– Пока их двое, нужно избавиться от них, – сказал Капано. Он работал в управлении британской контрразведки, которая никогда не стремилась создать у себя собственный спецназ, – для захватов террористов используются подразделения Специальной авиадесантной службы. Физическим устранением занимались спецагенты и мобильные отряды наемников.
Работая в отделе противодействия терроризму, Гарри всегда имел под рукой такой отряд и секретных агентов. «Солдаты удачи» выполняли приказы спецслужб, но доказать их причастность к последним было невозможно.
Размышляя над этим делом (Гарри назвал его просто – «Оракул»), он сделал ставку на отряд, который поначалу занимался тем, что отслеживал студентов из мусульманских стран, поскольку они представляли собой объекты вербовки экстремистами. Наиболее склонных к вербовке студентов порой находили мертвыми в мусорных баках, прикрытых газетами, а в них можно было прочитать: «Мы не можем вышвырнуть их из страны только потому, что они мусульмане».
Наемники не упоминались ни в одном документе, будь то главная регистратура или регистратура для временных досье. Деньги им платили не из бюджета, который в этом году перевалил за миллиард долларов, а из секретных фондов казначейства.
Во главе отряда наемников стоял бывший флотский офицер Сергей Соболь. Он проходил службу в роте спецназа «Комаччио» и был специалистом по борьбе с разведывательно-диверсионными группами. В спецотряд он попал из королевской морской пехоты, пройдя полный курс по программе командос в учебном центре в Лимпстоне. А в Британию попал, когда ему не было и двадцати.
Гарри позвонил Соболю и назначил встречу в пабе «Кучер и кони».
4
Высокий, сухопарый, в очках в неизменной золотистой оправе, одетый в деловой костюм светлых тонов, Капано походил на кого угодно, только не на разведчика. Более плечистый Соболь был похож на спившегося офицера и ни на кого более.
Гарри усмехнулся шутке Софи, обозвавший благоверного «хреновым оборотнем», и непрозрачному намеку Соболя: «Вот если бы у меня были деньги…» – и заказал пиво.
– Давно не видел тебя, Сергей, – снова улыбнулся Капано.
Соболь молча кивнул и неторопливо прикурил трубку.
– Здесь не курят, – напомнил Гарри.
– Пусть мне запретят, – скупо отозвался морпех.
Они встречались в этом пабе второй раз. Под голоса вечно возбужденных футбольных фанатов здесь можно было без опаски говорить на любые темы. Сегодня, 17 августа, снова обострился вопрос, касающийся переговоров «Челси» с «Лионом». Капано поймал себя на мысли, что он не в пивной, а на дикой бирже, где заключаются бешеные сделки. Полупьяные, бритоголовые, раздетые до пояса брокеры выкрикивают баснословные суммы: хозяин «Челси» выложил за двух игроков почти сто миллионов долларов! С ума сойти…
Гарри понял одну вещь: будь у него хоть капля сомнений, ее бы перемололи круглые, как колеса, нули восьмизначной суммы. Ее швырнули с экрана телевизора и попали точно в Капано, взбивая в его итальянской груди коктейль из зависти и злости. Пожалуй, он впервые испытал вкус жгучего напитка под названием «Шанс».
«Либо все, либо ничего?» – спросил он себя и покачал головой. Вопрос так не стоял. Он останется при своих, если дело с немецкой субмариной не выгорит. Во всяком случае, он постарается. Его запросы в управления и отделы не останутся без внимания всевидящего руководства. Гарри уже нашел причину, которая, одевшись в версию, удовлетворит его шефа. В крайнем случае, ему придется отчитываться перед «серым кардиналом» – так называли начальника службы внутренней безопасности Вуди Стэнфорда.
– Ты верно заметил, мы давно не виделись, – голос Сергея Соболя вернул разведчика в реальность.
– Но я отметился переводом на твой банковский счет, – парировал Капано.
– Те восемьсот фунтов давно кончились. Есть работа?
– Нужно съездить в Испанию. Отбери пару человек, завтра я приготовлю на их имена документы прикрытия, авиабилеты, деньги. Клиентов двое – Эмиль Линге и Рут Небенфюр. Они остановятся в отеле «Берег Мечты». Номер комнаты установлен точно. Для твоих людей я забронирую номер в туристическом центре. Никаких исторических и культурных памятников: отель, пляж, бассейн, ресторан, ночная дискотека.
– Я не собираюсь покупать этот курорт. Денег у меня наберется разве что на ящик прибрежной гальки. Что дальше?
– Эмиль Линге прилетит на собственном самолете. Его подруга, скорее всего, воспользуется авиакомпанией.
– Этот Линге… – диверсант сделал паузу… – он богатый клиент?
– Не переусердствуй, Сергей, и не заводись. Мне нужно, чтобы он и его подруга замолчали раз и навсегда. Но перед этим ответили на один-единственный вопрос. Меня интересуют точные координаты «Оракула».
– Координаты «Оракула»? – Соболь громко почесал небритый подбородок. – Да, я запомнил. Значит, Эмиль незажиточный парень.
– Нет, он не богат. Раньше он баловался контрабандой наркотиков, потом завязал и открыл бизнес в Эдаме.
– В Голландии?
– Да. После тебе придется съездить туда и забрать из дома Рут Небенфюр кое-какие документы. Возможно, часть бумаг хранится у Линге. Опять же возможно, что бумаги они прихватят с собой. Это и предстоит выяснить на месте.
– Я понял. – Соболь скосил глаза на недовольного бармена и громко спросил: – Тебя что, воротит от табачного дыма?
– Нет, – быстро ответил бармен, столкнувшись с холодным взглядом рослого клиента.
– Принеси еще пива. – Сергей выбил трубку в пустой стакан и сдул дым, словно держал в руках только что отстрелявшее ружье и готовился к очередному выстрелу. Он перевел взгляд на собеседника. – Мне кажется, поездками в Испанию и Голландию дело не ограничится.
Капано напустил тумана:
– Надеюсь на это, Сергей, очень надеюсь. Кстати, ты давно не погружался с аквалангом?
– Смотря куда, – хрипло рассмеялся Соболь. – Запоминай. – Он придвинулся ближе к собеседнику. – В Испанию поедут двое: Пол Дэвис и Марк Теренс. А я с берегов Темзы посмотрю, что из этого выйдет. Они возьмут и мой паспорт, проштемпелюй его испанской визой на всякий случай.
– Ты стал осторожным, – недовольно скривился Капано.
К этому времени по телевизору начали передавать блок мировых новостей.
Бенедикт XVI отправился в первую зарубежную поездку.
У Хиллари Клинтон появилась соперница.
– Тоже мне новость, – хмыкнул Соболь.
«Это прокурор одного из округов Нью-Йорка», – внес коррективы ведущий теленовостей. Он говорил о появлении на политической сцене малоизвестной фигуры. Сергей снова понял это по-своему:
– Билл запачкал прокурорское платье, молодец, Билл!
Покинув авиасалон в Жуковском, российский президент вертолетом перебрался на аэродром в Чкаловском, где на четыре часа стал членом экипажа стратегического бомбардировщика Ту-160.
– Я всегда был осторожным. – Сергей, отвечая на вопрос собеседника, кивнул на телевизор. – В отличие от некоторых моих земляков. – Он допил пиво и встал из-за стола. – Пол и Марк будут ждать тебя возле станции «Педдингтон». Они подъедут на сером «Астоне». Он похож на пиджак, о который вытерли ноги, так что не ошибешься.
– А что будешь делать ты? – выплеснулось из Гарри недовольство.
– Вспоминать, как пользоваться дыхательным аппаратом. Пока что своим. – Соболь демонстративно и хрипло задышал и закашлялся. – Знаешь, иногда надоедает гасить окурки в собственной блевотине и просыпаться в этом дерьме. Пока, Гарри, и привет родителям. Они еще не сменили адрес?
– Нет, живут все там же, в Букингемском дворце.
Капано не забыл этой шутки, которой они однажды обменялись. Сейчас ему было откровенно не до приколов.
Глава 3
КЛИЕНТ
1
18 августа, четверг
…Далеко внизу плескались воды Бискайского залива. Двухместный самолет шел курсом точно на Бильбао. В сотне миль от морского порта он, согласно флайт-плану, возьмет направление на Барселону и сядет на поле международного аэропорта.
Эмиль представил свою крылатую машину со стороны. Насыщенного красного цвета с голубоватым регистрационным номером под форкилем и типовым названием – «Сэвэдж», она парит над облаками – легкая, как птица, недосягаемая, как стрела, красивая как внезапная молния, опоясавшая ночное небо. А он повелитель этих трех сил, и за стеклом прозрачного, как воздух, фонаря виден за многие мили.
Под капотом, вдоль которого скользил взгляд пилота, затаилась его смерть. Она приближалась к нему с каждым оборотом винта…
Настроение у него было превосходное. Он снял гарнитуру – наушники с микрофоном, открыл перчаточный ящик и выбрал из коллекции лазерных дисков сборник Барри Уайта. Вставив его в деку бортовой магнитолы и врубив полную громкость, Эмиль вздрогнул: вслед за коротким и насыщенным органным вступлением в салоне грянули, проникая через каждую клетку, мощные басы. Затем Эмиля накрыла волна дрожи – на сей раз от неповторимого, сочного голоса Уайта. Он пел с небес: «Ты первая, ты последняя, ты – мое все». Казалось, ритмичная музыка добавляет оборотов шестицилиндровому двигателю, и легкомоторный самолет с каждым мгновением делает переход к иному, более стремительному типу.
Переход – это транс, и Эмиль испытал его на себе в полной мере. Почему только сейчас? Ведь все знакомо – и приличная высота, и громкая музыка, которую он слушал так, как если бы находился за рулем «Феррари». Это ощущение усиливалось тем, что взгляд пилота скользил вдоль ярко-красного капота, за которым бесновался воздушный винт; тем, что он сидел в спортивном кресле с удобной спинкой и заголовником, был пристегнут широким ремнем безопасности. Он находился в кабине, исполненной в стиле «Авро-Линкс» 1930 года, отчего сравнивал себя с Роланом Гарросом.
Эмиль часто летал над Ла-Маншем, и в этот раз его путь лежал через пролив. И всегда Эмиль явственно ощущал, что с высоты полета одно крыло его «Дикаря» касается берега Англии, а другое – Франции. Ни с чем не сравнимое удовольствие. «Гарантированное удовлетворение» – как раз сейчас темнокожий певец начал эту песню, а пилот подпевал ему на приличном английском. И даже покачал крылом, накрывшим большую часть фонаря.
Он улетал от Рут, в то же время спокойный полет приближал их встречу. Эмиль запланировал встретить девушку на правах некоего собственника: в испанском отеле ему все знакомо, а для Рут – все в новинку. Она удивлена, а он почти безучастен. Он хотел поймать ее на этом контрасте, походившем в его воображении на разность вкусов. Чтобы не кивать и не соглашаться хором, не выглядеть первобытной парочкой. Все так, если бы не одно «но»: Рут боялась «Дикаря». Она лишь раз посидела в кабине, уперев взгляд в панель из красного дерева, и сравнила самолет с ракетой с отстреливающимися крыльями.
Сейчас место пассажира пустовало как никогда. Эмиль был готов взять обратный курс, лишь бы Рут согласилась на это короткое путешествие.
С Рут он познакомился в мае позапрошлого года в Харлеме на концерте органной музыки. Эмиль положил глаз на стройную брюнетку и начал знакомство с арифметики: пробежав глазами по сводам главного нефа базилики, он заявил: мол, у органа пять тысяч труб. Сейчас то вступление вызвало чувство неловкости, тогда же оно казалось натурально целесообразным. Задавить Рут цифрами у него не получилось. Он помнил ее ответ: «Похоже, тысячи труб скорбят по Франсу Халсу, он захоронен здесь». Эмиль поймал себя на мысли, что они думают одинаково. Вечером того дня, когда они, голые, лежали на кровати и остывали под шампанское, Эмиль мужественно ответил: «Будь у тебя пять тысяч труб, я бы прочистил их все!»
Он никогда не тяготел к истории, особенно к сравнительно недавней. Тем не менее документы предпоследнего года Второй мировой, которые он откопал в библиотеке Рут, втянули его в свои сети. Ему показалось, что он читает документальные выдержки и сводки из увлекательного романа. Это ощущение было настолько сильным потому, что он сам себя представил главным героем. Все так. Он, Рут, их взаимоотношения, мир и время, вращающиеся вокруг них, превратились в недостающие страницы воображаемого романа. У него появилась уникальная возможность своей рукой восполнить значительные пробелы. Насытить их духом романтики, приключений. Он настолько увлекся, что не замечал нахмуренных бровей подруги, не брал в расчет ее досадные слова о том, что их отношения охладели. «Как так!» – недоуменно восклицали и его брови. Как так, когда в груди нет и капли стужи, разве что в мыслях, которые порой текли по прямому руслу холодного расчета. Мороза им добавляла классика: «Простейший способ освободиться от власти золота – это иметь его в избытке».
Прямо по курсу самолета обозначилось жемчужное ожерелье из небольших островов. Эмиль живо представил себя хозяином этого маленького архипелага, мысленно проложил от одного острова до другого дамбу – не что иное, как взлетно-посадочную полосу. Он делает разворот и идет на посадку. Шасси касаются бетонки, и самолет в формате «старт – финиш», пробежав сотню метров, останавливается в самом настоящем раю. Отчаянного пилота встречает безоблачное небо, солнце, розовые скалы, пальмы, зелень полевых цветов и море. И конечно же, Рут…
Сквозь шум мотора и грохот музыки прорезался короткий, как вспышка молнии, звук. То разлетелся бракованный фланец. Винт вырвало вместе с обтекателем, разорвало топливопровод. Редуктор заперхал шестеренками и перемолол их в своем железном брюхе. Эмиль непроизвольно дернул штурвал, руль направления отозвался резким поворотом в обратную сторону. Самолет завертело с такой силой, что не выдержали крылья. «Дикарь» падал, теряя на ходу стабилизаторы и рули высоты. Пилота вжало в спинку сиденья. Он мертвой хваткой вцепился в штурвал, который уже не реагировал на манипуляции летчика и превратился в элегантный держатель. Когда не выдержали кронштейны крепления крыла, обезображенный самолет ушел в глубокое и последнее пике. Он с невероятной скоростью ударился о воду и разломился на мелкие части. Удар был такой силы, что тело Эмиля стеклось в спортивный костюм и бесформенной медузой пошло на дно.
Катастрофа случилась в ста двадцати милях от испанского берега. Диспетчеры ничего не поняли, когда на их радарах вдруг пропал самолет, летевший в барселонский аэропорт. А жизнерадостный летчик, пару раз выходивший в эфир, больше не подавал сигналов.
2
Испания, 19 августа, пятница
Рут никто не встречал… Кроме хозяйки отеля – красивая смуглолицая женщина лет двадцати пяти, – поздоровалась с ней на испанском: «Буэнас тардэс!» Сказала именно «здравствуй», а не «готовься отстегивать на каждом шагу». Она с первого мгновения произвела на Рут благоприятное впечатление. Для нее клиент был человеком, а не записью в регистрационной книге. Именно так поняла голландка, заглянув в темные глаза улыбчивой Лолиты, одетой в длинный жакет и прямую синеватую юбку.
– Да, я немного говорю по-испански, – ответила она на вопрос владелицы «Мечты» и едва не спросила: «Где Эмиль?» Рут пребывала в недоумении: почему Эмиль не встретил ее. Последнюю неделю он провел в Эдаме. Он нервничал и повторял одно и то же: «Кто-то вышел на след нашего „Оракула“. И первым предложил сократить встречи. У него имелся порядочный список из опытных водолазов, которые искали временную или постоянную работу. Сведения о них он черпал в основном из Интернета. Главная трудность – он не имел возможности проверить их на благонадежность. И успокаивал Рут: «Я сумею узнать больше при личной встрече с каждым».
Их кампания походила на рядовое строительство: закладка одного камня, другого… Но основа предприятия – поиск затонувшей субмарины.
– Номер на мое имя забронировал Эмиль Линге. Вы не знаете, где он?
– Он останавливался у нас на три дня, потом уехал. Мы ждали его вчера…
«Ждали… Очень мило». Девушка покачала головой.
Она успела осмотреться, прежде чем окунулась в прохладный холл гостиницы. Пятьдесят номеров. Рассчитана на восемьдесят постояльцев. Отличный пляж, бассейн, магазин, ресторан, бар, собственный дайв-центр – в общей сложности на пятнадцать клиентов один инструктор подводного плавания.
Подводное плавание…
«Черт тебя возьми, Эмиль, где ты!» Рут почувствовала себя одинокой, даже больше – покинутой. Эмиль оплачивает номер, назначает встречу и задерживается минимум на сутки. Бросает ее в незнакомой стране, язык которой был знаком Рут исключительно по работе в музее.
Она прикинула сумму, которую взяла с собой, и спросила Лолиту:
– Вы принимаете к оплате кредитные карты? У меня Visa и трэвел-чеки.
– Да, конечно. Что-то не так? – Хозяйка гостиницы заметила беспокойство клиентки.
– Нет, все в порядке.
– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Отличный выбор – вид на море.
Служащий отеля – высокий и красивый парень с длинными светлыми волосами, – подхватил ее дорожную сумку и сказал что-то странное:
– Ваш образ – это моя ахиллесова пята, на которую я постоянно наступаю.
– Что?
– Во-ло-дя! – раздельно и требовательно, но с улыбкой остановила его Лолита.
Первым делом Рут приняла душ. Накинув фирменный халат отеля, она вышла на балкон. Со второго этажа пляж и море выглядели заманчиво, и только. В другой ситуации Рут пришла бы в восторг от неповторимого пейзажа этого на удивление спокойного каталонского уголка.
Одевшись, Рут спустилась в ресторан, где для нее был накрыт отдельный столик. Она отказалась от мясного, заказала овощной салат и красное вино. Ресторан был расположен в тени просторного пассажа, откуда открывался вид на пляж. Около десятка отдыхающих нежились под вечерним солнцем. Две дамы средних лет перенесли стулья в воду и наслаждались нескончаемой игрой волн.
Рут закончила ужин в тишине, думая о своем. Она не решалась позвонить Эмилю по сотовому телефону, ориентируясь на его осмотрительность, которую впору назвать опасливостью. Она даже последовала его совету – не поехала в отель на такси, а с трудом найдя на вокзальной площади частника. Тот подвез Рут на синем «Рено» и не взял с попутчицы денег.
Она снова увидела Лолиту. Было немного странно видеть хозяйку отеля в купальном костюме – бюстгальтер с тугой эластичной лентой под высокой грудью и стильные трусики-шорты. Этим облачением она словно подчеркивала: рабочий день уходил вместе с солнцем, а она, урвав его ускользающие лучи (может быть, лучшие для нее самой), отдалась и им, и морю.
Лолита оттолкнулась от края высоких мостков и, по-спортивному погасив брызги, вонзилась в накатившую волну.
Красиво, грустно улыбнулась голландка. Она позавидовала Лолите. Она работает и живет в одном месте. Нет, просто живет, поправилась Рут. В этом дорогом отеле она свободна от инородных взглядов, которые несправедливо, наверное, но по-житейски честно лишь скользили по ее стройной фигурке. Она достигла того, о чем мечтала сама Рут и к чему в последнее время подталкивал ее Эмиль: подняться из океанской пучины совсем другим человеком. Нырнуть в очистительные воды и вмиг переродиться – это ли не мечта.
Рут мысленно возвратилась с берегов Балеарского моря на берега Северного, в день позавчерашний, когда она получила электронное послание Эмиля…
Она спустила ему это бестактное «можешь приезжать». А можешь и не приезжать. Можешь остаться дома и любоваться унылым видом из окна своего харлемского дома.
Пока она не планировала обзавестись семьей или, по крайней мере, ребенком. По дому можно будет передвигаться на цыпочках – чтобы не разбудить чадо. Так она себя по-детски и настраивала: ребенок будет спать, пока не научится ходить. Хорошо бы придумать детское питание путем внутривенного впрыска. Обычно в этом месте девушка прерывала себя, не находя продолжения и откровенно признаваясь себе, что ее натурально несет в неизвестном направлении.
Три месяца назад Эмиль заинтересовался старыми документами. Глаза у него загорелись, подметила девушка, но охладело в другом месте. Рут прямо заявила ему об этом: «Ты приходишь для того, чтобы принять холодный душ. У тебя в крупных морщинах не только твой лоб». Девушка указала глазами на его южную точку. А взгляд любовника походил на вздох: «Ах, ты об этом…»
Потом явился еще один заинтересованный. Томас Рейман нервничал, вытирал ладони о штанины брюк. Он походил на шпика, проходящего курс реабилитации после тяжелой болезни.
И глаза у него бегали. Он не сразу остановил их маятниковый ход, словно не знал ответа на вопрос, откуда он узнал адрес правнучки Небенфюра. Что-то пробормотал об Интернете, где можно найти любого человека.
Вот и пришел тот день, когда под нее просунули лом и стали выворачивать прошлое ее семьи, в попытке увидеть очертания субмарины.
Но только два человека знали, где нашел вечный покой немецкий «Оракул»: Рут и Эмиль Линге.
3
20 августа, суббота
Пол и Марк начинали военную службу в учебном центре ВМФ в Пуле. Там они изучали навигацию, подрывное дело, прошли курс легководолазной подготовки. Они владели всеми видами оружия, включая оружие противника.
За неполные двое суток они изучили всю прилегающую к отелю «Берег мечты» территорию. А красочный парк Порт-Авентура стал особым местом в их плане.
Вчера они обедали в ресторане «Мечты», вход в который не ограничивался клиентами отеля. Запивая капусту со шпикачками крепленым хересом, они поглядывали на отдельный столик с более чем простенькой табличкой: 10. Вскоре они увидели свою клиентку, но не обнаружили ее приятеля. Расплатившись, они покинули ресторан.
Для Пола и Марка такая работа была более чем привычной. Еще на службе в частях королевской морской пехоты им приходилось работать в схожих условиях. Их забрасывали за границу как в составе групп подводных диверсантов, так и по одному. Они собирали сведения о противнике, подбирали и готовили участки побережья для высадки десанта, посадочных площадок для вертолетов, и сами были готовы совершить диверсию.
Этот день прошел для них под знаком сотовой связи. Марк Теренс позвонил Соболю и доложил:
– Эмиля Линге в отеле нет. Он или не прилетал, или задерживается.
Через два часа на связь вышел сам Соболь:
– Линге – в минус. Он разбился. Это точно: шеф делал запросы через свои службы и поисковые сервера аэропортов. Работайте с Рут. Берите на вооружение смерть Линге. Рут, скорее всего, не в курсе катастрофы. СМИ пока еще ничего не передали. Знаю только, что на месте крушения работают морские спасатели.
Пол заметил:
– Клиента легко можно заманить в шумное и красочное место, но вряд ли он отважится прийти в местечко тихое и пустынное.
– Согласен с тобой, – ответил Марк.
В два часа дня Пол позвонил в отель.
– Это Эмиль Линге. Пожалуйста, передайте Рут Небенфюр из десятого номера, что я жду ее в семь часов в Средиземноморской зоне парка. Спасибо.
Он щелкнул пальцами:
– Бинго! Она наша! Соболь оказался прав: в отеле ни черта не знают о смерти Линге.
Марк Теренс кивнул. Он был одет в просторные брюки и темную рубашку с коротким рукавом. Неуместный в данном случае галстук заменял шнурок, стянутый в узел фистулой с черным матовым камнем – удавка по сути. В кармане лежал довольно приличный нож, купленный в местном магазине.
4
Хоть и обеспокоенная, Рут в эту ночь спала крепко. Сказались волнения и перелет. Только сегодня девушка призадумалась: почему Эмиль не предложил ей место в своем «Дикаре». Она отказалась от «пробного» полета – ее не устраивал тест, который мог завершиться превращением «этажерки» в крылатую ракету. И дальнейшие предложения любителя-истребителя, носившие все те же лабораторные нюансы, были отвергнуты. Он называл себя Чкаловым и что-то говорил о мосте, Рут подсмеивалась над ним и намекала на массивные опоры.
Она рискнула позвонить в его эдамскую квартиру, к телефону никто не подходил, автоответчик был отключен. Странно. Ближе к обеду вся эта засекреченность начала надоедать.
Рут едва не взорвалась на Эмиля, когда дежурный администратор отеля принесла в ее номер записку. Девушка обрадовалась, загодя представляя руку любовника, однако почерк был не его. Оказалось, Эмиль позвонил в отель и натурально надиктовал шпионский текст. Она-то думала, у него неприятности…
Отель «Берег мечты» расположен неподалеку от Порт-Авентуры, одного из лучших тематических парков Европы. Именно в парке Эмиль назначил встречу. Точнее, в одной из пяти тематических зон – Средиземноморской. «Почему не в Диком Западе?!» – злилась Рут, оплачивая вход в парк и получая право на пользование аттракционами без дополнительной платы. Детская карусель в виде двухместных пародийных самолетиков, которые неуклюже вписывались в незамысловатые повороты, вызвала в душе девушки бурю эмоций. В одном из них она, гневно раздувая ноздри, готова была увидеть несчастного пилота.
Билет действует целый день, вспоминала она слова кассира. Она могла уйти из парка и вернуться в любое время. Вечером? Но вечер уже вступал в свои права: парк окутался разноцветными огнями и окунулся в феерические представления. То и дело со стороны американских горок, самых больших в Европе, раздавались дикие крики. Оргия.
«Средиземноморье!» – пылала от негодования Рут, находя в этом определении нестыковку. Зачем эта явная лишняя зона, когда вот оно, это самое Средиземноморье, сразу за подсвечиваемой стеной кустарника. Его зов глушат противные возгласы детей. «Жалко, что это не мои дети. О, я бы накормила их через систему и уложила спать!»