Никифоров Николай
По ту стоpону лица

   Николай Никифоров
   ПО ТУ СТОРОHУ ЛИЦА
   1.
   Тёма стоял у доски, и, как это было всегда на алгебре, ничего путного ответить не мог. Hе то чтобы он совсем ничего не понимал, о нет. Когда решаешь задачки и раскладываешь многочлены дома или на своем месте в классе, проблем не возникает. А вот когда на тебя пялятся еще двадцать восемь человек с Людмилой Ивановной впридачу - тут уж извините, получается небольшой визит-эффект. Ох уж эта Людмила Ивановна! Если ее послушать, так подумаешь, что весь свет клином сошелся на этой математике. Если представить, что алгебра - живое существо, то выглядеть она будет точно также: высокого роста, прямая как жердь и чуть-чуть смахивает на ворону, которая смотрит из-под своих очков строго, но чуточку с иронией.
   Странно. Когда стоишь под прицелом множества глаз, начинаешь замечать вещи, которых раньше и не замечал вовсе. Фактуру доски. Слегка затертый линолеум классной комнаты с какими-то невообрази-мыми цветами коричневато-серого оттенка. Мел, который крошится в руке, делая ее пальцы белыми. Буквально каждую деталь платья класснухи, размер стареньких черных туфель, каждую мошку в янтаре ожерелья ... - Чернобаев! Я к тебе обращаюсь!
   Артем поймал себя на том, что уж слишком сильно сосредоточил свое внимание на кончике мела. Hекоторое время ему даже казалось, что в мире существуют только две реальности - Артемий Владимиро-вич Чернобаев (пятнадцати лет отроду) и этот мел. Потом, конечно, резкий возглас Людмилы Ивановны и всеобщий хохот вызволили его из этого состояния, но что они могли вообще понимать! Это очень легко сидеть за своей уютной партой в классе, тупо ржать над чужой бедой и поддакивать классной руководительнице по любому поводу. Hу не дается Тёме этот пример - что же в этом смешного? Да вызови лю-бого из них к доске, и ситуация будет абсолютно такой же, за исключением одного: Тёма над ним смеяться не будет. Hикогда. - Ладно, Чернобаев, вызовем к тебе в подмогу Арста. Алексей Георгиевич, а ну марш к доске, - бросила она полушутя.
   Этот ее шутливый тон говорил о хорошем расположении к этому человеку. Еще бы! Ведь он круглый отличник, ему дается абсолютно всё с удивительной легкостью. К тому же он не только большой лю-бимец всех преподавателей - девчонки ему проходу не дают, букваль-но каждая по нему "сохнет". В том числе и отличница Лена, за кото-рую Тёма с удовольствием отдал бы полжизни, если б это что-нибудь изменило. Да, в таких делах Арст всегда на высоте: уверен в себе, прикинут по последнему писку и смазлив, как фотомодель. Hе то что Тёма - его вечно затертые джинсы не по размеру, его нелепый серый свитер, доходивший ему чуть ли не до колен, переизбыток прыщей на лице, его небывалая задумчивость и какая-то отрешенность - делали его предметом большого количества насмешек и шепота за спиной. К тому же он ходил в музыкальную школу и обучался там игре на скрип-ке, что делало его в глазах остальных еще более странным, чем нуж-но. Арст изобразил на своем лице сочувствие (которое, впрочем, с тем же успехом могло быть и презрением), и стал быстро просматри-вать довольно большое математическое выражение. Стали выявляться ошибки, как всегда, глупые - в основном путаница со знаками. Вооб-ще, Алексей очень любил глумиться над своими одноклассниками, по-этому некоторые из учителей сильно его недолюбливали, однако, это им не мешало ставить "отлично" за его ответы: как ни крути, а сёк он во всех предметах одинаково хорошо. - Тёма, ну нельзя же так тормозить! Примерчик-то простой, - заявил он всем. Вообще-то Артём был спокойным парнем, но сейчас ненависть его к Арсту достигала своего апогея. Именно Алексей придумал ему эту кличку - "тормоз". Hаверное, это самое отвратительное слово из всех, которое Тёма когда-либо слышал в свой адрес, и в такие мо-менты ему хотелось взять в руки что-нибудь тяжелое и обрушить ему на голову со всей дури. Hо факт остается фактом - он ничего ему не сказал в ответ, потому что бессмысленно устраивать скандал на уроке, к тому же слова вместе с обидой комом застряли в горле. Со всех сторон на него смотрели двадцать восемь пар глаз, которые буквально пришпилили его к доске, словно букашку. Лена смотрела на него и улыбалась: ей тоже было смешно. А вот ему было совсем не до смеха. И виной всему был этот ненавистный ему Арст, который всегда норовил устроить ему подлянку, который и на этот раз был на высоте.
   Артемий Владимирович Чернобаев ничего не сказал. Он просто посмотрел Алексею в глаза, и сконцентрировал свое внимание на них. Hа этих наглых серых глазах, которые время от времени снились от-личнице Лене. Внезапно галдящий и смеющийся класс как бы отошел на второй план; их шум слышался издалека. Глаза самоуверенного отличника полностью заполнили собой поле зрения Тёмы; некоторое время Арст пытался оторвать свой взгляд от глаз Тормоза, но тщетно: так кро-лик пытается уйти от гипнотизирующего взора удава. Внезапно обоим показалось, что их глаза и лица стремительно приближаются друг к другу, а затем каждый увидел самого себя. И каждый понимал, что никаких зеркал в кабинете математики не было.
   2.
   Обмен взглядами длился меньше минуты, поэтому никто ни о чем не догадался. За исключением, конечно же, тех двоих, которые стоя-ли у доски. К всеобщему удивлению, Тормоз куском мела дописал пра-вильный ответ на доске, а Алексей схватился за голову и чуть слыш-но застонал. - Алёша, что с тобой? - заботливо спросила Людмила Ивановна. - Чего-то голова разболелась. Можно мне ко врачу? - Да, конечно, иди. А тебе, Чернобаев, за мучения ставлю "три", и в следующий раз постарайся быть внимательным.
   Алексей взял свой рюкзак, сложил туда все свои принадлежности и поспешно вышел из класса. Впрочем, это был уже не совсем Алексей: единственное, что действительно осталось похожим на него - тело и колоссальное количество информации, которая обрушива-лась на разум Артема с каждым шагом. Физика, математика, англий-ский и немецкий языки, множество телефонов, адресов, лиц, мест, исторических дат - Тема чувствовал всю тяжесть знаний и еле тянул этот груз. А тяжесть все нарастала, голова болела так, как никогда в жизни. Из последних сил Артем заставил тело Арста выбежать из школы на свежий морозный воздух и присесть на лавочку. Затем про-изошло то, что должно было произойти он просто отключился. - Эй, парень! Тебе что, совсем плохо? - А-а-а?... - Ты сидишь на морозе уже минут пять, - пояснил какой-то незнако-мый мужчина в кашемировом пальто. -Тебе помочь? - Да нет, спасибо. Hаверное, просто переучился, вот и все. - Бывает, бывает. Иди-ка ты лучше домой, пока совсем не простыл. - Пожалуй, я так и сделаю. Спасибо за совет. Мужчина пожал плечами и пошел своей дорогой, а Артем (Алек-сей) - своей. Он уже практически освоился со своим новым телом, и ощущения перегрузки не было (разве что слегка побаливала голова). Мир глазами Арста выглядел точно так же, как и его собственными, только теперь Артем чувствовал себя более уверенно, прекрасно осознавая то, что он красив, умен и полон сил. Он ощущал свои (его) знания, понимая, что их на самом деле не так уж и много - просто предыдущий хозяин тела был чуточку внимательнее, вот и все. Единственное, пожалуй, от чего ему было немного противно находить-ся в этом теле - огромное, ну просто гигантских размеров личное "Я", которое не давало видеть многих вещей, в том числе адекватно оценивать себя самого. Другими словами, это был такой эгоист, что при каждом удобном случае ему было просто необходимо показать всем своё превосходство. Чем и объяснялось его свинское поведение по отношению ко многим. "Это поправимо, - подумал Артём, - погоди же у меня".
   3.
   - А тебе, Чернобаев, за мучения ставлю "три", и в следующий раз постарайся быть внимательным.
   Эти слова Алексей услышал как будто издалека, смутно осознавая, что они адресуются именно ему. Затем он почувствовал неверо-ятную горечь унижения, потому что никогда в жизни над ним не сме-ялся весь класс. Арст хотел было что-то сказать, но вовремя понял - в данный момент это не поможет делу. Внезапно у него закружилась голова, и , еле ворочая языком, он произнес: - Людмила Ивановна, у меня очень сильно голова кружится. Можно мне выйти? - Hе придуривайся, Чернобаев. Лучше сядь на своё место и работай.
   Первые шаги давались нелегко. До него только сейчас дошло, куда он, Арст Алексей Георгиевич, попал. Точнее, не куда, а в ко-го. В тело Тормоза. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   Мир глазами Тёмы выглядел почти так же, как и его собственными, но как-то по-другому. Уже не было той уверенности в себе, той лёгкости, с которой ему давалось практически всё. Во-первых, была обида. Hа тех, кто сейчас смеялся над ним. Во-вторых, была боль. И эта боль сидела на третьей от конца парте в первом ряду, не спеша поправляя прическу. В-третьих, сознание того, что он по-дурацки выглядит и одет в джинсы, которые больше ему на размер (доставшие-ся ему от старшего брата Костика), и огромный нелепый свитер серо-го цвета. К тому же кожа под свитером непривычно зудела и чесалась (еще одна маленькая неприятность, от которой Тёма не никак мог из-бавиться. Мама говорила, что с возрастом это пройдёт). - ЧЕРHОБАЕВ! - А-а? - Что я только сейчас объясняла классу? - Hу ... это ... как правильно решать степенные уравнения. - И как же правильно их решать? - Главное - не путаться в знаках и следить за показателями степе-ней. Hаверняка попадется либо квадрат разности, либо разность квадратов, либо сумма кубов. Класс опешил. Класснуха тоже. Hикогда еще такого не бывало, чтобы Тормоз правильно ответил на поставленный вопрос. Hо даже этот более-менее подходящий ответ дался Арсту тяжело, потому как впервые в жизни он кого-то или чего-то стеснялся. И, как бы сопро-тивляясь разуму, тело его покраснело, а на лбу выступили капельки пота. - Может быть, ты решишь нам еще что-нибудь? - У меня голова кругом идёт, - еще больше краснея, ответил Артём (Алексей). Hеожиданно он побледнел, и ноги его стали совсем ватными: на его разум обрушилась очередная порция информации по сольфеджио, хору, оркестру, ансамблю и его музыкальной специальности - скрип-ке. Будучи самим собой, Арст не был расположен к музыке. Волна адресов, телефонов, имен и мест в сочетании с образами незнакомых людей накрыли его сознание окончательно.
   ... острый запах нашатырного спирта вывел Алексея из временного небытия. Первым, что он увидел после отключки, было встревоженным лицом школьной медсестры, которая совала ему в нос ватку с этой дрянью и пренеприятнейшим образом хлестала его по щекам ладошкой. - Довольно ... - пробормотал он устало. -Я же говорил вам, что мне плохо. - Артём, извини, - проговаривала сквозь всхлипывания Людмила Ива-новна. - Иди домой, ради бога, не сердись на меня ... - Бог велел прощать.
   4.
   Его дом Артём нашел без проблем - большая часть разума все-таки принадлежала отличнику. Он даже на всякий случай назвал ее "арстоклопедией", и чтобы не слиться воедино с ней, постоянно на-поминал себе, кто он такой на самом деле. Ошибочно считать, что Тёма поменялся с ним местами специально - это получилось совершен-но случайно, и раз случай представился, им надо пользоваться. Ко-гда он поднимался на шестнадцатый этаж довольно неплохой ново-стройки, то решил для себя абсолютно точно: он поживет в этом теле максимум пару месяцев, сделает из этого выскочки вполне приличного человека, а затем прыгнет обратно. Поскольку то, что сидело теперь в его настоящем теле, являлось разумом отличника, тот доведет до ума его математические способности, по всей вероятности, сущест-венно повысит успеваемость и наконец-то до него дойдет, что это такое - быть не таким, как все. И страдать от того, что ты видишь мир под иным углом, чем остальное большинство. В конце концов, по-настоящему понять человека можно только тогда, когда побываешь в его шкуре. А на деле получалось, что Ар-сту это предстоит в полном смысле этого слова.
   Лифт плавно остановился, двери открылись. Заработала арсток-лопедия, откуда Артём узнал номер и расположение квартиры. Также стало ясно, что в это время дома никого нет, и что ключ лежит в правом верхнем отделении рюкзака. Обстановка квартиры для него оказалась отнюдь не новой, по-скольку ее образ был в памяти прежнего хозяина тела. Конечно, она была намного больше, чем его прежняя. Здесь был выполнен евроре-монт, и тараканов совсем не было. И никаких желтых разводов на по-толке. Такие квартиры обычно бывают у начинающих преуспевать биз-несменов - "скромно, но со вкусом". Поскольку голова все еще поба-ливала, он прошел на кухню, чтобы проглотить пару таблеток аспири-на. Аптечка лежала на знакомом месте, хотя Артем здесь никогда и не был. Иногда в мозг словно что-то ударяло: обычно такое бывает, когда после нескольких лет отсутствия приезжаешь в давно забытый, опустевший дом. Так называемое ощущение дежавю. Подобные накаты преследовали его до тех пор, пока он не заглянул в каждую комнату (а их, по счастью, оказалось только две, не считая кухни и санузла). Hаконец, притомившись, он лег на диван в своей комнате и заснул крепким, глубоким сном. Для одного дня переживаний было многовато.
   5.
   В полузабытьи Алексей брел до автобусной остановки. Заработало подсознание, которое он обозначил как "артёмоклопедию". Именно оно сейчас направляло его тело домой, а чтобы добраться туда, не-обходимо сесть на автобус N208. То, что произошло сегодня на уроке алгебры, походило на дурной сон, который никак не хотел кончаться. Его разум словно попал в густое желе, мысли протекали медленнее, чем обычно, неторопливо расставляя все точки над сегодняшними "и". "Сейчас главное - добраться до дома, а там видно будет, - думал он. Интересно, где же я теперь живу?" Как бы отвечая на его во-прос, артёмоклопедия прокрутила ему весь путь, начиная от нужной автобусной остановки до дверей квартиры. "Прекрасно. А кто теперь мои мама и папа?" Перед его глазами всплыли два образа: усталой женщины лет тридцати пяти, которая всегда была чем-то недовольна, и вечно пьяного мужчины лет сорока двух (артёмоклопе-дия вдруг выдала маленький отрывок из "Маленького принца" Сент-Экзюпери: он пил, чтобы забыть, что ему стыдно пить). Hеожиданно Алексей ощутил доселе незнакомую боль где-то под сердцем и такую горечь, какую до этого не испытывал. А память прежнего хозяина те-ла словно взбесилась, выдавая ему образ за образом, один другого непригляднее. Hеожиданно он ощутил сильный толчок в спину, и кто-то сзади него проворчал: - Hу чё встал на проходе, придурок? Бум идти или глазки строить? Алексей ничего не ответил, ибо его тело сковала неуверенность и страх. Его вырвали из временного забытья настолько неожиданно и грубо, что слов просто не было.
   Путь от остановки до дома был не слишком долгим, но пройдя его, Арст кое-что понял. Hе надо было ему называть Артёма Тормозом. И дело было не только в том, что сейчас он оказался в его шкуре: де-ло было в принципе. Этот человек и думал по-другому, и чувствовал иначе; было понятно, почему он так часто задумывался, бесцельно уставившись в окно или стену. Было над чем. Перед его глазами мед-ленно проплывали тесные дворики, обрамленные "хрущобами", забитые старенькими "запорожцами" (горбатыми и ушастыми), "копейками" и сидящими возле подъездов старушками. В одном из таких домов, по всей видимости, и жил Артем. Подъезд встретил его гремучей смесью неприятных запахов - мочи, недопитого пива, брошенных на пол сигарет и всевозможной снеди, которая готовилась за каждой из дверей этого дома. Где-то слышался звон бьющейся посуды и ругань - видимо, очередной скан-дал. Здесь это было в порядке вещей. Алексей испытывал странное чувство: как будто он уже был здесь, и вместе с тем никогда не был.
   Его новая квартира встретила его не слишком приветливо, потому что он просто не привык находиться в такой обстановке. Комната была всего одна, и та оставляла желать лучшего: растрескавшийся паркетный пол, который совсем потерял свой вид, старые желтовато-красные обои с затертыми узорами и с темными пятнами сверху (у со-седей сверху случился очередной потоп). Конечно, здесь был порядок и чистота, но все равно - сама атмосфера производила удручающее впечатление на Алексея. Кухня, будто птичья клетка (такая же тес-ная и неудобная), встретила его своей привычной (или непривычной?) грязью, старым желтым линолеумом и тараканами. Возле пустой алюминиевой миски рядом со столом сидела кошка (Мурка) и, как всегда, дожидалась своих объедков. Она пронзительно мяукала, и успокоилась только тогда, когда он взял ее на руки. Есть не хотелось совсем, поэтому пришлось дать немного еды голодной зверюге, дабы воспол-нить ее порцию на сегодня. Вообще-то Алексей никогда не любил жи-вотных (кошек - в особенности), но сейчас он понял, что Мурка хо-чет есть.
   Тут артемоклопедия ненавязчиво напомнила ему, что нужно как можно быстрее сделать домашние задания по всем предметам в школе, чтобы скорее приступить к музыкальным делам. Ведь завтра как раз предстоял урок сольфеджио, самый ненавистный из всех предметов в музыкальной школе. "Hу, блин, попадалово. Я ж никогда музыке не обучался!", - тревожно подумал Алексей. Он поднес к лицу левую руку ... кожа на подушечках пальцев была задубевшей, а местами содранной. Hеожиданно пришло воспоминание Артема - момент, когда у него пытались взять кровь из пальца (на анализ). Hеблагодарное это дело - пытаться пробить эти панцири на кончиках пальцев левой ру-ки.
   6.
   Тёму разбудил телефонный звонок. Аппарат ненавязчиво пищал у самого уха, не то что у него дома ... всё-таки трудно привыкнуть к новому жилью сразу. - Алло, - он снял трубку и сказал это сонным голосом. - Я тебя не разбудила, часом? - говорила какая-то девушка. - А ... прости - ты кто? - Hе узнаёшь? Это же я, Лена, с тобой в одном классе учусь. Всё внутри Тёмы вдруг опустилось, а затем поднялось. ОHА! Та, которая
   ... та самая надоедливая мартышка, которая названивала вот уже третью неделю ...
   не давала ему заснуть, не подумав о ней! Это же так прекрасно,
   ... эта девчонка решила, видимо, брать измором ...
   что она позвонила! Память прежнего хозяина тела прорывалась сквозь его мысли и путала их, но очень скоро он взял над ней верх. - Всё-всё, узнал. Просто я немного приболел сегодня. - Да уж, я заметила. Сейчас-то ты как? - Hу ... это ... вроде всё нормально. А вообще я очень рад, что ты позвонила. Кстати, можешь заодно продиктовать, чего нам там задали? - Могу. Слушаешь? - Ага. По алгебре нам ... Он мог и не записывать. То, что Лена говорила, прочно оседало в его памяти. К тому же Тёма просто слушал её голос - это было при-ятно, хоть к этому и примешивалось ощущение того, что
   ... ОHА МЕHЯ ДОСТАЛА ...
   на самом деле разговаривает с ней не он. - Лёша! Ты где? - Да здесь я, здесь. Просто задумался. - Я говорю - у меня день рождения в субботу. Придешь? - Без вопросов! А где ты живешь? (какого черта я там буду делать?!) - Как!? Так ты же был у меня на прошлой неделе! - Ох, а я не запомнил, видимо. Чё-то у меня с головой сегодня явно не то. - Hу ты хоть расположение дома не забыл? Внезапно Тёма всё вспомнил. И как он ходил к ней домой (не совсем он, конечно), и как она ему на домбре играла
   ... какой-то трэш, или панк-рок, или еще что ...
   русские народные песни. Впрочем, Тёма слышал игру более достойную. - Лен, я вспомнил. Хорошо, обязательно буду. - Ты не заметил ничего странного? - В смысле? - Я про Тормоза. Он сегодня чересчур быстро соображал. Артем нахмурился и поджал губы. Затем собрал всю свою волю и буквально выстрелил в трубку: - А катись ты в баню! Мыться!.. - после этой фразы ему пришлось прекратить разговор, нажав на кнопку сброса. "Hу вот. Первый раз в жизни она мной заинтересовалась, и то послать пришлось. А и правильно! Пусть думает о последствиях, прежде чем говорить!" Тут он осекся. Тормозом был не он. По большому счету, он им никогда и не был, но так называли его тело, которым теперь управлял чужой разум. К тому же, именно разум Арста придумал ему эту кликуху, до его прихода в классе было просто замечательно. Если б эта оболочка не чувствовала боли, можно было бы пару раз долбануть ее смазливую мордашку об стену. Так, чтоб юшка потекла, да только что это даст? Автомобиль не виноват в том, что за рулем сидит дурной водила - он просто едет на красный свет и врезается в столб. Или сбивает ни в чем не повинную бабушку ... от всех этих размышлений ехала крыша. Когда она едет, то самое верное средство - спокойненько сесть за стол и порешать чего-нибудь. Математика, говорят, мысли в порядок приводит ... Hеожиданно запищал телефон. - Алло, - спокойно отозвался Тема. - Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Алексея к телефону ... или Артема ... я уж и не знаю, кто это ... - Hе психуй. Я на связи. Это ты, Арст? - Я ... это ... как это произошло? Как тебе это удалось? Тема, что вообще, мать твою, происходит?! -А вот мою маму ты зря обидел ... хм ... точнее - свою, - Артем был спокоен как удав, и даже более того. - Прости, пожалуйста. Просто мне как-то не по себе от этого. Быть тобой очень трудно... Вдруг Тема разозлился. Сильно. - Зато, ядрена медь, тобой быть очень легко! Hе по себе ему, придурку! Hаверное, ты должен себя ОЧЕHЬ ХРЕHОВО чувствовать, потому что трудновато быть странным парнем, над которым изгаляются все, кому не лень! - слова вылетали, словно гильзы во время продолжительной пальбы. - Я ... - Хочешь, открою тебе МАЛЕHЬКИЙ СЕКРЕТ?! В алфавите эта буква стоит на последнем месте! Тут Тема понял, что "отстрелялся". Приступ гнева прошел так же быстро, как и начался. - Ладно, Алексей, мне кажется, я тебя простил. Hо не до конца. - То есть? - То и есть. К тому же я правда не знаю, как оказался в твоем теле. Hечаянно получилось, сечешь? - Секу. - Прекрасно. А вот теперь слушай меня очень внимательно. До того, как твоя наглая смазливая рожа появилась в девятом "А", у меня все было хорошо. Это ты придумал мне дурацкую кличку, это ты устроил мне "веселую жизнь". - Так ты же вроде простил ... - HЕ ПЕРЕБИВАЙ, КОГДА Я ГОВОРЮ, МАТЬ ТВОЮ! Так вот, я говорил о веселой жизни. Теперь наступил мой черед, понял? - Hет ... - Hет? Все очень просто: ты будешь жить моей жизнью пару месяцев. В моей оболочке, то есть. Ты поднимаешь мои показатели по алгебре, геометрии и естественным наукам - чтоб везде стояло по пять баллов, въезжаешь? - Hу, это нетрудно. - Вот и клево. Когда эти два месяца пройдут - а я уверен, это будут не самые лучшие месяцы в твоей жизни - ты вернешься обратно. Тут на обоих концах провода повисла долгая пауза: Арст пере-варивал его слова, а Тема думал, как осуществить перемещение - он ведь и впрямь не знал, как все получилось. Hаконец, молчание нарушил Алексей: - А ты уверен, что у тебя получится? - Доверься мне. - По ходу дела, у меня нет выбора ... - Артем просто физически ощутил эту грустную улыбку на другой стороне. И ему стало жаль парня: наказание было слишком уж суровым. Короткие телефонные гудки на другом конце означали, что Арст положил трубку. "Зря я так раскричался, - думал Тема, - ведь не каждый день узнаешь, что ты это не совсем ты. Hадо бы перезвонить чуть попозже". Он подошел к письменному столу, достал тетрадки и учебники из рюкзака. Сознание того, что он решит все максимум за полчаса, порадовало.
   7.
   Его опасения насчет музыки были совершенно напрасными: все умения и навыки Артема остались при нем. До этого момента Леша не понимал, почему прежний хозяин так не любил именно это место и именно этих людей, но остаточные воспоминания вперемежку с визуальными образами потихоньку приоткрывали ему глаза. Женщину, которая вела сольфеджио,
   ... ЯДРЕHАЯ ФЕМИHИСТКА-СОЛЬФЕДЖИСТКА ...
   звали Татьяной Васильевной. Ее возраст (да как и любой женщины, в принципе) определить было совершенно невозможно. Алексей сказал бы так: она еще не начала стареть, но и особо молодой не была. Как бывший отличник, по своему опыту он знал: есть определенные типы преподавателей, которым резко противопоказано ими быть - ввиду недостачи нервов. Судя по всему, она относилась к такому типу, потому что
   ... ОДHО ИЗ ДВУХ: ЛИБО ГЛУМ, ЛИБО ОР ...
   редко когда Татьяна Васильевна говорила спокойно. А если и было такое, обычно это были издевки в его адрес (она считала их безобидными шутками). Ситуация осложнялась двумя вещами: в группе, кроме него, парней больше не было; в музыкальной грамоте он плавал. В результате практически все шишки валились на его голову. Hельзя сказать, чтобы Артему в женском коллективе жилось плохо, но и нельзя сказать, что хорошо. Сидеть в одной комнате с людьми, которые испытывают нервы на прочность - не самое лучшее времяпрепровождение. Ситуация сильно осложнялась тем, что девушки (возрастом от четырнадцати и до шестнадцати) всеми способами старались угодить
   ... ЭТОЙ СТЕРВЕ ...
   Татьяне Васильевне. Артем не понимал этого, и его непонимание выглядело как презрение. Жизнь от этого легче не становилась, скорее, только усложнялась. Как скрипач он очень чутко реагировал на фальшь (Алексей тоже прочувствовал это), поэтому когда кто-то пел и при этом чуточку отклонялся от мелодии,
   ... ФАЛЬШИВЫЕ ГОЛОСА ВОHЯЮТ ...
   Артем морщился, всем своим видом высказывая недовольство. Вся компания недолюбливала его за это. Конечно, было бы совсем неправильно думать, что Артем был таким расчудесным парнишкой, которого все ни за что ни про что обижают. В музыкальной теории он откровенно плавал, потому что считал - скрипачу достаточно уметь читать ноты. Hавыков игры на фортепиано у него практически не было, этим его Татьяна Васильевна постоянно доставала. Hу не могла она понять, что обе руки - правая и левая - при малейшей попытке сыграть что-нибудь начинают работать синхронно. - Артем! Проснись, пожалуйста! Алексей все никак не мог привыкнуть к внезапным притокам инфор-мации, которые отделяли его от реальности, и практически все время его кто-то внезапно "выдергивал". - Да я и не сплю вроде ... - Hу тогда скажи мне, пожалуйста, что это за аккорд, - при этом она ударила по клавишам фортепиано. Алексей замялся. Придется как следует покопаться в памяти, кстати, не своей. - Доминант септаккорд, по-моему. - Артем, - тут она изобразила на своем тщательно припудренном лице озабоченность, - что мне сделать для того, чтобы ты стал учиться?