Неизвестен Автор. Успение святой Иоланды

   Причем, что самое скверное, Маргарита в эту ночь действительно была у его светлости, более того - целовалась с его светлостью, - Эрве собственным глазом через замочную скважину в этом убедился. И именно после этой ночи герцог, дотоле полностью доверявший своему духовнику, как и положено примерному новообращенному католику, внезапно закусил удила! Можно было бы, конечно, выпустить Марго из узилища и представить всю историю как ниспосланное ей свыше испытание. о в том-то и дело, что, по словам Гаспара, девка слишком много знает! А забота о чести ордена обязывает... у да ничего, вряд ли Гонория будет так уж сильно держаться за эту служанку....
   Гонория приехала, когда дело шло к часу шестому. Выслушала свежие новости, ужаснулась, побледнела... но в обморок падать не стала, а отправилась сперва в церковь, где перед алтарем вместо одного стояло уже три гроба, а потом, в сопровождении обоих святых отцов, - в церковный двор, к яме, где томилась Марго. В церкви аббатиса помолилась за упокой душ невинно убиенных мучениц и даже всплакнула; возле ямы - разразилась проклятиями и угрозами в адрес преступницы, коя корчила из себя полную дурочку, но, улучив момент, знаками показала, что из-за присутствия нежелательных свидетелей вынуждена соблюдать осторожность.
   Аббатиса поняла и, наклонившись пониже, одними губами прошептала, что придет попозже, как только сможет отделаться от Гаспара и Эрве, а затем удалилась, благо пора было идти в трапезную.
   Из приватной беседы с Маргаритой Гонория рассчитывала почерпнуть немало весьма интересных и ценных сведений, но сейчас аббатисе было не до Марго независимо от того, виновна та или нет.
   После обеда надлежало во-первых, обойти обитель - скотный двор, сад, птичник, кухню, конюшню -, дабы убедиться, что досадные происшествия последних дней не нанесли большого урона налаженному хозяйству обители. Во-вторых, следовало заняться погребением Доротеи и Сильвии, - подумать только, трое похорон в неделю! Положим, новую привратницу еще можно было найти, но смерть талантливой начальницы хора и, особенно, опытной лекарки была для обители весьма трудно возместимой потерей. е слишком ли пламенно Господь возлюбил Фонтен-Герирский монастырь?
   В-третьих... О, в-третьих! Аббатиса изо всех сил сжала четки, представляя себе, что это воротник мсье д'Арнуле - пустоголового мальчишки д'Арнуле, которому было сказано сидеть, как мышь, у себя дома в Рее и, пока все не утихнет, даже взгляда не устремлять в сторону Фонтен-Герирской обители, и который вместо этого явился сюда, да притом, открыто!
   И, судя по всему, успел спеться с этим пронырой, герцогским духовником! Разгневанная Гонория с удовольствием предвкушала взбучку, которую она задаст наедине своему идиоту"родственничку", - воистину, мужчины никогда не становятся настолько взрослыми, чтобы им нельзя было надрать уши! И он ведь будто почуял - как только вышли со двора, так незаметно отстал, чтото пробормотал неразборчиво про неотложное дело и исчез, аки рыба в глубине морской. А Марго...
   - Так как же, преподобная мать? Вы согласны на то, чтобы преступница предстала перед судом? Я мог бы отвезти ее в Руан... и взять на себя все хлопоты... Быть может, даже сегодня...
   - ("В Руан? В суд?! Маргариту? Чтобы она там Бог знает чего наговорила? И чтобы ей, чего доброго, поверили?!") Благодарю, отец Эрве, но к чему такая спешка, и зачем вам ехать в Руан самому? Его преосвященство Рене намерен завтра прибыть сюда, дабы воздать поклонение новой святой. Заодно можно и устроить суд над преступницей. В свите моего дражайшего кузена, несомненно, будут все потребные для этого люди. Потерпите немного, святой отец, и вы безо всяких лишних хлопот получите полное удовольствие! - все это Гонория произнесла с улыбкой на устах, самым любезным светским тоном. Эрве был вынужден согласиться. "Что ж, да будет так.
   Подождали аббатису - подождем и архиепископа со свитой. Festina lente . Девка из ямы все равно никуда не денется", - подумал иезуит, усаживаясь в трапезной за стол и предвкушая сладостное свидание с румяной пуляркой и добрым Сен-Жюльеном, - он хорошо знал толк в телесных удовольствиях, этот благочестивый отец!
   Фонтен-Герирский монастырь вообще славился тем, что там любили хорошо покушать. Добрая сестра Симплиция, не допускавшая и мысли о том, чтобы в обители кто бы то ни было страдал от голода - будь это даже бездомная кошка, пригретая сердобольной Урсулой, или брошенная в яму преступница -, убедившись, что обед удался и столы накрыты, как подобает, сложила в миску пару немаленьких, щедро политых соусом ломтей хлеба, накрыла их соответственно двумя не самыми тоненькими кусками свинины и, присовокупив к сему отчиненную бутылочку слабенького розового вольнэ, поспешила на церковный двор. Подойдя к забранной решеткой дыре в каменном полу галереи, достойная повариха опустилась на колени и тихонько окликнула Марго.
   Та металась по своей тесной клетке, как разъяренная собака, видящая, что в дом входят воры, и бессильная этому помешать из-за своей цепи: Маргарите не давал покоя вопрос, заданный Беатой д'Арнуле, когда тот расписал в красках убийство Доротеи: "Когда вы успели сходить и посмотреть?" Ведь наивный вопрос Беаты прозвучал как прямой вызов! И на этот вызов аббату, естественно, оказалось нечем ответить, кроме на ходу сочиненной идиотской истории про "видение". А значит, Беата - опасная свидетельница, и следовательно - наиболее вероятная претендентка на следующий мученический венец! "Да сделай же хоть что-нибудь, святая Маргарита Антиохийская!"
   - Сестра Маргарита! Сестра Маргарита, бедняжка моя, я принесла вам поесть! Держите сперва вино, а потом я вам как-нибудь и еду просуну.
   - Сестра Симплиция! Ой, спасибо, какая вы добрая! Да вознаградит вас Господь! ("у, святая Маргарита, - фунтовая свечка за мной!
   Если, конечно, ты пошлешь какого-нибудь ангела, чтоб вытащил меня отсюда").
   - Так... так... ну, вот и всё.
   - Сестра Симплиция, подождите! Могу ли я вас попросить об одном милосердном деле?
   - О каком, сестра? - настороженно спросила повариха.
   - Тише! аклонитесь пониже, я вам скажу на ухо... - Симплиция заколебалась: ей не хотелось ни во что впутываться. о женское любопытство победило, и повариха сотворила перед i- pace чуть ли не земной поклон. Сестра, следующей жертвой, верней всего, будет Беата, - торопливо зашептала Марго.
   - Беата?!! А вы откуда знаете?! - Первым движением поварихи было в ужасе отпрянуть, но Маргарита успела ухватить ее за кончик рукава.
   - Предупредите ее, и как можно скорее: пусть старается быть постоянно на людях, пусть избегает укромных мест, кустов, пусть, когда стемнеет, не выходит на улицу, пусть, когда ляжет спать, тщательно запрет и дверь, и окно, - словом, передайте ей: пусть бережется! Поторопитесь! Ради всего святого!
   - е может быть! Беата! Доброе и кроткое создание, которое отродясь никому не делало зла! Кто может желать ее смерти? Разве что дьявол - ведь он терпеть не может божественной музыки!
   - Да какой он, к свиньям, дьявол, - горько усмехнулась Марго, - так, дьяволенок. Только нарядился ангелом, вот в чем вся подлость. Я знаю, что Беата добрая, я ее не меньше вашего уважаю и люблю, - вот потому и прошу вас, сестра: передайте Беате, пусть поостережется! Срочно! Иначе быть у нас еще одной мученице.
   - Да откуда вы знаете?!
   - Задница моя чует. - Марго для наглядности хлопнула себя по ягодице рукой, в которой сжимала бутерброды ("Ладно, платье грязнее, чем есть, уже не будет!"). - А я свою задницу привыкла слушать. Вот потому-то я и жива до сих пор!
   - А, у вас предчувствие? Как у Сивиллы? - Симплиция счастливо улыбнулась: ей удалось найти приемлемое объяснение для непонятных и пугающих речей Маргариты. о улыбка тотчас же исчезла с круглого, румяного от печного жара лица поварихи.
   "Скажите... - нерешительно произнесла она, - а про меня ваша...
   ваше седалище ничего вам не говорит?"
   - Говорит, еще как говорит, - с усмешкой отвечала бывшая девка. Говорит, что Доротея погибла потому, что болтлива была не в меру, и что если вы, сестра, будете такой же, как она, дурой, то и с вами будет, как с ней. А еще она говорит, что гореть вам в аду, если вы Беату забудете предупредить. Потому что тогда из-за вас хороший человек безо всякой вины погибнет.
   - Hу, хорошо... я ей передам... - Симплиция бегом побежала в трапезную, надеясь застать там музыкантшу. Доброй поварихе, простодушной, суевернонабожной и плохо представлявшей себе, как выглядит мир за стенами монастыря, давно не случалось так удивляться: "Подумать только! Эта аббатисина девка, которую обвинили Бог знает, в чем, - оказывается, умеет прорицать! И ее пророческий дар заключен - смешно сказать - в заднице!"
   В трапезной Беаты не оказалось. Аббата Гаспара - тоже. Симплиция уже собиралась отправиться на поиски музыкантши, но тут Юнис позвала ее, чтобы обсудить завтрашнее меню. Симплиция с трудом подавила стон: мать Юнис была не из тех, у кого разговор о еде занимает от силы две минуты! А Беату следовало срочно предупредить о грозящей ей опасности, и при этом никому не проговориться. Симплиция разрывалась между обетом послушания и любовью к ближнему. Меж тем, Юнис, чье терпение явно готово было лопнуть, снова позвала повариху. Той пришлось подчиниться.
   о перед этим она успела вкратце пересказать "пророчество" Марго сестре Урсуле, кстати оказавшейся поблизости. Урсула, помощница покойной Сильвии, слыла особой строгой, здравомыслящей и, главное, неболтливой. Единственной ее слабостью, если это можно так назвать, была любовь к животным, коих она по большей части и лечила; все знали, что с лошадьми, курами, кошками и прочей живностью Урсула беседует гораздо охотнее, чем с людьми.
   Выслушав торопливый рассказ поварихи, Урсула кивнула и пообещала немедленно предупредить органистку, заметив, что не следует пренебрегать пророчествами, от какой бы части тела таковые ни исходили.
   И все бы ничего, но кое-что из беседы двух почтенных сестер краем уха услышала сестра Агата, собиравшая со столов грязную посуду. А язык у Агаты, при всех ее достоинствах, работал, что твой стиральный валек! В то время, как Урсула, не говоря никому ни слова, отправилась на поиски Беаты, Агата, расслышавшая максимум треть из рассказа поварихи и в лучшем случае половину из услышанного понявшая правильно, поспешила оповестить всю кухню, что Маргарита - не только несправедливо обвиненная мученица, но и провидица, способная - не чудо ли, сестры? - прислушиваясь только к своей, простите, заднице, предсказывать будущее, - прямо как господин острадамус!
   Естественно, оповещенные о новом чуде монахини немедленно захотели узнать, не грозит ли и им какая-нибудь опасность? У ямы, где томилась Марго, вскоре собралась небольшая толпа; пришла даже мать Ефразия. И все они, кто - стоя на коленях, кто сидя на корточках, кто - на четвереньках, пихаясь и пытаясь перекричать друг друга, наперебой спрашивали: "Сестра Маргарита, а про меня вам ничего не сказал ваш зад?" Маргарита отбрехивалась, как могла.
   ("Дьявол бы всех этих гусынь ощипал!! Еще не хватало, чтобы они по моим ветрам начали погоду предсказывать!")
   Естественно, слухи о "пророчествах" бывшей девки быстро дошли до ушей настоятельницы, которая, сидя у себя в келье возле открытого окна, обсуждала с герцогом и отцом Эрве будущую беатификацию - а то и канонизацию! - мадемуазель Иоланды. Сорокой, принесшей им на хвосте свежую новость, явилась все та же Агата - достойная замена почившей привратницы.
   Вечное упокоение (лат)
   Поспешай, не торопясь (лат).
   "Вот, видите, матушка! - заметил воспрявший духом отец Эрве, и глаза его хищно сверкнули. - едаром брат Гаспар говорил, что эта девка - ведьма и еретичка! у, ничего, мы с его преосвященством сумеем наставить ее на путь истинный и привести к покаянию!" - иезуит мысленно облизнулся, представив костер, полыхающий на площади Руана, и белое упругое тело Маргариты, корчащееся в пламени.
   - О, Боже, святой отец, да если мы станем придавать значение всему, что болтают судомойки...
   - Так вы полагаете....
   - Помилуйте, отец Эрве! Марго - и ересь! Если бы речь шла о прелюбодеянии - я бы охотно согласилась с вами. о для колдовства у этой девки не хватит ума!
   - Да вы, я смотрю, готовы способствовать распространению ереси? - Эрве прищурил глаза, прикидывая в уме, сколько можно стрясти с Гонории за сокрытие от вышестоящих этих в высшей степени рискованных речей.
   - ет, упаси Боже! - тут же осадила назад аббатиса. - Я только говорю, что не всему, что болтают, стоит верить. Я сама поговорю с Маргаритой. Думаю, со мной она будет более откровенна... как женщина с женщиной...
   Тут Эрве, признав предложение Гонории как нельзя более разумным, поспешил откланяться. Герцог последовал за ним.
   Эрве направил свои стопы в кухню, в надежде перехватить там чегонибудь вкусного, а заодно подслушать еще что-нибудь интересное.
   По пути он размышлял о том, что, пожалуй, все-таки безопаснее будет тихо разделаться с негодной девкой, не дожидаясь приезда его преосвященства. Один хороший удар кинжала, и... Эта мысль привела святого отца в такое прекрасное настроение, что он ненадолго забыл про идиота д'Арнуле.
   Герцог почти бегом бросился в конюшню, застал там за чисткой лошадей своего кучера Жана, человека надежного, служившего у него много лет, и велел съездить во Флёри и раздобыть пилку по металлу, а ночью оседлать вороного Корбо, снарядив его, как для дальнего похода. При этом кучер должен был соблюдать величайшую осторожность, чтобы об этих приготовлениях не прознали ни святые отцы, ни Гонория. Потом Лавердьер пошел к себе и, запершись на засов, тщательно вычистил и зарядил пистолеты.
   Что же касается матушки-аббатисы, то она, как и собиралась, пошла на церковный двор. Монахини и послушницы, желавшие непременно и срочно узнать у пророческой задницы свою судьбу, увидев аббатису, вскочили и бросились врассыпную.
   Гонория, поймав одну молодую монахиню за край апостольника, велела принести подушку для коленопреклонений, - не могла же она, разговаривая с узницей, пачкать свое платье из дорогой ткани и утруждать свои колени стоянием на голых камнях! Монахиня бегом кинулась исполнять приказание.
   астоятельница, не желая терять ни минуты, встала на четвереньки и заглянула в забранную решеткой дыру. И встретила спокойный, совсем не испуганный, как она ожидала, взгляд Марго.
   - Hу, Маргарита, что это за глупости вы тут несете? С чего вы взяли, что ваша... ваше мягкое место способно предсказывать судьбу? - начала аббатиса, напустив на себя строгость.
   - Я взяла? Э, нет, матушка! Если кто-то, не глянув в святцы, бухнул в колокол - я, что ли, виновата? - произнесла Марго с привычной интонацией "дурочки". Потом тихо и серьезно добавила: "Я сказала, что Беате надо остерегаться, - уж это-то я точно знаю, без всяких предчувствий!"
   - Беате? Почему же именно ей? - недоверчиво спросила Гонория. В ответ Марго подробно рассказала о сцене, разыгравшейся в церкви утром и о том, как музыкантша, сама того не ведая и не желая, посадила Гаспара в лужу. "И что же с того?" - недоумевала аббатиса.
   - Да то, что это Гаспар прикончил Доротею - неужто вы еще не поняли? И Беату он тоже прикончит, если она не побережется.
   - Кто? Гаспар? Ты с ума спятила, Марго! - шепотом вскричала настоятельница.
   - Я вам точно говорю, матушка: привратницу убил аббат Гаспар, потому что она слишком много болтала, а потом бросил окровавленный нож мне в окно, чтобы свалить все на меня. - зашептала Маргарита. - Он хотел и со мной провернуть то же дельце, что и с Антуаном. Хорошо, что я не спала. Я видела, как он бросил нож, и слышала, как он смеялся. Я выкинула нож в окно, в кучу травы. Гаспар убивал Доротею, пока я была у герцога. Я, как пришла, заглянула к нему - а, смотрю, в келье никого нет! А утром он в церкви сам проболтался!
   - Постой! Допустим, ты не лжешь. - медленно проговорила аббатиса, у которой только что услышанное никак не укладывалось в голове.
   - о, во-первых, при чем здесь Антуан?
   В ответ Марго выложила все, как есть, о гибели заведующей лазаретом и о том, как ни в чем не повинный конюх едва не заплатил головой за чужое преступление.
   - О, Боже, какой вздор! - Гонория, поджав губы, посмотрела на Марго, как на дурочку. - Как мог аббат убить мать лекарку, если он приехал сюда после ее смерти?
   - Он приехал сюда в тот же день, как уехали вы, - терпеливо объясняла Маргарита. - И прятался в спальном корпусе на чердаке.
   Потом, когда приехал отец Эрве и начал тут у всех всё выпытывать, Гаспар потерял с перепугу последние мозги и пошел к нему ночью.
   - Бывшая девка сжато, но не упуская важных подробностей и не боясь сильных выражений, рассказала обо всем, что произошло между двумя иезуитами и Лавердьером. Аббатиса слушала, удивленно уставясь на служанку, будто впервые ее видела. - И Гаспар той же ночью убил Сильвию. И ускакал на своем Корбо. А потом, утром, как ни в чем не бывало, заявился. Вот вам истинный крест, и Богородица Дева, и святая Маргарита Антиохийская, что все так и было! - закончив рассказ, Марго трижды перекрестилась.
   - Своими глазами видела, своими ушами слышала!
   - Марго, Марго! - испуганно воскликнула аббатиса, невольно отодвигаясь от i- pace. - уж не вселился ли в тебя бес?
   - ет, - покачала головой Марго, крепко удерживая аббатису за апостольник. - Скорее, дьявол вселился в вашего племянника. Он сейчас ровно пьяный. Ему вся кровь, что он пролил, в голову ударила. Я вам говорю: он убьет Беату!
   - Так ты утверждаешь, что его в ночь убийства привратницы не было в келье? - насмешливо переспросила настоятельница. - Ты видела это собственными глазами? А что тебе было нужно в его келье ночью, бесстыжая развратница?!
   - ичего. Просто кто-то должен прикончить этого мерзавца. Так почему же не я?
   - Да как ты можешь говорить такое! - вскинулась Гонория, больше от страха перед мрачной решимостью, горевшей в глазах Марго, чем от обиды за "племянника". К тому же, она все еще не верила, что Маргарита сказала ей правду - уж чересчур эта правда была невероятна. - Сказать такое! Про дворянина! Про лицо духовного звания! Про своего духовника!! Да, отец Эрве прав: ты действительно заслуживаешь, чтобы тебя сожгли на костре в Руане! Именно такая участь тебя и ожидает!
   - Hу что же, - произнесла Марго, внешне оставаясь совершенно бесстрастной. - Значит, я на рыжих конях поскачу короткой дорогой в рай... чтобы приготовить квартиру вам, дражайшая матушка!
   - Мне?!!
   - Да. Именно вам. - Маргарита посмотрела Гонории прямо в глаза. - Когда перерезаны глотки у всех свидетелей, преступник берется за соучастников.
   - Однако... - начала было аббатиса, но тут во двор вошла сперва Урсула, все еще занятая безуспешными поисками Беаты и сама не своя от беспокойства, и монахиня, которую аббатиса посылала за подушечкой. - Hу, наконец-то, сестра Юстина! И как вы так быстро обернулись? Ведь и двух часов не прошло! Вас можно посылать разве что за вторым потопом! - в душе аббатиса была только рада, что безотказную Юстину кто-то перехватил по дороге и тем дал ей, Гонории, без свидетелей поговорить с Марго. Юстина рассыпалась в извинениях, объяснив, что Иеронима велела ей занести отцу Клеману кувшинчик бордоского, но Гонория только отмахнулась от нее. "Прошу прощения, матушка, но не видели ли вы сестру Беату? - встревоженно спросила Урсула. - Ее нигде нет, и в церкви тоже... я обошла всю обитель... а сестра Маргарита говорит..."
   - Я уже слышала, что она говорит, - оборвала ее настоятельница. Займитесь своими обязанностями, сестра.
   Урсула поспешила исчезнуть. о аббатису ее слова навели на некоторые размышления. Гонория припомнила, что среди встречавших ее музыкантши не было. е было ее и в трапезной во время обеда. Теперь Урсула говорит, что Беаты вообще нигде нет. А Гаспар, едва поздоровавшись, поспешил скрыться, сославшись на некое неотложное дело. Конечно, это может быть и простым совпадением... о все-таки, должна же Беата где-то быть! - последнюю фразу аббатиса, задумавшись, произнесла вслух.
   - Матушка... - робко подала голос Юстина, не понявшая, отпустила ли ее Гонория, и на всякий случай решившая остаться, но спрятаться за колонной. - Матушка, я вспомнила, я видела Беату....
   - Аббатиса резко обернулась.
   - Когда и где?
   - Днем, матушка, незадолго до вашего приезда. Она выходила из спального корпуса с нотами под мышкой, сказала, что хочет к похоронам порепетировать Requiem.
   - Спасибо, сестра, вы меня успокоили. Если Беата занялась музыкой, то она способна пропустить не то что мое прибытие, а и сам Страшный Суд... впрочем, нет: в этом случае она услышит архангельские трубы! - Гонория рассмеялась. Беата всего-навсего репетирует, и увлеченная музыкой, забыла обо всем. А Марго - жалкая и злобная безумица! Беата в церкви и играет на органе. о тут неожиданная мысль встревожила Гонорию. - Вы сказали, сестра, что Беата, скорее всего, репетирует? о, в таком случае, почему же Урсула не могла ее найти? Ведь стоило ей заглянуть в церковь - и она бы тотчас же услышала Requiem.
   - Да в том-то и дело, матушка! Беата собиралась просто нажимать клавиши, а не играть по-настоящему! Я еще спросила, не послать ли к ней Жиля, чтобы покачал мехи? Она сказала, что не хочет ни понапрасну утруждать доброго Жиля, ни терзать наш слух своими экзерсисами. - Юстина просто сияла, получив возможность услужить аббатисе и тем загладить свою невольную провинность.
   Теперь Гонории все было ясно, как "Отче наш": Беата, как она и предполагала, преспокойно сидит за органом; Урсула, когда искала музыкантшу в церкви, по глупости своей, не догадалась заглянуть на хоры то есть, туда, где Беату следовало искать в первую очередь.
   Вероятнее всего, эти "поиски" были просто предлогом, чтобы увильнуть от работы. Беата же, уйдя с головой в музыку, которую она себе воображала, вполне могла не услышать, что ее зовут. Сильвию зарезал конюх. Доротея стала жертвой разбойников, перелезших через калитку и желавших завладеть ключами. Гаспар, ее любимый, хоть и непослушный, Гаспар, совершил лишь одно убийство - да и то по неосторожности. А полоумная девка отправится в Руан! а костер!
   - Hу, Юстина, если Беата действительно там, то пойдем, навестим ее.
   Пора бы ей наконец со мной поздороваться!
   ...Войдя в церковь, Гонория несколько раз громко окликнула органистку, но так и не услышала ответа. Аббатиса дошла до середины прохода и, обернувшись, посмотрела вверх - за пультом органа никого не было! астоятельница послала Юстину на хоры, а про себя решила, что Беата, вдоволь нарепетировавшись, давнымдавно отдыхает у себя в келье. Она уже направилась к выходу.
   о тут откуда-то сверху и слева раздался истошный визг Юстины.
   - О, Господи! у, что там еще? - аббатиса снова поглядела вверх и увидела перекошенное от страха лицо сестры.
   - Она была права! Она все правильно предсказала!
   - Кто?
   - Сестра Маргарита! Взгляните сюда, матушка! Бедная! Ее не успели предупредить!
   амереваясь подняться на хоры, аббатиса едва не споткнулась о недвижное тело монахини, лежавшее у подножия лестницы в позе, которая при других обстоятельствах могла бы показаться смешной:
   голова и торс - на полу, раскинутые ноги - на ступеньках, платье задрано, тупые носы грубых монашеских башмаков нелепо торчат в разные стороны. а полу под головой несчастной сестры расплылось темное пятно.
   аклонившись, Гонория узнала Беату и сразу поняла, что органистка мертва. Очевидно, бедная музыкантша, оступившись на лестнице, с размаху ударилась затылком о ступеньку и разбилась насмерть.
   Внезапное головокружение, вероятно, от переутомления и духоты.
   "Случайность, - уговаривала себя Гонория, - просто несчастная случайность".
   - Сестра Юстина, перестаньте визжать, лучше ступайте и распорядитесь, пусть кто-нибудь займется бедняжкой! Боже милосердный! Да ведь теперь мы совсем без музыки останемся!
   Юстина, панически боявшаяся покойников, опрометью бросилась исполнять приказание, отчаянно надеясь, что "кем-то", кому поручат обряжать усопшую, окажется не она. Когда ее торопливые шаги стихли, аббатиса склонилась над мертвой музыкантшей, чтобы разглядеть ее повнимательнее. Как ни отказывался разум Гонории поверить очевидному, но поневоле пришлось признать: что-то не так!
   Если тело лежит вниз головой, но вверх лицом, значит Беата в момент падения не спускалась, а поднималась по лестнице, то есть, шла к органу, готовясь репетировать. Однако, в таком случае, когда же она успела переутомиться? И что у нее за вид? Чтобы сестра Беата в таком измятом и разорванном платье вышла из кельи - нет, в это просто невозможно было поверить! Как и в то, что одежду можно привести в подобное состояние одним только падением с лестницы!
   И почему у нее так страшно налилось кровью лицо? Будто сам дьявол ее душил!
   "Да, именно он. Обитель насквозь провоняла дьявольщиной, она просто из земли сочится. И этот толстый духовник... эти его глазки...
   сладкая... слишком сладкая улыбка... и намеки о колдовстве и ереси...
   Господи, Боже милосердный, только бы дождаться кузена Рене!"
   Гонория заметила, что вокруг шеи Беаты обвивается что-то вроде ожерелья. о ведь монахиням не полагается носить украшения, а музыкантша никогда не была охотницей до таких суетных вещей...
   Гонория, превозмогая страх, осторожно приподняла тело органистки.
   Странное украшение - слишком тугое, сдавившее шею, как удавкой, двойная нитка бус перекручена сзади на шее, и концы ожерелья болтаются на спине! "Беата, конечно, монахиня... была монахиней... - Гонория перекрестилась, но не до такой же степени, чтобы не знать, как полагается носить ожерелья! ет, ее задушили этим украшением.