Страница:
Ура, у нас наводнение! - кричала под раскаты грома доченька что есть силы. И тут же озабоченно: А громоотвод здесь есть? А шаровая молния к нам в окно не влетит? А часто эти самые молнии бывают?
Раз в двадцать лет.
А когда была последняя?
Год назад.
Ну тогда ладно.
И сразу же успокоилась, потеснее прижавшись к руке.
Зато после дождя босиком по лужам мы шлепали от души.
*
МОРСКИЕ ДРАГОЦЕННОСТИ
Распогодилось.
Решено по-быстрому сгонять в севастопольскую Северную бухту. Дочку решили не брать. А зря. Без нее на пароме - пустовато и скучно. Крейсер "Москва" после ремонта в Николаеве переживает "косметический ремонт" здесь, в Крыму. Увидели его мельком. После остановки "Арт-бухта" углубились в городское чрево - продовольственный рынок. Но самое главное впечатление на сегодня от залитого щедрым летним солнцем Севастополя - это, конечно, его площади, бульвары и скверы. На Приморском выставили живописные шедевры современные Айвазяны. Пара-тройка маринистов прикорнули в тени платанов со своими весьма недурными работами.
Расставались с городом, сказочно красивою бухтой, памятниками и маяком с сожалением. Наш бросок через Вишневку прямо к покатым соленым морским валам длился час-полтора.
Песок был еще мокрым после вчерашнего ливня. "Ветер с моря дул...". Черноморские волны с крупными барашками являли довольно грозное и неуютное зрелище. Но нас было много, поэтому ничего не боялись. Потоптались у кромки прибоя - и вот мы уже под крутыми волнами. Дочка бесстрашно бросается навстречу каждой волне. Мордашка счастливая. Отплевывается и неустанно смеется невесть чему. Морские духи сегодня выбрасывают нам свои лучшие камни и камушки. Многие из них удивительно похожи на моховый агат: та же промытая чистота и такие же фантастические, живые прожилочки мха. Это - своеобразные морские драгоценности и волнующая память о грозном, но гостеприимном и согревающем душу море.
*
МУЖ МУХИ - МУХ
Мам, у этого Муха его волосатые ножки очень похожи на ноги нашего папы. А скоро мы пойдем на речку? Без долгих разговоров собрались и пошли. Взглядам предстала райская долина. Субтропики. По отмели перебрались на другой берег реки. Мощные лианы двух видов обвили столетний тополь и опрокинули его навзничь. Река обогнула эту преграду и подмыла крутой берег. Образовался омут. А когда-то здесь было наше любимое место. Тишь, речная гладь и сказочной красоты червонные закаты в духе Сальвадора Дали.
Огромное солнце уходит на покой, а с другой стороны диск луны не спеша скатывается со склона горушки "Точка - женская грудь". Невольно отвлеклись на воспоминания, потом снова взглянули, а луна уже успела подпрыгнуть и обосноваться среди жгуче-ярких, "огроменных крымских звездулин". У тихого, нежаркого костерка жались ребята, подрабатывавшие на выпасе коровьего стада. А вот и сами коровы, которые лихо преодолевают каньон Качи, бесстрашно спускаясь и крутющего берега и с разгона взбираясь на другой, заросший кустарником. А награда за дальнюю прогулку - целый куст колючек, прячущий среди упругих веток сладчайшую ежевику, по-местному, ажину.
*
А К В А Р И У М
В Севастополе есть доступный кусочек таинственного подводного мира великолепный городской аквариум. В нем представлена богатейшая, уникальная коллекция речных и морских рыб. Есть коралловые рыбки и рыбы Амазонии. Есть живая игуана, огромный варан, другие рептилии и пресмыкающиеся. Но больше всего запомнился огромный бассейн с двухметровой белугой и большими и маленькими скатами - морскими котами. И даже не столько обилие рыбы в бассейне, сколько действия рыбин в тот момент, когда служитель прямо в двух шагах от нас начал этих монстров кормить. У него была своя стратегия этого дела, а у рыбищ - своя. Скаты, например, выпрыгивали из воды на полную свою длину, щедро обдавая очарованных зрителей каскадом брызг.
Дети в результате были все мокрющие, но счастливые. Зрелище действительно было не для слабонервных, но и незабываемым - тоже.
*
ЧЕТВЕРТЫЙ БАСТИОН
Инженерный гений графа Тотлебена особенно ярко проявился и заблистал в Русско-турецкую кампанию середины XIX века при обустройстве Язонова редута и Четвертого бастиона.
В первую оборону Севастополя от союзных армий насмерть стояли: батарея No 100 Брулея,
батарея No 120 Манте,
батарея No 53 Тавро и
батарея No 58 Костомарова.
... Сегодня в запустении и разрухе находятся все подземные минные галереи. Но славный Четвертый бастион по-прежнему прекрасен и грозен.
*
Д О К Т О Р И Ш К О
Ну чего ты все: кукареку да кукареку! Вот тебе лечебная шоколадка. И еще градусник - температуру померить. Самая большая на нем вот тут показана - сорок три градуса, но ты не бойся. У нас в доме такой высокой никогда не бывает. Однажды, правда, у меня была температура, которая оканчивалась на запятую и тройку. Я тогда сама немного приболела. А главный профессор лечебных дел у нас, как ты сам знаешь, - мама. Даже бабушка ее слушается.
Лежи, лежи. Ведь у тебя теперь постельный режим. А вот и морс появился. Обильное, теплое, витаминизированное питье совсем не повредит, как говорил доктор из моей детской поликлиники.
В общем, со мной ты очень скоро поправишься. И мы опять пойдем все вместе на море. Прыгать и сигать в волны и нырять через спину.
*
ЮЖНАЯ ЗЕЛЕНЬ
Внезапно, в неприметном с неказистом с виду магазинчике открывается взору фантастический Остров сокровищ с загадочными, невиданными семенами. Этой спящей зеленой взрывчаткой.
Кажется невероятным, но там живет неуловимое прежде "гинк-го" священное дерево Японии и Китая. А живет оно на свете уже полторы тысячи лет. И претерпело выдерживать морозы под тридцать.
Тут как тут окопался и "Лаврентий благородный", в народе же просто лаврушка. Совсем рядом - японская камелия, цветущая без отдыха и покоя с февраля по ноябрь.
А лианы китайского лимонника, умиллионивающего силы принявшего всей душою его спиртовой настой, могут по собственной прихоти раскинуться на десятки метров и будут, пожалуй, покруче колхидского плюща - хищного, цепкого, вездесущего.
В общем, очень скоро некоторым московским квартирам предстоит пережить нашествие наших южных зеленоголовых друзей...
*
ЧЕРНОМОРСКИЕ БЕЛКИ
На самом берегу моря росли высоченные гималайские кедры. Шишки у них огромные. Орешки - в половину детского мизинца, бархатистые, почти черные. Жирные-жирные и сладковатые. Расколоть их непросто, а распробовав, оторваться просто невозможно.
Но не мы одни возлюбили чудо-орешки. Они - лакомство для местных, почти облезлых в это время года белок. Тех еще попрошаек. Сама беличья публика разбить и угрызть кедровую шишку не может. Так вот что они делают.
Увидят, что под деревьями замешкалась, к ночи глядя, парочка или даже один человек - и подгрызают шишечку, паршивцы. Та с грохотом обрушивается вниз, рискуя искалечить "счастливца".
Ведь эти шишки - редкость. Они растут на самых-самых макушках и просто так их не достанешь. Поэтому человеческий соблазн велик. Благо, рядом множество крупного галечника, есть и кирпичи.
Теперь за работу. Старательно разбиваю орех, выбираю в горсть роскошные "бархатки-орешки", предвкушая, что вскоре полакомлюсь.
Щас. Тут как тут настоящие хозяйки этого сюрприза-сокровища: белочки-прохиндейки. Мигом взобравшись на предплечье, наклоняются к кисти и начинают своими изящными лапками не спеша отгибать палец за пальцем.
Если сдаюсь, и они раскрывают кулак, то плакали мои орешки горючими слезами. Белка мгновенно набивает ими полон рот - и смывается.
Если надумаю сопротивляться, то они поступают, словно владеют всем арсеналом цыганских ухваток. Следует мгновенный легкий укус в палец. Орешки летят из жмени на землю. Вся банда моментально их разбирает поштучно. И ищи ветра в поле.
Смотри, в-о-о-о-н они уже подсмеиваются над нами, сидя недосягаемо высоко на ветках.
А нам на головы обильно сыплется шелуха.
*
К О Т Е Й К О
Перед нашим внутренним взором - фамильная реликвия: веер из цветных фотографий. Фотодневник волшебного черноморского путешествия. И отныне в любой день можно вновь прогуляться по тем же самым незабвенным местам.
Вот что напомнил один из многих и многих снимков.
Как-то нам, ближе к вечеру, встретились семь кошек на окошке.
При нашем приближении все убежали, словно их слизнула волна. А самый маленький котенок почему-то остался.
- А ну, котейко, брызни отсюда.
- Оставь, он какой-то совсем неактивный. Может отсюда лишь капнуть.
И капнул.
*
ОРЛЫ СТАЯМИ НЕ ЛЕТАЮТ
В гостях у русского чая воистину необыкновенно.
Наверное, особенно смешно слышать такое сочетание слов улыбчивым, скрытным, с торговою жилкой китайцам. И тем не менее.
Говорят, что главная особенность и изюминка зеленого краснодарского (красивый дар Бога) чая - это ручной сбор нежнейшего чайного листа.
Опустим описание таинственной и непостижимой для простых смертных технологии. Лучше как-нибудь пригласим вас к нашему столу на чашечку этого, заваренного по всем правилам и законам, целебного и могучего напитка.
А на плантации ("среди шлемов, рабов и кнутов") поражает жасминовый запах восхитительных чайных цветов, не переносящих тесноту и толпиниаду букетов.
Каждый из них - сам по себе.
И еще покоряет эта незащищенность и упрямая самость цветов.
Невольно вспоминается давнее: орлы стаями не летают.
*
ДЕНЬ АНГЕЛА
Несколько стесняет и давит ежегодная неизбежность этого нескромного дня. Ведь в каждым разом моему Ангелу внимания нужно все меньше и меньше.
Но то ему только кажется.
В этом году мой Ангел, нечаянно подгадав, в свой день сошелся с Ангиной. Не подумайте. Словно братик с сестрой.
Взявшись за руки, они долго-долго сидели у великолепного праздничного пирога, накрывавшего своим телом немалое блюдо.
При этом были:
роскошные ереванские хризантемы,
орешки - грецкие и фундук,
исчезнувший было виноградно-вишневый сок,
нахальные мандарины ростом с ганзейское яблоко,
и конечно же - Только Моя. Моя радость и отрада: ты.
Любимые стихотворные строки Марины Цветаевой читали в тот вечер наизусть до изнеможения, наступившего только под утро.
* * *
МАРЬИНО - ЖЕМЧУЖИНА РОССИИ
Барятинские, княжеский род, происходящий от князя
Александра Андреевича Мезецкого (XVI-е колено
от Рюрика), владевшего волостью "Барятин"
в Мещовском уезде Калужской губернии.
П Р И Е З Д
Влетаем в вагон за пять минут до отхода поезда. СВ - это маленький "дом на колесах". Царская карета нашего свадебного путешествия. Уснули-проснулись, и вот мы уже в славном городе Льгове. Автобус со стрекозиными глазами мягко принял в свое душноватое чрево и понес вперед, буравя курские черноземы.
Проезжаем хилые деревеньки, черно-зеленые скатерти полей, ниточки невеликих рек и речонок. Ну вот, дальше вроде бы ехать некуда. И вдруг пред наши очи выкатывается жемчужинка - дворец князей Барятинских: Марьино. Обеих жен Ивана Ивановича звали Мария.
*
ШАГИ ПУШКИНА
Восхитительно красивы и живописны окрестности марьинского дворца. Поражает некогда роскошный, а ныне немного заросший частоколом камыша княжеский пруд. Вдали, над колючим "зеркалом" камышиного поля гордо возвышаются два малюсеньких островка.
На одном из них - классическая ротонда, которая рассеянно склонилась несколько набок. А на другом - кирха, построенная князем для своей любимой жены, лютеранки Марии Федоровны.
У пруда полусонно скучает, лениво пошевеливая ветвями, шестисотлетний дубок. А чуть поодаль - две исполинские ели - безмолвные сторожа этого роскошного дворца и сказочного, рукотворного парка.
Снова бродим по безлюдным верхним залам, рассматривая и поражаясь их великолепию. Над мраморной столешницей блистает зеркало, отражая изящные, беломраморные образы хозяев.
Дважды здесь бывал Пушкин. И наборный, мореного дуба паркет помнит его легкие, с изящностью хорошего, чуткого зверя, шаги.
*
К О С У Л Я
В парке внезапно повстречалась молоденькая косуля.
Она осторожно "вела" нас всю прогулку. Отойдет несколько шагов - и обернется. Будто зовет.
Так она грациозно кружила, кружила вокруг нас - неповоротливых. И вдруг нырнула в огромного роста камыши, вынырнув уже на Овальном острове - у кирхи Марии Федоровны. Пришлось двинуть туда - на зов.
Кирха оказалась открытой. Видны следы и остатки камина. Внутри холодно, спокойно и немного грустно. Рядом - два надгробных камня: князя Ивана Ивановича и княгини М.Ф., урожденной Келлер. А на обороте черного камня пророчество о приближающемся Страшном Суде.
Напротив кирхи бетонными колышками обозначена будущая паромная переправа. Пока мы ходили и осматривались, все это время вокруг островка гарцевала, посверкивая пушистой беленькой попкой, наша косуля. На другом берегу четверо заезжих немцев, шумно гомоня и жестикулируя, обмеривали дуб-патриарх, но к нам на остров подойти поленились. Вместо духовной пищи пошли на обед.
Директор Марьино, лично приняв нас после прогулки, подробно рассказал и о местном шведско-российском бизнесе, и о вечной нехватке денег на ремонт дворца, и о вынужденной запродаже двух "люксов" в аренду. Кроме прочего, он укрепил нас в мысли, что у российской собственности и в России, и за рубежом обязательно должны быть умные, цепкие, государственно мыслящие управляющие. И тогда многие беды минуют нас и наших потомков.
*
МОРОЗ И СОЛНЦЕ
Чета Опенкиных взяла под крыло нашу птенцовую семью - медовый месяц все еще длился. Для начала был принесен удлинитель и гигантская фото-вспышка, которая вспыхивала, когда надо и не надо. А от бухты удлинителя окрестные старушки шарахались, словно от бикфордова шнура.
Снимали строго по схеме. Аленушка верховодила - выбирала ракурсы. Мне оставалось вносить в фотопроцесс здоровую хулиганскую струю. Но росно в одиннадцать все было кончено. Пленка - ек! И мы рванули на стойбище косуль.
Мороз и солнце. Набрали душистого хлеба в столовой и по дороге (времен еще Барятинских) ушли в сторону княжеских куртин. Что это за чудо! Не сравнить с московскими парковыми "баскетами". Вроде тот же английский ландшафтный парк со слегка подчеркнутой прелестью природы.
Все как бы "то, да не то". Буйная, вечно-не-спяшая зелень. Вот зеленые ермолочки сосен. Или темно-зеленый таинственный ельник. А вот здесь пламенно-красный мазок и воздушная рощица - рукою подать. Пара косуль интимно скользнула сквозь водопад веток. Совсем рядом. Мы не стали мешать.
Вдруг грохнули два-три выстрела. Надеемся - мимо! К "двум нам" добавился синий "Москвич". Сразу же в лесу застучал топор дровосека. Ретируемся аккуратно, с независимым видом.
По дороге освоили несколько прозрачно-скользких блюдечек, полных кленовых листьев, по которым плавно скользила моя фигуристка. Под занавес навестили чугунную, грустную птичку на другом берегу пруда.
*
РЫЛЬСК И РЫЛО
Отпускной народ отправился на двух автобусах в Рыльск - столицу Рыльского края. Вокруг зеленели взошедшей озимью жирные курские черноземы. У въезда в город развилка: в Глухов или в Глуховку - на выбор. Колют небо и сердце безъязыкие колокольни. Мерзость запустения в церквах: безбожники поработали, засучив рукава. Городок нынче неопрятен, сирот и нищ. Тишина, тоска и неторопливость. Лишь ветер клубит черноземную рыльскую пыль. А местная речка называется запросто: Рыло.
Две комнатки местного исторического музея - это сокровищница окрестной природы и Марьинского дворца. В остальных - наше недавнее прошлое. Старые карты и фотоснимки города Рыльска. Все, что было взорвано, разграблено, сметено в безответное Небытие. Герб города - кабанья голова на золотом фоне и три улепетывающие курские, голосистые куропатки.
Марьинские живописные шедевры - это отдельная поэма, которая уместилась в одну небольшую комнатку. Все остальные сокровища разошлись в несколько десятков музеев страны. Да и эти остатки чудом уберегли от хищных столичных музеев всех рангов и разной совестливости.
Новоявленные рыльские коммерсанты даже сущими пустяками торгуют с ними "по прописке". Как будто их задача - никому ничего не продать. Настоящий хозяин давно выгнал бы таких продавцов в одночасье. В общем, впечатление от нищеты российской глубинки довольно тягостное. Все тот же кумач знамен, прикрывающий беспросветность. На улицах вообще нет счастливых, спокойных лиц. От этого покалывает сердце. Сжимаются кулаки и желваки, а ногти скребутся в ладонь.
*
ИЗБИЦКИЙ ДОМ
Марьинским - в честь супруги - дворец стал не сразу. Первоначально Барятинские назвали его по имени речки Избицы: Избицкий дом.
Архитектура этого "домика" уникальна. Та комната со сводами, которую мы вначале приняли за пытошную, обладает потрясающей акустикой. Люди, стоящие в диагональных углах, могут шептаться, а человек, стоящий между ними в центре этого зальца ничего не услышит. Звук "обежит" его по ребрышкам сводов и потаенным складочкам потолка.
Есть своя маленькая тайна и у фальшивого балкончика, выходящего извне на разъездную клумбу, а внутри дворца - на зимний сад с "пальмами в огороде". Дело в том, что попасть на этот балкон можно было с одного из двух внешних балконов через центральное окно-дверь. И больше - никак. В овальном зале Барятинскими давались балы. Оркестр из тридцати виртуозов-крепостных располагался под куполом на круговом балконе.
В голубую приемную залу, куда гости приглашались на десерт и наливки (семь видов которых поставлялись к царскому столу), крепостные девушки имели право войти только через скрытую дверцу и винтовую лесенку с кухни.
Старинная мебель черного дуба, как и наборный паркет, сохранила свой аромат, руки и вкус мастера даже спустя два столетия. А более позднюю прибалтийскую мебель, сделанную уже на заказ, собрал и перетягивал внук мебельного мастера Барятинских, который жив до сих пор.
*
ПУШИСТЫЙ МЕТЕОРИТ
Оттепель сегодня слегка коснулась окрестности. Иней пропал, зато вылезла из-под снега ядовито-наливная, остренькая трава.
У порога на голову обрушивается капель. Большущие капли настырно лезут за воротник. А вдали клубится приозерный пар. Хотя чему там клубиться? Водного зеркала фактически уже нет, только робко сочится Избица по усохшему, чахлому руслу. А рядом - старица. До нее рукой подать.
По асфальту дорожек тарахтят фунтовые липовые листики-лопухи. А замерзшие лужи богато инкрустированы резным золотом бывших кленовых одежд.
Путь внезапно пресечен живым пушистым метеоритом. Это косуля, взбрыкивая опушенной спинкой, промчалась прямо перед нами, закинув чуть назад и набок головку и сверкая матово-темными фарами глаз.
*
О Ж И Д А Н И Е
Внутреннее убранства дворца требует неспешного пристального осмотра и осмысления.
"Комната печали" княгини Марии Федоровны по истечении времени, к сожалению, превращена в заурядный "люкс".
А великолепный будуар - в пыльное книгохранилище.
Магнитящая взор монограмма на стеклянном плафоне круглой бальной залы, по-видимому, означает, что в этом дворце жило не одно поколение аристократов.
Ныне княжеское потомство прижилось в Швейцарии.
Но здесь по-прежнему затаенно чего-то ждут...
*
МИССИЯ КНЯЗЯ БАРЯТИНСКОГО
Не употребляйте божьего дела для
своих пристрастий, дайте возрастать
свободно насаждению Петра Великого.
Великие люди держатся друг за друга,
и этим держат родную землю:
крепкое державство!
В 1773 году русским посланником при Версальском дворе был назначен князь Иван Барятинский. Ему предписывалось прежде всего называться "Легатус", то есть полномочный министр, и ни за что не отступать от этого требования: "чтоб господин Генерал-майор во все время будущего министерства, наблюдая скромное звание породы, подать о себе выгоднейшие импрессии и сделать персону свою приятною Двору и всей публике, а особливо министерству. Ибо сей путь есть лучший, надежнейший и кратчайший к приобретению общего почтения и поверенности".
Венский двор, видя союз России с Пруссией, стал потворствовать французским интересам на счет русских. "Франция сугубо огорчилась, чувствуя, что инфлуэнция России рождается и основывается на приметном ущербе собственно ей". Первенствующий же министр, дюк Шуазель, полагая в том персональную свою честь, стал хвастаться позволенными и непозволенными, используемыми им способами, а также их результатами. "Он, бья в набат у всех Франции союзных дворов, распространил повсюду свои интриги".
"В Швеции, растравляя разномыслие нации, искал он всеми мерами опровергнуть вольности ее и тем самым сделал для нас из сей короны опасного и активного соседа. Данию обольщал выгоднейшими предложениями, внушая ей прямо, что Россия ее обманет. В Польше вселял между легкомысленными и суеверными людьми фанатичество, а когда оно полным пламенем возгорело, в то же время мятежникам, оружие противу нас восприявшим, помогал не только тайно, но и явно советом, деньгами и людьми".
"Главное же его стремление было при Порте Оттоманской, где самые ненавистнейшие средства истощены были к приведению ее на войну". Словом, везде французские шиканы и обиды. Сюда относится "учиненное вдруг нескладное затруднение в корпусе королевских Ее Императорскому Величеству грамот, несмотря на прежние примеры, а также и нахальный захват в Лондоне у нашего посла занятого им места в королевском дворце и на публичном бале".
Что касается Англии, "то Лондонский Двор, при всяком случае, когда только который ни есть из Бурбонских домов в море покажется, с превосходными силами вопреки ему предстанет, и весьма легка пойдет там на драку..."
Из всего этого и последующих драматических событий князь Барятинский не мог не вынести убеждения, что необходимо быть весьма осторожным к любым предложениям Версальского кабинета. К тому же граф Панин категорически предписал все сообщения, делаемые ему французским министром, принимать только "на донесение до Императорского правительства" и отделываться общими "терминами, прибавляя слегка и как бы собственно от себя, но отнюдь не именем Двора".
*
В январе 1774 года князь Барятинский прибыл в Париж и удостоился со стороны Людовика XV благосклонного приема. Но, в связи с проблемой посредничества Франции между Россией и Турцией, сгустились тучи. "Невероятно, - писал кн.Барятинский, - до какой степени простирается здесь ненависть к нашим успехам. Находящиеся здесь поляки в великом горе. Австрийский посол очень мало оказывает мне откровенности. Если что говорит, то только в общих, с двойным смыслом выражениях".
Стремительно развивавшиеся события все более выпукло обозначили интересы великих держав. В начале 1780 года Императрица Екатерина II вызвала к жизни свой знаменитый "вооруженный нейтралитет". В Высочайшем рескрипте от 27 февраля 1780 года на имя князя Барятинского изложены известные обстоятельства, заставившие Императрицу принять действенные меры для защиты внешнеэкономических интересов России.
В виду настоятельной потребности охранять права нейтральной торговли "признали Мы необходимым уже долгом политики нашей заблаговременно, и прежде, чем оскорбление Российского торгового флага преобразится во вредную привычку, употребить, со своей стороны, к совершенному ограждению и обеспечению его, все от нас и державы нашей зависящие пособия с твердым однако же предположением свято и ненарушимо согласовать оные в продолжении настоящей войны с правилами строжайшего беспристрастия и нейтралитета.
Вследствие того решились Мы на первый случай и доколе крайняя необходимость не принудит нас, против воли и желания, к сильнейшим поступкам, на следующие две меры:
1) на отправление нынешним летом в Северное море двух кораблей и двух фрегатов, для удаления их тамошних вод всяких арматоров и обеспечения к портам нашим свободного плавания всех вообще дружеских народов;
2) на вооружение из флота при Кронштадте 15 кораблей и 4 фрегатов, и на содержание их в такой готовности, чтобы они по первому повелению в море пуститься могли".
*
С целью объяснить воюющим державам (Англии и Франции) мотивы принятых мер и цель их Императрица решила специальной декларацией показать "всей Европе" законность ее требований и мероприятий. Сообщенную князю Барятинскому декларацию он должен был вручить графу Верженн и при передаче "бдительно примечать, какую импрессию" она произведет на графа.
"Сей самый выгодный оборот надлежит единственно относить к изъявленной Нами твердости, а отнюдь не к деятельной перемене в мыслях и правилах тех держав, поскольку оные у них основаны на старой привычке и на старых предрассудках. Дабы зачатое Нами и так далеко уже доведенное здание новой системы морского нейтралитета по первоначальным естественным правам безостановочно довести до конца и узаконить навсегда к общенародной пользе в истинном его свете и разумении, решились Мы" ... разделить российский флот на три эскадры и отправит их в Северное, средиземное море и Атлантический океан для охранения русского и союзников мореплавания.
"Конечно, не токмо мир будет последствием, но путь этот свойственен к восстановлению существующего равновесия в Европе. Однако надлежит предписать точные и обстоятельные узаконения, дабы мореплавателей единожды и навсегда охранить от пиратства, производимого от Англии. Благоразумные люди говорили в Париже, что в характере английской нации более суровости, отважности и, можно сказать, и дикости, нежели во французском и гишпанском народах. Поэтому нужно бояться только англичан, но не французов или испанцев (из донесения князя Барятинского от 13 апреля 1780 года). Сверх того, все здравомыслящие люди во Франции мечтают о сочинении общественного морского регламента на случай войны для нейтральных держав..."
Раз в двадцать лет.
А когда была последняя?
Год назад.
Ну тогда ладно.
И сразу же успокоилась, потеснее прижавшись к руке.
Зато после дождя босиком по лужам мы шлепали от души.
*
МОРСКИЕ ДРАГОЦЕННОСТИ
Распогодилось.
Решено по-быстрому сгонять в севастопольскую Северную бухту. Дочку решили не брать. А зря. Без нее на пароме - пустовато и скучно. Крейсер "Москва" после ремонта в Николаеве переживает "косметический ремонт" здесь, в Крыму. Увидели его мельком. После остановки "Арт-бухта" углубились в городское чрево - продовольственный рынок. Но самое главное впечатление на сегодня от залитого щедрым летним солнцем Севастополя - это, конечно, его площади, бульвары и скверы. На Приморском выставили живописные шедевры современные Айвазяны. Пара-тройка маринистов прикорнули в тени платанов со своими весьма недурными работами.
Расставались с городом, сказочно красивою бухтой, памятниками и маяком с сожалением. Наш бросок через Вишневку прямо к покатым соленым морским валам длился час-полтора.
Песок был еще мокрым после вчерашнего ливня. "Ветер с моря дул...". Черноморские волны с крупными барашками являли довольно грозное и неуютное зрелище. Но нас было много, поэтому ничего не боялись. Потоптались у кромки прибоя - и вот мы уже под крутыми волнами. Дочка бесстрашно бросается навстречу каждой волне. Мордашка счастливая. Отплевывается и неустанно смеется невесть чему. Морские духи сегодня выбрасывают нам свои лучшие камни и камушки. Многие из них удивительно похожи на моховый агат: та же промытая чистота и такие же фантастические, живые прожилочки мха. Это - своеобразные морские драгоценности и волнующая память о грозном, но гостеприимном и согревающем душу море.
*
МУЖ МУХИ - МУХ
Мам, у этого Муха его волосатые ножки очень похожи на ноги нашего папы. А скоро мы пойдем на речку? Без долгих разговоров собрались и пошли. Взглядам предстала райская долина. Субтропики. По отмели перебрались на другой берег реки. Мощные лианы двух видов обвили столетний тополь и опрокинули его навзничь. Река обогнула эту преграду и подмыла крутой берег. Образовался омут. А когда-то здесь было наше любимое место. Тишь, речная гладь и сказочной красоты червонные закаты в духе Сальвадора Дали.
Огромное солнце уходит на покой, а с другой стороны диск луны не спеша скатывается со склона горушки "Точка - женская грудь". Невольно отвлеклись на воспоминания, потом снова взглянули, а луна уже успела подпрыгнуть и обосноваться среди жгуче-ярких, "огроменных крымских звездулин". У тихого, нежаркого костерка жались ребята, подрабатывавшие на выпасе коровьего стада. А вот и сами коровы, которые лихо преодолевают каньон Качи, бесстрашно спускаясь и крутющего берега и с разгона взбираясь на другой, заросший кустарником. А награда за дальнюю прогулку - целый куст колючек, прячущий среди упругих веток сладчайшую ежевику, по-местному, ажину.
*
А К В А Р И У М
В Севастополе есть доступный кусочек таинственного подводного мира великолепный городской аквариум. В нем представлена богатейшая, уникальная коллекция речных и морских рыб. Есть коралловые рыбки и рыбы Амазонии. Есть живая игуана, огромный варан, другие рептилии и пресмыкающиеся. Но больше всего запомнился огромный бассейн с двухметровой белугой и большими и маленькими скатами - морскими котами. И даже не столько обилие рыбы в бассейне, сколько действия рыбин в тот момент, когда служитель прямо в двух шагах от нас начал этих монстров кормить. У него была своя стратегия этого дела, а у рыбищ - своя. Скаты, например, выпрыгивали из воды на полную свою длину, щедро обдавая очарованных зрителей каскадом брызг.
Дети в результате были все мокрющие, но счастливые. Зрелище действительно было не для слабонервных, но и незабываемым - тоже.
*
ЧЕТВЕРТЫЙ БАСТИОН
Инженерный гений графа Тотлебена особенно ярко проявился и заблистал в Русско-турецкую кампанию середины XIX века при обустройстве Язонова редута и Четвертого бастиона.
В первую оборону Севастополя от союзных армий насмерть стояли: батарея No 100 Брулея,
батарея No 120 Манте,
батарея No 53 Тавро и
батарея No 58 Костомарова.
... Сегодня в запустении и разрухе находятся все подземные минные галереи. Но славный Четвертый бастион по-прежнему прекрасен и грозен.
*
Д О К Т О Р И Ш К О
Ну чего ты все: кукареку да кукареку! Вот тебе лечебная шоколадка. И еще градусник - температуру померить. Самая большая на нем вот тут показана - сорок три градуса, но ты не бойся. У нас в доме такой высокой никогда не бывает. Однажды, правда, у меня была температура, которая оканчивалась на запятую и тройку. Я тогда сама немного приболела. А главный профессор лечебных дел у нас, как ты сам знаешь, - мама. Даже бабушка ее слушается.
Лежи, лежи. Ведь у тебя теперь постельный режим. А вот и морс появился. Обильное, теплое, витаминизированное питье совсем не повредит, как говорил доктор из моей детской поликлиники.
В общем, со мной ты очень скоро поправишься. И мы опять пойдем все вместе на море. Прыгать и сигать в волны и нырять через спину.
*
ЮЖНАЯ ЗЕЛЕНЬ
Внезапно, в неприметном с неказистом с виду магазинчике открывается взору фантастический Остров сокровищ с загадочными, невиданными семенами. Этой спящей зеленой взрывчаткой.
Кажется невероятным, но там живет неуловимое прежде "гинк-го" священное дерево Японии и Китая. А живет оно на свете уже полторы тысячи лет. И претерпело выдерживать морозы под тридцать.
Тут как тут окопался и "Лаврентий благородный", в народе же просто лаврушка. Совсем рядом - японская камелия, цветущая без отдыха и покоя с февраля по ноябрь.
А лианы китайского лимонника, умиллионивающего силы принявшего всей душою его спиртовой настой, могут по собственной прихоти раскинуться на десятки метров и будут, пожалуй, покруче колхидского плюща - хищного, цепкого, вездесущего.
В общем, очень скоро некоторым московским квартирам предстоит пережить нашествие наших южных зеленоголовых друзей...
*
ЧЕРНОМОРСКИЕ БЕЛКИ
На самом берегу моря росли высоченные гималайские кедры. Шишки у них огромные. Орешки - в половину детского мизинца, бархатистые, почти черные. Жирные-жирные и сладковатые. Расколоть их непросто, а распробовав, оторваться просто невозможно.
Но не мы одни возлюбили чудо-орешки. Они - лакомство для местных, почти облезлых в это время года белок. Тех еще попрошаек. Сама беличья публика разбить и угрызть кедровую шишку не может. Так вот что они делают.
Увидят, что под деревьями замешкалась, к ночи глядя, парочка или даже один человек - и подгрызают шишечку, паршивцы. Та с грохотом обрушивается вниз, рискуя искалечить "счастливца".
Ведь эти шишки - редкость. Они растут на самых-самых макушках и просто так их не достанешь. Поэтому человеческий соблазн велик. Благо, рядом множество крупного галечника, есть и кирпичи.
Теперь за работу. Старательно разбиваю орех, выбираю в горсть роскошные "бархатки-орешки", предвкушая, что вскоре полакомлюсь.
Щас. Тут как тут настоящие хозяйки этого сюрприза-сокровища: белочки-прохиндейки. Мигом взобравшись на предплечье, наклоняются к кисти и начинают своими изящными лапками не спеша отгибать палец за пальцем.
Если сдаюсь, и они раскрывают кулак, то плакали мои орешки горючими слезами. Белка мгновенно набивает ими полон рот - и смывается.
Если надумаю сопротивляться, то они поступают, словно владеют всем арсеналом цыганских ухваток. Следует мгновенный легкий укус в палец. Орешки летят из жмени на землю. Вся банда моментально их разбирает поштучно. И ищи ветра в поле.
Смотри, в-о-о-о-н они уже подсмеиваются над нами, сидя недосягаемо высоко на ветках.
А нам на головы обильно сыплется шелуха.
*
К О Т Е Й К О
Перед нашим внутренним взором - фамильная реликвия: веер из цветных фотографий. Фотодневник волшебного черноморского путешествия. И отныне в любой день можно вновь прогуляться по тем же самым незабвенным местам.
Вот что напомнил один из многих и многих снимков.
Как-то нам, ближе к вечеру, встретились семь кошек на окошке.
При нашем приближении все убежали, словно их слизнула волна. А самый маленький котенок почему-то остался.
- А ну, котейко, брызни отсюда.
- Оставь, он какой-то совсем неактивный. Может отсюда лишь капнуть.
И капнул.
*
ОРЛЫ СТАЯМИ НЕ ЛЕТАЮТ
В гостях у русского чая воистину необыкновенно.
Наверное, особенно смешно слышать такое сочетание слов улыбчивым, скрытным, с торговою жилкой китайцам. И тем не менее.
Говорят, что главная особенность и изюминка зеленого краснодарского (красивый дар Бога) чая - это ручной сбор нежнейшего чайного листа.
Опустим описание таинственной и непостижимой для простых смертных технологии. Лучше как-нибудь пригласим вас к нашему столу на чашечку этого, заваренного по всем правилам и законам, целебного и могучего напитка.
А на плантации ("среди шлемов, рабов и кнутов") поражает жасминовый запах восхитительных чайных цветов, не переносящих тесноту и толпиниаду букетов.
Каждый из них - сам по себе.
И еще покоряет эта незащищенность и упрямая самость цветов.
Невольно вспоминается давнее: орлы стаями не летают.
*
ДЕНЬ АНГЕЛА
Несколько стесняет и давит ежегодная неизбежность этого нескромного дня. Ведь в каждым разом моему Ангелу внимания нужно все меньше и меньше.
Но то ему только кажется.
В этом году мой Ангел, нечаянно подгадав, в свой день сошелся с Ангиной. Не подумайте. Словно братик с сестрой.
Взявшись за руки, они долго-долго сидели у великолепного праздничного пирога, накрывавшего своим телом немалое блюдо.
При этом были:
роскошные ереванские хризантемы,
орешки - грецкие и фундук,
исчезнувший было виноградно-вишневый сок,
нахальные мандарины ростом с ганзейское яблоко,
и конечно же - Только Моя. Моя радость и отрада: ты.
Любимые стихотворные строки Марины Цветаевой читали в тот вечер наизусть до изнеможения, наступившего только под утро.
* * *
МАРЬИНО - ЖЕМЧУЖИНА РОССИИ
Барятинские, княжеский род, происходящий от князя
Александра Андреевича Мезецкого (XVI-е колено
от Рюрика), владевшего волостью "Барятин"
в Мещовском уезде Калужской губернии.
П Р И Е З Д
Влетаем в вагон за пять минут до отхода поезда. СВ - это маленький "дом на колесах". Царская карета нашего свадебного путешествия. Уснули-проснулись, и вот мы уже в славном городе Льгове. Автобус со стрекозиными глазами мягко принял в свое душноватое чрево и понес вперед, буравя курские черноземы.
Проезжаем хилые деревеньки, черно-зеленые скатерти полей, ниточки невеликих рек и речонок. Ну вот, дальше вроде бы ехать некуда. И вдруг пред наши очи выкатывается жемчужинка - дворец князей Барятинских: Марьино. Обеих жен Ивана Ивановича звали Мария.
*
ШАГИ ПУШКИНА
Восхитительно красивы и живописны окрестности марьинского дворца. Поражает некогда роскошный, а ныне немного заросший частоколом камыша княжеский пруд. Вдали, над колючим "зеркалом" камышиного поля гордо возвышаются два малюсеньких островка.
На одном из них - классическая ротонда, которая рассеянно склонилась несколько набок. А на другом - кирха, построенная князем для своей любимой жены, лютеранки Марии Федоровны.
У пруда полусонно скучает, лениво пошевеливая ветвями, шестисотлетний дубок. А чуть поодаль - две исполинские ели - безмолвные сторожа этого роскошного дворца и сказочного, рукотворного парка.
Снова бродим по безлюдным верхним залам, рассматривая и поражаясь их великолепию. Над мраморной столешницей блистает зеркало, отражая изящные, беломраморные образы хозяев.
Дважды здесь бывал Пушкин. И наборный, мореного дуба паркет помнит его легкие, с изящностью хорошего, чуткого зверя, шаги.
*
К О С У Л Я
В парке внезапно повстречалась молоденькая косуля.
Она осторожно "вела" нас всю прогулку. Отойдет несколько шагов - и обернется. Будто зовет.
Так она грациозно кружила, кружила вокруг нас - неповоротливых. И вдруг нырнула в огромного роста камыши, вынырнув уже на Овальном острове - у кирхи Марии Федоровны. Пришлось двинуть туда - на зов.
Кирха оказалась открытой. Видны следы и остатки камина. Внутри холодно, спокойно и немного грустно. Рядом - два надгробных камня: князя Ивана Ивановича и княгини М.Ф., урожденной Келлер. А на обороте черного камня пророчество о приближающемся Страшном Суде.
Напротив кирхи бетонными колышками обозначена будущая паромная переправа. Пока мы ходили и осматривались, все это время вокруг островка гарцевала, посверкивая пушистой беленькой попкой, наша косуля. На другом берегу четверо заезжих немцев, шумно гомоня и жестикулируя, обмеривали дуб-патриарх, но к нам на остров подойти поленились. Вместо духовной пищи пошли на обед.
Директор Марьино, лично приняв нас после прогулки, подробно рассказал и о местном шведско-российском бизнесе, и о вечной нехватке денег на ремонт дворца, и о вынужденной запродаже двух "люксов" в аренду. Кроме прочего, он укрепил нас в мысли, что у российской собственности и в России, и за рубежом обязательно должны быть умные, цепкие, государственно мыслящие управляющие. И тогда многие беды минуют нас и наших потомков.
*
МОРОЗ И СОЛНЦЕ
Чета Опенкиных взяла под крыло нашу птенцовую семью - медовый месяц все еще длился. Для начала был принесен удлинитель и гигантская фото-вспышка, которая вспыхивала, когда надо и не надо. А от бухты удлинителя окрестные старушки шарахались, словно от бикфордова шнура.
Снимали строго по схеме. Аленушка верховодила - выбирала ракурсы. Мне оставалось вносить в фотопроцесс здоровую хулиганскую струю. Но росно в одиннадцать все было кончено. Пленка - ек! И мы рванули на стойбище косуль.
Мороз и солнце. Набрали душистого хлеба в столовой и по дороге (времен еще Барятинских) ушли в сторону княжеских куртин. Что это за чудо! Не сравнить с московскими парковыми "баскетами". Вроде тот же английский ландшафтный парк со слегка подчеркнутой прелестью природы.
Все как бы "то, да не то". Буйная, вечно-не-спяшая зелень. Вот зеленые ермолочки сосен. Или темно-зеленый таинственный ельник. А вот здесь пламенно-красный мазок и воздушная рощица - рукою подать. Пара косуль интимно скользнула сквозь водопад веток. Совсем рядом. Мы не стали мешать.
Вдруг грохнули два-три выстрела. Надеемся - мимо! К "двум нам" добавился синий "Москвич". Сразу же в лесу застучал топор дровосека. Ретируемся аккуратно, с независимым видом.
По дороге освоили несколько прозрачно-скользких блюдечек, полных кленовых листьев, по которым плавно скользила моя фигуристка. Под занавес навестили чугунную, грустную птичку на другом берегу пруда.
*
РЫЛЬСК И РЫЛО
Отпускной народ отправился на двух автобусах в Рыльск - столицу Рыльского края. Вокруг зеленели взошедшей озимью жирные курские черноземы. У въезда в город развилка: в Глухов или в Глуховку - на выбор. Колют небо и сердце безъязыкие колокольни. Мерзость запустения в церквах: безбожники поработали, засучив рукава. Городок нынче неопрятен, сирот и нищ. Тишина, тоска и неторопливость. Лишь ветер клубит черноземную рыльскую пыль. А местная речка называется запросто: Рыло.
Две комнатки местного исторического музея - это сокровищница окрестной природы и Марьинского дворца. В остальных - наше недавнее прошлое. Старые карты и фотоснимки города Рыльска. Все, что было взорвано, разграблено, сметено в безответное Небытие. Герб города - кабанья голова на золотом фоне и три улепетывающие курские, голосистые куропатки.
Марьинские живописные шедевры - это отдельная поэма, которая уместилась в одну небольшую комнатку. Все остальные сокровища разошлись в несколько десятков музеев страны. Да и эти остатки чудом уберегли от хищных столичных музеев всех рангов и разной совестливости.
Новоявленные рыльские коммерсанты даже сущими пустяками торгуют с ними "по прописке". Как будто их задача - никому ничего не продать. Настоящий хозяин давно выгнал бы таких продавцов в одночасье. В общем, впечатление от нищеты российской глубинки довольно тягостное. Все тот же кумач знамен, прикрывающий беспросветность. На улицах вообще нет счастливых, спокойных лиц. От этого покалывает сердце. Сжимаются кулаки и желваки, а ногти скребутся в ладонь.
*
ИЗБИЦКИЙ ДОМ
Марьинским - в честь супруги - дворец стал не сразу. Первоначально Барятинские назвали его по имени речки Избицы: Избицкий дом.
Архитектура этого "домика" уникальна. Та комната со сводами, которую мы вначале приняли за пытошную, обладает потрясающей акустикой. Люди, стоящие в диагональных углах, могут шептаться, а человек, стоящий между ними в центре этого зальца ничего не услышит. Звук "обежит" его по ребрышкам сводов и потаенным складочкам потолка.
Есть своя маленькая тайна и у фальшивого балкончика, выходящего извне на разъездную клумбу, а внутри дворца - на зимний сад с "пальмами в огороде". Дело в том, что попасть на этот балкон можно было с одного из двух внешних балконов через центральное окно-дверь. И больше - никак. В овальном зале Барятинскими давались балы. Оркестр из тридцати виртуозов-крепостных располагался под куполом на круговом балконе.
В голубую приемную залу, куда гости приглашались на десерт и наливки (семь видов которых поставлялись к царскому столу), крепостные девушки имели право войти только через скрытую дверцу и винтовую лесенку с кухни.
Старинная мебель черного дуба, как и наборный паркет, сохранила свой аромат, руки и вкус мастера даже спустя два столетия. А более позднюю прибалтийскую мебель, сделанную уже на заказ, собрал и перетягивал внук мебельного мастера Барятинских, который жив до сих пор.
*
ПУШИСТЫЙ МЕТЕОРИТ
Оттепель сегодня слегка коснулась окрестности. Иней пропал, зато вылезла из-под снега ядовито-наливная, остренькая трава.
У порога на голову обрушивается капель. Большущие капли настырно лезут за воротник. А вдали клубится приозерный пар. Хотя чему там клубиться? Водного зеркала фактически уже нет, только робко сочится Избица по усохшему, чахлому руслу. А рядом - старица. До нее рукой подать.
По асфальту дорожек тарахтят фунтовые липовые листики-лопухи. А замерзшие лужи богато инкрустированы резным золотом бывших кленовых одежд.
Путь внезапно пресечен живым пушистым метеоритом. Это косуля, взбрыкивая опушенной спинкой, промчалась прямо перед нами, закинув чуть назад и набок головку и сверкая матово-темными фарами глаз.
*
О Ж И Д А Н И Е
Внутреннее убранства дворца требует неспешного пристального осмотра и осмысления.
"Комната печали" княгини Марии Федоровны по истечении времени, к сожалению, превращена в заурядный "люкс".
А великолепный будуар - в пыльное книгохранилище.
Магнитящая взор монограмма на стеклянном плафоне круглой бальной залы, по-видимому, означает, что в этом дворце жило не одно поколение аристократов.
Ныне княжеское потомство прижилось в Швейцарии.
Но здесь по-прежнему затаенно чего-то ждут...
*
МИССИЯ КНЯЗЯ БАРЯТИНСКОГО
Не употребляйте божьего дела для
своих пристрастий, дайте возрастать
свободно насаждению Петра Великого.
Великие люди держатся друг за друга,
и этим держат родную землю:
крепкое державство!
В 1773 году русским посланником при Версальском дворе был назначен князь Иван Барятинский. Ему предписывалось прежде всего называться "Легатус", то есть полномочный министр, и ни за что не отступать от этого требования: "чтоб господин Генерал-майор во все время будущего министерства, наблюдая скромное звание породы, подать о себе выгоднейшие импрессии и сделать персону свою приятною Двору и всей публике, а особливо министерству. Ибо сей путь есть лучший, надежнейший и кратчайший к приобретению общего почтения и поверенности".
Венский двор, видя союз России с Пруссией, стал потворствовать французским интересам на счет русских. "Франция сугубо огорчилась, чувствуя, что инфлуэнция России рождается и основывается на приметном ущербе собственно ей". Первенствующий же министр, дюк Шуазель, полагая в том персональную свою честь, стал хвастаться позволенными и непозволенными, используемыми им способами, а также их результатами. "Он, бья в набат у всех Франции союзных дворов, распространил повсюду свои интриги".
"В Швеции, растравляя разномыслие нации, искал он всеми мерами опровергнуть вольности ее и тем самым сделал для нас из сей короны опасного и активного соседа. Данию обольщал выгоднейшими предложениями, внушая ей прямо, что Россия ее обманет. В Польше вселял между легкомысленными и суеверными людьми фанатичество, а когда оно полным пламенем возгорело, в то же время мятежникам, оружие противу нас восприявшим, помогал не только тайно, но и явно советом, деньгами и людьми".
"Главное же его стремление было при Порте Оттоманской, где самые ненавистнейшие средства истощены были к приведению ее на войну". Словом, везде французские шиканы и обиды. Сюда относится "учиненное вдруг нескладное затруднение в корпусе королевских Ее Императорскому Величеству грамот, несмотря на прежние примеры, а также и нахальный захват в Лондоне у нашего посла занятого им места в королевском дворце и на публичном бале".
Что касается Англии, "то Лондонский Двор, при всяком случае, когда только который ни есть из Бурбонских домов в море покажется, с превосходными силами вопреки ему предстанет, и весьма легка пойдет там на драку..."
Из всего этого и последующих драматических событий князь Барятинский не мог не вынести убеждения, что необходимо быть весьма осторожным к любым предложениям Версальского кабинета. К тому же граф Панин категорически предписал все сообщения, делаемые ему французским министром, принимать только "на донесение до Императорского правительства" и отделываться общими "терминами, прибавляя слегка и как бы собственно от себя, но отнюдь не именем Двора".
*
В январе 1774 года князь Барятинский прибыл в Париж и удостоился со стороны Людовика XV благосклонного приема. Но, в связи с проблемой посредничества Франции между Россией и Турцией, сгустились тучи. "Невероятно, - писал кн.Барятинский, - до какой степени простирается здесь ненависть к нашим успехам. Находящиеся здесь поляки в великом горе. Австрийский посол очень мало оказывает мне откровенности. Если что говорит, то только в общих, с двойным смыслом выражениях".
Стремительно развивавшиеся события все более выпукло обозначили интересы великих держав. В начале 1780 года Императрица Екатерина II вызвала к жизни свой знаменитый "вооруженный нейтралитет". В Высочайшем рескрипте от 27 февраля 1780 года на имя князя Барятинского изложены известные обстоятельства, заставившие Императрицу принять действенные меры для защиты внешнеэкономических интересов России.
В виду настоятельной потребности охранять права нейтральной торговли "признали Мы необходимым уже долгом политики нашей заблаговременно, и прежде, чем оскорбление Российского торгового флага преобразится во вредную привычку, употребить, со своей стороны, к совершенному ограждению и обеспечению его, все от нас и державы нашей зависящие пособия с твердым однако же предположением свято и ненарушимо согласовать оные в продолжении настоящей войны с правилами строжайшего беспристрастия и нейтралитета.
Вследствие того решились Мы на первый случай и доколе крайняя необходимость не принудит нас, против воли и желания, к сильнейшим поступкам, на следующие две меры:
1) на отправление нынешним летом в Северное море двух кораблей и двух фрегатов, для удаления их тамошних вод всяких арматоров и обеспечения к портам нашим свободного плавания всех вообще дружеских народов;
2) на вооружение из флота при Кронштадте 15 кораблей и 4 фрегатов, и на содержание их в такой готовности, чтобы они по первому повелению в море пуститься могли".
*
С целью объяснить воюющим державам (Англии и Франции) мотивы принятых мер и цель их Императрица решила специальной декларацией показать "всей Европе" законность ее требований и мероприятий. Сообщенную князю Барятинскому декларацию он должен был вручить графу Верженн и при передаче "бдительно примечать, какую импрессию" она произведет на графа.
"Сей самый выгодный оборот надлежит единственно относить к изъявленной Нами твердости, а отнюдь не к деятельной перемене в мыслях и правилах тех держав, поскольку оные у них основаны на старой привычке и на старых предрассудках. Дабы зачатое Нами и так далеко уже доведенное здание новой системы морского нейтралитета по первоначальным естественным правам безостановочно довести до конца и узаконить навсегда к общенародной пользе в истинном его свете и разумении, решились Мы" ... разделить российский флот на три эскадры и отправит их в Северное, средиземное море и Атлантический океан для охранения русского и союзников мореплавания.
"Конечно, не токмо мир будет последствием, но путь этот свойственен к восстановлению существующего равновесия в Европе. Однако надлежит предписать точные и обстоятельные узаконения, дабы мореплавателей единожды и навсегда охранить от пиратства, производимого от Англии. Благоразумные люди говорили в Париже, что в характере английской нации более суровости, отважности и, можно сказать, и дикости, нежели во французском и гишпанском народах. Поэтому нужно бояться только англичан, но не французов или испанцев (из донесения князя Барятинского от 13 апреля 1780 года). Сверх того, все здравомыслящие люди во Франции мечтают о сочинении общественного морского регламента на случай войны для нейтральных держав..."