Страница:
Трудно переоценить вклад Дефо в развитие английской журналистики. Его журнально-публицистическое наследие, насчитывающее около 400 заглавий, поражает богатством тематики: политика и экономика, история и литература, религия и мораль, быт и нравы - все привлекает внимание чуткого к злобе дня журналиста. В течение 10 лет, с 1704 по 1713 г., он практически в одиночку издает газету "Обозрение", которая выходит регулярно три раза в неделю и насыщена самыми разнообразными рубриками и жанрами. Дефо-газетчик умеет заинтересовать читателя броским заголовком, увлечь его смелым проектом, сенсационным сообщением, всевозможными "тайными историями". При этом самый дерзкий вымысел выглядит в интерпретации Дефо вполне правдоподобным, самое невероятное событие предстает как реальный и будничный факт. Эта изумительная способность автора вызывать у читателя иллюзию достоверности, документальности повествования сказалась впоследствии и в его беллетристике.
Суровая школа жизни, которую прошел Дефо, его кипучая разносторонняя деятельность, богатейший журналистский опыт подготовили рождение Дефо-романиста. Писателю было 59 лет, когда он опубликовал первый и самый замечательный свой роман, в веках прославивший его имя. То были "Жизнь и странные, удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, описанные им самим" (1719).
Книга Дефо появилась на гребне мощной волны литературы о путешествиях, захлестнувшей Англию того времени, - подлинных и вымышленных отчетов о кругосветных плаваниях, мемуаров, Дневников, путевых заметок удачливых купцов и прославленных мореходов. Однако как бы разнообразны и многочисленны ни были источники "Робинзона Крузо", и по форме, и по содержанию роман представлял собой явление глубоко новаторское. Творчески усвоив опыт предшественников, опираясь на собственный журналистский опыт, Дефо создал оригинальное художественное произведение, органически сочетавшее в себе авантюрное начало с мнимой документальностью, традиции мемуарного жанра с чертами философской притчи.
Замысел "Робинзона Крузо" был подсказан Дефо действительным происшествием: в 1704 г. шотландский моряк Александр Селькирк, поссорившись с капитаном корабля, высадился на незнакомом берегу с небольшим запасом провизии и оружия и четыре с лишним года вел отшельническую жизнь на острове Хуан Фернандес в Тихом океане, пока его не подобрало проходившее мимо судно под командой Вудса Роджерса. С историей Селькирка Дефо мог познакомиться по книге Роджерса "Плавание вокруг света" (1712) и по очерку Стила в журнале "Англичанин" (1713).
Эта история послужила писателю отправной точкой для развернутого художественного повествования, проникнутого поэзией путешествий и приключений и в то же время заключающего в себе глубокий социально-философский смысл. Заставив своего героя двадцать восемь лет прожить вдали от цивилизации, Дефо производил просветительский эксперимент над "человеческой природой", подвергал ее своеобразному испытанию, стремился уяснить себе и своим читателям решающие факторы выживания человека в этой чрезвычайной ситуации.
В островном эпизоде романа, этой героической летописи "трудов и дней" Робинзона, автор опоэтизировал историю многовековой борьбы человека за существование, прославил несокрушимую силу его мысли, познающей и покоряющей природу, воспел стихию свободного созидательного труда. Труд и напряженная работа мысли помогают герою не только выжить, но и не одичать, не впасть в безумие, сохранить человеческий облик. Именно труд и творческая деятельность разума составляют, по убеждению писателя, основу преобразования мира и духовного возвышения человека.
Дефо воплотил в романе типично просветительскую концепцию истории человеческого общества. Жизнь его героя на острове в обобщенном, схематическом виде повторяет путь человечества от варварства к цивилизации: вначале Робинзон - охотник и рыболов, потом - скотовод, земледелец, ремесленник, рабовладелец. Позднее, с появлением на острове других людей, он становится основателем колонии, устроенной в духе локковского "общественного договора".
Вместе с тем важно подчеркнуть, что герой Дефо с самого начала своего пребывания на острове - не "естественный", но цивилизованный человек, не исходный пункт истории, а продукт длительного исторического развития, индивид, лишь временно поставленный в "естественное состояние": он вооружен трудовыми навыками и опытом своего народа и с успехом пользуется снаряжением, инструментами и другими материальными ценностями, обнаруженными на потерпевшем крушение корабле. Волею обстоятельств оторванный от общества, Робинзон ни на миг не перестает ощущать себя его частицей, остается существом социальным и рассматривает свое одиночество как тягчайшее? из выпавших на его долю испытаний. В отличие от Руссо и руссоистов (которые строили свой идеал "естественного человека" не без оглядки на "островную робинзонаду") Дефо никогда не сомневался в преимуществах цивилизации над первобытным состоянием и был убежденным сторонником материального и технического прогресса.
Робинзон - труженик, но вместе с тем он и "образцовый английский негоциант". Весь склад его мышления характерен для британского буржуа начала XVIII в. Он не брезгует ни плантаторством, ни работорговлей и готов отправиться на край света, гонимый не столько беспокойным духом исканий, сколько жаждой обогащения. Он бережлив и практичен, старательно копит материальные ценности. Собственническая жилка проявляется и в отношении героя к природе: экзотически прекрасный уголок земли, в который забросила его судьба, он описывает как рачительный хозяин, составляющий реестр своего имущества.
Даже свои отношения с Богом Робинзон строит по принципу делового договора, в котором "добро" и "зло", словно статьи прибылей и убытков, с бухгалтерской точностью уравновешивают друг друга. Как и подобает буржуа-пуританину, герой Дефо охотно обращается к Библии, а в трудные минуты апеллирует к Богу. Однако в целом его религиозность носит весьма умеренный характер. Сенсуалист-практик локковской школы, привыкший во всем полагаться на опыт и здравый смысл, постоянно одерживает в нем верх над пуританином-мистиком, уповающим на благость провидения.
Интересны в романе беседы Робинзона с Пятницей о религии: "естественный человек" Пятница, предвосхищая вольтеровского "Простодушного", своими наивными вопросами без труда ставит в тупик Робинзона, вознамерившегося обратить его в христианство.
Подробно раскрывая в романе отношения между Робинзоном и спасенным им от каннибалов Пятницей, Дефо стремится подчеркнуть благородную цивилизаторскую миссию английской буржуазии. В его изображении Робинзон хотя и превращает молодого дикаря в покорного слугу, однако обращается с ним мягко и гуманно, приобщает его к благам духовной и материальной культуры и обретает в нем благодарного и способного ученика. Явно идеализируя образ Робинзона, автор как бы преподает урок европейским колонизаторам и работорговцам, учит их гуманному обращению с туземцами, осуждает варварские методы покорения диких племен.
Герой Дефо неожиданно оказывается учеником просветительской философии XVIII в.: он - космополит и предоставляет испанцам равные права с англичанами в своей колонии, он исповедует веротерпимость, уважает человеческое достоинство даже в "дикарях" и сам исполнен гордым сознанием личного превосходства над всеми самодержцами земли. "Робинзон Крузо" множеством нитей связан с философскими идеями Джона Локка: по существу, вся "островная робинзонада" и история робинзоновой колонии в романе звучат как беллетристическое переложение трактатов Локка о правлении. Сама тема острова, находящегося вне контактов с обществом, за два десятилетия до Дефо уже была использована Локком в его философских трудах.
С Локком сближают Дефо и воспитательные идеи о роли труда в истории человеческого рода и становлении отдельной личности. Руссо недаром называл роман Дефо "удачнейшим трактатом о естественном воспитании" и отводил ему самое почетное место в библиотеке своего юного героя ("Эмиль, или О воспитании", 1762). Бесхитростная история о том, как Робинзон построил свою хижину, как обжег первый кувшин, как выращивал хлеб и приручал коз, как соорудил и спустил на воду лодку, на протяжении без малого трех столетий продолжает волновать воображение читателей всех возрастов. Она и поныне не утратила своего огромного воспитательного значения для детей и юношества.
Исключительность ситуации, в которую поставил своего героя Дефо, изъяв его из мира денег и поместив в мир труда, позволила автору наиболее ярко высветить в характере Робинзона те его качества, которые проявляются в свободной от торгашеских расчетов, общечеловеческой по своей сути, творческой, созидательной его деятельности. Пафос познания и покорения природы, торжество свободного человеческого труда, разума, энергии и воли к жизни придают книге Дефо необыкновенную свежесть, поэтичность и убедительность, составляют тайну ее обаяния и залог ее бессмертия.
Необыкновенный успех романа побудил автора тут же приняться за его продолжение. Так появились "Дальнейшие приключения Робинзона Крузо" (1719), а затем "Серьезные размышления Робинзона Крузо, с его видением ангельского мира" (1720). И по идейному содержанию, и по художественному исполнению обе части заметно уступают первой. Во второй книге описывается путешествие героя в Индию, Китай и Сибирь. Он посещает свой остров, где завершает устройство "идеальной" колонии. Робинзон выступает в этой части как "образцовый английский негоциант". Дидактические "Серьезные размышления" - типичная для литературы XVII - XVIII вв. попытка объяснить глубинное, аллегорическое содержание предыдущих частей. Робинзон подробно излагает здесь свои этические, религиозно-философские и литературные взгляды.
Последовавшие за "Робинзоном Крузо" произведения Дефо исключительно разнообразны по своей жанровой природе: тут и авантюрные романы, продолжающие традиции плутовского жанра, - "Молль Флендерс" (1722), "Полковник Джек" (1722), "Роксана" (1724), и морской приключенческий роман "Капитан Синглтон" (1720), и роман-дневник "Дневник чумного года" (1722), и, наконец, романы-мемуары, представляющие собой отдаленный прообраз исторического романа - "Мемуары кавалера" (1720), "Мемуары английского офицера, капитана Джорджа Карлтона" (1728).
Все романы Дефо написаны в форме мемуаров, дневников или автобиографий. Необыкновенный дар перевоплощения позволяет писателю выступать от имени вора, проститутки, пирата. Почти все его герои - преступники, почти все сироты и подкидыши, не помнящие родства. Капитан Синглтон, глава пиратской шайки, был украден еще ребенком, Молль Флендерс родилась в Ньюгейтской тюрьме и кочует по всем притонам и трущобам Англии, "полковник" Джек беспризорным мальчишкой ночует в стеклодувных печах, ради куска хлеба начинает воровать, а в конце романа становится плантатором-рабовладельцем. Герои ведут отчаянную борьбу за существование, не гнушаясь никакими средствами. Дефо прослеживает их жизненный путь с младенчества и до старости, показывает их в столкновениях с жестоким миром, раскрывает влияние среды на их характеры и судьбы и приходит к выводу, что истинным виновником их преступлений является общество.
Особый интерес среди криминальных историй Дефо представляет роман "Радости и горести знаменитой Молль Флендерс, которая родилась в Ньюгейтской тюрьме и в течение шести десятков лет своей разнообразной жизни (не считая детского возраста) была двенадцать лет содержанкой, пять раз замужем (из них один раз за своим братом), двенадцать лет воровкой, восемь лет ссыльной в Виргинии; но под конец разбогатела, стала жить честно и умерла в раскаянии. Написано по ее собственным заметкам". Перед читателем проходит жизнь, полная падений и взлетов, успехов и неудач. Дочь воровки, выросшая среди преступников, воспитанная на средства прихода, Молль с малых лет претерпела много горестей и унижений. Красивая, умная, энергичная, она упорно стремится "выбиться в люди". Нищета и бездушие окружающих становятся главной причиной ее нравственного падения и в конце концов превращают ее в хищницу, которая с азартом вступает в борьбу всех против всех. Замечательную характеристику реалистического образа Молль дал Горький в лекциях по истории русской литературы: "Молль Флендерс изображена, как человек пьяный, злой, грубый, ни во что не верующий, лживый, хитрый, но в то же время вы ясно видите в ней все чувства гражданки свободной страны... вы видите, что перед вами личность, знающая себе цену, человек, который великолепно понимает степень личной своей вины и вину общества, принудившего ее жить продажей своего тела, - одним словом, автор ни на минуту не забывает, что перед ним жертва уродливого социального строя, он осуждает ее за то, что Молль недостаточно упрямо сопротивлялась, но еще более резко осуждает он общество за эту победу над женщиной"[1].
Судьбе одинокой женщины, прокладывающей себе путь наверх, посвящен также роман Дефо "Роксана". Героиня Дефо - авантюристка и куртизанка, вращается в различных общественных кругах, странствует по Европе, блистает в Париже при Людовике XIV и в лондонских салонах времен Реставрации. В то время, когда Роксана, уничтожив, как ей кажется, все следы своего темного прошлого, готовится удалиться на покой и прожить остаток дней в довольстве, она неожиданно встречает собственную дочь, когда-то покинутую ею. Между ними разгорается вражда, и мать ради выгоды становится негласной сообщницей убийства дочери. По драматизму и психологической убедительности "Роксана" значительно превосходит предшествующие произведения писателя.
В историю литературы Дефо вошел как создатель первых замечательных образцов эпоса частной жизни, как зачинатель просветительского реалистического романа. Он первым .сумел увидеть героя своего времени в купце и бродяге, славном "моряке из Йорка", раскрыть в рамках отдельной судьбы богатство и многообразие действительной жизни, дать глубоко верный и впечатляющий портрет века, одержимого духом предпринимательства и практической жизнедеятельности. Дефо писал для самой широкой аудитории и был поистине народным писателем, притом не только по содержанию, но и по форме своих произведений. Живая и непосредственная манера повествования, простой и безыскусный язык романов Дефо были близки и понятны миллионам читателей. Шедевр Дефо "Робинзон Крузо" к концу XVIII столетия в одной только Англии выдержал около 700 изданий и был переведен почти на все европейские языки. Имя Дефо стало неотъемлемой частью истории мировой демократической культуры.
----------------------------------------------------------------------
[1] Горький А. М. История русской литературы. М., 1939. С. 267.
ГЛАВА 3.
ТВОРЧЕСТВО ДЖОНАТАНА СВИФТА
Свифт начал творческую деятельность на рубеже двух веков, когда чрезвычайно разнообразный опыт английской литературы XVII в. стал подвергаться переосмыслению в свете нарождавшихся просветительских идей.
Джонатан Свифт (Jonathan Swift, 1667 - 1745) родился и получил образование в Ирландии. Напряженная политическая обстановка в Дублине, вызванная низложением Иакова II (1688) и его попыткой вернуть себе власть, опираясь на своих ирландских сторонников (1689), заставила Свифта, как и многих других англичан его круга, уехать из Ирландии в Англию. Там Свифт поступил на службу секретарем к своему дальнему родственнику Уильяму Темплу, писателю-эссеисту, государственному деятелю и дипломату. Следуя семейной традиции, Свифт принял сан англиканского священника и получил приход в Ирландии (1694), однако его помыслы притягивала литературная деятельность, представленная в истории семьи прославленными именами Давенанта и Драйдена.
Под влиянием писателя-эссеиста Темпла сложились основы мировоззрения Свифта. В философско-религиозных вопросах он разделял скептицизм Монтеня в англиканской интерпретации, подчеркивающей слабость, ограниченность и обманчивость человеческого разума; его этическое учение сводилось к англиканскому рационализму с требованием строгой упорядоченности чувств, их подчиненности здравому смыслу; в основе его исторических представлений лежала идея исторической изменчивости, основанная на позднеренессансных учениях о "циркуляции различных форм правления".
Если не считать начальных малозначительных поэтических опытов Свифта, то первый период его творчества открывается произведением, ставшим шедевром английской литературы, - "Сказкой бочки" и примыкающими к ней "Битвой книг" и "Рассуждением о механическом действии духа". Они были опубликованы в 1704 г. в книге с единым заглавием, но окончательный текст появился лишь в пятом издании (1710). Поначалу у читателя возникает впечатление хаотичности повествования. Это впечатление подкрепляется тем, что в заглавии использована идиома ("сказка бочки" по-английски также значило тогда "всякая всячина", "мешанина"), и усиливается наличием в тексте многочисленных отступлений. Однако внешней разбросанности повествования, напоминающей образцы сатиры барокко, противостоит внутренняя, классицистски симметричная упорядоченность композиции.
Книга Свифта создавалась в два этапа - в 1695 - 1696 и 1701 - 1702 гг. - и имела своей целью сатирически обличить "множество грубых извращений в религии и учености". Основу повествования "Сказки бочки" составляет "аллегорический рассказ о кафтанах и трех братьях", сюжетно восходящий к популярной притче о трех кольцах, обработанной в "Декамероне" Боккаччо и других источниках. Свифт использует сюжет своей аллегории для иносказательной передачи обрядовой истории христианства с момента его зарождения вплоть до конца XVII в. Умирая, некий отец (Христос) оставил в наследство трем сыновьям одинаковые кафтаны (религию) и завещание (Библию) с "подробнейшими наставлениями, как носить кафтаны и держать их в порядке". Первые семь лет (веков) трое братьев - они еще пока не различаются по именам - "свято соблюдали отцовское завещание", но затем, поддавшись чарам герцогини d'Argent (Корыстолюбие), госпожи de Grands Titres (Честолюбие) и графини d'Orgueil (Гордыня), братья пожелали изменить в соответствии с модой внешний вид кафтанов. Первым в этом преуспел один из них, получивший имя Петра (символ папства). Своей цели Петр достиг двумя способами: с помощью хитроумно-произвольных толкований завещания и посредством ссылок на устную традицию. В конце концов он полностью завладел завещанием, в поведении и проповедях перестал считаться со здравым смыслом, а братьев третировал настолько, что они пошли с ним на "великий разрыв" (Реформацию). Заполучив в свои руки завещание, Джек и Мартин (имена вождей Реформации Жана Кальвина и Мартина Лютера) преисполнились желанием выполнить заветы отца и убрать со своих кафтанов украшения. Однако "тотчас обнаружилось резкое различие их характеров". Мартин - символ англиканской церкви - "первый приложил руку" к своему кафтану, но "после нескольких энергичных движений" приостановился и "решил в дальнейшем действовать осмотрительней", в соответствии со здравым смыслом. Джек же - символ пуританства, - дав волю чувствам, которые он "стал величать рвением", "разорвал весь свой кафтан сверху донизу", вступил на стезю "необыкновенных приключений" и стал основателем секты "эолистов" (пародия на пуритан).
Повествование "Сказки" носит нарочито сниженный, бытовой, а зачастую и раблезиански непристойный характер, подчеркивающий ее гротескно-пародийную направленность на фоне иносказательно-символического содержания. Такова, например, история совместных похождений братьев (они "пили, дрались, распутничали, ругались и нюхали табак"). Центральный раздел "Сказки бочки" "Отступление касательно происхождения, пользы и успехов безумия в человеческом обществе". Объектом сатиры Свифта, по его определению, являются "нелепости фанатизма и суеверия", причем, как показали текстологические исследования "Сказки бочки", критика направлена против католиков, пуритан, последователей материализма Гоббса и ведется с позиций англиканского рационализма. Таким образом, Свифт имел право утверждать, что из его книги не может быть "добросовестно выведено хотя бы одно положение, противоречащее религии или нравственности". Известно, однако, что для многих поколений читателей начиная с эпохи французского Просвещения "Сказка бочки" символизирует борьбу с религиозным фанатизмом в любой его форме. Это зафиксировано в знаменитом высказывании Вольтера о "Сказке бочки": "Розги Свифта настолько длинны, что задевают не только сыновей, но самого отца (христианство)".
Если сгруппировать разделы "Сказки бочки" (с учетом введения и заключения) в соответствии с двумя темами, определяющими ее композицию, то получим совершенно симметричное построение с шестью разделами на каждую из тем. В разделах, посвященных "извращениям в религии", повествователь объективный историк, лишь изредка привлекающий внимание к собственной персоне; иначе ведет себя "автор" остальных разделов (введение, разделы III, V, VII, X, заключение): он всегда готов поделиться с читателями своими личными оценками, планами на будущее и т. п. К тому же он - представитель "новых", т. е. как раз тех "извращений в учености", которые осмеивал Свифт, включившись в спор "древних и новых". Выступая вслед за Темп-лом поборником "древних", Свифт предъявляет сторонникам "новой учености" обвинение в установке на сознательный разрыв с античностью, обоснованной убежденностью в абсолютном превосходстве "новых" перед "древними". Тема "древних" и "новых" разрабатывается также и в "Битве книг".
У своих первых читателей книга, озаглавленная "Сказка бочки", имела шумный успех. Но имя ее автора оставалось некоторое время нераскрытым, хотя к этому времени он приобрел уже известность в литературных кругах Лондона благодаря произведениям исторической публицистики.
Таков памфлет "Рассуждение о раздорах и разногласиях между знатью и общинами в Афинах и Риме" (1701). В нем Свифт изложил свое понимание политических идей Просвещения - теории "общественного договора" и принципа "равновесия власти", предусматривающего отделение законодательных ее функций от исполнительных с целью не допустить сосредоточения абсолютной власти в одних руках.
Своим памфлетом Свифт завоевал популярность среди вигов. Его литературная известность упрочилась после опубликования серии очерков "Бумаги Бикерстафа" (1708 - 1709), в которых он высмеял некоего Джона Патриджа, составителя ежегодных астрологических альманахов. Образ экстравагантного джентльмена Исаака Бикерстафа настолько пришелся по душе читающей публике, что близкий к вигам эссеист Ричард Стил начал издавать от имени Бикерстафа нравоучительно-сатирический журнал "Болтун" (1709). Свифт сотрудничал в этом журнале, выступая и как поэт, и как прозаик.
Наметившемуся литературному сближению Свифта с вигской журналистикой противостояли его расхождения с вигами по вопросу о политических границах веротерпимости. В начале XVIII в. виги пересмотрели свое отношение к диссентерам и, вопреки "Акту о присяге" (1673), поставили вопрос о признании их права занимать государственные должности в Ирландии. Свифт же остался верным старой позиции вигов и противился любым попыткам допустить диссентеров к управлению страной. Такова была основа, на которой складывался замысел его памфлетов, направленных против позиции вигов в церковном вопросе. Среди них такой памфлет, как "Рассуждение о неудобстве уничтожения христианства в Англии" (1708 - 1711), принадлежит к шедеврам сатирической публицистики. В нем логическая стройность изложения контрастирует с пародийно-гротескным содержанием. Употребляя слово "христианство" в качестве синонима "англиканства", Свифт объявляет предполагаемую отмену "Акта о присяге" уничтожением христианства. Возникающая в результате этого комическая двусмысленность переходит в гротеск по мере того, как излагаются доказательства основного тезиса и предстает сатирическая панорама общества, в котором "представления о богатстве и власти" совместимы лишь с "номинальным христианством".
Этот памфлет выявил не только расхождение Свифта с вигами в отношении англиканской церкви, но и его неприятие основы их социальной ориентации "денежного интереса". Разрыв Свифта с вигами был, таким образом, уже предопределен, хотя фактически произошел лишь в 1710 г., когда Свифт перешел на сторону торийской партии и стал ее пропагандистом. Инструментом межпартийной борьбы за власть стала пресса, и Свифт принял в этой борьбе самое деятельное участие. Период торийской журналистской деятельности Свифта характеризуется чрезвычайной насыщенностью; публикации этого периода по объему составляют около трети всего прозаического наследия Свифта. Они и по сей день находят своего читателя и сохраняют значение образцов в жанре пропагандистской журнальной прозы.
С сентября 1710 по июнь 1713 г. Свифт находился в Лондоне. В это время и развернулась его деятельность в качестве торийского публициста. Свифт постоянно общался с лидерами торийской партии, которые выказывали ему расположение, но во все детали своей сложной игры не посвящали. В области литературных связей наибольшее значение имел небольшой кружок "Клуба Мартина Скриблеруса (Писаки)". Подробные сведения о политических и литературных событиях Лондона той поры дошли до нас в письмах Свифта, впоследствии (уже после смерти Свифта) получивших название "Дневник для Стеллы" и адресованных к другу всей его жизни - Эстер Джонсон.
Суровая школа жизни, которую прошел Дефо, его кипучая разносторонняя деятельность, богатейший журналистский опыт подготовили рождение Дефо-романиста. Писателю было 59 лет, когда он опубликовал первый и самый замечательный свой роман, в веках прославивший его имя. То были "Жизнь и странные, удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, описанные им самим" (1719).
Книга Дефо появилась на гребне мощной волны литературы о путешествиях, захлестнувшей Англию того времени, - подлинных и вымышленных отчетов о кругосветных плаваниях, мемуаров, Дневников, путевых заметок удачливых купцов и прославленных мореходов. Однако как бы разнообразны и многочисленны ни были источники "Робинзона Крузо", и по форме, и по содержанию роман представлял собой явление глубоко новаторское. Творчески усвоив опыт предшественников, опираясь на собственный журналистский опыт, Дефо создал оригинальное художественное произведение, органически сочетавшее в себе авантюрное начало с мнимой документальностью, традиции мемуарного жанра с чертами философской притчи.
Замысел "Робинзона Крузо" был подсказан Дефо действительным происшествием: в 1704 г. шотландский моряк Александр Селькирк, поссорившись с капитаном корабля, высадился на незнакомом берегу с небольшим запасом провизии и оружия и четыре с лишним года вел отшельническую жизнь на острове Хуан Фернандес в Тихом океане, пока его не подобрало проходившее мимо судно под командой Вудса Роджерса. С историей Селькирка Дефо мог познакомиться по книге Роджерса "Плавание вокруг света" (1712) и по очерку Стила в журнале "Англичанин" (1713).
Эта история послужила писателю отправной точкой для развернутого художественного повествования, проникнутого поэзией путешествий и приключений и в то же время заключающего в себе глубокий социально-философский смысл. Заставив своего героя двадцать восемь лет прожить вдали от цивилизации, Дефо производил просветительский эксперимент над "человеческой природой", подвергал ее своеобразному испытанию, стремился уяснить себе и своим читателям решающие факторы выживания человека в этой чрезвычайной ситуации.
В островном эпизоде романа, этой героической летописи "трудов и дней" Робинзона, автор опоэтизировал историю многовековой борьбы человека за существование, прославил несокрушимую силу его мысли, познающей и покоряющей природу, воспел стихию свободного созидательного труда. Труд и напряженная работа мысли помогают герою не только выжить, но и не одичать, не впасть в безумие, сохранить человеческий облик. Именно труд и творческая деятельность разума составляют, по убеждению писателя, основу преобразования мира и духовного возвышения человека.
Дефо воплотил в романе типично просветительскую концепцию истории человеческого общества. Жизнь его героя на острове в обобщенном, схематическом виде повторяет путь человечества от варварства к цивилизации: вначале Робинзон - охотник и рыболов, потом - скотовод, земледелец, ремесленник, рабовладелец. Позднее, с появлением на острове других людей, он становится основателем колонии, устроенной в духе локковского "общественного договора".
Вместе с тем важно подчеркнуть, что герой Дефо с самого начала своего пребывания на острове - не "естественный", но цивилизованный человек, не исходный пункт истории, а продукт длительного исторического развития, индивид, лишь временно поставленный в "естественное состояние": он вооружен трудовыми навыками и опытом своего народа и с успехом пользуется снаряжением, инструментами и другими материальными ценностями, обнаруженными на потерпевшем крушение корабле. Волею обстоятельств оторванный от общества, Робинзон ни на миг не перестает ощущать себя его частицей, остается существом социальным и рассматривает свое одиночество как тягчайшее? из выпавших на его долю испытаний. В отличие от Руссо и руссоистов (которые строили свой идеал "естественного человека" не без оглядки на "островную робинзонаду") Дефо никогда не сомневался в преимуществах цивилизации над первобытным состоянием и был убежденным сторонником материального и технического прогресса.
Робинзон - труженик, но вместе с тем он и "образцовый английский негоциант". Весь склад его мышления характерен для британского буржуа начала XVIII в. Он не брезгует ни плантаторством, ни работорговлей и готов отправиться на край света, гонимый не столько беспокойным духом исканий, сколько жаждой обогащения. Он бережлив и практичен, старательно копит материальные ценности. Собственническая жилка проявляется и в отношении героя к природе: экзотически прекрасный уголок земли, в который забросила его судьба, он описывает как рачительный хозяин, составляющий реестр своего имущества.
Даже свои отношения с Богом Робинзон строит по принципу делового договора, в котором "добро" и "зло", словно статьи прибылей и убытков, с бухгалтерской точностью уравновешивают друг друга. Как и подобает буржуа-пуританину, герой Дефо охотно обращается к Библии, а в трудные минуты апеллирует к Богу. Однако в целом его религиозность носит весьма умеренный характер. Сенсуалист-практик локковской школы, привыкший во всем полагаться на опыт и здравый смысл, постоянно одерживает в нем верх над пуританином-мистиком, уповающим на благость провидения.
Интересны в романе беседы Робинзона с Пятницей о религии: "естественный человек" Пятница, предвосхищая вольтеровского "Простодушного", своими наивными вопросами без труда ставит в тупик Робинзона, вознамерившегося обратить его в христианство.
Подробно раскрывая в романе отношения между Робинзоном и спасенным им от каннибалов Пятницей, Дефо стремится подчеркнуть благородную цивилизаторскую миссию английской буржуазии. В его изображении Робинзон хотя и превращает молодого дикаря в покорного слугу, однако обращается с ним мягко и гуманно, приобщает его к благам духовной и материальной культуры и обретает в нем благодарного и способного ученика. Явно идеализируя образ Робинзона, автор как бы преподает урок европейским колонизаторам и работорговцам, учит их гуманному обращению с туземцами, осуждает варварские методы покорения диких племен.
Герой Дефо неожиданно оказывается учеником просветительской философии XVIII в.: он - космополит и предоставляет испанцам равные права с англичанами в своей колонии, он исповедует веротерпимость, уважает человеческое достоинство даже в "дикарях" и сам исполнен гордым сознанием личного превосходства над всеми самодержцами земли. "Робинзон Крузо" множеством нитей связан с философскими идеями Джона Локка: по существу, вся "островная робинзонада" и история робинзоновой колонии в романе звучат как беллетристическое переложение трактатов Локка о правлении. Сама тема острова, находящегося вне контактов с обществом, за два десятилетия до Дефо уже была использована Локком в его философских трудах.
С Локком сближают Дефо и воспитательные идеи о роли труда в истории человеческого рода и становлении отдельной личности. Руссо недаром называл роман Дефо "удачнейшим трактатом о естественном воспитании" и отводил ему самое почетное место в библиотеке своего юного героя ("Эмиль, или О воспитании", 1762). Бесхитростная история о том, как Робинзон построил свою хижину, как обжег первый кувшин, как выращивал хлеб и приручал коз, как соорудил и спустил на воду лодку, на протяжении без малого трех столетий продолжает волновать воображение читателей всех возрастов. Она и поныне не утратила своего огромного воспитательного значения для детей и юношества.
Исключительность ситуации, в которую поставил своего героя Дефо, изъяв его из мира денег и поместив в мир труда, позволила автору наиболее ярко высветить в характере Робинзона те его качества, которые проявляются в свободной от торгашеских расчетов, общечеловеческой по своей сути, творческой, созидательной его деятельности. Пафос познания и покорения природы, торжество свободного человеческого труда, разума, энергии и воли к жизни придают книге Дефо необыкновенную свежесть, поэтичность и убедительность, составляют тайну ее обаяния и залог ее бессмертия.
Необыкновенный успех романа побудил автора тут же приняться за его продолжение. Так появились "Дальнейшие приключения Робинзона Крузо" (1719), а затем "Серьезные размышления Робинзона Крузо, с его видением ангельского мира" (1720). И по идейному содержанию, и по художественному исполнению обе части заметно уступают первой. Во второй книге описывается путешествие героя в Индию, Китай и Сибирь. Он посещает свой остров, где завершает устройство "идеальной" колонии. Робинзон выступает в этой части как "образцовый английский негоциант". Дидактические "Серьезные размышления" - типичная для литературы XVII - XVIII вв. попытка объяснить глубинное, аллегорическое содержание предыдущих частей. Робинзон подробно излагает здесь свои этические, религиозно-философские и литературные взгляды.
Последовавшие за "Робинзоном Крузо" произведения Дефо исключительно разнообразны по своей жанровой природе: тут и авантюрные романы, продолжающие традиции плутовского жанра, - "Молль Флендерс" (1722), "Полковник Джек" (1722), "Роксана" (1724), и морской приключенческий роман "Капитан Синглтон" (1720), и роман-дневник "Дневник чумного года" (1722), и, наконец, романы-мемуары, представляющие собой отдаленный прообраз исторического романа - "Мемуары кавалера" (1720), "Мемуары английского офицера, капитана Джорджа Карлтона" (1728).
Все романы Дефо написаны в форме мемуаров, дневников или автобиографий. Необыкновенный дар перевоплощения позволяет писателю выступать от имени вора, проститутки, пирата. Почти все его герои - преступники, почти все сироты и подкидыши, не помнящие родства. Капитан Синглтон, глава пиратской шайки, был украден еще ребенком, Молль Флендерс родилась в Ньюгейтской тюрьме и кочует по всем притонам и трущобам Англии, "полковник" Джек беспризорным мальчишкой ночует в стеклодувных печах, ради куска хлеба начинает воровать, а в конце романа становится плантатором-рабовладельцем. Герои ведут отчаянную борьбу за существование, не гнушаясь никакими средствами. Дефо прослеживает их жизненный путь с младенчества и до старости, показывает их в столкновениях с жестоким миром, раскрывает влияние среды на их характеры и судьбы и приходит к выводу, что истинным виновником их преступлений является общество.
Особый интерес среди криминальных историй Дефо представляет роман "Радости и горести знаменитой Молль Флендерс, которая родилась в Ньюгейтской тюрьме и в течение шести десятков лет своей разнообразной жизни (не считая детского возраста) была двенадцать лет содержанкой, пять раз замужем (из них один раз за своим братом), двенадцать лет воровкой, восемь лет ссыльной в Виргинии; но под конец разбогатела, стала жить честно и умерла в раскаянии. Написано по ее собственным заметкам". Перед читателем проходит жизнь, полная падений и взлетов, успехов и неудач. Дочь воровки, выросшая среди преступников, воспитанная на средства прихода, Молль с малых лет претерпела много горестей и унижений. Красивая, умная, энергичная, она упорно стремится "выбиться в люди". Нищета и бездушие окружающих становятся главной причиной ее нравственного падения и в конце концов превращают ее в хищницу, которая с азартом вступает в борьбу всех против всех. Замечательную характеристику реалистического образа Молль дал Горький в лекциях по истории русской литературы: "Молль Флендерс изображена, как человек пьяный, злой, грубый, ни во что не верующий, лживый, хитрый, но в то же время вы ясно видите в ней все чувства гражданки свободной страны... вы видите, что перед вами личность, знающая себе цену, человек, который великолепно понимает степень личной своей вины и вину общества, принудившего ее жить продажей своего тела, - одним словом, автор ни на минуту не забывает, что перед ним жертва уродливого социального строя, он осуждает ее за то, что Молль недостаточно упрямо сопротивлялась, но еще более резко осуждает он общество за эту победу над женщиной"[1].
Судьбе одинокой женщины, прокладывающей себе путь наверх, посвящен также роман Дефо "Роксана". Героиня Дефо - авантюристка и куртизанка, вращается в различных общественных кругах, странствует по Европе, блистает в Париже при Людовике XIV и в лондонских салонах времен Реставрации. В то время, когда Роксана, уничтожив, как ей кажется, все следы своего темного прошлого, готовится удалиться на покой и прожить остаток дней в довольстве, она неожиданно встречает собственную дочь, когда-то покинутую ею. Между ними разгорается вражда, и мать ради выгоды становится негласной сообщницей убийства дочери. По драматизму и психологической убедительности "Роксана" значительно превосходит предшествующие произведения писателя.
В историю литературы Дефо вошел как создатель первых замечательных образцов эпоса частной жизни, как зачинатель просветительского реалистического романа. Он первым .сумел увидеть героя своего времени в купце и бродяге, славном "моряке из Йорка", раскрыть в рамках отдельной судьбы богатство и многообразие действительной жизни, дать глубоко верный и впечатляющий портрет века, одержимого духом предпринимательства и практической жизнедеятельности. Дефо писал для самой широкой аудитории и был поистине народным писателем, притом не только по содержанию, но и по форме своих произведений. Живая и непосредственная манера повествования, простой и безыскусный язык романов Дефо были близки и понятны миллионам читателей. Шедевр Дефо "Робинзон Крузо" к концу XVIII столетия в одной только Англии выдержал около 700 изданий и был переведен почти на все европейские языки. Имя Дефо стало неотъемлемой частью истории мировой демократической культуры.
----------------------------------------------------------------------
[1] Горький А. М. История русской литературы. М., 1939. С. 267.
ГЛАВА 3.
ТВОРЧЕСТВО ДЖОНАТАНА СВИФТА
Свифт начал творческую деятельность на рубеже двух веков, когда чрезвычайно разнообразный опыт английской литературы XVII в. стал подвергаться переосмыслению в свете нарождавшихся просветительских идей.
Джонатан Свифт (Jonathan Swift, 1667 - 1745) родился и получил образование в Ирландии. Напряженная политическая обстановка в Дублине, вызванная низложением Иакова II (1688) и его попыткой вернуть себе власть, опираясь на своих ирландских сторонников (1689), заставила Свифта, как и многих других англичан его круга, уехать из Ирландии в Англию. Там Свифт поступил на службу секретарем к своему дальнему родственнику Уильяму Темплу, писателю-эссеисту, государственному деятелю и дипломату. Следуя семейной традиции, Свифт принял сан англиканского священника и получил приход в Ирландии (1694), однако его помыслы притягивала литературная деятельность, представленная в истории семьи прославленными именами Давенанта и Драйдена.
Под влиянием писателя-эссеиста Темпла сложились основы мировоззрения Свифта. В философско-религиозных вопросах он разделял скептицизм Монтеня в англиканской интерпретации, подчеркивающей слабость, ограниченность и обманчивость человеческого разума; его этическое учение сводилось к англиканскому рационализму с требованием строгой упорядоченности чувств, их подчиненности здравому смыслу; в основе его исторических представлений лежала идея исторической изменчивости, основанная на позднеренессансных учениях о "циркуляции различных форм правления".
Если не считать начальных малозначительных поэтических опытов Свифта, то первый период его творчества открывается произведением, ставшим шедевром английской литературы, - "Сказкой бочки" и примыкающими к ней "Битвой книг" и "Рассуждением о механическом действии духа". Они были опубликованы в 1704 г. в книге с единым заглавием, но окончательный текст появился лишь в пятом издании (1710). Поначалу у читателя возникает впечатление хаотичности повествования. Это впечатление подкрепляется тем, что в заглавии использована идиома ("сказка бочки" по-английски также значило тогда "всякая всячина", "мешанина"), и усиливается наличием в тексте многочисленных отступлений. Однако внешней разбросанности повествования, напоминающей образцы сатиры барокко, противостоит внутренняя, классицистски симметричная упорядоченность композиции.
Книга Свифта создавалась в два этапа - в 1695 - 1696 и 1701 - 1702 гг. - и имела своей целью сатирически обличить "множество грубых извращений в религии и учености". Основу повествования "Сказки бочки" составляет "аллегорический рассказ о кафтанах и трех братьях", сюжетно восходящий к популярной притче о трех кольцах, обработанной в "Декамероне" Боккаччо и других источниках. Свифт использует сюжет своей аллегории для иносказательной передачи обрядовой истории христианства с момента его зарождения вплоть до конца XVII в. Умирая, некий отец (Христос) оставил в наследство трем сыновьям одинаковые кафтаны (религию) и завещание (Библию) с "подробнейшими наставлениями, как носить кафтаны и держать их в порядке". Первые семь лет (веков) трое братьев - они еще пока не различаются по именам - "свято соблюдали отцовское завещание", но затем, поддавшись чарам герцогини d'Argent (Корыстолюбие), госпожи de Grands Titres (Честолюбие) и графини d'Orgueil (Гордыня), братья пожелали изменить в соответствии с модой внешний вид кафтанов. Первым в этом преуспел один из них, получивший имя Петра (символ папства). Своей цели Петр достиг двумя способами: с помощью хитроумно-произвольных толкований завещания и посредством ссылок на устную традицию. В конце концов он полностью завладел завещанием, в поведении и проповедях перестал считаться со здравым смыслом, а братьев третировал настолько, что они пошли с ним на "великий разрыв" (Реформацию). Заполучив в свои руки завещание, Джек и Мартин (имена вождей Реформации Жана Кальвина и Мартина Лютера) преисполнились желанием выполнить заветы отца и убрать со своих кафтанов украшения. Однако "тотчас обнаружилось резкое различие их характеров". Мартин - символ англиканской церкви - "первый приложил руку" к своему кафтану, но "после нескольких энергичных движений" приостановился и "решил в дальнейшем действовать осмотрительней", в соответствии со здравым смыслом. Джек же - символ пуританства, - дав волю чувствам, которые он "стал величать рвением", "разорвал весь свой кафтан сверху донизу", вступил на стезю "необыкновенных приключений" и стал основателем секты "эолистов" (пародия на пуритан).
Повествование "Сказки" носит нарочито сниженный, бытовой, а зачастую и раблезиански непристойный характер, подчеркивающий ее гротескно-пародийную направленность на фоне иносказательно-символического содержания. Такова, например, история совместных похождений братьев (они "пили, дрались, распутничали, ругались и нюхали табак"). Центральный раздел "Сказки бочки" "Отступление касательно происхождения, пользы и успехов безумия в человеческом обществе". Объектом сатиры Свифта, по его определению, являются "нелепости фанатизма и суеверия", причем, как показали текстологические исследования "Сказки бочки", критика направлена против католиков, пуритан, последователей материализма Гоббса и ведется с позиций англиканского рационализма. Таким образом, Свифт имел право утверждать, что из его книги не может быть "добросовестно выведено хотя бы одно положение, противоречащее религии или нравственности". Известно, однако, что для многих поколений читателей начиная с эпохи французского Просвещения "Сказка бочки" символизирует борьбу с религиозным фанатизмом в любой его форме. Это зафиксировано в знаменитом высказывании Вольтера о "Сказке бочки": "Розги Свифта настолько длинны, что задевают не только сыновей, но самого отца (христианство)".
Если сгруппировать разделы "Сказки бочки" (с учетом введения и заключения) в соответствии с двумя темами, определяющими ее композицию, то получим совершенно симметричное построение с шестью разделами на каждую из тем. В разделах, посвященных "извращениям в религии", повествователь объективный историк, лишь изредка привлекающий внимание к собственной персоне; иначе ведет себя "автор" остальных разделов (введение, разделы III, V, VII, X, заключение): он всегда готов поделиться с читателями своими личными оценками, планами на будущее и т. п. К тому же он - представитель "новых", т. е. как раз тех "извращений в учености", которые осмеивал Свифт, включившись в спор "древних и новых". Выступая вслед за Темп-лом поборником "древних", Свифт предъявляет сторонникам "новой учености" обвинение в установке на сознательный разрыв с античностью, обоснованной убежденностью в абсолютном превосходстве "новых" перед "древними". Тема "древних" и "новых" разрабатывается также и в "Битве книг".
У своих первых читателей книга, озаглавленная "Сказка бочки", имела шумный успех. Но имя ее автора оставалось некоторое время нераскрытым, хотя к этому времени он приобрел уже известность в литературных кругах Лондона благодаря произведениям исторической публицистики.
Таков памфлет "Рассуждение о раздорах и разногласиях между знатью и общинами в Афинах и Риме" (1701). В нем Свифт изложил свое понимание политических идей Просвещения - теории "общественного договора" и принципа "равновесия власти", предусматривающего отделение законодательных ее функций от исполнительных с целью не допустить сосредоточения абсолютной власти в одних руках.
Своим памфлетом Свифт завоевал популярность среди вигов. Его литературная известность упрочилась после опубликования серии очерков "Бумаги Бикерстафа" (1708 - 1709), в которых он высмеял некоего Джона Патриджа, составителя ежегодных астрологических альманахов. Образ экстравагантного джентльмена Исаака Бикерстафа настолько пришелся по душе читающей публике, что близкий к вигам эссеист Ричард Стил начал издавать от имени Бикерстафа нравоучительно-сатирический журнал "Болтун" (1709). Свифт сотрудничал в этом журнале, выступая и как поэт, и как прозаик.
Наметившемуся литературному сближению Свифта с вигской журналистикой противостояли его расхождения с вигами по вопросу о политических границах веротерпимости. В начале XVIII в. виги пересмотрели свое отношение к диссентерам и, вопреки "Акту о присяге" (1673), поставили вопрос о признании их права занимать государственные должности в Ирландии. Свифт же остался верным старой позиции вигов и противился любым попыткам допустить диссентеров к управлению страной. Такова была основа, на которой складывался замысел его памфлетов, направленных против позиции вигов в церковном вопросе. Среди них такой памфлет, как "Рассуждение о неудобстве уничтожения христианства в Англии" (1708 - 1711), принадлежит к шедеврам сатирической публицистики. В нем логическая стройность изложения контрастирует с пародийно-гротескным содержанием. Употребляя слово "христианство" в качестве синонима "англиканства", Свифт объявляет предполагаемую отмену "Акта о присяге" уничтожением христианства. Возникающая в результате этого комическая двусмысленность переходит в гротеск по мере того, как излагаются доказательства основного тезиса и предстает сатирическая панорама общества, в котором "представления о богатстве и власти" совместимы лишь с "номинальным христианством".
Этот памфлет выявил не только расхождение Свифта с вигами в отношении англиканской церкви, но и его неприятие основы их социальной ориентации "денежного интереса". Разрыв Свифта с вигами был, таким образом, уже предопределен, хотя фактически произошел лишь в 1710 г., когда Свифт перешел на сторону торийской партии и стал ее пропагандистом. Инструментом межпартийной борьбы за власть стала пресса, и Свифт принял в этой борьбе самое деятельное участие. Период торийской журналистской деятельности Свифта характеризуется чрезвычайной насыщенностью; публикации этого периода по объему составляют около трети всего прозаического наследия Свифта. Они и по сей день находят своего читателя и сохраняют значение образцов в жанре пропагандистской журнальной прозы.
С сентября 1710 по июнь 1713 г. Свифт находился в Лондоне. В это время и развернулась его деятельность в качестве торийского публициста. Свифт постоянно общался с лидерами торийской партии, которые выказывали ему расположение, но во все детали своей сложной игры не посвящали. В области литературных связей наибольшее значение имел небольшой кружок "Клуба Мартина Скриблеруса (Писаки)". Подробные сведения о политических и литературных событиях Лондона той поры дошли до нас в письмах Свифта, впоследствии (уже после смерти Свифта) получивших название "Дневник для Стеллы" и адресованных к другу всей его жизни - Эстер Джонсон.