Наседкин Николай. Четвертая охота

   - Вот гадство, везет же нам! Надо же так нарваться - Виктор сам слышит дрожь в своем голосе. - Давай-ка в темпе к дороге - шутки плохи.
   Но не успевает он сделать и пяти шагов, как левый сапог его проваливается, черпает воды.
   - В лоб твою мать!!!
   Виктор шмякает кепку об землю: как же это он забыл? Ведь здесь болото, и они впоролись по узкой косе в самую его сердцевину.
   - Бегом! - Виктор поворачивается, подхватывает жену под локоть. Бегом, Марина, бегом!
   Он запинается о свою корзину, с проклятием отшвыривает её ногой.
   Только-только выскакивают они на крыло болота, как невдалеке за деревьями возникает голубое пятно. В сапоге оглушительно чавкает болотная жижа. Виктор, ступая левой ногой только на носок, съёживается и, увлекая за собой Марину, крадётся вправо. Ему почему-то мнится, что эти хотят обогнуть болото другой стороной.
   И - снова промашка. Оставив топь справа, Виктор вытягивается во весь рост, оглядывается и видит убийц в страшной близости за спиной.
   "Мамочка моя! Может -- опять сон?" Но Виктор с тоскою сознает: это - не сон.
   Вдруг передний из них, тот, в голубой куртке, машет им рукой, что-то властно кричит. Ветер сминает, отбрасывает слова. Коренастый начинает снимать с плеча автомат...
   Виктор подхватывается и, уже не таясь, бросается прочь на полную мощь своих длинных ног. Бежит зигзагами, в ушах - свист, ветки так и норовят вышибить глаза. Виктор, выставив ладони, на лету расчищает перед собою спасительное пространство.
   "Марина!" - словно вспышка в мозгу. Он выкручивает на мгновение шею: жена, нелепо подпрыгивая и размахивая руками, во всю мочь несется за ним.
   - Не отставай! - хрипит он и наддаёт сильнее. "Только б выскочить на дорогу! Только б не сбиться в сторону!"
   Нежданно, как из-под земли, перед ним вырастаст высокий зелёный забор. Поверху топорщится в два ряда колючка. Доносится злобный брех собак. "То ли склад какой, то ли - тюрьма? На тюрьму не похоже - вышек нет..."
   Виктор заполошенно дышит, туго, с трудом соображает. Влево плотный забор уходит в темную глубь леса, сливается с ним, кажется бесконечным. В другой стороне виден обрыв деревянной стены, вероятно - угол. А где же ворота?
   Марина подбегает из последних сил. На перекошенном от изнеможения и страха лице очков нет. На лбу кровавится ссадина. Подломив неловко ноги, жена падает, упирается в землю руками перед собой: дыхание - со всхлипами, голова мотается вверх-вниз, вверх-вниз...
   "Сил у нее не хватит... нет, не хватит...", - свербит в голове Виктора. Он одёргивает себя, встряхивается.
   - Снимай штормовку и свитер.
   Сам скидывает с себя рюкзак, куртку, олимпийку. Хватается за пояс ножа в чехле нет. Топорик -- оставить? Да толку от него против автомата, только бежать мешает...
   Виктор бросается вправо - вдоль забора. Еле сдерживая себя, умеряя рысь, на буксире тащит Марину.
   - Ну, шевелись же, чёр-р-рт!
   Обрывистые лихорадочные мысли: "Если ворота за углом - туда вбежать? Там люди должны быть... А если одни собаки?.."
   Вот и угол. Виктор всматривается назад. Никого. Слава Богу! Скользит взглядом по окрестности... Сволочи, вон они! Спешат наперерез. Проклятое голубое пятно маячит метрах в ста. Только б не стреляли!..
   И тут Виктор замечает трёх женщин. Первый порыв - броситься к ним: люди, живые люди! Но счастливая чёрненькая мыслишка шмыгает в мозгу, обжигает радостью:
   "Они отвлекут, отвлекут на себя..."
   Женщины - две пожилые и молодуха - с пустыми корзинами деловито вышагивают навстречу тем.
   "Господь вас спаси и сохрани!"
   Виктор, дёрнув оцепеневшую Марину, резко сворачивает и на полусогнутых скользит вдоль забора. И в ту же минуту слышит мощный гул впереди. Это же трасса...
   - Дорога!
   5
   Они выбрались на бетонку рядом с автобусной остановкой, но другой, километра на два выше своей, привычной. Остановились, не доходя до толпы. Пассажиры, человек пятнадцать, все как один выпучились на них, зашептались меж собой, заволновались.
   Виктор глянул на жену и внутренне ахнул: растрёпанная, в крови, летняя белая маечка -- в грязи, разодрана на плече, открытые руки под октябрьским знобким ветерком посинели, покрылись пупырышками... Сам он, конечно, не краше.
   Вспышка радости начала притухать, гаснуть. Виктор обнял поникшую Марину, согревая, прижал к себе, тупо упёрся в толпу взглядом. "Пропади всё пропадом - живы и ладно... Деньги-то в рюкзаке остались - как доедем?.."
   Внезапно по нервам что-то ударило. Виктор повернул голову - голубое пятно! Оно проявлялось всё отчетливее, приближалось, и наконец из-за стволов показались те двое.
   "Не может быть! Здесь же - люди..." Виктор отпрянул, стиснул Марину так, что она застонала, но глаз не открыла.
   Парень в голубой куртке шёл прямо на них и ... улыбался. Виктор отступил шаг, другой... И тут с ужасом потаённого ещё стыда понял: он знает этого человека. Больше того, парень этот - Олег, кажется? - служит в одной с ним конторе, только кабинет его этажом выше.
   Олег приближался, улыбаясь всё неувереннее, пробормотал:
   - Я смотрю, ты это или не ты? Кричу, кричу, а вы - бежать.
   За его спиной маячил похожий на него мужик в солдатском бушлате, за плечом его из рюкзака торчала какая-то палка или трубка.
   Виктор напрягся, хотел удержать себя, скрутить, но не успел. Что-то всплыло из глубин прямо к горлу, перекрыло дыхание. Он резко оттолкнул Марину, вскинул белые кулаки перед лицом оторопевшего парня и, взбешённо потрясая ими, завизжал:
   - Что-о-о? Что-о-о-о?! Не позво-о-олю! Я не позво-о-о-олю!..
   Он захлебнулся, затопал ногами, тоненько, страшно завыл в голос.
   Люди испуганно, встревожено смотрели на него.
   На земле сидела озябшая Марина и, закрыв ладошками лицо, тихо плакала.
   1992 г.