Я прожил оставшиеся дни достаточно спокойно, механически выполняя работу, которую должен был делать. Мои специалисты работали в дебрях Кора, где космический корабль постепенно воплощался в своей колыбели. Закат совершил чудеса в Ру, откуда доносились слухи о его безжалостном правлении. Анатан всегда слонялся неподалеку, не сводя с меня опечаленных глаз. Я одиноко шел своим путем.
Было решено послать вперед луч сконденсированной энергии, направленный луч, чтобы достигнуть планеты, выбранной для нашей дальнейшей жизни. В этом гигантском туннеле чистой энергии шарообразный корабль безопасно заскользит к своему месту назначения. Незримые барьеры отразят блуждающие метеориты, охраняя путешественников. Проверить нашу теорию уже не было времени. Грядущая гибель уже сейчас тяжело нависла над нами — сверкающий шар в ночном небе.
За три недели до конца мы созвали последнюю чрезвычайную конференцию в Ю-Лаке. Было уже невозможно хранить дальше тайну судьбы Кранда: конец уже наступал. Были извержения, две приливные волны и ряд землетрясений, с каждым разом все более сильные.
В эту ночь мы собрались, чтобы выбрать тех, кто отважится отправиться в космическое пространство, чтобы хоть какая-то часть нашего мира могла быть спасена. Трэн и Трэла сидели рядом, и перед Лордом из Гурла лежал список имен. Было ясно, что эти смельчаки должны быть молодыми и сильными, полностью способными выдержать напряжение космического путешествия. Далеко не все из собравшихся отвечали этим требованиям. Однако, даже тени недовольства не появилось на их лицах, пока они слушали.
Одно за другим зачитывались имена. Я был страшно доволен услышать, что Аналия и Анатан включены в список. Но когда, наконец, Трэн закончил, я встал, чтобы опротестовать список, — Милорды, вычеркните мое имя.
— Но ты нам нужен…
Я пресек возражения Трэна.
— Вряд ли вам на вашем диком молодом мире понадобится солдат. Я останусь здесь, где, может быть, буду полезен, наводя порядок в эти последние дни. Нет, я не уйду. Я принадлежу Кранду и останусь на Кранде до конца. — Я взглянул на Трэлу. Ожесточенность и ненависть покинули меня, и я с улыбкой смотрел ей в лицо. Я увидел, как ее рука коснулась колеблющихся губ и затем двинулась по направлению ко мне. Я был вполне удовлетворен.
Несмотря на все их уговоры, я не отказался от решения, которое принял. И Анатан остался бы со мной, если бы я фактически не втиснул его в транспортный флайер, который должен был доставить их в Кор, на корабль. В последнюю минуту Трэла подошла ко мне,
— Любимый, — сказала она отчетливо, — сейчас ты подарил мне память более драгоценную, чем сокровище тысячи королей. До свидания, до будущей нашей встречи. — И на виду у всех она поцеловала меня в губы.
Затем они улетели, а мы стояли на посадочной площадке, провожая взглядом черное пятнышко флайера, быстро исчезавшее вдали. Закат зашевелился первым. Он повернулся ко мне и протянул руку, былая широкая усмешка появилась на его некрасивом лице.
— Ты был хорошим товарищем, Гаран. Когда мы встретимся по ту сторону звезд, то расскажем друг другу немало невероятных историй. А теперь, прощай.
— Куда ты направляешься? — спросил я.
— Обратно в Ру. Я все же солдат и хочу остаться на своем посту до конца. — Его флайер тоже исчез в подернутом дымкой небе.
Я остался один.
Мы находились на гребне самой высокой сторожевой башни Ю-Лака. Мое тело было прижато к камню: я чувствовал холод от этого прикосновения сквозь плащ. Внутри меня был холод смерти.
— Начинается! — Сказал ли это Император, или монотонное пульсирование крови в моем мозгу выбило это слово?
За далекими горами появилось большое неровное пятно зарева, расцветшего вспышкой пламени. Раздробляющий гул… Ропот безумствующего города исчез, поглощенный им. А с поверхности нашего пораженного мира поднималось копье света, все выше и выше. Копье протеста, брошенное против богов.
Единственный глубокий судорожный всхлип вырвался у меня помимо воли. Рука Императора обняла меня за плечи.
— Там выходит сердце Кранда. Разве эта жертва не заслужена, сынок?
«Нет!» — стучала горячая кровь в моих жилах.
Я посмотрел прямо в его прекрасные глаза.
— Да, — мои губы произнесли слово, которое мое сердце не воспринимало.
Я смотрел, как огненное копье ввинчивается в пустоту. Небеса стали снова темными и мрачными. Снизу доносились крики обезумевшего мира, наполненные страхом и ненавистью.
— До конца, сынок?
— До конца. — Скрепил я договор между нами.
Мы повернулись и бок о бок спустились со сторожевой башни на улицу. Здесь мы расстались: его ждали дела, меня тоже.
Как солдат я знал, что должен впредь до самого конца использовать все свои полномочия и всех людей под моей командой, чтобы поддерживать порядок. Я отлично понимал, что это была неблагодарная работа. Я представил себе ее гнусность, пока торопился в казармы через теснящиеся бесчинствующие толпы, которые заполняли улицы. Не было силы под солнцем Кранда, которая могла бы надеяться навести порядок в этом хаосе, но мы должны попытаться.
Везде кружилась чернь в безнадежном смятении. Некоторые совершали бессмыленные акты насилия, открыто дрались на улицах, грабили и опустошали дома. С чувством гордости, которое оставалось даже теперь, я увидел светлые униформы солдат; когда они буквально сражались за то малое, что могли сделать для сохранения хоть какого-нибудь порядка. На каждом уличном углу, казалось, имелся оракул. Некоторые из них молились; другие выкрикивали обвинения в грядущем уничтожении Ученым, подстрекая своих слушателей к актам насилия в мире, скатывающемся в безумие.
Я пробивал себе путь, благословляя физические действия, которые отвлекали меня, от многих воспоминаний. Тяжко было сознавать, что моя леди Трэла, если планы не потерпели крах, продолжала свой путь через невыразимое пространство между звездами к другому миру и другой жизни, в которой мне нет места. Я был не из тех, кто смиряется с утратой. Наоборот
— тогда и там я поклялся Оуну, что если бы он даровал мне когда-нибудь другую жизнь, где-нибудь в другом мире, как некоторые из нашего народа верили могло случиться, то я опять бы нашел живое существо, которое было бы Трэлой. И тогда-ничтони сила Всевышнего, ни сила человека никогда бы не разлучила нас.
Поддерживаемый этой клятвой, как изнуренный штормом моряк цепляется за спасательный плотик, я достиг казарм. Войска строились в колонны — ехали рысью, — чтобы смело противостоять хаосу. С таким же успехом Ана могла попытаться обуздать грифа. Потому что на каждый акт насилия, который они предупреждали, приходилась тысяча других, ведущих к кровавому концу.
Следующие несколько дней были кошмаром бессмысленной, непрестанной деятельности. Не было реальной ночи — или дня, только служебные обязанности и ужасная усталость как ума, так и тела. Вся нормальная жизнь на Кранде, казалось, остановилась, Дворцы удовольствий были заполнены людьми, ищущими забвения. Половина домов в деловом квартале Ю-Лака была разграблена и опустошена. Мы не производили арестов — не было ни времени, ни тюрем. Мы осуществляли быстрое правосудие прямо на месте преступления. Лишь немногие продолжали вести нормальную жизнь и выполнять обычные обязанности: мои люди — к моей гордости, — полиция и большинство Ученых. Тому, кто нуждался в доказательстве зла, вызванного безумием Кипты, достаточно было только открыть глаза и осмотреться.
В эти последние дни разрушения Кранда я был так занят работой, что почти не имел времени думать о Трэле или делать предположения о судьбе космического корабля.
На четвертый день такого образа жизни без сна и без малейшего отдыха я понял, что должен найти какое-нибудь забвение, иначе свалюсь с ног. К тому же, у меня было дело во Дворце. Я устало потащился на крышу, где держал свой флайер. Я вышел в холодную, продуваемую ветром, кроваво-красную утреннюю зарю. Надо мной как угроза нависала вторгающаяся планета — молот, занимающий четверть неба. Я знал, если наши Ученые рассчитали правильно, что теперь приближался миг, когда весь Кранд разлетится на куски…
Когда я возвышался над разрушенным городом, то увидел, что у нас появился еще один безжалостный враг. Громадные водяные валы громили низинные пространства, снося стены, которые стояли неизменившимися в течение поколений, неся смерть любому, кто замешкался там.
Охваченный внезапным предчувствием, я понесся на максимальной скорости к Дворцу. Император и я заключили договор; я был уверен, что он предпочтет встретить свой конец в чистом, пожалованном Оуном, воздухе. Ни он, ни я не могли сделать ничего больше для нашего родного мира.
Я летел против напора мощного ветра с той же самой необходимостью доведения до конца распоряжений, которая удерживала меня на моем посту на всем протяжении этих сводящих с ума, ужасных дней. Рычаги управления флайером были врагом, с которым я должен был бороться изо всех сил. Подо мной содрогались здания, раскачиваясь, как молодые деревья в страшную бурю, и слышался глухой рев. Мое судно больше не подчинялось управлению, как я ни старался. Пока оно описывало круги, я уловил перемежающиеся видения неба и земли. Разрушающиеся здания падали обломками на маленькие бегущие существа моего прежнего собственного рода. Громадные волны откатывались назад, унося с собой остатки разбитых каменных островов.
Темнота — и с ней паника, которая была как массированный удар. Я ожидал всего, но это, несущее с собой весь вековой страх человека, было намного хуже, чем могло вызвать любое предупреждение. Это длилось только миг, в то время как что-то такое огромное, что не охватишь взглядом, промелькнуло и исчезло в пространстве. Внезапно я понял: Кранд раскололся пополам и добавил новую луну — или то был Кранд, который исчез, столкнув и свою луну? Мой флайер, полностью потерявший управление, сокрушал и бил воющий, ревущий ветер. Только привязные ремни сиденья пилота еще предохраняли меня от таких ударов, которые вызвали бы смерть. Дыхание — я не мог больше дышать… Теперь, когда на меня опустился мрак, я увидел — не хаос мира, так как нет человека, который мог бы смотреть на это и остаться живым. Я увидел Трэлу — Трэлу, какой она была и всегда будет для меня!
Мы долго благоговейно молчали — моя Леди Трэла и я, который был теперь Гараном Пламени в пещерном мире Тэйва. Эти сцены, которые мы только что видели, все еще жили в наших воспоминаниях и причиняли боль даже сейчас.
Кто же я? Гаран из Ю-Лака, который существовал — как далеко во времени, мог ли кто-либо подсчитать это теперь? Или Гаран, который существует — здесь в настоящее время, который может протянуть руку тому, погибающему Гарану, и почувствовать связь между ними?
Трэла — я поднял ее, полностью стряхивая то изумительное прошлое, которое теперь тяготело надо мной. Она тут в моих объятиях, и мы никогда не расстанемся — никогда.
Забыта была комната, в которой мы стояли, — зеркала видения были чистыми.
Поиски были закончены — конец стал началом.
Было решено послать вперед луч сконденсированной энергии, направленный луч, чтобы достигнуть планеты, выбранной для нашей дальнейшей жизни. В этом гигантском туннеле чистой энергии шарообразный корабль безопасно заскользит к своему месту назначения. Незримые барьеры отразят блуждающие метеориты, охраняя путешественников. Проверить нашу теорию уже не было времени. Грядущая гибель уже сейчас тяжело нависла над нами — сверкающий шар в ночном небе.
За три недели до конца мы созвали последнюю чрезвычайную конференцию в Ю-Лаке. Было уже невозможно хранить дальше тайну судьбы Кранда: конец уже наступал. Были извержения, две приливные волны и ряд землетрясений, с каждым разом все более сильные.
В эту ночь мы собрались, чтобы выбрать тех, кто отважится отправиться в космическое пространство, чтобы хоть какая-то часть нашего мира могла быть спасена. Трэн и Трэла сидели рядом, и перед Лордом из Гурла лежал список имен. Было ясно, что эти смельчаки должны быть молодыми и сильными, полностью способными выдержать напряжение космического путешествия. Далеко не все из собравшихся отвечали этим требованиям. Однако, даже тени недовольства не появилось на их лицах, пока они слушали.
Одно за другим зачитывались имена. Я был страшно доволен услышать, что Аналия и Анатан включены в список. Но когда, наконец, Трэн закончил, я встал, чтобы опротестовать список, — Милорды, вычеркните мое имя.
— Но ты нам нужен…
Я пресек возражения Трэна.
— Вряд ли вам на вашем диком молодом мире понадобится солдат. Я останусь здесь, где, может быть, буду полезен, наводя порядок в эти последние дни. Нет, я не уйду. Я принадлежу Кранду и останусь на Кранде до конца. — Я взглянул на Трэлу. Ожесточенность и ненависть покинули меня, и я с улыбкой смотрел ей в лицо. Я увидел, как ее рука коснулась колеблющихся губ и затем двинулась по направлению ко мне. Я был вполне удовлетворен.
Несмотря на все их уговоры, я не отказался от решения, которое принял. И Анатан остался бы со мной, если бы я фактически не втиснул его в транспортный флайер, который должен был доставить их в Кор, на корабль. В последнюю минуту Трэла подошла ко мне,
— Любимый, — сказала она отчетливо, — сейчас ты подарил мне память более драгоценную, чем сокровище тысячи королей. До свидания, до будущей нашей встречи. — И на виду у всех она поцеловала меня в губы.
Затем они улетели, а мы стояли на посадочной площадке, провожая взглядом черное пятнышко флайера, быстро исчезавшее вдали. Закат зашевелился первым. Он повернулся ко мне и протянул руку, былая широкая усмешка появилась на его некрасивом лице.
— Ты был хорошим товарищем, Гаран. Когда мы встретимся по ту сторону звезд, то расскажем друг другу немало невероятных историй. А теперь, прощай.
— Куда ты направляешься? — спросил я.
— Обратно в Ру. Я все же солдат и хочу остаться на своем посту до конца. — Его флайер тоже исчез в подернутом дымкой небе.
Я остался один.
Мы находились на гребне самой высокой сторожевой башни Ю-Лака. Мое тело было прижато к камню: я чувствовал холод от этого прикосновения сквозь плащ. Внутри меня был холод смерти.
— Начинается! — Сказал ли это Император, или монотонное пульсирование крови в моем мозгу выбило это слово?
За далекими горами появилось большое неровное пятно зарева, расцветшего вспышкой пламени. Раздробляющий гул… Ропот безумствующего города исчез, поглощенный им. А с поверхности нашего пораженного мира поднималось копье света, все выше и выше. Копье протеста, брошенное против богов.
Единственный глубокий судорожный всхлип вырвался у меня помимо воли. Рука Императора обняла меня за плечи.
— Там выходит сердце Кранда. Разве эта жертва не заслужена, сынок?
«Нет!» — стучала горячая кровь в моих жилах.
Я посмотрел прямо в его прекрасные глаза.
— Да, — мои губы произнесли слово, которое мое сердце не воспринимало.
Я смотрел, как огненное копье ввинчивается в пустоту. Небеса стали снова темными и мрачными. Снизу доносились крики обезумевшего мира, наполненные страхом и ненавистью.
— До конца, сынок?
— До конца. — Скрепил я договор между нами.
Мы повернулись и бок о бок спустились со сторожевой башни на улицу. Здесь мы расстались: его ждали дела, меня тоже.
Как солдат я знал, что должен впредь до самого конца использовать все свои полномочия и всех людей под моей командой, чтобы поддерживать порядок. Я отлично понимал, что это была неблагодарная работа. Я представил себе ее гнусность, пока торопился в казармы через теснящиеся бесчинствующие толпы, которые заполняли улицы. Не было силы под солнцем Кранда, которая могла бы надеяться навести порядок в этом хаосе, но мы должны попытаться.
Везде кружилась чернь в безнадежном смятении. Некоторые совершали бессмыленные акты насилия, открыто дрались на улицах, грабили и опустошали дома. С чувством гордости, которое оставалось даже теперь, я увидел светлые униформы солдат; когда они буквально сражались за то малое, что могли сделать для сохранения хоть какого-нибудь порядка. На каждом уличном углу, казалось, имелся оракул. Некоторые из них молились; другие выкрикивали обвинения в грядущем уничтожении Ученым, подстрекая своих слушателей к актам насилия в мире, скатывающемся в безумие.
Я пробивал себе путь, благословляя физические действия, которые отвлекали меня, от многих воспоминаний. Тяжко было сознавать, что моя леди Трэла, если планы не потерпели крах, продолжала свой путь через невыразимое пространство между звездами к другому миру и другой жизни, в которой мне нет места. Я был не из тех, кто смиряется с утратой. Наоборот
— тогда и там я поклялся Оуну, что если бы он даровал мне когда-нибудь другую жизнь, где-нибудь в другом мире, как некоторые из нашего народа верили могло случиться, то я опять бы нашел живое существо, которое было бы Трэлой. И тогда-ничтони сила Всевышнего, ни сила человека никогда бы не разлучила нас.
Поддерживаемый этой клятвой, как изнуренный штормом моряк цепляется за спасательный плотик, я достиг казарм. Войска строились в колонны — ехали рысью, — чтобы смело противостоять хаосу. С таким же успехом Ана могла попытаться обуздать грифа. Потому что на каждый акт насилия, который они предупреждали, приходилась тысяча других, ведущих к кровавому концу.
Следующие несколько дней были кошмаром бессмысленной, непрестанной деятельности. Не было реальной ночи — или дня, только служебные обязанности и ужасная усталость как ума, так и тела. Вся нормальная жизнь на Кранде, казалось, остановилась, Дворцы удовольствий были заполнены людьми, ищущими забвения. Половина домов в деловом квартале Ю-Лака была разграблена и опустошена. Мы не производили арестов — не было ни времени, ни тюрем. Мы осуществляли быстрое правосудие прямо на месте преступления. Лишь немногие продолжали вести нормальную жизнь и выполнять обычные обязанности: мои люди — к моей гордости, — полиция и большинство Ученых. Тому, кто нуждался в доказательстве зла, вызванного безумием Кипты, достаточно было только открыть глаза и осмотреться.
В эти последние дни разрушения Кранда я был так занят работой, что почти не имел времени думать о Трэле или делать предположения о судьбе космического корабля.
На четвертый день такого образа жизни без сна и без малейшего отдыха я понял, что должен найти какое-нибудь забвение, иначе свалюсь с ног. К тому же, у меня было дело во Дворце. Я устало потащился на крышу, где держал свой флайер. Я вышел в холодную, продуваемую ветром, кроваво-красную утреннюю зарю. Надо мной как угроза нависала вторгающаяся планета — молот, занимающий четверть неба. Я знал, если наши Ученые рассчитали правильно, что теперь приближался миг, когда весь Кранд разлетится на куски…
Когда я возвышался над разрушенным городом, то увидел, что у нас появился еще один безжалостный враг. Громадные водяные валы громили низинные пространства, снося стены, которые стояли неизменившимися в течение поколений, неся смерть любому, кто замешкался там.
Охваченный внезапным предчувствием, я понесся на максимальной скорости к Дворцу. Император и я заключили договор; я был уверен, что он предпочтет встретить свой конец в чистом, пожалованном Оуном, воздухе. Ни он, ни я не могли сделать ничего больше для нашего родного мира.
Я летел против напора мощного ветра с той же самой необходимостью доведения до конца распоряжений, которая удерживала меня на моем посту на всем протяжении этих сводящих с ума, ужасных дней. Рычаги управления флайером были врагом, с которым я должен был бороться изо всех сил. Подо мной содрогались здания, раскачиваясь, как молодые деревья в страшную бурю, и слышался глухой рев. Мое судно больше не подчинялось управлению, как я ни старался. Пока оно описывало круги, я уловил перемежающиеся видения неба и земли. Разрушающиеся здания падали обломками на маленькие бегущие существа моего прежнего собственного рода. Громадные волны откатывались назад, унося с собой остатки разбитых каменных островов.
Темнота — и с ней паника, которая была как массированный удар. Я ожидал всего, но это, несущее с собой весь вековой страх человека, было намного хуже, чем могло вызвать любое предупреждение. Это длилось только миг, в то время как что-то такое огромное, что не охватишь взглядом, промелькнуло и исчезло в пространстве. Внезапно я понял: Кранд раскололся пополам и добавил новую луну — или то был Кранд, который исчез, столкнув и свою луну? Мой флайер, полностью потерявший управление, сокрушал и бил воющий, ревущий ветер. Только привязные ремни сиденья пилота еще предохраняли меня от таких ударов, которые вызвали бы смерть. Дыхание — я не мог больше дышать… Теперь, когда на меня опустился мрак, я увидел — не хаос мира, так как нет человека, который мог бы смотреть на это и остаться живым. Я увидел Трэлу — Трэлу, какой она была и всегда будет для меня!
Мы долго благоговейно молчали — моя Леди Трэла и я, который был теперь Гараном Пламени в пещерном мире Тэйва. Эти сцены, которые мы только что видели, все еще жили в наших воспоминаниях и причиняли боль даже сейчас.
Кто же я? Гаран из Ю-Лака, который существовал — как далеко во времени, мог ли кто-либо подсчитать это теперь? Или Гаран, который существует — здесь в настоящее время, который может протянуть руку тому, погибающему Гарану, и почувствовать связь между ними?
Трэла — я поднял ее, полностью стряхивая то изумительное прошлое, которое теперь тяготело надо мной. Она тут в моих объятиях, и мы никогда не расстанемся — никогда.
Забыта была комната, в которой мы стояли, — зеркала видения были чистыми.
Поиски были закончены — конец стал началом.