Наталия Володина. Логово ведьмы

   Катя уже привычно забралась в высокую кабину, и плотное, пахнущее бензином тепло окутало ее как одеяло. Она прикрыла глаза. Открыла их, когда армянин уже сидел рядом, держа на коленях какие-то тряпки. Катя улыбнулась. Он покраснел еще больше и тяжело задышал.
   – Не спеши, – задышал он ей на ухо. – Ты весь замерз. Такой красивый…
   Его дыхание было несвежим, руки потными, но Катя не чувствовала отвращения. Только горячую жалость.
   – Конечно, – сказала она парню. – Ты только не волнуйся, я с тобой. – Она посмотрела в карие глаза с темными ресницами. – Ты плачешь?
   – Да, – немного удивленно ответил армянин. – Я плачу от тебя, дорогая.
   Когда он освободил ее от своей тяжести, Катя села, поправила роскошные каштановые волосы и попросила: «Я хочу пить». Армянин кивнул и пошел к вагончику. Катя натянула принесенные им тренировочные штаны, желтую застиранную рубашку без пуговиц, завязала ее узлом на животе, набросила черную нейлоновую куртку. Обнаружила стоптанные мальчиковые туфли и толстые носки. Туфли можно было не мерить: велики размера на три. Катя скатала шарики из носков и затолкала в обувь. Теперь будут держаться. Она открыла дверцу кабины, выскочила и побежала, забыв об усталости, жажде и армянине, который стал ее третьим в жизни мужчиной.

* * *

   Дина положила в чашку три ложки растворимого кофе, плеснула кипяток. Заглянула в холодильник, нет ли там молока. Там не было ничего. И это не единственное свидетельство того, что в доме неладно. Маленькая, обычно чистая, очень уютная квартирка со старой мебелью, недорогими, но со вкусом подобранными вещами сейчас выглядела так, как приют случайных людей, поселившихся здесь недавно и ненадолго. Кровать расстелена, белье скомканное и не очень чистое. Старинное покрывало с удивительно красивой ручной вышивкой, доставшееся Кате от прабабушки, валялось на давно не мытом полу. Катя так им дорожила! Вещи, которые обычно висели в большом стенном шкафу, валялись повсюду. Катя так следила за одеждой, все постоянно чистила, проветривала. Она даже выбросила большую плетеную корзину для грязного белья, чтоб не было соблазна что-то в ней оставить. Она все стирала в момент загрязнения. Дина заглянула в ванную и увидела кучу грязных полотенец на полу. Вообще-то Игорь мог бы и сам… Нет, пожалуй, он ничего не мог, кроме того, что делал, – стерег Катю до сегодняшней ночи. Дина вздрогнула, когда он открыл ей дверь. Он похудел килограммов на пятнадцать. Глаза провалились, на щеках сивая тоскливая щетина. Они недолго разговаривали. Игорь уже собрался уходить – искать Катю. Но даже того немногого, что он успел рассказать, хватило, чтобы Дина ему поверила. С подругой действительно стряслась какая-то не поддающаяся пониманию беда. Может, Игорь и должен был поднять шумную тревогу, вызывать врачей, собирать консилиумы. Но Дина понимала его поведение. У него, кроме нее, нет другого смысла в жизни. Он ради нее существует. То есть внешне все выглядит, как у всех. Очень любимый сын, родственники, друзья. Но все это, даже сын, нужно Игорю, когда рядом Катя. И он в ней, как всегда, уверен. И вдруг она не то чтобы заболела. Или разлюбила. Она просто перестала быть собой. И Игорь закрылся здесь с ней. Думал, что прячет ее от беды. А Катя сама стала бедой… Дина вздрогнула от телефонного звонка, бросилась в прихожую.
   – Это я, – голос Игоря срывался от усталости и отчаяния. – Она не появилась? У меня тоже ничего. Пойду еще искать.
   – Игорь, уже утро. Ты сам где-то свалишься. Возвращайся. Я сейчас Сергея вызову, частного детектива и большого друга по совместительству. Думаю, пора искать профессионально. А я до его приезда выскочу в магазин.
   Сергей приехал, когда Дина жарила омлет на кухне, а Игорь сидел в комнате на диване, глядя перед собой красными, воспаленными, ничего не видящими глазами.
   Они уселись за круглым кухонным столом. Дина рассказала все, что смогла.
   – Надо было сразу мне звонить, – резко заключил Сергей. – Раздетая женщина, среди ночи, не в себе. Вы представляете, что могло произойти? Да у нас здоровым, одетым мужикам белым днем не всегда удается дойти до места.
   – Сережа, – укоризненно зашипела Дина, показывая глазами на убитого Игоря.
   – Ребята, сейчас уже не время друг друга щадить. Наоборот, мы сознательно будем исключать самые нежелательные варианты… С вашего позволения я только доем этот омлет, к которому вы все равно не притронулись. Меня нисколько не смущает то, что это не кондиция.
   – Свинья, – пробормотала Дина, придвигая к Сергею еще две тарелки с омлетом и блюдо с консервированными помидорами и огурцами.
   – А какие нежелательные варианты? – вдруг недоуменно спросил Игорь.
   – Черт, старик, – Сергей посмотрел на него с жалостью. – Только то, что узнают в таких случаях. Происшествия, больницы. Морги… Извини. Но это просто необходимо исключить. Я позвоню ребятам из МВД, они сразу начнут наводить справки. Потом будем дальше решать.
   – Звони отсюда. А мы с Игорем уйдем в комнату, – сказала Дина. – Скажешь нам, если что-то узнаешь. Ты, Игорек, полежишь, попробуешь уснуть. Я рядом посижу, почитаю.
   – Да, – тихо согласился Игорь. – Только в ванную зайду. Умоюсь. – Он закрыл за собой дверь, пустил сильную струю воды в раковину и опустился на пол. Дина замерла в коридоре, прижав ладони к сердцу. Сквозь шум воды она ясно слышала сдавленные, неумелые рыдания.

ГЛАВА 3

   Вовка-Кабанчик провел остаток ночи в подъезде со сломанным кодовым замком. Вышел рано, посидел на скамейке, поплевал на пальто и потер его. Это немного взбодрило, как любая гигиеническая процедура. Но все равно чувствовал он себя паршиво. Скулил голодный желудок, болела голова, ныли суставы. Хотелось выпить. И даже не то чтобы выпить. Хотелось испытать какую-то радость. И тут он вспомнил ночь, цуцика, красивую даму в шубе. «Ёб…» – хлопнул он себя по лбу и сунул руку в карман. Ему не приснилось! Там действительно оказались две зеленые бумажки с приятными цифрами 100. «Во хрень! – взволнованно сказал себе Вовка. – И чего я тут…» Он побрел, не очень ясно представляя себе, где находится, но ноги сами привели его к «Седьмому континенту». Вовка пощупал в кармане купюру и поискал глазами обменный пункт. Он его обнаружил. Люди из небольшой очереди выгребали из лотка деньги без всяких паспортов. Но если бы у Вовки даже спросили паспорт, он бы его показал. Нормальный, российский, общегражданский, с московской регистрацией. Улица, дом, квартира. Только по этому адресу давно не живут даже крысы. Один из последних московских бараков был снесен задолго до того, как Вовке поставили эту прописку. В другой жизни Владимир Васильевич Серков, на имя которого и был выдан паспорт, жил в обычной панельной пятиэтажке с мамой-пенсионеркой, работал слесарем в своем ЖЭКе. Когда мама умерла, он растерялся, сильно запил, стал водить домой вмиг появившихся приятелей. Они – своих приятелей. В один из таких чумных вечеров у Вовки пропал паспорт. А через какое-то время он обнаружил себя на свалке за городом – ничего не помнящий, избитый, раздетый, в одном тренировочном костюме. В кармане штанов он обнаружил потерянный паспорт с новой регистрацией и копию документа, согласно которому Владимир Васильевич Серков продал свою двухкомнатную квартиру неизвестному гражданину и купил другую квартиру по адресу, указанному в регистрации. Он нашел это место. Там, где давно снесли барак, скучно застыла стройка нежилого объекта, замороженная несколько лет назад. Сходил он и по старому адресу, обращался в милицию. После этих попыток возникнуть в гражданских правах у него и стали ныть кости по ночам и в непогоду, а во рту осталось восемь зубов. Хорошо, что есть коренные: жевать можно. Ничего. Выяснилось, что люди живут и на свалках, в подвалах, в таких дырах, куда бездомная собака не полезет. Выжил и Вовка. Только похоронил в душе Владимира Васильевича Серкова, оставив на память паспорт. Нашлись для Вовки места, приросла кличка. Кабанчиком его назвали за привычку есть по ночам, обязательно в одиночку, добытую за день еду. Он раскладывал все на тумбочке, принесенной с помойки, – и ел, аккуратно, не торопясь, со вкусом, как будто это ужин, приготовленный мамой.
   …Вовка постоял немного в вестибюле, а потом решительно прошел мимо обменного пункта прямо в богатый торговый зал, где все радовало глаз, а запахи кружили голову.

* * *

   Дина подъехала к своему дому, когда Анна Ивановна, ее помощница по хозяйству, вела с прогулки Топика и Чарли.
   – Анна Ивановна, – извиняющимся голосом сказала Дина, кивнув на Чарли. – Понимаете, так получилось.
   – Да понимаю я, откуда ночью берутся незнакомые собаки, – улыбнулась Анна Ивановна. – Сразу сообразила, еще до того, как записку твою прочла. Ничего. Зверь симпатичный, умный, ласковый. Не такой красавец, как наш Топаз, но и не такой своенравный. Ты действительно будешь искать его хозяев или просто так написала – для меня?
   – Попробую. У него ошейник есть с какими-то цифрами. Вроде и не телефон, и не адрес, но что-то они значат. Я потом разберусь. Я, Анночка Ивановна, валюсь с ног и совершенно убита. Произошла ужасная история. Поднимемся, я вам все расскажу.
   Когда собаки были вымыты, накормлены и мирно улеглись рядом подремать, Дина получила свою большую чашку капучино, с наслаждением вдохнула аромат и отказалась от тоста.
   – Ох, нет, не могу, не проглочу куска. Потом. Ну, слушайте. Может, у вас возникнут какие-то соображения.
   Анна Ивановна уселась поудобнее и стала внимательно слушать, а Дина в очередной раз подумала, какое приятное и открытое у нее лицо. Дина очень доверяла мнению, опыту, догадкам своей шестидесятилетней помощницы.
   – Ну, и что вы думаете? – спросила она, закончив рассказ. – Вы же видели Катю. Она приходила к нам несколько раз.
   – Конечно, я помню. Такая хорошенькая, спокойная, культурная. Непонятно. Что с ней могло случиться? Но это сейчас второй вопрос. Надо найти. Не дай бог что…
   – Сережа найдет. Он этим занимается, уже многих подключил. Пока один положительный результат: ее не нашли в моргах, больницах, сводках несчастных случаев. Хотя… у нее же нет с собой документов. Мужу кажется, что она вообще ушла из дому раздетой, но, может, она накинула что-нибудь. Ох, у них дома такое творится. Игорь совершенно потерял голову. Я купила немного продуктов, но он ничего не ест.
   – Диночка, я все поняла. Сама собиралась предложить. Конечно. Я поеду туда, приберусь, приготовлю. Может, еще как-то помогу. У телефона там посидеть, за лекарствами сходить. Вот насчет лекарств. Есть мужики, которым в горе выпить надо. А есть такие, которым ни в коем случае. Потом возни не оберешься. Игорь как?
   – Он, по-моему, нормальный. Но я бы не стала рисковать. В их ситуации только запоя не хватало.
   – Может, да, а может, и нет, – глубокомысленно заключила Анна Ивановна и стала собираться. – Ты мне адрес и как доехать напиши.
   – Вы на машине поедете. Сейчас Николаю Ивановичу позвоню.
   – Ой, не надо. Я люблю ногами походить, магазины рассмотреть, на рынке оглядеться. Забуду где-то этого Колю. Потом его искать придется.
   – А говорите, Топик своенравный. Ладно, пишу. Вот деньги, ключи от Катиной квартиры. Игорь сказал, можно не звонить. Он поспать собирался.
   – Ты тоже отдохни. Я позвоню попозже.
   Дина была в ванной, когда туда влетела осененная какой-то мыслью Анна Ивановна.
   – Извини, я на секунду. Слушай, а это не сглаз? В смысле порча? У Кати твоей?
   – Вопрос на засыпку, Анна Ивановна, – вздохнула Дина. – Но мысль интересная.
   Дина прилегла на кровать, собираясь подремать минут двадцать, но сразу провалилась в глубокий сон. Она шла по густому лесу и никак не могла выбраться из него. И вдруг в просвете между деревьями увидела свою школу. Сердце забилось, как в детстве, когда бежала по утрам, боясь опоздать. Она пошла быстрее, но школа не приближалась. Вдруг за кустами мелькнул золотой хвост Топика. Дина позвала его, но он почему-то не оглянулся. Дина рванулась и увидела, что собака бежит за фигурой в белой рубашке. «Катя! – закричала Дина. – Подожди меня, Катя!» Она проснулась и провела рукой по взмокшему лбу. Где ты, Катя?
   В дверь звонили. Озабоченный Сергей сказал с порога:
   – Спокойно. Пока ничего. Понимаешь? Ничего плохого.
   Они какое-то время сидели молча, пытаясь родить хоть какую-нибудь идею. Дина вздохнула и вышла на кухню.
   – И все-таки нельзя сбрасывать со счетов возможность естественных поворотов в этой странной истории, – глубокомысленно произнес Сергей, когда Дина вернулась.
   – Что ты имеешь в виду? – Дина поставила перед Сергеем вазочку с клубничным мороженым и стакан апельсинового сока.
   – Ой, вкусно как! – восхитился он. – И лишних денег не берут.
   – Помешались все на этой рекламе. Не отвлекайся. Какие повороты?
   – Нормальные. Молодая привлекательная женщина переживает стресс, кризис, депрессию, раздрызг. За что-то обижается на мужа. Игорь сам говорил, что Катя его вроде бы возненавидела. Она дожидается, пока он уснет, выскакивает в рубашке, босиком из дома и… Продолжай: и…
   – И…Чего ты хочешь от меня?
   – Сиротских вкраплений сообразительности. Катя выскакивает из своего дома и заскакивает в другой. Скорее всего, в соседний. К мужчине, тугодумка ты несчастная. К другому мужчине. Которого она в этот момент, мягко говоря, не ненавидит.
   – Это исключено, к сожалению.
   – Почему ты так уверена?
   – Потому что Катя – особый, очень ясный человек. Патологически честный. Она мне говорила, что Игорь у нее – первый и единственный мужчина.
   – И ты, конечно, поверила.
   – И речи не было, чтобы меня в чем-нибудь убеждать. Я поняла: она такой человек. Если она об этом сказала, значит, так оно и есть. В противном случае она просто не касалась бы подобной темы.
   – Игорь тоже так думает?
   – Надеюсь. Он же не дурак. Есть, конечно, следы общемужского идиотизма, но они не его суть.
   – Мысль ясна. А вот интересно, как ты думаешь с позиции общеженской мудрости: я сыт этой детсадовской размазней?
   – Ты о чем?
   – О том, чтобы пожрать по-человечески. Колбасы там кусками побольше, хлеб, огурец какой-нибудь соленый. Да и бар, как мне помнится, в этом доме есть.
   – Ох, извини. Мне самой есть не хочется, я и не подумала… Сейчас принесу.
   – Принеси. Только еще один вопрос. Почему ты уверена, что второй мужчина не мог появиться у Кати после вашего разговора? Допустим, она просто не успела тебе сообщить. А?
   – Ох, я уже не знаю. Замучил ты меня. Но мне кажется, что это не так. Какую-то напасть я чувствую. И то, что твои милиционеры ничего не узнали, меня только убеждает в этом.

* * *

   Анна Ивановна вышла из метро «Беляево», обнаружила небольшой рынок недалеко от подземного перехода. Внимательно изучила ассортимент. Она купила парную телятину, свинину, зелень, свежую и квашеную капусту, лук, морковь, свеклу, томатный соус, красный сладкий перец, сметану. Хороший украинский борщ понравится Игорю и вернет силы Кате, когда она вернется. Секрет оптимизма Анны Ивановны заключался в том, что она мысленно приближала позитивное разрешение сложных ситуаций. Сейчас она полностью сосредоточилась на желании, чтобы милая, нежная Катя оказалась дома – целая и невредимая. Думая о ней, Анна Ивановна купила яблоки, бананы, виноград и два граната. Сумка стала по-настоящему тяжелой. И все-таки Анна Ивановна не удержалась – остановилась у палатки с рассадой и семенами. Оранжерея в пентхаусе Дины стала для нее источником радости и вдохновения. Она поставила сумку на землю, сжала ее ногами и погрузилась в изучение ярких пакетиков.
   – Возьмите эти ирисы, – раздался рядом женский мелодичный голос. – Я их открыла для себя в прошлом году и не могла нарадоваться. Такие богатые цвета, высокие и стоят до самой осени.
   – Да? – Анна Ивановна посмотрела на стоявшую рядом женщину лет сорока, которая, как и она, с явным удовольствием выбирала семена. – Пожалуй, возьму, попробую. А то я так розами увлеклась. Думаю, надо бы их чем-то разбавить. Ирисы подойдут.
   Женщина улыбнулась.
   – Чувствую родственную душу. Я тоже могу часами выбирать и думать, что с чем сочетается. Меня Валей зовут. А вас?
   Анна Ивановна представилась, с интересом разглядывая собеседницу. Нежный певучий голос совсем не вязался с крепкой коренастой фигурой и волевым лицом с неженственными, резкими чертами. Глаза у Вали оказались очень чистого голубого цвета.
   Сделав покупки, они вместе пошли по улице.
   – Вы здесь живете? – спросила Валя.
   – Нет, первый раз приехала. К знакомым. А вы?
   – Я живу в Ясеневе. А здесь часто бываю. Муж привозит меня с утра, я хожу, семена, рассаду присматриваю. Тут богатый выбор. Так что заглядывайте сюда. Может, еще увидимся.
   Женщины попрощались, и Анна Ивановна заспешила к Профсоюзной улице, где жили Катя и Игорь. Совсем свихнулась. У людей горе, а она развлечение себе нашла. В дверь Анна Ивановна на всякий случай позвонила. Игорь сразу открыл, и по его взгляду стало ясно, как он разочарован. Не вернулась, значит.
   – Я Анна Ивановна. Дина прислала помочь вам. Вы отдыхайте. Я приберусь, обед приготовлю. Борщ сварю.
   – Да, спасибо, – невнимательно кивнул он и ушел в спальню.
   «Надо было купить ему водки», – с жалостью подумала Анна Ивановна.

* * *

   Катя обнаружила себя в лесу. Брела без мыслей. В какой-то момент ей просто захотелось лечь на снег, покрытый твердой коркой, и закрыть глаза. Но она не остановилась. Как будто кто-то толкал ее в спину. Катя находила тропинку, теряла ее, вновь находила. Лес не кончался. И тут она услышала собачий лай. И пошла на него. Деревья поредели. Катя увидела на поляне большую серую овчарку, с любопытством уставившуюся на нее. Горячая радость вспыхнула у Кати в груди. Она узнала Ирму из соседнего дома, которую убил полгода назад кухонным ножом пьяный хозяин. Она выжила! Ее спасли!
   – Ирма! Ирмочка! – Катя бросилась к собаке.
   – Это не Ирма, – холодно произнес незнакомый голос. – Вы что-то перепутали, девушка.
   Катя растерянно смотрела на женщину с поводком в руке.
   – Да? Извините… Вы не скажете, который час?
   – Пять.
   – А где начинаются дома?
   – Вон там. Пройдите по этой тропинке несколько метров – и увидите… – Женщина внимательно посмотрела в Катины широко распахнутые, смятенные глаза, но ни о чем не спросила… Всем не поможешь.
   Катя вышла к белым одинаковым домам и остановилась в ожидании какого-то знака. Пять. Она сказала, пять. Сколько часов или дней она в пути? Когда появится то, что она ищет? Внезапный порыв ветра заставил Катю задрожать. Она стояла посреди какого-то двора, стараясь запахнуть куртку поплотнее. Из гаража медленно выехала синяя «Ауди». За рулем сидел крупный мужчина в темном костюме и белой рубашке. Небольшие цепкие глаза остановились на Катином прелестном лице, спустились по изящной, хрупкой фигуре в нелепом одеянии. Он открыл дверцу, вышел. Катя подумала: ждал меня. Но мужчина равнодушно отвел взгляд. Он уже улыбался ленивой, снисходительной улыбкой обладателя девушке с короткой стрижкой в песцовом полушубке. Обошел машину и открыл девушке вторую дверь.
   – Не холодно тебе, Дашуль?
   – Ты что!
   Девушка заметила Катю, вопросительно на нее посмотрела и бросила мужчине:
   – Подожди минутку.
   Она подошла, дотронулась до Катиного локтя.
   – Эй, ты чего? Случилось что-то? Может, тебя подвезти?
   Катя отрицательно помотала головой. Она не открыла рта, потому что боялась расплакаться. Ей хотелось попросить о помощи эту сильную, уверенную в себе девушку. Но ей что-то мешало. Ей все мешало. Хотелось кричать и одновременно стать невидимкой.
   – Ну, смотри. Я предложила. Думай быстрее, а то мы спешим. Может, денег тебе дать?
   – Нет, спасибо. Ты очень хорошая… – Слезы все-таки потекли из Катиных глаз. Даша почувствовала острую жалость. Но мужчина ей уже сигналил, сидя за рулем. Катя смотрела, как машина выезжает со двора. Даша помахала ей на прощание.
   – Ты что, знаешь эту оборвашку?
   – Откуда? – буркнула Даша и подумала: «Надо было оставить ей телефон. Видно, крепко вляпалась девка».
   Катя вздрогнула оттого, что кто-то то ли кряхтел, то ли хихикал за ее спиной.
   – Видала? – радостно поведала ей толстая старуха, умиротворенно сложив руки на большом животе. – Жена на работе, а он проститутку привел.
   – Нет, – быстро сказала Катя. – Ничего такого я не видела.

* * *

   – Нет, ты мне, падла, скажи, ты издеваешься? – остервенело тряс Вовку за плечи амбал-охранник. – Я не буду милицию вызывать, я сам тебя урою! Своих денег не пожалею, а «Мартини» это гребаное разобью на балде твоей упертой.
   «Парень-то совсем больной, – в ужасе думал Вовка, закрывая глаза, чтобы они не вылетели от такого сотрясения. – Он разобьет!»
   – Помогите! – закричал он тонким, плачущим голосом. – Есть тут начальство или нет?
   – Есть, – спокойно произнес кто-то рядом. – Отпусти его, Валера. Я – менеджер торгового зала. Не знаю, помните ли вы меня, но я вас точно уже видел. И в такой же ситуации.
   Вовка открыл глаза и с надеждой посмотрел на симпатичного молодого человека.
   – Слушай, паренек! – горячо попросил Вовка. – Отпусти ты меня. Не буду я больше. Ну, не сдержался. С кем не бывает?
   – Честно говоря, так ни с кем не бывает. Вы регулярно пытаетесь вынести из магазина один и тот же набор продуктов. Как это понять? Мне просто интересно. Психоз, что ли, у вас такой?
   – Да, – с готовностью признался Вовка. – Психоз такой. Мечта в смысле. Хочу попробовать буржуйскую выпивку и закуску. Ну, нет так нет. Я пойду?
   – Да вы посмотрите! – заорал вдруг охранник, вытаскивая у Вовки из кармана доллары. – Он же еще у покупателей тут ворует!
   Дальше Вовкины объяснения уже никто не слушал. Приехал милицейский наряд, забрал и Вовку, и деньги. У машины милиционеры помедлили.
   – В общем, так, – сказал один. – Или едешь с нами в отделение, даешь показания по поводу кражи, или завтра придешь сам. А то сегодня протокол нам некогда составлять.
   – А деньги? – без особой надежды спросил Вовка.
   – Деньги у нас остаются. Как вещественное доказательство.
   – Не крал я их. Собачонка продал. Цуцика.
   Менты радостно заржали. Вовка сделал несколько шагов в сторону и отчаянно завопил: «Мусора вонючие!» После чего бросился бежать, петляя между домами. Впрочем, он не особенно беспокоился о том, что его догонят. Впервые он честно заплатил за право сказать то, что думает.

* * *

   Валя вошла в квартиру, отнесла на кухню тяжелые сумки, пошевелила отекшими пальцами. Посидела на табуретке, перевела дыхание и лишь затем сняла в прихожей куртку, вязаную шапочку и сапоги. Очень хотелось есть, она на мгновение представила себе чашку горячего крепкого кофе, стакан чаю с лимоном. Но тут же прогнала соблазн. Никаких вкусных, бодрящих напитков, никаких бутербродов с колбасой, пирожков, сдобных булочек. Валя давно уже истязала себя травяной диетой и такими же отварами. И даже почти убедила себя в том, что это не только полезно, но и вкусно. Она быстро натерла морковку, свеклу, порезала петрушку, капнула растительного масла и съела это без соли. Запила отваром ромашки из кувшина. Потом достала из сумки кусок свинины с жирком, как любит Дима, и порезала ее на толстые кусочки. Залив мясо винным уксусом, Валя приготовила все для разделки селедки. Сегодня у него будет то, что он считает полноценным ужином. Валя поставила в холодильник две бутылки светлого пива. Пожарила отбивные, приготовила салат, выключила газ под кастрюлькой с чуть недоваренной картошкой. Доварит, пока Дима будет переодеваться. У нее осталось несколько часов. Это ее время. Валя постоянно ждала мужа и сына, звонков от них. Нетерпение заглушала домашней работой, от уныния последней спасалась с помощью романов в мягкой обложке. И был у нее этот час, освобожденный от дел, забот, обязанностей и даже привязанностей. Час свидания с собой. Час любви, вдохновения и компенсаций. Валя медленно раздевалась в прихожей у большого зеркала, ласкала взглядом свою пышную фигуру: тяжелые груди, полные бедра. Готовила ванну с травами, молоком и медом. Пожалуй, лишь в подготовке этих минут она не экономила. Смазывала лицо и тело дорогим кремом, включала тихую музыку и лежала, закрыв глаза, втянув живот и вытянув шею, чтоб на ней не образовались складки. Затем смывала мягкой губкой крем и несколько минут стояла под прохладным душем, чувствуя, каким плотным и гладким становится ее тело. Выйдя из ванной в свежем махровом халате, Валя выпивала маленький стаканчик красного вина. Сладкая волна согревала грудь, омывала мозг. После этого Валя приступала к главному этапу. Садилась к туалетному столику с зеркалом, наносила на лицо и шею другой крем – нежирный, подтягивающий и тонизирующий, расчесывала негустые темно-русые волосы и подкалывала их красивой заколкой, которую больше никогда не носила. Обычно она стягивала хвостик аптечной резинкой.
   Валя долго смотрела на свое отражение. Любовалась розовой кожей, яркой, почти неестественной голубизной глаз. Подкрашивала губы бледной помадой. И доставала шкатулку. Сердце ее в этот момент всегда радостно замирало при виде изделий – не уникальных, но достаточно дорогих, подобранных со вкусом и большим интересом. Валя прежде всего доставала серьги с темно-синими сапфирами в обрамлении маленьких ярких бриллиантов. Надевала к ним золотую цепочку с кулоном в виде сердца из голубого топаза с бриллиантами. В этих украшениях ее глаза начинали сиять, как драгоценные камни. Затем наступал черед сережек с аметистами – крупные букеты из сиреневых камней с темно-розовым отливом. К ним подходило ожерелье из аметистов и золотых бусин. В шкатулке были изумруды, александриты, аквамарины – все изящное, яркое, обрамленное бриллиантами. Эти украшения демократично соседствовали с недорогими серебряными вещицами с бирюзой, речным жемчугом, янтарем, оливином, гранатом.