Страница:
Вообще, общество не должно запрещать, общество должно пропагандировать.
Нравственный человек любит делать добро. Это приятно. Нравственный человек любит себя. И плюет на мораль, если она ему в чем-то мешает. (Если это не слишком дорого обходится: живем мы еще в диком мире сраных моралистов-ублюдков).
Вот такая будет нравственность у сверхлюдей.
А теперь я бросаю на хуй философское любомудрие имени Сократа и перехожу к дальнейшему повествованию.
Глава 20. Я хочу написать про море. Оно Чёрное
Да, блядь, все закладывается в детстве. В меня заложено хорошее море. Не та корабельная романтика, что в жопе юношей играет, а курортное море с пальмами... Глянул я тут недавно на темно-синюю металлическую крышу длинного ангара на фоне бледно-голубого колхозного неба, мелькнуло на мгновение - Море! Как будто с гор - бирюзовой полосой до дальнего неба. И сразу - шипение прибоя. Лежа на крупной гальке, чешешь нос о плечо - запах нагретой солнцем кожи. Много света, инжир, аджика. Синие горы в дымке... Горы обязательно.
Выезд к морю - событие, вне зависимости от частоты выездов. Встречи с морем ждешь. Остр первый момент первого видения - когда под белым крылом на адлерском развороте наконец открывается зеленая синева. И все сразу детям и друг другу: "Море!" И припадают к иллюминаторам... Или поезд выворачивает, грохоча на стыках и открывается горизонт. "Море!" Состав еще долго будет ехать вдоль него, но самый первый момент... Общий выдох. Море...
Быстрее устроиться, разобрать, раскидать вещи и - туда, зачем приехал. В море. Скорее, будто от этого что-то зависит. Потом успокоишься, осмотришься, полежишь на хрустящей гальке.Море липкое. От соли. Как кровь. Разделся - и к волнам, навстречу. Первое море. Брызги на губах. Первая соль.
Входишь, бывало в него, родное, тихо и ласково матерясь, шлепаешь нежно по волнам. Здравствуй, маленькое. Я опять пришел, хули. Я шел к тебе целый год.
Вылезешь, подсохнешь, соль чуть стягивает кожу.
А утром оно как зеркало. Волны малюсенькие. С ноготок. Вода прозрачная, не засранная еще. Небо чистое. Хорошо, где нет волноломов, волнорезов, а есть море по косой дуге.
Ни разу мы там не поебались, только обезьян ездили в Сухуми смотреть.
Глава 20а. Немного о том же
Немного потому, что еще немного уже местами было...
Мы туда приехали, сами должны знать в каком году. Я, Микоян, Стасик и Танюша Половцева. Был там и Вова Моренблит. А Бен тем летом похуячил в строяк в Польшу, а Баранов - в строяк в Мурманскую тундру, тянуть кабель, заколачивать деньги, мудашка. Ну если Бена еще можно понять: в застойные годы вырваться за границу было из ряда вон событием, то Барана просто жадность сгубила - деньжат захотелось срубить по-легкому.
Бену хоть интересно было - ему перед поездкой мозги компостировали насчет того, что ходить только парами по Польше, а то подпольная буржуазная Солидарность выкрадет, будут пытать советского. Раскаленные утюги в жопу засовывать.
А Баранов среди комаров ростом с птицу, на лету пробивающих хоботом 3-дюймовую доску, долбил ломом вечную мерзлоту, тянул пудовый чудовищный кабель, пока мы нежились под густо пахнущими эвкалиптами, магнолиями и олеандрами.
На хуй они, эти деньги, в рот их ебать, если за них надо так усердно въебывать. Пошли они на хуй. Ну срубил он там 500 рублей, и где они теперь эти деньги? Ушли они, на хуй.
...Побросали вещи и отправились на пляж. На студенческом пляже лежали коровы и свиньи. Они там же и срали. И студенты лежали среди говна. Но мы впятером (см. выше) ушли влево, подальше от людей и студентов, мы бросили их, предали, ушли перевалами, под нависшей скалой, прыгая по огромным валунам, и волны обдавали нас солеными брызгами.
Прыг-скок, прыг-скок, я ебаться - будь здоров.
Ушли вдаль до ровного места, разделись и взошли в Него. Оно приняло нас прохладным теплом. И мы с блаженным матом отдались ему, до дна прозрачному. (Кроме Танюши Половцевой, как она отдавалась без мата, я не знаю).
Я, хлопая волны по ляжкам, рассыпался в любезностях, признавался морю в любви, лепетал всякую хуйню. По горизонту ползали силуэты горбатых корабликов.
Когда человека кормят 3 раза в день и у него есть море, наступает у человека состояние блаженного неведения. Он себе ходит по теплу во вьетнамках и с темными очками на носу. Время течет медленно и оттого быстро проходит. 10 дней неотличимы от 15, 15 от 20. Все течет, но ничего не изменяется. На второй день кажется, что ты здесь уже вечность. В последний - что только вчера приехал.
Несмотря на застой, в Абхазии, Грузии среди восточных людей сильно пахло частной собственностью, торговлей. Это резко контрастировало с социалистической Россией. И мы потом смеялись над Беном, что он был в соцстране, а мы - в кап, в Грузии.
- Нет в Грузии советской власти. Совсем другая страна, - говорил наблюдательный, как молодой Маркс, Стасик.
А я тогда вдруг отчего-то стал писать книжку о гражданской войне в Грузии, но так и не закончил: уж больно фантастично выглядел военный конфликт между русскоязычными и местными аборигенами. Не смотрелись танки под эвкалиптами. Не могло быть такой войны в одной стране, тем более в стране дружбы народов. Да и с чего воевать?.. Я оборвал рукопись. Шел 1984 год.
...И вот что еще я хочу сообщить - только в синих пляжных раздевалках, глядя на гадские менструальные тампоны и мерзкие куски ваты со следами отторжения слизистой, которые валяются там в обязательном порядке, начинаешь понимать, что женщины устроены несколько иначе, чем прочее человечество. Разбрасывают свою менструацию везде, суки.
...Мы прекрасные люди. Раз пошли купаться в третье ущелье. А там уже как раз голые нудисты загорают. Купаются даже. Пришлось нам в противовес идти купаться прям в одежде - в рубахах, тренировочных штанах, панамах. А уже в море я снял штаны, скрутил их в комок и начали мы ими перебрасываться в волейбол типа водного пола. Весело время провели.
...На море серый песок...
Глава 21. Череповец
Череповец - город контрастов. Он остался в моей памяти серым дождливым унылым краем. Над Череповцом периодически опускается рыжий туман, пахнущий большой металлургией.
Теоретически мы поехали туда набираться ума для курсового проекта, практически же я работал на упаковке листов, а Бен "крутил" вагоны, остальные тоже страдали хуйней. Чуть позже оказалось, что можно было и не работать. Нас неявно наебали, мол, устраивайтесь, ребята. А когда ребята скрепя сердце получили сраную спецодежду, когда уже походили в ночное, вдруг выяснилось, что работа-то - дело добровольное. А вы не знали? А мы просто хотели дать вам возможность подзаработать.
Да на хуй нам ваши деньги, мы отдыхать приехали! Вот, блядь, застой! Никакой справедливости. Хуя вам, а не справедливости! А ведь кроме работы, копания в патентной библиотеке, лекций и консультаций, были еще обязательные экскурсии в цехи. Глядеть на все это говно.
Полгруппы было в Череповце, в том числе я и Бен. А полгруппы - в подмосковной Черноголовке - Яша и Баранов. По полбанды разбросало. Мы обменивались письмами. Я как раз сидел срал, когда...
Срал на унитазе, бачок которого починил Вова Королев, который сильно блевал в своей комнате, я рассказывал. Нас поселили в жутко клопиную общагу. Общага эта - подъезд в обычном жилом доме. Казематы квартирного типа. Местные как раз переезжали из этого старого клоповника в новый. А нас как раз селили. Клопов там было - смертная жопа! Хуева туча! Все стены и трещины - в клопиных следах.
- Надо спасаться, чуваки, - сказал я. - Поставим кровати на середину, подальше от стен, а ножки кроватей - в консервные банки с водой. Авось перезимуем.
Мы уже купили и врезали в раздолбанную дверь новый замок, но по счастью Марков нашел еще одну пустую подходящую квартиру, двухкомнатную, сразу нами не замеченную. Там было меньше клопов. В маленькой комнате жил он с Татищевым. А в большой мы поставили 5 кроватей, стол и стулья. На кроватях лежали - я, Бен, Рубин, Королев, который блевал и Косокин, который учил в преферанс.
Мы выдрали замок, и я начал врезать его в новую дверь. Мы стали обживаться. Марков, встав на унитаз, бился с бачком. Бачок брызгал на Маркова и не сдавался. Мокрый Марков запустил в него по локоть руки и шуровал.Тем временем кто-то мыл ванну, кто-то шерудил на кухне.
То, что не удалось доделать Маркову, доделал Вова Королев. Он привязал к рычагу унитаза проволочку, испробовал, а потом лично каждого подводил и учил говно спускать по Королеву.
- Так, иди сюда, я тебя научу говно спускать, а то сломаешь. Смотри: посрал - тащищь проволоку. Видишь - течет. Смыл говно - заталкивай аккуратно проволочку обратно, а то так и будет течь, и в бачке не накопится. Только так. Ничего больше с бачком сделать нельзя. Усвоил?
Клопов тут было совсем ничтожное количество, но на всякий случай мы чуть отодвинули от стен кровати, чтобы эти ублюдки со стен падали на пол. Меня за весь срок ни один клоп не укусил. Может, помогло то, что мы с Беном купили в хозмаге бутылку какой-то отравы, кисть и, хитро изъебнувшись, промазали все клопиные места, изведя на этих блядей полпузыря. А сами ушли в ночную смену. Мы специально так сделали перед самой ночной сменой, чтоб во сне не дышать гнусной отравой. Представляю, как было приятно спать всем остальным! Они, козлы, правда, все проветрили, открыв балконную дверь, чем свели до минимума отравляющий клопов эффект. Не уважают ни хера чужой труд! Могли бы одну ночь и помучиться.
Но Косокин тем не менее жаловался, что его-таки кусают клопы.
- Покажи нам хоть одного клопа! - настаивал я.
- Откуда же? Я ж их насмерть затаптываю. Я парень резкий...
Косокин повесил над тумбочкой выдранную из какого-то журнала репродукцию картины "Вирсавия" не помню какого художника (надо у Бена спросить, он знает) - толстую голую лежащую бабу цвета молодого поросенка.
- Зачем ты ее прилепил, она же толстая? - спросил я, зная, что Косокин любит толстых баб.
- Никакая она не толстая, - не согласился Косокин, сам толстый. - А худым, между прочим, рожать тяжело, у них таз узкий.
И женился в результате на толстой девушке.
Но за любовь к толстоте природа наказала Косокина. Сняв однажды голую толстую тетку Вирсавию, он обнаружил под ее предательским телом сомнище клопиных гнезд.
А однажды мы с маленьким Вовкой Королевым шли по улицам Череповца и смеялись над Брежневым, что он такой мудак... Шутейно разговаривали.
- Хи-хи, - хихикал Вова, - вот мы сейчас идем по улицам, над этим хуем ржем беспечно, а в местном КГБ уже, небось, на экране наши лица крупным планом.
Но все это было позже, а в первый день мы решили периодически скидываться по 5 рублей для ведения совместного хозяйства.
- А это не слишком до хуя? - засомневался я. Сумма в 35 рублей показалась мне слишком большой. - Этого нам надолго хватит.
Но хватило меньше, чем на неделю. Ответственный за общественные бабки маленький хитрожопец Королев все как-то быстро, в течение трех-четырех дней растранжиривал. Бабки уходили на сахар, пряники, мелкий жор, и Вова постоянно по этому поводу сокрушался.
Вечером же, дождавшись посланников из магазина, отмечали день приезда. За выпивкой старик Марков пересказывал рассказы каких-то своих приятелей о войне в Афганистане. О том как там наши каратели целыми кишлаками расстреливали в поле мирных жителей. Я не верил. Не верил я, что советские солдаты могут так нехорошо поступать. Мне было 20 лет. Шел 1984 год.
Между тем Косокин связался с Москвой и разузнал адрес нашей черноголовской половины. Я тут же решил написать любимым бандитам - Яше и Баранову. Я вечером писал письмо, а Вова сидел рядом и бубнил:
- Пока я не ушел в ночную смену, ты там им напиши, как я унитаз починил. Он не работал, а я его в 5 минут починил!.. А вообще, я тебе скажу, ночная смена - это нечто противоестественное. Все нормальные люди, блядь, пьют чай, готовятся к отходу ко сну, электрический свет горит в лампочке Ильича, тепло. Все дома. Телевизор хуярит. А ты, блядь, как дурак должен одеваться и уходить в ночь. Дико! Дико!.. Про унитаз напиши!
А на следующий день, когда я мирно срал, усевшись на толчке, как петух на насесте, услышал королевский вопль о том, что из ихней Чернозалупки пришло письмо. В возбуждении я запрыгал на унитазе. Это же надо, какое совпадение, они - нам, мы - им. Одновременно! Параллельное мышление. Калиостро...
"Калиостро" - это наш бандитский термин. Как-то раз мы с Беном сидели в читальном зале МИСиС. В зале горел свет. За окном хмуро пропадал день. "Калиостро. Граф Калиостро", - вдруг отчего-то всплыло у меня в голове. Тогда еще не вышел этот фильм про Калиостро, и о графе мало кто знал.
- Слушай, а кто такой Калиостро? - внезапно спросил Бен.
Типичный случай параллельного мышления. С тех пор мы такое частенько отмечали у себя. Когда двое одновременно о чем-то одном думают, что-то одно хотят сказать, напевают одну песню про себя. В таких случаях мы произносим все объясняющее:
- Калиостро...
И с тех пор в нашей банде во время всех попоек всегда один тост поднимается:
- За Калиостро!
Что означает - за дружбу, ребята! За нашу прекрасную дружбу! За любовное сродство душ. За сверхжопное чутье. За нас, таких пиздатых.Я сейчас перечитал это наше письмо в Черноголовку ( мне его потом Яша передал для Архива) и увидел, что все было не совсем так. Оказывается не Вова Королев сказал мне о письме, когда я срал, а Косокин. И я не запрыгал на унитазе, а спокойно отосрался и с достоинством вытер себе жопу. И, оказывается, это случилось перед самым нашим переездом в другую общагу, коридорного типа. (Там мы уже вчетвером жили - Я, Бен, Рубин и Вова Королев). Видите как здорово писать документальные романы, все всегда можно уточнить. Вот я сейчас даю слово документам, они бесстрастны.
"Дима, ёбаный в рот!
Это охуеть можно! Я сидел сегодня в туалете, срал... Нет, не так. Значит, вчера мы с Беном отправили тебе письмо, в котором все невъебенно описали, а сегодня сру я себе спокойно, а Косокин кричит, чтоб вылезал: он ссать хотел. Вдруг он сказал, что пришло письмо от Димы.
"Пиздит, сука" - понял я. Еще бы - мы-то свое только вчера вечером кинули и вдруг - бац! - ответ. Я спокойненько отосрался, вышел - ба! Разъеби мя в кочерыжку! И вправду! Вай-вай-вай! Дима-то, оказывается, тоже послал письмо и примерно в то же время, что и мы. Ты прислал нам те же вопросы, о которых мы тебе уже написали, ёбть.
Дима, может, это граф Калиостро?!
Дима, встретимся - выпьем!
Елки-палки, нельзя не выпить...
Димка, пока Сашка чай пьет, я вклинюсь. [16]
Во-первых, поздравляю тебя с круглой датой, двадцатилетием с того самого дня, когда земля услышала твой голос. Думаю, орал ты, Дима, просто замечательно...
А у нас новость. Переселяют в другое жилище. Сашка и Рубин уже переселились. Но пока живем в старом общежитии. О деталях Ляксандра тебе, надеюсь, расскажет своим неповторимым, исконно русским языком. Сашка сейчас лежит на остове своей кровати (постельное белье уже сдал) и читает Ардова. [17]
Рубин, как и Сашка, лежит на сетке кровати, положил под голову мою подушку и читает Г. Уэллса "Россия во мгле". Королев лежит на своей кровати и читает фантастику. А я пишу тебе письмо.
Огромный привет передавай Петрухе Уралову, Олежке Баранову и иже с ними. Все.
Пользуясь любезно предоставленной мне г.г. Никоновым и Будулаевым возможностью передаю всем большой привет со всеми вытекающими отсюда последствиями, хотя и не беру на себя всей ответственности за этот шаг.
С уважением. Рубин
Заебали, блядь. [18]
Перебили. Значитца так, Давыдов, Соломон и К пропадают целыми днями в кабаке и передают вам привет.
В Череповце тишь да благодать.
Нас переселяют в другую общагу, коридорного типа, с одним сральником на весь этаж. Королев спрашивет, мол, как там дела у Бараныча. Что, мол, он рассказывает о Мурманске? Напиши.
Да! Дима, как приедем, дождемся Стаса и загудем к нему и Таю на хазу. [19]
Стас - пиздатый чувак.
У меня осталось 50 рублей на 2 недели.
Письмо отправь в тот же день, когда получишь это. Из твоего письма, Микки, я понял, что вам там оченно плохо живется. Вы заняты 10 часов в день.
А мы - 8 часов работаем, потом идем на лекцию или семинар или экскурсию. Потом домой, готовим ужин ( у нас ведь плита на кухне: общага квартирного типа). Вообще нам легче. Вы там изучаете какую-то хуйню и невъебенную науку, запарашиваете мозги... Кстати, у меня завтра доклад на тему "Технические решения по совершенствованию конструктивных характеристик оборудования станов холодной прокатки". И весь тут хуй.
Димитрий! [20]
Это все хуйня! Я вот что расскажу. Когда мы переселились, в этой общаге здесь не работал унитаз. А Я ЕГО СДЕЛАЛ ЗА 20 МИНУТ! Все довольны. А теперь FOR IRON FELIX, который с тобой живет, а ты и не подозреваешь.
Олег, как ты там? Вспоминаешь ли Дальние Зеленцы, NORD, Мурманские тундры, как мы мерли и дохли там каждый день? [21]
Снятся ли тебе кабели?
Соломон здесь совсем спился. Не удалось сделать из него человека. Ходит каждый день в кабак, на работу приходит пьяный.
Не разучился ли ты ходить Челентаной? [22]
Ну, я пошел на работу. Соломон сидит над душой, зашедши в нашу комнату и говорит про тебя, что ты, наверно, ебешься с лаборантками, а мы с кувалдами.
Ну пока. Идем в ночную.
22-30 28.09.84
Да, ну так вот. [23]
Однажды, когда мы с Будулайкой батрачили в вечернюю смену, наши орлы (Марков, Татищев, Косокин) выпили по 3 литра пива, окосели и Косокин дал пизды Рубину. Почти как тогда, на Магнитке. [24]
- Рубин, ты своей смертью не умрешь!
К тому же Рубин совсем не пил. Это сейчас мы с ним дружим, а тогда я на него строго смотрел и не особо так водился. Потом он исправился, съехал на тройки, иногда к рюмке прикладывался. А то раньше, бывало, на ознакомительных экскурсиях вперед всех бежал, расталкивая народ, к агрегату, чтобы услышать, что "куровод" расскажет. Наших это бесило. Меня раздражало. Но, помудрев, я помирился с Рубиным. А на Магнитке, невзлюбивший Рубина Косокин приставал к нему, и Рубин вызвал Косокина на дуэль. В натуре. На кулаках. Дуэль состоялась у нас в комнате, куда набилась и расползлась по стенкам вся мужская половина нашей группы - посмотреть. Это была, так сказать, спарринг - драка. Немного похоже на карате, которым Косокин раньше занимался. На средней дистанции, с ногами, с руками. Рубин, который ничем, кроме чтения книжек, раньше не занимался, держался хуже. Косокин разбил ему нос и поставил синяк. Пару раз они, сцепившись, заваливались на кровати под восторженные вопли зрителей. Я как раз сидел на кровати, они на меня и завалились.
После драки в комнату пришел отсутствовавший Баранов. (Блин! Вспомнил! А ведь он, урод, потому отсутствовал, что и там работал, разгружал гад, какие то вагоны. Любовь к деньгам до добра не доводит! Все самое интересное пропустил - и драку и Пицунду). Вот он пришел и увидел свою постель смятой, а подушку окровавленной.
Только на этот раз Рубин остался без синяка, а отделался тем, что разбил головой стекло, когда ему по почкам Косокин пизданул.
Было так: Косокин доебался до Рубина, обзывался на него, пускал дым сигареты ему в лицо, потом погасил свет в туалете, где в данный момент находился гражданин потерпевший. После того, как Рубин вышел из туалета, Косокин преградил ему путь в комнату и не пускал его. Рубин оттолкнул Косокина. Это было искрой. Еблысь! Косокин вмазал в лобешник Рубину, и тот головой выбил небольшой кусок (почти правильной круглой формы) окрашенного дверного стекла.
После чего препуганный Рубин выбежал на балкон, а Косокин закрыл его там, но затем снова открыл, забоявшись, что тот простудится на балконе без одежды. Рубин, увидев Косокина, идущего к балкону, и не зная его добрых намерений, совсем испугался, перелез через перила балкона и повис над бездной. Увидев такую страшную картину, Косокин в свою очередь перепугался и ушел вглубь комнаты. Посудите сами - приходит, допустим, милиция и видит: Рубин мертвый лежит под балконом, а Косокин лыка не вяжет. Тюряга.
Повисев немного, переждав, Рубин выскочил с балкона и устремился к двери. Ему удалось выбежать. Минуты через две он нагрянул в комнату с комендантом, крича: "Где Косокин, где Косокин?!" А Косокин в это время прятался в туалете. Не найдя преступника, все во главе с Рубиным опять убежали (Рубин сообщил коменданту, что, мол, в 30-й комнате все пьяные и дерутся,)
Через малое время, нигде не найдя Косокина, компания снова нагрянула и застукала Косокина в комнате.
Все начали кричать, а Гена Татищев сказал, что Рубин пьян и сам ко всем пристает. Комендант с дежурными чуваками ушли, а Рубин побежал за милицией.
Все эти факты сообщил нам Вова Королев. Версия Косокина несколько отличается от всего этого. По его словам выходит, что Рубин первый пристал к нему, то есть ударил двумя кулаками в грудь ни с того ни с сего.
Когда пришли мы, буря уже улеглась, милиция не приходила, Рубина не было. Мы с Беном поели и пошли искать его. Он оказывается спал в квартире у Давыдова на свободной койке (Давыдов приютил его, видя такой разбой).
Дима, прошу тебя сохрани это письмо, в Москве вместе поуссываемся.
Напоследок главное. Дима! 20 лет назад в мир пришел пиздатый чувак - Макеев. Ура-а-а-а! Там-пам-пам-пара-бара-бара-тара-рам-пам-пам-пам - туш!
Поздравляю с дн. рожд.!
Алекс. Никонов"
Все-таки жаль, что нас с Беном не было тогда, мы бы этой бойни не допустили.
Кроме того, в Череповце у нас с Беном была привычка шляться в шляпный отдел универмага и мерить шляпы. Бен нравился себе в шляпе, а я хотел купить соломенное сомбреро за 3 рубля. Сначала мне было жаль денег, но в конце срока с получки я все же расщедрился и купил его. Теперь валяется на даче...
Кстати, о получке. Все-таки студентов изрядно наебывали там. Да и везде, и в Запорожье тоже. Такие суки заводские. Все время нам недоплачивали. Парашные люди. Мухлевали с нарядами. Что это такое - 150 рублей заплатили! Помню, Вова Королев с Соломоном ходили к начальству чего-то выяснять по бабкам. [25]
Начальник снял трубку и начал на кого-то орать: зачем вы студентов обманываете, вы что, хотите международного конфликта?
Вова с Соломоном переглянулись: неужели из-за них может разгореться международный скандал? Они совсем забыли, что в их бригаде работал черный негр Акааза, студент наш, и его наебывали под горячую руку в общей куче. В конце концов оказалось, что студенты - негры и немцы получили раза в 1,5 больше наших. За ту же работу. Вот когда мы уже превратились в колонию.
...А ночные смены я любил. Приходишь с Беном с утреца, продрыхнешь часика 4 и весь день твой. Можно идти мерять шляпы. Или в кино на худой конец.
А вот утренняя смена - хуево. Вставать надо в 5-30. Будил меня поганый зуммер масенького электрического будильника (он и сейчас валяется у меня в столе, только не работает. Починить что ли?)
С тех пор я этот зуммер ненавижу. Встаем, блядь, а еще темно, ставим с Беном чайник, на хуй. Вскрываем "Завтрак туриста" за 33 копейки - рыбный паштет с перловой крупой. Жрем. И хуячим с крейсерской скоростью пешком на завод. (Общага находилась недалеко от проходной). Идем во тьме и совместно поем из Северного: "Звезды зажигаются хрустальные, под ногами чуть скрипит снежок..."
На работу как на праздник.
Глава 21-1. Белозерск или Беново счастье
...Я сломал Бена. Он долго сопротивлялся, не хотел отрывать задницу. Но в конце концов я сломал Бена.
- Поехали, старик! Хули, экскурсия... Посмотрим хоть. Название-то какое - Белозерск! Поглядим Белое озеро! По карте тут 100 километров. За полтора часа на "Икарусе" долетим. Сядем в кресла, откинемся, посмотрим северную природу. А вечером обратно. Церковки, музеи, хуе-мое... В ресторации там поедим. Сувенирчик купим...
Сломал. Мы плюнули на отчет по практике, пришли на автовокзал и купили 2 билета до Белозерска. Подошли к перрону и честно стали ждать красный "Икарус".
Еби меня пономарь! Подъехал маленький желтый ПАЗик. Наши места, о которых я думал, что они в самой середине, оказались в тряском заду раздолбанного автобусика. Это нас несколько обескуражило. А где же крейсер дорог с откидными спинками?..
Узкая лента трассы на Белозерск составленная из бетонных плит кончилась километрах через 20-30 после выезда из Череповца. И до самого Белозерска тянулся по деревням разбитый проселок, в грязные лужи которого автобус въезжал как пограничный катер в волну - раскидывая ее в разные стороны. Это была очень хуевая дорога. Это не было дороги. Мы тряслись до Белозерска 4 часа. А когда приехали, в покосившейся избушке автостанции узнали, что сегодня в Череповец рейсов уже нет. В гостиницу переночевать нас не пустили. Потому что 2 дурака не взяли с собой паспорта. Ночлега у частников мы не нашли. И нам ничего не оставалось делать, как только гулять по городу, фотографироваться и шляться по музею и магазинам...
Нравственный человек любит делать добро. Это приятно. Нравственный человек любит себя. И плюет на мораль, если она ему в чем-то мешает. (Если это не слишком дорого обходится: живем мы еще в диком мире сраных моралистов-ублюдков).
Вот такая будет нравственность у сверхлюдей.
А теперь я бросаю на хуй философское любомудрие имени Сократа и перехожу к дальнейшему повествованию.
Глава 20. Я хочу написать про море. Оно Чёрное
Да, блядь, все закладывается в детстве. В меня заложено хорошее море. Не та корабельная романтика, что в жопе юношей играет, а курортное море с пальмами... Глянул я тут недавно на темно-синюю металлическую крышу длинного ангара на фоне бледно-голубого колхозного неба, мелькнуло на мгновение - Море! Как будто с гор - бирюзовой полосой до дальнего неба. И сразу - шипение прибоя. Лежа на крупной гальке, чешешь нос о плечо - запах нагретой солнцем кожи. Много света, инжир, аджика. Синие горы в дымке... Горы обязательно.
Выезд к морю - событие, вне зависимости от частоты выездов. Встречи с морем ждешь. Остр первый момент первого видения - когда под белым крылом на адлерском развороте наконец открывается зеленая синева. И все сразу детям и друг другу: "Море!" И припадают к иллюминаторам... Или поезд выворачивает, грохоча на стыках и открывается горизонт. "Море!" Состав еще долго будет ехать вдоль него, но самый первый момент... Общий выдох. Море...
Быстрее устроиться, разобрать, раскидать вещи и - туда, зачем приехал. В море. Скорее, будто от этого что-то зависит. Потом успокоишься, осмотришься, полежишь на хрустящей гальке.Море липкое. От соли. Как кровь. Разделся - и к волнам, навстречу. Первое море. Брызги на губах. Первая соль.
Входишь, бывало в него, родное, тихо и ласково матерясь, шлепаешь нежно по волнам. Здравствуй, маленькое. Я опять пришел, хули. Я шел к тебе целый год.
Вылезешь, подсохнешь, соль чуть стягивает кожу.
А утром оно как зеркало. Волны малюсенькие. С ноготок. Вода прозрачная, не засранная еще. Небо чистое. Хорошо, где нет волноломов, волнорезов, а есть море по косой дуге.
Ни разу мы там не поебались, только обезьян ездили в Сухуми смотреть.
Глава 20а. Немного о том же
Немного потому, что еще немного уже местами было...
Мы туда приехали, сами должны знать в каком году. Я, Микоян, Стасик и Танюша Половцева. Был там и Вова Моренблит. А Бен тем летом похуячил в строяк в Польшу, а Баранов - в строяк в Мурманскую тундру, тянуть кабель, заколачивать деньги, мудашка. Ну если Бена еще можно понять: в застойные годы вырваться за границу было из ряда вон событием, то Барана просто жадность сгубила - деньжат захотелось срубить по-легкому.
Бену хоть интересно было - ему перед поездкой мозги компостировали насчет того, что ходить только парами по Польше, а то подпольная буржуазная Солидарность выкрадет, будут пытать советского. Раскаленные утюги в жопу засовывать.
А Баранов среди комаров ростом с птицу, на лету пробивающих хоботом 3-дюймовую доску, долбил ломом вечную мерзлоту, тянул пудовый чудовищный кабель, пока мы нежились под густо пахнущими эвкалиптами, магнолиями и олеандрами.
На хуй они, эти деньги, в рот их ебать, если за них надо так усердно въебывать. Пошли они на хуй. Ну срубил он там 500 рублей, и где они теперь эти деньги? Ушли они, на хуй.
...Побросали вещи и отправились на пляж. На студенческом пляже лежали коровы и свиньи. Они там же и срали. И студенты лежали среди говна. Но мы впятером (см. выше) ушли влево, подальше от людей и студентов, мы бросили их, предали, ушли перевалами, под нависшей скалой, прыгая по огромным валунам, и волны обдавали нас солеными брызгами.
Прыг-скок, прыг-скок, я ебаться - будь здоров.
Ушли вдаль до ровного места, разделись и взошли в Него. Оно приняло нас прохладным теплом. И мы с блаженным матом отдались ему, до дна прозрачному. (Кроме Танюши Половцевой, как она отдавалась без мата, я не знаю).
Я, хлопая волны по ляжкам, рассыпался в любезностях, признавался морю в любви, лепетал всякую хуйню. По горизонту ползали силуэты горбатых корабликов.
Когда человека кормят 3 раза в день и у него есть море, наступает у человека состояние блаженного неведения. Он себе ходит по теплу во вьетнамках и с темными очками на носу. Время течет медленно и оттого быстро проходит. 10 дней неотличимы от 15, 15 от 20. Все течет, но ничего не изменяется. На второй день кажется, что ты здесь уже вечность. В последний - что только вчера приехал.
Несмотря на застой, в Абхазии, Грузии среди восточных людей сильно пахло частной собственностью, торговлей. Это резко контрастировало с социалистической Россией. И мы потом смеялись над Беном, что он был в соцстране, а мы - в кап, в Грузии.
- Нет в Грузии советской власти. Совсем другая страна, - говорил наблюдательный, как молодой Маркс, Стасик.
А я тогда вдруг отчего-то стал писать книжку о гражданской войне в Грузии, но так и не закончил: уж больно фантастично выглядел военный конфликт между русскоязычными и местными аборигенами. Не смотрелись танки под эвкалиптами. Не могло быть такой войны в одной стране, тем более в стране дружбы народов. Да и с чего воевать?.. Я оборвал рукопись. Шел 1984 год.
...И вот что еще я хочу сообщить - только в синих пляжных раздевалках, глядя на гадские менструальные тампоны и мерзкие куски ваты со следами отторжения слизистой, которые валяются там в обязательном порядке, начинаешь понимать, что женщины устроены несколько иначе, чем прочее человечество. Разбрасывают свою менструацию везде, суки.
...Мы прекрасные люди. Раз пошли купаться в третье ущелье. А там уже как раз голые нудисты загорают. Купаются даже. Пришлось нам в противовес идти купаться прям в одежде - в рубахах, тренировочных штанах, панамах. А уже в море я снял штаны, скрутил их в комок и начали мы ими перебрасываться в волейбол типа водного пола. Весело время провели.
...На море серый песок...
Глава 21. Череповец
Череповец - город контрастов. Он остался в моей памяти серым дождливым унылым краем. Над Череповцом периодически опускается рыжий туман, пахнущий большой металлургией.
Теоретически мы поехали туда набираться ума для курсового проекта, практически же я работал на упаковке листов, а Бен "крутил" вагоны, остальные тоже страдали хуйней. Чуть позже оказалось, что можно было и не работать. Нас неявно наебали, мол, устраивайтесь, ребята. А когда ребята скрепя сердце получили сраную спецодежду, когда уже походили в ночное, вдруг выяснилось, что работа-то - дело добровольное. А вы не знали? А мы просто хотели дать вам возможность подзаработать.
Да на хуй нам ваши деньги, мы отдыхать приехали! Вот, блядь, застой! Никакой справедливости. Хуя вам, а не справедливости! А ведь кроме работы, копания в патентной библиотеке, лекций и консультаций, были еще обязательные экскурсии в цехи. Глядеть на все это говно.
Полгруппы было в Череповце, в том числе я и Бен. А полгруппы - в подмосковной Черноголовке - Яша и Баранов. По полбанды разбросало. Мы обменивались письмами. Я как раз сидел срал, когда...
Срал на унитазе, бачок которого починил Вова Королев, который сильно блевал в своей комнате, я рассказывал. Нас поселили в жутко клопиную общагу. Общага эта - подъезд в обычном жилом доме. Казематы квартирного типа. Местные как раз переезжали из этого старого клоповника в новый. А нас как раз селили. Клопов там было - смертная жопа! Хуева туча! Все стены и трещины - в клопиных следах.
- Надо спасаться, чуваки, - сказал я. - Поставим кровати на середину, подальше от стен, а ножки кроватей - в консервные банки с водой. Авось перезимуем.
Мы уже купили и врезали в раздолбанную дверь новый замок, но по счастью Марков нашел еще одну пустую подходящую квартиру, двухкомнатную, сразу нами не замеченную. Там было меньше клопов. В маленькой комнате жил он с Татищевым. А в большой мы поставили 5 кроватей, стол и стулья. На кроватях лежали - я, Бен, Рубин, Королев, который блевал и Косокин, который учил в преферанс.
Мы выдрали замок, и я начал врезать его в новую дверь. Мы стали обживаться. Марков, встав на унитаз, бился с бачком. Бачок брызгал на Маркова и не сдавался. Мокрый Марков запустил в него по локоть руки и шуровал.Тем временем кто-то мыл ванну, кто-то шерудил на кухне.
То, что не удалось доделать Маркову, доделал Вова Королев. Он привязал к рычагу унитаза проволочку, испробовал, а потом лично каждого подводил и учил говно спускать по Королеву.
- Так, иди сюда, я тебя научу говно спускать, а то сломаешь. Смотри: посрал - тащищь проволоку. Видишь - течет. Смыл говно - заталкивай аккуратно проволочку обратно, а то так и будет течь, и в бачке не накопится. Только так. Ничего больше с бачком сделать нельзя. Усвоил?
Клопов тут было совсем ничтожное количество, но на всякий случай мы чуть отодвинули от стен кровати, чтобы эти ублюдки со стен падали на пол. Меня за весь срок ни один клоп не укусил. Может, помогло то, что мы с Беном купили в хозмаге бутылку какой-то отравы, кисть и, хитро изъебнувшись, промазали все клопиные места, изведя на этих блядей полпузыря. А сами ушли в ночную смену. Мы специально так сделали перед самой ночной сменой, чтоб во сне не дышать гнусной отравой. Представляю, как было приятно спать всем остальным! Они, козлы, правда, все проветрили, открыв балконную дверь, чем свели до минимума отравляющий клопов эффект. Не уважают ни хера чужой труд! Могли бы одну ночь и помучиться.
Но Косокин тем не менее жаловался, что его-таки кусают клопы.
- Покажи нам хоть одного клопа! - настаивал я.
- Откуда же? Я ж их насмерть затаптываю. Я парень резкий...
Косокин повесил над тумбочкой выдранную из какого-то журнала репродукцию картины "Вирсавия" не помню какого художника (надо у Бена спросить, он знает) - толстую голую лежащую бабу цвета молодого поросенка.
- Зачем ты ее прилепил, она же толстая? - спросил я, зная, что Косокин любит толстых баб.
- Никакая она не толстая, - не согласился Косокин, сам толстый. - А худым, между прочим, рожать тяжело, у них таз узкий.
И женился в результате на толстой девушке.
Но за любовь к толстоте природа наказала Косокина. Сняв однажды голую толстую тетку Вирсавию, он обнаружил под ее предательским телом сомнище клопиных гнезд.
А однажды мы с маленьким Вовкой Королевым шли по улицам Череповца и смеялись над Брежневым, что он такой мудак... Шутейно разговаривали.
- Хи-хи, - хихикал Вова, - вот мы сейчас идем по улицам, над этим хуем ржем беспечно, а в местном КГБ уже, небось, на экране наши лица крупным планом.
Но все это было позже, а в первый день мы решили периодически скидываться по 5 рублей для ведения совместного хозяйства.
- А это не слишком до хуя? - засомневался я. Сумма в 35 рублей показалась мне слишком большой. - Этого нам надолго хватит.
Но хватило меньше, чем на неделю. Ответственный за общественные бабки маленький хитрожопец Королев все как-то быстро, в течение трех-четырех дней растранжиривал. Бабки уходили на сахар, пряники, мелкий жор, и Вова постоянно по этому поводу сокрушался.
Вечером же, дождавшись посланников из магазина, отмечали день приезда. За выпивкой старик Марков пересказывал рассказы каких-то своих приятелей о войне в Афганистане. О том как там наши каратели целыми кишлаками расстреливали в поле мирных жителей. Я не верил. Не верил я, что советские солдаты могут так нехорошо поступать. Мне было 20 лет. Шел 1984 год.
Между тем Косокин связался с Москвой и разузнал адрес нашей черноголовской половины. Я тут же решил написать любимым бандитам - Яше и Баранову. Я вечером писал письмо, а Вова сидел рядом и бубнил:
- Пока я не ушел в ночную смену, ты там им напиши, как я унитаз починил. Он не работал, а я его в 5 минут починил!.. А вообще, я тебе скажу, ночная смена - это нечто противоестественное. Все нормальные люди, блядь, пьют чай, готовятся к отходу ко сну, электрический свет горит в лампочке Ильича, тепло. Все дома. Телевизор хуярит. А ты, блядь, как дурак должен одеваться и уходить в ночь. Дико! Дико!.. Про унитаз напиши!
А на следующий день, когда я мирно срал, усевшись на толчке, как петух на насесте, услышал королевский вопль о том, что из ихней Чернозалупки пришло письмо. В возбуждении я запрыгал на унитазе. Это же надо, какое совпадение, они - нам, мы - им. Одновременно! Параллельное мышление. Калиостро...
"Калиостро" - это наш бандитский термин. Как-то раз мы с Беном сидели в читальном зале МИСиС. В зале горел свет. За окном хмуро пропадал день. "Калиостро. Граф Калиостро", - вдруг отчего-то всплыло у меня в голове. Тогда еще не вышел этот фильм про Калиостро, и о графе мало кто знал.
- Слушай, а кто такой Калиостро? - внезапно спросил Бен.
Типичный случай параллельного мышления. С тех пор мы такое частенько отмечали у себя. Когда двое одновременно о чем-то одном думают, что-то одно хотят сказать, напевают одну песню про себя. В таких случаях мы произносим все объясняющее:
- Калиостро...
И с тех пор в нашей банде во время всех попоек всегда один тост поднимается:
- За Калиостро!
Что означает - за дружбу, ребята! За нашу прекрасную дружбу! За любовное сродство душ. За сверхжопное чутье. За нас, таких пиздатых.Я сейчас перечитал это наше письмо в Черноголовку ( мне его потом Яша передал для Архива) и увидел, что все было не совсем так. Оказывается не Вова Королев сказал мне о письме, когда я срал, а Косокин. И я не запрыгал на унитазе, а спокойно отосрался и с достоинством вытер себе жопу. И, оказывается, это случилось перед самым нашим переездом в другую общагу, коридорного типа. (Там мы уже вчетвером жили - Я, Бен, Рубин и Вова Королев). Видите как здорово писать документальные романы, все всегда можно уточнить. Вот я сейчас даю слово документам, они бесстрастны.
"Дима, ёбаный в рот!
Это охуеть можно! Я сидел сегодня в туалете, срал... Нет, не так. Значит, вчера мы с Беном отправили тебе письмо, в котором все невъебенно описали, а сегодня сру я себе спокойно, а Косокин кричит, чтоб вылезал: он ссать хотел. Вдруг он сказал, что пришло письмо от Димы.
"Пиздит, сука" - понял я. Еще бы - мы-то свое только вчера вечером кинули и вдруг - бац! - ответ. Я спокойненько отосрался, вышел - ба! Разъеби мя в кочерыжку! И вправду! Вай-вай-вай! Дима-то, оказывается, тоже послал письмо и примерно в то же время, что и мы. Ты прислал нам те же вопросы, о которых мы тебе уже написали, ёбть.
Дима, может, это граф Калиостро?!
Дима, встретимся - выпьем!
Елки-палки, нельзя не выпить...
Димка, пока Сашка чай пьет, я вклинюсь. [16]
Во-первых, поздравляю тебя с круглой датой, двадцатилетием с того самого дня, когда земля услышала твой голос. Думаю, орал ты, Дима, просто замечательно...
А у нас новость. Переселяют в другое жилище. Сашка и Рубин уже переселились. Но пока живем в старом общежитии. О деталях Ляксандра тебе, надеюсь, расскажет своим неповторимым, исконно русским языком. Сашка сейчас лежит на остове своей кровати (постельное белье уже сдал) и читает Ардова. [17]
Рубин, как и Сашка, лежит на сетке кровати, положил под голову мою подушку и читает Г. Уэллса "Россия во мгле". Королев лежит на своей кровати и читает фантастику. А я пишу тебе письмо.
Огромный привет передавай Петрухе Уралову, Олежке Баранову и иже с ними. Все.
Пользуясь любезно предоставленной мне г.г. Никоновым и Будулаевым возможностью передаю всем большой привет со всеми вытекающими отсюда последствиями, хотя и не беру на себя всей ответственности за этот шаг.
С уважением. Рубин
Заебали, блядь. [18]
Перебили. Значитца так, Давыдов, Соломон и К пропадают целыми днями в кабаке и передают вам привет.
В Череповце тишь да благодать.
Нас переселяют в другую общагу, коридорного типа, с одним сральником на весь этаж. Королев спрашивет, мол, как там дела у Бараныча. Что, мол, он рассказывает о Мурманске? Напиши.
Да! Дима, как приедем, дождемся Стаса и загудем к нему и Таю на хазу. [19]
Стас - пиздатый чувак.
У меня осталось 50 рублей на 2 недели.
Письмо отправь в тот же день, когда получишь это. Из твоего письма, Микки, я понял, что вам там оченно плохо живется. Вы заняты 10 часов в день.
А мы - 8 часов работаем, потом идем на лекцию или семинар или экскурсию. Потом домой, готовим ужин ( у нас ведь плита на кухне: общага квартирного типа). Вообще нам легче. Вы там изучаете какую-то хуйню и невъебенную науку, запарашиваете мозги... Кстати, у меня завтра доклад на тему "Технические решения по совершенствованию конструктивных характеристик оборудования станов холодной прокатки". И весь тут хуй.
Димитрий! [20]
Это все хуйня! Я вот что расскажу. Когда мы переселились, в этой общаге здесь не работал унитаз. А Я ЕГО СДЕЛАЛ ЗА 20 МИНУТ! Все довольны. А теперь FOR IRON FELIX, который с тобой живет, а ты и не подозреваешь.
Олег, как ты там? Вспоминаешь ли Дальние Зеленцы, NORD, Мурманские тундры, как мы мерли и дохли там каждый день? [21]
Снятся ли тебе кабели?
Соломон здесь совсем спился. Не удалось сделать из него человека. Ходит каждый день в кабак, на работу приходит пьяный.
Не разучился ли ты ходить Челентаной? [22]
Ну, я пошел на работу. Соломон сидит над душой, зашедши в нашу комнату и говорит про тебя, что ты, наверно, ебешься с лаборантками, а мы с кувалдами.
Ну пока. Идем в ночную.
22-30 28.09.84
Да, ну так вот. [23]
Однажды, когда мы с Будулайкой батрачили в вечернюю смену, наши орлы (Марков, Татищев, Косокин) выпили по 3 литра пива, окосели и Косокин дал пизды Рубину. Почти как тогда, на Магнитке. [24]
- Рубин, ты своей смертью не умрешь!
К тому же Рубин совсем не пил. Это сейчас мы с ним дружим, а тогда я на него строго смотрел и не особо так водился. Потом он исправился, съехал на тройки, иногда к рюмке прикладывался. А то раньше, бывало, на ознакомительных экскурсиях вперед всех бежал, расталкивая народ, к агрегату, чтобы услышать, что "куровод" расскажет. Наших это бесило. Меня раздражало. Но, помудрев, я помирился с Рубиным. А на Магнитке, невзлюбивший Рубина Косокин приставал к нему, и Рубин вызвал Косокина на дуэль. В натуре. На кулаках. Дуэль состоялась у нас в комнате, куда набилась и расползлась по стенкам вся мужская половина нашей группы - посмотреть. Это была, так сказать, спарринг - драка. Немного похоже на карате, которым Косокин раньше занимался. На средней дистанции, с ногами, с руками. Рубин, который ничем, кроме чтения книжек, раньше не занимался, держался хуже. Косокин разбил ему нос и поставил синяк. Пару раз они, сцепившись, заваливались на кровати под восторженные вопли зрителей. Я как раз сидел на кровати, они на меня и завалились.
После драки в комнату пришел отсутствовавший Баранов. (Блин! Вспомнил! А ведь он, урод, потому отсутствовал, что и там работал, разгружал гад, какие то вагоны. Любовь к деньгам до добра не доводит! Все самое интересное пропустил - и драку и Пицунду). Вот он пришел и увидел свою постель смятой, а подушку окровавленной.
Только на этот раз Рубин остался без синяка, а отделался тем, что разбил головой стекло, когда ему по почкам Косокин пизданул.
Было так: Косокин доебался до Рубина, обзывался на него, пускал дым сигареты ему в лицо, потом погасил свет в туалете, где в данный момент находился гражданин потерпевший. После того, как Рубин вышел из туалета, Косокин преградил ему путь в комнату и не пускал его. Рубин оттолкнул Косокина. Это было искрой. Еблысь! Косокин вмазал в лобешник Рубину, и тот головой выбил небольшой кусок (почти правильной круглой формы) окрашенного дверного стекла.
После чего препуганный Рубин выбежал на балкон, а Косокин закрыл его там, но затем снова открыл, забоявшись, что тот простудится на балконе без одежды. Рубин, увидев Косокина, идущего к балкону, и не зная его добрых намерений, совсем испугался, перелез через перила балкона и повис над бездной. Увидев такую страшную картину, Косокин в свою очередь перепугался и ушел вглубь комнаты. Посудите сами - приходит, допустим, милиция и видит: Рубин мертвый лежит под балконом, а Косокин лыка не вяжет. Тюряга.
Повисев немного, переждав, Рубин выскочил с балкона и устремился к двери. Ему удалось выбежать. Минуты через две он нагрянул в комнату с комендантом, крича: "Где Косокин, где Косокин?!" А Косокин в это время прятался в туалете. Не найдя преступника, все во главе с Рубиным опять убежали (Рубин сообщил коменданту, что, мол, в 30-й комнате все пьяные и дерутся,)
Через малое время, нигде не найдя Косокина, компания снова нагрянула и застукала Косокина в комнате.
Все начали кричать, а Гена Татищев сказал, что Рубин пьян и сам ко всем пристает. Комендант с дежурными чуваками ушли, а Рубин побежал за милицией.
Все эти факты сообщил нам Вова Королев. Версия Косокина несколько отличается от всего этого. По его словам выходит, что Рубин первый пристал к нему, то есть ударил двумя кулаками в грудь ни с того ни с сего.
Когда пришли мы, буря уже улеглась, милиция не приходила, Рубина не было. Мы с Беном поели и пошли искать его. Он оказывается спал в квартире у Давыдова на свободной койке (Давыдов приютил его, видя такой разбой).
Дима, прошу тебя сохрани это письмо, в Москве вместе поуссываемся.
Напоследок главное. Дима! 20 лет назад в мир пришел пиздатый чувак - Макеев. Ура-а-а-а! Там-пам-пам-пара-бара-бара-тара-рам-пам-пам-пам - туш!
Поздравляю с дн. рожд.!
Алекс. Никонов"
Все-таки жаль, что нас с Беном не было тогда, мы бы этой бойни не допустили.
Кроме того, в Череповце у нас с Беном была привычка шляться в шляпный отдел универмага и мерить шляпы. Бен нравился себе в шляпе, а я хотел купить соломенное сомбреро за 3 рубля. Сначала мне было жаль денег, но в конце срока с получки я все же расщедрился и купил его. Теперь валяется на даче...
Кстати, о получке. Все-таки студентов изрядно наебывали там. Да и везде, и в Запорожье тоже. Такие суки заводские. Все время нам недоплачивали. Парашные люди. Мухлевали с нарядами. Что это такое - 150 рублей заплатили! Помню, Вова Королев с Соломоном ходили к начальству чего-то выяснять по бабкам. [25]
Начальник снял трубку и начал на кого-то орать: зачем вы студентов обманываете, вы что, хотите международного конфликта?
Вова с Соломоном переглянулись: неужели из-за них может разгореться международный скандал? Они совсем забыли, что в их бригаде работал черный негр Акааза, студент наш, и его наебывали под горячую руку в общей куче. В конце концов оказалось, что студенты - негры и немцы получили раза в 1,5 больше наших. За ту же работу. Вот когда мы уже превратились в колонию.
...А ночные смены я любил. Приходишь с Беном с утреца, продрыхнешь часика 4 и весь день твой. Можно идти мерять шляпы. Или в кино на худой конец.
А вот утренняя смена - хуево. Вставать надо в 5-30. Будил меня поганый зуммер масенького электрического будильника (он и сейчас валяется у меня в столе, только не работает. Починить что ли?)
С тех пор я этот зуммер ненавижу. Встаем, блядь, а еще темно, ставим с Беном чайник, на хуй. Вскрываем "Завтрак туриста" за 33 копейки - рыбный паштет с перловой крупой. Жрем. И хуячим с крейсерской скоростью пешком на завод. (Общага находилась недалеко от проходной). Идем во тьме и совместно поем из Северного: "Звезды зажигаются хрустальные, под ногами чуть скрипит снежок..."
На работу как на праздник.
Глава 21-1. Белозерск или Беново счастье
...Я сломал Бена. Он долго сопротивлялся, не хотел отрывать задницу. Но в конце концов я сломал Бена.
- Поехали, старик! Хули, экскурсия... Посмотрим хоть. Название-то какое - Белозерск! Поглядим Белое озеро! По карте тут 100 километров. За полтора часа на "Икарусе" долетим. Сядем в кресла, откинемся, посмотрим северную природу. А вечером обратно. Церковки, музеи, хуе-мое... В ресторации там поедим. Сувенирчик купим...
Сломал. Мы плюнули на отчет по практике, пришли на автовокзал и купили 2 билета до Белозерска. Подошли к перрону и честно стали ждать красный "Икарус".
Еби меня пономарь! Подъехал маленький желтый ПАЗик. Наши места, о которых я думал, что они в самой середине, оказались в тряском заду раздолбанного автобусика. Это нас несколько обескуражило. А где же крейсер дорог с откидными спинками?..
Узкая лента трассы на Белозерск составленная из бетонных плит кончилась километрах через 20-30 после выезда из Череповца. И до самого Белозерска тянулся по деревням разбитый проселок, в грязные лужи которого автобус въезжал как пограничный катер в волну - раскидывая ее в разные стороны. Это была очень хуевая дорога. Это не было дороги. Мы тряслись до Белозерска 4 часа. А когда приехали, в покосившейся избушке автостанции узнали, что сегодня в Череповец рейсов уже нет. В гостиницу переночевать нас не пустили. Потому что 2 дурака не взяли с собой паспорта. Ночлега у частников мы не нашли. И нам ничего не оставалось делать, как только гулять по городу, фотографироваться и шляться по музею и магазинам...