В настоящее время в музыкальной школе постоянно обучается более трехсот юных пангодинцев.
- Музыкальной школы сегодня катастрофически не достаточно, Пангоды уже морально готовы к тому, чтобы иметь школу искусств! - говорит Наталья Ивановна.
Мы сидим вечером в учебном классе, который также служит ей, завучу пангодинской музыкальной школы, "административным" кабинетом. Здание старенькое (то самое, первое), слышимость "хорошая": кое-где еще идут поздние уроки. Наталья Ивановна сидит возле темного, со светлыми потертостями на углах, не нового пианино...
- Требования жизни опережают нас, и если не реагировать на этот бег, пангодинцы безнадежно отстанут. Ну ладно - мы, взрослые! У всех нас была настоящая, полноценная, как нам всегда казалось, - вечная родина, где не было ощущения временности нашего там пребывания. Там мы сформировались - на "вечных" для той территории традициях. Это прекрасно, потому что именно традиции ставят каждого человека и все общество в нравственные рамки, делая жизнь относительно спокойной и предсказуемой. Думаю, вы понимаете, я говорю это в первую очередь применительно к Пангодам. Какими традициями воспитываются наши дети, которые с мала слышат, что родители вскорости с Севера уедут, что вот бы получить квартиру там, где потеплее, поуютнее? А я скажу: они воспитываются тем, что еще в нас, в их родителях, сильно, что от нас еще остается (но время-то, их время, убегает вперед!). Плюс эрзац-культура телеэкрана. Словом, процесс неуправляем. А что мы можем им "безошибочно" предложить?..
Как уже неоднократно в течение беседы, Наталья Ивановна волнуется. Ее беспокойство выдает нерезкая, музыкальная жестикуляция, голос мягко вибрирует. Она уверена: есть то, что несет в себе вечную мудрость веков, которое расшифровывается для разных поколений по-разному - в гармонии с данным временем. Это - искусство. Поэтому, приобщая к искусству детей...
ЧТО ТАКОЕ ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТЬ
Когда Людмила Давыдовна Марченко, одна из ведущих преподавателей музыкальной школы, сказала, что приехала в Пангоды из Керчи, я поймал себя на мысли, что, наверное, подспудно ожидал подобной информации о месте проживания этой женщины до Севера. Потому что первая ассоциация: город-герой... Потому что Людмила Давыдовна во внешнем облике и словах несет печать чего-то, может быть совсем недавно, многими забытого - строгой, вне влияний моды, интеллигентности, уверенной гордости за свою историю, за собственные знания, за дело (не за зарплату!), которым занимаешься... Того, что для одних - изыск, а для других - анахронизм. И про одно, и про другое можно сказать - "к сожалению".
Она долго не могла привыкнуть к северным условиям, и дело было не в климате и бытовых трудностях.
- Контингент детей сильно отличался от того, к которому я привыкла, говорит Людмила Давыдовна. - Но потом разочарование прошло. Я быстро разглядела, что разница между северными и "земными" детьми обусловлена, так сказать, не генами, а различными "стартовыми" возможностями. Поняла, что, наверное, в этом и есть наше, педагогов, предназначение - свести эту пресловутую разницу к нулю. В основе осуществления этого, при наших условиях, может быть только напряженная, буквально ежеминутная работа с детьми, применение самых прогрессивных методик преподавания и личных, особенных для каждого учителя, приемов работы. Я в этом уверена и поступаю именно так.
После одного из концертов в музыкальной школе я поделился с Марченко своими наблюдениями, основанными не только на концертных, и не только в черте района, впечатлениях: дети Надыма и Пангод, как и все дети, талантливы, но ведут себя в "свете" скованно. Что делать? Она ответила:
- Они ведь смотрят на нас, берут пример - это наши маленькие копии. Мы должны сами стать свободнее, раскрепоститься. - И значительно добавила: - Но в определенных нравственных и моральных рамках. Это и есть интеллигентность... Ведь мы этого от них хотим?
"РИСКОВАННЫЙ" ИНСТРУМЕНТ
Эльмира Айкавартовна шутит: на Севере чувствует себя прекрасно, потому что мама сибирячка, да и сама Эльмира родилась и провела первые годы детства в Кемеровской области. Потом была Армения, город Кировокан, впоследствии разрушенный землетрясением...
Эльмира закончила музыкальное училище и затем стала членом музыкальной семьи Амирханянов: муж выпускник Ереванской консерватории, его отец известный в свое время скрипач-исполнитель (Эльмира с гордостью показывает фотографию Арама Ильича Хачатуряна, подписанную великим композитором на память ее свекру). Муж подался на Север, как и многие, за заработками, но не по "музыкальной" дороге - приехал на Ямбург в качестве... помбура. Для жены нашлась работа в Пангодах и вскоре семья окончательно осела в поселке газовиков.
Эльмира Амирханян - первый с начала основания и пока единственный преподаватель по классу скрипки пангодинской музыкальной школы. Она вспоминает:
- В первые годы существования школы отношение к нам было... - как бы это сказать? - трепетное. Мы часто выезжали с концертами на предприятия, выступали в подсобных помещениях, рядом с производственными цехами - шум, гам, дым, пар - а мы играем. Чтобы выступить перед газовиками, грузили на машину пианино и ехали на газовые промыслы...
Класс скрипки начинался с трех учеников - не отдавали родители своих чад на этот "рискованный", слишком академичный инструмент: предпочитали фортепиано, баян, аккордеон - ближе, надежнее. Сейчас желающих больше, у Амирханян постоянно занимаются около двадцати юных скрипачей, приходится ограничивать набор. Эльмира считает, что возросший интерес к скрипке это производное от изменившегося демографического состояния Пангод - поселок перестал быть, условно говоря, "рабочим" - социальный спектр значительно расширился, в частности, увеличился "гуманитарный" слой.
- С другой стороны, - замечает Амирханян, - раньше случалось больше необычных, "ярких" учеников. И это тоже, на мой взгляд, следствие изменившихся приоритетов у населения, и у детей, в частности, в плане выбора занятия и образа жизни вообще. Работа должна кормить, - куда от этого денешься! Мои примеры - рядом со мной: муж стал бизнесменом, сын связывает свое будущее с техникой. Так заканчиваются музыкальные династии... Конечно, - завершает Эльмира, - "бытие определяет сознание", а искусство, как правило, удел бессребреников - и все же, и все же!...
Я ВАМ НЕБО ПОДНИМУ...
Любовь Владимировна Головко приехала на Север вслед за мужем в начале восьмидесятых. Первые впечатления довольно неоригинальны для прибывавших в Пангоды, - песчаный поселок с горсткой двухэтажных деревяшек. Как и многих тогда, буквально "раздавило" низкое пасмурное небо. Ей казалось, что она задыхается в этом бескрайнем, но парадоксально замкнутом пространстве.
Не в радость была комната в "тараканьем" общежитии, куда заселилась чета Головко с дочкой. Решила про себя Любовь Владимировна: нужно уезжать, это не жизнь! Соседский мальчик четырех лет, с которым они подружились, узнав, что новые друзья скоро уедут, заплакал: "Тетя Люба, не уезжайте, я вам небо подниму!..."
Когда Любовь Владимировна вспоминает этот случай, у нее начинают блестеть глаза... Она на секунду замолкает, и потом говорит короткую фразу:
- Мы остались...
Автору этих строк довелось работать на том предприятии, где начиналась северная биография Головко. Новый инженер по технике безопасности запомнилась строгой, но при этом какой-то необычайно чистой и женственной в своем белом халате - форме, совсем не обязательной для ее должности.
Дело в том, что до Севера, в Донецкой области, она работала инженером по ТБ в медицинском учреждении, оттуда и привычка не только к внешней аккуратности, но и повышенные требования к порядку и дисциплине.
Вечерами Головко стала преподавать в местном отделении учебно-курсового комбината Надымгазпрома. Через год ей предложили должность руководителя этого пангодинского филиала, где она успешно работает и по сей день. Коллеги по работе характеризуют Любовь Владимировну как демократичного начальника; требовательного, но справедливого и человечного.
КАЗАК ВЕЗДЕ КАЗАК
Когда я впервые встретился с есаулом Федором Георгиевичем Балакаревым, главным пангодинским казаком, то начал разговор с того, как однажды летом в Краснодаре довелось видеть фотографа с наряженным казачком. Сия пара активно предлагала прохожим за умеренную плату сделать колоритный снимок на память. Надо полагать, казак был бутафорский...
Я спросил Балакарева без обиняков: можно ли быть уверенным, что сейчас передо мной настоящий казачий сотник, куренной атаман - должностное лицо законной структуры?
Федор не обиделся, он прекрасно понимает, что мои сомнения справедливы: слишком много в последнее время появилось сообществ - от сект до партий, само существование которых либо дань моде, либо способ самоутверждения (морального или материального) небольшой группы лиц. Его вступление было обстоятельным:
- Тюменское линейное казачье войско, в состав которого входит Обско-Обдорская полярная казачья линия (Салехард, Надым, Уренгой), является структурным подразделением Сибирского Казачьего войска и действует в рамках законов РФ, на основании Устава, зарегистрированного главой администрации Тюменской области. Все серьезные решения казачьих кругов освящаются благословением священника Русской православной Церкви. Наша деятельность строится на основе демократии, православия, веротерпимости, уважения к национальным традициям всех народов, духовного и военно-патриотического воспитания молодежи, территориального общественного самоуправления.
Откуда они, нынешние казаки Крайнего Севера? Ведь коренных жителей, принадлежащих этому сословию, в Надымском районе нет.
Все дело в том, уверен Федор, что казак везде казак.
Сам он кубанец. Его прадеды, воины Майкопского отдела Всекубанского Великого войска, вместе с другими надельными казаками, основали в 1862 году на берегу реки Курджин станицу Курджинскую. Каждый имел надел (отсюда надельные) в десять десятин земли, на каждом из которых обязательно пашня, луг, лес. К тому же, казаки были освобождены от подушной подати, государственного земского сбора. Но самая главная привилегия - воевать во славу России, защищать границы Родины, усмирять непокорные народы. Не случайно, что по одной из версий, имеющей монголо-татарские истоки, слово казак значит: ко - броня, зах - граница. Станицы на Адыгее ставили не как попало - ими как бы "разбивали" цепи черкесских аулов. В конце концов, через поколение, соседи переставали быть противниками и становились кунаками. Но одновременно (наступало кровавое двадцатое столетие) кончалась "человеческая" жизнь казаков...
В двадцатом году казачество как сословие было упразднено, началась реализация доктрины "ликвидации казачества как класса", "расказачивание". Деда Федора спасла его молодость, он просто не успел до 1918 года "провиниться", стать "штатным" воином. Его брата, в числе тридцати наивиднейших казаков станицы, порубали в лесной балке. Сбросили в яму, присыпали землей. Дед рассказывал, что казачки шли на смерть молча и покорно - это было условием того, что их семей не коснуться репрессии, жен и детей не расстреляют и даже не отправят в Сибирь. Комиссары слово сдержали...
И все же довелось деду в полной мере испытать казацкую воинскую долю. Началась Великая Отечественная и, как было характерно для того периода, вспомнили об отверженных. Воевал он в составе Кубанской казачьей дивизии. Домой вернулся без ноги.
Живым остался и его молодой сын, Георгий Балакарев, который служил в морской пехоте, освобождал Керчь. После войны Георгий женился, появилось пятеро сыновей, в числе которых был Федор.
Отец занялся относительно вольной для колхозной системы работой - был табунщиком. При Хрущеве выяснилось, что лошади в таком количестве стране не нужны, многие конные заводы ликвидировались. Балакаревы перестроилась, нашли-таки дело стоящее: возвели теплицы - подспорье семейному бюджету, отдушина для подрастающих сыновей, унаследовавших от предков тягу к самостоятельности, к делам полезным и по душе. Но в середине восьмидесятых грянула "перестройка" с ее "перегибами": "борьба с нетрудовыми доходами" отобрали подкупольные огороды, содрали с них пленку и стекло... Великий терпелец - русский народ! Станичники - без лошадей, без земли... Подавались, как прежде, потомственные казаки кто куда в поисках воли. Был в их числе житель станицы Курджинской Федор Балакарев.
Взговорил Ермак Тимофеевич:
...Наступает зима холодная
Куда ж, братцы, мы зимовать пойдем?
Нам на Волге жить? - Все с ворами слыть!
На Яик идти? - переход велик!
На Казань идти? - грозен царь стоит
Грозен царь Иван, сын Васильевич!
Он на нас послал рать великую - сорок тысячей...
Так пойдемте ж мы - да возьмем Сибирь!...
(Из песни уральских казаков)
...Прошел как-то по центральному телевидению сюжет про Ямбургское газовое месторождение. Федор загорелся, но северных зацепок не было, поэтому просто написал письмо: Москва, Останкино... Особенно не надеялся. Но ответ пришел. Телевизионщики дали адрес Пангодинского АТП (Федор по специальности автомеханик). Дальнейшая переписка с автопредприятием, в результате семья Балакаревых оказалась в Пангодах Надымского района.
Здесь его заметил казачий атаман Надымского округа, предложил стать наказным (назначаемым) атаманом Пангодинского куреня. Куреня, которого еще не было. По сути, это было предложение взять на себя создание соответствующей структуры. Федор согласился, стал собирать вокруг себя потомственных казачков, выходцев из разных регионов страны.
Дальше рассказ есаула Федора Балакарева о делах пангодинских, в которых просматриваются проблемы общие, характерные для всего казачества, и, наверное, отчасти, всей страны.
- Да, современное казачье движение опирается, в первую очередь, на потомков казачьих родов и выходцев из традиционных казачьих территорий, но членами нашего войска могут стать также люди, практической деятельностью связанные с казачеством, признающие Устав. Это, конечно, не означает, что мы принимаем всех подряд. Могу сказать за свой курень. Принцип у нас "лучше меньше, да лучше". Если в течение испытательного срока выясняется, что человек пришел к нам за удостоверением, которое впоследствии может пригодиться, например, для получения (исходя из Устава) полагающегося каждому казаку земельного надела, то мы с таким расстаемся. Я уже не говорю о поведении каждого из нас в обществе. Мы хотим, чтобы нас уважали не только за шашку и нагайку.
... Нас особенно беспокоит молодежь. Она развращается чуждой идеологией, на вершине которой - "золотой телец". Она уходит в преступность, в пьянство, в наркоманию. При таких размахах расширяющейся трагедии спасти народ может только он сам - через организованные, массовые, сильные движения, основанные на законе, духовности, вере. Казачество отвечает всем этим требованиям. Мы будем бороться за нашу молодежь - и оперативным искоренением причин пагубного влияния, и привлечением в наши ряды самой этой молодежи. На этом пути мы будем взаимодействовать со всеми здоровыми силами, будь это государственные, профессиональные структуры или общественные образования.
...Из чего будет складываться материальная основа для деятельности казачьего куреня? Каждый из нас платит вступительный и ежегодные взносы. Мы можем заниматься производственно-хозяйственной деятельностью, принимать пожертвования. Исторически предназначением казачества была государственная служба. Исходя из этого планируется работа на основе контрактов с властями и руководством предприятий по охране автомобильных и железных дорог, трубопроводов и других объектов, поддержанию общественного порядка. Заработанные средства пойдут для покрытия издержек, на развитие, на благотворительность. Кстати, одна из ближайших задач - постройка в Пангодах Храма православной церкви. Усилиями надымского казачества и с благословения владыки Тобольско-Тюменской епархии в географическом центре поселка уже установлен закладной камень и Святой крест, создан церковный совет.
... За десятилетия люди отвыкли от того, что казаки должны носить традиционную одежду. Многим близок дух казачества, но применительно к себе они не надели бы нашу форму. Мы постоянно сталкиваемся с подобными вопросами. Обычно я говорю примерно так: вот в Узбекистане местный житель ходит в тюбетейке или чалме, носит чапан и не стесняется ни одежды, ни того, что он узбек. Нам же стыдно одеться в русскую одежду и называться русскими. Это печально. Молодежь, которая свободна не только от многого хорошего уже, но и, слава Богу, от плохого или закостенелости - еще, это наша надежда.
С шестнадцати лет юношей начинают верстать (принимать) в казаки. Приобщение к казачеству происходит уже в семье. Как быть подросткам не из казачьих семей, но желающим стать казаками? В системе Тюменского линейного казачьего войска предусмотрена возможность создания кадетских, в том числе морских корпусов. Но это дело будущего. Пока же пангодинским подросткам я бы советовал больше общаться с нашими детьми, дружить с ними, приходить в наши семьи. Могу обещать, что никто не останется без внимания.
На прощание Федор Георгиевич показал мне армейскую фотографию сына и сказал гордо: "Казак!"
Я также удостоился чести держать в руках его оружие: казацкие шашку и кинжал.
И все же самым замечательным и, как мне показалось, знаковым была демонстрация семейной балакаревской реликвии - пороховницы прадеда, сделанной из бычьего рога, отполированной годами. Федор, видя мою благоговейную реакцию, "добивая", сказал с гордостью: "Ты думаешь, она пустая! Нет!..."
Он осторожно приоткрыл крышку и отсыпал на ладонь горстку черного порошка.
Фраза просилась сама собой, и я не мог ее не произнести: "Есть порох в пороховницах?!..."
ВОПРОС САМОУВАЖЕНИЯ
Осознанная биография Сергея Сергеевича Фесенко полностью укладывается в историю развития Пангод, куда он приехал молодым специалистом сразу после окончания Брянского института транспортного машиностроения в 1973 году. До того, как стать главным инженером Надымгазпрома, Фесенко прошел практически все инженерные ступени - от инженера-наладчика до начальника основного пангодинского предприятия - Медвежинского газопромыслового управления.
- Газопромысловое управление участвует во всех сферах жизни Пангод, так сложилось исторически, - говорил Сергей Сергеевич еще в свою бытность начальником МГПУ. - Но та же история показала, что уровень этого участия, интенсивность, искренность, степень восприятия всеми структурами МГПУ проблем поселка как своих собственных, ведомственных, - зависит от отношения к этому первого руководителя.
Фесенко считает, что будущее Пангод - это небольшой город районного подчинения. И это не "титульный", а качественный вопрос. Только имея "локальную", самодостаточную систему жизнеобеспечения, когда Пангоды будут снабжены набором всех минимально необходимых структур (например: суд, прокуратура, адвокатура, ГАИ, банки и т.д.), человек здесь перестанет чувствовать себя "маленьким". Как это, к сожалению, бывает, когда ему приходится за какой-нибудь справкой или иной несущественной услугой ехать в город. Но, конечно, самодостаточность не значит замкнутость, наоборот откроются новые возможности для плодотворного общения, сотрудничества с районом, округом, другими регионами страны.
Нет никакого сомнения, что это рано или поздно произойдет, и Пангоды поменяют свое статусное название - поселок - на более ему подходящее: город. Но насколько быстро это свершится, в решающей степени будет зависеть от самих пангодинцев - от их неравнодушного, искреннего, творческого отношения к своему населенному пункту, ко всему, что в нем происходит. Да что там! - к самим себе! Ведь, в конце концов, это вопрос самоуважения.
СЕВЕРНЫЕ АНОМАЛИИ
Северная биография у Ивана Георгиевича Точилкина начиналась зимой 1975г в Надыме. Трудился электромонтером в строительном управлении, строил железнодорожные мосты на трассе Надым - Уренгой, которая пролегала по старой, "сталинской", узкоколейке. Вспоминает, что целы были тогда еще "зековские" землянки, которых множество попадалось на пути строителей.
Когда дошли до Пангод, Точилкина приметил начальник поселковых энергетиков, пригласил работать в энергетический цех. Требовалось жилье для "воссоединения" с семьей, ожидавшей вызова уже два года, и Иван Георгиевич согласился. Дали комнату в холодном деревянном общежитии, где зимой замерзала вода на полу, - и это считалось удачей для того времени...
То время было действительно другим, уверяет Точилкин, и говорит это исходя не из философской истины, что "времена" никогда не повторяются, а ориентируясь на какие-то абсолютные, безотносительные параметры, позволяющие ярко сравнивать "ранний" и "поздний" Север...
- Север всегда был "аномалией" в стране, - объясняет Точилкин, поэтому многое в нем является понятным только нам, его современникам.
Он вспомнил веселый, даже тогда, случай: в одном из магазинчиков ОРСа каждому покупателю спиртного продавали "в нагрузку" несколько килограммов бананов и цитрусовых, которые являлись "неликвидами". Возле магазина на улице стоял большой мусорный ящик, в котором в результате и оказывались дары тропической природы. Покупатели уходили довольными. Время "почти сухого" закона, просуществовавшего в Пангодах практически до восьмидесятого года.
Точилкин стал первым руководителем зарождавшегося в 1977 поселкового района электрических сетей. Инженерно-техническим работникам платили, как тогда водилось, меньше, чем электромонтерам. Под "сетевой район" было выделено дощатое помещение (через фанерную стенку - поселковая прачечная) на отшибе Пангод, своими силами бригада доводила его до приемлемого вида: утепляли, делали мастерскую и т.д. Предстояла серьезная работа по приемке в эксплуатацию ВЛ-110кВ, которая должна была обеспечить электроэнергией газовые промыслы "Медвежьего", впереди ждала полная электрификация населенного пункта газовиков. Так начиналась история РЭС - одного из основных подразделений энергетической службы Надымгазпрома на переднем крае добычи медвежинского газа.
Потом начались тяжелые годы эксплуатации линий и подстанций, аварии, выезды по ночам, бессонные сутки. При любой нервной работе он никогда не мог бурно, "для разрядки", выражать свои чувства, кричать, ругаться... Десять лет назад не выдержало сердце - почти год пришлось пробыть "на больничном". Видно сказались северные аномалии...
Недавно Иван Георгиевич Точилкин по представлению Надымгазпрома был награжден медалью второй степени ордена "За заслуги перед Отечеством". Сейчас он работаем заместителем начальника управления "Пангодыэнергогаз", у истоков которого находился долгие годы и был одним из главных его создателей.
НАША БАБУШКА
Эту добрую женщину называют просто и ласково: "Наша бабушка". А трудиться ей приходится на нескольких работах - сторожить, убирать помещения и т.д. Хотя ей одной хватило бы и пенсии...
Минчанка Александра Васильевна Кривонос приехала в Пангоды в начале восьмидесятых, где уже проживала семья ее дочери, трудоустроилась... До заслуженного отдыха оставалось совсем немного. Но... Несколько лет назад в результате трагических обстоятельств на руках у Александры Васильевны оказались два малолетних внука. Сейчас старшему уже семнадцать лет, младшему двенадцать. " Хорошими ребята мои растут", - со спокойной гордостью говорит про своих внуков бабушка, заменившая им мать и отца, - "грех жаловаться".
Она вообще никогда ни на что не жалуется. Рассказывая свою историю, за исключением понятных моментов, - улыбается и неустанно подчеркивает, что все у нее хорошо, со всеми проблемами она справляется, на здоровье не жалуется. На судьбу роптать - последнее дело, так человеку природой предначертано: пока жив - должен за кого-то отвечать и не надеяться на покой.
- Вот старшенький думает дальше учиться, в Москву его буду отправлять, - рассказывает, опять не без гордости, Александра Васильевна. А на немое удивление собеседника весело добавляет: - Ничего! Выучу, вытяну! - И заканчивает шуткой: - Ну, пять-то лет я уж как-нибудь проживу...
- А потом что же? - в тон ей спрашиваю я.
"Наша бабушка" лукаво улыбается:
- Ну, а там подумаю - младшенький подрастает!..
АФГАНКА
...Брезентовая стена, переходящая в такой же скошенный невысокий потолок. Елка, украшенная блестящими этикетками, конфетами, вместо звездочки-макушки - пляжная женская панама. Стол на четверых, молодая женщина с серьезными внимательными глазами.
- Шампанское открывали по московскому времени? - спрашиваю, чтобы выйти из грустной паузы.
- Конечно, - она улыбается и откладывает фотографию в сторону, - но сначала по кабульскому!
Татьяна Викторовна Шибаева - старшая медсестра пангодинской больницы, москвичка. Однажды в жизни сложилась ситуация, когда нужно было уехать из дома, из родного города - подальше, хоть на край света. В 1981 году тридцатилетняя сотрудница Первого медицинского института имени Сеченова Татьяна Шибаева заключила договор на работу за границей.
В столице Узбекистана был сборный пункт для "афганцев", так называемая "пересылка", где формировались группы на авиарейсы "туда". Итак, Москва, Ташкент ("пересылка", военный аэродром, десантный самолет) - Кабул.
- Музыкальной школы сегодня катастрофически не достаточно, Пангоды уже морально готовы к тому, чтобы иметь школу искусств! - говорит Наталья Ивановна.
Мы сидим вечером в учебном классе, который также служит ей, завучу пангодинской музыкальной школы, "административным" кабинетом. Здание старенькое (то самое, первое), слышимость "хорошая": кое-где еще идут поздние уроки. Наталья Ивановна сидит возле темного, со светлыми потертостями на углах, не нового пианино...
- Требования жизни опережают нас, и если не реагировать на этот бег, пангодинцы безнадежно отстанут. Ну ладно - мы, взрослые! У всех нас была настоящая, полноценная, как нам всегда казалось, - вечная родина, где не было ощущения временности нашего там пребывания. Там мы сформировались - на "вечных" для той территории традициях. Это прекрасно, потому что именно традиции ставят каждого человека и все общество в нравственные рамки, делая жизнь относительно спокойной и предсказуемой. Думаю, вы понимаете, я говорю это в первую очередь применительно к Пангодам. Какими традициями воспитываются наши дети, которые с мала слышат, что родители вскорости с Севера уедут, что вот бы получить квартиру там, где потеплее, поуютнее? А я скажу: они воспитываются тем, что еще в нас, в их родителях, сильно, что от нас еще остается (но время-то, их время, убегает вперед!). Плюс эрзац-культура телеэкрана. Словом, процесс неуправляем. А что мы можем им "безошибочно" предложить?..
Как уже неоднократно в течение беседы, Наталья Ивановна волнуется. Ее беспокойство выдает нерезкая, музыкальная жестикуляция, голос мягко вибрирует. Она уверена: есть то, что несет в себе вечную мудрость веков, которое расшифровывается для разных поколений по-разному - в гармонии с данным временем. Это - искусство. Поэтому, приобщая к искусству детей...
ЧТО ТАКОЕ ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТЬ
Когда Людмила Давыдовна Марченко, одна из ведущих преподавателей музыкальной школы, сказала, что приехала в Пангоды из Керчи, я поймал себя на мысли, что, наверное, подспудно ожидал подобной информации о месте проживания этой женщины до Севера. Потому что первая ассоциация: город-герой... Потому что Людмила Давыдовна во внешнем облике и словах несет печать чего-то, может быть совсем недавно, многими забытого - строгой, вне влияний моды, интеллигентности, уверенной гордости за свою историю, за собственные знания, за дело (не за зарплату!), которым занимаешься... Того, что для одних - изыск, а для других - анахронизм. И про одно, и про другое можно сказать - "к сожалению".
Она долго не могла привыкнуть к северным условиям, и дело было не в климате и бытовых трудностях.
- Контингент детей сильно отличался от того, к которому я привыкла, говорит Людмила Давыдовна. - Но потом разочарование прошло. Я быстро разглядела, что разница между северными и "земными" детьми обусловлена, так сказать, не генами, а различными "стартовыми" возможностями. Поняла, что, наверное, в этом и есть наше, педагогов, предназначение - свести эту пресловутую разницу к нулю. В основе осуществления этого, при наших условиях, может быть только напряженная, буквально ежеминутная работа с детьми, применение самых прогрессивных методик преподавания и личных, особенных для каждого учителя, приемов работы. Я в этом уверена и поступаю именно так.
После одного из концертов в музыкальной школе я поделился с Марченко своими наблюдениями, основанными не только на концертных, и не только в черте района, впечатлениях: дети Надыма и Пангод, как и все дети, талантливы, но ведут себя в "свете" скованно. Что делать? Она ответила:
- Они ведь смотрят на нас, берут пример - это наши маленькие копии. Мы должны сами стать свободнее, раскрепоститься. - И значительно добавила: - Но в определенных нравственных и моральных рамках. Это и есть интеллигентность... Ведь мы этого от них хотим?
"РИСКОВАННЫЙ" ИНСТРУМЕНТ
Эльмира Айкавартовна шутит: на Севере чувствует себя прекрасно, потому что мама сибирячка, да и сама Эльмира родилась и провела первые годы детства в Кемеровской области. Потом была Армения, город Кировокан, впоследствии разрушенный землетрясением...
Эльмира закончила музыкальное училище и затем стала членом музыкальной семьи Амирханянов: муж выпускник Ереванской консерватории, его отец известный в свое время скрипач-исполнитель (Эльмира с гордостью показывает фотографию Арама Ильича Хачатуряна, подписанную великим композитором на память ее свекру). Муж подался на Север, как и многие, за заработками, но не по "музыкальной" дороге - приехал на Ямбург в качестве... помбура. Для жены нашлась работа в Пангодах и вскоре семья окончательно осела в поселке газовиков.
Эльмира Амирханян - первый с начала основания и пока единственный преподаватель по классу скрипки пангодинской музыкальной школы. Она вспоминает:
- В первые годы существования школы отношение к нам было... - как бы это сказать? - трепетное. Мы часто выезжали с концертами на предприятия, выступали в подсобных помещениях, рядом с производственными цехами - шум, гам, дым, пар - а мы играем. Чтобы выступить перед газовиками, грузили на машину пианино и ехали на газовые промыслы...
Класс скрипки начинался с трех учеников - не отдавали родители своих чад на этот "рискованный", слишком академичный инструмент: предпочитали фортепиано, баян, аккордеон - ближе, надежнее. Сейчас желающих больше, у Амирханян постоянно занимаются около двадцати юных скрипачей, приходится ограничивать набор. Эльмира считает, что возросший интерес к скрипке это производное от изменившегося демографического состояния Пангод - поселок перестал быть, условно говоря, "рабочим" - социальный спектр значительно расширился, в частности, увеличился "гуманитарный" слой.
- С другой стороны, - замечает Амирханян, - раньше случалось больше необычных, "ярких" учеников. И это тоже, на мой взгляд, следствие изменившихся приоритетов у населения, и у детей, в частности, в плане выбора занятия и образа жизни вообще. Работа должна кормить, - куда от этого денешься! Мои примеры - рядом со мной: муж стал бизнесменом, сын связывает свое будущее с техникой. Так заканчиваются музыкальные династии... Конечно, - завершает Эльмира, - "бытие определяет сознание", а искусство, как правило, удел бессребреников - и все же, и все же!...
Я ВАМ НЕБО ПОДНИМУ...
Любовь Владимировна Головко приехала на Север вслед за мужем в начале восьмидесятых. Первые впечатления довольно неоригинальны для прибывавших в Пангоды, - песчаный поселок с горсткой двухэтажных деревяшек. Как и многих тогда, буквально "раздавило" низкое пасмурное небо. Ей казалось, что она задыхается в этом бескрайнем, но парадоксально замкнутом пространстве.
Не в радость была комната в "тараканьем" общежитии, куда заселилась чета Головко с дочкой. Решила про себя Любовь Владимировна: нужно уезжать, это не жизнь! Соседский мальчик четырех лет, с которым они подружились, узнав, что новые друзья скоро уедут, заплакал: "Тетя Люба, не уезжайте, я вам небо подниму!..."
Когда Любовь Владимировна вспоминает этот случай, у нее начинают блестеть глаза... Она на секунду замолкает, и потом говорит короткую фразу:
- Мы остались...
Автору этих строк довелось работать на том предприятии, где начиналась северная биография Головко. Новый инженер по технике безопасности запомнилась строгой, но при этом какой-то необычайно чистой и женственной в своем белом халате - форме, совсем не обязательной для ее должности.
Дело в том, что до Севера, в Донецкой области, она работала инженером по ТБ в медицинском учреждении, оттуда и привычка не только к внешней аккуратности, но и повышенные требования к порядку и дисциплине.
Вечерами Головко стала преподавать в местном отделении учебно-курсового комбината Надымгазпрома. Через год ей предложили должность руководителя этого пангодинского филиала, где она успешно работает и по сей день. Коллеги по работе характеризуют Любовь Владимировну как демократичного начальника; требовательного, но справедливого и человечного.
КАЗАК ВЕЗДЕ КАЗАК
Когда я впервые встретился с есаулом Федором Георгиевичем Балакаревым, главным пангодинским казаком, то начал разговор с того, как однажды летом в Краснодаре довелось видеть фотографа с наряженным казачком. Сия пара активно предлагала прохожим за умеренную плату сделать колоритный снимок на память. Надо полагать, казак был бутафорский...
Я спросил Балакарева без обиняков: можно ли быть уверенным, что сейчас передо мной настоящий казачий сотник, куренной атаман - должностное лицо законной структуры?
Федор не обиделся, он прекрасно понимает, что мои сомнения справедливы: слишком много в последнее время появилось сообществ - от сект до партий, само существование которых либо дань моде, либо способ самоутверждения (морального или материального) небольшой группы лиц. Его вступление было обстоятельным:
- Тюменское линейное казачье войско, в состав которого входит Обско-Обдорская полярная казачья линия (Салехард, Надым, Уренгой), является структурным подразделением Сибирского Казачьего войска и действует в рамках законов РФ, на основании Устава, зарегистрированного главой администрации Тюменской области. Все серьезные решения казачьих кругов освящаются благословением священника Русской православной Церкви. Наша деятельность строится на основе демократии, православия, веротерпимости, уважения к национальным традициям всех народов, духовного и военно-патриотического воспитания молодежи, территориального общественного самоуправления.
Откуда они, нынешние казаки Крайнего Севера? Ведь коренных жителей, принадлежащих этому сословию, в Надымском районе нет.
Все дело в том, уверен Федор, что казак везде казак.
Сам он кубанец. Его прадеды, воины Майкопского отдела Всекубанского Великого войска, вместе с другими надельными казаками, основали в 1862 году на берегу реки Курджин станицу Курджинскую. Каждый имел надел (отсюда надельные) в десять десятин земли, на каждом из которых обязательно пашня, луг, лес. К тому же, казаки были освобождены от подушной подати, государственного земского сбора. Но самая главная привилегия - воевать во славу России, защищать границы Родины, усмирять непокорные народы. Не случайно, что по одной из версий, имеющей монголо-татарские истоки, слово казак значит: ко - броня, зах - граница. Станицы на Адыгее ставили не как попало - ими как бы "разбивали" цепи черкесских аулов. В конце концов, через поколение, соседи переставали быть противниками и становились кунаками. Но одновременно (наступало кровавое двадцатое столетие) кончалась "человеческая" жизнь казаков...
В двадцатом году казачество как сословие было упразднено, началась реализация доктрины "ликвидации казачества как класса", "расказачивание". Деда Федора спасла его молодость, он просто не успел до 1918 года "провиниться", стать "штатным" воином. Его брата, в числе тридцати наивиднейших казаков станицы, порубали в лесной балке. Сбросили в яму, присыпали землей. Дед рассказывал, что казачки шли на смерть молча и покорно - это было условием того, что их семей не коснуться репрессии, жен и детей не расстреляют и даже не отправят в Сибирь. Комиссары слово сдержали...
И все же довелось деду в полной мере испытать казацкую воинскую долю. Началась Великая Отечественная и, как было характерно для того периода, вспомнили об отверженных. Воевал он в составе Кубанской казачьей дивизии. Домой вернулся без ноги.
Живым остался и его молодой сын, Георгий Балакарев, который служил в морской пехоте, освобождал Керчь. После войны Георгий женился, появилось пятеро сыновей, в числе которых был Федор.
Отец занялся относительно вольной для колхозной системы работой - был табунщиком. При Хрущеве выяснилось, что лошади в таком количестве стране не нужны, многие конные заводы ликвидировались. Балакаревы перестроилась, нашли-таки дело стоящее: возвели теплицы - подспорье семейному бюджету, отдушина для подрастающих сыновей, унаследовавших от предков тягу к самостоятельности, к делам полезным и по душе. Но в середине восьмидесятых грянула "перестройка" с ее "перегибами": "борьба с нетрудовыми доходами" отобрали подкупольные огороды, содрали с них пленку и стекло... Великий терпелец - русский народ! Станичники - без лошадей, без земли... Подавались, как прежде, потомственные казаки кто куда в поисках воли. Был в их числе житель станицы Курджинской Федор Балакарев.
Взговорил Ермак Тимофеевич:
...Наступает зима холодная
Куда ж, братцы, мы зимовать пойдем?
Нам на Волге жить? - Все с ворами слыть!
На Яик идти? - переход велик!
На Казань идти? - грозен царь стоит
Грозен царь Иван, сын Васильевич!
Он на нас послал рать великую - сорок тысячей...
Так пойдемте ж мы - да возьмем Сибирь!...
(Из песни уральских казаков)
...Прошел как-то по центральному телевидению сюжет про Ямбургское газовое месторождение. Федор загорелся, но северных зацепок не было, поэтому просто написал письмо: Москва, Останкино... Особенно не надеялся. Но ответ пришел. Телевизионщики дали адрес Пангодинского АТП (Федор по специальности автомеханик). Дальнейшая переписка с автопредприятием, в результате семья Балакаревых оказалась в Пангодах Надымского района.
Здесь его заметил казачий атаман Надымского округа, предложил стать наказным (назначаемым) атаманом Пангодинского куреня. Куреня, которого еще не было. По сути, это было предложение взять на себя создание соответствующей структуры. Федор согласился, стал собирать вокруг себя потомственных казачков, выходцев из разных регионов страны.
Дальше рассказ есаула Федора Балакарева о делах пангодинских, в которых просматриваются проблемы общие, характерные для всего казачества, и, наверное, отчасти, всей страны.
- Да, современное казачье движение опирается, в первую очередь, на потомков казачьих родов и выходцев из традиционных казачьих территорий, но членами нашего войска могут стать также люди, практической деятельностью связанные с казачеством, признающие Устав. Это, конечно, не означает, что мы принимаем всех подряд. Могу сказать за свой курень. Принцип у нас "лучше меньше, да лучше". Если в течение испытательного срока выясняется, что человек пришел к нам за удостоверением, которое впоследствии может пригодиться, например, для получения (исходя из Устава) полагающегося каждому казаку земельного надела, то мы с таким расстаемся. Я уже не говорю о поведении каждого из нас в обществе. Мы хотим, чтобы нас уважали не только за шашку и нагайку.
... Нас особенно беспокоит молодежь. Она развращается чуждой идеологией, на вершине которой - "золотой телец". Она уходит в преступность, в пьянство, в наркоманию. При таких размахах расширяющейся трагедии спасти народ может только он сам - через организованные, массовые, сильные движения, основанные на законе, духовности, вере. Казачество отвечает всем этим требованиям. Мы будем бороться за нашу молодежь - и оперативным искоренением причин пагубного влияния, и привлечением в наши ряды самой этой молодежи. На этом пути мы будем взаимодействовать со всеми здоровыми силами, будь это государственные, профессиональные структуры или общественные образования.
...Из чего будет складываться материальная основа для деятельности казачьего куреня? Каждый из нас платит вступительный и ежегодные взносы. Мы можем заниматься производственно-хозяйственной деятельностью, принимать пожертвования. Исторически предназначением казачества была государственная служба. Исходя из этого планируется работа на основе контрактов с властями и руководством предприятий по охране автомобильных и железных дорог, трубопроводов и других объектов, поддержанию общественного порядка. Заработанные средства пойдут для покрытия издержек, на развитие, на благотворительность. Кстати, одна из ближайших задач - постройка в Пангодах Храма православной церкви. Усилиями надымского казачества и с благословения владыки Тобольско-Тюменской епархии в географическом центре поселка уже установлен закладной камень и Святой крест, создан церковный совет.
... За десятилетия люди отвыкли от того, что казаки должны носить традиционную одежду. Многим близок дух казачества, но применительно к себе они не надели бы нашу форму. Мы постоянно сталкиваемся с подобными вопросами. Обычно я говорю примерно так: вот в Узбекистане местный житель ходит в тюбетейке или чалме, носит чапан и не стесняется ни одежды, ни того, что он узбек. Нам же стыдно одеться в русскую одежду и называться русскими. Это печально. Молодежь, которая свободна не только от многого хорошего уже, но и, слава Богу, от плохого или закостенелости - еще, это наша надежда.
С шестнадцати лет юношей начинают верстать (принимать) в казаки. Приобщение к казачеству происходит уже в семье. Как быть подросткам не из казачьих семей, но желающим стать казаками? В системе Тюменского линейного казачьего войска предусмотрена возможность создания кадетских, в том числе морских корпусов. Но это дело будущего. Пока же пангодинским подросткам я бы советовал больше общаться с нашими детьми, дружить с ними, приходить в наши семьи. Могу обещать, что никто не останется без внимания.
На прощание Федор Георгиевич показал мне армейскую фотографию сына и сказал гордо: "Казак!"
Я также удостоился чести держать в руках его оружие: казацкие шашку и кинжал.
И все же самым замечательным и, как мне показалось, знаковым была демонстрация семейной балакаревской реликвии - пороховницы прадеда, сделанной из бычьего рога, отполированной годами. Федор, видя мою благоговейную реакцию, "добивая", сказал с гордостью: "Ты думаешь, она пустая! Нет!..."
Он осторожно приоткрыл крышку и отсыпал на ладонь горстку черного порошка.
Фраза просилась сама собой, и я не мог ее не произнести: "Есть порох в пороховницах?!..."
ВОПРОС САМОУВАЖЕНИЯ
Осознанная биография Сергея Сергеевича Фесенко полностью укладывается в историю развития Пангод, куда он приехал молодым специалистом сразу после окончания Брянского института транспортного машиностроения в 1973 году. До того, как стать главным инженером Надымгазпрома, Фесенко прошел практически все инженерные ступени - от инженера-наладчика до начальника основного пангодинского предприятия - Медвежинского газопромыслового управления.
- Газопромысловое управление участвует во всех сферах жизни Пангод, так сложилось исторически, - говорил Сергей Сергеевич еще в свою бытность начальником МГПУ. - Но та же история показала, что уровень этого участия, интенсивность, искренность, степень восприятия всеми структурами МГПУ проблем поселка как своих собственных, ведомственных, - зависит от отношения к этому первого руководителя.
Фесенко считает, что будущее Пангод - это небольшой город районного подчинения. И это не "титульный", а качественный вопрос. Только имея "локальную", самодостаточную систему жизнеобеспечения, когда Пангоды будут снабжены набором всех минимально необходимых структур (например: суд, прокуратура, адвокатура, ГАИ, банки и т.д.), человек здесь перестанет чувствовать себя "маленьким". Как это, к сожалению, бывает, когда ему приходится за какой-нибудь справкой или иной несущественной услугой ехать в город. Но, конечно, самодостаточность не значит замкнутость, наоборот откроются новые возможности для плодотворного общения, сотрудничества с районом, округом, другими регионами страны.
Нет никакого сомнения, что это рано или поздно произойдет, и Пангоды поменяют свое статусное название - поселок - на более ему подходящее: город. Но насколько быстро это свершится, в решающей степени будет зависеть от самих пангодинцев - от их неравнодушного, искреннего, творческого отношения к своему населенному пункту, ко всему, что в нем происходит. Да что там! - к самим себе! Ведь, в конце концов, это вопрос самоуважения.
СЕВЕРНЫЕ АНОМАЛИИ
Северная биография у Ивана Георгиевича Точилкина начиналась зимой 1975г в Надыме. Трудился электромонтером в строительном управлении, строил железнодорожные мосты на трассе Надым - Уренгой, которая пролегала по старой, "сталинской", узкоколейке. Вспоминает, что целы были тогда еще "зековские" землянки, которых множество попадалось на пути строителей.
Когда дошли до Пангод, Точилкина приметил начальник поселковых энергетиков, пригласил работать в энергетический цех. Требовалось жилье для "воссоединения" с семьей, ожидавшей вызова уже два года, и Иван Георгиевич согласился. Дали комнату в холодном деревянном общежитии, где зимой замерзала вода на полу, - и это считалось удачей для того времени...
То время было действительно другим, уверяет Точилкин, и говорит это исходя не из философской истины, что "времена" никогда не повторяются, а ориентируясь на какие-то абсолютные, безотносительные параметры, позволяющие ярко сравнивать "ранний" и "поздний" Север...
- Север всегда был "аномалией" в стране, - объясняет Точилкин, поэтому многое в нем является понятным только нам, его современникам.
Он вспомнил веселый, даже тогда, случай: в одном из магазинчиков ОРСа каждому покупателю спиртного продавали "в нагрузку" несколько килограммов бананов и цитрусовых, которые являлись "неликвидами". Возле магазина на улице стоял большой мусорный ящик, в котором в результате и оказывались дары тропической природы. Покупатели уходили довольными. Время "почти сухого" закона, просуществовавшего в Пангодах практически до восьмидесятого года.
Точилкин стал первым руководителем зарождавшегося в 1977 поселкового района электрических сетей. Инженерно-техническим работникам платили, как тогда водилось, меньше, чем электромонтерам. Под "сетевой район" было выделено дощатое помещение (через фанерную стенку - поселковая прачечная) на отшибе Пангод, своими силами бригада доводила его до приемлемого вида: утепляли, делали мастерскую и т.д. Предстояла серьезная работа по приемке в эксплуатацию ВЛ-110кВ, которая должна была обеспечить электроэнергией газовые промыслы "Медвежьего", впереди ждала полная электрификация населенного пункта газовиков. Так начиналась история РЭС - одного из основных подразделений энергетической службы Надымгазпрома на переднем крае добычи медвежинского газа.
Потом начались тяжелые годы эксплуатации линий и подстанций, аварии, выезды по ночам, бессонные сутки. При любой нервной работе он никогда не мог бурно, "для разрядки", выражать свои чувства, кричать, ругаться... Десять лет назад не выдержало сердце - почти год пришлось пробыть "на больничном". Видно сказались северные аномалии...
Недавно Иван Георгиевич Точилкин по представлению Надымгазпрома был награжден медалью второй степени ордена "За заслуги перед Отечеством". Сейчас он работаем заместителем начальника управления "Пангодыэнергогаз", у истоков которого находился долгие годы и был одним из главных его создателей.
НАША БАБУШКА
Эту добрую женщину называют просто и ласково: "Наша бабушка". А трудиться ей приходится на нескольких работах - сторожить, убирать помещения и т.д. Хотя ей одной хватило бы и пенсии...
Минчанка Александра Васильевна Кривонос приехала в Пангоды в начале восьмидесятых, где уже проживала семья ее дочери, трудоустроилась... До заслуженного отдыха оставалось совсем немного. Но... Несколько лет назад в результате трагических обстоятельств на руках у Александры Васильевны оказались два малолетних внука. Сейчас старшему уже семнадцать лет, младшему двенадцать. " Хорошими ребята мои растут", - со спокойной гордостью говорит про своих внуков бабушка, заменившая им мать и отца, - "грех жаловаться".
Она вообще никогда ни на что не жалуется. Рассказывая свою историю, за исключением понятных моментов, - улыбается и неустанно подчеркивает, что все у нее хорошо, со всеми проблемами она справляется, на здоровье не жалуется. На судьбу роптать - последнее дело, так человеку природой предначертано: пока жив - должен за кого-то отвечать и не надеяться на покой.
- Вот старшенький думает дальше учиться, в Москву его буду отправлять, - рассказывает, опять не без гордости, Александра Васильевна. А на немое удивление собеседника весело добавляет: - Ничего! Выучу, вытяну! - И заканчивает шуткой: - Ну, пять-то лет я уж как-нибудь проживу...
- А потом что же? - в тон ей спрашиваю я.
"Наша бабушка" лукаво улыбается:
- Ну, а там подумаю - младшенький подрастает!..
АФГАНКА
...Брезентовая стена, переходящая в такой же скошенный невысокий потолок. Елка, украшенная блестящими этикетками, конфетами, вместо звездочки-макушки - пляжная женская панама. Стол на четверых, молодая женщина с серьезными внимательными глазами.
- Шампанское открывали по московскому времени? - спрашиваю, чтобы выйти из грустной паузы.
- Конечно, - она улыбается и откладывает фотографию в сторону, - но сначала по кабульскому!
Татьяна Викторовна Шибаева - старшая медсестра пангодинской больницы, москвичка. Однажды в жизни сложилась ситуация, когда нужно было уехать из дома, из родного города - подальше, хоть на край света. В 1981 году тридцатилетняя сотрудница Первого медицинского института имени Сеченова Татьяна Шибаева заключила договор на работу за границей.
В столице Узбекистана был сборный пункт для "афганцев", так называемая "пересылка", где формировались группы на авиарейсы "туда". Итак, Москва, Ташкент ("пересылка", военный аэродром, десантный самолет) - Кабул.