Страница:
молодых фиалок на тебе
узоры, платье...
И не знаешь ты пределов
мятежным смутам, как и Синобу."2
Так сложил он и сейчас же им послал. Вероятно, интересно показалось все это им.
А смысл стихотворения был тот же, что и в песне:
"Узорчатая ткань, Синобу из Митиноку,
по чьей вине ты стала
мятежна так?.. Ведь я
тут не при чем..."
Вот как решительны и быстры были древние своих поступках.
II
2
В давние времена жил кавалер.
Столица из Нара была уже перенесена, а новая столица еще не была устроена, как нужно. И вот, как раз в это время, в западных кварталах города проживала дама. Дама эта превосходила всех других. Превосходила больше сердцем, чем наружностью своей3. Как будто был у ней друг не один.
И вот тот верный кавалер, возвратись со свидания к себе домой, подумал что ли что-то4, но только так сложил, время было начало марта, и дождь все время накрапывал уныло:
"Ни бодрствую, ни сплю,
и так проходит ночь...
настанет же рассвет
весенний долгий дождь
и думы о тебе" 5.
3
В давние времена жил кавалер. Даме, в которую был он влюблен, пук послав морской травы, сказал при этом:
"Если б любила меня ты,
легли б мы с тобой в шалаше,
повитом плющем.
И подстилкою нам
рукава наши были б..."6
4
В давние времена, на пятой улице восточной части города, во флигеле дворца, где проживала императрица-мать, жила одна дама. Ее навещал, не относясь сперва серьезно, кавалер, и вот, когда устремления его сердца стали уже глубокими, она в десятых числах января куда-то скрылась.
Хоть и узнал он, где она живет, но так как не доступным ему то место было, снова он в отчаянии предался горьким думам.
На следующий год - в том же январе, когда в цвету полном были сливы, минувший вспомнив год, ко флигелю тому пришел он: смотрит так, взглянет иначе - не похоже ничем на прошлый год. Слезы полились, поник на грубый пол дощатой галереи кавалер и пробыл там, доколе не склоняться стал месяц; в тоске любовной о минувшем он так сложил:
"Луна... Иль нет ее?
Весна... Иль это все не та же,
не прежняя весна?
Лишь я один
все тот же, что и раньше, но..."
Так сложил он и, когда забрезжил рассвет, в слезах домой вернулся.
5
В давние времена жил кавалер. Под большой тайной он ходил в одно место вблизи пятой улицы восточной части города. Так как было это местом тайных посещений, то входил он не в ворота, но проникал через пролом ограды, который протоптали дети. Хоть и немного было здесь людей, но так как часты были посещения его,- хозяин заприметил и на тропе той ставил каждой ночью человека сторожить, так что кавалер хоть и ходил опять, но, свидеться не в силах, домой возвращался. И вот сложил он:
"О ты, страж заставы
на моей тропе,
неведомой людям,
если бы каждый вечер
ты засыпал..."
Так сложил он, и, услышав это, дама очень сильно возроптала. И хозяин разрешил.
6
В давние времена жил кавалер. Ему трудно было встречаться со своей дамой, но все же целый год он с ней поддерживал сношения, и вот в конце концов дама согласилась, и он, ее похитив, узел с собою под покровом полной темноты. И когда шли они по берегу реки Акутагава, про росинки, что лежали поверх травы, она у кавалера спросила: "Это что?"... Но путь далек был, ночь темна - чуть ли не место демонов то было,- и гром гремел ужасно, и дождь жестоко лил, отчего и кавалер,- к счастью, оказался здесь простой сарай - туда даму, в глубь самую втолкнув; сам у дверей при входе с луком и колчаном стал, все время помышляя: "Скорей бы ночь прошла!" И его даму те демоны одним глотком и проглотили. "Ах!" - воскликнула она, но в грохоте раскатов грома он не мог ее услышать. Понемногу ночь светлела. Смотрит он... и нет той дамы, что привел с собою... В отчаянии затопал ногами кавалер, заплакал, но... делать было нечего.
"То белый жемчуг,
или что?" - когда спросила
у меня она,
сказать бы мне: "роса", и тут же
исчезнуть вместе с нею."
7
В давние времена жил кавалер. Невмоготу стало ему жить в столице, и ушел он на Восток7. Идя вдоль побережья моря между Овари и Исэ8, он, глядя, как встают все в белой пене волны, так сложил:
"Все дальше за собою
страну ту оставляешь,
и все милей она.
О, как завидно мне волнам тем,
что вспять идут."
8
В давние времена жил кавалер. Тот кавалер стал думать, что больше он не нужен никому, и, сказав себе: "Не буду больше в столице я, пойду искать такое место, где мог бы жить",-уехал.
В провинции Синано видит он, как дым вздымается с вершины горы Асама, и...
"О дым, что встает
на вершине Асама
в Синано.
Не дивиться ли должен
путник далекий, видя тебя?"
С самого начала с ним ехали друзья - один или двое. Знающих дорогу не было никого, и они блуждали. Вот достигли они провинции Микава, того места, что зовут "восемь мостов". 3овут то место "восемь мостов" потому, что воды, как лапки паука, текут раздельно, и восемь бревен перекинуто через них; вот и называют оттого "восемь мостов". У этого болота в тени дерев они сошли с коней и стали есть сушеный рис свой. На болоте во всей красе цвели цветы лилий. Видя это, один из них сказал: "Вот, слово "лилия" возьмем и, букву каждую началом строчки сделав, воспоем в стихах настроение нашего пути". Сказал он так, и кавалер стихи сложил.
"Любимую мою в одеждах
Изящных там, в столице,
Любя оставил...
И думаю с тоской, насколько
Я от нее далек..."
Так сложил он, и все пролили слезы на свой сушеный рис, так что тот разбух от влаги.
Шли, шли они и вот достигли провинции Суруга. Дошли до "Яви" гор, и та тропа, идти которою им надлежало, была темна, узка ужасно, вся в зарослях. Все в замешательстве, и в мыслях: "В беду нежданно не попасть бы нам..." И вот подвижник 9 им навстречу. "Каким образом вы здесь, на дороге этой?" воскликнул он, и видят - знакомец их .. Тогда в столицу ей - той даме письмо кавалер с подвижником послал:
"Ни наяву,
Этих гор в Суруга,
что "Явью" зовут,
ни во сне я с тобой
уже не встречусь."
Увидели они гору Фудзи: был конец мая, снег же ярко белел на ней.
"О ты, гора,
не знающая времени, пик Фудзи.
Что за пора, по-твоему, теперь,
что снег лежит, как шкура
пятнистая оленя, на тебе?"
Эта гора, если сравнить ее с тем, что в столице будет,- как если б гору Хиэ раз двадцать поставить самое на себя; а формою своей она напоминала соли кучи на берегу морском. И опять они шли, шли, и вот, промеж двух провинций: Мусаси и Симоса - была река очень большая. Называют ее река Сумида. На берегу ее они столпились и, размышляя: "Ах, как далеко зашли мы", отчаянию предались, но перевозчик закричал: "Скорей caдись в лодку. Уж темнеет..." и, усевшись, стали переезжать. В унынии все, ведь не было ни одного из них, у кого б не оставалась в столице та, кого любил он. И вот в это время белые птицы с клювом и ножками красными, величиной с бекаса, носились над водой и рыбу ловили. В столице таких птиц было не видно, и никто из них не знал их. Спросили перевозчика.- "Да, это же "птица столицы"10,- ответил тот, и, слыша это, кавалер сложил:
"Если ты такова же,
как и имя твое, о "птица столицы",
то вот я спрошу:
жива или нет
та, что в думах моих?"
И в лодке все пролили слезы.
9
В давние времена кавалер, скитаясь, дошел до провинции Мусаси. И вот он стал искать руки одной дамы, жившей там. Отец ее другому хотел отдать, но мать - той сердце лежало на стороне человека благородного. Отец простой был человек, но мать - та была Фудзивара11. Поэтому-то и хотела она отдать за благородного.
И вот она, жениху желанному сложив стихи послала; а место, где жили они, был округ Ирума, селение Миёсино.
"Даже дикие гуси
над гладью полей Миёсино
и те об одном.
"к тебе мы, к тебе!"
все время кричат."
А жених желанный ей в ответ:
"Ко мне, все ко мне
тех гусей, что кричат так
над гладью полей Миёсино,
смогу ли когда-нибудь
их позабыть?"
В провинции такие вещи с ним случались беспрерывно.
10
В давние времена кавалер, на Восток страны уехав, послал сказать:
"Не забывай! Пусть между нами
как до облаков на небе будет,
все ж - до новой встречи. Ведь луна,
плывущая по небу, круг свершив,
на место прежнее приходит..."
11
В давние времена жил кавалер. Похитив дочь одного человека, он убежал с ней на поля Мусаси и на пути - ведь был он похититель - правителем провинции был схвачен. Даму скрыв в густых кустах, он сам сначала было убежал. Дама же, слыша, как по дороге шедшие: "Здесь в поле похититель" траву поджечь собрались, в отчаянии сложила:
"О, поля Мусаси!
Вы сегодня
не горите.
И молодой супруг мой скрыт здесь,
здесь и я скрываюсь .."
И услышав это, люди и ее схватили и вместе увели.
12
В давние времена кавалер, бывший в Мусаси, даме, жившей в столице, так написал: "Сказать тебе - стыжусь, а не сказать- мне неприятно"12, и на конверте сделав лишь пометку "стремена Мусаси"13,- так ей и послал, и вслед за этим вестей не подавал, отчего дама из столицы:
"Тебе я доверялась
так, как тем
стременам Мусаси .
Не подаешь вестей ты - горько,
весть пришлешь - ужасно!"
Видя это, кавалер не знал, что делать от волненья.
"Скажу тебе - не хорошо,
не скажу - укоры...
Мусаси стремена14.
Не в таких ли случаях и смерть
уделом людей станет?"
13
В давние времена кавалер как-то попал в провинцию Митиноку. Жившей там даме показался ли он - житель столицы - редкостным что ли, только она сильно им увлеклась И вот эта дама:
"Вместо того, чтобы нам
от любви умирать,
не лучше ли парой
червячков шелковичных
стать, хоть на миг?"15
Даже стихи ее, и те отдавали деревней16.
Но все же жалко стало что ли ему ее,- пошел он к ней и лег на ложе. Еще глубокой ночью он ушел, а дама:
"Как настанет рассвет,
вот, брошу тебя я лисе,
гадкий петух!
Слишком рано запел ты
и дружка угнал моего".
Так сказала она, кавалер же, собираясь уехать в столицу
"Если б сосна в Анэва
на равнине Курихара
человеком стала,
сказал бы ей: пойдем со мной,
как вещь редкая, в столицу"17.
Так сказал он, и она в радости все повторяла: "Да он любил меня, любил"18.
14
В давние времена кавалер в провинции Митиноку познакомился с дочерью одного незначительного человека, и, к его удивлению - она показалась ему совсем не такой, какою быть бы должна.
Поэтому он:
"Гора "Любовных мечтаний!"
Ах, если б нашелся
путь тайный к тебе...
Хотел бы узнать я
сердца тайны ее"19.
Дама была счастлива беспредельно, но... в таком варварском месте,можно ли было что-либо сделать?20
III
15
В давние времена жил человек по имени Ки Арицунэ. При дворе трех микадо последовательно служил он, и счастье по временам ему улыбалось, но потом свет изменился, времена пошли уже не те, и хуже, чем у людей простых, стала жизнь его. Был человек он с изящной душой, с тонким вкусом и не в пример прочим - не имел забот о существовании; был беден он, и все же сердцем оставался таким же, как и раньше, во времена лучшие,- забот о делах житейских не знал он. Жена, с которой сжился он за годы жизни, постепенно стала отходить от него, и, в конце концов монахинею став, к сестре старшей, уже раньше постригшееся, ушла.
Хоть и не были их отношения очень близкими, но все ж теперь, когда ушла она, почувствовал он жалость; однако, беден будучи, не мог сделатьвсего того, что нужно было21. В горе он своему другу, с которым поверяли они друг другу все, так написал: "Так и так... Теперь вот отпускаю ее я - и ничего, безделицы малейшей ей сделать не могу". И в письме:
"Если бы по пальцам
подсчитать те годы,
что прошли у нас,
все десять повторив
четырежды будет".
Друг этот, увидев это все, пожалел его и, отослав все, что нужно, вплоть до одежд ночных, сложил:
"Если даже лет
десять раз четырежды
прошло с тех пор,
сколько ж раз ей приходилось
в тебе опору находить?"
Так он сказал, и Арицунэ к радости вдобавок22
"Это что? Не та ли,
крылатая - с небес одежда?
Она, конечно!
Тебе же - в одеянье
ее преподнесли"23.
И, не будучи в силах сдержать свою радость, снова:
"Что это - осень?
Роса ли? Иль слезы
мои льются настолько,
что их принимаю
я за росу?"
16
В давние времена один, целыми месяцами не подававший вестей о себе, кавалер пришел посмотреть на вишни в цвету,- и хозяин:
"Ненадежные"... имя
сложилось о вас,
цветы вишни.
А вот вы дождались
того, кто так редок в году..."
И в ответ кавалер:
"Не приди я сегодня,
завтра б, как снег,
опали они...
и пусть бы не стаял он, все же
можно ль признать его за цветы?"24
IV
17
В давние времена жила дама с сердцем, о себе мнящем высоко. Вблизи жил кавалер. Дама поэтом была, и вот - чтоб его испытать,- ветку сломив хризантемы в полном цвету, тому кавалеру послала.
"Алость и блеск,
куда они скрылись?
На вид будто белый
снег на ветвях,
Так что и гнутся они..."
Кавалер же сложил в ответ стихи, как будто бы не понимая:
"Алость и блеск,
и поверх их - белый снег,
то, ветку сломившей,
так кажется мне,
не цвет рукавов ли?"25
18
В давние времена кавалер, познакомившись с дамой одной, в услужении бывшей у дамы высокой, служившей при дворе, чрез короткое время от нее отдалился. Так как жили они в одном и том же месте, он постоянно был на глазах у дамы; но так как совершенно он не замечал ее существования, дама:
"Что ж - ходишь ты теперь
так далеко, как в небе
облака?
Пусть так, но все же
глазам твоим видна же я".
Так сказала она, а кавалер в ответ:
"Туда, назад,- все время
брожу по небу я... И это оттого, что там,
на той горе, где жил я,
ветер так силен..."
Так сложил он потому, что у той имелись и другие кавалеры.26
19
В давние времена кавалер, познакомившись с дамой, жившей в Ямато, стал ее навещать. И вот через некоторое время,- служил он при дворе,- домой вернулся и по дороге - был месяц третий, когда кленовые листы краснеют так красиво,- ветвь сломив, с дороги даме послал сказать:
"Для тебя, о друг милый,
рукой моей сломленная ветка
и весною даже
такою красной стала,
как в осень должно ей".
Так послал он ей, и ответ был принесен ему уже по прибытии в столицу.
"Когда же успел
бывший пышным цветок
так отцвести?
В твоей стороне, видно, милый,
уже не весна..."27
20
В давние времена кавалер и дама были в самых тесных отношениях, и ничего иного у них на сердце не было. И вот почему-то, по пустякам, она, разочаровалась в их союзе и, думая о том, чтоб ей уйти, стихи такие сложив, на месте видном написала:
"Уйду я от тебя,
и - "сердце мелкое у ней"
скажут люди...
Ведь не знают,
каков был наш союз!"
Написала, оставила и ушла.
Кавалер же, увидав эту оставленную ему записку, подумал: "Странно! Ничего не запомню такого, что бы должно остаться на сердце... С чего бы это она?" - и, заплакав горькими слезами, вышел за ворота, чтоб пойти отыскать ее там, где она; вышел,- смотрел сюда, туда смотрел,- но как он ни смотрел, не мог в толк взять того, где может быть она; вернувшись в дом:
"Лишенным смысла
стал наш союз!
А разве в шутку
с тобой в союзе долгом
хотел я жить?"
Так сказал он и предался тоскливым думам:
"Любила ль, нет ли
она меня,- не знаю...
Только образ
ее, в повязке драгоценной,
все время предо мною..."
Даме этой,- прошло уж много времени с тех пор,- невмоготу что ль стало, только так ему сказать послала:
"Теперь бы только
одно лишь мне желанно:
чтоб ты не сеял
в своем сердце
хоть семена травы забвенья!"
А он в ответ:
"Если б я только
услышал, что ты
хоть траву забвенья сеешь,
тогда б я хоть знал,
что любила меня."
И еще, и еще... и вот - ближе, чем раньше, стали друг другу они, и кавалер:
"Забудешь вновь!"
всплывает мысль...
В сомненьях сердца
сильней, чем прежде,
грусть".
А дама в ответ:
"Как в небе чистом
облака плывущие бесследно
исчезают,
так и мой удел
быстротечным станет".
Хоть и сказала так она, но все же вновь соединилась с ним; однако отношения уж близкими быть перестали.
21
В давние времена - любовь одна почему-то прервалась, но все же от дамы - не забывала что ль она - пришли стихи:
"Хоть и горько мне,
но все ж тебя
забыть я не могу!
И ненавижу я,
и все ж люблю".
Так сказала она, а кавалер: "Ах, вот как!" - подумав, сложил:
"Свиданий? - Их нет.
Все ж одно - наши души:
как струи в реке,
что островком разделены,
за ним - опять одно..."
Хоть так и сказал он, но в ту же ночь отправился и лег с нею на ложе. И, говоря о минувшем, о том, что грядет, кавалер:
"Если бы долгая ночь
осенью была длинна,
как тысяча долгих ночей,
пусть восемь их будет, и все ж
буду ли я насыщен?"
А дама в ответ:
"Пусть долгая ночь
осенью и будет длинна,
как тысяча долгих ночей,
не останется разве, что нам говорить,
когда птички уже запоют?"
И с большей любовью, чем прежде, стал к ней ходить кавалер.
V
22
В давние времена дети двух семейств, проживавших в провинции, играть выходили у колодца. Когда они стали уже взрослыми - и юноша, и девушка,они оба стесняться друг друга стали28, но он лишь ее хотел в жены себе, она ж о нем одном лишь помышляла и слушать не желала родителей, за другого ее отдававших. И вот от него, жившего здесь по соседству, пришло к ней:
"У трубы колодца,
колодезной трубы - мы меряли
свой рост - ты помнишь?
Подрос я с той поры,
как мы в разлуке".
А она в ответ:
"Чем мерялись с тобою мы,
волосы, в две струи ниспадавшие,
у меня уж ниже плеч.
II если, милый друг, не ты,
то кто ж их приласкает?"
Так переговаривались они, и в конце концов стало по их желанию29. Но вот прошли годы, и родителей дамы не стало - и не стало у них опоры в жизни. "Сидеть здесь вместе,- может ли это повести к чему-нибудь?" подумал кавалер и отправился в провинцию Коти, уезд Такаясу, где и образовалась у него новая связь30. Однако прежняя дама провожала его, и виду не подавая, что ей это неприятно, и он, заподозрив: "Не потому ли так оно, что есть у ней любовь другая?" - спрятался в садике перед домом, вид сделав, что в ту Коти отправляется,- и смотрит. Видит он, что дама, тщательно одевшись, в думах:
"Повеет ветер
и встают белые волны
на взморье, о, гора Тацута!
Не в полночь ли милый
один идет через тебя?"
Сложила такую песню, и, ее услышав, он безгранично тронут был и перестал ходить часто в Коти.
И вот редким случаем зашел он в этот Такаясу в видит, что та дама, имевшая сначала вид такой достойной, теперь неряшливо одетая, узлом замотав на затылке волосы свои31 - отчего лицо казаться длинным стало,- сама собственноручно держит ложку для риса и наполняет ею миску. Увидел это, и стало сердцу его неприятно,- так что и ходить к ней перестал. И потому та дама, глядя в сторону Ямато:
"В твою, о друг милый,
сторону я гляжу здесь одна.
Гора Икома!32
Вы, облака, не скрывайте
ее, хоть лил бы и дождь!"
Так сказала она, и как раз тот, из Ямато - "приду!" ей сказал. Радостно ждала она, но дни шли за днями, и дама:
"Приду" - ты сказал мне...
И ночи проходят
одна за другой.
А я все люблю
того, кто столь ненадежен..."
Но хоть и сказала так она, кавалер больше здесь уже не бывал.
23
В давние времена кавалер и дама жили в провинции глухой. Кавалер был должен ко двору на службу отправляться и, о разлуке сожалея, ушел.
Прошел так год, другой и третий - и все не возвращался он, так что дама, ждать его устав, с другим - человеком к ней относившимся весьма заботливо и нежно - сегодня в вечеру быть вместе сговорилась33, и как раз явился тот кавалер. "Дверь мне открой!" - стучал он, но, не открывая, она, стихи сложив, ему проговорила:
"Сменяющихся лет
уж целых три я жду,
и ждать тебя устала...
И только в ночь сегодня
я ложе новое делю..."
Так ему сказала, а он в ответ:
"Лук "адзуса", лук "ма",
лук "цуки",- их много...
Ну, что ж... Люби
его, как я
любил тебя все эти годы".34
Сказал он и собрался уходить, но дама:
"Лук "адзуса"...- Натянешь
иль нет его, но все же
с начала самого душа
моя, как прежде,
тебе принадлежит"35.
Хоть и сказала так, но кавалер ушел обратно. В большом горе дама за ним вслед побежала, но настигнуть не удалось ей, и у ручья с водою чистой ниц она упала. Там на скале кровью, с пальца взятой, она написала:
"Того, кто не любит,
кто ушел от меня,
удержать я не в силах!
Настал, видно, миг, когда жизнь
уж исчезнуть должна..."
Написала она, и не стало ее.
VI
24
В давние времена жил кавалер. Той даме, что не говорила ему ни "да", ни "нет" и все же его пленила, послал сказать:
"Пуще, чем утром рукав,
когда по полю осенью
чрез кусты проберешься,
увлажена моя ночь,
что сплю без тебя".
А играющая в любовь дама - в ответ:
"Не знаешь ты, что я
та бухта, на которой
нет морской травы...
Рыбак же неотступно
до изнеможенья бродит..."36
25
В давние времена кавалер - в ответ человеку, который высказал ему свое сожаление в том, что он не смог добиться любви дамы, проживавшей в округе пятой улицы столицы, - сказал:
"Совсем нежданно
в рукаве моем волненье,
как в гавани большой...
когда туда приходит
корабль китайский".37
26
В давние времена кавалер, придя к даме на одну только ночь, потом уж больше не приходил, отчего родитель дамы, рассердившись, схватил бамбуковую плетенку у умывальника и в гневе отшвырнул ее; дама же, увидев в воде лоханки лицо в слезах, так сложила:
"Нет боле никого,
кто б так страдал,
как я,
считала я, а вот
здесь под водой еще..."
Так сложила она,- и тот, не приходивший к ней кавалер, услышав это:
"То - я там был,
что виднелся тебе в водоеме...38
И даже лягушки
на дне под водою
плачут со мной в один голос".
27
В давние времена играющая любовью дама ушла от кавалера, отчего тот, в унынии:
"Почему же вдруг
так стало трудно мне
с тобой встречаться?
Ведь клялись мы с тобой
ни капли не пролить!"39
28
В давние времена приглашенный на праздник цветов к дамам придворным, служившим у матери принца наследного, бывший офицером конвоя - кавалер так сложил:
"Вздыхаю всегда
по цветам, не успев
ими насытиться вдосталь...
Но никогда еще не было так,
как в этот вечер сегодня!"
29
В давние времена кавалер той даме, с которой был он едва знаком:
"Наши встречи с тобою
кажутся мне
единым лишь мигом,
но жестокость твоя
для меня бесконечна."
30
В давние времена кавалер во дворце проходил мимо покоев одной придворной дамы, и та имела, что ли, против него чего-либо, но только молвила: "Хорошо, хорошо! Вот посмотрим, что станет с листвой травы".40
И кавалер:
"Если кто клясть станет
того, в ком нет вины,
на нем самом "забвенья"
как говорят - "трава"
взрастет!"
31
В давние времена кавалер той даме, с которой был близок, год спустя так сказал:
"Ах, если б вновь
с пряжей клубок тот
минувшего нам намотать!
Если б ушедшее
вновь нынешним стало!"
Сказал он так, но она не почувствовала, видно, ничего, что ли...41
32
В давние времена кавалер навещал одну даму, что проживала в провинции Цу, уезде Убара. Показалось той даме, что он, на этот раз вернувшись к себе домой, уж более как будто к ней прийти не думает, и вот она - ему укоры,он же:
"С камышей прибрежных
идет, все заполняя,
прилив - сильней, сильней...
Любовь к тебе, друг милый,
все так же возрастает!"
А она в ответ:
"Мысли сердца,
сокрытого, как в бухте тайной,
узнаю как я?
Веслом, пожалуй,- тем,
чем двигают ладью..."
Слова эти принадлежали человеку, живущему в деревне, и что ж - хороши ли, иль плохи они?
33
В давние времена кавалер даме жестокой:
"Сказать тебе - не в силах,
а не сказать - в волненьи
я терзаюсь сам...
Да, время наступило,
когда душа лишь плачет!"
Вероятно, сказано им это после долгих дум.
34
В давние времена кавалер той даме, с которой связь порвалась не по причинам сердца:
"Краткий миг свиданья
мы вместе завязали
узлом крепким...
И пусть в разлуке мы,
потом ведь встретимся с тобою!"
35
В давние времена кавалер даме в ответ на слова: "ты, верно, забыл уж"
"По тесной лощине
до самой вершины
вьется лиана...
"Конец" - говоришь ты, а я
и не думаю вовсе!" 42
36
В давние времена кавалер познакомился с дамой, любовью игравшей. Не уверен, что ли, в ней был он,- но только:
"Если ты не со мной,
не развязывай нижней шнуровки,
хоть и будь ты вьюнком,
цветочком, не ждущим
вечерних теней..."
В ответ она:
"Ту шнуровку, что вдвоем
завязали мы,
одна я, вплоть до встречи
с тобой, и не сумею,
видно, развязать!"
37
В давние времена Ки Арицунэ, куда-то уехав, не возвращался долго, и вдруг ему:
"Из-за тебя я привык
к думам тоскливым.
Не это ли люди,
что в мире живут,
"любовь" называют?"
И Арицунэ в ответ:
"Из-за меня, говоришь?..
Из-за того, кто и сам
столь неопытен,
что у людей спросить должен:
что ж такое любовь?"
узоры, платье...
И не знаешь ты пределов
мятежным смутам, как и Синобу."2
Так сложил он и сейчас же им послал. Вероятно, интересно показалось все это им.
А смысл стихотворения был тот же, что и в песне:
"Узорчатая ткань, Синобу из Митиноку,
по чьей вине ты стала
мятежна так?.. Ведь я
тут не при чем..."
Вот как решительны и быстры были древние своих поступках.
II
2
В давние времена жил кавалер.
Столица из Нара была уже перенесена, а новая столица еще не была устроена, как нужно. И вот, как раз в это время, в западных кварталах города проживала дама. Дама эта превосходила всех других. Превосходила больше сердцем, чем наружностью своей3. Как будто был у ней друг не один.
И вот тот верный кавалер, возвратись со свидания к себе домой, подумал что ли что-то4, но только так сложил, время было начало марта, и дождь все время накрапывал уныло:
"Ни бодрствую, ни сплю,
и так проходит ночь...
настанет же рассвет
весенний долгий дождь
и думы о тебе" 5.
3
В давние времена жил кавалер. Даме, в которую был он влюблен, пук послав морской травы, сказал при этом:
"Если б любила меня ты,
легли б мы с тобой в шалаше,
повитом плющем.
И подстилкою нам
рукава наши были б..."6
4
В давние времена, на пятой улице восточной части города, во флигеле дворца, где проживала императрица-мать, жила одна дама. Ее навещал, не относясь сперва серьезно, кавалер, и вот, когда устремления его сердца стали уже глубокими, она в десятых числах января куда-то скрылась.
Хоть и узнал он, где она живет, но так как не доступным ему то место было, снова он в отчаянии предался горьким думам.
На следующий год - в том же январе, когда в цвету полном были сливы, минувший вспомнив год, ко флигелю тому пришел он: смотрит так, взглянет иначе - не похоже ничем на прошлый год. Слезы полились, поник на грубый пол дощатой галереи кавалер и пробыл там, доколе не склоняться стал месяц; в тоске любовной о минувшем он так сложил:
"Луна... Иль нет ее?
Весна... Иль это все не та же,
не прежняя весна?
Лишь я один
все тот же, что и раньше, но..."
Так сложил он и, когда забрезжил рассвет, в слезах домой вернулся.
5
В давние времена жил кавалер. Под большой тайной он ходил в одно место вблизи пятой улицы восточной части города. Так как было это местом тайных посещений, то входил он не в ворота, но проникал через пролом ограды, который протоптали дети. Хоть и немного было здесь людей, но так как часты были посещения его,- хозяин заприметил и на тропе той ставил каждой ночью человека сторожить, так что кавалер хоть и ходил опять, но, свидеться не в силах, домой возвращался. И вот сложил он:
"О ты, страж заставы
на моей тропе,
неведомой людям,
если бы каждый вечер
ты засыпал..."
Так сложил он, и, услышав это, дама очень сильно возроптала. И хозяин разрешил.
6
В давние времена жил кавалер. Ему трудно было встречаться со своей дамой, но все же целый год он с ней поддерживал сношения, и вот в конце концов дама согласилась, и он, ее похитив, узел с собою под покровом полной темноты. И когда шли они по берегу реки Акутагава, про росинки, что лежали поверх травы, она у кавалера спросила: "Это что?"... Но путь далек был, ночь темна - чуть ли не место демонов то было,- и гром гремел ужасно, и дождь жестоко лил, отчего и кавалер,- к счастью, оказался здесь простой сарай - туда даму, в глубь самую втолкнув; сам у дверей при входе с луком и колчаном стал, все время помышляя: "Скорей бы ночь прошла!" И его даму те демоны одним глотком и проглотили. "Ах!" - воскликнула она, но в грохоте раскатов грома он не мог ее услышать. Понемногу ночь светлела. Смотрит он... и нет той дамы, что привел с собою... В отчаянии затопал ногами кавалер, заплакал, но... делать было нечего.
"То белый жемчуг,
или что?" - когда спросила
у меня она,
сказать бы мне: "роса", и тут же
исчезнуть вместе с нею."
7
В давние времена жил кавалер. Невмоготу стало ему жить в столице, и ушел он на Восток7. Идя вдоль побережья моря между Овари и Исэ8, он, глядя, как встают все в белой пене волны, так сложил:
"Все дальше за собою
страну ту оставляешь,
и все милей она.
О, как завидно мне волнам тем,
что вспять идут."
8
В давние времена жил кавалер. Тот кавалер стал думать, что больше он не нужен никому, и, сказав себе: "Не буду больше в столице я, пойду искать такое место, где мог бы жить",-уехал.
В провинции Синано видит он, как дым вздымается с вершины горы Асама, и...
"О дым, что встает
на вершине Асама
в Синано.
Не дивиться ли должен
путник далекий, видя тебя?"
С самого начала с ним ехали друзья - один или двое. Знающих дорогу не было никого, и они блуждали. Вот достигли они провинции Микава, того места, что зовут "восемь мостов". 3овут то место "восемь мостов" потому, что воды, как лапки паука, текут раздельно, и восемь бревен перекинуто через них; вот и называют оттого "восемь мостов". У этого болота в тени дерев они сошли с коней и стали есть сушеный рис свой. На болоте во всей красе цвели цветы лилий. Видя это, один из них сказал: "Вот, слово "лилия" возьмем и, букву каждую началом строчки сделав, воспоем в стихах настроение нашего пути". Сказал он так, и кавалер стихи сложил.
"Любимую мою в одеждах
Изящных там, в столице,
Любя оставил...
И думаю с тоской, насколько
Я от нее далек..."
Так сложил он, и все пролили слезы на свой сушеный рис, так что тот разбух от влаги.
Шли, шли они и вот достигли провинции Суруга. Дошли до "Яви" гор, и та тропа, идти которою им надлежало, была темна, узка ужасно, вся в зарослях. Все в замешательстве, и в мыслях: "В беду нежданно не попасть бы нам..." И вот подвижник 9 им навстречу. "Каким образом вы здесь, на дороге этой?" воскликнул он, и видят - знакомец их .. Тогда в столицу ей - той даме письмо кавалер с подвижником послал:
"Ни наяву,
Этих гор в Суруга,
что "Явью" зовут,
ни во сне я с тобой
уже не встречусь."
Увидели они гору Фудзи: был конец мая, снег же ярко белел на ней.
"О ты, гора,
не знающая времени, пик Фудзи.
Что за пора, по-твоему, теперь,
что снег лежит, как шкура
пятнистая оленя, на тебе?"
Эта гора, если сравнить ее с тем, что в столице будет,- как если б гору Хиэ раз двадцать поставить самое на себя; а формою своей она напоминала соли кучи на берегу морском. И опять они шли, шли, и вот, промеж двух провинций: Мусаси и Симоса - была река очень большая. Называют ее река Сумида. На берегу ее они столпились и, размышляя: "Ах, как далеко зашли мы", отчаянию предались, но перевозчик закричал: "Скорей caдись в лодку. Уж темнеет..." и, усевшись, стали переезжать. В унынии все, ведь не было ни одного из них, у кого б не оставалась в столице та, кого любил он. И вот в это время белые птицы с клювом и ножками красными, величиной с бекаса, носились над водой и рыбу ловили. В столице таких птиц было не видно, и никто из них не знал их. Спросили перевозчика.- "Да, это же "птица столицы"10,- ответил тот, и, слыша это, кавалер сложил:
"Если ты такова же,
как и имя твое, о "птица столицы",
то вот я спрошу:
жива или нет
та, что в думах моих?"
И в лодке все пролили слезы.
9
В давние времена кавалер, скитаясь, дошел до провинции Мусаси. И вот он стал искать руки одной дамы, жившей там. Отец ее другому хотел отдать, но мать - той сердце лежало на стороне человека благородного. Отец простой был человек, но мать - та была Фудзивара11. Поэтому-то и хотела она отдать за благородного.
И вот она, жениху желанному сложив стихи послала; а место, где жили они, был округ Ирума, селение Миёсино.
"Даже дикие гуси
над гладью полей Миёсино
и те об одном.
"к тебе мы, к тебе!"
все время кричат."
А жених желанный ей в ответ:
"Ко мне, все ко мне
тех гусей, что кричат так
над гладью полей Миёсино,
смогу ли когда-нибудь
их позабыть?"
В провинции такие вещи с ним случались беспрерывно.
10
В давние времена кавалер, на Восток страны уехав, послал сказать:
"Не забывай! Пусть между нами
как до облаков на небе будет,
все ж - до новой встречи. Ведь луна,
плывущая по небу, круг свершив,
на место прежнее приходит..."
11
В давние времена жил кавалер. Похитив дочь одного человека, он убежал с ней на поля Мусаси и на пути - ведь был он похититель - правителем провинции был схвачен. Даму скрыв в густых кустах, он сам сначала было убежал. Дама же, слыша, как по дороге шедшие: "Здесь в поле похититель" траву поджечь собрались, в отчаянии сложила:
"О, поля Мусаси!
Вы сегодня
не горите.
И молодой супруг мой скрыт здесь,
здесь и я скрываюсь .."
И услышав это, люди и ее схватили и вместе увели.
12
В давние времена кавалер, бывший в Мусаси, даме, жившей в столице, так написал: "Сказать тебе - стыжусь, а не сказать- мне неприятно"12, и на конверте сделав лишь пометку "стремена Мусаси"13,- так ей и послал, и вслед за этим вестей не подавал, отчего дама из столицы:
"Тебе я доверялась
так, как тем
стременам Мусаси .
Не подаешь вестей ты - горько,
весть пришлешь - ужасно!"
Видя это, кавалер не знал, что делать от волненья.
"Скажу тебе - не хорошо,
не скажу - укоры...
Мусаси стремена14.
Не в таких ли случаях и смерть
уделом людей станет?"
13
В давние времена кавалер как-то попал в провинцию Митиноку. Жившей там даме показался ли он - житель столицы - редкостным что ли, только она сильно им увлеклась И вот эта дама:
"Вместо того, чтобы нам
от любви умирать,
не лучше ли парой
червячков шелковичных
стать, хоть на миг?"15
Даже стихи ее, и те отдавали деревней16.
Но все же жалко стало что ли ему ее,- пошел он к ней и лег на ложе. Еще глубокой ночью он ушел, а дама:
"Как настанет рассвет,
вот, брошу тебя я лисе,
гадкий петух!
Слишком рано запел ты
и дружка угнал моего".
Так сказала она, кавалер же, собираясь уехать в столицу
"Если б сосна в Анэва
на равнине Курихара
человеком стала,
сказал бы ей: пойдем со мной,
как вещь редкая, в столицу"17.
Так сказал он, и она в радости все повторяла: "Да он любил меня, любил"18.
14
В давние времена кавалер в провинции Митиноку познакомился с дочерью одного незначительного человека, и, к его удивлению - она показалась ему совсем не такой, какою быть бы должна.
Поэтому он:
"Гора "Любовных мечтаний!"
Ах, если б нашелся
путь тайный к тебе...
Хотел бы узнать я
сердца тайны ее"19.
Дама была счастлива беспредельно, но... в таком варварском месте,можно ли было что-либо сделать?20
III
15
В давние времена жил человек по имени Ки Арицунэ. При дворе трех микадо последовательно служил он, и счастье по временам ему улыбалось, но потом свет изменился, времена пошли уже не те, и хуже, чем у людей простых, стала жизнь его. Был человек он с изящной душой, с тонким вкусом и не в пример прочим - не имел забот о существовании; был беден он, и все же сердцем оставался таким же, как и раньше, во времена лучшие,- забот о делах житейских не знал он. Жена, с которой сжился он за годы жизни, постепенно стала отходить от него, и, в конце концов монахинею став, к сестре старшей, уже раньше постригшееся, ушла.
Хоть и не были их отношения очень близкими, но все ж теперь, когда ушла она, почувствовал он жалость; однако, беден будучи, не мог сделатьвсего того, что нужно было21. В горе он своему другу, с которым поверяли они друг другу все, так написал: "Так и так... Теперь вот отпускаю ее я - и ничего, безделицы малейшей ей сделать не могу". И в письме:
"Если бы по пальцам
подсчитать те годы,
что прошли у нас,
все десять повторив
четырежды будет".
Друг этот, увидев это все, пожалел его и, отослав все, что нужно, вплоть до одежд ночных, сложил:
"Если даже лет
десять раз четырежды
прошло с тех пор,
сколько ж раз ей приходилось
в тебе опору находить?"
Так он сказал, и Арицунэ к радости вдобавок22
"Это что? Не та ли,
крылатая - с небес одежда?
Она, конечно!
Тебе же - в одеянье
ее преподнесли"23.
И, не будучи в силах сдержать свою радость, снова:
"Что это - осень?
Роса ли? Иль слезы
мои льются настолько,
что их принимаю
я за росу?"
16
В давние времена один, целыми месяцами не подававший вестей о себе, кавалер пришел посмотреть на вишни в цвету,- и хозяин:
"Ненадежные"... имя
сложилось о вас,
цветы вишни.
А вот вы дождались
того, кто так редок в году..."
И в ответ кавалер:
"Не приди я сегодня,
завтра б, как снег,
опали они...
и пусть бы не стаял он, все же
можно ль признать его за цветы?"24
IV
17
В давние времена жила дама с сердцем, о себе мнящем высоко. Вблизи жил кавалер. Дама поэтом была, и вот - чтоб его испытать,- ветку сломив хризантемы в полном цвету, тому кавалеру послала.
"Алость и блеск,
куда они скрылись?
На вид будто белый
снег на ветвях,
Так что и гнутся они..."
Кавалер же сложил в ответ стихи, как будто бы не понимая:
"Алость и блеск,
и поверх их - белый снег,
то, ветку сломившей,
так кажется мне,
не цвет рукавов ли?"25
18
В давние времена кавалер, познакомившись с дамой одной, в услужении бывшей у дамы высокой, служившей при дворе, чрез короткое время от нее отдалился. Так как жили они в одном и том же месте, он постоянно был на глазах у дамы; но так как совершенно он не замечал ее существования, дама:
"Что ж - ходишь ты теперь
так далеко, как в небе
облака?
Пусть так, но все же
глазам твоим видна же я".
Так сказала она, а кавалер в ответ:
"Туда, назад,- все время
брожу по небу я... И это оттого, что там,
на той горе, где жил я,
ветер так силен..."
Так сложил он потому, что у той имелись и другие кавалеры.26
19
В давние времена кавалер, познакомившись с дамой, жившей в Ямато, стал ее навещать. И вот через некоторое время,- служил он при дворе,- домой вернулся и по дороге - был месяц третий, когда кленовые листы краснеют так красиво,- ветвь сломив, с дороги даме послал сказать:
"Для тебя, о друг милый,
рукой моей сломленная ветка
и весною даже
такою красной стала,
как в осень должно ей".
Так послал он ей, и ответ был принесен ему уже по прибытии в столицу.
"Когда же успел
бывший пышным цветок
так отцвести?
В твоей стороне, видно, милый,
уже не весна..."27
20
В давние времена кавалер и дама были в самых тесных отношениях, и ничего иного у них на сердце не было. И вот почему-то, по пустякам, она, разочаровалась в их союзе и, думая о том, чтоб ей уйти, стихи такие сложив, на месте видном написала:
"Уйду я от тебя,
и - "сердце мелкое у ней"
скажут люди...
Ведь не знают,
каков был наш союз!"
Написала, оставила и ушла.
Кавалер же, увидав эту оставленную ему записку, подумал: "Странно! Ничего не запомню такого, что бы должно остаться на сердце... С чего бы это она?" - и, заплакав горькими слезами, вышел за ворота, чтоб пойти отыскать ее там, где она; вышел,- смотрел сюда, туда смотрел,- но как он ни смотрел, не мог в толк взять того, где может быть она; вернувшись в дом:
"Лишенным смысла
стал наш союз!
А разве в шутку
с тобой в союзе долгом
хотел я жить?"
Так сказал он и предался тоскливым думам:
"Любила ль, нет ли
она меня,- не знаю...
Только образ
ее, в повязке драгоценной,
все время предо мною..."
Даме этой,- прошло уж много времени с тех пор,- невмоготу что ль стало, только так ему сказать послала:
"Теперь бы только
одно лишь мне желанно:
чтоб ты не сеял
в своем сердце
хоть семена травы забвенья!"
А он в ответ:
"Если б я только
услышал, что ты
хоть траву забвенья сеешь,
тогда б я хоть знал,
что любила меня."
И еще, и еще... и вот - ближе, чем раньше, стали друг другу они, и кавалер:
"Забудешь вновь!"
всплывает мысль...
В сомненьях сердца
сильней, чем прежде,
грусть".
А дама в ответ:
"Как в небе чистом
облака плывущие бесследно
исчезают,
так и мой удел
быстротечным станет".
Хоть и сказала так она, но все же вновь соединилась с ним; однако отношения уж близкими быть перестали.
21
В давние времена - любовь одна почему-то прервалась, но все же от дамы - не забывала что ль она - пришли стихи:
"Хоть и горько мне,
но все ж тебя
забыть я не могу!
И ненавижу я,
и все ж люблю".
Так сказала она, а кавалер: "Ах, вот как!" - подумав, сложил:
"Свиданий? - Их нет.
Все ж одно - наши души:
как струи в реке,
что островком разделены,
за ним - опять одно..."
Хоть так и сказал он, но в ту же ночь отправился и лег с нею на ложе. И, говоря о минувшем, о том, что грядет, кавалер:
"Если бы долгая ночь
осенью была длинна,
как тысяча долгих ночей,
пусть восемь их будет, и все ж
буду ли я насыщен?"
А дама в ответ:
"Пусть долгая ночь
осенью и будет длинна,
как тысяча долгих ночей,
не останется разве, что нам говорить,
когда птички уже запоют?"
И с большей любовью, чем прежде, стал к ней ходить кавалер.
V
22
В давние времена дети двух семейств, проживавших в провинции, играть выходили у колодца. Когда они стали уже взрослыми - и юноша, и девушка,они оба стесняться друг друга стали28, но он лишь ее хотел в жены себе, она ж о нем одном лишь помышляла и слушать не желала родителей, за другого ее отдававших. И вот от него, жившего здесь по соседству, пришло к ней:
"У трубы колодца,
колодезной трубы - мы меряли
свой рост - ты помнишь?
Подрос я с той поры,
как мы в разлуке".
А она в ответ:
"Чем мерялись с тобою мы,
волосы, в две струи ниспадавшие,
у меня уж ниже плеч.
II если, милый друг, не ты,
то кто ж их приласкает?"
Так переговаривались они, и в конце концов стало по их желанию29. Но вот прошли годы, и родителей дамы не стало - и не стало у них опоры в жизни. "Сидеть здесь вместе,- может ли это повести к чему-нибудь?" подумал кавалер и отправился в провинцию Коти, уезд Такаясу, где и образовалась у него новая связь30. Однако прежняя дама провожала его, и виду не подавая, что ей это неприятно, и он, заподозрив: "Не потому ли так оно, что есть у ней любовь другая?" - спрятался в садике перед домом, вид сделав, что в ту Коти отправляется,- и смотрит. Видит он, что дама, тщательно одевшись, в думах:
"Повеет ветер
и встают белые волны
на взморье, о, гора Тацута!
Не в полночь ли милый
один идет через тебя?"
Сложила такую песню, и, ее услышав, он безгранично тронут был и перестал ходить часто в Коти.
И вот редким случаем зашел он в этот Такаясу в видит, что та дама, имевшая сначала вид такой достойной, теперь неряшливо одетая, узлом замотав на затылке волосы свои31 - отчего лицо казаться длинным стало,- сама собственноручно держит ложку для риса и наполняет ею миску. Увидел это, и стало сердцу его неприятно,- так что и ходить к ней перестал. И потому та дама, глядя в сторону Ямато:
"В твою, о друг милый,
сторону я гляжу здесь одна.
Гора Икома!32
Вы, облака, не скрывайте
ее, хоть лил бы и дождь!"
Так сказала она, и как раз тот, из Ямато - "приду!" ей сказал. Радостно ждала она, но дни шли за днями, и дама:
"Приду" - ты сказал мне...
И ночи проходят
одна за другой.
А я все люблю
того, кто столь ненадежен..."
Но хоть и сказала так она, кавалер больше здесь уже не бывал.
23
В давние времена кавалер и дама жили в провинции глухой. Кавалер был должен ко двору на службу отправляться и, о разлуке сожалея, ушел.
Прошел так год, другой и третий - и все не возвращался он, так что дама, ждать его устав, с другим - человеком к ней относившимся весьма заботливо и нежно - сегодня в вечеру быть вместе сговорилась33, и как раз явился тот кавалер. "Дверь мне открой!" - стучал он, но, не открывая, она, стихи сложив, ему проговорила:
"Сменяющихся лет
уж целых три я жду,
и ждать тебя устала...
И только в ночь сегодня
я ложе новое делю..."
Так ему сказала, а он в ответ:
"Лук "адзуса", лук "ма",
лук "цуки",- их много...
Ну, что ж... Люби
его, как я
любил тебя все эти годы".34
Сказал он и собрался уходить, но дама:
"Лук "адзуса"...- Натянешь
иль нет его, но все же
с начала самого душа
моя, как прежде,
тебе принадлежит"35.
Хоть и сказала так, но кавалер ушел обратно. В большом горе дама за ним вслед побежала, но настигнуть не удалось ей, и у ручья с водою чистой ниц она упала. Там на скале кровью, с пальца взятой, она написала:
"Того, кто не любит,
кто ушел от меня,
удержать я не в силах!
Настал, видно, миг, когда жизнь
уж исчезнуть должна..."
Написала она, и не стало ее.
VI
24
В давние времена жил кавалер. Той даме, что не говорила ему ни "да", ни "нет" и все же его пленила, послал сказать:
"Пуще, чем утром рукав,
когда по полю осенью
чрез кусты проберешься,
увлажена моя ночь,
что сплю без тебя".
А играющая в любовь дама - в ответ:
"Не знаешь ты, что я
та бухта, на которой
нет морской травы...
Рыбак же неотступно
до изнеможенья бродит..."36
25
В давние времена кавалер - в ответ человеку, который высказал ему свое сожаление в том, что он не смог добиться любви дамы, проживавшей в округе пятой улицы столицы, - сказал:
"Совсем нежданно
в рукаве моем волненье,
как в гавани большой...
когда туда приходит
корабль китайский".37
26
В давние времена кавалер, придя к даме на одну только ночь, потом уж больше не приходил, отчего родитель дамы, рассердившись, схватил бамбуковую плетенку у умывальника и в гневе отшвырнул ее; дама же, увидев в воде лоханки лицо в слезах, так сложила:
"Нет боле никого,
кто б так страдал,
как я,
считала я, а вот
здесь под водой еще..."
Так сложила она,- и тот, не приходивший к ней кавалер, услышав это:
"То - я там был,
что виднелся тебе в водоеме...38
И даже лягушки
на дне под водою
плачут со мной в один голос".
27
В давние времена играющая любовью дама ушла от кавалера, отчего тот, в унынии:
"Почему же вдруг
так стало трудно мне
с тобой встречаться?
Ведь клялись мы с тобой
ни капли не пролить!"39
28
В давние времена приглашенный на праздник цветов к дамам придворным, служившим у матери принца наследного, бывший офицером конвоя - кавалер так сложил:
"Вздыхаю всегда
по цветам, не успев
ими насытиться вдосталь...
Но никогда еще не было так,
как в этот вечер сегодня!"
29
В давние времена кавалер той даме, с которой был он едва знаком:
"Наши встречи с тобою
кажутся мне
единым лишь мигом,
но жестокость твоя
для меня бесконечна."
30
В давние времена кавалер во дворце проходил мимо покоев одной придворной дамы, и та имела, что ли, против него чего-либо, но только молвила: "Хорошо, хорошо! Вот посмотрим, что станет с листвой травы".40
И кавалер:
"Если кто клясть станет
того, в ком нет вины,
на нем самом "забвенья"
как говорят - "трава"
взрастет!"
31
В давние времена кавалер той даме, с которой был близок, год спустя так сказал:
"Ах, если б вновь
с пряжей клубок тот
минувшего нам намотать!
Если б ушедшее
вновь нынешним стало!"
Сказал он так, но она не почувствовала, видно, ничего, что ли...41
32
В давние времена кавалер навещал одну даму, что проживала в провинции Цу, уезде Убара. Показалось той даме, что он, на этот раз вернувшись к себе домой, уж более как будто к ней прийти не думает, и вот она - ему укоры,он же:
"С камышей прибрежных
идет, все заполняя,
прилив - сильней, сильней...
Любовь к тебе, друг милый,
все так же возрастает!"
А она в ответ:
"Мысли сердца,
сокрытого, как в бухте тайной,
узнаю как я?
Веслом, пожалуй,- тем,
чем двигают ладью..."
Слова эти принадлежали человеку, живущему в деревне, и что ж - хороши ли, иль плохи они?
33
В давние времена кавалер даме жестокой:
"Сказать тебе - не в силах,
а не сказать - в волненьи
я терзаюсь сам...
Да, время наступило,
когда душа лишь плачет!"
Вероятно, сказано им это после долгих дум.
34
В давние времена кавалер той даме, с которой связь порвалась не по причинам сердца:
"Краткий миг свиданья
мы вместе завязали
узлом крепким...
И пусть в разлуке мы,
потом ведь встретимся с тобою!"
35
В давние времена кавалер даме в ответ на слова: "ты, верно, забыл уж"
"По тесной лощине
до самой вершины
вьется лиана...
"Конец" - говоришь ты, а я
и не думаю вовсе!" 42
36
В давние времена кавалер познакомился с дамой, любовью игравшей. Не уверен, что ли, в ней был он,- но только:
"Если ты не со мной,
не развязывай нижней шнуровки,
хоть и будь ты вьюнком,
цветочком, не ждущим
вечерних теней..."
В ответ она:
"Ту шнуровку, что вдвоем
завязали мы,
одна я, вплоть до встречи
с тобой, и не сумею,
видно, развязать!"
37
В давние времена Ки Арицунэ, куда-то уехав, не возвращался долго, и вдруг ему:
"Из-за тебя я привык
к думам тоскливым.
Не это ли люди,
что в мире живут,
"любовь" называют?"
И Арицунэ в ответ:
"Из-за меня, говоришь?..
Из-за того, кто и сам
столь неопытен,
что у людей спросить должен:
что ж такое любовь?"