Страница:
– Я вовсе не из Лакнии, – мотнул головой Топорик.
– Как это? Откуда же ты?
– Из центра Империи. Из Верпена. Мы прошли через Халию, через Северные горы, через леса…
– Я говорил, что меня нельзя ничем удивить, но я ошибался. Мальчик и старик-священник прошли через половину Империи и остались живы… Кто же вы такие?
Удивление, одобрение и уважение мешались в голосе Гульда. Это польстило мальчику и приободрило его.
– В первую очередь, – сказал Топорик, – прикажите воинам и этому человеку… Багу – вернуться. Они не найдут Силь. Я убил ее и превратил в черный пепел. Могу показать хижину, где это произошло.
Князь молчал, во все глаза глядя на мальчика.
– Я сам туда пойду. В той хижине осталось нечто… очень важное. Об этом я могу сказать только вам, светлейший. Наедине. И вынужден просить вас дать мне клятву молчания.
– Я не имею права давать таких клятв… – вымолвил Гульд. – Все, что ты имеешь сказать, ты должен говорить Совету.
Отец Матей, поправляя крест и панагию на груди, подошел к ним. Он слышал последние слова Топорика.
– Да, светлейший, истинно так, – подтвердил проповедник.
– Пойдемте, – коротко проговорил Гульд.
В деревне было уже тихо. Воины баграми стягивали извивающиеся останки упырей в большой амбар. Юноша, размахивая факелом, громогласно распоряжался у распахнутых ворот амбара. Завидев Гульда, он подбежал к нему.
– Отец, все кончено! Восемь тварей изловлено. Погоди минуту, мы найдем девятую… И, когда найдем, запалим амбар со всех сторон. Пусть горят!
– Найди лучше Бага, Дранк.
– Кого, отец?
– Крестьянина из этой деревни, которого мы взяли с собой.
– Д-да, отец, – поклонился юноша и, выпрямившись, скользнул удивленным взглядом по мальчику и Матею, идущим следом за князем.
– Дай мне факел.
– Да, отец.
– Где эта хижина? – вполголоса осведомился Гульд, когда юноша отошел.
– Кажется, вон туда… – определил священник. – Видите, где дверь исцарапана и висит на одной петле? Там еще сверху должен быть отломан порядочный кусок древесины… Ага, так оно и есть…
Входя, Гульд запнулся в темноте о волокушу, чертыхнулся и поднял факел повыше. Первое, что он увидел, – это тряпье в форме человеческого тела. Черная пыль осела на ткани и на полу рядом с тряпьем. Он долго смотрел, покачивая головой, потом проговорил:
– Подстроить такое трудно…
– Зачем мне обманывать?! – воскликнул мальчик.
– Успокойся, я тебе верю, сынок… Как ты это сделал?
– Просто ударил… Вернее, метнул в нее топорик. Вот этот топорик, светлейший.
Гульд передал факел священнику и протянул руку к топорику. По узорчатой поверхности лезвия пробежали ручейки огненного света. Князь внезапно вздрогнул и отдернул руку.
– Кто ты такой? – тихо выговорил он, прямо посмотрев на мальчика.
– Светлейший князь, – сказал подошедший отец Матей. – Баска, императорский посланник Тайной Канцелярии, говорил, что вам можно доверять. Мне необходимо еще раз предупредить вас о соблюдении…
– Баска! – воскликнул князь. – Он жив! Слава Господу!
– Он мертв. Он погиб, сражаясь. Он умер ради сохранения наших жизней. Моей и этого отрока.
– Он дал мне вот это, – добавил Янас, оттягивая ворот куртки.
На его груди блеснул знак Тайной Канцелярии. Гульд напряженно сглотнул.
– Посмотрите сюда, светлейший князь, – продолжал священник, подводя князя к волокуше и разворачивая мешковину.
– Это… то, о чем я думаю? – после нескольких мгновений молчания спросил Гульд.
– Да, светлейший.
– Так вот ты кто такой… – сказал князь, оборачиваясь к Топорику.
Мальчик непонимающе моргнул.
И князь Гульд из рода Крудов опустился перед ним на одно колено.
– Я приветствую Ключника. Наконец-то за долгие месяцы ужаса пришло в Лакнию единственное радостное известие.
– Но я не…
Отец Матей, подскочив, толкнул Янаса локтем в бок и шепнул на ухо:
– Молчи!
Глава 5
– Как это? Откуда же ты?
– Из центра Империи. Из Верпена. Мы прошли через Халию, через Северные горы, через леса…
– Я говорил, что меня нельзя ничем удивить, но я ошибался. Мальчик и старик-священник прошли через половину Империи и остались живы… Кто же вы такие?
Удивление, одобрение и уважение мешались в голосе Гульда. Это польстило мальчику и приободрило его.
– В первую очередь, – сказал Топорик, – прикажите воинам и этому человеку… Багу – вернуться. Они не найдут Силь. Я убил ее и превратил в черный пепел. Могу показать хижину, где это произошло.
Князь молчал, во все глаза глядя на мальчика.
– Я сам туда пойду. В той хижине осталось нечто… очень важное. Об этом я могу сказать только вам, светлейший. Наедине. И вынужден просить вас дать мне клятву молчания.
– Я не имею права давать таких клятв… – вымолвил Гульд. – Все, что ты имеешь сказать, ты должен говорить Совету.
Отец Матей, поправляя крест и панагию на груди, подошел к ним. Он слышал последние слова Топорика.
– Да, светлейший, истинно так, – подтвердил проповедник.
– Пойдемте, – коротко проговорил Гульд.
В деревне было уже тихо. Воины баграми стягивали извивающиеся останки упырей в большой амбар. Юноша, размахивая факелом, громогласно распоряжался у распахнутых ворот амбара. Завидев Гульда, он подбежал к нему.
– Отец, все кончено! Восемь тварей изловлено. Погоди минуту, мы найдем девятую… И, когда найдем, запалим амбар со всех сторон. Пусть горят!
– Найди лучше Бага, Дранк.
– Кого, отец?
– Крестьянина из этой деревни, которого мы взяли с собой.
– Д-да, отец, – поклонился юноша и, выпрямившись, скользнул удивленным взглядом по мальчику и Матею, идущим следом за князем.
– Дай мне факел.
– Да, отец.
– Где эта хижина? – вполголоса осведомился Гульд, когда юноша отошел.
– Кажется, вон туда… – определил священник. – Видите, где дверь исцарапана и висит на одной петле? Там еще сверху должен быть отломан порядочный кусок древесины… Ага, так оно и есть…
Входя, Гульд запнулся в темноте о волокушу, чертыхнулся и поднял факел повыше. Первое, что он увидел, – это тряпье в форме человеческого тела. Черная пыль осела на ткани и на полу рядом с тряпьем. Он долго смотрел, покачивая головой, потом проговорил:
– Подстроить такое трудно…
– Зачем мне обманывать?! – воскликнул мальчик.
– Успокойся, я тебе верю, сынок… Как ты это сделал?
– Просто ударил… Вернее, метнул в нее топорик. Вот этот топорик, светлейший.
Гульд передал факел священнику и протянул руку к топорику. По узорчатой поверхности лезвия пробежали ручейки огненного света. Князь внезапно вздрогнул и отдернул руку.
– Кто ты такой? – тихо выговорил он, прямо посмотрев на мальчика.
– Светлейший князь, – сказал подошедший отец Матей. – Баска, императорский посланник Тайной Канцелярии, говорил, что вам можно доверять. Мне необходимо еще раз предупредить вас о соблюдении…
– Баска! – воскликнул князь. – Он жив! Слава Господу!
– Он мертв. Он погиб, сражаясь. Он умер ради сохранения наших жизней. Моей и этого отрока.
– Он дал мне вот это, – добавил Янас, оттягивая ворот куртки.
На его груди блеснул знак Тайной Канцелярии. Гульд напряженно сглотнул.
– Посмотрите сюда, светлейший князь, – продолжал священник, подводя князя к волокуше и разворачивая мешковину.
– Это… то, о чем я думаю? – после нескольких мгновений молчания спросил Гульд.
– Да, светлейший.
– Так вот ты кто такой… – сказал князь, оборачиваясь к Топорику.
Мальчик непонимающе моргнул.
И князь Гульд из рода Крудов опустился перед ним на одно колено.
– Я приветствую Ключника. Наконец-то за долгие месяцы ужаса пришло в Лакнию единственное радостное известие.
– Но я не…
Отец Матей, подскочив, толкнул Янаса локтем в бок и шепнул на ухо:
– Молчи!
Глава 5
В форт Пяти Княжеств воины Гульда Круда прибыли утром. По дороге из деревни они миновали замок на границе скальной гряды – тот самый, который Янас и отец Матей заметили, еще начиная спуск в долину.
– Мой родовой замок, – сказал тогда князь, приподнимаясь в седле. – Его возвел дед деда моего отца. Теперь здесь сторожевой пост. Видите пепелище вокруг стен? Здесь была большая деревня… Моя деревня. Я спалил ее после того, как в округе объявились Поедающие Луну. Вы слышали о таких?
– Да, – ответил отец Матей, а Топорик, сидящий позади него на скакуне, вздрогнул.
– По всей Лакнии наступает Тьма, и я думаю, что не в одной только Лакнии… Нам, князьям запада, пришлось объединить свои силы, чтобы сопротивляться нечисти. Сначала пришли Грод из рода Брудов и Буград из рода Драга. Пришли сами и привели своих людей – тех, что уцелели. Они говорили о духах воды, в обличье уродливых женщин восстающих из ночных озер, и о злобных троллях, приходящих с нижних болот. Затем явился Гранад из рода Рабллов. От его дружины осталась едва ли половина. Он поведал о призрачном драконе, поверья о котором издавна ходили в его родных местах, но никто не мог предположить, что дракон когда-нибудь явится во плоти. Последним пришел Барлад из рода Скрадаров. Ему досталось и от Поедающих, и от троллей, и от красных пещерных сов, что по ночам кружат над жилищами людей и наливаются кровью жертв, попавших им в когти… Легенды говорят, что когда-то на земли людей входила нечисть, как и теперь… Пока Врата в Потемье были открыты. Но те твари… потемники… они были другими… А те, от кого страдаем мы сейчас, – бездушные убийцы, кровавые палачи; ничего, кроме боли, страха и крови, им не нужно от людей… Все мы покинули дома своих предков, и все мы держимся вместе, хотя раньше мой род считал род Скрадаров кровными врагами, а Рабллы испокон веку воевали с Брудами. Но что такое старые распри по сравнению со страшной бедой, обрушившейся на нашу отчизну тогда, когда здесь появился граф Пелип, будь проклято это имя?! Что он сделал со славной Лакнией?! Он погубил ее! Уже несколько месяцев нет никаких известий с юга и востока. Я заставляю себя верить в то, что причина – это невозможность послать гонца на дальнее расстояние, а не что-либо другое…
От родового замка Крудов, стоящего у подножия скальной гряды, вела вверх горная тропа. Вначале весьма широкая и прямая, она, чем выше поднималась, тем становилась уже и извилистей. Через перевал проходили уже поодиночке. Поодиночке и спускались в обширную и глубокую впадину меж скал, похожую на кратер чудовищного вулкана. Там находился форт Пяти Княжеств.
Форт Пяти Княжеств был огромен, но все равно казалось, что он переполнен народом. С трех сторон окруженный глубоким рвом и дополнительно укрепленный двумя линиями обороны, он выглядел неприступным. Перед рвом с внешней стороны форта громоздилась насыпь из камней, за рвом ощетинилась частая изгородь заточенных кольев, вбитых в землю под острым углом – заточенными концами в лицо предполагаемому противнику.
Четвертая, задняя сторона форта представляла собой отвесную скалу, в которой был вырублен замок, очевидно, очень древний, давно покинутый и вот теперь заселенный вновь. Старинное, когда-то безмолвное и мрачное здание, как морем, омывалось пришедшей сюда жизнью.
У стен замка топорщились соломенными макушками наскоро сложенные хижины, по деревянным крышам бараков, меж которых притулились скудные огородишки, разгуливали куры, на небольшом пастбище за рвом паслось коровье стадо в несколько десятков голов. То тут, то там на скальных склонах можно было увидеть маленькие человеческие фигурки – это были охотники за горными баранами. Откуда-то, заглушая куриное квохтанье и блеянье коз, раздавался звон мечей и возбужденные крики, но все эти звуки тонули в людском многоголосом гаме, детском смехе и плаче. На спуске с перевала отряд Гульда обогнал группу рыбаков – на плече у каждого покачивалась острога, к поясу крепились сумки из сетей, а в сетях билась еще живая серебристая форель.
Через ров перекинули бревна.
Под приветственные крики крестьян и воинов отряд вошел в форт. На Матея и Янаса посматривали с интересом, но не угрожающе. Напротив, по всему было видно, что гарнизон и жители форта расценивали появления в своих рядах святого отца как явно хороший знак. Кажется, священники здесь были редкостью.
К спешившемуся Гульду подбежал воин – судя по посеребренной кольчуге, он был не рядовой ратник.
– …прибыл часа два назад… – услышал Топорик голос воина. – Совет только вас и ждет, светлейший князь…
– Это хорошо, что ждет! – громко пророкотал Гульд. – У меня есть что сообщить Совету Пяти!
Он обернулся и махнул рукой. Отец Матей и Янас двинулись к нему. Следом за ними шел сам Дранк, сын Гульда. Княжич нес на плече мешок с Ключом.
– Следовало бы отдохнуть с дороги и перекусить, – говорил Гульд, пока они вчетвером шагали через форт к вырубленному в скале замку. – Но время не ждет. Вам повезло: два часа назад с побережья прибыл человек от государя Императора. На императорском фрегате вы доберетесь до Герлемона вдвое быстрее, чем на лакнийской ладье. Наши судна хороши для плавания у берегов, но не для открытого моря.
Несмотря на это известие, отец Матей выглядел встревоженным.
– А что за человек? – спросил он. – Сомневаюсь, что в Герлемоне знают о нас и о том, что мы уже недалеко от побережья. Как-то уж слишком удачно все складывается…
– Не стоит беспокоиться. Императорские корабли – частые гости Лакнии. Морской путь – удобное сообщение между нами и Герлемоном. Так мы получаем императорские указы и распоряжения. Или, может быть, этот человек приехал для того, чтобы вербовать наемников… Снова… Мы уже тысячу раз просили Императора ввести в Лакнию войска, чтобы раз и навсегда покончить с Пелипом и той богомерзкой дрянью, которую он развел на нашей родной земле, но государь вместо этого лишь тянет и тянет отряды наемников в Герлемон и близлежащие города… Мы слабеем, а Тьма, бок о бок с которой нам приходится жить, все крепнет… – Видимо, то, о чем говорил князь, давно и болезненно кипело в его душе. Скрипнув кожей седла, он передернул плечами и сменил тему: – Давайте поспешим. После Совета у вас будет время отдохнуть.
Только вдосталь напившись воды, Топорик ощутил, как он проголодался. Отрезая большие куски от целиком запеченного на углях бараньего бока, он глотал, почти не жуя. Желтый горячий сок тек по подбородку, но жаль было времени, чтобы утереться… За два часа, пока заседал Совет, никто не предложил мальчику и проповеднику даже воды!
Впрочем, отец Матей совсем не притронулся к пище. Даже лепешку в пиво не покрошил. Наливая себе кружку за кружкой из большого запотевшего кувшина, он мрачно хмурился, сидя за столом напротив Топорика. И время от времени нервными движениями потирал ладони.
Каморка на самом верху одной из башен, куда поместили их, могла быть и наблюдательным пунктом, и камерой для заключенных. Да мало ли чем, только не комнатой для гостей… Решеток и ставней не было на длинном и узком окне, но за окном отвесно убегала вниз шестиметровая стена, а под ней шумел двор, уставленный вбитыми в землю бревнами, – на этом дворе лакнийские воины отрабатывали приемы боя. Священник некоторое время смотрел, как двуручные мечи, шелестя в воздухе, врезаются в брызгающую щепами древесину, и обернулся.
– Вроде бы все идет как надо, – проговорил он, начав, но не закончив. – Уже завтра мы будем на корабле, отправляющемся в Герлемон… Так решил Совет Пяти. Но все же…
Янас отложил нож с наколотым куском мяса.
– Этот человек из Герлемона… Тремьер, – сказал он. – Не тот ли Тремьер, капитан городской стражи из Бейна?
– Ага, и я тоже вспомнил, – согласился проповедник. – Я слышал про него много нехорошего… Вроде бы он какое-то время ходил под началом Пелипа, еще в начале смуты, а потом переметнулся к Императору. Потом говорили, что он был императорским шпионом, а вовсе не изменником. Так или не так, но, когда я еще жил в Верпене, говорили, что государь сильно возвысил Тремьера… И ему даже дарован был графский титул. А кем был его отец? Простой гончар! И сам Тремьер начинал службу рядовым городским стражником…
– Да ну его… – отмахнулся Топорик. – Кто бы он ни был, он переправит нас в Герлемон. Скорее бы уйти из этого форта. Неуютно здесь как-то. Баска говорил, что имена наши впишут в историю, но я не замечаю чтобы к нам здесь относились с должным почетом.
Он замолчал, вспоминая Совет…
Зал Совета оказался помещением почти идеально круглой формы. Окон здесь не было вовсе, но через широкий балкон, лишенный ограждений и занавесей, света в зал проникало достаточно. В центре зала стоял большой квадратный стол, сколоченный, очевидно, недавно и еще пахнущий немного сосновой смолой. За пустым столом – ни вина, ни закусок, ни даже кувшина с водой не было – сидели четверо. Четверо длинноволосых густобородых лакнийцев в традиционных кольчугах и человек, в котором по короткому камзолу с рукавами, широкими у плеч, но узко стянутыми на запястьях, и волосам, ровно подстриженным на уровне бровей, легко было признать столичного жителя Империи. На его груди, под пышным воротником-жабо, поблескивала массивная золотая цепь с изображением скипетра, инкрустированным рубинами. Лицо его, суховатое и чисто выбритое, привыкшее к надменной гримасе, как шпага к ножнам, сейчас было вытянуто так, что из приоткрытого рта виднелся кончик языка. Да и лакнийские князья недоуменно пожевывали бороды.
Гульд из рода Крудов минуту назад закончил говорить. Он толстогубо ухмылялся в бороду, не в силах скрыть удовлетворение от произведенного своей речью эффекта.
А Янас молчал, опустив глаза в стол. Никогда раньше он не видел столько знатных и уважаемых людей сразу в одном месте. А уж о том, что все они могут оказаться крайне заинтересованными его, Янаса, персоной, и помыслить не мог.
– Итак, – проговорил со своего места Гульд. – Ключ у нас. А значит, Ключ у Императора. Победа над нечестивым бунтовщиком Пелипом близка, благородные братья! Я думаю, после того как Ключ переправят в Герлемон, государь вышлет войска нам на подмогу…
Сказав это, Гульд посмотрел на приезжего.
– Как доверенное лицо государя Императора требую предъявить мне и всем присутствующим то, что вы именуете Ключом, – проскрипел приезжий, поправляя жабо. Он уже оправился от приступа изумления, и глаза его, как заметил Топорик, осмелившийся поднять голову после слов Гульда, хищно прищурились.
– Господин Тремьер прав, – подал голос сидевший по правую руку приезжего лакниец в плаще из лошадиной шкуры поверх кольчуги. – Чего рядить прежде времени? Показывай, Круд! Может, и не придется больно радоваться-то…
Гульд покривился на эту реплику. Князя в конском плаще звали Барлад Скрадар: Гульд, прежде чем усадить Янаса и Матея за стол, представил их, а затем назвал по имени каждого из князей. Этого Барлада Янас невольно приметил сразу. Уж очень он выделялся среди прочих дородных и рослых князей. Необычно низкого роста, но с громадной, как военный барабан, грудной клеткой, Барлад был похож на сказочного цверга, какими их изображали когда-то на ярмарках в Верпене бродячие артисты. Спутанные серые волосы, ниже плеч смешанные с космами лошадиной гривы на воротнике плаща, и кудлатая борода дополняли это впечатление.
– Благородный брат Гульд не был ли ранен сегодня ночью? – вкрадчиво осведомился сосед того, что был одет в лошадиную шкуру. – Как-то раз на охоте мне досталось копытом лесного лося по голове – после этого я принял клыкастого вепря за куропатку и едва вовсе не лишился головы… Как может безусый мальчишка быть Ключником? Твоя голова цела, благородный брат Гульд?
Эта незамысловатая шутка здорово развеселила присутствующих. Даже тот, кого называли Тремьером, ухмыльнулся. Не смеялись только Гульд и Гранад Раблл, сидевший по правую руку от Топорика. И, конечно, сам Топорик с отцом Матеем.
– Тебе бы рыбной ловлей заниматься, а не охотой, благородный брат Грод, – ответил за Гульда Гранад Раблл. Князь из рода Рабллов был очень толст, кольчуга едва не лопалась на необъятных круглых его плечах и громадном пузе, он дышал тяжело, но, когда заговорил, голос у него оказался спокойным и чистым. – Охота для тебя вредна, Грод. Твои речи уверяют меня, что ты до сих пор не оправился от того лосиного копыта…
На этот раз усмехнулся один Гульд.
– Небольшая беда – принять вепря за куропатку. Ошибка намного серьезнее – принять куропатку за вепря, – закончил Гранад. – Сказано ведь: тот, кто несет Ключ, и есть Ключник. Этот безусый мальчишка, как ты его назвал, превратил упыря в черный пепел одним ударом. Достаточно ли вам, благородные братья, этого доказательства, чтобы поверить?
– Меня там не было, – сумрачно заметил Барлад. – А я привык верить лишь своим глазам.
– Значит, пора учиться верить сердцу! – резко проговорил Гульд, уставившись на кровного врага своего рода. – Мы так привыкли к плохим новостям, что, когда наконец случилось что-то внушающее надежду, мы начинаем сомневаться. Неужели ты не хочешь, чтобы Тьма рассеялась? Ключ как залог победы окажется у Императора, и тогда он непременно поможет нам! Так ведь, господин Тремьер?
– Я не могу говорить за государя, – ответил Тремьер, постукивая костяшками пальцев по поверхности стола. – Скажу лишь, что он не дает вам подмоги по одной причине – в Империи неспокойно. Семена смуты, посеянные Пелипом, и по сей день дают всходы. Если Император останется без своего войска, где уверенность в том, что заговорщики не воспользуются удачным для них моментом и не скинут Императора с его богоданного трона?
– Нас и так меньше с каждой ночью, – вскинулся Барлад. – А ты и подобные тебе приезжают, чтобы забрать наших воинов в Герлемон. Кто, если не мы, сдерживает здесь мерзкую нечисть? Император видит опасность вокруг себя, но не смотрит вдаль – за вершины Северных гор! А этот Ключ… Всякий знает о Ключнике, но спроси любого – что за Ключ, к какой двери он подходит – и никто не ответит. Что это такое – Ключ? И зачем он нужен Императору? Что мы знаем о Ключе? Только то, что его нельзя уничтожить…
«Надо молчать, – сказал себе тогда Топорик. – Молчать… Как бы ни хотелось сказать здесь правду…»
– Ты, Барлад Скрадар, и ты, Гульд Круд, и ты, Гранад Раблл… и вы все – вы присягали государю Императору, так ведь? – Тремьер поднялся, чтобы сверху вниз смотреть на князей. – Вы клялись ему в верности, ему и матери всех нас – Святой Церкви! Ваши земли остались неприкосновенно вашими; государь никогда и не думал присылать в Лакнию своего наместника. Так ведь? Воинам из ваших родов всегда находилось место в лучших частях императорского войска. Серебро, которым государь платил им за службу, позволяло вашим женщинам и детям жить в Лакнии, не зная нужды. Налоги, которые вы платите Императору, в несколько раз ниже тех, что платят правители иных провинций. Вы – крепкое плечо, на которое Император уповал опереться в черные времена. И эти времена настали. Где же ваша верность, благородные князья? Чем вы платите за высочайшее доверие?
Тремьер сел. Несколько минут было тихо, потом Барлад негромко пробурчал:
– А в том, что окрест Герлемона расплодился гадюшник, мы виноваты? Может, мы упустили Пелипа за Северные горы? Император желает сидеть за каменной стеной под защитой наших мечей и копий, а нам здесь – ложись да помирай?!
– Что? – коротко переспросил Тремьер, но Барлад надолго замолчал.
Князья тоже молчали, поглядывая друг на друга. Кажется, Барлад выразил словами то, что у каждого было в мыслях. Топорик, осмелившийся поднять голову в эту минуту тишины, впервые приметил, что расположение людей за квадратным столом не случайно. На той стороне, где сидел Гульд, хватило место еще и для Янаса и для отца Матея. Справа от Янаса, на другой стороне стола помещалась громоздкая туша Гранада. На той же стороне, с Гранадом, почти на самом углу сидел Буград из рода Драга. Хоть Буград и не отличался худосочностью, но рядом с огромным Гранадом он смотрелся настоящим хлюпиком. Третью сторону стола, как раз напротив стороны Гульда, занимали Барлад Скрадар и Грод Бруд.
«Скрадары враждовали с Крудами, – припомнил мальчик, – а Бруды с Рабллами. Похоже, что эта вражда послужила образованию двух союзов: Гульд с Гранадом и Барлад с Гродом… Буград сидит почти что на углу, равноудаленный и от первой, и от второй пары…»
А господин Тремьер, единолично занявший четвертую сторону стола, свободным пространством вокруг себя был четко отделен от всех лакнийцев разом.
– Святой отец… – взглянул на Матея Гульд.
Отец Матей, подчиняясь знаку князя из рода Крудов, вскочил, просеменил к двери и откинул засов.
– Дранк! – громко позвал Гульд.
Юный Круд с мешком на плече при общем молчании прошел к столу. Матей, как только он перешагнул порог, сразу закрыл и запер двери.
Мешок опустился на стол – явственно скрипнули, прогибаясь, толстые планки столешницы. Дранк развязал шнурки и отступил. Несколько минут князья, поднявшись со своих мест, рассматривали Ключ, едва не сталкиваясь над ним лбами. А Тремьер, доверенное лицо Императора, не пытаясь протиснуться между лакнийцами, вышел из-за стола и снял со стены тяжелый двуручный топор с затупленным лезвием – боевое оружие запрещалось проносить в зал Совета.
– Расступись! – вернувшись с топором в руках к столу, проговорил он негромко, но его услышали. Гульд понял все первым и с помощью Дранка торопливо стащил Ключ вместе с мешковиной на крытый каменными плитами пол.
Князья встали широким кругом. Тремьер, коренастый и кривоногий (дорогая одежда не скрывала недостатков его фигуры), некоторое время перебирал пальцами по рукояти топора и вдруг, крепко ее перехватив, сильно размахнулся и обрушил луновидное лезвие на мерцающий черно-синим глубинным светом Ключ.
Звук от удара был глухой, едва слышный, но колебания по каменному полу разошлись вполне ощутимые – как круги по воде от брошенного камня. Топор вылетел из рук Тремьера и лязгнул лезвием о дальнюю стену.
На металле Ключа не осталось никакого следа.
Тремьер неопределенно хмыкнул, потирая ушибленные пальцы.
– Целехонек… – осторожно притрагиваясь пальцем к месту на Ключе, куда пришелся удар, озадаченно проговорил кто-то из князей, кажется, Гранад из рода Рабллов. – Холодный!
– А рубанул неплохо! – ответил ему Грод из рода Брудов.
– Дай сюда! – рявкнул Барлад.
Переваливаясь с ноги на ногу, он подбежал к топору и, неся его в одной руке на отлете, словно легкий метательный нож, подскочил к Ключу. Князья отступили подальше – Янас и отец Матей не замедлили последовать их примеру.
Барлад прикинул оружие в руках, провел крепким желтым ногтем большого пальца по лезвию, пренебрежительно сплюнул и медленно занес топор обеими руками над головой. На секунду замер, а потом словно взорвался.
У Янаса зарябило в глазах.
Топор сверкнул стальной молнией, пролетев по кривой дуге в полуметре над полом. Барлад, ускоряясь, крутанулся на пятках и со второго захода со звериным рыком направил свистящее лезвие вниз – на Ключ.
Удар был страшен.
Барлад метил в тончайшие усики на оконечных гранях Ключа. Взвизгнула сталь, Ключ тяжело перевернулся, а тупое лезвие разлетелось снопом оранжевых искр на расколовшейся каменной плите пола.
Гульд поспел к Ключу скорее других.
– Истинно – это он! – выдохнул он, падая на колени.
Усики остались невредимы. Ни малейшей царапины не было на них.
– Убедились, благородные братья? – поднимаясь, осведомился Гульд.
– Дьявольская штука! – прорычал Барлад.
Загомонивших между собой князей прервал холодный и размеренный голос Тремьера:
– Мне понадобятся лучшие кони и охрана из двух десятков воинов. К полудню мы спустимся со скал, будем скакать остаток дня и ночь, сменим коней на заставе и к вечеру следующего дня будем на побережье. Эта вещь как можно скорее должна оказаться у Императора. Сотню воинов пошлите следом за нами – нехорошо, чтобы большая группа привлекла чье-либо внимание. И еще сотню отправьте за первой сотней. Сколько-то вместит корвет, остальные пойдут на ладьях.
– Две сотни?! – взвился Барлад. – Пять дружин – это менее тысячи воинов, а отнять от них еще две сотни… Кто же останется?!
Князья зароптали.
– Положение в Империи обязывает Императора пойти на такие меры… Я всего лишь выполняю его приказ. И имейте в виду, государь собирался переправить к Герлемону пять сотен, не меньше. Кто отговорил его? Я! Кстати, золото для оплаты услуг наемников я привез с собой. Золото, а не серебро! И всю сумму, а не половину, как было раньше!
– Пять сотен! – ахнул Гульд, переглянувшись с Гранадом.
– Да, и еще… Господин Ключник не соблаговолит ли составить мне компанию в путешествии?
Топорик не сразу и понял, что обращаются именно к нему. А когда сообразил, заметил и насмешливый огонек на неглубоком дне прищуренных глаз Тремьера.
– Собла… соблаговолю, – запнувшись, ответил он. И оглянулся на Матея…
– Эй! – услышал Топорик и открыл глаза. Вот чертовщина, он что – задремал, что ли?
Отец Матей, спрыгнув с подоконника, встревоженно шмыгнул носом:
– Поди-ка сюда… Там что-то происходит, во дворе форта! Какие-то люди на конях спустились с перевала… Кричат… Это дозорные из родового замка Крудов!
– Мой родовой замок, – сказал тогда князь, приподнимаясь в седле. – Его возвел дед деда моего отца. Теперь здесь сторожевой пост. Видите пепелище вокруг стен? Здесь была большая деревня… Моя деревня. Я спалил ее после того, как в округе объявились Поедающие Луну. Вы слышали о таких?
– Да, – ответил отец Матей, а Топорик, сидящий позади него на скакуне, вздрогнул.
– По всей Лакнии наступает Тьма, и я думаю, что не в одной только Лакнии… Нам, князьям запада, пришлось объединить свои силы, чтобы сопротивляться нечисти. Сначала пришли Грод из рода Брудов и Буград из рода Драга. Пришли сами и привели своих людей – тех, что уцелели. Они говорили о духах воды, в обличье уродливых женщин восстающих из ночных озер, и о злобных троллях, приходящих с нижних болот. Затем явился Гранад из рода Рабллов. От его дружины осталась едва ли половина. Он поведал о призрачном драконе, поверья о котором издавна ходили в его родных местах, но никто не мог предположить, что дракон когда-нибудь явится во плоти. Последним пришел Барлад из рода Скрадаров. Ему досталось и от Поедающих, и от троллей, и от красных пещерных сов, что по ночам кружат над жилищами людей и наливаются кровью жертв, попавших им в когти… Легенды говорят, что когда-то на земли людей входила нечисть, как и теперь… Пока Врата в Потемье были открыты. Но те твари… потемники… они были другими… А те, от кого страдаем мы сейчас, – бездушные убийцы, кровавые палачи; ничего, кроме боли, страха и крови, им не нужно от людей… Все мы покинули дома своих предков, и все мы держимся вместе, хотя раньше мой род считал род Скрадаров кровными врагами, а Рабллы испокон веку воевали с Брудами. Но что такое старые распри по сравнению со страшной бедой, обрушившейся на нашу отчизну тогда, когда здесь появился граф Пелип, будь проклято это имя?! Что он сделал со славной Лакнией?! Он погубил ее! Уже несколько месяцев нет никаких известий с юга и востока. Я заставляю себя верить в то, что причина – это невозможность послать гонца на дальнее расстояние, а не что-либо другое…
От родового замка Крудов, стоящего у подножия скальной гряды, вела вверх горная тропа. Вначале весьма широкая и прямая, она, чем выше поднималась, тем становилась уже и извилистей. Через перевал проходили уже поодиночке. Поодиночке и спускались в обширную и глубокую впадину меж скал, похожую на кратер чудовищного вулкана. Там находился форт Пяти Княжеств.
Форт Пяти Княжеств был огромен, но все равно казалось, что он переполнен народом. С трех сторон окруженный глубоким рвом и дополнительно укрепленный двумя линиями обороны, он выглядел неприступным. Перед рвом с внешней стороны форта громоздилась насыпь из камней, за рвом ощетинилась частая изгородь заточенных кольев, вбитых в землю под острым углом – заточенными концами в лицо предполагаемому противнику.
Четвертая, задняя сторона форта представляла собой отвесную скалу, в которой был вырублен замок, очевидно, очень древний, давно покинутый и вот теперь заселенный вновь. Старинное, когда-то безмолвное и мрачное здание, как морем, омывалось пришедшей сюда жизнью.
У стен замка топорщились соломенными макушками наскоро сложенные хижины, по деревянным крышам бараков, меж которых притулились скудные огородишки, разгуливали куры, на небольшом пастбище за рвом паслось коровье стадо в несколько десятков голов. То тут, то там на скальных склонах можно было увидеть маленькие человеческие фигурки – это были охотники за горными баранами. Откуда-то, заглушая куриное квохтанье и блеянье коз, раздавался звон мечей и возбужденные крики, но все эти звуки тонули в людском многоголосом гаме, детском смехе и плаче. На спуске с перевала отряд Гульда обогнал группу рыбаков – на плече у каждого покачивалась острога, к поясу крепились сумки из сетей, а в сетях билась еще живая серебристая форель.
Через ров перекинули бревна.
Под приветственные крики крестьян и воинов отряд вошел в форт. На Матея и Янаса посматривали с интересом, но не угрожающе. Напротив, по всему было видно, что гарнизон и жители форта расценивали появления в своих рядах святого отца как явно хороший знак. Кажется, священники здесь были редкостью.
К спешившемуся Гульду подбежал воин – судя по посеребренной кольчуге, он был не рядовой ратник.
– …прибыл часа два назад… – услышал Топорик голос воина. – Совет только вас и ждет, светлейший князь…
– Это хорошо, что ждет! – громко пророкотал Гульд. – У меня есть что сообщить Совету Пяти!
Он обернулся и махнул рукой. Отец Матей и Янас двинулись к нему. Следом за ними шел сам Дранк, сын Гульда. Княжич нес на плече мешок с Ключом.
– Следовало бы отдохнуть с дороги и перекусить, – говорил Гульд, пока они вчетвером шагали через форт к вырубленному в скале замку. – Но время не ждет. Вам повезло: два часа назад с побережья прибыл человек от государя Императора. На императорском фрегате вы доберетесь до Герлемона вдвое быстрее, чем на лакнийской ладье. Наши судна хороши для плавания у берегов, но не для открытого моря.
Несмотря на это известие, отец Матей выглядел встревоженным.
– А что за человек? – спросил он. – Сомневаюсь, что в Герлемоне знают о нас и о том, что мы уже недалеко от побережья. Как-то уж слишком удачно все складывается…
– Не стоит беспокоиться. Императорские корабли – частые гости Лакнии. Морской путь – удобное сообщение между нами и Герлемоном. Так мы получаем императорские указы и распоряжения. Или, может быть, этот человек приехал для того, чтобы вербовать наемников… Снова… Мы уже тысячу раз просили Императора ввести в Лакнию войска, чтобы раз и навсегда покончить с Пелипом и той богомерзкой дрянью, которую он развел на нашей родной земле, но государь вместо этого лишь тянет и тянет отряды наемников в Герлемон и близлежащие города… Мы слабеем, а Тьма, бок о бок с которой нам приходится жить, все крепнет… – Видимо, то, о чем говорил князь, давно и болезненно кипело в его душе. Скрипнув кожей седла, он передернул плечами и сменил тему: – Давайте поспешим. После Совета у вас будет время отдохнуть.
Только вдосталь напившись воды, Топорик ощутил, как он проголодался. Отрезая большие куски от целиком запеченного на углях бараньего бока, он глотал, почти не жуя. Желтый горячий сок тек по подбородку, но жаль было времени, чтобы утереться… За два часа, пока заседал Совет, никто не предложил мальчику и проповеднику даже воды!
Впрочем, отец Матей совсем не притронулся к пище. Даже лепешку в пиво не покрошил. Наливая себе кружку за кружкой из большого запотевшего кувшина, он мрачно хмурился, сидя за столом напротив Топорика. И время от времени нервными движениями потирал ладони.
Каморка на самом верху одной из башен, куда поместили их, могла быть и наблюдательным пунктом, и камерой для заключенных. Да мало ли чем, только не комнатой для гостей… Решеток и ставней не было на длинном и узком окне, но за окном отвесно убегала вниз шестиметровая стена, а под ней шумел двор, уставленный вбитыми в землю бревнами, – на этом дворе лакнийские воины отрабатывали приемы боя. Священник некоторое время смотрел, как двуручные мечи, шелестя в воздухе, врезаются в брызгающую щепами древесину, и обернулся.
– Вроде бы все идет как надо, – проговорил он, начав, но не закончив. – Уже завтра мы будем на корабле, отправляющемся в Герлемон… Так решил Совет Пяти. Но все же…
Янас отложил нож с наколотым куском мяса.
– Этот человек из Герлемона… Тремьер, – сказал он. – Не тот ли Тремьер, капитан городской стражи из Бейна?
– Ага, и я тоже вспомнил, – согласился проповедник. – Я слышал про него много нехорошего… Вроде бы он какое-то время ходил под началом Пелипа, еще в начале смуты, а потом переметнулся к Императору. Потом говорили, что он был императорским шпионом, а вовсе не изменником. Так или не так, но, когда я еще жил в Верпене, говорили, что государь сильно возвысил Тремьера… И ему даже дарован был графский титул. А кем был его отец? Простой гончар! И сам Тремьер начинал службу рядовым городским стражником…
– Да ну его… – отмахнулся Топорик. – Кто бы он ни был, он переправит нас в Герлемон. Скорее бы уйти из этого форта. Неуютно здесь как-то. Баска говорил, что имена наши впишут в историю, но я не замечаю чтобы к нам здесь относились с должным почетом.
Он замолчал, вспоминая Совет…
Зал Совета оказался помещением почти идеально круглой формы. Окон здесь не было вовсе, но через широкий балкон, лишенный ограждений и занавесей, света в зал проникало достаточно. В центре зала стоял большой квадратный стол, сколоченный, очевидно, недавно и еще пахнущий немного сосновой смолой. За пустым столом – ни вина, ни закусок, ни даже кувшина с водой не было – сидели четверо. Четверо длинноволосых густобородых лакнийцев в традиционных кольчугах и человек, в котором по короткому камзолу с рукавами, широкими у плеч, но узко стянутыми на запястьях, и волосам, ровно подстриженным на уровне бровей, легко было признать столичного жителя Империи. На его груди, под пышным воротником-жабо, поблескивала массивная золотая цепь с изображением скипетра, инкрустированным рубинами. Лицо его, суховатое и чисто выбритое, привыкшее к надменной гримасе, как шпага к ножнам, сейчас было вытянуто так, что из приоткрытого рта виднелся кончик языка. Да и лакнийские князья недоуменно пожевывали бороды.
Гульд из рода Крудов минуту назад закончил говорить. Он толстогубо ухмылялся в бороду, не в силах скрыть удовлетворение от произведенного своей речью эффекта.
А Янас молчал, опустив глаза в стол. Никогда раньше он не видел столько знатных и уважаемых людей сразу в одном месте. А уж о том, что все они могут оказаться крайне заинтересованными его, Янаса, персоной, и помыслить не мог.
– Итак, – проговорил со своего места Гульд. – Ключ у нас. А значит, Ключ у Императора. Победа над нечестивым бунтовщиком Пелипом близка, благородные братья! Я думаю, после того как Ключ переправят в Герлемон, государь вышлет войска нам на подмогу…
Сказав это, Гульд посмотрел на приезжего.
– Как доверенное лицо государя Императора требую предъявить мне и всем присутствующим то, что вы именуете Ключом, – проскрипел приезжий, поправляя жабо. Он уже оправился от приступа изумления, и глаза его, как заметил Топорик, осмелившийся поднять голову после слов Гульда, хищно прищурились.
– Господин Тремьер прав, – подал голос сидевший по правую руку приезжего лакниец в плаще из лошадиной шкуры поверх кольчуги. – Чего рядить прежде времени? Показывай, Круд! Может, и не придется больно радоваться-то…
Гульд покривился на эту реплику. Князя в конском плаще звали Барлад Скрадар: Гульд, прежде чем усадить Янаса и Матея за стол, представил их, а затем назвал по имени каждого из князей. Этого Барлада Янас невольно приметил сразу. Уж очень он выделялся среди прочих дородных и рослых князей. Необычно низкого роста, но с громадной, как военный барабан, грудной клеткой, Барлад был похож на сказочного цверга, какими их изображали когда-то на ярмарках в Верпене бродячие артисты. Спутанные серые волосы, ниже плеч смешанные с космами лошадиной гривы на воротнике плаща, и кудлатая борода дополняли это впечатление.
– Благородный брат Гульд не был ли ранен сегодня ночью? – вкрадчиво осведомился сосед того, что был одет в лошадиную шкуру. – Как-то раз на охоте мне досталось копытом лесного лося по голове – после этого я принял клыкастого вепря за куропатку и едва вовсе не лишился головы… Как может безусый мальчишка быть Ключником? Твоя голова цела, благородный брат Гульд?
Эта незамысловатая шутка здорово развеселила присутствующих. Даже тот, кого называли Тремьером, ухмыльнулся. Не смеялись только Гульд и Гранад Раблл, сидевший по правую руку от Топорика. И, конечно, сам Топорик с отцом Матеем.
– Тебе бы рыбной ловлей заниматься, а не охотой, благородный брат Грод, – ответил за Гульда Гранад Раблл. Князь из рода Рабллов был очень толст, кольчуга едва не лопалась на необъятных круглых его плечах и громадном пузе, он дышал тяжело, но, когда заговорил, голос у него оказался спокойным и чистым. – Охота для тебя вредна, Грод. Твои речи уверяют меня, что ты до сих пор не оправился от того лосиного копыта…
На этот раз усмехнулся один Гульд.
– Небольшая беда – принять вепря за куропатку. Ошибка намного серьезнее – принять куропатку за вепря, – закончил Гранад. – Сказано ведь: тот, кто несет Ключ, и есть Ключник. Этот безусый мальчишка, как ты его назвал, превратил упыря в черный пепел одним ударом. Достаточно ли вам, благородные братья, этого доказательства, чтобы поверить?
– Меня там не было, – сумрачно заметил Барлад. – А я привык верить лишь своим глазам.
– Значит, пора учиться верить сердцу! – резко проговорил Гульд, уставившись на кровного врага своего рода. – Мы так привыкли к плохим новостям, что, когда наконец случилось что-то внушающее надежду, мы начинаем сомневаться. Неужели ты не хочешь, чтобы Тьма рассеялась? Ключ как залог победы окажется у Императора, и тогда он непременно поможет нам! Так ведь, господин Тремьер?
– Я не могу говорить за государя, – ответил Тремьер, постукивая костяшками пальцев по поверхности стола. – Скажу лишь, что он не дает вам подмоги по одной причине – в Империи неспокойно. Семена смуты, посеянные Пелипом, и по сей день дают всходы. Если Император останется без своего войска, где уверенность в том, что заговорщики не воспользуются удачным для них моментом и не скинут Императора с его богоданного трона?
– Нас и так меньше с каждой ночью, – вскинулся Барлад. – А ты и подобные тебе приезжают, чтобы забрать наших воинов в Герлемон. Кто, если не мы, сдерживает здесь мерзкую нечисть? Император видит опасность вокруг себя, но не смотрит вдаль – за вершины Северных гор! А этот Ключ… Всякий знает о Ключнике, но спроси любого – что за Ключ, к какой двери он подходит – и никто не ответит. Что это такое – Ключ? И зачем он нужен Императору? Что мы знаем о Ключе? Только то, что его нельзя уничтожить…
«Надо молчать, – сказал себе тогда Топорик. – Молчать… Как бы ни хотелось сказать здесь правду…»
– Ты, Барлад Скрадар, и ты, Гульд Круд, и ты, Гранад Раблл… и вы все – вы присягали государю Императору, так ведь? – Тремьер поднялся, чтобы сверху вниз смотреть на князей. – Вы клялись ему в верности, ему и матери всех нас – Святой Церкви! Ваши земли остались неприкосновенно вашими; государь никогда и не думал присылать в Лакнию своего наместника. Так ведь? Воинам из ваших родов всегда находилось место в лучших частях императорского войска. Серебро, которым государь платил им за службу, позволяло вашим женщинам и детям жить в Лакнии, не зная нужды. Налоги, которые вы платите Императору, в несколько раз ниже тех, что платят правители иных провинций. Вы – крепкое плечо, на которое Император уповал опереться в черные времена. И эти времена настали. Где же ваша верность, благородные князья? Чем вы платите за высочайшее доверие?
Тремьер сел. Несколько минут было тихо, потом Барлад негромко пробурчал:
– А в том, что окрест Герлемона расплодился гадюшник, мы виноваты? Может, мы упустили Пелипа за Северные горы? Император желает сидеть за каменной стеной под защитой наших мечей и копий, а нам здесь – ложись да помирай?!
– Что? – коротко переспросил Тремьер, но Барлад надолго замолчал.
Князья тоже молчали, поглядывая друг на друга. Кажется, Барлад выразил словами то, что у каждого было в мыслях. Топорик, осмелившийся поднять голову в эту минуту тишины, впервые приметил, что расположение людей за квадратным столом не случайно. На той стороне, где сидел Гульд, хватило место еще и для Янаса и для отца Матея. Справа от Янаса, на другой стороне стола помещалась громоздкая туша Гранада. На той же стороне, с Гранадом, почти на самом углу сидел Буград из рода Драга. Хоть Буград и не отличался худосочностью, но рядом с огромным Гранадом он смотрелся настоящим хлюпиком. Третью сторону стола, как раз напротив стороны Гульда, занимали Барлад Скрадар и Грод Бруд.
«Скрадары враждовали с Крудами, – припомнил мальчик, – а Бруды с Рабллами. Похоже, что эта вражда послужила образованию двух союзов: Гульд с Гранадом и Барлад с Гродом… Буград сидит почти что на углу, равноудаленный и от первой, и от второй пары…»
А господин Тремьер, единолично занявший четвертую сторону стола, свободным пространством вокруг себя был четко отделен от всех лакнийцев разом.
– Святой отец… – взглянул на Матея Гульд.
Отец Матей, подчиняясь знаку князя из рода Крудов, вскочил, просеменил к двери и откинул засов.
– Дранк! – громко позвал Гульд.
Юный Круд с мешком на плече при общем молчании прошел к столу. Матей, как только он перешагнул порог, сразу закрыл и запер двери.
Мешок опустился на стол – явственно скрипнули, прогибаясь, толстые планки столешницы. Дранк развязал шнурки и отступил. Несколько минут князья, поднявшись со своих мест, рассматривали Ключ, едва не сталкиваясь над ним лбами. А Тремьер, доверенное лицо Императора, не пытаясь протиснуться между лакнийцами, вышел из-за стола и снял со стены тяжелый двуручный топор с затупленным лезвием – боевое оружие запрещалось проносить в зал Совета.
– Расступись! – вернувшись с топором в руках к столу, проговорил он негромко, но его услышали. Гульд понял все первым и с помощью Дранка торопливо стащил Ключ вместе с мешковиной на крытый каменными плитами пол.
Князья встали широким кругом. Тремьер, коренастый и кривоногий (дорогая одежда не скрывала недостатков его фигуры), некоторое время перебирал пальцами по рукояти топора и вдруг, крепко ее перехватив, сильно размахнулся и обрушил луновидное лезвие на мерцающий черно-синим глубинным светом Ключ.
Звук от удара был глухой, едва слышный, но колебания по каменному полу разошлись вполне ощутимые – как круги по воде от брошенного камня. Топор вылетел из рук Тремьера и лязгнул лезвием о дальнюю стену.
На металле Ключа не осталось никакого следа.
Тремьер неопределенно хмыкнул, потирая ушибленные пальцы.
– Целехонек… – осторожно притрагиваясь пальцем к месту на Ключе, куда пришелся удар, озадаченно проговорил кто-то из князей, кажется, Гранад из рода Рабллов. – Холодный!
– А рубанул неплохо! – ответил ему Грод из рода Брудов.
– Дай сюда! – рявкнул Барлад.
Переваливаясь с ноги на ногу, он подбежал к топору и, неся его в одной руке на отлете, словно легкий метательный нож, подскочил к Ключу. Князья отступили подальше – Янас и отец Матей не замедлили последовать их примеру.
Барлад прикинул оружие в руках, провел крепким желтым ногтем большого пальца по лезвию, пренебрежительно сплюнул и медленно занес топор обеими руками над головой. На секунду замер, а потом словно взорвался.
У Янаса зарябило в глазах.
Топор сверкнул стальной молнией, пролетев по кривой дуге в полуметре над полом. Барлад, ускоряясь, крутанулся на пятках и со второго захода со звериным рыком направил свистящее лезвие вниз – на Ключ.
Удар был страшен.
Барлад метил в тончайшие усики на оконечных гранях Ключа. Взвизгнула сталь, Ключ тяжело перевернулся, а тупое лезвие разлетелось снопом оранжевых искр на расколовшейся каменной плите пола.
Гульд поспел к Ключу скорее других.
– Истинно – это он! – выдохнул он, падая на колени.
Усики остались невредимы. Ни малейшей царапины не было на них.
– Убедились, благородные братья? – поднимаясь, осведомился Гульд.
– Дьявольская штука! – прорычал Барлад.
Загомонивших между собой князей прервал холодный и размеренный голос Тремьера:
– Мне понадобятся лучшие кони и охрана из двух десятков воинов. К полудню мы спустимся со скал, будем скакать остаток дня и ночь, сменим коней на заставе и к вечеру следующего дня будем на побережье. Эта вещь как можно скорее должна оказаться у Императора. Сотню воинов пошлите следом за нами – нехорошо, чтобы большая группа привлекла чье-либо внимание. И еще сотню отправьте за первой сотней. Сколько-то вместит корвет, остальные пойдут на ладьях.
– Две сотни?! – взвился Барлад. – Пять дружин – это менее тысячи воинов, а отнять от них еще две сотни… Кто же останется?!
Князья зароптали.
– Положение в Империи обязывает Императора пойти на такие меры… Я всего лишь выполняю его приказ. И имейте в виду, государь собирался переправить к Герлемону пять сотен, не меньше. Кто отговорил его? Я! Кстати, золото для оплаты услуг наемников я привез с собой. Золото, а не серебро! И всю сумму, а не половину, как было раньше!
– Пять сотен! – ахнул Гульд, переглянувшись с Гранадом.
– Да, и еще… Господин Ключник не соблаговолит ли составить мне компанию в путешествии?
Топорик не сразу и понял, что обращаются именно к нему. А когда сообразил, заметил и насмешливый огонек на неглубоком дне прищуренных глаз Тремьера.
– Собла… соблаговолю, – запнувшись, ответил он. И оглянулся на Матея…
– Эй! – услышал Топорик и открыл глаза. Вот чертовщина, он что – задремал, что ли?
Отец Матей, спрыгнув с подоконника, встревоженно шмыгнул носом:
– Поди-ка сюда… Там что-то происходит, во дворе форта! Какие-то люди на конях спустились с перевала… Кричат… Это дозорные из родового замка Крудов!