– Своего?
– Не прикидывайтесь дурачком, Андрей Викторович. Самолет противника на запросный сигнал РЛС не ответит. «Свой» или «чужой» – не это вас должно волновать. Вас должны волновать деньги. Двести пятьдесят тысяч долларов.
– Сколько?!
– Руль крепче держите.
Андрей впился в баранку так, что пальцы побелели. Не мог поверить в эту баснословную сумму, как не мог поверить в то, что получит эти деньги.
– А если я откажусь? За эти годы я столько раз вздрагивал, что уже ничего не боюсь.
– Хорошо. Вернемся к автовокзалу.
– Уже уезжаете?
– Подберем одного типа.
– Типа Вия?
Новицкий промолчал.
Прошло двадцать минут, а капитан Карпатов вздрагивал уже во второй раз. Он узнал человека, который по-хозяйски распахнул переднюю дверцу авто и занял место рядом с водителем. «Не может быть…» Андрей бессильно опустил руки. «Мне все это снится…»
Рядом с ним сидел командир противодиверсионной группы зенитно-ракетного полка старший лейтенант Роман Парубный. Его подразделение выполняло функции по охране объекта, посменно заступая в караул, но его костяк – отряд антитеррора.
Месяц назад старлей продал офицерские хромовые сапоги и был рад выручке. Теперь он мог менять сапоги хоть каждый час с равнодушной миной на лице. Все изменилось со встречи с Новицким. Сидя за столиком ресторана в центре Евпатории и слушая Якова, Парубный раскинул мозгами: и он сможет стать ресторатором, если примет для начала пять тысяч долларов. Идиотское предложение. Какой дурак откажется принять пять «штук»? А потом еще сотню. Вербовка старлея прошла в классическом стиле и была обречена на успех. Якову даже пришлось осадить Парубного, который рвался в бой со своими инициативами. В первую очередь он предложил несколько надежных парней из своего подразделения с условием, что обработает их сам. На что Новицкий ответил категорическим отказом. Вербовка – это его дело. Диверсионная группа Парубного теперь насчитывала одиннадцать отщепенцев, за деньги готовых выполнить любую грязную работу. На вопрос Якова: «Ты сможешь убить человека?» – украинские спецназовцы отвечали односложно: «Легко». Примерно с таким определением Новицкий создал диверсионную группу.
Парубный начал вполголоса:
– Не дергайся, капитан. С этой минуты я присматриваю за тобой. Увижу что лишнее, поправлю тебя своими методами. Ты получил инструкции? Отвечай! – повысил он голос и скосил глаза на Карпатова.
– Да.
– Ничего не надо повторять?
– Не знаю… – Андрей хватил рукой по баранке. – Дайте мне очухаться, суки!
Парубный достал из кармана миниатюрную фляжку в тонком кожаном чехле.
– Выпьешь?
– Я за рулем.
Громила басовито рассмеялся. Глотнув чачи, он сморщился и прикурил сигарету. Опустив стекло, выпустил мощную струю дыма.
– Думай, Андрей. Думай, как получить сто тысяч сейчас и сто пятьдесят к Международному женскому дню. Я свою долю получил и, будь уверен, отработаю за всю мазуту. У тебя за спиной буду стоять. Сбросишь «мощность», на тебе живого места не останется. Не косись на меня как на предателя. Ты втянул меня в это дело, не думал об этом? Я тебя, баран, спрашиваю!
– Не думал.
– Подумай. И усвой одну вещь: ты теперь полноправный член диверсионной группы. Ты главный специалист в ней. Сделай все возможное, чтобы я с тебя сдувал пылинки, а не сколачивал их.
– Это бред, бред! – свистящим шепотом взорвался Андрей. – Один шанс из ста, что я снова смогу подсветить цель, а ракета стреляющего дивизиона поразит ее.
– Вы читали сценарий учений? – спросил Новицкий со своего места.
Карпатов поймал его колючий взгляд в зеркальце.
– Ну, читал. – Уже в то время в его душу вкралась необъяснимая тревога. Точка в этом вопросе была поставлена только сейчас.
– Тогда вы наверняка обратили внимание на следующие нюансы. Генштаб вновь запланировал провести учения в условиях сложной мишенной обстановки – это летательные аппараты типа «Рейс» или «БСР». Как и пять лет назад, для стрельбы на полигоне будут привлечены зенитно-ракетные системы, включая С-200 «Вега». Второе: это также неучтенный Генштабом фактор зоны безопасности. Дальше. «Вега» отстрелятся очередью из двух ракет. Встреча ракет с мишенью будет происходить на дальности до сорока километров. Вы в курсе, что мыс Опук и место базирования вашего полка имеют превышение над уровнем моря?
– Да.
– Что это значит?
– Вы знаете.
– Отвечайте.
– То, что поиск возможных целей радиолокаторами подсвета осуществляется при угле места от ноля до одного градуса.
– При поиске цели вы установите на своем радиолокаторе угол места в один градус, аппроксимируете луч до дальности в триста километров. В луче радиолокатора подсвета на этой дальности окажется цель, о которой я уже сказал. Она будет двигаться на высоте десять-двенадцать километров. Однажды вы уже проделали такую штуку.
– Вы такой умный! Может, сами цель засветите?
Новицкий передал капитану «дипломат». Андрей молча уставился на содержимое чемоданчика. В нем лежали десять пачек по сто долларов в каждой. Он закрыл крышку. Молчание длилось еще минуту.
– Договорились, – наконец отозвался он.
– Тогда до встречи 2 марта.
Новицкий проследил взглядом за корейской машиной и, не глядя на командира противодиверсионной группы, сказал:
– Ты знаешь, что делать, Роман. Долю Карпатова возьмешь себе. Или разделишь между своими бойцами. Тебе решать.
«Да, мне», – кивком подтвердил Парубный.
– Ты взял под контроль телефонную линию капитана?
– Два моих парня вскрыли щиток и подсоединили аппаратуру к его номеру. Ни о чем не беспокойся. Все телефонные звонки этого придурка мы снимем, записи передадим тебе.
– Установи за ним круглосуточное наблюдение.
– Это само собой.
[2], – ответили на другом конце провода.
– А… – сразу же запнулся капитан, разобрав фразу. – Говорите по-русски?
– Да.
Дальше он продолжил в духе паршивого боевика.
– У вас должна была остановиться Мэлоди Унгер. Она назвала мне номер комнаты, но я позабыл.
– Да, конечно.
– Что – конечно?! – с новой силой занервничал Андрей. – Что я позабыл номер комнаты? – И только сейчас понял, что этот номерок – волшебный. Он не изменился. «Неужели повезло? Повезло?! Да ты совсем сбрендил!»
Он сбавил обороты:
– С кем я говорю?
– Управляющий Клод Эбсалом. Оставьте свой номер телефона, вам перезвонят. Не беспокойтесь, я передам сообщение Мэл.
«Мэл. Не Мэлоди или там госпожа Унгер. Ну точно, он в курсе. Шпионские игры».
Андрей продиктовал свой номер и прервал связь. Едва прикурив, он тотчас уставился на телефон в нетерпении. Вот сейчас позвонит Унгер, сию секунду.
Он выкурил одну сигарету, другую. Выпил пару стаканов вина. Пересчитал деньги. Прикинул, что за день до учений с ним снова встретится агент «Амана» и отдаст повторный приказ. Поймал себя на сумасшествии, напрочь забыв о старлее Парубном. Хотя и он тоже агент военной разведки. Андрей понял, что ему отрезали все пути к отступлению.
Он снова зацепился взглядом за телефон…
В лице Мэлоди он искал защиту, наверное, и потому, что больше защиты просить было не у кого. Странная, невероятная ситуация. Словно и не было этих пяти лет. Ему двадцать четыре, Мэл только что ушла, оставив на террасе аромат французских духов и пряность стодолларовых купюр. Он сбросил с себя тяжесть и был благодарен Мэл. Припомнил окончание вечернего разговора: «Не боишься, что я тебя придушу ночью?» – «Буду рада побывать в твоих объятиях». И ее ответ долго стоял в ушах Андрея. Он как-то по-хуторски рассудил: «Она не прочь приласкать меня». В ту ночь он не сомкнул глаз. Как последний идиот, он пару раз прошел мимо террасы, громко кашляя. Обозначал свое присутствие: «Здесь я, зови меня!»
Одна мысль, вторая, третья. Одно дурацкое видение, другое. Шиза: отец и Мэлоди сидят друг против друга. Старик предельно откровенен с будущей невесткой: «Вы хороший офицер, Мэлоди, но женщина вы глупая».
Андрей не сразу ответил на звонок. Смотрел на трубку, как на будильник, раздумывая, просыпаться или нет.
– Андрей? Это Мэл. Случилось что-то?
– А то ты не знаешь! – обрушился капитан. – Какого черта вы меня подставляете?! Слышишь?.. Алло?
– У тебя были гости?
Андрей взял себя в руки и возобновил разговор устало.
– Дело серьезное, Мэл. На двести пятьдесят «тонн», понимаешь?
– Кажется, да.
– Что мне делать?
– Дату назови.
– 3 марта.
– Посмотрю, что смогу сделать. Жди моего звонка.
– Слушай, я помощи жду.
– Нам обоим не помешает запасный путь. И это искренне.
– Стой, Мэл, не вешай трубку. Не знаю, поможет нам это или нет… В общем… – Он поковырял пальцем обои над кроватью. – Ну… в 2001 году я выполнял приказ…
До того как террасу пропитал аромат французских духов Мэлоди, в ней долго не мог выветриться запах дешевого одеколона человека лет сорока…
– Меня обещали грохнуть, если я не «подброшу мощности» на лайнер. Кто – не знаю.
Андрей не мог знать, что незнакомец прямиком отправится в офицерское общежитие и стукнет в комнату лейтенанта Тараса Лозовского…
– Причину тебе объяснили?
– Какая-то бодяга. Украина первая, кто в мирных условиях сбивает гражданский самолет. На этой основе определенная группа людей встает во главе вооруженных сил двух стран. Может, «наверху» это звучит в порядке вещей, а для меня это полная бредятина.
– Я поняла. Пока.
Андрей хотел верить Мэлоди. Вот уже во второй раз она снимала с него груз. Но как верить ей, капитану военной разведки Израиля, человеку, который его завербовал? Уже через несколько минут он увидит Парубного: «Все-таки дернулся, гад?» И – по морде!..
Бежать. Капитан беспомощно оглянулся. Брать деньги и бежать. Какой дурак станет его искать? Кто захочет засветиться в его поисках? К чему военной разведке лишние расходы? Мщение ради мщения? Это даже актом не назовешь, так, онанизм под одеялом.
5
Тель-Авив
Мэлоди положила трубку. С минуту раздумывала. Первая мысль: военная разведка вела игру за ее спиной. Хотя по всем канонам ее были обязаны включить в состав опергруппы. Она одна из немногих, кто знал правду о трагедии над Черным морем. А сейчас выясняется, что только часть правды. «Аману» в сто раз безопаснее привлечь к работе людей, подпадающих под определение «носитель информации». Зачем разведка водит хоровод и ширит круг? Чтобы скрыть что-то внутри него?
Мэлоди стало страшно. Она узнает о диверсии, как с листа прочтет руку, которая кровью выписала события в октябре 2001 года. На этот раз всевозможные комиссии доберутся-таки до ракетного полка в Евпатории. Но виновника очередной трагедии к тому времени уберут.
«Беги в „Аман“, – подстегивала себя Мэлоди, – докладывай о телефонном звонке из Евпатории, будь умной девочкой». Однако понимала, что военная разведка бежала от нее, ей уже ни за что не догнать эту смертоносную машину, развернувшую башенное орудие в ее сторону.
Конечно, Мэл нашла причину в себе, Эли и Маркосе. Два года назад при их непосредственном участии был создан Комитет, в который вошли родственники погибших в октябре 2001 года. Цель создания этого органа была облечена в двойную защиту: предотвратить потенциальную диверсию любыми способами, включая крайний – это передача секретных материалов спецслужбам третьих стран. Три офицера ВВС затеяли опасную игру, но в первую очередь ставили перед собой заградительный щит. Возможно, ключевой стала фраза Эли Сайкса: «В первый раз погибли гражданские, и дальше может случиться то же самое». Эли сдержал обещание и выколол на плече «Имел я вашу войну!».
Настораживал и другой момент. О них словно забыли. Их работа теперь заключалась в сборе открытых данных: пресса, интернет; как на иглу, их подсадили на контент-анализ – разбор содержания текстовых документов. Их «заслуги перед отечеством» канули в бездну, о которой не переставал твердить Сайкс.
…Мэлоди долго смотрела на управляющего семейным отелем.
– Клод, у тебя есть свободный номер?
– Мэл, даже если бы его не было… Для тебя – все что угодно. – Клод вручил ей ключ от комнаты.
– Отлично! Если мне будут звонить, переключай на этот номер.
Поднявшись на второй этаж и открыв комнату, Мэлоди сняла плащ и устроилась в кресле, позвонила Сайксу на работу:
– Эли, надо встретиться. Срочно. Я в «семейке» у Клода. Предупреди Маркоса.
Эли и Маркос. В 2001 году они заняли жесткую позицию. В то время они казались себе миротворцами без страха и упрека. Страха не было потому, что потенциальная диверсия лежала на краю вероятности. Их борьба виделась виртуальной игрой, в которой выиграть хотели только они, в запасе несколько жизней, и они уверенно жили на привязи оптоволокна. Может быть, причиной этому был капитан Абрамов. Он пришел к ним со своей кувалдой и клином и выбил клин разведотношений. Они работали без оглядки на свои ведомства – до поры до времени. Разрыв произошел по вине Мэлоди, но она снова вернулась на прежние позиции, уже порядком повзрослевшая. Истинные причины катастрофы позволили ей сделать ровно столько, на сколько позволяли рамки ее принадлежности к военной разведке. В этой точке круг и замкнулся.
– Мэл, мы в Хайфе живем, не забыла? – вспылил на том конце провода Сайкс. – Восемьдесят километров переть по запруженной трассе!
– Жду, – оборвала разговор Унгер.
Она снова окунулась в воспоминания. Евпатория. Вербовка лейтенанта Карпатова. Обрыв всего радужного, что было связано с этим делом. Жалость к Андрею и к себе. Новый путь в плане совершения диверсий. Промах и точное попадание. Пожалуй, именно так можно было озаглавить тот короткий отрезок времени.
Капитан Абрамов. Саня Абрамов. Мэл улыбнулась. «Нам бы пораньше встретиться. А теперь просто уходи». Он ушел. Как выяснилось, навсегда.
Может быть, зря она не открылась перед ним? Если бы не он, не его ниточка об «однояйцовых» комплексах… Впору винить его. И себя тоже.
Мэлоди позвонила Андрею в Евпаторию.
– Сделаю все, что в моих силах. Я на твоей стороне. Надейся до последнего. До самого последнего мгновения. Держись. Подыгрывай. Удачи.
Яков Новицкий прослушал запись и вынул кассету из магнитофона. Пару раз прошелся по комнате офицерского общежития, принадлежащей командиру противодиверсионной группы.
– Коробочки нет? – спросил он Парубного.
– Чего?
– Бокса для кассеты.
– Извини… Вот уже неделю я кручу лазерные диски на новом стереогромыхальнике, – хмыкнул спецназовец.
Резидент вывернул карман пиджака и стряхнул его. Обернув кассету носовым платком, положил в карман. Парубный смотрел на него как на идиота.
– Держи Карпатова на привязи. По мере возможности прослушивай его линию. Об этом телефонном разговоре молчи, никаких действий не предпринимай. Встретимся через неделю. – Новицкий натянуто улыбнулся. – Что тебе привезти из Тель-Авива?..
Маркос и Сайкс приехали в Морскую метрополию спустя три часа.
– Нам надо держаться вместе, – сказал Сайкс, выслушав Мэл.
– Я не могу уехать в Хайфу, а вы не можете перебраться в Тель-Авив, – ответила она.
– Может, выйти на Саню Абрамова?
– Ну ты и сказанул! – фыркнула Мэлоди. – Россия и Украина – союзники. Хотя в последнее время Россия здорово смахивает на Израиль, а Украина для нее – Сектор Газа. Воруют полезные ископаемые.
– Да, – подхватил Сайкс. – Для Украины Россия – Архипелаг Гуд Лаг. Материк удачи, мать их!..
– Понимаете, парни, если я выйду на связь с Абрамовым, мы все равно останемся под колпаком «Амана», а сверху нас припрет «Аквариум». Хотя бы в международном плане. Самолет сбила не украинская ракета, а сделанная в России.
– Мэйд ин Раша, – вставил Сайкс.
– «Веги» разбросаны не только по всему Крыму, они на Балтике, на Камчатке и еще черт знает где. То есть налицо потенциальная опасность всем воздушным судам, находящимся в трехстах километрах от российских границ. Я преувеличиваю, конечно, но факт остается фактом. Он подтверждает версию Андрея Карпатова: кто-то на этом скандале хотел, как по лестнице, подняться до руководства вооруженными силами двух стран. И Саня Абрамов нам не союзник. Черт его знает, кто стоял за той диверсией. Может, самолет сбили не без участия флотской разведки. Не забывайте, что Абрамов был единственным, кто знал о комплексах-близнецах. Что скажешь, Эли?
– Что я скажу? Внемлите – среди нас чужак, он жаждет погибели нашей. Все, ставим в этом вопросе точку.
– Договоримся так, – предложил Маркос. – Мы с Эли будем друг у друга на связи в Хайфе. С тобой, Мэл, мы будем созваниваться два раза в день. Лично я не думаю, что нас захотят убрать. Что мы знаем на этот час? Учения украинских войск ПВО назначены на 3 марта. В прессе надо отслеживать все, что касается этой даты. Посмотрим, проанализируем ситуацию. Может, не так страшен черт, как его малюют?..
Сайкс засобирался первым.
– Раз я здесь, сынишку навещу. Давно не видел.
– Я недавно видела, – сказала Мэлоди. – Специально интересовалась. Здоровенный такой бутуз. Щеки – как помидоры. Твою жену видела, Эли.
– Бывшую, – поправил Сайкс. – Мое терпение лопнуло. Мне надоело жить под колпаком, я признался: «Да, трахнул вчера телку. Но она по сравнению с тобой такая дешевка!» Жена: «Ах, значит, ты меня на дешевку променял!..» Короче, сообщил жене, что я накануне развода был безумно счастлив. Уехал к родителям в Хайфу, квартиру жене оставил.
– Не все потеряно, Эли.
– Может быть.
Глава 4
ОТГОЛОСКИ ПРОШЛОГО
1
Встреча вице-премьера Мармсталя и директора военной разведки Эйтана была запланирована на три часа дня. Мармсталь прибыл в штаб-квартиру «Амана» на час раньше, что называется «нагрянул». Высокий, сухопарый, накануне перенесший пластическую операцию и оттого слегка бледный, вице-премьер буднично дожидался Эйтана в компании нервничающей секретарши. Едва в приемную вкатился тучный и низкорослый Шимон Эйтан, которого с четверть часа разыскивали по этажам управления, секретарша подскочила, как на батуте, и выкрикнула срывающимся голосом:
– Господин директор!..
Генерал в ответ едва не заорал на подчиненную: «Окривела, что ли?! Ты кого маринуешь в приемной?!» Он поздоровался с однопартийцем и жестом руки пригласил его в свой кабинет. На пороге генерал, одетый в черный деловой костюм, обернулся к секретарше и сверкнул злыми глазами:
– Два кофе!!
После вмешательства лучших пластических хирургов Израиля Мармсталь в свои шестьдесят выглядел на пятьдесят. «Он здорово изменился, – в очередной раз заметил Эйтан. – Выглядит он молодо, но лет ему много». И пришел к выводу, что операция по омоложению была нужнее жене Мармсталя. Последний был примерным семьянином и моложе своей половины на семь лет. «Ей шестьдесят семь, и выглядит она на шестьдесят семь, – рассуждал Эйтан, – сутулая, толстозадая, с крашеными волосами, чистокровная еврейка». По сути Мармсталь прятал благоверную от посторонних взглядов, и ни один ушлый фотограф не смог снять ее ни вместе с мужем, ни отдельно.
Сам Эйтан к своему отражению в зеркале относился не менее критически: старомодная стрижка под полубокс, массивные, будто отяжеленные цыганскими серьгами, мочки, тяжелые натруженные щеки. Он слыл человеком неуживчивым, с неизгладимым «суворовским комплексом». И по молодости лет, и в зрелом возрасте он говорил вслух то, о чем «паркетная» этика предписывала молчать.
Эти два разных человека устроились на диване. Мармсталь приступил к делу.
– Как продвигается операция «Туризм-2»? Освежи мою память и начни с начала.
Непредвиденный забег по коридорам управления сделал свое дело. Эйтан с минуту тяжело дышал, отирая лоб носовым платком. Министр не курил, поэтому генерал отказался подымить в присутствии босса.
– Ты знаешь, Дани, что точкой отсчета или базой является дата, – подчеркнул директор. – Это намеченные на 3 марта учения украинской ПВО.
– Генштаб Украины планирует провести их по прежнему сценарию?
– Конечно, – глубоким кивком подтвердил Эйтан. – У них нет другого полигона, кроме крымского полигона на мысе Опук. Он относительно дешев, что в первую очередь прельщает украинских военных. Для стрельбы на полигоне привлекаются все имеющиеся на вооружении войск ПВО Украины зенитно-ракетные системы: С-75, С-125, С-300 и стационарный комплекс дальнего действия С-200 «Вега», – перечислил он, разгибая непослушные пальцы.
– Они учли фактор «зоны безопасности»?
– Наша агентура об этом говорит совершенно однозначно: нет.
– Дальше.
– Разумеется, есть кое-какие ограничения, но они носят «азимутально-секторный» характер.
– Объясни, что это значит.
– Дело в том, что в условиях Черного моря ограничения по дальности стрельбы трудно установить. Если говорить простым языком, то надо освободить воздушное пространство от всех типов летательных аппаратов над всей акваторией Черного моря. До Турции и Грузии. Что совершенно немыслимо. По этому пункту мы сюрпризов не ждем.
– Ты уверен, что устроители учений не сменят полигон? – продолжал уточнять Мармсталь.
– Это можно сделать в учебных стрельбах из самоходных ЗРК. А к работе привлечены стационарные ракетные комплексы.
– Время?
– Перенесение учебно-боевой работы на час в ту или другую сторону создаст дополнительные трудности в обеспечении безопасности. Отсюда следует вывод: переноса по времени не предвидится. В этом деле мы манипулируем не часами, а минутами и секундами. Упомяну о хронологии, которая является неотъемлемой в нашей операции. 2000 год – учебная ракета поражает многоэтажный жилой дом в пригороде Киева. 2001-й – ракета такого же класса сбивает российский пассажирский самолет. Далее – С-300 едва не сбивает наш «Боинг». 2006 год… Впрочем, я забегаю вперед.
– Продолжай. – Дани поправил крашеную прядку и задержал ладонь на виске, словно приклеивал редкие волосы к черепу.
– Существует категория свидетелей, но ограничена всего тремя людьми. Они принимали участие в сборе информации во время расследования инцидента. В первую очередь я говорю о капитане нашего ведомства Мэлоди Унгер.
– Я слышал, она толковый офицер.
– Я так не думаю, – генерал не разделил точку зрения босса. – Как выясняется сейчас, она сломалась именно во время сбора информации в Крыму. Мы обязали этих офицеров молчать, однако…
Эйтан закашлялся, извинившись, прошел к рабочему столу. Хлебнув минералки, он нажал на клавишу селекторной связи и напомнил секретарше, едва сдерживаясь:
– Кофе, пожалуйста.
Заняв прежнее место, продолжил:
– Однако все трое офицеров уволились со службы с разницей в семь месяцев. Последней рапорт на имя шефа ВВС написала Мэлоди Унгер. Кроме того, нам стало известно о некоем Комитете, в который вошли семьи погибших в октябре 2001 года, русских в нем нет, только израильтяне. Он насчитывает порядка двадцати человек. Нам долго не удавалось выявить инициатора этой группы.