Нечаев Сергей. Удивительные изобретения

   1 декабря 1783 года на своем «шарльере» поднялся в воздух и Жак-Александр-Сезар Шарль, главный конкурент братьев Монгольфье (его работу финансировала Парижская академия наук). Вместе со своим напарником Мари-Ноэлем Робером он взлелел с парижского Марсова поля и продержался в воздухе над садом Тюильри два с половиной часа.
 

 
   ^{Шарльер в небе над дворцом Тюильри}
 
   Этот «шарльер» представлял собой наполненный водородом воздушный шар диаметром 8,5 м, и его подъемная сила была в 3–4 раза больше, чем у теплого воздуха того же объема.

   1 м³ водорода создает подъемную силу в 1,2 кг. Гелий, который в 40–50 раз дороже водорода, создает подъемную силу в 1,05 кг. Нагретый же до 100 °C воздух имеет подъемную силу всего 0,33 кг. По этой причине монгольфьеры при одинаковой грузоподъемности с шарльерами должны иметь объем в 3–4 раза больше. Кроме того, они должны нести топливо для горелки. И еще – большая площадь поверхности монгольфьера способствует огромной потере тепла.

   Профессор Шарль использовал для оболочки шара легкую шелковую ткань, смоченную раствором каучука в скипидаре. Кроме того, он изобрел веревочную сеть, охватывающую шар для более равномерного распределения весовых нагрузок, а также приспособил барометр для определения высоты и первым применил мешки с песком в качестве балласта. Последний момент очень важен. Дело в том, что на большой высоте, где давление воздуха меньше, газ внутри оболочки шара начинает расширяться. Он сильно распирает ее и, в конце концов, разрывает. Чтобы избежать этого, необходимо было оставлять открытой трубку, через которую происходило заполнение шара водородом. Таким образом, поднимаясь, воздушный шар как бы «выдавливал» из себя избыток газа. Но при этом с утечкой газа неизбежно уменьшалась подъемная сила шара, а посему его нужно было постоянно облегчать, сбрасывая балласт.

   Удивительно, но после своего полета профессор Шарль, всегда мечтавший взмыть под облака, вдруг поклялся «никогда больше не подвергать себя опасностям подобных путешествий». Что характерно, и братья Монгольфье приняли такое же решение. При этом Жак-Этьен так вообще ни разу за свою жизнь и не поднялся в воздух, а Жозеф-Мишель решился на это только один раз (этот полет состоялся в начале 1784 года, и закончился он не совсем удачно).

   19 января 1784 года Пилатр де Розье вновь поднялся в воздух: на этот раз в Лионе, на огромном «монгольфьере» объемом более 20 000 м³, на борту которого было шесть пассажиров, в том числе и Жозеф-Мишель Монгольфье.
   23 июня того же года Пилатр де Розье вновь продемонстрировал свое искусство воздухоплавателя в Версале перед королями Франции и Швеции. На этот раз он летал с напарником – химиком Луи-Жозефом Прустом (1754–1826), будущим академиком и руководилем кафедр химии в университетах Саламанки и Мадрида. Им удалось подняться на «монгольфьере», названном в честь королевы «Мария-Антуанетта», на высоту около 3 000 м и уйти за облака. За 45 минут полета смельчаки пролетели более 50 км и приземлились в лесу Шантийи. Таким образом, были установлены сразу три рекорда – расстояния, скорости (около 60 км/ч) и высоты.
 
   А 16 октября 1784 года было зафиксировано первое использование воздушного винта на полноразмерном пилотируемом аэростате – Жан-Пьер Бланшар (1753–1809) прикрепил к пассажирской корзине своего летательного аппарата шестилопастный воздушный винт, приводившийся в действие вручную.

Первый перелет через пролив Па-де-Кале

   Перелет через пролив Па-де-Кале, отделяющий Францию от Англии, был задуман Пилатром де Розье еще летом 1784 года. Созданный специально для этого воздушный шар был закончен в октябре 1784 года, а сам полет намечался на начало января следующего года. Однако зимние ветры никак не хотели дать старт этому беспримерному перелету.
   В результате уникальный по тем временам перелет удалось осуществить лишь 7 января 1785 года, и сделали это Жан-Пьер Бланшар и Джон Джеффрис (1744–1819), но они летели уже со стороны Англии, то есть по доминирующему направлению ветра.
   Смельчаки стартовали из британского города Дувр и приземлились во французском Кале. Аэростат Бланшара был снабжен веслами и рулем, но не мог, по заявлению многих свидетелей, производить самостоятельных движений, хотя Бланшар всерьез надеялся добиться этого (он даже назвал свой шар «летучим кораблем»).

   Жан-Пьер Бланшар был изобретателем, как говорится, широкого профиля, но больше всего на свете его интересовали воздушные полеты. Еще в 1782 году он соорудил некое подобие управляемой рулем птицы, но ее так и не удалось поднять в небо. Потом он переключился на воздушные шары и совершил на них несколько полетов в Париже, Руане и Лондоне.

   Расстояние между Англией и Францией было преодолено за 2 часа 25 минут. Во время этого перелета шар начал снижаться, и двум отважным воздухоплавателям, чтобы не упасть в море, пришлось, чтобы облегчить шар, сбросить вниз не только все балластные мешки, но и якорь, инструменты, съестные припасы, а также и почти всю свою одежду. После этого шар снова взмыл в воздух и вскоре достиг окрестностей Кале. Там он вполне удачно приземлился.
 

 
   ^{Первый перелет воздушного шара через пролив Па-де-Кале. 7 января 1785 года}
 
   Героя Франции встретила депутация муниципалитета Кале, а вместе с ней и сам Жан-Франсуа Пилатр де Розье, который первым пожал Бланшару руку и поздравил его с выдающимся успехом.

   Надо отметить, что сам Жан-Франсуа Пилатр де Розье так и не сумел реализовать сокровенную мечту всей своей жизни, – перелететь через Па-де-Кале ему было не суждено. Рано утром 15 июня 1785 года его воздушный шар разбился в 300 м от французского берега. И он, и его напарник Пьер Ромэн погибли, став первыми в мире жертвами аэронавтики. Точные причины этой аварии так до сих пор и не известны.

 
   ^{Гибель Пилатра де Розье и Ромэна 15 июня 1785 года}
 
   Бланшару немедленно было пожаловано звание почетного гражданина города Кале. 7 и 8 января 1785 года в городе гремели пушечные залпы и звонили колокола, а французский король даже даровал Бланшару пожизненную пенсию в 12 000 ливров в год. А вот Джону Джеффрису на деньги которого и было осуществлено все это предприятие, никакого звания не дали, поскольку он был иностранцем.

   После этого Бланшар совершил множество демонстрационных полетов в разных странах, в том числе в Германии и в Соединенных Штатах.
   В первую серьезную аварию Бланшар попал в 1788 году, совершая подъем в швейцарском Базеле: при приземлении он сильно расшибся и после этого две недели пролежал в постели.
   Надо сказать, что Жану-Пьеру Бланшару довольно долго везло. Как сейчас говорят, «нештатные ситуации» случались с ним не раз, однако он часто «выходил сухим из воды». Но совершая свой 66-й полет, 20 февраля 1808 года, он получил столь серьезные травмы при приземлении (по одной версии, его поразил приступ апоплексии, по другой – сердечный приступ; в любом случае, он упал на землю с высоты 60 футов, то есть около 18 м), что не смог больше не только летать, но и ходить – его почти полностью парализовало. Кое-как Жана-Пьера доставили в Париж, где он и умер 7 марта следующего года, так и не оправившись от полученных повреждений.

Первые женщины-воздухоплаватели

   4 июня 1784 года в Лионе поднялась в небо первая женщина-воздухоплаватель. Ее звали Элизабет Тибль, и она отправилась в полет на «монгольфьере», названном «Ле Густав» – в честь присутствовавшего при полете короля Швеции Густава III.
   Сопровождал мадам Тибль некий месье Флёран. Их аппарат поднялся на высоту около 1 500 м, полет продолжался 45 минут, и приземлились они примерно в 4 км от места старта.

   Отметим, что до Элизабет Тибль в воздух поднимались четыре другие женщины, в том числе и супруга маркиза де Монталамбера, но они не летали в полном смысле этого слова, а лишь совершили 20 мая 1784 года небольшой подъем на привязанном воздушном шаре.

   Наиболее известны полеты Софи Бланшар, урожденной Арман (1778–1819), молодой жены Жана-Пьера Бланшара, которая продолжила дело своего погибшего мужа.
   Она была не первой дамой, поднявшейся в воздух, но летала много и весьма успешно. Можно сказать, что она была первой в мире профессиональной женщиной-воздухоплавателем. После смерти мужа она продолжила подниматься в небо и в конце концов превзошла своего супруга на один полет.
   Она летала по ночам, летала много и вскоре стала одной из фавориток Наполеона, обожавшего, как известно, людей талантливых и неординарных.
   24 июня 1810 года мадам Бланшар по просьбе императора пролетела над Марсовым полем в Париже, отсалютовав таким образом его женитьбе на австрийской принцессе Марии-Луизе. Потом она совершила аналогичный «императорский праздничный» полет 15 августа 1811 года в Милане. Сразу после рождения сына Наполеона она вновь летала над Парижем, еще более усиливая восторг высыпавших на улицы города французов.
   После восшествия на трон Людовика XVIII мадам Бланшар получила титул «официального воздухоплавателя Реставрации». К этому времени она уже была известна во всей Европе. В Италии она поднялась на 3 600 м, потом осуществила перелет, длившийся более 14 часов. Затем на шаре она пересекла Альпы…
   Но поистине какой-то злой рок преследовал семейство Бланшаров: 6 июля 1819 года, во время праздника в Париже, мадам Бланшар взлетела в 67-й раз, и в ее шар, пролетавший над садом Тиволи, попала ракета от фейерверка.
   Пробитая оболочка лопнула, и шар отважной женщины начал быстро снижаться. Потом он задел крышу одного из домов на улице де Прованс, и Софи Бланшар разбилась. В это время ей был всего 41 год.
 

 
   ^{Гибель Софи Бланшар}

Первые в истории парашютисты

   Первый в истории прыжок с парашютом 22 октября 1797 года совершил Андре-Жак Гарнерен (1769–1823), известный французский воздухоплаватель и ученик создателя «шарльера» Жака-Александра-Сезара Шарля.

   Андре-Жак Гарнерен родился в Париже. Он рано увлекся воздухоплаванием и преуспел в этом. В 1793 году он стал инспектором французской армии, внедряя использование воздушных шаров в военных целях. Два года он провел в английском плену. По возвращении во Францию Гарнерен стал совершать высотные полеты на воздушном шаре.

 
   ^{Парашют Жака Гарнерена (1799)}
 
   Он подвесил огромный зонтик парашюта к баллону, а корзину прикрепил к парашютным стропам. Достигнув высоты в 1 000 м, Гарнерен перерезал веревку, связывавшую парашют с баллоном.
   Наблюдавшая за этим толпа в ужасе замерла: все были убеждены, что отважный безумец непременно погибнет. На их глазах баллон с водородом исчез в облаках, а корзина с Гарнереном плавно спустилась вниз под куполом парашюта, вызвав гром восторженных апплодисментов.
   Продолжая свои демонстрационные полеты по городам Европы, в 1802 году Гарнерен совершил в Англии рекордный прыжок с высоты 2 440 м. Его парашют из белого шелка в форме зонтика имел диаметр около 7 м.
   Первый в истории женский прыжок с парашютом осуществила ученица и будущая жена Гарнерена Жанна-Женевьева Лябросс (1775–1847). 12 октября 1799 года она прыгнула с высоты 900 м.

   Надо отметить, что, озабоченные безопасностью полетов, с парашютом экспериментировали Жан-Пьер Бланшар и его жена. Они подвешивали небольшие парашюты под корзиной и спускали с высоты небольшие грузы, кукол и различных животных – собак и кошек. Однако дальше этого дело не пошло.

Зарождение военной аэронавтики

   Первые шаги воздухоплавания не позволяли управлять «воздушным кораблем», то есть добиться независимости направления движения шара от воздушных течений. А ведь только при этом условии оно могло получить должное распространение и сделаться надежным средством сообщения.
   Несмотря на это, попытки использовать аэростат при рекогносцировке (разведке) начались очень рано: впервые инженер Жан-Батист Мёнье (1754–1793) представил Французской академии наук свое сочинение «О применении аэростата для военных целей» в 1783 году. Представил он и проект дирижабля, то есть управляемого летательного аппарата (слово dirigeable в переводе с французского означает «управляемый»).
   Мёнье предлагал улучшить аэродинамику аэростата, сделав его оболочку вытянутой, внешне похожей на веретено. А чтобы она не теряла форму при полете, изобретатель решил поместить внутри аэростата еще одну полую оболочку, накачанную газом (он назвал ее «баллонет»), и газ из которой можно было бы по мере надобности выпускать внутри основной оболочки, регулируя таким образом высоту полета аппарата.
   Двигаться дирижабль Мёнье должен был при помощи пропеллера. Он-то и стал камнем преткновения – в те времена еще не существовало двигателей, способных вращать устройство, которое назвали «мельницей Мёнье», с необходимой скоростью.
   В результате реализацию проекта отложили до лучших времен. А потом Мёнье вообще был вынужден отказаться от осуществления своих планов, так как начались бесконечные революционные войны, в которых он вынужден был принять участие. Вернуться к мирной жизни и проекту дирижабля ему так и не было суждено – он умер 17 июня 1793 года.
 
   В том же 1793 году Комитет общественного спасения создал в Мёдоне специальную комиссию, которая должна была вплотную заняться вопросами аэронавтики. Был вызван инженер Николя-Жак Конте (1755–1805) – тот самый, что очень скоро прославится изобретением графитового карандаша, о чем будет рассказано ниже. Он прибыл в Мёдон и стал там директором аэростатической школы и начальником первой роты аэронавтов.
   Курсантами этой школы стали несколько офицеров и 24 нижних чина: их учили не только управлять воздушными шарами, но и строить их. Отметим, что первые военные шары делались из шелка, покрытого лаком, а потом их помещали в каучуковую оболочку. В работе мёдонской школы активное учатие принимал и Жак-Александр-Сезар Шарль, под руководством которого были сооружены (по методу, открытому Антуаном-Лораном Лавуазье) особые газодобывательные печи.
   Талантливый изобретатель Конте тут же усовершенствовал технологию надувания воздушных шаров и разработал водонепроницаемый лак, который позволил использовать зависшие над землей шары в качестве наблюдательных пунктов во время сражений. Во время одного из испытаний произошел взрыв газа, и Конте потерял левый глаз.
 
   Впервые летательные аппараты в военных целях были использованы в 1793 году, но это не имело должного успеха. Однако попытки не были оставлены, и воздушные шары были вновь применены уже в 1794 году во время осады Мобежа, Шарлеруа и Люттиха, а также в сражении при Флерюсе.
   Командовал аэростатчиками капитан Жан-Мари Кутелль (1748–1835), ученик Жака-Александра-Сезара Шарля, прошедший подготовку в Мёдоне. В сражении при Флерюсе, например, в течение девяти часов французы поднимали прикрепленные веревками к земле аэростаты с двумя офицерами-наблюдателями в каждом. Об увиденном эти люди сигналили сверху вниз флажками или спускали на длинных веревках записки.
 

 
   ^{Жан-Мари Кутелль}
 
   В этом, кстати, принимал непосредственное участие комиссар Северной армии – известный ученый-химик Луи-Бернар Гитон де Морво (1737–1816), который прославился тем, что ввел во Франции выплавку чугуна на коксе, организовал производство селитры в своем родном Дижоне, предложил способ дезинфекции путем окуривания хлором и т. д.
   Помимо предоставления важной информации о передвижениях войск противника и уязвимых местах его позиций (сверху все было видно, как на ладони), шары производили на врагов ошеломляющее действие, и во многих случаях те впадали в панику, разбегались или сдавались.
   Довольное действиями аэростатчиков командование даже собиралось увеличить число аэроотрядов до числа армий. С этой целью в 1795 году Жан-Мари Кутелль прибыл с новым шаром в Рейнско-Мозельскую армию, стоявшую в районе города Майнца.
   Но потом произошло непредвиденное – налетевшая буря в клочья разорвала шар, и после этой неудачи отношение к аэростатам резко изменилось. Главной причиной этого оказалось разочарование главного военного авторитета того времени, Наполеона Бонапарта, который и приказал расформировать уже созданные отряды.

   Правда, спустя несколько лет, во время Египетского похода 1798–1799 годов, Наполеон попытался вновь использовать беспилотные «монгольфьеры» для устрашения противника (этим в Египте занимались Конте и его заместитель Кутелль). Например, 11 ноября 1798 года он приказал запускать в небо ярко раскрашенные шары, пугая осажденный гарнизон Каира. Но 14 января 1799 года «монгольфьер», запущенный в полный штиль, сорвался с привязи и улетел, приземлившись на позициях противника и доставшись в качестве трофея турецким мамелюкам. И вот тогда Наполеон, как казалось, окончательно разуверился в этом средстве ведения войны.
   Но став императором, Наполеон еще раз вернулся к аэростатам. Тот же Жан-Мари Кутелль, например, стал при нем полковником, кавалером ордена Почетного легиона и шевалье империи.

 
   ^{Применение воздушного шара при осаде Майнца в 1795 году}

Первый в истории бомбардировщик

   В насыщенной событиями биографии уже известного нам семейства Бланшар есть один факт, на который почему-то почти не обращают внимания историки. А имело место следующее: когда отважный аэронавт совершал свои показательные полеты во французской столице, к нему обратился какой-то не самой презентабельной внешности ученик военной школы с просьбой взять его с собой. К сожалению, у юноши не нашлось той суммы, которую потребовал Бланшар, и их совместный полет не состоялся.
   А звали того юношу… Наполеон Бонапарт, и ему тогда здорово попало от дежурного офицера, которому доложили о попытке воспитанника полетать в парижском небе. Дело в том, что в те времена многие считали, что полеты на воздушных шарах – это ярмарочное шутовство, участие в котором может запятнать честь мундира.
   Тем не менее, интерес к воздухоплаванию у Наполеона остался, но всей степени серьезности этого нового направления человеческой деятельности он не понимал. Во всяком случае, когда в 1811 году у императора попросил аудиенции человек, назвавший себя последователем знаменитого Бланшара, и предложил план построения дирижабля, Наполеон, выслушав просителя, отказался от этой затеи.
   Этим человеком был немецкий механик Франц Леппих (1776–1818), изобретатель музыкального инструмента, названного «панмелодином», с которым он гастролировал по Европе, за деньги демонстрируя его возможности всем желающим. Однако этот самый Леппих мечтал совсем не об этом. Он хотел создать дирижабль и, взяв за основу эксперименты Жана-Пьера Бланшара, теоретически разработал очередной вариант так называемого «махолета».
   По его замыслу, шаром с прикрепленной к нему гондолой можно было управлять с помощью машущих крыльев. Для этого Леппих придумал оригинальную систему пружинных механизмов, а Наполеону во время аудиенции он пообещал, что его аппарат «сможет поднимать такое количество разрывных снарядов, что посредством их можно будет истреблять целые армии».
 

 
   ^{«Летучий корабль» Франца Леппиха}
 
   Однако Наполеон не соблазнился столь, казалось бы, заманчивой перспективой. И тогда разозленный Леппих решил предложить свой проект его врагам, в частности русскому послу в Штутгарте. Тот написал рапорт императору Александру, и Леппиха вскоре пригласили на работу в Россию. При этом весь проект тут же был покрыт завесой глубокой тайны, и о предполагавшихся работах было сообщено лишь московскому губернатору графу Ф. В. Ростопчину Для пущей секретности Леппиху выдали документы на имя господина Шмидта. Любая переписка по этому вопросу велась графом Ростопчиным и императором лично, минуя каких-либо секретарей.
   Когда Шмидт-Леппих и его помощники прибыли в Россию, их тайно отвезли в подмосковное село Воронцово, где были организованы мастерские, которые официально назвали фабрикой по производству сельскохозяйственных орудий. Мастерские окружили усиленным военным караулом, а внутри них за всеми работниками строго следили пять проверенных в подобного рода делах унтер-офицеров.
   Материю для воздушного шара заказали на одной московской фабрике, а чтобы избежать лишних вопросов, сказали, что некий немец собирается наладить выпуск медицинских пластырей. С расходами не считались, и все пожелания Леппиха удовлетворялись незамедлительно. Граф Ростопчин отвечал за все лично, и ему выдавали деньги без лишних рассуждений. В свою очередь, он регулярно доносил императору Александру о ходе дел в мастерских. Для этого он лично присутствовал при всех опытах, пребывая в уверенности, что к генеральному сражению с французами невиданный летательный аппарат будет готов.
   Сто пятьдесят плотников, кузнецов и швей не покладая рук трудились над созданием детища Франца Леппиха. Фактически это должен был быть первый в мире дирижабль с сорокаместной лодкой-гондолой посередине, в которой был предусмотрен люк для сбрасывания на врага пороховых фугасов. А передвижение дирижабля в воздухе должно было осуществляться при помощи крыльев, приводимых в действие мускульной силой специально обученных «гребцов».
   По внешнему виду этот дирижабль объемом примерно 800 м3 напоминал кита. Для получения водорода вдоль стен дирижабля располагались бочки с серной кислотой и железными опилками – в них должна была идти химическая реакция.
   Свой «бомбардировщик» Леппих планировал вооружить ракетами и фугасными снарядами, которые он рассчитывал сбросить на войска Наполеона в самый ответственный момент сражения. Граф Ростопчин в восторге писал императору: «Леппих – человек весьма искусный и опытный механик. Он разъяснил мне устройство пружин, приводящих в движение крылья этого поистине дьявольского снаряда, который мог бы нанести со временем более вреда роду человеческому, нежели сам Наполеон».
   В конце июля 1812 года в селе Воронцово были проведены испытания, и они дали весьма положительный результат. Прототип дирижабля поднялся над землей, и граф Ростопчин тут же начал подбирать надежных людей в экипаж этого «летучего корабля».
   Русское правительство потратило на работы по созданию первого в мире «бомбардировщика» около 320 000 рублей казенных денег. Он должен был стать супероружием, которому не смог бы противостоять даже Наполеон с его доселе непобедимой армией. Граф Ростопчин, предаваясь восторженным мечтаниям, писал императору, что изобретение Леппиха «сделает бесполезным ремесло военного», а сам Александр I с его помощью станет «вершителем судеб других государей и всех государств».
   Но мечты – мечтами, а законы физики – законами физики. Повторное испытание дирижабля привело к неудаче: снаряженную всем необходимым машину поднять в воздух не удалось. Сейчас ученые подсчитали, что ферма дирижабля (деревянная конструкция с металлическими деталями) была длиной 15 м, и при объеме 800 м3 он больше двух человек поднять никак не мог.
   А тем временем Наполеон уже приближался к Москве, и в конце августа все имущество мастерских Леппиха пришлось в спешном порядке эвакуировать на 130 подводах в Нижний Новгород в сопровождении отставного генерал-майора А. А. Чесменского, горячего сторонника идеи создания военного дирижабля. Сам Леппих и его ближайшие помощники были отправлены под Санкт-Петербург, в город Ораниенбаум, где его секретная лаборатория просуществовала предположительно до конца 1813 года. Потом потребность в «бомбардировщике» отпала, а что стало с Леппихом – точно неизвестно.

   В конце октября 1812 года граф Ростопчин отчитался перед императором: «Тайна шара строго сохранилась, все, что можно было разобрать и сжечь, было уничтожено специальной командой унтер-офицеров, которым я это поручил».
   Говорят, что в 1813 году Леппих все же сумел поднять свое детище в воздух на 10–12 м, но управлять им и лететь против ветра так и не смог.
   Академик Е. В. Тарле считал Леппиха обычным авантюристом и писал: «У нас есть позднейшее показание, исходящее от Аракчеева, о том, что царь будто бы хотел этой затеей несколько успокоить, отвлечь и развлечь умы, но что сам будто бы в эту шарлатанскую проделку не верил».
   С такой постановкой вопроса едва ли можно согласиться. Просто в 1812–1813 годах любая технологически сложная техника была еще очень и очень уязвимой. По всей видимости, расстроенный Леппих в 1814 году уехал обратно в Германию, а там его следы потерялись. Однако многие специалисты сейчас говорят, что в целом он работал в правильном направлении. В самом деле, спустя каких-то сто лет изобретенный им военный дирижабль полужесткого типа был успешно применен в ходе Первой мировой войны. Поэтому вряд ли стоит относиться к деятельности Франца Леппиха слишком уж иронически.

ИЗОБРЕТЕНИЕ КОНСЕРВОВ

Парижский повар Николя-Франсуа Аппер

   Когда к власти пришел Наполеон, Франция начала вести бесконечные войны, а для многочисленных армий нужны были не только боеприпасы, но и высококачественное продовольствие, причем в огромных количествах. Понимая это, Наполеон объявил, что человека, который найдет способ надолго сохранять пищу свежей, ждет награда в 12 000 франков.
   Сумма эта была немаленькая, и в начале 1810 года эту премию получил парижский повар Николя-Франсуа Аппер (1749–1841), придумавший технологию длительного хранения готовых блюд в герметичных емкостях.

   Николя-Франсуа Аппер родился в городе Шалон-сюр-Марн, в 150 км к востоку от Парижа. Он был девятым ребенком в семье местного трактирщика Клода Аппера и его жены Мари-Николь Юэ. Все члены этой семьи были обязаны уметь и умели хорошо готовить.
   Маленький Николя-Франсуа почти все свое детство провел на родительской кухне, а потом, в 1772 году, он на несколько лет уехал в Германию. Там он стажировался в кулинарном мастерстве при дворе герцога Кристиана IV, жившего в замке Цвайбрюкен, а после его смерти стал служить на кухне у вдовы герцога в ее замке в Форбахе.
   Лишь в 1784 году молодой повар вернулся во Францию. Обосновавшись в Париже, он открыл свое собственное гастрономическое заведение в Париже, на улице Ломбардцев. Лавка быстро стала процветать. Через несколько лет он уже был крупным оптовиком, на которого работало шесть человек и представительства в Руане и Марселе. После этого Аппер со всем своим семейством (он женился на Элизабет Бенуа, и у них родилось пятеро детей – сын и четыре дочери) взялся за восстановление разорившегося и пришедшего в запустение ресторанчика на Елисейских Полях. Новые хозяева предложили посетителям старинное галльское блюдо: поросенка на полминуты опускали в кипяток, после этого его нашпиговывали чесноком, а вместо потрохов вкладывали в брюхо филе зайца или гуся, и все это потом около часа запекалось на слабом огне.
   Подобный рецепт имел невиданный успех у парижан, и ресторанчик стал приносить все больший и больший доход.
   Отец часто повторял Николя-Франсуа: «Рецепт – это всего лишь руководство к действию, но, пользуясь одним и тем же рецептом, каждый кулинар приготовит по-своему!» Следуя наставлениям отца, Николя-Франсуа принялся отыскивать другие забытые рецепты и возрождать их.
   Гурманы по достоинству оценили эти кулинарные изыски: ресторанчик на Елисейских Полях стал настолько популярен среди парижского бомонда, что вскоре уже не мог вмещать всех желающих полакомиться произведениями искусства месье Аппера. Тогда был открыт еще один ресторан, потом еще и еще… Вскоре Аппер стал, как сейчас говорят, владельцем сети парижских ресторанов, поставщиком изысканных кушаний к столу самого короля.

   Николя-Франсуа Аппер принял активное участие во Французской революции, а в 1794 году он, как и многие ему подобные, оказался в тюрьме. Его арестовали в городе Реймсе, откуда родом была его жена. Там он провел три месяца, оторванный от любимого дела и рискующий в любой момент лишиться головы. Однако фортуна явно благоприятствовала ему, и строгие парижские комиссары, которым его передали для вынесения приговора, не нашли в действиях ресторатора ничего контрреволюционного. Выйдя из тюрьмы, Николя-Франсуа Аппер начал на практике осуществлять то, что пришло ему в голову во время вынужденного безделья.