Где-то на втором ярусе сквозь столкнувшиеся встречные потоки пробиралась Глория. Ей показалось, что она заметила знакомую кудрявую головку затерявшейся в толпе Бабетты. Уворачиваясь от локтей, чешуи, накожных выростов, она выскочила на боковой ярус и начала подниматься. Сложно было понять, кто куда шел в этом бестолковом людском водовороте, но все же Глории удалось протиснуться вперед.
Да, она не ошиблась: Бабетта жалась к стене у перекрестка. Волосы девочки растрепались, в серьезных недетских глазах светились растерянность и смиренная покорность своей участи, так часто пугавшая Глорию в подземных обитателях.
- Бабетта! - Глория оттолкнула кого-то волосатого и кинулась к девочке. Как ни странно, толкотня вокруг нее прекратилась и девушка почувствовала, что только что заполненное людьми пространство вновь стало открытым.
Впрочем, ей было не до того. Глория была почти счастлива, что ей удалось отыскать хоть одно знакомое лицо в этом царстве кошмара и плача. Бабетта тоже узнала ее. Личико девочки на миг оживилось, и она шагнула вперед, навстречу своей спасительнице.
"Как же она в такой толпе? - поразилась Глория, собираясь подхватить ее на руки. - Как только ее не затоптали!"
Она не успела взять девочку - сзади раздался насмешливый и грубый голос:
- Эй, приветик!
Глорию бросило в жар, она обернулась - перед ней стоял забрызганный кровью полицейский и усмехался.
"Неужели он сможет выстрелить?" - ужаснулась она.
Полицейский поднял ружье, прицелился сперва в девушку, потом в Бабетту...
"Да как же это?" - сквозь жар воскликнула про себя Глория и почти инстинктивно шагнула в сторону, прикрывая ребенка своим телом.
Теперь дуло смотрело прямо на нее.
Движение девушки не укрылось от убийцы, и он чуть не расхохотался при виде такого наивного героизма. Неужели эта дура думает, что сможет так спасти хоть кого-то? Все, все выродки этого города должны быть истреблены!
Его слепила жажда крови - не меньшая, чем сводившая недавно с ума Эрона, но, в отличие от последнего, полицейский и не собирался с ней бороться. Никогда он еще не имел такого права - уничтожать воплощенное зло открыто. Разве можно было теперь отказать себе в подобном удовольствии?
- Она же ребенок! - выдохнула девушка.
Глория снова находилась между жизнью и смертью, и сердце ее замерло: на этот раз - не спастись...
На лице полицейского возникла насмешливая гримаса.
Глории казалось, что с того момента, как он начал целиться, прошли часы, - на самом деле сцена не заняла и нескольких секунд.
Неожиданно убийца вздрогнул, его лицо выражало теперь боль и страх, рот открылся и послышался отчаянный вопль.
Глория так и не тронулась с места - она словно вросла в землю перед съежившейся девочкой и лишь одни испуганные глаза жили сейчас на ее лице. С убийцей происходило что-то необъяснимое... Вопль стих и изо рта полилась кровь. Что-то задвигалось под одеждой полицейского в районе диафрагмы это пальцы, пронзившие его со спины, пролезали наружу. Полицейский обмяк, его голова склонилась набок, открывая возникшее у него за спиной решительное лицо Рейчел.
Рейчел выдернула руку из его внутренностей, и тело убийцы рухнуло.
Несколько секунд она молча смотрела на Глорию - лишь ребра ходили ходуном от тяжелого нервного дыхания, потом черты ее лица смягчились.
- Иди ко мне, - протянула Рейчел руки навстречу дочери, вытирая кровь о край одежды.
Бабетта посмотрела на Глорию, затем на мать и бросилась к ней в объятия. А Глория, вновь обретшая способность двигаться, смахнула слезинку: самое худшее для них, похоже, осталось позади.
Для них...
Бой, точнее, бессмысленное уничтожение всего и вся, перешел теперь и на второй ярус.
Все новые и новые потоки ночных жителей поднимались наверх в поисках спасения - и находили смерть.
Смерть была всюду: она падала на головы вместе с камнями, она плевалась автоматным огнем, громыхала гранатными взрывами, сверкала сталью... Она шла и сверху, и сбоку, она срывала людей с мостиков и переходов и швыряла их в пропасть, чтобы размазать о камни.
И не было от нее спасения...
Вот другой полицейский с пистолетом заметил припавшую к земле барабанщицу - рот ее был испуганно открыт, голые лопатки дрожали. Женщине удалось запрыгнуть сверху на свой "барабан", но и там ее настиг безжалостный взгляд захватчика.
- Эй! - окликнул он ее, прицеливаясь. Пуля заставила ее лечь, на миг окостенев от боли. А ее убийца уже шел дальше.
На глаза ему попалась деревянная загородка. Отшвырнув ее, он заметил сбившуюся в кучу толпу, состоявшую в основном из детей и женщин. Случайно в эту толпу попал и вернувшийся с поверхности Нарцисс. Теперь он стоял, держа на руках какого-то мальчика, которого собирался прикрыть своим почти бессмертным телом, когда начнется стрельба. И все равно - разве легко смотреть в глаза смерти, даже если знаешь, что она не последняя?
- А кто это у нас здесь, а? - иронически спросил полицейский, выбирая прицелом первую жертву.
"Что ж... я готов", - подумал Нарцисс, специально высовывая вперед свою ободранную голову.
Полицейский, похоже, и так был готов выбрать именно его в качестве первой жертвы - взгляд пистолета уперся человеку-обезьяне в лоб.
Сидящий у Нарцисса на руках мальчик негромко вскрикнул - и человек-обезьяна силой заставил его отвернуться, опуская ребенка вниз и закрывая маленькое, дрожащее от страха тельце.
"Ну, стреляй же! - метнул он в полицейского ненавидящий взгляд и приготовился к боли. - Ну?"
Палец на спусковом крючке дернулся, но пуля ушла в сторону: на руке полицейского повис Эрон.
Пистолет упал на пол, еще через секунду Бун обхватил шею убийцы в форме и швырнул его наземь, сворачивая позвонки.
Нарцисс мотнул головой навстречу другу и хотел сказать ему что-то ободряющее - но губы уже шептали совсем иные слова, обращенные к приникшему ребенку:
- Не бойся... Не бойся...
И шепот его был сильнее грохота взрывов и выстрелов.
65
Эйкерман был счастлив.
Именно так, ни много ни мало. Он не представлял себе раньше, какое наслаждение можно испытать, перешагивая через скорчившееся под ногами тело мертвого врага. Уничтоженного врага, жалкого, превращенного в прах...
Стрелять - такова миссия. Стрелять - таково счастье...
Эйкерман позволил себе даже закурить сигарету - настолько легким показалось ему поглотившее его занятие. Почему бы и не получить двойное удовольствие, если имеется такая возможность?
Патроны его ружья взрывались с ласкающим слух грохотом.
Вот какая-то неловкая живая мишень застряла в конце коридора Эйкерман прицелился и был просто потрясен, когда чья-то рука толкнула его в плечо, сбивая прицел и позволяя жертве метнуться в сторону. Вне себя от возмущения - любая неожиданность вызывала у капитана только такую реакцию - Эйкерман повернулся.
То, что он увидел, потрясло его еще сильней, чем факт чьего-то вмешательства. Он увидел, кто именно отважился на такую дерзость. Капитана Эйкермана удивить было нелегко, но Гиббсу это удалось.
Бывший священник первое время пребывал в каком-то отупении. Он бормотал молитвы, постоянно путаясь в тексте, затем перестал: похоже, полицейские прекрасно обходились и без его помощи. Это чуть было не успокоило Гиббса, он был рад избавиться от столь странных и неприятных обязанностей, но стоило ему оказаться без дела, как его глаза словно открылись. Гиббс начал видеть и оценивать все происходящее вокруг него.
А вокруг был ад.
Забыв все когда-либо существовавшие законы, полицейские убивали беззащитных людей. При виде детей и женщин Гиббс как-то забыл, что перед ним всего лишь монстры.
Совсем еще недавно за такие же преступления он ненавидел Буна и наслаждался настигшим того возмездием. Теперь люди, чьими руками оно было совершено, творили преступление в сто раз худшее и принявшее поистине гигантские масштабы. Все это просто не укладывалось у священника в голове. Винные пары покинули его, оставив наедине с жуткой реальностью.
Гиббс был шокирован. Гиббс был убит морально. И это с такими людьми он пришел сюда? Это им он помогал? Чудовищно...
Некоторое время бывший священник мог только пялиться кругом, не узнавая ни себя, ни окружавшего его места. Голова шла кругом, мысли путались, раздавленные огромным, безграничным стыдом. Как мог он благословить этих полицейских на массовое убийство? Где были его глаза? Где разум?
Наверное, Гиббс сошел бы с ума, но тут что-то внутри подсказало ему, что теперь он должен хоть как-то постараться прекратить начавшийся беспредел.
Двигаясь как во сне, священник поднял с земли уроненный кем-то из полицейских пистолет и отправился на поиски вдохновителя и организатора этой кровавой бойни.
...Теперь он и Эйкерман стояли напротив друг друга.
"И все же я делаю что-то не то!" - вдруг подумалось Гиббсу, и пистолет в руке начал дрожать.
На его счастье, Эйкерман растерялся. Капитан ожидал увидеть в качестве нападавшего кого угодно, но только не Гиббса. Священник был жалок, бездарен, но у него было оружие, и капитан просто не мог понять, что этот дурак от него хочет.
- Вы должны прекратить это! - облегчил ему поиск ответа Гиббс. - Вы ведь убиваете детей!
"Ах, вот оно что! - отлегло от сердца у капитана. - Человеколюбие заело... Ну конечно же - чего еще можно ожидать от такого слабака! Кретин, идиот... И рождаются же такие!"
Он начал поворачиваться. Эйкерман знал, что ничем не рискует: во-первых, у Гиббса духу не хватит выстрелить в упор, а во-вторых... ну что может этот психопат против настоящего профессионала?
И в самом деле - Гиббс не успел даже понять, что произошло, как пистолет вылетел у него из рук, выбитый точным ударом капитана. Ярость исказила лицо Эйкермана. Он был готов заставить Гиббса дорого заплатить за собственный испуг и растерянность. Еще никто не осмеливался так оскорблять капитана.
"Он должен умереть", - мелькнула вдруг в его голове мысль. А почему бы и нет? Что значит одна смерть среди тысяч? Ну, не тысяч - сотен, какая разница... Чем, в конце концов, это ничтожество лучше остальных? Подумаешь - станет меньше на земле одним алкоголиком...
Гиббс по глазам прочел мысли капитана и оцепенел. Он как-то не думал, что смерть может найти здесь и его самого. Да, он испытывал страх перед происходящим - но это был страх вообще. Теперь же он сконцентрировался на кончике ружья, глядящего Гиббсу прямо в сердце.
"Мне рано умирать... Я ведь даже не покаялся... Я не хочу!" беззвучно закричал Гиббс, и волосы зашевелились на его голове.
Эйкерман усмехнулся. Он взял обмякшего Гиббса за грудки, тряхнул в воздухе и резко отбросил к стене - целиться на расстоянии было даже удобнее.
- Ну давай, ты, педик! - выдавил он, выплевывая сигарету. Капитану было просто приятно от того, что он сейчас собственными руками прикончит такое ничтожество, уже сейчас молящее взглядом о пощаде.
- Нет, не надо! - прошептал побледневшими губами Гиббс.
Так вот как, оказывается, выглядит смерть...
Капитан прицелился. Он был очень доволен собой...
Но что это за человек промелькнул в воздухе? Чья выброшенная вперед для удара нога настигла капитана?
Гиббс приоткрыл рот от изумления.
Его спасали - но кто! Убийца и выродок Бун возник перед ним, выпрямляясь над неподвижным телом капитана. Тот самый Бун, которого Гиббс недавно был готов поджарить по кусочкам!
Все окончательно смешалось в голове у бывшего священника. Стражи порядка - безжалостные и бездушные убийцы. Эрон Бун, признанный маньяком, - его спаситель... Мир вверх ногами, Апокалипсис!
Эрон сверкнул глазами и шагнул к священнику.
- Ну, вставай! - грубовато приказал он, протягивая руку.
Глаза Гиббса замерли на его раскрытой ладони, он затряс головой, словно отгоняя видение, - и вдруг протянул руку навстречу.
Эрон Бун помог Гиббсу встать (он был свидетелем сцены, разыгравшейся между бывшим священником и полицейским) и хмуро кивнул в сторону выхода.
- А теперь - уходи, - сказал он. - Мы здесь не любим священников!
66
Блики огня отражались на полотняной маске Дейкера - это кто-то из полицейских тренировался в стрельбе из огнемета. В какой-то момент на расстоянии выстрела промчалась выскользнувшая из-под земли фигура - мощный поток пламени сбил ее на ходу и превратил в тут же рухнувший факел.
"Так их", - уже без злобы, машинально подумал Дейкер.
Как ни странно, с каждой новой минутой он все сильнее ощущал, что он лишний на этом побоище. Приведя сюда кровожадную толпу в мундирах, он незаметно для себя остался не у дел и не знал, как найти выход из этой нелепой ситуации.
Что он мог?
Стать одним из многих? Обидно. Найти Эрона и сразиться с ним один на один? Разве что... Но - слабо. Слишком слабо для личности такого масштаба, какой считал себя Дейкер.
Наблюдать за огнеметчиком ему быстро надоело, и он пошел в сторону по ближайшему переулку. Вскоре впереди раздались голоса полицейских, заставившие его на некоторое время остановиться.
Трое стражей порядка, прикончив какого-то монстра, решили устроить себе передышку и стояли теперь возле полуобвалившейся стены, вытирая пот с мокрых лбов. Даже в нескольких шагах хорошо было слышно их тяжелое дыхание. Неожиданно один из них вскрикнул и схватился за шею - ему показалось, что его укусил по меньшей мере шершень. Рука рванулась к вороту и опустилась, держа короткую острую иглу, чем-то похожую на дикобразью.
- Что это? - ошарашенно пробормотал он.
Все трое начали оглядываться по сторонам в поисках ответа.
Улица казалась пустой (Дейкер благоразумно отступил за угол), но из небольшой ниши возле развалин старого дома раздавались какие-то звуки. Как ни странно, больше всего они походили на то, что издают порой слишком увлекшиеся любовью парочки: сладко и томно вздыхал женский голос.
Полицейские переглянулись: это уже было что-то новенькое. Три пары глаз уставились в нишу, где возникло обнаженное женское тело.
Женщина имела довольно экзотичный вид: сквозь редкие колючки на голове просвечивала лысина, на пышном теле не было ни клочка ткани - лишь иглы остро торчали на спине. Сеси-дикобраз...
Сеси вильнула бедрами, изогнулась, трепещущими руками провела вдоль тела, акцентируя внимание зрителей на крепких грудях с твердыми сосками, снова выгнулась в непонятном экстазе и издала завлекающий стон. Глаза женщины закатились - можно было подумать, что она испытывает оргазм, крутясь вот так перед полицейскими. Перед мужчинами.
Да, они были всего лишь мужчинами - и это заставило их на какой-то миг забыть обо всем, кроме ее экстатического страстного танца.
- Ну, знаешь... - зачарованно прошептал один из них, шаг за шагом продвигаясь вперед.
Сеси скользнула по нему умиленным взглядом и отшатнулась вдруг, вновь скрываясь за краем кирпичной кладки. Раздавшийся оттуда новый сладострастный стон заставил полицейского ускорить шаг.
Он не видел - не хотел видеть ни укрывающих ее спину игл, ни странного нечеловеческого лица - изгибы бедер, колышущиеся груди стояли у него перед глазами. Он сделал еще шаг и замер на пороге. Сеси стояла теперь спиной к нему, демонстрируя округлые ягодицы... Неожиданно она съежилась, затем снова распрямилась - и остальные полицейские услышали крик своего коллеги, разворачивающегося к ним.
Его лицо было утыкано стальными иглами, глубоко ушедшими в щеки, в виски и в глаза, начавшие тут же вытекать вместе с кровью.
Полицейский зашатался и упал.
Его коллеги бросились к нему, но их накрыл новый залп игл.
Второй полицейский попытался удрать, но получил в спину уже третью порцию колючек и отправился вслед за первым на тот свет. Сеси вновь вышла - она хохотала над купившимися на ее представление идиотами.
Расправиться с последним из них ей и вовсе не составило никакого труда...
67
Стрельба вызвала панику. Теперь Бун ничем не мог остановить бессмысленно мечущихся из стороны в сторону ночных жителей. Снова воздух переполнили отчаянные крики. Усилились обвалы: шагу нельзя было ступить, не глядя вверх, чтобы не угодить - в лучшем случае - под песчаный дождь.
Лишь одно могло заставить обезумевшую толпу вспомнить о дисциплине.
Баффамет - вот за кем Эрону следовало спуститься вниз. Пусть подземный бог скажет свое слово...
Эрон слабо представлял себе, что может сказать Баффамет и как заставить его говорить, но ему не верилось, что создатель Мидиана может остаться в стороне. Кроме того, Эрон не имел права пренебрегать ни одним из шансов. Откажет тело - его надо будет заставить вновь прийти в движение, даже если в нем не останется ни одной целой кости и мышцы. Нет нужных идей - что ж, придется их найти, даже если мозги от этого начнут вытекать через уши. И невозможное возможно, стоит только этого захотеть...
Эрон мчался вниз по разорванным мостикам, уворачивался от летящих на голову и спину камней, перепрыгивал через ступеньки. Несколько раз обвалы настигали его - но он вновь и вновь поднимался, чтобы продолжить свой бег.
Возле подножия Баффамета сидела какая-то фигура - Эрон только скрипнул зубами, узнав в ней старика Элшбери.
Вот кто должен был сейчас заботиться о спасении жителей Мидиана - не он!
- Черт побери! - закричал Бун еще издали. - Что ты делаешь внизу? Ты ведь нужен своему народу, своим людям...
Эрон замолчал, останавливаясь перед человеком, совсем недавно вызывавшим у него огромное уважение.
Глаза Элшбери были пусты.
- Они уничтожат Мидиан... - словно сам с собой заговорил старик, и от этого Эрону стало жутко. - Все наши племена...
Эрон бросил взгляд в сторону Баффамета - подземный бог поспешил закрыться от него клубами дыма.
Итак, разговора не выйдет...
В наступившей на мгновение тишине удивительно громко звучало бульканье светящейся воды.
- Каким образом?
- Посмотри сам!
Эрон проследил за направлением взгляда Элшбери - старик смотрел на котел. И в самом деле, только сейчас Эрон обратил внимание, что звук и цвет были не такими, как обычно. Страх кипел сейчас вместе с ними...
- И что... сейчас все взорвется? - без всяких объяснений Эрон понял вдруг смысл этого кипения. Или это сам Баффамет послал ему мысленный сигнал?
Элшбери кивнул.
- Такова воля Баффамета...
Эрон вздрогнул. Неужели старик говорит правду? Что за смысл подземному богу уничтожать прежде времени свое же творение? Дикость...
Он посмотрел на котел, потом снова на Элшбери...
Нет, Эрон не мог согласиться с волей Баффамета! Не мог!!! Все протестовало в нем против такой развязки.
Если Баффамет решил предать своих детей - это его дело. Значит, он не справился со своим долгом. Значит, он больше не бог, как Элшбери - не правитель с того самого момента, как он отказался от борьбы. Значит, не они, а кто-то другой должен найти выход.
Взгляд Эрона заметался в поисках ответа.
Не может быть, чтобы решения не существовало. Он должен его найти. Должен!!! Тысяча разных вариантов крутились в его мозгу с бешеной скоростью.
- Нам нужны воины! - едва ли не выкрикнул он, обращаясь к ссутулившемуся старику.
- Мы - не воины... - потонул в бульканье котла старческий голос.
- А безумцы? Еще одно племя луны?
Эрон, казалось, и сам был удивлен собственным вопросом. Встрепенулся и Элшбери.
- Это сумасшествие! - захлебываясь, проговорил старик. - С ними потом не справиться!
- Все равно, - в глазах Эрона блеснула решимость. - Их нужно выпустить. Мы же тоже племя луны... Ты сам говорил это. А племена едины...
И, глядя на него, Элшбери сдался. В конце концов, с ним беседовал не просто его подданный - тот человек, о котором пророчество говорило как о возможном преемнике Баффамета.
Да, его план казался Элшбери безумным - но что он мог предложить взамен? Их все равно ожидала гибель. Но решительность Эрона позволяла хотя бы сохранить иллюзию возможного спасения. И после недолгого молчания Элшбери кивнул:
- Хорошо, я выпущу всех...
68
Гиббс сходил с ума. И как ни странно, он прекрасно понимал это и давно жаждал безумия как избавления от обрушившегося на его плечи невыносимого душевного гнета.
Кто был прав, кто виноват? Почему смешались убийцы и те, кто по идее должен был бороться со злом? Почему переменились знаки всех поступков? Куда делась его собственная вера?
Гиббсу казалось, что он забыл все, что знал прежде, - нет, это прежние знания сами решили его предать...
Не разбирая дороги, он брел по пустынным коридорам нижних этажей - и ему казалось, что он бредет внутри собственной разросшейся до размера всего мира душе - сухой, пустой, растерявшей своих обитателей и свои сокровища...
В какой-то момент ему показалось, что он слышит заблудившиеся в этом лабиринте остатки мыслей, - но это были всего лишь чужие слова, невесть как залетевшие на самое дно подземелья.
- Ну, каков план? - поинтересовался Черный Рогач.
- Как всегда, - прогудел в ответ Рыбья Бочка.
- Ты берешь на себя того, который побольше...
Рыбья Бочка кивнул, и оба бойца заспешили к выходу, оставляя Гиббсу только шум торопливых шагов.
...Они вынырнули из-под земли одновременно, очутившись за спинами двух полицейских. Почти тут же Черный молча прыгнул на одного их них, в то время как Рыбья Бочка, ничуть не скрываясь, предстал перед глазами второго.
Увидев прямо перед собой монстра, к тому же ведущего себя не в пример другим храбро, полицейский поднял ружье. Рыбья Бочка приветливо улыбнулся ему, отводя дуло в сторону.
- Ты ведь не хочешь меня убивать? - добродушно поинтересовался он.
У полицейского отвисла челюсть: он не знал, как реагировать на подобное заявление.
- Почему? - захлопал он глазами. - Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя убивать!
Этот вопрос был задан почти механически, но Рыбья Бочка пришел от него в восторг.
- Я назову тебе сразу две причины, почему меня убивать не следует! радостно подхватил он, и тотчас две змеиные головы выскочили из его карманов-складок.
Челюсть полицейского вновь отвисла, на этот раз основательней. Змеи заколыхались у него перед глазами - и их рты раскрылись, выпуская вместо традиционного жала колючки-тройники. В следующую секунду глаз у полисмена уже не было - только брюхо Рыбьей Бочки заурчало, когда в него потекли по змеиным телам выпитые через глазницы мозги.
- Что, сделал? - подошел к нему Черный.
Змеи втянулись в брюхо толстяка, и тот довольно улыбнулся.
- Ты только посмотри, какой кавардак! - кивнул он головой в сторону мечущихся в пламени людей.
...А Гиббс все спускался и спускался вниз.
"Я нарвался на проклятие, когда благословил их на убийство детей и женщин... Но разве я знал, что выйдет так? Или я оступился тогда, когда проклинал Буна и радовался его мучениям? О, Боже... Я не понимаю больше Тебя! Я не слышу Тебя! Наверное, я согрешил еще тогда, когда из гордыни захотел называться Твоим слугой и говорить с людьми от Твоего имени... Дай же мне знать, в чем был мой первый грех!"
Полуобезумевший священник не заметил, как спустился в зал Баффамета.
"Вот я и в аду, - продолжал он свой внутренний монолог. - Сера... Дым... Только дьявола не хватает... Так что же я сделал не так? Пил? Все пьют... Нет, дело не в этом... Возгордился, впервые застегнув пластиковый воротничок? Ну даже если и так... А как бы я выжил по-другому в этом мире? Я не умею делать карьеру, я ненавижу физический труд - что я еще мог выбрать для себя? Ты говоришь, что я не имел права, что я тем самым начал не ту игру? Со святынями не играют... Это кощунство, да? Я - богохульник, потому что назвался пастырем? Может быть... Но я же не имел выбора... Не имел! Мне нужна была защита. Всегда... Да, Боже, я обращался за ней не к Тебе - к верующим людям, к церкви как к организации... Но ведь я и не видел тех людей, которым Ты помог лично... Что это все - недостаток веры? Но что она может мне дать? Или я снова грешу, задавая такие вопросы? Так выведи меня отсюда - тогда я поверю... Я - Фома... Я - Томас... Я уже ничего не понимаю. Считай, что я бросаю Тебе вызов: я поверю, если Ты спасешь меня! Ну, я жду!!!"
Безумными глазами Гиббс обвел окружавший его зал и вскрикнул: прямо на него смотрели горящие круги глаз Баффамета. Руки бывшего священника задрожали, пальцы разжались - и Библия выскользнула из них, падая в чан с кипящей водой.
Гиббс затрясся - он лишился единственного своего оружия. Или его лишили - за новую дерзость?
- О, Боже, - прошептал он и снова увидел светящиеся глаза подземного бога.
Чего добился он? Того, что лишился последней поддержки? Того, что всевышний решил отвернуться от него, на этот раз навсегда? Теперь Гиббс уже готов был раскаяться. Он с тоской посмотрел в сторону котла.
Библия, целая и невредимая, лежала в нескольких сантиметрах от беснующейся поверхности котла. Трепеща, Гиббс потянулся к книге.
"А ведь он все равно меня теперь не простит... У меня ведь нет времени каяться, - подумал, пугаясь собственной мысли, Гиббс. - Тогда зачем я рискую обвариться? Уж не лучше ли мне попросить защиты у..."
Он не успел закончить. Словно услышав его слова, котел пришел в движение и светящаяся масса воды обрушилась бывшему священнику прямо на лицо, заставляя его завопить от боли.
Когда последние капли стекли на землю, возле перевернутого сосуда сидел обычный для Мидиана изуродованный монстр...
69
Элшбери спускался в ложбинку, где помещался вход в клетку с безумцами, и тоже спорил с собой о кощунстве и вере.
Да, она не ошиблась: Бабетта жалась к стене у перекрестка. Волосы девочки растрепались, в серьезных недетских глазах светились растерянность и смиренная покорность своей участи, так часто пугавшая Глорию в подземных обитателях.
- Бабетта! - Глория оттолкнула кого-то волосатого и кинулась к девочке. Как ни странно, толкотня вокруг нее прекратилась и девушка почувствовала, что только что заполненное людьми пространство вновь стало открытым.
Впрочем, ей было не до того. Глория была почти счастлива, что ей удалось отыскать хоть одно знакомое лицо в этом царстве кошмара и плача. Бабетта тоже узнала ее. Личико девочки на миг оживилось, и она шагнула вперед, навстречу своей спасительнице.
"Как же она в такой толпе? - поразилась Глория, собираясь подхватить ее на руки. - Как только ее не затоптали!"
Она не успела взять девочку - сзади раздался насмешливый и грубый голос:
- Эй, приветик!
Глорию бросило в жар, она обернулась - перед ней стоял забрызганный кровью полицейский и усмехался.
"Неужели он сможет выстрелить?" - ужаснулась она.
Полицейский поднял ружье, прицелился сперва в девушку, потом в Бабетту...
"Да как же это?" - сквозь жар воскликнула про себя Глория и почти инстинктивно шагнула в сторону, прикрывая ребенка своим телом.
Теперь дуло смотрело прямо на нее.
Движение девушки не укрылось от убийцы, и он чуть не расхохотался при виде такого наивного героизма. Неужели эта дура думает, что сможет так спасти хоть кого-то? Все, все выродки этого города должны быть истреблены!
Его слепила жажда крови - не меньшая, чем сводившая недавно с ума Эрона, но, в отличие от последнего, полицейский и не собирался с ней бороться. Никогда он еще не имел такого права - уничтожать воплощенное зло открыто. Разве можно было теперь отказать себе в подобном удовольствии?
- Она же ребенок! - выдохнула девушка.
Глория снова находилась между жизнью и смертью, и сердце ее замерло: на этот раз - не спастись...
На лице полицейского возникла насмешливая гримаса.
Глории казалось, что с того момента, как он начал целиться, прошли часы, - на самом деле сцена не заняла и нескольких секунд.
Неожиданно убийца вздрогнул, его лицо выражало теперь боль и страх, рот открылся и послышался отчаянный вопль.
Глория так и не тронулась с места - она словно вросла в землю перед съежившейся девочкой и лишь одни испуганные глаза жили сейчас на ее лице. С убийцей происходило что-то необъяснимое... Вопль стих и изо рта полилась кровь. Что-то задвигалось под одеждой полицейского в районе диафрагмы это пальцы, пронзившие его со спины, пролезали наружу. Полицейский обмяк, его голова склонилась набок, открывая возникшее у него за спиной решительное лицо Рейчел.
Рейчел выдернула руку из его внутренностей, и тело убийцы рухнуло.
Несколько секунд она молча смотрела на Глорию - лишь ребра ходили ходуном от тяжелого нервного дыхания, потом черты ее лица смягчились.
- Иди ко мне, - протянула Рейчел руки навстречу дочери, вытирая кровь о край одежды.
Бабетта посмотрела на Глорию, затем на мать и бросилась к ней в объятия. А Глория, вновь обретшая способность двигаться, смахнула слезинку: самое худшее для них, похоже, осталось позади.
Для них...
Бой, точнее, бессмысленное уничтожение всего и вся, перешел теперь и на второй ярус.
Все новые и новые потоки ночных жителей поднимались наверх в поисках спасения - и находили смерть.
Смерть была всюду: она падала на головы вместе с камнями, она плевалась автоматным огнем, громыхала гранатными взрывами, сверкала сталью... Она шла и сверху, и сбоку, она срывала людей с мостиков и переходов и швыряла их в пропасть, чтобы размазать о камни.
И не было от нее спасения...
Вот другой полицейский с пистолетом заметил припавшую к земле барабанщицу - рот ее был испуганно открыт, голые лопатки дрожали. Женщине удалось запрыгнуть сверху на свой "барабан", но и там ее настиг безжалостный взгляд захватчика.
- Эй! - окликнул он ее, прицеливаясь. Пуля заставила ее лечь, на миг окостенев от боли. А ее убийца уже шел дальше.
На глаза ему попалась деревянная загородка. Отшвырнув ее, он заметил сбившуюся в кучу толпу, состоявшую в основном из детей и женщин. Случайно в эту толпу попал и вернувшийся с поверхности Нарцисс. Теперь он стоял, держа на руках какого-то мальчика, которого собирался прикрыть своим почти бессмертным телом, когда начнется стрельба. И все равно - разве легко смотреть в глаза смерти, даже если знаешь, что она не последняя?
- А кто это у нас здесь, а? - иронически спросил полицейский, выбирая прицелом первую жертву.
"Что ж... я готов", - подумал Нарцисс, специально высовывая вперед свою ободранную голову.
Полицейский, похоже, и так был готов выбрать именно его в качестве первой жертвы - взгляд пистолета уперся человеку-обезьяне в лоб.
Сидящий у Нарцисса на руках мальчик негромко вскрикнул - и человек-обезьяна силой заставил его отвернуться, опуская ребенка вниз и закрывая маленькое, дрожащее от страха тельце.
"Ну, стреляй же! - метнул он в полицейского ненавидящий взгляд и приготовился к боли. - Ну?"
Палец на спусковом крючке дернулся, но пуля ушла в сторону: на руке полицейского повис Эрон.
Пистолет упал на пол, еще через секунду Бун обхватил шею убийцы в форме и швырнул его наземь, сворачивая позвонки.
Нарцисс мотнул головой навстречу другу и хотел сказать ему что-то ободряющее - но губы уже шептали совсем иные слова, обращенные к приникшему ребенку:
- Не бойся... Не бойся...
И шепот его был сильнее грохота взрывов и выстрелов.
65
Эйкерман был счастлив.
Именно так, ни много ни мало. Он не представлял себе раньше, какое наслаждение можно испытать, перешагивая через скорчившееся под ногами тело мертвого врага. Уничтоженного врага, жалкого, превращенного в прах...
Стрелять - такова миссия. Стрелять - таково счастье...
Эйкерман позволил себе даже закурить сигарету - настолько легким показалось ему поглотившее его занятие. Почему бы и не получить двойное удовольствие, если имеется такая возможность?
Патроны его ружья взрывались с ласкающим слух грохотом.
Вот какая-то неловкая живая мишень застряла в конце коридора Эйкерман прицелился и был просто потрясен, когда чья-то рука толкнула его в плечо, сбивая прицел и позволяя жертве метнуться в сторону. Вне себя от возмущения - любая неожиданность вызывала у капитана только такую реакцию - Эйкерман повернулся.
То, что он увидел, потрясло его еще сильней, чем факт чьего-то вмешательства. Он увидел, кто именно отважился на такую дерзость. Капитана Эйкермана удивить было нелегко, но Гиббсу это удалось.
Бывший священник первое время пребывал в каком-то отупении. Он бормотал молитвы, постоянно путаясь в тексте, затем перестал: похоже, полицейские прекрасно обходились и без его помощи. Это чуть было не успокоило Гиббса, он был рад избавиться от столь странных и неприятных обязанностей, но стоило ему оказаться без дела, как его глаза словно открылись. Гиббс начал видеть и оценивать все происходящее вокруг него.
А вокруг был ад.
Забыв все когда-либо существовавшие законы, полицейские убивали беззащитных людей. При виде детей и женщин Гиббс как-то забыл, что перед ним всего лишь монстры.
Совсем еще недавно за такие же преступления он ненавидел Буна и наслаждался настигшим того возмездием. Теперь люди, чьими руками оно было совершено, творили преступление в сто раз худшее и принявшее поистине гигантские масштабы. Все это просто не укладывалось у священника в голове. Винные пары покинули его, оставив наедине с жуткой реальностью.
Гиббс был шокирован. Гиббс был убит морально. И это с такими людьми он пришел сюда? Это им он помогал? Чудовищно...
Некоторое время бывший священник мог только пялиться кругом, не узнавая ни себя, ни окружавшего его места. Голова шла кругом, мысли путались, раздавленные огромным, безграничным стыдом. Как мог он благословить этих полицейских на массовое убийство? Где были его глаза? Где разум?
Наверное, Гиббс сошел бы с ума, но тут что-то внутри подсказало ему, что теперь он должен хоть как-то постараться прекратить начавшийся беспредел.
Двигаясь как во сне, священник поднял с земли уроненный кем-то из полицейских пистолет и отправился на поиски вдохновителя и организатора этой кровавой бойни.
...Теперь он и Эйкерман стояли напротив друг друга.
"И все же я делаю что-то не то!" - вдруг подумалось Гиббсу, и пистолет в руке начал дрожать.
На его счастье, Эйкерман растерялся. Капитан ожидал увидеть в качестве нападавшего кого угодно, но только не Гиббса. Священник был жалок, бездарен, но у него было оружие, и капитан просто не мог понять, что этот дурак от него хочет.
- Вы должны прекратить это! - облегчил ему поиск ответа Гиббс. - Вы ведь убиваете детей!
"Ах, вот оно что! - отлегло от сердца у капитана. - Человеколюбие заело... Ну конечно же - чего еще можно ожидать от такого слабака! Кретин, идиот... И рождаются же такие!"
Он начал поворачиваться. Эйкерман знал, что ничем не рискует: во-первых, у Гиббса духу не хватит выстрелить в упор, а во-вторых... ну что может этот психопат против настоящего профессионала?
И в самом деле - Гиббс не успел даже понять, что произошло, как пистолет вылетел у него из рук, выбитый точным ударом капитана. Ярость исказила лицо Эйкермана. Он был готов заставить Гиббса дорого заплатить за собственный испуг и растерянность. Еще никто не осмеливался так оскорблять капитана.
"Он должен умереть", - мелькнула вдруг в его голове мысль. А почему бы и нет? Что значит одна смерть среди тысяч? Ну, не тысяч - сотен, какая разница... Чем, в конце концов, это ничтожество лучше остальных? Подумаешь - станет меньше на земле одним алкоголиком...
Гиббс по глазам прочел мысли капитана и оцепенел. Он как-то не думал, что смерть может найти здесь и его самого. Да, он испытывал страх перед происходящим - но это был страх вообще. Теперь же он сконцентрировался на кончике ружья, глядящего Гиббсу прямо в сердце.
"Мне рано умирать... Я ведь даже не покаялся... Я не хочу!" беззвучно закричал Гиббс, и волосы зашевелились на его голове.
Эйкерман усмехнулся. Он взял обмякшего Гиббса за грудки, тряхнул в воздухе и резко отбросил к стене - целиться на расстоянии было даже удобнее.
- Ну давай, ты, педик! - выдавил он, выплевывая сигарету. Капитану было просто приятно от того, что он сейчас собственными руками прикончит такое ничтожество, уже сейчас молящее взглядом о пощаде.
- Нет, не надо! - прошептал побледневшими губами Гиббс.
Так вот как, оказывается, выглядит смерть...
Капитан прицелился. Он был очень доволен собой...
Но что это за человек промелькнул в воздухе? Чья выброшенная вперед для удара нога настигла капитана?
Гиббс приоткрыл рот от изумления.
Его спасали - но кто! Убийца и выродок Бун возник перед ним, выпрямляясь над неподвижным телом капитана. Тот самый Бун, которого Гиббс недавно был готов поджарить по кусочкам!
Все окончательно смешалось в голове у бывшего священника. Стражи порядка - безжалостные и бездушные убийцы. Эрон Бун, признанный маньяком, - его спаситель... Мир вверх ногами, Апокалипсис!
Эрон сверкнул глазами и шагнул к священнику.
- Ну, вставай! - грубовато приказал он, протягивая руку.
Глаза Гиббса замерли на его раскрытой ладони, он затряс головой, словно отгоняя видение, - и вдруг протянул руку навстречу.
Эрон Бун помог Гиббсу встать (он был свидетелем сцены, разыгравшейся между бывшим священником и полицейским) и хмуро кивнул в сторону выхода.
- А теперь - уходи, - сказал он. - Мы здесь не любим священников!
66
Блики огня отражались на полотняной маске Дейкера - это кто-то из полицейских тренировался в стрельбе из огнемета. В какой-то момент на расстоянии выстрела промчалась выскользнувшая из-под земли фигура - мощный поток пламени сбил ее на ходу и превратил в тут же рухнувший факел.
"Так их", - уже без злобы, машинально подумал Дейкер.
Как ни странно, с каждой новой минутой он все сильнее ощущал, что он лишний на этом побоище. Приведя сюда кровожадную толпу в мундирах, он незаметно для себя остался не у дел и не знал, как найти выход из этой нелепой ситуации.
Что он мог?
Стать одним из многих? Обидно. Найти Эрона и сразиться с ним один на один? Разве что... Но - слабо. Слишком слабо для личности такого масштаба, какой считал себя Дейкер.
Наблюдать за огнеметчиком ему быстро надоело, и он пошел в сторону по ближайшему переулку. Вскоре впереди раздались голоса полицейских, заставившие его на некоторое время остановиться.
Трое стражей порядка, прикончив какого-то монстра, решили устроить себе передышку и стояли теперь возле полуобвалившейся стены, вытирая пот с мокрых лбов. Даже в нескольких шагах хорошо было слышно их тяжелое дыхание. Неожиданно один из них вскрикнул и схватился за шею - ему показалось, что его укусил по меньшей мере шершень. Рука рванулась к вороту и опустилась, держа короткую острую иглу, чем-то похожую на дикобразью.
- Что это? - ошарашенно пробормотал он.
Все трое начали оглядываться по сторонам в поисках ответа.
Улица казалась пустой (Дейкер благоразумно отступил за угол), но из небольшой ниши возле развалин старого дома раздавались какие-то звуки. Как ни странно, больше всего они походили на то, что издают порой слишком увлекшиеся любовью парочки: сладко и томно вздыхал женский голос.
Полицейские переглянулись: это уже было что-то новенькое. Три пары глаз уставились в нишу, где возникло обнаженное женское тело.
Женщина имела довольно экзотичный вид: сквозь редкие колючки на голове просвечивала лысина, на пышном теле не было ни клочка ткани - лишь иглы остро торчали на спине. Сеси-дикобраз...
Сеси вильнула бедрами, изогнулась, трепещущими руками провела вдоль тела, акцентируя внимание зрителей на крепких грудях с твердыми сосками, снова выгнулась в непонятном экстазе и издала завлекающий стон. Глаза женщины закатились - можно было подумать, что она испытывает оргазм, крутясь вот так перед полицейскими. Перед мужчинами.
Да, они были всего лишь мужчинами - и это заставило их на какой-то миг забыть обо всем, кроме ее экстатического страстного танца.
- Ну, знаешь... - зачарованно прошептал один из них, шаг за шагом продвигаясь вперед.
Сеси скользнула по нему умиленным взглядом и отшатнулась вдруг, вновь скрываясь за краем кирпичной кладки. Раздавшийся оттуда новый сладострастный стон заставил полицейского ускорить шаг.
Он не видел - не хотел видеть ни укрывающих ее спину игл, ни странного нечеловеческого лица - изгибы бедер, колышущиеся груди стояли у него перед глазами. Он сделал еще шаг и замер на пороге. Сеси стояла теперь спиной к нему, демонстрируя округлые ягодицы... Неожиданно она съежилась, затем снова распрямилась - и остальные полицейские услышали крик своего коллеги, разворачивающегося к ним.
Его лицо было утыкано стальными иглами, глубоко ушедшими в щеки, в виски и в глаза, начавшие тут же вытекать вместе с кровью.
Полицейский зашатался и упал.
Его коллеги бросились к нему, но их накрыл новый залп игл.
Второй полицейский попытался удрать, но получил в спину уже третью порцию колючек и отправился вслед за первым на тот свет. Сеси вновь вышла - она хохотала над купившимися на ее представление идиотами.
Расправиться с последним из них ей и вовсе не составило никакого труда...
67
Стрельба вызвала панику. Теперь Бун ничем не мог остановить бессмысленно мечущихся из стороны в сторону ночных жителей. Снова воздух переполнили отчаянные крики. Усилились обвалы: шагу нельзя было ступить, не глядя вверх, чтобы не угодить - в лучшем случае - под песчаный дождь.
Лишь одно могло заставить обезумевшую толпу вспомнить о дисциплине.
Баффамет - вот за кем Эрону следовало спуститься вниз. Пусть подземный бог скажет свое слово...
Эрон слабо представлял себе, что может сказать Баффамет и как заставить его говорить, но ему не верилось, что создатель Мидиана может остаться в стороне. Кроме того, Эрон не имел права пренебрегать ни одним из шансов. Откажет тело - его надо будет заставить вновь прийти в движение, даже если в нем не останется ни одной целой кости и мышцы. Нет нужных идей - что ж, придется их найти, даже если мозги от этого начнут вытекать через уши. И невозможное возможно, стоит только этого захотеть...
Эрон мчался вниз по разорванным мостикам, уворачивался от летящих на голову и спину камней, перепрыгивал через ступеньки. Несколько раз обвалы настигали его - но он вновь и вновь поднимался, чтобы продолжить свой бег.
Возле подножия Баффамета сидела какая-то фигура - Эрон только скрипнул зубами, узнав в ней старика Элшбери.
Вот кто должен был сейчас заботиться о спасении жителей Мидиана - не он!
- Черт побери! - закричал Бун еще издали. - Что ты делаешь внизу? Ты ведь нужен своему народу, своим людям...
Эрон замолчал, останавливаясь перед человеком, совсем недавно вызывавшим у него огромное уважение.
Глаза Элшбери были пусты.
- Они уничтожат Мидиан... - словно сам с собой заговорил старик, и от этого Эрону стало жутко. - Все наши племена...
Эрон бросил взгляд в сторону Баффамета - подземный бог поспешил закрыться от него клубами дыма.
Итак, разговора не выйдет...
В наступившей на мгновение тишине удивительно громко звучало бульканье светящейся воды.
- Каким образом?
- Посмотри сам!
Эрон проследил за направлением взгляда Элшбери - старик смотрел на котел. И в самом деле, только сейчас Эрон обратил внимание, что звук и цвет были не такими, как обычно. Страх кипел сейчас вместе с ними...
- И что... сейчас все взорвется? - без всяких объяснений Эрон понял вдруг смысл этого кипения. Или это сам Баффамет послал ему мысленный сигнал?
Элшбери кивнул.
- Такова воля Баффамета...
Эрон вздрогнул. Неужели старик говорит правду? Что за смысл подземному богу уничтожать прежде времени свое же творение? Дикость...
Он посмотрел на котел, потом снова на Элшбери...
Нет, Эрон не мог согласиться с волей Баффамета! Не мог!!! Все протестовало в нем против такой развязки.
Если Баффамет решил предать своих детей - это его дело. Значит, он не справился со своим долгом. Значит, он больше не бог, как Элшбери - не правитель с того самого момента, как он отказался от борьбы. Значит, не они, а кто-то другой должен найти выход.
Взгляд Эрона заметался в поисках ответа.
Не может быть, чтобы решения не существовало. Он должен его найти. Должен!!! Тысяча разных вариантов крутились в его мозгу с бешеной скоростью.
- Нам нужны воины! - едва ли не выкрикнул он, обращаясь к ссутулившемуся старику.
- Мы - не воины... - потонул в бульканье котла старческий голос.
- А безумцы? Еще одно племя луны?
Эрон, казалось, и сам был удивлен собственным вопросом. Встрепенулся и Элшбери.
- Это сумасшествие! - захлебываясь, проговорил старик. - С ними потом не справиться!
- Все равно, - в глазах Эрона блеснула решимость. - Их нужно выпустить. Мы же тоже племя луны... Ты сам говорил это. А племена едины...
И, глядя на него, Элшбери сдался. В конце концов, с ним беседовал не просто его подданный - тот человек, о котором пророчество говорило как о возможном преемнике Баффамета.
Да, его план казался Элшбери безумным - но что он мог предложить взамен? Их все равно ожидала гибель. Но решительность Эрона позволяла хотя бы сохранить иллюзию возможного спасения. И после недолгого молчания Элшбери кивнул:
- Хорошо, я выпущу всех...
68
Гиббс сходил с ума. И как ни странно, он прекрасно понимал это и давно жаждал безумия как избавления от обрушившегося на его плечи невыносимого душевного гнета.
Кто был прав, кто виноват? Почему смешались убийцы и те, кто по идее должен был бороться со злом? Почему переменились знаки всех поступков? Куда делась его собственная вера?
Гиббсу казалось, что он забыл все, что знал прежде, - нет, это прежние знания сами решили его предать...
Не разбирая дороги, он брел по пустынным коридорам нижних этажей - и ему казалось, что он бредет внутри собственной разросшейся до размера всего мира душе - сухой, пустой, растерявшей своих обитателей и свои сокровища...
В какой-то момент ему показалось, что он слышит заблудившиеся в этом лабиринте остатки мыслей, - но это были всего лишь чужие слова, невесть как залетевшие на самое дно подземелья.
- Ну, каков план? - поинтересовался Черный Рогач.
- Как всегда, - прогудел в ответ Рыбья Бочка.
- Ты берешь на себя того, который побольше...
Рыбья Бочка кивнул, и оба бойца заспешили к выходу, оставляя Гиббсу только шум торопливых шагов.
...Они вынырнули из-под земли одновременно, очутившись за спинами двух полицейских. Почти тут же Черный молча прыгнул на одного их них, в то время как Рыбья Бочка, ничуть не скрываясь, предстал перед глазами второго.
Увидев прямо перед собой монстра, к тому же ведущего себя не в пример другим храбро, полицейский поднял ружье. Рыбья Бочка приветливо улыбнулся ему, отводя дуло в сторону.
- Ты ведь не хочешь меня убивать? - добродушно поинтересовался он.
У полицейского отвисла челюсть: он не знал, как реагировать на подобное заявление.
- Почему? - захлопал он глазами. - Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя убивать!
Этот вопрос был задан почти механически, но Рыбья Бочка пришел от него в восторг.
- Я назову тебе сразу две причины, почему меня убивать не следует! радостно подхватил он, и тотчас две змеиные головы выскочили из его карманов-складок.
Челюсть полицейского вновь отвисла, на этот раз основательней. Змеи заколыхались у него перед глазами - и их рты раскрылись, выпуская вместо традиционного жала колючки-тройники. В следующую секунду глаз у полисмена уже не было - только брюхо Рыбьей Бочки заурчало, когда в него потекли по змеиным телам выпитые через глазницы мозги.
- Что, сделал? - подошел к нему Черный.
Змеи втянулись в брюхо толстяка, и тот довольно улыбнулся.
- Ты только посмотри, какой кавардак! - кивнул он головой в сторону мечущихся в пламени людей.
...А Гиббс все спускался и спускался вниз.
"Я нарвался на проклятие, когда благословил их на убийство детей и женщин... Но разве я знал, что выйдет так? Или я оступился тогда, когда проклинал Буна и радовался его мучениям? О, Боже... Я не понимаю больше Тебя! Я не слышу Тебя! Наверное, я согрешил еще тогда, когда из гордыни захотел называться Твоим слугой и говорить с людьми от Твоего имени... Дай же мне знать, в чем был мой первый грех!"
Полуобезумевший священник не заметил, как спустился в зал Баффамета.
"Вот я и в аду, - продолжал он свой внутренний монолог. - Сера... Дым... Только дьявола не хватает... Так что же я сделал не так? Пил? Все пьют... Нет, дело не в этом... Возгордился, впервые застегнув пластиковый воротничок? Ну даже если и так... А как бы я выжил по-другому в этом мире? Я не умею делать карьеру, я ненавижу физический труд - что я еще мог выбрать для себя? Ты говоришь, что я не имел права, что я тем самым начал не ту игру? Со святынями не играют... Это кощунство, да? Я - богохульник, потому что назвался пастырем? Может быть... Но я же не имел выбора... Не имел! Мне нужна была защита. Всегда... Да, Боже, я обращался за ней не к Тебе - к верующим людям, к церкви как к организации... Но ведь я и не видел тех людей, которым Ты помог лично... Что это все - недостаток веры? Но что она может мне дать? Или я снова грешу, задавая такие вопросы? Так выведи меня отсюда - тогда я поверю... Я - Фома... Я - Томас... Я уже ничего не понимаю. Считай, что я бросаю Тебе вызов: я поверю, если Ты спасешь меня! Ну, я жду!!!"
Безумными глазами Гиббс обвел окружавший его зал и вскрикнул: прямо на него смотрели горящие круги глаз Баффамета. Руки бывшего священника задрожали, пальцы разжались - и Библия выскользнула из них, падая в чан с кипящей водой.
Гиббс затрясся - он лишился единственного своего оружия. Или его лишили - за новую дерзость?
- О, Боже, - прошептал он и снова увидел светящиеся глаза подземного бога.
Чего добился он? Того, что лишился последней поддержки? Того, что всевышний решил отвернуться от него, на этот раз навсегда? Теперь Гиббс уже готов был раскаяться. Он с тоской посмотрел в сторону котла.
Библия, целая и невредимая, лежала в нескольких сантиметрах от беснующейся поверхности котла. Трепеща, Гиббс потянулся к книге.
"А ведь он все равно меня теперь не простит... У меня ведь нет времени каяться, - подумал, пугаясь собственной мысли, Гиббс. - Тогда зачем я рискую обвариться? Уж не лучше ли мне попросить защиты у..."
Он не успел закончить. Словно услышав его слова, котел пришел в движение и светящаяся масса воды обрушилась бывшему священнику прямо на лицо, заставляя его завопить от боли.
Когда последние капли стекли на землю, возле перевернутого сосуда сидел обычный для Мидиана изуродованный монстр...
69
Элшбери спускался в ложбинку, где помещался вход в клетку с безумцами, и тоже спорил с собой о кощунстве и вере.