Ниязов Рустам Асанович. Решение Смольникова

   — Левый, пошел! Левый, пошел! — прокричал Сухраб в рацию. Затем хлопнул по плечу своего водителя: — Медет, гони туда!
   — Средний — Правому, встречайте! — только и успел сказать он, как услышал грохот и визг колес. Прошла секунда или две, пока до него не дошло, что чужой фургон столкнулся с его джипом.
   Едва они подъехали к месту столкновения, как стало ясно, что фургон прорвался сквозь заслон. Вывалив огромное облако дизельного выхлопа, он стремительно уходил от погони. Черная туша «Тойоты» лежала на боку, перегородив проезд. Второй джип, примчавшийся на подмогу, уже объезжал поверженного коллегу, но майор включил рацию и приказал прекратить преследование.
   Он вышел из машины, сзади подбежал Алмаз, выскочил еще один спецназовец из второго джипа. Сухраб понял, что провалил задание. Целая вереница несчастливых совпадений привела к тому, что в одной точке пространства они вызвали некий всплеск, флуктуацию. Резко идущая под уклон дорога позволила фургону накопить огромную кинетическую энергию, достаточную для эффективного тарана, плюс моментальная реакция водителя, грамотно выбравшего угол и точку столкновения. Добавить к этому, ставший мишенью, «Лэнд крузер», который никогда не считался прекрасно сбалансированным автомобилем, не в пример более цепкому «Хаммеру».
   Сухраб пригнулся, заглядывая в кабину. Увидел, как за разбитым лобовым стеклом мечется водитель, пытаясь открыть дверцу. Хотел что-то сказать, но вдруг осекся от резкой боли где-то в животе. Он судорожно согнулся пополам, чувствуя, что боль накатывает уже в полную силу. Покачнулся, еле стоя на ногах и мучительно зевнул, до хруста в челюсти. Майор с ужасом успел осознать, что у него начался сердечный приступ, и ужас этот вырвался из него неприятным сдавленным криком.
   — Ты как, в норме?! — с тревогой окликнул его Алмаз.
   — Командира скосили! — вскрикнул кто-то из спецназовцев, видя, как майор медленно скручивается и съеживается, словно умирающая гусеница.
   — Всем пригнуться! Пригнуться! — подхватил кто-то еще, думая, что беглецы напоследок открыли огонь.
   Сухраб бессильно рухнул на асфальт, держась рукой за живот.
   Решив, что командир ранен, Алмаз взял управление отрядом на себя.
   — Командира в машину! Быстро! — скомандовал он, а сам прильнул к черному колесу опрокинутой «Тойоты». Затем вынул «гюрзу», сходу снял ее с предохранителя, и выстрелил два раза по уходящему фургону. На изготовку и произведение выстрела он потратил чуть больше секунды, причем цель отдалилась от него метров на триста, не менее.
   — Ваша взяла, паскуды! — выкрикнул он, провожая глазами удаляющиеся габаритные огни.

1 минута после инфицирования

   Когда Мамед повел машину на таран, Смольников сидел в грузовом салоне, спиной к стенке. В момент столкновения, он больно стукнулся головой о металлическую перегородку. Ему даже показалось, что вырубился на пару-тройку секунд. Надо признать, Смольников плохо держал удары в голову. Однажды на соревнованиях, брошенный в его сторону волейбольный мяч попал ему в висок и Саша тут же ушел в нокдаун. Он хорошо запомнил это болезненное чувство, когда земля словно проваливается куда-то вниз, и тебя неудержимо влечет в темноту. Тот, кто подолгу занимался спортом, знаком с этим ощущением.
   Он еще пребывал в полуобморочном состоянии, когда две бронебойные пули в машину. Краем уха расслышал резкие хлесткие звуки, как будто машину пару раз огрели железным тросом.
   — Что это было? — заорал Омаров со своего места.
   Не зря он взял на дело Мамеда. Маленький тщедушный мужичок, как только завидел перед собой хищно выпрыгнувшую из засады машину, хладнокровно набрал скорость, переключился на «нейтралку», и протаранил джип. Возможно, принять столь отчаянное решение помогла еще одна машина, которая вдруг выскочила с тыла. Если бы ее не было, Мамед мог и затормозить, решив, что передний джип просто вышел на разворот, без всяких задних мыслей. В сущности, весь этот район считался в Алмате «тихим центром», местом, где никогда не было автомобильных пробок и ветхого жилья. Лет пять назад по стране пошло новое поветрие, которое только ширилось со временем — богатые чиновники и бизнесмены покупали в «тихом центре» конспиративные квартиры, в которых селили своих любовниц, часто несовершеннолетних. Возможно, один из них как раз выруливал на выход, после пары-тройки часов отдыха на упругом смуглом животике молоденькой казашки. Но Мамед не повелся на это.
   — Не знаю, что-то ударило по нам, — ответил Смольников.
   — Ты цел? — это опять Омаров.
   — Вроде да! — Смольников включил фонарик и пошарил вокруг. Потом догадался выключить свет и внимательно посмотреть на заднюю дверь. Почти на уровне пола он обнаружил два маленьких отверстия, сквозь которые мелькала дорога.
   — Есть! Две дырки на задней дверце! — сказал он.
   — Ясно, значит, стреляли, — заключил Омаров.
   Тем временем, Мамед сбавил скорость, а потом и вовсе завернул куда-то во дворы. Порулил, пристраивая машину, и заглушил двигатель.
   — Мамед, а что встали? — удивился Омаров, когда Мамед поднял рычаг ручного тормоза.
   — Жантик, ты совсем оглох! — проворчал Мамед, снимая с себя ремень безопасности. — Ты что, не слышишь?
   — А что такое?
   — Рама погнулась, царапает колесо. Далеко не уедем.
   Мамед выскочил из машины и пошел осматривать ее. Смольников пробрался вперед, к своему товарищу. Не сговариваясь, они обнялись.
   — Как мы их обули, а?! — возбужденно воскликнул Омаров. — Кто-то хотел взять нас за ляжки, да не на тех нарвались!
   — Мамед — мужик! Настоящий мужик! — радостно вторил ему Смольников. Они сидели рядом, переполненные эйфорией, как два футбольных болельщика после победной игры своей команды.
   — Смола, да ты кровенишь? — Омаров внимательно посмотрел на Сашу, затем на свою печатку, измазанную чем-то красным. — Ты не ранен часом?
   — Нет, это я головой так приложился!
   Омаров взял из аптечки бинт, соорудил из него тампон и с помощью пластыря, кое-как прикрепил его на затылке товарища.
   Мамед, тем временем, закончил ковыряться под капотом. Невеселый, он залез в кабину, вытирая свои кожаные перчатки ветошью.
   — Радиатор раскокали! — сказал он, подводя итоги дерзкой схватки с неведомым противником. — С такой рожей ехать нельзя, гаишники цапанут.
   — Это понятно... — задумался Омаров. Он достал свой сотовый телефон и набрал номер заказчика.
   — Алло, это я! Товар у нас, только мы встали из-за поломки!
   Собеседник на том конце провода, видимо, призадумался. Омаров некоторое время слушал тишину, но вскоре дождался ответа.
   — Да все нормально! — твердо заверил он собеседника. — Все чисто, мы припарковались во дворах! — потом, не убирая телефон с уха, он оглянулся на Мамеда и спросил: — Где мы находимся?
   — На Кунаева-Комсомольская!
   — Алло, мы на углу Кунаева-Комсомольская, надо заехать со стороны центра. Увидите трансформаторную будку, мы сразу за ней стоим.
   — Все, ждем! — попрощался он с собеседником и выключил телефон.
   Его маленькая команда наконец-то могла вздохнуть спокойно. Жантик покрутил радио, и в салоне тихо заиграла музыка. Взял сигаретку и вышел покурить. Ребят он попросил остаться, чтобы не привлекать к себе внимания. Прохладная алматинская ночь объяла одинокую раненую машину, надвинулась на них неопрятной чернотой своих деревьев. Со стороны проспекта изредка доносился шум. Рядом гудела трансформаторная будка. Темный двор крепко спал, в ожидании нового утра. Смольников не выдержал и направился к Омарову, решать свои вопросы.
   — Жантик, кто это был? — спросил его Смольников, подкуривая у него сигарету.
   Курил он мало, сильной табачной зависимости у него не было. Может, и вовсе бросил бы, если не заметил на своем опыте, что курение — вещь очень полезная, когда речь идет о налаживании контактов, или если нужно поговорить с человеком приватно, чтобы узнать какую-то важную информацию.
   Омаров в ответ лишь махнул рукой, разгоняя табачный дым.
   — А Бог их знает!
   — Менты?
   Омаров цокнул языком и замотал головой:
   — Нет, не менты.
   — Они знали, зачем мы пришли? Может, нас сам заказчик подставил?
   Омаров ничего не ответил. Молча бросил сигарету на землю и раздавил ее ботинком.
   — Если нас подставил сам заказчик, то мы скоро это узнаем, — сказал он не без иронии. Его лицо было освещено светом единственной на весь дом лампочки в подъезде, но даже в этом слабом свете было видно, как оно осунулось за эту ночь.
   — Вы проверьте лучше ящики, а я снаружи постою, — сказал он, доставая из пачки вторую сигарету.
   Смольников кивнул и вернулся к машине. Они взяли с Мамедом по фонарю и полезли в грузовой салон, чтобы посмотреть, куда ударили пули. Первую отыскали почти сразу же. Она пробила перегородку перед сиденьем и увязла в толще металла.
   — Это бронебойная, — сказал Мамед, выковыривая пулю с помощью отвертки.
   — А как ты определил?
   — Ты сравни отверстия на задней дверце и здесь! Пока пуля летела, она как бы «разделась». Потеряла рубашку, а сердечник пошел дальше, пока не уперся в стойку.
   Мамед вскоре извлек на свет маленький черный цилиндрик.
   — Меткий пацан пулял в нас, меткий! — сказал он.
   Смольников повертел в руках еще теплую вещицу.
   — Возьми на память, — предложил Мамед. — Она чуть не задела тебя!
   Со второй пулей возникли проблемы. Ее нигде не было. Они долго искали ее примерно в том же месте, куда ударила первая.
   — Глянь на ящики, — наконец сказал Мамед.
   У Смольникова что-то замерло и сжалось в груди, когда он увидел черную дырку на поверхности контейнера, того, что был поближе к задней стенке. Они подползли и посветили фонариками. Пуля пробила ящик ближе к днищу.
   — Блядь! Пуля в ящик попала! — выругался Смольников.
   — Чем-то пахнет, мне кажется... — пробормотал Мамед. Смольников тоже теперь чувствовал какой-то посторонний запашок в салоне. У него и до этого было ощущение, что чем-то пахнет, но когда запах очень слабый, он может не восприниматься на уровне обоняния, возникая лишь на эмоциональном фоне.
   — Может, радиатор дымит? Или масло потекло?
   — Не-а, — возразил Мамед. — Масло так не пахнет.
   — Похоже на химию какую-то, — сказал Саша с сомнением. — Неужели утечка?
   От одного этого слова «утечка», Мамед резко поднялся, чтобы выйти из машины, но Смольников успел его схватить за руку.
   — Не бойся, не слиняю! — приглушенно крикнул Мамед, сверкнув в темноте своими золотыми коронками. Но Саша крепко сжал руку и не отпускал его.
   — Мамед, нельзя говорить Жантику про эту дырку, — взмолился он шепотом, глядя на подельника снизу вверх.
   — Почему?
   — Заказчик почует, что товар поврежден! По глазам Жантика прочтет! Понимаешь, о чем я?
   Мамед сел обратно.
   — И то верно, — согласился он. — Если увидят, что товар покоцан, то хрен его знает, чем закончится встреча.
   Они развязали веревку и проверили ящик с другой стороны. Пуля застряла где-то внутри.
   — Сейчас я что-нибудь придумаю, — торопливо заговорил Смольников, оглядываясь вокруг себя. Он подтянул к себе рюкзак, покопался в нем и вытащил скотч.
   — Задержи Жантика, если войдет! — приказал он Мамеду. Тот все понял и вернулся в переднюю кабину. Смольников взял нож и отрезал небольшой кусок серебристой ленты, чтобы заклеить им пулевое отверстие.
   — Ну как, заметно? — спросил он.
   Мамед вернулся назад и оценивающе посмотрел на его работу.
   — Да нет вроде, если шибко не зырить...
   — Тогда молчок, ты понял?!
   Мамед утвердительно кивнул головой.
   Жантик, тем временем, закончил курить и открыл дверцу в кабине пассажира.
   — Вы там гляньте, куда пули попали! — попросил он ребят.
   — Да уже глянули! — чуть ли не хором ответили подельники.
   — Ящики целы?
   — Да!
   — Ну-ка, дайте мне фонарик, я проверю еще раз, — и Омаров полез к ним, в грузовой отсек. Смольников почувствовал, как у него на лице проступают мелкие капельки пота. Он весь напрягся, рука с фонариком замерла. Но тут снаружи послышался шум подъезжающей машины.
   — А вот и наши партнеры! — Жантик прервал досмотр и вернулся на переднее сиденье.

30 минут после инфицирования

   Представители заказчика оказались людьми осторожными. Из подъехавшей «девятки» вышел какой-то мужик и, не спеша, прошелся по двору. Был он небольшого роста, лысый или стриженный под нуль. Изучил фургон со всех сторон, проверил улицу. Потом подошел поближе, махнул рукой Омарову и вернулся в свою машину. Жантик догадался выскочить за ним. Они коротко о чем-то переговорили, не зажигая свет в салоне. Единственное, о чем сейчас думал Смольников — как поведут себя люди заказчика. Какие вопросы зададут Омарову в связи с аварийным состоянием машины? Обнаружат ли отверстие от пулевого попадания?
   Вскоре Омаров вернулся и велел готовить ящики к погрузке. Он был абсолютно спокоен и бодр, и это состояние передалось его маленькой команде. При этом Жантик должен был оставаться в «девятке» до завершения всей процедуры, таков был уговор с этим лысым толстяком.
   Смольников с Мамедом взялись за дело. Они разрезали веревки, на которых надежно держался драгоценный груз, и оттащили контейнеры поближе к выходу. Со стороны улицы к фургону подъехал грузовой «Соболь». Из машины вышел человек и распахнул задние дверцы. «Соболь» медленно состыковался с фургоном. Два молчаливых мужика, оба русские, невзрачно и неряшливо одетые, осторожно затолкали ящики к себе в кузов. Только по крепким накачанным фигурам можно было догадаться, что они не замызганные грузчики, а птицы посерьезнее.
   Погрузив товар, мужики проверили надписи на крышках контейнеров. Затем взяли рулетку, замерили ширину и высоту каждого ящика. В конце концов, один постучал пальцем по стеклу, подавая знак водителю. В салоне «девятки» тут же включили свет. Видимо водитель «Соболя» сообщил по рации о том, что погрузка окончена.
   — Бабки отстегивают, — прошептал Мамед, стоя в сторонке.
   Смольников ничего не сказал в ответ. Он едва сдерживал волнение. «Только бы не заметили эту дырку!» — думал он про себя. Почему-то он волновался сейчас намного больше, чем в те минуты, когда они уходили от погони и в сантиметре от него пролетели бронебойные пули.
   Нервозность чувствовалась и в стане заказчика. Какой-то ночной обыватель дважды проходил мимо машины, оглядываясь по сторонам, словно заблудился или ошибся домом. Каждый раз в салоне гасили свет и замирали в ожидании. Смольников живо представил себе, как люди заказчика хватаются за стволы, готовые к любому повороту событий. Потом, во двор заехал какой-то полуночник на своей «десятке». Он не нашел ничего лучшего, как припарковаться вплотную рядом с «Соболем», заблокировав выезд. Водитель «Соболя» нервно сверкнул фарами. Полуночник уже заскочил было в подъезд, но, увидев световой сигнал, вернулся и перетащил машину в другое место.
   Минут через десять, Жантик, наконец, вышел из машины и направился к ним. В руках он держал пластиковый пакет.
   — Ну что, пацаны, — бодро произнес он, — собираем вещи и валим!
   Они дождались, пока обе машины покинули двор, и тут же бросились в опустевший фургон. Собрали все инструменты, посветили по углам, проверяя, не обронил ли кто какую-нибудь личную вещицу. Саша отметил про себя, что странноватый чужой запах химии уже улетучился. Значит, он исходил все-таки от поврежденного ящика.
   Собрав все свои причиндалы, они оставили машину, и пошли по темным дворам, стараясь не выходить на освещенные участки улиц.
   — Ну что, поехали к Маше? Там спокойно поделим бабки, — предложил Омаров, быстро вышагивая впереди.
   — Может, сейчас разделим? — возразил Мамед.
   — Что, прямо здесь, в темноте?
   Мамед ничего не сказал, глядя под ноги.
   — Давай все-таки к Маше! Там спокойно посчитаем и разделим.
   — Ладно, давай.
   Они выбросили свои инструменты в первый же подвернувшийся мусорный ящик. Прошли пару кварталов, и долго потом голосовали на проспекте, пытаясь поймать попутку. По улице гулял легкий прохладный ветерок, шедший со стороны Заилийского Алатау. Иссиня-черные зубцы гор были видны даже над деревьями, словно высокий каменный забор.
   — Блин, надо было свитер надеть, что ли, — сказал Саша, поеживаясь.
   — Надо было твою тачку заранее поставить на этом месте, — сострил Омаров.
   Смольников улыбнулся, вспомнив про свою машину, брошенную где-то на Пастера.
   — О, черт! — промямлил вдруг Омаров, закрывая ладонью рот.
   Он отбежал в сторонку и склонился над арыком.
   — Что с ним? — спросил Мамед.
   Они подошли к Жантику, который к тому времени уже вытирал рот рукавом.
   — Мутит меня что-то... — пробормотал он, сплевывая в арык.
   — Может, укачало? — спросил Мамед.
   — Скорее, съел чего-нибудь, — прохрипел Жантик, продолжая нависать над арыком. — Мамед, постой на трассе, а то до утра не поймаем тачку!
   Мамед нехотя повернулся и пошел к дороге. Оглянулся на них, как бы давая понять, что совсем не рад, когда двое остаются вместе, а третий порознь.
   — Знаешь, Смола, я тебе кое-что хотел сказать...
   Омаров отошел от арыка и присел на корточки. Он резко и сипло вдыхал воздух после рвоты.
   — На счет чего?
   — На счет Мариам.
   Смольников присел рядом с ним. Жантик словно угадывал его мысли. После всей этой бодяги с грабежом, тараном и стрельбой, Саше хотелось поговорить об этой женщине, но он стеснялся заводить разговор, боясь показаться человеком мелким и суетливым.
   — Ты, наверное, думаешь, что она порченная? Какая-нибудь шалава? — голос Жантика перешел почти на шепот.
   Смольников даже вздрогнул от его слов.
   — С чего ты взял?
   Омаров прижал лицо к коленям и надолго замолчал, словно передумал говорить.
   — Ладно, пошли к Мамеду, а то решит, что задумали недоброе, — Омаров резко поднялся и зашагал к ярко освещенной полосе дороги.
   — Постой!
   Омаров оглянулся на зов товарища и замер в ожидании. Смольников догнал его.
   — Раз начал — договаривай! — потребовал он.
   Омаров медленно пошел к дороге.
   — Просто у меня был когда-то разговор с Машей, — заговорил он все так же тихо. — Она сказала, что ищет мужчину, с которым могла бы жить после смерти мужа. Жить до самого конца своей жизни.
   — А ты что?
   — Она спросила, могу ли я помочь найти ей такого человека. Такого, которого я мог бы предложить даже собственной матери.
   — А ты?
   — Я пообещал, что найду такого человека.
   — И им оказался я? — Смольников улыбнулся, надеясь, что товарищ не разглядит в темноте его улыбку.
   — Да.

40 минут после инфицирования

   Всю дорогу, сидя в такси, Смольников думал о Маше. На востоке бледными желтыми красками набирал силу рассвет, пустынные улицы наполнялись мягкими утренними полутонами. Они добрались до квартиры уже в пятом часу утра.
   — Вот и ребята пришли! — приветствовала их хозяйка, сонная и взъерошенная. Смольников посмотрел на нее очень пристально, даже немного жадно, словно не видел ее целую вечность.
   — Кто еще в доме? — тихо спросил ее Омаров.
   — Никого, как ты и просил, — ответила она.
   — Это хорошо, — заметил Омаров. — Ну что, пошли на кухню?
   — Ой, Сашенька, что у тебя с головой!
   Мариам заметила повязку на его многострадальной голове.
   — Да так, случайно стукнулся, — ответил Омаров за своего товарища.
   Мариам полезла в аптечку. Старый пластырь пришлось отрезать ножницами, вместе с волосами, на которые он приклеился. Удалив его, хозяйка промыла рану перекисью водорода. Саша покорно сидел, согнувшись над столом, пока она его пользовала. Он прикоснулся к затылку и нащупал пальцами огромный твердый желвак.
   — Не трогай руками, — приказала Мариам.
   — Ну, что Маш, мы тут с ребятами уединимся? — опять влез Омаров. — Прости, что подняли тебя ни свет ни заря...
   — Ничего страшного! Тогда я баиньки, — она поцеловала Сашу и вышла из кухни.
   Подельники расселись полукругом, глядя на белый пакет с деньгами. Омаров выложил пачки и разделил их поровну. Часть денег была в евро, часть в тенге.
   — Они еще в долларах предлагали, но я отказался, — сказал Омаров, аккуратно складывая в пакет свою долю.
   — Правильно сделал, — заверил его Мамед. Его загорелое до черноты лицо светилось от счастья. Таких крупных денег ему, видимо, еще не приходилось держать в руках. Он пошарил глазами по комнате, в поисках какой-нибудь сумки.
   — На, возьми рюкзак! — предложил Саша.
   Мамед затолкал свои деньги в рюкзак и засобирался домой.
   — Может, чаю попьешь? — предложил Омаров.
   — Не-е, поеду домой, — сказал Мамед, продолжая сверкать своими золотыми коронками.
   Они обнялись на прощание, и крепко пожали друг другу руки.
   — Мамед, благодарю, — сказал Смольников, хлопая его по плечу.
   — Ладно, пока, — сказал тот и пошел к выходу.
   — Мамед, постой! — вдруг позвал Омаров.
   — Что? — оглянулся тот, открывая уже дверь.
   — Что это у тебя на лице?
   Омаров включил свет в коридоре. На подбородке Мамеда белело какое-то пятно. Угадав направление взглядов товарищей, Мамед потер подбородок рукой. Тонкая пена сошла с уголков его губ и, когда он ее растер, еще одна порция выступила изо рта двумя белыми струйками.
   — Я уже слюной истекаю, так хочу потратить бабки! — пошутил Мамед, вытирая руки об штаны.
   — Ты уверен? Может, останешься?
   — Не, пойду, за меня не беспокойтесь!
   Они закрыли за ним дверь и снова пошли на кухню.
   — Да, молодчина Мамед! Если бы не он, мы бы с тобой здесь не сидели! — сказал Омаров.
   — Давно с ним знаком? — спросил Саша.
   — Давно, да. Когда только начинал работать в строительном деле, я искал людей для своей первой бригады. Вот тогда и познакомился с ним. Он работал у меня водителем грузовика.
   Жантик сел на свое место и поежился, скрестив руки на груди.
   — Что-то прохладно с утреца, тебе не кажется?
   Смольников тоже чувствовал легкий озноб. Но не придал этому значения, решив, что просто заработал легкое сотрясение мозга, что всегда болезненно отражается на общем состоянии организма.
   — Он не местный? — продолжил он разговор.
   — Из Петропавловска, — ответил Жантик. — Сидел на зоне, конечно, как ты мог догадаться.
   — Да, это заметно — у него все руки в наколках.
   — Специализировался на угоне грузовых машин. Вообще, он в машинах — бог!
   Жантик поставил чайник и зажег плиту.
   — Ну что, поглушим чайку, и на боковую?
   — Давай.
   Через пять минут они уже пили чай, вприкуску с булочками, которые хозяйка специально напекла им. Потом посидели еще немного, и пошли в гостиную. Смольников так и не решился сказать ему про разгерметизацию ящика. Он так и этак подбирался к этому разговору, но повода не нашел.
   — Давай здесь заляжем, в зале, чтобы не будить Машу, — предложил Омаров.
   В их распоряжении был диван и просторный мягкий уголок. Саша выбрал себе уголок и подложил под голову какую-то мягкую детскую игрушку. Был когда-то мода класть на диван вместо подушек всяких пушистых собачек и плюшевых львов, а в этом доме она существовала до сих пор.
   — Жантик, а кем тебе приходится Маша? — спросил Смольников, глядя на товарища сквозь полуприкрытые веки.
   — А ты не догадался?
   — Нет.
   Омаров с минуту хранил молчание, может быть, заснул. А потом вдруг выдал:
   — Она мне сестра.
   — Да ты что? — от удивления Смольников даже пристал на локтях.
   — Да лежи, лежи, не вскакивай! — тихо засмеялся Омаров.
   И добавил, немного помолчав:
   — Мать родила ее от второго мужа, поэтому мы такие разные. Я черный как негр, а она беленькая.
   — Красивая у тебя сестра, — произнес Саша, зевая.
   — Что будешь делать с деньгами? — спросил Омаров, меняя тему разговора.
   Этот вопрос застал Смольникова врасплох. Денег, действительно, было так много, что поначалу даже немного теряешься, думая о них.
   — Дом куплю, конечно, — сказал он, зевая. — Может, дело свое открою.
   — Я тоже вложу в свое дело. Куплю экскаватор, компрессор, землеройный комплект... — голос Омарова утончился почти до фальцета, словно он уже парил где-то под облаками.
   — Славно мы сегодня поработали, — таковы были его последние слова.

2 часа после инфицирования

   Смольникову приснился какой-то странный сон. Будто идет он по лестнице, куда-то вверх, смотрит на номера квартир и не может понять, куда он попал. Наконец, до него доходит, что он направляется в квартиру Маши. Вот он видит ее дверь, вот нажимает на кнопку звонка.
   — Ну, наконец-то, Смола! — радостно приветствует его Омаров, что-то жуя с аппетитом. — Заходи, заходи!
   — А где Маша? — спрашивает Смольников.
   — На рынок поехала. Да ты заходи, не стой у порога!
   Омаров ведет в его гостиную, где играет музыка, а за большим праздничным столом восседают неизвестные люди. Только один Мамед знаком ему среди шумной компании.
   — Вот, решили отметить успешную сделку! — говорит ему Жантик, усаживая рядом с собой.
   — Что за сделка? — удивляется Саша.
   — Семе-е-н Семе-е-ныч! — в шутку распекает его Омаров.
   — А-а, ну да! — догадывается Саша.
   — Люди! Тишина! — Омаров стучит вилкой по тарелке. — Среди нас есть человек, который даже кровь пролил ради успеха дела!
   — У-у-у! — раздается коллективный вздох.
   — Ну-ка покажи свою рану! — требует кто-то со смехом.
   — Саш, продемонстрируй, — просит Жантик.
   Смольников наклоняется и показывает присутствующим свой затылок.