Страница:
Подавляя революционное движение рабочих и крестьян, царское правительство не могло ограничиться одними репрессиями, карательными экспедициями, расстрелами, тюрьмой, каторгой. Царское правительство с тревогой видело, что наивная вера крестьянства в "царя-батюшку" все более исчезает. Поэтому оно прибегло к крупному маневру, задумало создать себе прочную опору в деревне в лице многочисленного класса деревенской буржуазии - кулачества.
9 ноября 1906 года Столыпин издал новый земельный закон о выделении крестьян из общины на хутора. По столыпинскому земельному закону разрушалось общинное пользование землей. Каждому крестьянину предлагалось взять свой надел в личное владение, выделиться из общины. Крестьянин мог продать свой надел, чего он не имел права сделать раньше. Общество обязано было выделить землю выходящим из общины крестьянам в одном месте (хутор, отруб).
Богатые крестьяне - кулаки получали возможность окунать при этом по дешевой цене у маломощных крестьян их землю. В течение нескольких лет после издания этого закона больше миллиона маломощных крестьян совсем лишилось земли и разорилось. За счет обезземеления маломощных крестьян выросло количество кулацких хуторов и отрубов. Иногда это были настоящие поместья, где широко применялся наемный, батрацкий труд. Правительство заставляло крестьян выделять из общины кулакам-хуторянам лучшую землю.
Если при "освобождении" крестьян помещики грабили крестьянскую землю, то теперь кулаки стал грабить общинную землю, получая лучшие участки, скупая по дешевой цене наделы у бедноты.
Царское правительство выдавало кулакам значительные ссуды для покупки земли и устройства хуторов. Из кулаков Столыпин хотел сделать маленьких помещиков, верных защитников царского самодержавия.
Всего за девять лет (с 1906 по 1915 год) из общины выделилось свыше двух миллионов домохозяев.
Столыпинщина еще более ухудшила положение малоземельных крестьян и деревенской бедноты. Расслоение крестьянства усилилось. Начались столкновения крестьян с кулаками-хуторянами.
Вместе с тем крестьянство начинало понимать, что ему не получить помещичьей земли, пока существует царское правительство и помещичье-кадетская Государственная дума.
Крестьянское движение в годы усилившегося выделения на хутора (1907-1909) сначала идет на убыль, но вскоре, в 1910-1911 г.г. и позднее, на почве столкновения общинников с хуторянами происходит усиление крестьянского движения против помещиков и кулаков-хуторян.
В области промышленности также произошли после революции значительные изменения. Концентрация промышленности, то есть укрупнение и сосредоточение промышленности в руках все более крупных капиталистических групп, значительно усилилась. Еще до революции 1905 года капиталисты стали объединяться в союзы, чтобы поднять цены на товары внутри страны, а вырученную сверхприбыль обратить в фонд поощрения экспорта для того, чтобы можно было выбросить на внешние рынки товары по низким ценам и завоевать внешние рынки. Такие союзы, такие объединения капиталистов (монополии) назывались трестами и синдикатами. После революции число буржуазных трестов и синдикатов еще больше увеличилось. Увеличивалось также количество крупных банков и росла их роль в промышленности. Увеличивался приток иностранных капиталов в Россию.
Таким образом, капитализм в России все больше становился монополистическим, империалистическим капитализмом. После нескольких лет застоя промышленность вновь ожила: выросли добыча угля, выработка металла, добыча нефти, увеличилось производство тканей, сахара. Сильно вырос вывоз хлеба за границу.
Хотя Россия в это время сделала некоторый шаг вперед в своей промышленности, она продолжала оставаться отсталой страной по сравнению с западной Европой и зависимой от иностранных капиталистов. В России не было поставлено производство машин и станков - они ввозились из-за границы. Не было также автомобильной промышленности, не было химической промышленности, не было производства минеральных удобрений. В производстве вооружения Россия также отставала от других капиталистических стран.
Указывая на низкий уровень потребления металла в России, как на признак ее отсталости, Ленин писал:
"За полвека после освобождения крестьян потребление железа в России возросло впятеро, и все же Россия остается невероятно, невиданно отсталой страной, нищей и полудикой, оборудованной современными орудиями производства вчетверо хуже Англии, впятеро хуже Германии, вдесятеро хуже Америки" (Ленин, т. XVI, стр. 543).
Прямым последствием хозяйственной и политической отсталости России являлась зависимость как русского капитализма, так и самого царизма от западно-европейского капитализма.
Это выражалось в том, что такие важнейшие отрасли народного хозяйства, как уголь, нефть, электропромышленность, металлургия, находились в руках заграничного капитала, и почти все машины, все оборудование царская Россия вынуждена была ввозить из-за границы.
Это выражалось в кабальных заграничных займах, для уплаты процентов по которым царизм ежегодно выколачивал из населения многие сотни миллионов рублей.
Это выражалось в тайных договорах с "союзниками", по которым царизм обязался выставить в случае войны миллионы русских солдат на империалистические фронты для поддержания "союзников" и обеспечения бешеных прибылей англо-французских капиталистов.
Годы столыпинской реакции особенно отличались разбойничьими набегами жандармов и полицейских, царских провокаторов и черносотенных громил на рабочий класс. Но репрессиями донимали рабочих не только царские опричники. От них не отставали в этом отношении фабриканты и заводчики, особенно усилившие наступление на рабочий класс в годы застоя промышленности и роста безработицы. Фабриканты объявляли массовые увольнения рабочих (локауты), заводили "черные книги", куда заносили сознательных рабочих, принимавших активное участие в забастовках. Попавших в эту "черную книгу", или в "черный список" не принимали на работу ни на одном предприятии, входившем в союз фабрикантов этой отрасли промышленности. Расценки были понижены уже в 1908 году на 10-15 процентов. Рабочий день был повсюду удлинен до 10-12 часов. Вновь стала процветать система грабительских штрафов.
Поражение революции 1905 года породило распад и разложение в среде попутчиков революции. Особенно усилились разложение и упадочничество в среде интеллигенции. Попутчики, пришедшие в ряды революции из буржуазной среды в период бурного подъема революции, отошли от партии в дни реакции. Часть их ушла в лагерь открытых врагов революции, часть засела в уцелевших легальных обществах рабочего класса и старалась свернуть пролетариат с революционного пути, старалась дискредитировать революционную партию пролетариата. Отходя от революции, попутчики старались приспособиться к реакции, ужиться с царизмом.
Царское правительство использовало поражение революции, чтобы наиболее трусливых и шкурнически настроенных попутчиков революции завербовать себе в агенты - в провокаторы. Подлые иуды-провокаторы, которых царская охранка засылала в рабочие и партийные организации, шпионили изнутри и предавали революционеров.
Наступление контрреволюции шло и на идеологическом фронте. Появилась целая орава модных писателей, которые "критиковали" и "разносили" марксизм, оплевывали революцию, издевались над ней, воспевали предательство, воспевали половой разврат под видом "культа личности".
В области философии усилились попытки "критики", ревизии марксизма, а также появились всевозможные религиозные течения, прикрытые якобы "научными" доводами.
"Критика" марксизма стала модой.
Все эти господа, несмотря на всю их разношерстность, преследовали одну общую цель - отвратить массы от революции.
Упадочничество и неверие коснулись также одной части партийных интеллигентов, считавших себя марксистами, но никогда не стоявших твердо на позициях марксизма. В числе них были такие писатели, как Богданов, Базаров, Луначарский (примыкавшие в 1905 году к большевикам), Юшкевич, Валентинов (меньшевики). Они развернули "критику" одновременно против философско-теоретических основ марксизма, то есть против диалектического материализма, и против его научно-исторических основ, то есть против исторического материализма. Критика эта отличалась от обычной критики тем, что она велась не открыто и честно, а завуалированно и лицемерно под флагом "защиты" основных позиций марксизма. Мы, говорили они, в основном марксисты, но хотели бы "улучшить" марксизм, освободить его от некоторых основных положений. На самом деле они были враждебны марксизму, ибо старались подорвать теоретические основы марксизма, хотя на словах лицемерно отрицали свою враждебность к марксизму и продолжали двурушнически называть себя марксистами. Опасность такой лицемерной критики состояла в том, что она была рассчитана на обман рядовых партийных работников и могла ввести их в заблуждение. И чем лицемернее велась эта критика по подрыву теоретических основ марксизма, тем опаснее становилась она для партии, ибо тем теснее она смыкалась с общим походом реакции против партии, против революции. Часть отошедших от марксизма интеллигентов дошла до того, что стала проповедывать необходимость создания новой религии (так называемые "богоискатели" и "богостроители").
Перед марксистами стояла неотложная задача - дать должную отповедь этим перерожденцам в области теории марксизма, сорвать с них маску, разоблачить их до конца и отстоять, таким образом, теоретические основы марксистской партии.
Можно было рассчитывать, что за выполнение этой задачи возьмутся Плеханов и его меньшевистские друзья, считавшие себя "известными теоретиками марксизма". Но они предпочли отписаться парой незначительных статей фельетонно-критического характера и потом уйти в кусты.
Эту задачу выполнил Ленин в своей знаменитой книге "Материализм и эмпириокритицизм", вышедшей в свет в 1909 году.
"Менее чем за полгода, писал Ленин в этой книге, вышло в свет четыре книги, посвященные главным образом и почти всецело нападкам на диалектический материализм. Сюда относятся прежде всего "Очерки по (? надо было сказать: против) философии марксизма", СПБ, 1908, сборник статей Базарова, Богданова, Луначарского, Бермана, Гельфонда, Юшкевича, Суворова; затем книги: Юшкевича - "Материализм и критический реализм", Бермана "Диалектика в свете современной теории познания", Валентинова "Философские построения марксизма"... Все эти лица, объединенные - несмотря на резкие различия политических взглядов - враждой против диалектического материализма, претендуют в то же время на то, что они в философии марксисты! Энгельсовская диалектика есть "мистика",- говорит Берман, взгляды Энгельса "устарели", - мимоходом, как нечто само собою разумеющееся, бросает Базаров, - материализм оказывается опровергнутым нашими смелыми воинами, которые гордо ссылаются на "современную теорию познания", на "новейшую философию" (или "новейший позитивизм"), на "философию современного естествознания" или даже "философию естествознания XX века" (Ленин, т. XIII, стр. 11).
Отвечая Луначарскому, который в оправдание своих друзей ревизионистов в философии говорил: "может быть мы заблуждаемся, но ищем", Ленин писал:
"Что касается до меня, то я тоже - "ищущий" в философии. Именно: в настоящих заметках (речь идет о книге "Материализм и эмпириокритицизм". Ред.) я поставил себе задачей разыскать, на чем свихнулись люди, преподносящие под видом марксизма нечто невероятно сбивчивое, путанное и реакционное" (там же, стр. 12). На деле, однако, книга Ленина вышла далеко за рамки этой скромной задачи. На самом деле книга Ленина является не только критикой Богданова, Юшкевича, Базарова, Валентинова и их философских учителей, - Авенариуса и Маха, пытавшихся в своих произведениях преподнести утонченный и приглаженный идеализм - в противовес марксистскому материализму. Книга Ленина является вместе с тем защитой теоретических основ марксизма - диалектического и исторического материализма - и материалистическим обобщением всего важного и существенного из того, что приобретено наукой и, прежде всего, естествознанием за целый исторический период, за период от смерти Энгельса до появления в свет книги Ленина "Материализм и эмпириокритицизм". Раскритиковав, как следует, русских эмпириокритиков и их иностранных учителей, Ленин приходит в своей книге к следующим выводам против философско-теоретического ревизионизма:
1) "Все более тонкая фальсификация марксизма, все более тонкие подделки антиматериалистических учений под марксизм,- вот чем характеризуется современный ревизионизм и в политической экономии, и в вопросах тактики, и в философии вообще" (там же, стр. 270);
2) "Вся школа Маха и Авенариуса идет к идеализму" (там же, стр. 291);
3) "Наши махисты все увязли в идеализме" (там же, стр. 282);
4) "За гносеологической схоластикой эмпириокритицизма нельзя не видеть борьбы партий в философии, борьбы, которая в последнем счете выражает тенденции и идеологию враждебных классов современного общества" (там же, стр. 292);
5) "Объективная, классовая роль эмпириокритицизма всецело сводится к прислужничеству фидеистам (реакционеры, дающие предпочтение вере перед наукой - Ред.) в их борьбе против материализма вообще и против исторического материализма в частности" (там же, стр. 292);
6) "Идеализм философский есть... дорога к поповщине" (там же, стр. 304).
Чтобы оценить громадное значение книги Ленина в истории нашей партии и понять - какое теоретическое богатство отстоял Ленин против всех и всяких ревизионистов и перерожденцев периода столыпинской реакции, необходимо, хотя бы коротко, познакомиться с основами диалектического и исторического материализма.
Это тем более необходимо, что диалектический и исторический материализм составляют теоретический фундамент коммунизма, теоретические основы марксистской партии, а знание этих основ и, значит, их усвоение является обязанностью каждого активного деятеля нашей партии.
Итак:
1) Что такое диалектический материализм?
2) Что такое исторический материализм?
2. О диалектическом и историческом материализме.
Диалектический материализм есть мировоззрение марксистско-ленинской партии. Оно называется диалектическим материализмом потому, что его подход к явлениям природы, его метод изучения явлений природы, его метод познания этих явлении является диалектическим, а его истолкование явлений природы, его понимание явлении природы, его теория - материалистической.
Исторический материализм есть распространение положении диалектического материализма на изучение общественной жизни, применение положений диалектического материализма к явлениям жизни общества, к изучению общества, к изучению истории общества.
Характеризуя свой диалектический метод, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Гегеля, как на философа, сформулировавшего основные черты диалектики. Это, однако, не означает, что диалектика Маркса и Энгельса тождественна диалектике Гегеля. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из диалектики Гегеля лишь ее "рациональное зерно", отбросив гегелевскую идеалистическую шелуху и развив диалектику дальше, с тем, чтобы придать ей современный научный вид.
"Мой диалектический метод, говорит Маркс, в основе своей не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он под названием идеи превращает даже в самостоятельный субъект, есть демиург (творец) действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. Для меня, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней" (К. Маркс, Послесловие ко второму немецкому изданию 1-го тома "Капитала"). Характеризуя свой материализм, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Фейербаха, как на философа, восстановившего материализм в его правах. Однако это не означает, что материализм Маркса и Энгельса тождественен материализму Фейербаха. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его "основное зерно", развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения. Известно, что Фейербах, будучи в основном материалистом, восставал против названия - материализм. Энгельс не раз заявлял, что Фейербах "несмотря на материалистическую основу, еще не освободился от старых идеалистических пут", что "действительный идеализм Фейербаха выступает наружу тотчас же, как мы подходим к его этике и философии религии" (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр. 652-654).
Диалектика происходит от греческого слова "диалего", что значит вести беседу, вести полемику. Под диалектикой понимали в древности искусство добиться истины путем раскрытия противоречий в суждении противника и преодоления этих противоречий. В древности некоторые философы считали, что раскрытие противоречий в мышлении и столкновение противоположных мнений является лучшим средством обнаружения истины. Этот диалектический способ мышления, распространенный впоследствии на явления природы. превратился в диалектический метод познания природы, который рассматривал явления природы, как вечно движущиеся и изменяющиеся, а развитие природы - как результат развития противоречий в природе, как результат взаимодействия противоположных сил в природе.
В своей основе диалектика прямо противоположна метафизике.
1) Марксистский диалектический метод характеризуется следующими основными чертами:
а) В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга и не зависимых друг от друга, - а как связное, единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга.
Поэтому диалектический метод считает, что ни одно явление в природе не может быть понято, если взять его в изолированном виде, вне связи с окружающими явлениями, ибо любое явление в любой области природы может быть превращено в бессмыслицу, если его рассматривать вне связи с окружающими условиями, в отрыве от них, и, наоборот, любое явление может быть понято и обосновано, если оно рассматривается в его неразрывной связи с окружающими явлениями, в его обусловленности от окружающих его явлений.
б) В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как состояние покоя и неподвижности, застоя и неизменяемости, а как состояние непрерывного движения и изменения, непрерывного обновления и развития, где всегда что-то возникает и развивается, что-то разрушается и отживает свой век.
Поэтому диалектический метод требует, чтобы явления рассматривались не только с точки зрения их взаимной связи и обусловленности, но и с точки зрения их движения, их изменения, их развития, с точки зрения их возникновения и отмирания.
Для диалектического метода важно прежде всего не то, что кажется в данный момент прочным, но начинает уже отмирать, а то, что возникает и развивается, если даже выглядит оно в данный момент непрочным, ибо для него неодолимо только то, что возникает и развивается.
"Вся природа, говорит Энгельс, начиная от мельчайших частиц ее до величайших тел, начиная от песчинки и кончая солнцем, начиная от протиста (первичная живая клеточка. - Ред.) и кончая человеком, находится в вечном возникновении и уничтожении, в течении, в неустанном движении и изменении" (там же, стр. 484).
Поэтому, говорит Энгельс, диалектика "берет вещи и их умственные отражения главным образом в их взаимной связи, в их сцеплении, в их движении, в их возникновении и исчезновении" (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр. 23).
в) В противоположность метафизике диалектика рассматривает процесс развития, не как простой процесс роста, где количественные изменения не ведут к качественным изменениям, - а как такое развитие, которое переходит от незначительных и скрытых количественных изменений к изменениям открытым, к изменениям коренным, к изменениям качественным, где качественные изменения наступают не постепенно, а быстро, внезапно, в виде скачкообразного перехода от одного состояния к другому состоянию, наступают не случайно, а закономерно, наступают в результате накопления незаметных и постепенных количественных изменений.
Поэтому диалектический метод считает, что процесс развития следует понимать не как движение по кругу, не как простое повторение пройденного, а как движение поступательное, как движение по восходящей линии, как переход от старого качественного состояния к новому качественному состоянию, как развитие от простого к сложному, от низшего к высшему.
"Природа, говорит Энгельс, есть пробный камень диалектики, и современное естествознание, представившее для этой пробы чрезвычайно богатый, с каждым днем увеличивающийся материал, тем самым доказало, что в природе, в конце концов, все совершается диалектически, а не метафизически, что она движется не в вечно однородном, постоянно сызнова повторяющемся круге, а переживает действительную историю. Здесь прежде всего следует указать на Дарвина, который нанес сильнейший удар метафизическому взгляду на природу, доказав, что весь современный органический мир, растения и животные, а следовательно также и человек, есть продукт процесса развития, длившегося миллионы лет" (там же, стр. 23).
Характеризуя диалектическое развитие, как переход от количественных изменений к качественным изменениям, Энгельс говорит:
"В физике... каждое изменение есть переход количества в качество следствие количественного изменения присущего телу или сообщенного ему количества движения какой-нибудь формы. Так, например, температура воды не имеет на первых порах никакого значения по отношению к ее капельно-жидкому состоянию; но при увеличении или уменьшении температуры жидкой воды наступает момент, когда это состояние сцепления изменяется и вода превращается - в одном случае в пар, в другом - в лед... Так, необходим определенный минимум силы тока, чтобы платиновая проволока стала давать свет: так у каждого металла имеется своя теплота плавления; так, у каждой жидкости имеется своя определенная, при данном давлении, точка замерзания и кипения - поскольку мы в состоянии при наших средствах добиться соответствующей температуры; так, наконец, у каждого газа имеется критическая точка, при которой соответствующим давлением и охлаждением можно превратить его в жидкое состояние... Так называемые константы физики (точки перехода от одного состояния в другое состояние. - Ред.) суть большею частью не что иное, как название узловых точек, где количественное (изменение) прибавление или убавление движения вызывает качественное изменение в состоянии соответствующего тела,- где, следовательно, количество переходит в качество" (там же, стр. 527-528). Переходя, далее, к химии, Энгельс продолжает:
"Химию можно назвать наукой о качественных изменениях тел, происходящих под влиянием изменения количественного состава. Это знал уже сам Гегель... Возьмем кислород: если в молекулу здесь соединяются три атома, а не два, как обыкновенно, то мы имеем перед собой озон - тело, определенно отличающееся своим запахом и действием от обыкновенного кислорода. А что сказать о различных пропорциях, в которых кислород соединяется с азотом или серой и из которых каждая дает тело, качественно отличное от всех других тел!" (там же, стр. 528).
Наконец, критикуя Дюринга, который бранит во всю Гегеля и тут же втихомолку заимствует у него известное положение о том, что переход из царства бесчувственного мира в царство ощущения, из царства неорганического мира в царство органической жизни - есть скачок в новое состояние, Энгельс говорит:
"Это ведь гегелевская узловая линия отношений меры, где чисто количественное увеличение или уменьшение вызывает в определенных узловых пунктах качественный скачок, как, например, в случае нагревания или охлаждения воды, где точки кипения и замерзания являются теми узлами, в которых совершается - при нормальном давлении - скачок в новое агрегатное состояние, где, следовательно, количество переходит в качество" (там же, стр. 45-46).
г) В противоположность метафизике диалектика исходит из того, что предметам природы, явлениям природы свойственны внутренние противоречия, ибо все они имеют свою отрицательную и положительную сторону, свое прошлое и будущее, свое отживающее и развивающееся, что борьба этих противоположностей, борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся, между отживающим и развивающимся, составляет внутреннее содержание процесса развития, внутреннее содержание превращения количественных изменений в качественные.
Поэтому диалектический метод считает, что процесс развития от низшего к высшему протекает не в порядке гармонического развертывания явлений, а в порядке раскрытия противоречий, свойственных предметам, явлениям, в порядке "борьбы" противоположных тенденций, действующих на основе этих противоречий.
"В собственном смысле диалектика, говорит Ленин, есть изучение противоречия в самой сущности предметов" (Ленин, "Философские тетради", стр. 263).
9 ноября 1906 года Столыпин издал новый земельный закон о выделении крестьян из общины на хутора. По столыпинскому земельному закону разрушалось общинное пользование землей. Каждому крестьянину предлагалось взять свой надел в личное владение, выделиться из общины. Крестьянин мог продать свой надел, чего он не имел права сделать раньше. Общество обязано было выделить землю выходящим из общины крестьянам в одном месте (хутор, отруб).
Богатые крестьяне - кулаки получали возможность окунать при этом по дешевой цене у маломощных крестьян их землю. В течение нескольких лет после издания этого закона больше миллиона маломощных крестьян совсем лишилось земли и разорилось. За счет обезземеления маломощных крестьян выросло количество кулацких хуторов и отрубов. Иногда это были настоящие поместья, где широко применялся наемный, батрацкий труд. Правительство заставляло крестьян выделять из общины кулакам-хуторянам лучшую землю.
Если при "освобождении" крестьян помещики грабили крестьянскую землю, то теперь кулаки стал грабить общинную землю, получая лучшие участки, скупая по дешевой цене наделы у бедноты.
Царское правительство выдавало кулакам значительные ссуды для покупки земли и устройства хуторов. Из кулаков Столыпин хотел сделать маленьких помещиков, верных защитников царского самодержавия.
Всего за девять лет (с 1906 по 1915 год) из общины выделилось свыше двух миллионов домохозяев.
Столыпинщина еще более ухудшила положение малоземельных крестьян и деревенской бедноты. Расслоение крестьянства усилилось. Начались столкновения крестьян с кулаками-хуторянами.
Вместе с тем крестьянство начинало понимать, что ему не получить помещичьей земли, пока существует царское правительство и помещичье-кадетская Государственная дума.
Крестьянское движение в годы усилившегося выделения на хутора (1907-1909) сначала идет на убыль, но вскоре, в 1910-1911 г.г. и позднее, на почве столкновения общинников с хуторянами происходит усиление крестьянского движения против помещиков и кулаков-хуторян.
В области промышленности также произошли после революции значительные изменения. Концентрация промышленности, то есть укрупнение и сосредоточение промышленности в руках все более крупных капиталистических групп, значительно усилилась. Еще до революции 1905 года капиталисты стали объединяться в союзы, чтобы поднять цены на товары внутри страны, а вырученную сверхприбыль обратить в фонд поощрения экспорта для того, чтобы можно было выбросить на внешние рынки товары по низким ценам и завоевать внешние рынки. Такие союзы, такие объединения капиталистов (монополии) назывались трестами и синдикатами. После революции число буржуазных трестов и синдикатов еще больше увеличилось. Увеличивалось также количество крупных банков и росла их роль в промышленности. Увеличивался приток иностранных капиталов в Россию.
Таким образом, капитализм в России все больше становился монополистическим, империалистическим капитализмом. После нескольких лет застоя промышленность вновь ожила: выросли добыча угля, выработка металла, добыча нефти, увеличилось производство тканей, сахара. Сильно вырос вывоз хлеба за границу.
Хотя Россия в это время сделала некоторый шаг вперед в своей промышленности, она продолжала оставаться отсталой страной по сравнению с западной Европой и зависимой от иностранных капиталистов. В России не было поставлено производство машин и станков - они ввозились из-за границы. Не было также автомобильной промышленности, не было химической промышленности, не было производства минеральных удобрений. В производстве вооружения Россия также отставала от других капиталистических стран.
Указывая на низкий уровень потребления металла в России, как на признак ее отсталости, Ленин писал:
"За полвека после освобождения крестьян потребление железа в России возросло впятеро, и все же Россия остается невероятно, невиданно отсталой страной, нищей и полудикой, оборудованной современными орудиями производства вчетверо хуже Англии, впятеро хуже Германии, вдесятеро хуже Америки" (Ленин, т. XVI, стр. 543).
Прямым последствием хозяйственной и политической отсталости России являлась зависимость как русского капитализма, так и самого царизма от западно-европейского капитализма.
Это выражалось в том, что такие важнейшие отрасли народного хозяйства, как уголь, нефть, электропромышленность, металлургия, находились в руках заграничного капитала, и почти все машины, все оборудование царская Россия вынуждена была ввозить из-за границы.
Это выражалось в кабальных заграничных займах, для уплаты процентов по которым царизм ежегодно выколачивал из населения многие сотни миллионов рублей.
Это выражалось в тайных договорах с "союзниками", по которым царизм обязался выставить в случае войны миллионы русских солдат на империалистические фронты для поддержания "союзников" и обеспечения бешеных прибылей англо-французских капиталистов.
Годы столыпинской реакции особенно отличались разбойничьими набегами жандармов и полицейских, царских провокаторов и черносотенных громил на рабочий класс. Но репрессиями донимали рабочих не только царские опричники. От них не отставали в этом отношении фабриканты и заводчики, особенно усилившие наступление на рабочий класс в годы застоя промышленности и роста безработицы. Фабриканты объявляли массовые увольнения рабочих (локауты), заводили "черные книги", куда заносили сознательных рабочих, принимавших активное участие в забастовках. Попавших в эту "черную книгу", или в "черный список" не принимали на работу ни на одном предприятии, входившем в союз фабрикантов этой отрасли промышленности. Расценки были понижены уже в 1908 году на 10-15 процентов. Рабочий день был повсюду удлинен до 10-12 часов. Вновь стала процветать система грабительских штрафов.
Поражение революции 1905 года породило распад и разложение в среде попутчиков революции. Особенно усилились разложение и упадочничество в среде интеллигенции. Попутчики, пришедшие в ряды революции из буржуазной среды в период бурного подъема революции, отошли от партии в дни реакции. Часть их ушла в лагерь открытых врагов революции, часть засела в уцелевших легальных обществах рабочего класса и старалась свернуть пролетариат с революционного пути, старалась дискредитировать революционную партию пролетариата. Отходя от революции, попутчики старались приспособиться к реакции, ужиться с царизмом.
Царское правительство использовало поражение революции, чтобы наиболее трусливых и шкурнически настроенных попутчиков революции завербовать себе в агенты - в провокаторы. Подлые иуды-провокаторы, которых царская охранка засылала в рабочие и партийные организации, шпионили изнутри и предавали революционеров.
Наступление контрреволюции шло и на идеологическом фронте. Появилась целая орава модных писателей, которые "критиковали" и "разносили" марксизм, оплевывали революцию, издевались над ней, воспевали предательство, воспевали половой разврат под видом "культа личности".
В области философии усилились попытки "критики", ревизии марксизма, а также появились всевозможные религиозные течения, прикрытые якобы "научными" доводами.
"Критика" марксизма стала модой.
Все эти господа, несмотря на всю их разношерстность, преследовали одну общую цель - отвратить массы от революции.
Упадочничество и неверие коснулись также одной части партийных интеллигентов, считавших себя марксистами, но никогда не стоявших твердо на позициях марксизма. В числе них были такие писатели, как Богданов, Базаров, Луначарский (примыкавшие в 1905 году к большевикам), Юшкевич, Валентинов (меньшевики). Они развернули "критику" одновременно против философско-теоретических основ марксизма, то есть против диалектического материализма, и против его научно-исторических основ, то есть против исторического материализма. Критика эта отличалась от обычной критики тем, что она велась не открыто и честно, а завуалированно и лицемерно под флагом "защиты" основных позиций марксизма. Мы, говорили они, в основном марксисты, но хотели бы "улучшить" марксизм, освободить его от некоторых основных положений. На самом деле они были враждебны марксизму, ибо старались подорвать теоретические основы марксизма, хотя на словах лицемерно отрицали свою враждебность к марксизму и продолжали двурушнически называть себя марксистами. Опасность такой лицемерной критики состояла в том, что она была рассчитана на обман рядовых партийных работников и могла ввести их в заблуждение. И чем лицемернее велась эта критика по подрыву теоретических основ марксизма, тем опаснее становилась она для партии, ибо тем теснее она смыкалась с общим походом реакции против партии, против революции. Часть отошедших от марксизма интеллигентов дошла до того, что стала проповедывать необходимость создания новой религии (так называемые "богоискатели" и "богостроители").
Перед марксистами стояла неотложная задача - дать должную отповедь этим перерожденцам в области теории марксизма, сорвать с них маску, разоблачить их до конца и отстоять, таким образом, теоретические основы марксистской партии.
Можно было рассчитывать, что за выполнение этой задачи возьмутся Плеханов и его меньшевистские друзья, считавшие себя "известными теоретиками марксизма". Но они предпочли отписаться парой незначительных статей фельетонно-критического характера и потом уйти в кусты.
Эту задачу выполнил Ленин в своей знаменитой книге "Материализм и эмпириокритицизм", вышедшей в свет в 1909 году.
"Менее чем за полгода, писал Ленин в этой книге, вышло в свет четыре книги, посвященные главным образом и почти всецело нападкам на диалектический материализм. Сюда относятся прежде всего "Очерки по (? надо было сказать: против) философии марксизма", СПБ, 1908, сборник статей Базарова, Богданова, Луначарского, Бермана, Гельфонда, Юшкевича, Суворова; затем книги: Юшкевича - "Материализм и критический реализм", Бермана "Диалектика в свете современной теории познания", Валентинова "Философские построения марксизма"... Все эти лица, объединенные - несмотря на резкие различия политических взглядов - враждой против диалектического материализма, претендуют в то же время на то, что они в философии марксисты! Энгельсовская диалектика есть "мистика",- говорит Берман, взгляды Энгельса "устарели", - мимоходом, как нечто само собою разумеющееся, бросает Базаров, - материализм оказывается опровергнутым нашими смелыми воинами, которые гордо ссылаются на "современную теорию познания", на "новейшую философию" (или "новейший позитивизм"), на "философию современного естествознания" или даже "философию естествознания XX века" (Ленин, т. XIII, стр. 11).
Отвечая Луначарскому, который в оправдание своих друзей ревизионистов в философии говорил: "может быть мы заблуждаемся, но ищем", Ленин писал:
"Что касается до меня, то я тоже - "ищущий" в философии. Именно: в настоящих заметках (речь идет о книге "Материализм и эмпириокритицизм". Ред.) я поставил себе задачей разыскать, на чем свихнулись люди, преподносящие под видом марксизма нечто невероятно сбивчивое, путанное и реакционное" (там же, стр. 12). На деле, однако, книга Ленина вышла далеко за рамки этой скромной задачи. На самом деле книга Ленина является не только критикой Богданова, Юшкевича, Базарова, Валентинова и их философских учителей, - Авенариуса и Маха, пытавшихся в своих произведениях преподнести утонченный и приглаженный идеализм - в противовес марксистскому материализму. Книга Ленина является вместе с тем защитой теоретических основ марксизма - диалектического и исторического материализма - и материалистическим обобщением всего важного и существенного из того, что приобретено наукой и, прежде всего, естествознанием за целый исторический период, за период от смерти Энгельса до появления в свет книги Ленина "Материализм и эмпириокритицизм". Раскритиковав, как следует, русских эмпириокритиков и их иностранных учителей, Ленин приходит в своей книге к следующим выводам против философско-теоретического ревизионизма:
1) "Все более тонкая фальсификация марксизма, все более тонкие подделки антиматериалистических учений под марксизм,- вот чем характеризуется современный ревизионизм и в политической экономии, и в вопросах тактики, и в философии вообще" (там же, стр. 270);
2) "Вся школа Маха и Авенариуса идет к идеализму" (там же, стр. 291);
3) "Наши махисты все увязли в идеализме" (там же, стр. 282);
4) "За гносеологической схоластикой эмпириокритицизма нельзя не видеть борьбы партий в философии, борьбы, которая в последнем счете выражает тенденции и идеологию враждебных классов современного общества" (там же, стр. 292);
5) "Объективная, классовая роль эмпириокритицизма всецело сводится к прислужничеству фидеистам (реакционеры, дающие предпочтение вере перед наукой - Ред.) в их борьбе против материализма вообще и против исторического материализма в частности" (там же, стр. 292);
6) "Идеализм философский есть... дорога к поповщине" (там же, стр. 304).
Чтобы оценить громадное значение книги Ленина в истории нашей партии и понять - какое теоретическое богатство отстоял Ленин против всех и всяких ревизионистов и перерожденцев периода столыпинской реакции, необходимо, хотя бы коротко, познакомиться с основами диалектического и исторического материализма.
Это тем более необходимо, что диалектический и исторический материализм составляют теоретический фундамент коммунизма, теоретические основы марксистской партии, а знание этих основ и, значит, их усвоение является обязанностью каждого активного деятеля нашей партии.
Итак:
1) Что такое диалектический материализм?
2) Что такое исторический материализм?
2. О диалектическом и историческом материализме.
Диалектический материализм есть мировоззрение марксистско-ленинской партии. Оно называется диалектическим материализмом потому, что его подход к явлениям природы, его метод изучения явлений природы, его метод познания этих явлении является диалектическим, а его истолкование явлений природы, его понимание явлении природы, его теория - материалистической.
Исторический материализм есть распространение положении диалектического материализма на изучение общественной жизни, применение положений диалектического материализма к явлениям жизни общества, к изучению общества, к изучению истории общества.
Характеризуя свой диалектический метод, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Гегеля, как на философа, сформулировавшего основные черты диалектики. Это, однако, не означает, что диалектика Маркса и Энгельса тождественна диалектике Гегеля. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из диалектики Гегеля лишь ее "рациональное зерно", отбросив гегелевскую идеалистическую шелуху и развив диалектику дальше, с тем, чтобы придать ей современный научный вид.
"Мой диалектический метод, говорит Маркс, в основе своей не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он под названием идеи превращает даже в самостоятельный субъект, есть демиург (творец) действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. Для меня, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней" (К. Маркс, Послесловие ко второму немецкому изданию 1-го тома "Капитала"). Характеризуя свой материализм, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Фейербаха, как на философа, восстановившего материализм в его правах. Однако это не означает, что материализм Маркса и Энгельса тождественен материализму Фейербаха. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его "основное зерно", развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения. Известно, что Фейербах, будучи в основном материалистом, восставал против названия - материализм. Энгельс не раз заявлял, что Фейербах "несмотря на материалистическую основу, еще не освободился от старых идеалистических пут", что "действительный идеализм Фейербаха выступает наружу тотчас же, как мы подходим к его этике и философии религии" (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр. 652-654).
Диалектика происходит от греческого слова "диалего", что значит вести беседу, вести полемику. Под диалектикой понимали в древности искусство добиться истины путем раскрытия противоречий в суждении противника и преодоления этих противоречий. В древности некоторые философы считали, что раскрытие противоречий в мышлении и столкновение противоположных мнений является лучшим средством обнаружения истины. Этот диалектический способ мышления, распространенный впоследствии на явления природы. превратился в диалектический метод познания природы, который рассматривал явления природы, как вечно движущиеся и изменяющиеся, а развитие природы - как результат развития противоречий в природе, как результат взаимодействия противоположных сил в природе.
В своей основе диалектика прямо противоположна метафизике.
1) Марксистский диалектический метод характеризуется следующими основными чертами:
а) В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга и не зависимых друг от друга, - а как связное, единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга.
Поэтому диалектический метод считает, что ни одно явление в природе не может быть понято, если взять его в изолированном виде, вне связи с окружающими явлениями, ибо любое явление в любой области природы может быть превращено в бессмыслицу, если его рассматривать вне связи с окружающими условиями, в отрыве от них, и, наоборот, любое явление может быть понято и обосновано, если оно рассматривается в его неразрывной связи с окружающими явлениями, в его обусловленности от окружающих его явлений.
б) В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как состояние покоя и неподвижности, застоя и неизменяемости, а как состояние непрерывного движения и изменения, непрерывного обновления и развития, где всегда что-то возникает и развивается, что-то разрушается и отживает свой век.
Поэтому диалектический метод требует, чтобы явления рассматривались не только с точки зрения их взаимной связи и обусловленности, но и с точки зрения их движения, их изменения, их развития, с точки зрения их возникновения и отмирания.
Для диалектического метода важно прежде всего не то, что кажется в данный момент прочным, но начинает уже отмирать, а то, что возникает и развивается, если даже выглядит оно в данный момент непрочным, ибо для него неодолимо только то, что возникает и развивается.
"Вся природа, говорит Энгельс, начиная от мельчайших частиц ее до величайших тел, начиная от песчинки и кончая солнцем, начиная от протиста (первичная живая клеточка. - Ред.) и кончая человеком, находится в вечном возникновении и уничтожении, в течении, в неустанном движении и изменении" (там же, стр. 484).
Поэтому, говорит Энгельс, диалектика "берет вещи и их умственные отражения главным образом в их взаимной связи, в их сцеплении, в их движении, в их возникновении и исчезновении" (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр. 23).
в) В противоположность метафизике диалектика рассматривает процесс развития, не как простой процесс роста, где количественные изменения не ведут к качественным изменениям, - а как такое развитие, которое переходит от незначительных и скрытых количественных изменений к изменениям открытым, к изменениям коренным, к изменениям качественным, где качественные изменения наступают не постепенно, а быстро, внезапно, в виде скачкообразного перехода от одного состояния к другому состоянию, наступают не случайно, а закономерно, наступают в результате накопления незаметных и постепенных количественных изменений.
Поэтому диалектический метод считает, что процесс развития следует понимать не как движение по кругу, не как простое повторение пройденного, а как движение поступательное, как движение по восходящей линии, как переход от старого качественного состояния к новому качественному состоянию, как развитие от простого к сложному, от низшего к высшему.
"Природа, говорит Энгельс, есть пробный камень диалектики, и современное естествознание, представившее для этой пробы чрезвычайно богатый, с каждым днем увеличивающийся материал, тем самым доказало, что в природе, в конце концов, все совершается диалектически, а не метафизически, что она движется не в вечно однородном, постоянно сызнова повторяющемся круге, а переживает действительную историю. Здесь прежде всего следует указать на Дарвина, который нанес сильнейший удар метафизическому взгляду на природу, доказав, что весь современный органический мир, растения и животные, а следовательно также и человек, есть продукт процесса развития, длившегося миллионы лет" (там же, стр. 23).
Характеризуя диалектическое развитие, как переход от количественных изменений к качественным изменениям, Энгельс говорит:
"В физике... каждое изменение есть переход количества в качество следствие количественного изменения присущего телу или сообщенного ему количества движения какой-нибудь формы. Так, например, температура воды не имеет на первых порах никакого значения по отношению к ее капельно-жидкому состоянию; но при увеличении или уменьшении температуры жидкой воды наступает момент, когда это состояние сцепления изменяется и вода превращается - в одном случае в пар, в другом - в лед... Так, необходим определенный минимум силы тока, чтобы платиновая проволока стала давать свет: так у каждого металла имеется своя теплота плавления; так, у каждой жидкости имеется своя определенная, при данном давлении, точка замерзания и кипения - поскольку мы в состоянии при наших средствах добиться соответствующей температуры; так, наконец, у каждого газа имеется критическая точка, при которой соответствующим давлением и охлаждением можно превратить его в жидкое состояние... Так называемые константы физики (точки перехода от одного состояния в другое состояние. - Ред.) суть большею частью не что иное, как название узловых точек, где количественное (изменение) прибавление или убавление движения вызывает качественное изменение в состоянии соответствующего тела,- где, следовательно, количество переходит в качество" (там же, стр. 527-528). Переходя, далее, к химии, Энгельс продолжает:
"Химию можно назвать наукой о качественных изменениях тел, происходящих под влиянием изменения количественного состава. Это знал уже сам Гегель... Возьмем кислород: если в молекулу здесь соединяются три атома, а не два, как обыкновенно, то мы имеем перед собой озон - тело, определенно отличающееся своим запахом и действием от обыкновенного кислорода. А что сказать о различных пропорциях, в которых кислород соединяется с азотом или серой и из которых каждая дает тело, качественно отличное от всех других тел!" (там же, стр. 528).
Наконец, критикуя Дюринга, который бранит во всю Гегеля и тут же втихомолку заимствует у него известное положение о том, что переход из царства бесчувственного мира в царство ощущения, из царства неорганического мира в царство органической жизни - есть скачок в новое состояние, Энгельс говорит:
"Это ведь гегелевская узловая линия отношений меры, где чисто количественное увеличение или уменьшение вызывает в определенных узловых пунктах качественный скачок, как, например, в случае нагревания или охлаждения воды, где точки кипения и замерзания являются теми узлами, в которых совершается - при нормальном давлении - скачок в новое агрегатное состояние, где, следовательно, количество переходит в качество" (там же, стр. 45-46).
г) В противоположность метафизике диалектика исходит из того, что предметам природы, явлениям природы свойственны внутренние противоречия, ибо все они имеют свою отрицательную и положительную сторону, свое прошлое и будущее, свое отживающее и развивающееся, что борьба этих противоположностей, борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся, между отживающим и развивающимся, составляет внутреннее содержание процесса развития, внутреннее содержание превращения количественных изменений в качественные.
Поэтому диалектический метод считает, что процесс развития от низшего к высшему протекает не в порядке гармонического развертывания явлений, а в порядке раскрытия противоречий, свойственных предметам, явлениям, в порядке "борьбы" противоположных тенденций, действующих на основе этих противоречий.
"В собственном смысле диалектика, говорит Ленин, есть изучение противоречия в самой сущности предметов" (Ленин, "Философские тетради", стр. 263).