12 часов 30 минут старпом парохода Урзуриага заметил, как что-то похожее на легкий дымок заструился из трюма № 2 «Форт Стайкина». Немного позже третий помощник «Форт Кревье» Д. Прайтер и матрос первого класса Джонсон также заметили дым.
В 12 часов 30 минут матрос первого класса парохода «Иран», ошвартованного у пирса № 9, направляясь на ленч, также обратил внимание на дым. Для большей уверенности второй раз он посмотрел в бинокль. Ему показалось, что дым идет из люка трюма № 2.
В 13 часов 30 минут помощник инспектора бомбейской городской полиции Критчелл увидел дым со своего поста, находившегося у Зеленых ворот при входе в док Виктория, недалеко от того места, где стоял «Форт Кревье». Дым был довольно жидкий, и Критчеллу даже не пришло в голову, что на судне может быть пожар. Он вернулся к своим обязанностям и о дыме больше не вспоминал.
Тот, кто с расстояния 400 метров заметил дым, поднимающийся из чрева «Форт Стайкина», не счел нужным поднимать тревогу. «Ведь если на судне и в самом деле пожар, — рассуждали они, — то на борту об этом так или иначе знают».
Однако, как ни странно, те, кто находились на «Форт Стайкине», долгое время дыма не замечали. Первым увидел его бригадир грузчиков Мохамед Таки. Дым струился из-под бревен, на которых он стоял.
В это же время дым заметил и Самандар Кхан, вахтенный, дежуривший в трюме № 2. Ему показалось, что дымятся кипы хлопка, находящиеся под большим куском металла, и он решил, что дым появился, когда этот кусок пытались поднять наверх. Другие впоследствии утверждали, что дым поднимался в трюме из разных мест.
Старший механик парохода Александр Гоу, узнав о возгорании, спустился в машинное отделение и запустил насосы для подачи воды в пожарные магистрали.
Второй помощник капитана Харрис, сообщив о пожаре старпому Хендерсону, бросился к одному из пожарных рукавов, который на всякий случай держали наготове, подсоединил его к стояку, проходившему сквозь палубу около двери своей каюты, и вместе с матросами протянул к люку трюма № 2. Из задней части нижнего трюма по левому борту валил дым. Туда и направили струю воды. Рукав был недостаточно длинным, чтобы можно было спуститься с ним на твиндек и направить струю воды прямо в очаг пожара. Двое матросов, чинивших спасательные плоты, тут же прибежали на помощь и протянули еще два пожарных рукава.
В доках дежурная пожарная бригада запустила аварийную передвижную насосную установку. Несколько бойцов бросились к пароходу, раскатывая на ходу два рукава.
Начальник бригады, узнав, что на горящем судне есть взрывчатка, приказал помощнику немедленно передать «сообщение номер два» (то есть сообщение о крупном пожаре) в диспетчерскую пожарной части.
Помощник, не дозвонившись до диспетчерской, кинулся к посту пожарной тревоги и нажал кнопку: зазвонил пожарный колокол. Тем самым он дал знать диспетчерам, что случился обычный пожар. В 14 часов 16 минут к месту пожара было направлено всего две машины.
Тем временем начальник пожарной бригады добавил к трем пожарным рукавам еще два из имеющихся в его распоряжении.
Спустя восемь минут после того, как была поднята тревога, к борту судна подкатили две пожарные машины. Командовавший ими офицер Мобарак Сингх направил в трюм еще шесть пожарных рукавов. Кто-то сказал ему о взрывчатке, и он послал в диспетчерскую пожарной части запоздалое «сообщение номер два». Когда его там получили, было 14 часов 30 минут. К «Форт Стайкину» помчалось еще восемь пожарных машин.
Прибывший к причалу № 1 дока Виктория офицер британской армии капитан Бринли Томас Оберст, в чьем ведении находились склады боеприпасов и взрывчатых веществ бомбейского порта, особых признаков пожара не заметил. Несколько пожарных и матросов направляли пожарные рукава в открытый люк трюма № 2, который находился в носовой части судна напротив ходового мостика.
Но когда Оберст узнал, что взрывчатка находится в опасной близости от очага пожара, ему стало не по себе. «Если в трюме резко повысится температура, — сказал он помощнику капитана Харрису, — то взрывчатка категории "А", уложенная на твиндеках, взорвется. Последствия взрыва трудно вообразить. Единственный способ спасти доки — это затопить судно».
Но чтобы затопить судно, надо было пробить днище. Кто-то предложил взять швартовы на береговые шпили и выбирать их, креня судно до тех пор, пока вода не хлынет в открытые люки. «Здесь недостаточная глубина», — возразил на это капитан Найсмит. Он хотел спасти и доки, и свое судно.
Затопление «Форт Стайкина» у пирса № 1 дока Виктория действительно ничего не давало. Между 14 и 16 часами уровень воды не позволял полностью затопить нижний трюм.
Борьба с пожаром продолжалась. Второй помощник капитана Харрис собрал всех незанятых членов команды и повел их в трюм № 1. Оберст прислал на помощь несколько своих людей. За час они передвинули в сторону от переборки 25 тонн детонаторов. Температура в трюме с каждой минутой повышалась, дышать становилось все труднее. Вдруг они услышали серию громких хлопков. Это взрывались патроны, уложенные под кипами горящего хлопка. Огонь продолжал распространяться.
В 14 часов 40 минут к переборке между двумя трюмами нельзя было прикоснуться. Люди двигали тяжелые ящики с чрезвычайной осторожностью. Они знали, что малейший резкий удар может привести к взрыву.
Из-за того что в трюм были залиты десятки галлонов воды, судно получило сильный крен на правый борт. Поэтому, чтобы удержать судно у причала, команде пришлось завести дополнительные швартовы. Жар возле люка трюма № 2 становился нестерпимым.
Генеральный управляющий доками полковник Сэдлер предложил капитану с помощью буксиров вывести судно из дока на внешний рейд.
«Если вы это сделаете, судно взорвется, — возразил Норман Кумбс, начальник пожарной службы Бомбея. — Трюм тушат больше тридцати рукавов, и все они подсоединены к насосам, которые стоят на причале. Если вы сдвинете судно с места, все мои рукава придется отсоединить, останется только три судовых».
Тем не менее полковник Сэдлер продолжал настаивать на своем плане. Он обратился к представителю судоходной фирмы «Киллик, Никсон энд компани» Д. Стюарту Брауну: «Хотел бы я вытащить это судно на глубину, — и, подумав немного, добавил: — Хотя и боюсь, что как только мы станем это делать, оно взорвется, не дойдя до глубокой воды».
Найсмит и старший офицер спасательной службы Бомбея, капитан 3-го ранга Дж. Лонгмайр, согласились с Кумбсом в том, что опасно убирать пожарные рукава.
В 15 часов на борт «Форт Стайкина» поднялся заместитель управляющего Портового треста по охране С. Уилсон. Осмотрев очаг пожара, он распорядился подвести к борту водоналивные суда, чтобы увеличить объем заливаемой в трюм воды.
Вскоре к борту «Форт Стайкина» подошел первый водолей «Дорис», за ним «Пэнуэлл». К действовавшим пожарным рукавам прибавились еще девять: три — с «Дорис» и шесть — с «Пэнуэлла».
Отдать приказ о затоплении судна имели право уполномоченные лица: коммодор индийских военно-морских сил и старший морской начальник Бомбея.
Еще в 14 часов 45 минут капитан Лонгмайр пытался дозвониться до коммодора, но ему это сделать не удалось. В результате ни коммодор, ни старший морской начальник ничего не знали о пожаре, пока не разразилась катастрофа. А на судне не было тех, кто бы взял на себя ответственность за окончательное решение.
Все это время огонь оставался невидимым для пожарных. И вдруг пламя предстало взорам людей, однако не тех, кто был на палубе, а тех, кто находился на пирсе.
Один из пожарных, Х. Дэйарам, стоял у пульта управления, когда почувствовал сильный жар. Было без нескольких минут три. Он увидел, что на небольшом участке бортовой обшивки судна, чуть выше уровня его роста, серая краска борта начала пузыриться. Потом пузыри стали лопаться, а краска, мгновенно твердея, отскакивать от борта.
По раскаленному пятну можно было точно определить очаг пожара. Кумбс распорядился прорезать отверстие в борту, достаточное для того, чтобы в него вошел пожарный ствол, и направить струю воды точно в центр очага пожара. Однако все попытки запустить газорезательный аппарат оказались тщетными. Раскаленное пятно тем временем увеличивалось, и вскоре достигло трех метров в диаметре, став вишневым. Привезли вторую «газорезку», но и она оказалась неисправной.
15 часов 30 минут. Тридцать два пожарных рукава уже залили в трюм № 2 более 900 тонн воды. Палуба левого борта так нагрелась, что стоять на ней было невозможно. Раскатанные по палубе пожарные рукава могли каждую минуту загореться. Кумбс заставил подложить под них деревянные доски, а сами рукава поливать водой.
Пламя уже полыхало в верхних штабелях хлопковых кип, лежавших вплотную к левому борту. В твиндеке между кипами и взрывчаткой было свободное пространство высотой более 2 метров. По мере того как вода вливалась в трюм, горящие кипы, плавая, поднимались все выше. Огонь приближался к боеприпасам.
Пожар уже бушевал вовсю, но никто не додумался поднять красный флаг на мачте парохода — сигнал, предупреждающий о том, что на судне — опасный груз. Не была объявлена общая тревога, по которой все, кроме пожарных, были обязаны покинуть доки. Фактически такой тревоги в бомбейских доках и не существовало. «Форт Стайкин» мог предупредить всех об опасности серией коротких повторяющихся гудков, однако и это не было сделано.
В 15 часов 45 минут загорелось несколько ящиков со взрывчаткой. Из пространства между ящиками, находившимися по сторонам узкой шахты, между нижним и верхним люками трюма № 2, вырвался столб густого дыма. Пожарные вынуждены были отступить. Пламя поднялось над комингсами.
Горящие клочья хлопка взлетали вверх, угрожая поджечь другие суда. Кумбс на правом борту «Форт Стайкина» и Палмер на левом снова собрали людей и приказали им продолжать гасить огонь. Пожарные побежали к люку, взяли рукава и направили струи воды на стенки ящиков с боеприпасами, лежавшими на твиндеках.
В течение пяти минут пожар то затихал, то разгорался с новой силой, пламя взмывало все выше. В 15 часов 50 минут из трюма на высоту мачты взметнулся огненный факел.
И только тогда капитан Найсмит приказал команде покинуть судно.
Теперь в доке царила полная неразбериха. Те, кто покинул «Форт Стайкин», пытались уйти подальше от судна. На них напирала толпа людей, привлеченных зрелищем невиданного пожара. Моряки и грузчики на других судах столпились у поручней и тоже с любопытством смотрели на пылающее судно.
Найсмит еще раз обошел судно. На корме, перегнувшись через комингс, он заглянул в открытые люки трюмов № 4 и № 5. Первый из них был забит взрывчаткой категории «А». Люки следовало закрыть, но об этом просто забыли.
Найсмит вернулся к трапу Оказавшись на пирсе, он догнал Хендерсона и сюрвейера Стивенса. Все трое пошли вдоль борта судна к выходу из доков.
В этот момент раздался страшной силы взрыв. Огромные обломки раскаленного металла, крушившие все на своем пути, взлетели вверх. Пылающие бочки со смазочным маслом крутились в воздухе, сопровождаемые шлейфами из огня и искр, подобно громадному фейерверку. Горящие кипы хлопка взлетали вверх и падали на суда и склады, вызывая пожары. От взрыва образовалась сильная приливная волна, которая приподняла «Джалападму», вместимостью почти 4000 регистровых тонн и длиной 135 метров, ошвартованную по корме «Форт Стайкина», и подняла ее корму из воды на 20 метров. Эта волна развернула судно на 90 градусов и положила его кормой на крышу склада № 2 высотой 17 метров. Исковерканная взрывом «Джалападма», выхваченная из воды, легла поверх склада, ее носовая часть уткнулась в док-бассейн. Одно каботажное судно (5000 т) было вынесено на берег. Из 50 береговых пакгаузов были выброшены тысячи тонн зерна и военных грузов и разбросаны по весьма большой территории. Несколько десятков грузовых и пожарных машин были разрушены или исчезли совсем.
В тысяче миль от Бомбея, в Шимле, у подножия Гималаев, в момент взрыва метеостанция зафиксировала отклонение стрелки сейсмографа.
В самом Бомбее здания задрожали и закачались, перегородки в офисах рухнули. Осколки стекла дождем сыпались из окон. Люди бежали к окнам, взбирались на крыши и смотрели на огромный столб дыма, который поднимался со стороны доков.
На город падали раскаленные добела куски металла, некоторые из них пролетели по воздуху расстояние более мили.
Капитан Сидни Келли находился в четверти мили от доков — он шел со своим приятелем по Фрере-роуд. Металлический обломок разрезал пополам его спутника. Капитан же вообще не пострадал.
Недалеко от забора доков стояли три девушки — члены женской команды английских военно-морских сил. Когда произошел взрыв, одна из них исчезла. Спустя несколько часов ее обнаружили почти в 300 метрах от того места, где она стояла до взрыва.
Капитан Найсмит, его помощник Хендерсон и Стивенс как раз дошли до кормы «Форт Стайкина», когда произошел взрыв Стивенс пролетел несколько метров и упал. Шатаясь, он побрел к воротам дока. Найсмит и Хендерсон исчезли навсегда.
На расстоянии одной мили возле хижины одного индуса упал золотой слиток весом 14 килограммов, который был воспринят хозяином дома как дар Будды. Но множество золотых слитков пропало.
Часы на башне доков остановились в 16 часов 06 минут. Так они стояли еще долгие месяцы, показывая время разрушительного взрыва. Поразительно, но именно 14 апреля 1912 года «Титаник» столкнулся с айсбергом…
Сквозь завесу черного дыма и копоти светилась докрасна раскаленная корма «Форт Стайкина». Из двадцати четырех судов, стоявших в двух доках, одиннадцать загорелись, четыре тонули или уже лежали на дне, остальные либо были на мели, либо накренились. Все суда сорвало со швартовов, многие получили пробоины от столкновений, вызванных приливной волной от взрыва. Лишь одно судно в сухом доке Мируэтер осталось неповрежденным.
Акватория обоих доков была усеяна от края до края кипами хлопка, всевозможным судовым грузом, плавали трупы.
Горели обломки навесов, складов и офисов, разрушенных до основания. Груды исковерканных кусков стали и камней завалили дороги и железнодорожные пути. Портальные краны либо повалились на причал, либо рухнули в воду. Тяжелые стальные вагоны были смяты и отброшены в сторону. Горящие кипы хлопка разлетелись в разные стороны далеко вокруг. Там, куда они падали, тут же занимался огонь. От них под рельсами загорались шпалы. Отлитые из лучшей стали гидравлические магистрали лопнули от колебания почвы, вызванного взрывом. Электростанции полыхали, водопровод был выведен из строя. Однако почти все это стало известно лишь на следующий день.
Сразу после взрыва капитан Х. Бейкер, начальник базового склада английских военно-воздушных сил, обзвонил все подразделения военно-воздушных сил Бомбея и попросил дать ему сведения о наличии людей, машин «скорой помощи», пожарных насосов и транспорта. В течение десяти минут все подразделения, кроме двух, дали ему информацию. Два подразделения, которые не отвечали, были уже на пути к месту катастрофы…
В подчинении подполковника Б. Джеймса в полевом военном лагере находились две тысячи человек. Лагерь был поднят по тревоге.
Майор Р. Фэрроу, командующий американскими военнослужащими в Бомбее, решил, что раз они находятся в британском порту, то британские власти и должны распоряжаться ими. Однако поначалу четкой координации не было, и американцы сами проявили инициативу.
После взрыва прошло немногим более получаса. Те немногие оставшиеся в живых очевидцы катастрофы, которые точно знали ее причины, считали, что судно полностью взорвалось, с ним все кончено, и единственное, что оставалось делать, — это спасать раненых и тушить пожар. Но это было далеко не так.
Когда взрывоопасный груз, уложенный в верхней части трюма № 2, загорелся и взорвался в 16 часов 06 минут, большая часть носовой части судна оказалась срезанной взрывом по заднюю переборку второго трюма. Как бы проскользнув по воде вперед на 10 метров, она затонула. Все, что находилось в этой части судна выше уровня твиндека, разлетелось в разные стороны на большое расстояние. Баковое орудие упало на железнодорожный вагон.
Далеко от места швартовки нашли и становой якорь «Форт Стайкина». Он пролетел над Принсес-доком и повис на такелаже стоявшего там судна.
Все беды Бомбея могли бы на этом и закончиться, если бы оставшаяся часть корпуса «Форт Стайкина» затонула. Но кормовая часть судна, не потеряв плавучести, оставалась на воде. Из горевших соседних трюмов ревущее пламя перекинулось в трюм № 4, люк которого так и не задраили, когда тушили пожар в трюме № 2. Поэтому кормовая часть судна взлетела на воздух через 34 минуты после первого взрыва. В трюме № 4 находилось 784 тонны взрывчатых веществ, в том числе много зажигательных бомб. Иными словами, в этом трюме взрывчатки было вдвое больше, чем в трюме № 2. Второй взрыв был еще более разрушительным. Первый был направлен в основном горизонтально и сровнял с землей лишь стены и постройки в доках вокруг судна. Правда, шальные осколки раскаленного металла разлетелись почти на милю вокруг. Второй взрыв, происшедший в более глубокой части трюма судна, взметнулся почти на километр ввысь. Когда он достиг верхней точки своей траектории, масса металла, дерева, горящих кип хлопка, пылающих бочек и зажигательных бомб, поднявшаяся вверх, упала на землю и разлетелась более чем на 2 километра вокруг. Они накрыли сотни забитых товарами складов за доками и скучившиеся домишки бедноты на окраине основных жилых кварталов города.
В тот же день, в 14 часов с минутами, подошла U-507. Она также приняла на борт наиболее слабых — всего 153 человека. К 17 часам 55 минутам погрузка была закончена. Кроме того, она взял на буксир несколько спасательных шлюпок.
16 сентября в 8 часов 28 минут «Каппеллини» встретила в открытом море первую группу спасшихся с «Лаконии». На шлюпке под алым парусом они увидели 50 человек. Это были английские солдаты и матросы. Жизнь на шлюпке была предельно организована: у потерпевших крушение оказался компас, карта и радиопередатчик. На вопрос итальянцев, нуждаются ли они в чем-нибудь, со шлюпки ответили: «Очень нужна вода». Им спустили бутыли с водой, а также несколько бутылок вина.
В 10 часов 32 минуты «Каппеллини» повстречал еще одну шлюпку. Здесь дела обстояли гораздо хуже. Кроме 41 мужчины, в шлюпке находились 18 женщин и 25 детей, самому старшему из которых было шесть лет, а самому младшему — несколько месяцев. Командир Реведин не мог взять на борт всех. Он предложил забрать женщин и детей, но после короткого совещания женщины решили, что не расстанутся с мужьями. Тогда итальянцы спустили в шлюпку запас пресной воды, передали горячий бульон, вино, сухари, шоколад и сигареты.
И «Каппеллини» отправился дальше на юг, искать других терпящих бедствие.
В 12 часов 32 минуты U-156 был атакован американским бомбардировщиком. Первые две бомбы не попали в цель. Следующая угодила точно в одну из шлюпок. Затем та же участь постигла еще одну шлюпку. Одна из бомб угодила в носовую часть подлодки.
Этот эпизод стал предметом ожесточенных споров. Почему американский летчик атаковал подводную лодку, на которой был флаг Красного Креста?
В любом случае Гартенштейн вынужден был прекратить спасательные работы и направиться к западу.
Когда Деницу донесли о случившемся, он был взбешен. 17 сентября в 1 час 40 минут экипажам подводных лодок, находившихся в секторе гибели «Лаконии», был передан приказ «Льва». Он гласил: «Все томми — свиньи. Безопасность подводной лодки ни при каких обстоятельствах не может подвергаться риску. Категорически запрещается подвергать наши подводные лодки любой опасности, даже если придется бросить спасаемых. Неужели вы думали, что враг будет следить за сохранностью наших лодок?» А в 5 часов 50 минут Дениц приказал посадить всех спасенных пассажиров обратно в шлюпки. Итальянцев следовало оставить на борту до подхода французов.
В 17 часов 50 минут вышел еще один приказ Деница, имевший в дальнейшем самые печальные последствия. Отныне немецким судам строжайше запрещалось, несмотря ни на какие обстоятельства, оказывать помощь терпящим крушение на море.
Этот приказ, позже названный «Тритон Нуль», стоил жизни тысячам людей. А главной причиной его появления стало то самое роковое решение американского летчика.
В тот же самый день, 17 сентября, в 6 часов 52 минуты корабль «Глуар» забрал на борт пассажиров первой встреченной им спасательной шлюпки. В 14 часов «Глуар» встретился в море с подлодкой U-507 и от нее узнал, что остальные шлюпки следует искать в радиусе 40—50 миль. Чуть позже сюда же подошел «Аннамит».
Поиск терпящих бедствие продолжался еще несколько часов. Только 18 сентября в 9 часов 25 минут «Глуар» и «Аннамит» снова встретились в море.
К моменту крушения на борту «Лаконии» находилось 2789 человек, включая экипаж и пассажиров. «Глуар» привез в Дакар 1039 спасенных, еще 42 прибыли на «Аннамите». Четверо английских офицеров остались в плену: двое на подводной лодке U-507, двое — на итальянской «Каппеллини». Две спасательные шлюпки сумели самостоятельно пристать к берегу: в них находились 20 человек. Шестеро итальянцев остались на итальянской субмарине. Таким образом, спаслись 1111 человек…
«ФОРТ СТАЙКИН»
14 апреля 1944 года
Английский военный пароход взорвался с грузом боеприпасов в Бомбейском порту. Погибли более 1000 человек.
Пароход «Форт Стайкин» покинул Беркенхед утром 24 февраля 1944 года. Порт назначения знали только отдел торгового мореплавания Англии, представители портовых органов безопасности, экипаж судна и те, кто видели, как в Беркенхеде на судно грузили деревянные клети с крупными буквами «Карачи» или «Бомбей»
«Форт Стайкин» — одновинтовой пароход, работавший на угле, имел валовую вместимость 7142 регистровые тонны, длину 132,3 метра, ширину 17,1 метра и развивал скорость до 11 узлов. Судно имело стандарт «A1» у Ллойда», что давно считалось синонимом превосходства. «Форт Стайкин» был построен на верфях «Принс Руперт драй док» в Канаде и передан Великобритании по ленд-лизу правительством Соединенных Штатов. Пароход был одним из двадцати шести однотипных судов, построенных за счет канадских фондов ленд-лиза по стандартному проекту. Их названия начинались со слова «Форт». Вторую часть названия — Стайкин — этот пароход получил по названию реки в Британской Колумбии.
В мае 1942 года «Форт Стайкин» вышел в первый рейс. Его капитаном был 44-летний Александр Джеймс Найсмит, тихий и неразговорчивый человек.
Война была в самом разгаре. Командование союзников начало подготовку к массированному удару по японским войскам в Бирме. Основной груз «Форт Стайкина» предназначался как раз для готовящегося наступления.
На палубе парохода находились разобранные и упакованные в клети планеры, а в трюмах, под пятью задраенными люками, — двенадцать упакованных в ящики самолетов типа «Спитфайер». Рядом стояли ящики со взрывчаткой и боеприпасами. Весь этот груз предназначался для Карачи. Еще 1395 тонн взрывчатых веществ, в том числе снаряды, торпеды, мины, сигнальные ракеты, зажигательные бомбы и фальшфейеры, предстояло доставить в Бомбей.
В трюме № 2 груз был размещен в твиндеках таким образом, что свободной оставалась середина, наподобие шахты, между верхним и нижним люками. В крыльях твиндеков с трех сторон от центра размещались ящики с 238 тоннами инициирующих взрывчатых веществ. С четвертой стороны в верхней части твиндека стоял принайтовленный к переборке стальной ящик со 128 слитками золота массой 12,7 килограмма каждый. Золото, оценивающееся почти в 1 миллион фунтов стерлингов, предназначалось бомбейскому банку.
30 марта в 3 часа пополудни «Форт Стайкин» ошвартовался в порту Карачи, где были выгружены клети с разобранными планерами и огромные ящики с демонтированными «Спитфайерами».
После разгрузки на борт судна было перенесено 8700 тонн хлопка-сырца в кипах, сотни жестяных бочек со смазочным маслом, а также древесина, металлолом, сера, удобрения, рис и смола.
Хлопок — опасный груз. Когда он отсыревает, внутри него начинается химическая реакция, выделяется водород, воздух вокруг нагревается и может произойти самовозгорание. Это было безумие — грузить хлопок вместе с другими быстровоспламеняющимися веществами на судно, уже забитое взрывчаткой.
Капитан пытался выразить протест грузоотправителям, но его убедили в том, что он должен доставить грузы в Бомбей. Время было военное, и Найсмит знал, что каждое судно обязано полностью загрузиться, куда бы оно ни следовало.
Выйдя из Карачи, «Форт Стайкин» присоединился к конвою танкеров, который шел из Персидского залива. Судно направлялось вдоль западного побережья Индии в Бомбей. Трехдневный переход прошел благополучно. Единственное, что по-прежнему вызывало беспокойство экипажа, — это опасный груз.
Утром 12 апреля 1944 года «Форт Стайкин» медленно прошел сквозь 24-метровые ворота в док Виктория и ошвартовался у причала № 1.
На следующий день началась его разгрузка. Грузчики вскрыли трюм № 2, в твиндеках которого находилось 300 тонн тротила в деревянных ящиках, боеприпасы, хлопок и рыбные удобрения. Первым делом следовало выгружать кипы хлопка и взрывчатые вещества, но лихтеров под них не было, и, несмотря на свидетельство «особой срочности», весь взрывоопасный груз оставался на борту.
Тем временем выгрузили бочки со смазочным маслом. Затем рыбные удобрения.
Лихтеры появились только к полудню 13 апреля. Половина грузчиков стала выгружать взрывчатку. Другая половина работала весь день, ночь и следующее утро выносила из нижней части трюма № 2 динамо-машины, радиоприемники, древесину и металлолом,
В пятницу 14 апреля, когда наступило время обеда, был выгружен весь металлолом за исключением одного куска массой 3 тонны. Для этого требовались два крана. Кусок лежал поверх древесины, под которой были уложены кипы хлопка.
В 12 часов 30 минут был объявлен перерыв на обед.
В доке Виктория помимо «Форт Стайкина» стояли еще десять судов. В соседнем в Принсес-доке — девять. Пароход «Форт Кревье» был ошвартован у причала № 11.
В 12 часов 30 минут старпом парохода Урзуриага заметил, как что-то похожее на легкий дымок заструился из трюма № 2 «Форт Стайкина». Немного позже третий помощник «Форт Кревье» Д. Прайтер и матрос первого класса Джонсон также заметили дым.
В 12 часов 30 минут матрос первого класса парохода «Иран», ошвартованного у пирса № 9, направляясь на ленч, также обратил внимание на дым. Для большей уверенности второй раз он посмотрел в бинокль. Ему показалось, что дым идет из люка трюма № 2.
В 13 часов 30 минут помощник инспектора бомбейской городской полиции Критчелл увидел дым со своего поста, находившегося у Зеленых ворот при входе в док Виктория, недалеко от того места, где стоял «Форт Кревье». Дым был довольно жидкий, и Критчеллу даже не пришло в голову, что на судне может быть пожар. Он вернулся к своим обязанностям и о дыме больше не вспоминал.
Тот, кто с расстояния 400 метров заметил дым, поднимающийся из чрева «Форт Стайкина», не счел нужным поднимать тревогу. «Ведь если на судне и в самом деле пожар, — рассуждали они, — то на борту об этом так или иначе знают».
Однако, как ни странно, те, кто находились на «Форт Стайкине», долгое время дыма не замечали. Первым увидел его бригадир грузчиков Мохамед Таки. Дым струился из-под бревен, на которых он стоял.
В это же время дым заметил и Самандар Кхан, вахтенный, дежуривший в трюме № 2. Ему показалось, что дымятся кипы хлопка, находящиеся под большим куском металла, и он решил, что дым появился, когда этот кусок пытались поднять наверх. Другие впоследствии утверждали, что дым поднимался в трюме из разных мест.
Старший механик парохода Александр Гоу, узнав о возгорании, спустился в машинное отделение и запустил насосы для подачи воды в пожарные магистрали.
Второй помощник капитана Харрис, сообщив о пожаре старпому Хендерсону, бросился к одному из пожарных рукавов, который на всякий случай держали наготове, подсоединил его к стояку, проходившему сквозь палубу около двери своей каюты, и вместе с матросами протянул к люку трюма № 2. Из задней части нижнего трюма по левому борту валил дым. Туда и направили струю воды. Рукав был недостаточно длинным, чтобы можно было спуститься с ним на твиндек и направить струю воды прямо в очаг пожара. Двое матросов, чинивших спасательные плоты, тут же прибежали на помощь и протянули еще два пожарных рукава.
В доках дежурная пожарная бригада запустила аварийную передвижную насосную установку. Несколько бойцов бросились к пароходу, раскатывая на ходу два рукава.
Начальник бригады, узнав, что на горящем судне есть взрывчатка, приказал помощнику немедленно передать «сообщение номер два» (то есть сообщение о крупном пожаре) в диспетчерскую пожарной части.
Помощник, не дозвонившись до диспетчерской, кинулся к посту пожарной тревоги и нажал кнопку: зазвонил пожарный колокол. Тем самым он дал знать диспетчерам, что случился обычный пожар. В 14 часов 16 минут к месту пожара было направлено всего две машины.
Тем временем начальник пожарной бригады добавил к трем пожарным рукавам еще два из имеющихся в его распоряжении.
Спустя восемь минут после того, как была поднята тревога, к борту судна подкатили две пожарные машины. Командовавший ими офицер Мобарак Сингх направил в трюм еще шесть пожарных рукавов. Кто-то сказал ему о взрывчатке, и он послал в диспетчерскую пожарной части запоздалое «сообщение номер два». Когда его там получили, было 14 часов 30 минут. К «Форт Стайкину» помчалось еще восемь пожарных машин.
Прибывший к причалу № 1 дока Виктория офицер британской армии капитан Бринли Томас Оберст, в чьем ведении находились склады боеприпасов и взрывчатых веществ бомбейского порта, особых признаков пожара не заметил. Несколько пожарных и матросов направляли пожарные рукава в открытый люк трюма № 2, который находился в носовой части судна напротив ходового мостика.
Но когда Оберст узнал, что взрывчатка находится в опасной близости от очага пожара, ему стало не по себе. «Если в трюме резко повысится температура, — сказал он помощнику капитана Харрису, — то взрывчатка категории "А", уложенная на твиндеках, взорвется. Последствия взрыва трудно вообразить. Единственный способ спасти доки — это затопить судно».
Но чтобы затопить судно, надо было пробить днище. Кто-то предложил взять швартовы на береговые шпили и выбирать их, креня судно до тех пор, пока вода не хлынет в открытые люки. «Здесь недостаточная глубина», — возразил на это капитан Найсмит. Он хотел спасти и доки, и свое судно.
Затопление «Форт Стайкина» у пирса № 1 дока Виктория действительно ничего не давало. Между 14 и 16 часами уровень воды не позволял полностью затопить нижний трюм.
Борьба с пожаром продолжалась. Второй помощник капитана Харрис собрал всех незанятых членов команды и повел их в трюм № 1. Оберст прислал на помощь несколько своих людей. За час они передвинули в сторону от переборки 25 тонн детонаторов. Температура в трюме с каждой минутой повышалась, дышать становилось все труднее. Вдруг они услышали серию громких хлопков. Это взрывались патроны, уложенные под кипами горящего хлопка. Огонь продолжал распространяться.
В 14 часов 40 минут к переборке между двумя трюмами нельзя было прикоснуться. Люди двигали тяжелые ящики с чрезвычайной осторожностью. Они знали, что малейший резкий удар может привести к взрыву.
Из-за того что в трюм были залиты десятки галлонов воды, судно получило сильный крен на правый борт. Поэтому, чтобы удержать судно у причала, команде пришлось завести дополнительные швартовы. Жар возле люка трюма № 2 становился нестерпимым.
Генеральный управляющий доками полковник Сэдлер предложил капитану с помощью буксиров вывести судно из дока на внешний рейд.
«Если вы это сделаете, судно взорвется, — возразил Норман Кумбс, начальник пожарной службы Бомбея. — Трюм тушат больше тридцати рукавов, и все они подсоединены к насосам, которые стоят на причале. Если вы сдвинете судно с места, все мои рукава придется отсоединить, останется только три судовых».
Тем не менее полковник Сэдлер продолжал настаивать на своем плане. Он обратился к представителю судоходной фирмы «Киллик, Никсон энд компани» Д. Стюарту Брауну: «Хотел бы я вытащить это судно на глубину, — и, подумав немного, добавил: — Хотя и боюсь, что как только мы станем это делать, оно взорвется, не дойдя до глубокой воды».
Найсмит и старший офицер спасательной службы Бомбея, капитан 3-го ранга Дж. Лонгмайр, согласились с Кумбсом в том, что опасно убирать пожарные рукава.
В 15 часов на борт «Форт Стайкина» поднялся заместитель управляющего Портового треста по охране С. Уилсон. Осмотрев очаг пожара, он распорядился подвести к борту водоналивные суда, чтобы увеличить объем заливаемой в трюм воды.
Вскоре к борту «Форт Стайкина» подошел первый водолей «Дорис», за ним «Пэнуэлл». К действовавшим пожарным рукавам прибавились еще девять: три — с «Дорис» и шесть — с «Пэнуэлла».
Отдать приказ о затоплении судна имели право уполномоченные лица: коммодор индийских военно-морских сил и старший морской начальник Бомбея.
Еще в 14 часов 45 минут капитан Лонгмайр пытался дозвониться до коммодора, но ему это сделать не удалось. В результате ни коммодор, ни старший морской начальник ничего не знали о пожаре, пока не разразилась катастрофа. А на судне не было тех, кто бы взял на себя ответственность за окончательное решение.
Все это время огонь оставался невидимым для пожарных. И вдруг пламя предстало взорам людей, однако не тех, кто был на палубе, а тех, кто находился на пирсе.
Один из пожарных, Х. Дэйарам, стоял у пульта управления, когда почувствовал сильный жар. Было без нескольких минут три. Он увидел, что на небольшом участке бортовой обшивки судна, чуть выше уровня его роста, серая краска борта начала пузыриться. Потом пузыри стали лопаться, а краска, мгновенно твердея, отскакивать от борта.
По раскаленному пятну можно было точно определить очаг пожара. Кумбс распорядился прорезать отверстие в борту, достаточное для того, чтобы в него вошел пожарный ствол, и направить струю воды точно в центр очага пожара. Однако все попытки запустить газорезательный аппарат оказались тщетными. Раскаленное пятно тем временем увеличивалось, и вскоре достигло трех метров в диаметре, став вишневым. Привезли вторую «газорезку», но и она оказалась неисправной.
15 часов 30 минут. Тридцать два пожарных рукава уже залили в трюм № 2 более 900 тонн воды. Палуба левого борта так нагрелась, что стоять на ней было невозможно. Раскатанные по палубе пожарные рукава могли каждую минуту загореться. Кумбс заставил подложить под них деревянные доски, а сами рукава поливать водой.
Пламя уже полыхало в верхних штабелях хлопковых кип, лежавших вплотную к левому борту. В твиндеке между кипами и взрывчаткой было свободное пространство высотой более 2 метров. По мере того как вода вливалась в трюм, горящие кипы, плавая, поднимались все выше. Огонь приближался к боеприпасам.
Пожар уже бушевал вовсю, но никто не додумался поднять красный флаг на мачте парохода — сигнал, предупреждающий о том, что на судне — опасный груз. Не была объявлена общая тревога, по которой все, кроме пожарных, были обязаны покинуть доки. Фактически такой тревоги в бомбейских доках и не существовало. «Форт Стайкин» мог предупредить всех об опасности серией коротких повторяющихся гудков, однако и это не было сделано.
В 15 часов 45 минут загорелось несколько ящиков со взрывчаткой. Из пространства между ящиками, находившимися по сторонам узкой шахты, между нижним и верхним люками трюма № 2, вырвался столб густого дыма. Пожарные вынуждены были отступить. Пламя поднялось над комингсами.
Горящие клочья хлопка взлетали вверх, угрожая поджечь другие суда. Кумбс на правом борту «Форт Стайкина» и Палмер на левом снова собрали людей и приказали им продолжать гасить огонь. Пожарные побежали к люку, взяли рукава и направили струи воды на стенки ящиков с боеприпасами, лежавшими на твиндеках.
В течение пяти минут пожар то затихал, то разгорался с новой силой, пламя взмывало все выше. В 15 часов 50 минут из трюма на высоту мачты взметнулся огненный факел.
И только тогда капитан Найсмит приказал команде покинуть судно.
Теперь в доке царила полная неразбериха. Те, кто покинул «Форт Стайкин», пытались уйти подальше от судна. На них напирала толпа людей, привлеченных зрелищем невиданного пожара. Моряки и грузчики на других судах столпились у поручней и тоже с любопытством смотрели на пылающее судно.
Найсмит еще раз обошел судно. На корме, перегнувшись через комингс, он заглянул в открытые люки трюмов № 4 и № 5. Первый из них был забит взрывчаткой категории «А». Люки следовало закрыть, но об этом просто забыли.
Найсмит вернулся к трапу Оказавшись на пирсе, он догнал Хендерсона и сюрвейера Стивенса. Все трое пошли вдоль борта судна к выходу из доков.
В этот момент раздался страшной силы взрыв. Огромные обломки раскаленного металла, крушившие все на своем пути, взлетели вверх. Пылающие бочки со смазочным маслом крутились в воздухе, сопровождаемые шлейфами из огня и искр, подобно громадному фейерверку. Горящие кипы хлопка взлетали вверх и падали на суда и склады, вызывая пожары. От взрыва образовалась сильная приливная волна, которая приподняла «Джалападму», вместимостью почти 4000 регистровых тонн и длиной 135 метров, ошвартованную по корме «Форт Стайкина», и подняла ее корму из воды на 20 метров. Эта волна развернула судно на 90 градусов и положила его кормой на крышу склада № 2 высотой 17 метров. Исковерканная взрывом «Джалападма», выхваченная из воды, легла поверх склада, ее носовая часть уткнулась в док-бассейн. Одно каботажное судно (5000 т) было вынесено на берег. Из 50 береговых пакгаузов были выброшены тысячи тонн зерна и военных грузов и разбросаны по весьма большой территории. Несколько десятков грузовых и пожарных машин были разрушены или исчезли совсем.
В тысяче миль от Бомбея, в Шимле, у подножия Гималаев, в момент взрыва метеостанция зафиксировала отклонение стрелки сейсмографа.
В самом Бомбее здания задрожали и закачались, перегородки в офисах рухнули. Осколки стекла дождем сыпались из окон. Люди бежали к окнам, взбирались на крыши и смотрели на огромный столб дыма, который поднимался со стороны доков.
На город падали раскаленные добела куски металла, некоторые из них пролетели по воздуху расстояние более мили.
Капитан Сидни Келли находился в четверти мили от доков — он шел со своим приятелем по Фрере-роуд. Металлический обломок разрезал пополам его спутника. Капитан же вообще не пострадал.
Недалеко от забора доков стояли три девушки — члены женской команды английских военно-морских сил. Когда произошел взрыв, одна из них исчезла. Спустя несколько часов ее обнаружили почти в 300 метрах от того места, где она стояла до взрыва.
Капитан Найсмит, его помощник Хендерсон и Стивенс как раз дошли до кормы «Форт Стайкина», когда произошел взрыв Стивенс пролетел несколько метров и упал. Шатаясь, он побрел к воротам дока. Найсмит и Хендерсон исчезли навсегда.
На расстоянии одной мили возле хижины одного индуса упал золотой слиток весом 14 килограммов, который был воспринят хозяином дома как дар Будды. Но множество золотых слитков пропало.
Часы на башне доков остановились в 16 часов 06 минут. Так они стояли еще долгие месяцы, показывая время разрушительного взрыва. Поразительно, но именно 14 апреля 1912 года «Титаник» столкнулся с айсбергом…
Сквозь завесу черного дыма и копоти светилась докрасна раскаленная корма «Форт Стайкина». Из двадцати четырех судов, стоявших в двух доках, одиннадцать загорелись, четыре тонули или уже лежали на дне, остальные либо были на мели, либо накренились. Все суда сорвало со швартовов, многие получили пробоины от столкновений, вызванных приливной волной от взрыва. Лишь одно судно в сухом доке Мируэтер осталось неповрежденным.
Акватория обоих доков была усеяна от края до края кипами хлопка, всевозможным судовым грузом, плавали трупы.
Горели обломки навесов, складов и офисов, разрушенных до основания. Груды исковерканных кусков стали и камней завалили дороги и железнодорожные пути. Портальные краны либо повалились на причал, либо рухнули в воду. Тяжелые стальные вагоны были смяты и отброшены в сторону. Горящие кипы хлопка разлетелись в разные стороны далеко вокруг. Там, куда они падали, тут же занимался огонь. От них под рельсами загорались шпалы. Отлитые из лучшей стали гидравлические магистрали лопнули от колебания почвы, вызванного взрывом. Электростанции полыхали, водопровод был выведен из строя. Однако почти все это стало известно лишь на следующий день.
Сразу после взрыва капитан Х. Бейкер, начальник базового склада английских военно-воздушных сил, обзвонил все подразделения военно-воздушных сил Бомбея и попросил дать ему сведения о наличии людей, машин «скорой помощи», пожарных насосов и транспорта. В течение десяти минут все подразделения, кроме двух, дали ему информацию. Два подразделения, которые не отвечали, были уже на пути к месту катастрофы…
В подчинении подполковника Б. Джеймса в полевом военном лагере находились две тысячи человек. Лагерь был поднят по тревоге.
Майор Р. Фэрроу, командующий американскими военнослужащими в Бомбее, решил, что раз они находятся в британском порту, то британские власти и должны распоряжаться ими. Однако поначалу четкой координации не было, и американцы сами проявили инициативу.
После взрыва прошло немногим более получаса. Те немногие оставшиеся в живых очевидцы катастрофы, которые точно знали ее причины, считали, что судно полностью взорвалось, с ним все кончено, и единственное, что оставалось делать, — это спасать раненых и тушить пожар. Но это было далеко не так.
Когда взрывоопасный груз, уложенный в верхней части трюма № 2, загорелся и взорвался в 16 часов 06 минут, большая часть носовой части судна оказалась срезанной взрывом по заднюю переборку второго трюма. Как бы проскользнув по воде вперед на 10 метров, она затонула. Все, что находилось в этой части судна выше уровня твиндека, разлетелось в разные стороны на большое расстояние. Баковое орудие упало на железнодорожный вагон.
Далеко от места швартовки нашли и становой якорь «Форт Стайкина». Он пролетел над Принсес-доком и повис на такелаже стоявшего там судна.
Все беды Бомбея могли бы на этом и закончиться, если бы оставшаяся часть корпуса «Форт Стайкина» затонула. Но кормовая часть судна, не потеряв плавучести, оставалась на воде. Из горевших соседних трюмов ревущее пламя перекинулось в трюм № 4, люк которого так и не задраили, когда тушили пожар в трюме № 2. Поэтому кормовая часть судна взлетела на воздух через 34 минуты после первого взрыва. В трюме № 4 находилось 784 тонны взрывчатых веществ, в том числе много зажигательных бомб. Иными словами, в этом трюме взрывчатки было вдвое больше, чем в трюме № 2. Второй взрыв был еще более разрушительным. Первый был направлен в основном горизонтально и сровнял с землей лишь стены и постройки в доках вокруг судна. Правда, шальные осколки раскаленного металла разлетелись почти на милю вокруг. Второй взрыв, происшедший в более глубокой части трюма судна, взметнулся почти на километр ввысь. Когда он достиг верхней точки своей траектории, масса металла, дерева, горящих кип хлопка, пылающих бочек и зажигательных бомб, поднявшаяся вверх, упала на землю и разлетелась более чем на 2 километра вокруг. Они накрыли сотни забитых товарами складов за доками и скучившиеся домишки бедноты на окраине основных жилых кварталов города.