Как он и надеялся, они пошли за серой, и, пока они не пустят по следу волков, он в безопасности. Юноша подождал, пока шум не стих вдали, и выбрался из укрытия.
Последний бросок серой совершенно лишил его представления о направлении. Он больше не знал, в какой стороне дорога или где гостиница Короны. Но все ручьи должны течь вниз, в долину, и, скорее всего, наиболее безопасно будет пойти по течению этой речушки.
Вода подсказала беглецу новую идею. Он где-то читал, что текучая вода уносит запах, и что иногда преследуемое животные, спасаясь от собак, идут по ручьям. Ни на мгновение не забывая об остром нюхе волчьей стаи, Майкл Карл ступил в быстрое, хотя и мелкое течение, и двинулся вниз по ручью.
Он слышал на удалении выстрелы и крики. Очевидно, серая все ещё благородно отвлекала внимание преследователей. Холод воды проник в сапоги и заставил тосковать о королевском купе, которое он так неразумно покинул всего несколько часов назад.
Но теперь он был свободен. Свободен ото всех. Генерал и граф решат, что его захватил Оборотень, а Оборотень решит, что принц попытается пробраться к своим сторонникам в Рейн. Ему же остается только затаиться и переждать, и он избавится ото всех них и, когда появится возможность, уедет из этой страны и вернется в Америку.
Конечно, существует одно препятствие. У него нет паспорта. Но он каким-нибудь образом сумеет обойти эту преграду. Даже если придется отправляться в Америку в качестве эмигранта из Морвании.
Вода в сапогах начала беспокоить юношу, и он вернулся на берег, сразу обнаружив, что идти в промокших сапогах — самое неприятное дело на свете. Несомненно, быть принцем не больно-то сладко. Но, по справедливости приходилось признать, что в своем последней приключении виноват он сам.
Майкл Карл уже начал гадать, куда приведет его этот ручей, когда услышал совсем близко топот и фырканье лошадей. Спрятавшись за деревом, он напрягал зрение, пытаясь разглядеть всадников.
Перед ним, не далее чем в двадцати футах, на поляну выехал человек-волк, а сзади, непосредственно за Майклом Карлом, треснула ветка. За ним охотились по всем правилам.
И тут он сделал худшее, что только мог. Потерял голову и бросился бежать. С диким криком человек-волк устремился за ним. Майкл Карл бежал вниз, в долину, хлюпая мокрыми сапогами. Он был уверен, что если бы смог добежать до гостиницы, то оказался бы в безопасности.
Тяжело дыша, юноша выбежал на открытое место и по неровной, в колеях, дороге устремился к огню. Случайно он вышел именно на дорогу к гостинице. За ним по пятам скакали люди-волки. Опасаясь, что они каждую минуту могут его настигнуть, Майкл Карл не оглядывался и продолжал бежать.
Глава четвертая. В гостиницу Короны и из нее
Глава пятая. Майкл Карл въезжает в свою столицу
Последний бросок серой совершенно лишил его представления о направлении. Он больше не знал, в какой стороне дорога или где гостиница Короны. Но все ручьи должны течь вниз, в долину, и, скорее всего, наиболее безопасно будет пойти по течению этой речушки.
Вода подсказала беглецу новую идею. Он где-то читал, что текучая вода уносит запах, и что иногда преследуемое животные, спасаясь от собак, идут по ручьям. Ни на мгновение не забывая об остром нюхе волчьей стаи, Майкл Карл ступил в быстрое, хотя и мелкое течение, и двинулся вниз по ручью.
Он слышал на удалении выстрелы и крики. Очевидно, серая все ещё благородно отвлекала внимание преследователей. Холод воды проник в сапоги и заставил тосковать о королевском купе, которое он так неразумно покинул всего несколько часов назад.
Но теперь он был свободен. Свободен ото всех. Генерал и граф решат, что его захватил Оборотень, а Оборотень решит, что принц попытается пробраться к своим сторонникам в Рейн. Ему же остается только затаиться и переждать, и он избавится ото всех них и, когда появится возможность, уедет из этой страны и вернется в Америку.
Конечно, существует одно препятствие. У него нет паспорта. Но он каким-нибудь образом сумеет обойти эту преграду. Даже если придется отправляться в Америку в качестве эмигранта из Морвании.
Вода в сапогах начала беспокоить юношу, и он вернулся на берег, сразу обнаружив, что идти в промокших сапогах — самое неприятное дело на свете. Несомненно, быть принцем не больно-то сладко. Но, по справедливости приходилось признать, что в своем последней приключении виноват он сам.
Майкл Карл уже начал гадать, куда приведет его этот ручей, когда услышал совсем близко топот и фырканье лошадей. Спрятавшись за деревом, он напрягал зрение, пытаясь разглядеть всадников.
Перед ним, не далее чем в двадцати футах, на поляну выехал человек-волк, а сзади, непосредственно за Майклом Карлом, треснула ветка. За ним охотились по всем правилам.
И тут он сделал худшее, что только мог. Потерял голову и бросился бежать. С диким криком человек-волк устремился за ним. Майкл Карл бежал вниз, в долину, хлюпая мокрыми сапогами. Он был уверен, что если бы смог добежать до гостиницы, то оказался бы в безопасности.
Тяжело дыша, юноша выбежал на открытое место и по неровной, в колеях, дороге устремился к огню. Случайно он вышел именно на дорогу к гостинице. За ним по пятам скакали люди-волки. Опасаясь, что они каждую минуту могут его настигнуть, Майкл Карл не оглядывался и продолжал бежать.
Глава четвертая. В гостиницу Короны и из нее
Почему-то преследователи затормозили. Возможно, собирались выкурить его, как лису из норы. Как только он показывался на фоне сугроба, кто-то из всадников стрелял, но пули, вероятно намеренно, пролетали мимо. Майкл Карл пошатнулся на повороте дороге и из последних усилий скрылся в кустах.
Он лежал лицом вниз в полузамерзшей грязи, слишком уставший, чтобы сделать последний рывок. Прямо перед ним стояла гостиница. Не в силах искать дверь, юноша подполз к ближайшему окну и всем телом рухнул в него.
Тупо ныло плечо. Раньше Майкл Карл не замечал этого, но, по-видимому, когда серая сбросила его, он ушиб руку.
— Конечно, я не возражаю против посетителей, — послышался холодный голос, — но обычный путь через дверь, не правда ли?
Майкл Карл приподнялся на локте. На него сверху вниз с улыбкой смотрел молодой человек с веселыми глазами и серыми усами. Тот самый безумный американец, который бросает вызов Оборотню, поднимаясь в его горы.
Но, прежде чем юноша смог ответить, раздался звон, и одно из оконных стекол разлетелось. Американец двумя шагами пересек комнату и захлопнул тяжелые ставни.
— Только не говорите мне, что это революция, — попросил он.
Майкл Карл осторожно сел. Обнаружив, что покрытые волдырями ноги ещё выдерживают его, он подполз к стулу.
— Нет, — пробормотал он, — мне жаль вас разочаровывать, но это не революция, а разбойники!
— Вы разбойник? — оживившись, спросил американец.
Беглец снова покачал головой.
— Нет, это вон те друзья с хлопушками. Их там восемь человек.
— Но они преследовали вас до самой гостиницы, — возразил американец. — А где же полиция?
— В том-то и дело, — устало сказал Майкл Карл. — Здесь нет полиции. Мне говорили, что между армией и Оборотнем нелады, но до сих пор верх был на стороне Оборотня. Он правит этой частью страны.
Американец радостно рассмеялся.
— Значит, он на самом деле существует, этот Оборотень?
Юноша со стоном опустился на стул.
— Если это не так, — ответил он, — значит, мне приснился кошмар.
— Но я считал, что он только против знатных.
Майкл Карл мельком глянул на себя в зеркало. Лицо в грязи и крови; крестьянская куртка, от которой за версту несет конюшней, порванная на плече. Неудивительно, что американец решил, что уж он-то не принадлежит к знати.
— Вы можете не поверить, — медленно ответил беглец, — но вы видите перед собой бывшего, очень бывшего капитана гвардии принца и рыцаря Морвании. К несчастью, я оказался настолько знатен, чтобы заинтересовать Оборотня.
— Вы американец, — не спросил, а заявил его собеседник.
— Да, — согласился Майкл Карл. — Американцем был и бывший наследный принц. Вот что бывает, когда помогаешь друзьям, — добавил он с жаром. — Майкл Карл Морванский был призван домой, чтобы править своей заброшенной страной, а я, как дурак, согласился стать его адъютантом. Если мне удастся отсюда выбраться, больше никогда дальше Атлантик-Сити не уеду. Я хочу вернуться, поселиться в Сент-Луисе и никогда не видеть океан, не слышать ни слова о том, что за ним.
— А что случилось? — спросил американец.
— Все! Мы остановились на этой проклятой станции половины пути, — продолжил юноша, — чтобы добавить паровоз, и этот придурок Майкл Карл решил, что будет забавно пройтись. Забавно, клянусь Господом! Не успели мы сойти со ступенек вагона, как Оборотень набросился на нас, и я провел вечер в его крепости.
— А что будет с принцем?
— Да как обычно. Его будут держать, пока не заплатят выкуп. Надеюсь, это произойдет не скоро. Он впутал меня в эту историю, а потом так испугался, что даже не решился попытаться спастись и спуститься по веревке. Ну и пусть остается там, пока его не выручит генерал Обердамн.
— А что вы собираетесь делать?
— Как можно быстрее уносить ноги из Морвании. Но прежде нужно проделать небольшую работу в Рейне, — Майкл Карл пощупал крест под рубашкой. Он хотел передать его властям, и тогда окончательно освободиться.
Что-то ударилось о дверь внизу. Люди-волки пошли на приступ. Майкл Карл с трудом встал и, заметив на столе американца тусклый блеск металла, вооружился мощным револьвером.
Американец на цыпочках подошел к двери и прислушался.
— Похоже, — сообщил он беглецу, — нам предстоит забава.
Майкл Карл попытался улыбнуться избитым лицом.
— Правда? — спросил он. И тут его охватила тьма. Он пошатнулся и упал на пол.
Ему стало тепло, так тепло, как не было очень давно. Юноша открыл глаза. Он лежал на перине, а американки срезал с его ног промокшие сапоги. Как хорошо было просто лежать и позволять волнам тепла окутывать промерзшее тело, пока с него снимают эти сапоги, настоящие орудия пытки.
Он вздохнул от удовольствия, и американец поднял голову.
— Вам лучше? — спросил он.
Майкл Карл кивнул и нахмурился. Что-то он должен был вспомнить, сберечь.
— Вот и все, — американец отбросил последнюю полоску кожи. — Что вы такое делали со своими ногами?
— Ходил, — сонно ответил Майкл Карл, — ходил мили и мили, причем по воде, — добавил он.
Американец откуда-то извлек бинты, несколько флакончиков и миску с водой.
— Всегда ношу с собой сумку первой помощи, — объяснил он. — Никогда не знаешь, что с тобой случится.
— Как и коро… — начал было беглец и тут же торопливо поправился, — как военный.
И тут он вдруг вспомнил.
— Они вошли?
Американец рассмеялся и покачал головой.
— Я пригрозил им дядюшкой Сэмом, и они отступили. Понимают, что не стоит связываться с американцами.
Майкл Карл удивился. Он не верил, что Оборотень отпустит наследного принца, приложив лишь такие незначительные усилия для его поимки.
— Как теперь? — последний бинт был обмотан.
— Гораздо лучше. Но такое ощущение, будто ногам нужен отпуск.
— Они его получат. Вы несколько дней не сможете ходить, молодой человек. Интересно, подойдет ли это, — и хозяин комнаты показал пижаму с поразительно длинными рукавами и штанинами.
— Вряд ли.
— Попробуем.
Прежде чем Майкл Карл смог возразить, крестьянскую куртку с него сняли, и теперь крест скрывался только под изорванной рубашкой.
— Вы словно дрались, — заметил американец.
— Меня не очень вежливо обыскивали, — признался юноша.
Бриллиантовый крест тяжело висел на груди. Майкл Карл пожалел, что не оставил его вместе с короной в тайнике в королевском поезде,
— Боже, да кто же вы? Ходячий ювелирный магазин? — сквозь дыры рубашки крест все-таки привлек внимание американца.
Майкл Карл сухо рассмеялся.
— Примерно. Имущество моего бывшего хозяина. Он не хотел, чтобы эта вещь попала в руки Оборотня, и, так как меня уже обыскали, передал её мне. Я должен отвезти крест в Рейн и передать властям. Эта вещь — большая помеха для меня.
Он снял крест и протянул американцу. Если продолжать играть роль откровенного парня, это лишь подтвердит его версию: он американец, ставший адъютантом принца.
— Что-то такое я уже видел, — объявил его хозяин. Глаза Майкла Карла сузились. — Вспомнил. Он был на выставке драгоценностей Короны на каком-то благотворительном мероприятии. Можно было заплатить полгрудена и осмотреть драгоценности, платье для коронации и все остальное. А деньги шли на бедных. С этим связана какая-то легенда. Один из лучей креста должен быть полый, и в нем хранится осколок стрелы, которая сделала Себастьяна мучеником. Крест может носить только наследный принц, а на всякого другого, кто его наденет, ляжет проклятие.
— Ну, к этому-то я готов, — вздохнул Майкл Карл. — Давай, проклятие, делай свое дело, — он снова надел крест на шею и скрыл его сверкание под пижамой, которую заставил его надеть американец.
— Кстати, как вас зовут? Мне не нравится все время говорить «вы», — заметил Майкл Карл, пряча крест.
Американец странно улыбнулся.
— Фрэнк Эриксон. А вас?
Майкл Карл был готов к ответу. Сделав выбор из запаса в семь имен, он небрежно ответил:
— Джон Стефенсон. Вот мы и познакомились.
Фрэнк Эриксон рассмеялся и пошел отвечать на стук в дверь. Немного погодя он вернулся, усадил Майкла Карла спиной к подушке и поставил ему на колени поднос с блюдами, от которых шел пар.
— Вот это я называю едой, — довольно промолвил юноша, когда все блюда были открыты. — Вы и представить себе не можете, через что я прошел за последние два месяца. Не ешь то, и не ешь это.
— Но ведь за едой приближенных его королевского высочества не должны так следить, — возразил американец.
Майкл Карл постарался исправить оплошность.
— О, мы тоже не могли есть то, что запрещено его королевскому высочеству. А запрещено было все вкусное, — добавил юноша с горечью, хотя и с набитым ртом.
— Что вы собираетесь теперь делать? — спросил его хозяин, убирая с постели последнюю опустевшую тарелку.
— Собираюсь ускользнуть отсюда, если смогу, добраться до Рейна, отдать это, — он доказал на спрятанный крест, — и уплыть на первом же пароходе
— Послушайте, — прервал его американец, — на самом деле я представляю здесь американскую газету и направлен сюда в поисках неизвестных сведений об этом Оборотне. Вы можете сообщить мне все необходимые сведения, и я больше не должен буду терять время, делая вид, что собираюсь карабкаться в горы. У меня кружится голова, когда я смотрю из окна второго этажа. Вы поедете в Рейн со мной. Вы сыграете роль моего шофера. Мой собственный шофер, узнав, куда я собираюсь, тут же меня покинул. Паспорт у вас есть?
Майкл Карл покачал головой.
— Это меня и тревожит, — признался он.
— Ну, я немного знаком с американским послом и смогу уладить это ваше дело.
— Но это причинит вам множество беспокойств, — с сомнением пробормотал юноша.
— Вовсе нет, — ответил американец. — А ваш рассказ будет стоить любых беспокойств. Вы ведь расскажете мне все? — с тревогой спросил он.
— Все, что я знаю об Оборотне, это имя, голос и место, где он живет сейчас.
— Это уже немало. Ну, ладно, пора спать. Если что, позовите, я в соседней комнате.
Хозяин неслышно вышел, оставив Майкла Карла смотреть на угасающий в очаге огонь. Совсем недавно он чувствовал сильную усталость, но теперь спать совершенно не хотелось. Провидение, судьба или что иное, заботящееся о нем, тоже не спало.
Американец заинтересовал принца, но у него появилось странное ощущение, что Фрэнк Эриксон — имя такое же подлинное, как и Джон Стефенсон. Кстати, Джон — Иоганн — и Стефан действительно принадлежат к семи именам, которыми его наградили при рождении.
Огонь в очаге потухал, тени удлинялись. Юноша закрыл глаза. Почему-то он был очень счастлив. Может, потому, что наконец-то освободился.
Послышался резкий скрип, Майкл Карл лениво повернулся, и утреннее солнце ударило ему в глаза. Американец стоял у открытого окна и выглядывал наружу.
— Неужели обязательно вставать так рано? — раздраженно спросил юноша. Плечо у него ныло, да и ноги поторопились сообщить, что они ещё с ним.
— Доброе утро! Вы наконец проснулись? Уже одиннадцатый час, — с улыбкой сообщил Фрэнк Эриксон своему гостю.
Майкл Карл виновато сел.
— Не может быть!
— Но это так. И боюсь, если вы в состоянии, нам пора в путь. Я кое-что слышал о нашем друге оттуда, — добавил хозяин, кивнув в сторону окна.
— Я знал, что он не позволит мне уйти так легко, — удовлетворенно пробормотал беглец. — Придется мне уходить одному. Если вы дадите мне взаймы пару башмаков…
— Мы выезжаем через час, — сообщил ему американец. — Я принес вашу ливрею. Помните, вы мой шофер, вас мне дал на время издатель ведущей газеты Рейна.
— Но это я влип в эту историю и не хочу впутывать в неё вас, — возразил Майкл Карл. — Я уйду один.
Он с трудом выбрался из постели и еле сумел устоять. Немного погодя снова сел. Не то что ходить, он и стоять-то не мог. Поэтому, хочет он того или нет, теперь юноша целиком зависел от помощи американца.
— Не говорите ерунды, а лучше позавтракайте, пока я осмотрю ваши ноги.
Американец опять, словно по волшебству, произвел на свет божий нагруженный едой поднос и свою сумку первой помощи.
— Пойдет, — подытожил он, сменив последний бинт. — Сапоги Генриха вам велики на два размера, так что они не причинят вам неприятностей, пока вы выполняете приказы и не суетитесь.
— Но что скажут о шофере, который не только не ведет машину, но и стоять не может? Вы сразу себя выдадите, — торжествующе заявил Майкл Карл.
Эриксон улыбнулся ему.
— Машину поведу я сам, а для публики у нас найдется убедительное объяснение, не сомневайтесь. Вы будете делать, как вам сказано!
Юноша переварил приказ и только спросил:
— И что я должен делать?
Американец походил взад и вперед по комнате, потягивая себя за прядь волос. Неожиданно он остановился в ногах широкой кровати.
— Мы поднимались в горы, — начал он.
— Вы недалеки от действительности, — прервал его Майкл Карл.
Эриксон взглядом заставил его умолкнуть и продолжил.
— Я поскользнулся и упал, и вы вытащили меня из пропасти, но пострадали сами. Это была моя вина, и поэтому я так тревожусь о вас и стараюсь побыстрее отвезти в Рейн. Хозяин всем будет говорить, что вы мой проводник, я это организовал, а в Рейне решат, что я нашел вас в горах. Говорите на моравийском?
— Чуть-чуть. Только то, что усвоил за последние два месяца. Вы ведь знаете, при дворе говорят по-английски.
Эриксон нахмурился.
— Ну, придется попробовать. Помните, вы мой проводник, и упали в горах. А теперь наденьте это.
Он показал темно-зеленые бриджи и куртку с высоким воротником того же цвета, и чуть ли не силой надел их на Майкла Карла. Все подошло относительно неплохо, кроме черных сапог, которые действительно оказались велики. Но это помогло надеть их поверх повязок.
— Неплохо, — заметил американец, закончив, когда Майкл Карл присел перед зеркалом. — Если прилепите несколько полосок пластыря на эти царапины, наша история станет ещё правдоподобней
Юноша послушался и осмотрел отражение. Бледное лицо в зеркале слегка искажал пластырь на щеке, но Майкл Карл печально признал, что всякий, кто видел бывшего наследного принца, сразу его узнает. В Рейне придется не высовываться. Как-нибудь отдать крест и потом сидеть взаперти, пока Эриксон не договорится с американским послом и не получит паспорт.
Эриксон упаковался очень простым методом, побросал все вещи в два саквояжа и сжимал края, пока сумки не закрылись. Не очень аккуратный, зато быстрый способ. Надел потертую шинель и старую шляпу. Взял оба саквояжа и направился к двери.
— Сейчас приведу машину, — бросил он Майклу Карлу, — а потом мы с Гансом поможем вам выйти.
Юноша услышал внизу шум мотора, потом кто-то поднялся по лестнице. Ждать пришлось недолго. Ганс оказался конюхом, улыбающимся светловолосым парнем, примерно ровесником Майкла Карла. Он поклонился и застыл в ожидании приказов.
Вскоре, подобно вихрю, ворвался американец, и у беглого принца появилось ощущение, что его подхватила буря. Ганс под градом приказов сумел поставить Майкла Карла на ноги и частично провел, частично вынес его через дверь и по лестнице.
Хозяин гостиницы, «трус», как презрительно называли его люди-волки, стоял, улыбаясь и кланяясь, его пухлые руки играли с краем не очень чистого передника. Улыбка у него была чуть напряженная, и Майкл Карл понял, что, несмотря на изобретательность американца, хозяин подозревает, кто такой на самом деле его неожиданный гость, и очень хочет побыстрее от него избавиться.
Они вышли во двор гостиницы, и юношу осторожно усадили на сидение небольшой серой машины. Ганс ушел, глуповато улыбаясь и щупая серебряную монету, какой давно не видел. Очевидно, такие богатые путешественники, как этот американец, не часто останавливаются в гостинице Короны.
Американец сел за руль, и они выехали. Прощально проскрипела вывеска с плохо нарисованной короной. Майкл Карл оглянулся через плечо. Он надеялся, что больше никогда не увидит гостиницу Короны.
— Какие нелепые здесь дороги, — неожиданно заметил его спутник. — Возле Рейна они не хуже, чем в Америке, но стоит отъехать на десять миль от города, так начинается просто ужас.
Он искусно объехал несколько больших камней, беззаботно оставленных прямо посреди дороги.
— Нужно всего десять минут, чтобы выкинуть эти камни, но никто не позаботился. Бьюсь об заклад, они лежат тут не первый год. Вы думаете, об этом должно заботиться правительство? Тут есть должность дорожного инспектора, но она хорошо оплачивается, и потому её занимает какой-нибудь придворный придурок, друг кого-то из значительных лиц. И так во всем. Например, этот Оборотень. Он него можно было бы давно избавиться, но ведь для этого нужно работать.
Слова американца заставили Майкла Карла призадуматься. Если бы он принял правление, сколько мог бы он сделать, чтобы наладить дела в государстве с такими помощниками, как генерал и граф.
— Расскажите мне о Рейне, — неожиданно попросил он.
Он лежал лицом вниз в полузамерзшей грязи, слишком уставший, чтобы сделать последний рывок. Прямо перед ним стояла гостиница. Не в силах искать дверь, юноша подполз к ближайшему окну и всем телом рухнул в него.
Тупо ныло плечо. Раньше Майкл Карл не замечал этого, но, по-видимому, когда серая сбросила его, он ушиб руку.
— Конечно, я не возражаю против посетителей, — послышался холодный голос, — но обычный путь через дверь, не правда ли?
Майкл Карл приподнялся на локте. На него сверху вниз с улыбкой смотрел молодой человек с веселыми глазами и серыми усами. Тот самый безумный американец, который бросает вызов Оборотню, поднимаясь в его горы.
Но, прежде чем юноша смог ответить, раздался звон, и одно из оконных стекол разлетелось. Американец двумя шагами пересек комнату и захлопнул тяжелые ставни.
— Только не говорите мне, что это революция, — попросил он.
Майкл Карл осторожно сел. Обнаружив, что покрытые волдырями ноги ещё выдерживают его, он подполз к стулу.
— Нет, — пробормотал он, — мне жаль вас разочаровывать, но это не революция, а разбойники!
— Вы разбойник? — оживившись, спросил американец.
Беглец снова покачал головой.
— Нет, это вон те друзья с хлопушками. Их там восемь человек.
— Но они преследовали вас до самой гостиницы, — возразил американец. — А где же полиция?
— В том-то и дело, — устало сказал Майкл Карл. — Здесь нет полиции. Мне говорили, что между армией и Оборотнем нелады, но до сих пор верх был на стороне Оборотня. Он правит этой частью страны.
Американец радостно рассмеялся.
— Значит, он на самом деле существует, этот Оборотень?
Юноша со стоном опустился на стул.
— Если это не так, — ответил он, — значит, мне приснился кошмар.
— Но я считал, что он только против знатных.
Майкл Карл мельком глянул на себя в зеркало. Лицо в грязи и крови; крестьянская куртка, от которой за версту несет конюшней, порванная на плече. Неудивительно, что американец решил, что уж он-то не принадлежит к знати.
— Вы можете не поверить, — медленно ответил беглец, — но вы видите перед собой бывшего, очень бывшего капитана гвардии принца и рыцаря Морвании. К несчастью, я оказался настолько знатен, чтобы заинтересовать Оборотня.
— Вы американец, — не спросил, а заявил его собеседник.
— Да, — согласился Майкл Карл. — Американцем был и бывший наследный принц. Вот что бывает, когда помогаешь друзьям, — добавил он с жаром. — Майкл Карл Морванский был призван домой, чтобы править своей заброшенной страной, а я, как дурак, согласился стать его адъютантом. Если мне удастся отсюда выбраться, больше никогда дальше Атлантик-Сити не уеду. Я хочу вернуться, поселиться в Сент-Луисе и никогда не видеть океан, не слышать ни слова о том, что за ним.
— А что случилось? — спросил американец.
— Все! Мы остановились на этой проклятой станции половины пути, — продолжил юноша, — чтобы добавить паровоз, и этот придурок Майкл Карл решил, что будет забавно пройтись. Забавно, клянусь Господом! Не успели мы сойти со ступенек вагона, как Оборотень набросился на нас, и я провел вечер в его крепости.
— А что будет с принцем?
— Да как обычно. Его будут держать, пока не заплатят выкуп. Надеюсь, это произойдет не скоро. Он впутал меня в эту историю, а потом так испугался, что даже не решился попытаться спастись и спуститься по веревке. Ну и пусть остается там, пока его не выручит генерал Обердамн.
— А что вы собираетесь делать?
— Как можно быстрее уносить ноги из Морвании. Но прежде нужно проделать небольшую работу в Рейне, — Майкл Карл пощупал крест под рубашкой. Он хотел передать его властям, и тогда окончательно освободиться.
Что-то ударилось о дверь внизу. Люди-волки пошли на приступ. Майкл Карл с трудом встал и, заметив на столе американца тусклый блеск металла, вооружился мощным револьвером.
Американец на цыпочках подошел к двери и прислушался.
— Похоже, — сообщил он беглецу, — нам предстоит забава.
Майкл Карл попытался улыбнуться избитым лицом.
— Правда? — спросил он. И тут его охватила тьма. Он пошатнулся и упал на пол.
Ему стало тепло, так тепло, как не было очень давно. Юноша открыл глаза. Он лежал на перине, а американки срезал с его ног промокшие сапоги. Как хорошо было просто лежать и позволять волнам тепла окутывать промерзшее тело, пока с него снимают эти сапоги, настоящие орудия пытки.
Он вздохнул от удовольствия, и американец поднял голову.
— Вам лучше? — спросил он.
Майкл Карл кивнул и нахмурился. Что-то он должен был вспомнить, сберечь.
— Вот и все, — американец отбросил последнюю полоску кожи. — Что вы такое делали со своими ногами?
— Ходил, — сонно ответил Майкл Карл, — ходил мили и мили, причем по воде, — добавил он.
Американец откуда-то извлек бинты, несколько флакончиков и миску с водой.
— Всегда ношу с собой сумку первой помощи, — объяснил он. — Никогда не знаешь, что с тобой случится.
— Как и коро… — начал было беглец и тут же торопливо поправился, — как военный.
И тут он вдруг вспомнил.
— Они вошли?
Американец рассмеялся и покачал головой.
— Я пригрозил им дядюшкой Сэмом, и они отступили. Понимают, что не стоит связываться с американцами.
Майкл Карл удивился. Он не верил, что Оборотень отпустит наследного принца, приложив лишь такие незначительные усилия для его поимки.
— Как теперь? — последний бинт был обмотан.
— Гораздо лучше. Но такое ощущение, будто ногам нужен отпуск.
— Они его получат. Вы несколько дней не сможете ходить, молодой человек. Интересно, подойдет ли это, — и хозяин комнаты показал пижаму с поразительно длинными рукавами и штанинами.
— Вряд ли.
— Попробуем.
Прежде чем Майкл Карл смог возразить, крестьянскую куртку с него сняли, и теперь крест скрывался только под изорванной рубашкой.
— Вы словно дрались, — заметил американец.
— Меня не очень вежливо обыскивали, — признался юноша.
Бриллиантовый крест тяжело висел на груди. Майкл Карл пожалел, что не оставил его вместе с короной в тайнике в королевском поезде,
— Боже, да кто же вы? Ходячий ювелирный магазин? — сквозь дыры рубашки крест все-таки привлек внимание американца.
Майкл Карл сухо рассмеялся.
— Примерно. Имущество моего бывшего хозяина. Он не хотел, чтобы эта вещь попала в руки Оборотня, и, так как меня уже обыскали, передал её мне. Я должен отвезти крест в Рейн и передать властям. Эта вещь — большая помеха для меня.
Он снял крест и протянул американцу. Если продолжать играть роль откровенного парня, это лишь подтвердит его версию: он американец, ставший адъютантом принца.
— Что-то такое я уже видел, — объявил его хозяин. Глаза Майкла Карла сузились. — Вспомнил. Он был на выставке драгоценностей Короны на каком-то благотворительном мероприятии. Можно было заплатить полгрудена и осмотреть драгоценности, платье для коронации и все остальное. А деньги шли на бедных. С этим связана какая-то легенда. Один из лучей креста должен быть полый, и в нем хранится осколок стрелы, которая сделала Себастьяна мучеником. Крест может носить только наследный принц, а на всякого другого, кто его наденет, ляжет проклятие.
— Ну, к этому-то я готов, — вздохнул Майкл Карл. — Давай, проклятие, делай свое дело, — он снова надел крест на шею и скрыл его сверкание под пижамой, которую заставил его надеть американец.
— Кстати, как вас зовут? Мне не нравится все время говорить «вы», — заметил Майкл Карл, пряча крест.
Американец странно улыбнулся.
— Фрэнк Эриксон. А вас?
Майкл Карл был готов к ответу. Сделав выбор из запаса в семь имен, он небрежно ответил:
— Джон Стефенсон. Вот мы и познакомились.
Фрэнк Эриксон рассмеялся и пошел отвечать на стук в дверь. Немного погодя он вернулся, усадил Майкла Карла спиной к подушке и поставил ему на колени поднос с блюдами, от которых шел пар.
— Вот это я называю едой, — довольно промолвил юноша, когда все блюда были открыты. — Вы и представить себе не можете, через что я прошел за последние два месяца. Не ешь то, и не ешь это.
— Но ведь за едой приближенных его королевского высочества не должны так следить, — возразил американец.
Майкл Карл постарался исправить оплошность.
— О, мы тоже не могли есть то, что запрещено его королевскому высочеству. А запрещено было все вкусное, — добавил юноша с горечью, хотя и с набитым ртом.
— Что вы собираетесь теперь делать? — спросил его хозяин, убирая с постели последнюю опустевшую тарелку.
— Собираюсь ускользнуть отсюда, если смогу, добраться до Рейна, отдать это, — он доказал на спрятанный крест, — и уплыть на первом же пароходе
— Послушайте, — прервал его американец, — на самом деле я представляю здесь американскую газету и направлен сюда в поисках неизвестных сведений об этом Оборотне. Вы можете сообщить мне все необходимые сведения, и я больше не должен буду терять время, делая вид, что собираюсь карабкаться в горы. У меня кружится голова, когда я смотрю из окна второго этажа. Вы поедете в Рейн со мной. Вы сыграете роль моего шофера. Мой собственный шофер, узнав, куда я собираюсь, тут же меня покинул. Паспорт у вас есть?
Майкл Карл покачал головой.
— Это меня и тревожит, — признался он.
— Ну, я немного знаком с американским послом и смогу уладить это ваше дело.
— Но это причинит вам множество беспокойств, — с сомнением пробормотал юноша.
— Вовсе нет, — ответил американец. — А ваш рассказ будет стоить любых беспокойств. Вы ведь расскажете мне все? — с тревогой спросил он.
— Все, что я знаю об Оборотне, это имя, голос и место, где он живет сейчас.
— Это уже немало. Ну, ладно, пора спать. Если что, позовите, я в соседней комнате.
Хозяин неслышно вышел, оставив Майкла Карла смотреть на угасающий в очаге огонь. Совсем недавно он чувствовал сильную усталость, но теперь спать совершенно не хотелось. Провидение, судьба или что иное, заботящееся о нем, тоже не спало.
Американец заинтересовал принца, но у него появилось странное ощущение, что Фрэнк Эриксон — имя такое же подлинное, как и Джон Стефенсон. Кстати, Джон — Иоганн — и Стефан действительно принадлежат к семи именам, которыми его наградили при рождении.
Огонь в очаге потухал, тени удлинялись. Юноша закрыл глаза. Почему-то он был очень счастлив. Может, потому, что наконец-то освободился.
Послышался резкий скрип, Майкл Карл лениво повернулся, и утреннее солнце ударило ему в глаза. Американец стоял у открытого окна и выглядывал наружу.
— Неужели обязательно вставать так рано? — раздраженно спросил юноша. Плечо у него ныло, да и ноги поторопились сообщить, что они ещё с ним.
— Доброе утро! Вы наконец проснулись? Уже одиннадцатый час, — с улыбкой сообщил Фрэнк Эриксон своему гостю.
Майкл Карл виновато сел.
— Не может быть!
— Но это так. И боюсь, если вы в состоянии, нам пора в путь. Я кое-что слышал о нашем друге оттуда, — добавил хозяин, кивнув в сторону окна.
— Я знал, что он не позволит мне уйти так легко, — удовлетворенно пробормотал беглец. — Придется мне уходить одному. Если вы дадите мне взаймы пару башмаков…
— Мы выезжаем через час, — сообщил ему американец. — Я принес вашу ливрею. Помните, вы мой шофер, вас мне дал на время издатель ведущей газеты Рейна.
— Но это я влип в эту историю и не хочу впутывать в неё вас, — возразил Майкл Карл. — Я уйду один.
Он с трудом выбрался из постели и еле сумел устоять. Немного погодя снова сел. Не то что ходить, он и стоять-то не мог. Поэтому, хочет он того или нет, теперь юноша целиком зависел от помощи американца.
— Не говорите ерунды, а лучше позавтракайте, пока я осмотрю ваши ноги.
Американец опять, словно по волшебству, произвел на свет божий нагруженный едой поднос и свою сумку первой помощи.
— Пойдет, — подытожил он, сменив последний бинт. — Сапоги Генриха вам велики на два размера, так что они не причинят вам неприятностей, пока вы выполняете приказы и не суетитесь.
— Но что скажут о шофере, который не только не ведет машину, но и стоять не может? Вы сразу себя выдадите, — торжествующе заявил Майкл Карл.
Эриксон улыбнулся ему.
— Машину поведу я сам, а для публики у нас найдется убедительное объяснение, не сомневайтесь. Вы будете делать, как вам сказано!
Юноша переварил приказ и только спросил:
— И что я должен делать?
Американец походил взад и вперед по комнате, потягивая себя за прядь волос. Неожиданно он остановился в ногах широкой кровати.
— Мы поднимались в горы, — начал он.
— Вы недалеки от действительности, — прервал его Майкл Карл.
Эриксон взглядом заставил его умолкнуть и продолжил.
— Я поскользнулся и упал, и вы вытащили меня из пропасти, но пострадали сами. Это была моя вина, и поэтому я так тревожусь о вас и стараюсь побыстрее отвезти в Рейн. Хозяин всем будет говорить, что вы мой проводник, я это организовал, а в Рейне решат, что я нашел вас в горах. Говорите на моравийском?
— Чуть-чуть. Только то, что усвоил за последние два месяца. Вы ведь знаете, при дворе говорят по-английски.
Эриксон нахмурился.
— Ну, придется попробовать. Помните, вы мой проводник, и упали в горах. А теперь наденьте это.
Он показал темно-зеленые бриджи и куртку с высоким воротником того же цвета, и чуть ли не силой надел их на Майкла Карла. Все подошло относительно неплохо, кроме черных сапог, которые действительно оказались велики. Но это помогло надеть их поверх повязок.
— Неплохо, — заметил американец, закончив, когда Майкл Карл присел перед зеркалом. — Если прилепите несколько полосок пластыря на эти царапины, наша история станет ещё правдоподобней
Юноша послушался и осмотрел отражение. Бледное лицо в зеркале слегка искажал пластырь на щеке, но Майкл Карл печально признал, что всякий, кто видел бывшего наследного принца, сразу его узнает. В Рейне придется не высовываться. Как-нибудь отдать крест и потом сидеть взаперти, пока Эриксон не договорится с американским послом и не получит паспорт.
Эриксон упаковался очень простым методом, побросал все вещи в два саквояжа и сжимал края, пока сумки не закрылись. Не очень аккуратный, зато быстрый способ. Надел потертую шинель и старую шляпу. Взял оба саквояжа и направился к двери.
— Сейчас приведу машину, — бросил он Майклу Карлу, — а потом мы с Гансом поможем вам выйти.
Юноша услышал внизу шум мотора, потом кто-то поднялся по лестнице. Ждать пришлось недолго. Ганс оказался конюхом, улыбающимся светловолосым парнем, примерно ровесником Майкла Карла. Он поклонился и застыл в ожидании приказов.
Вскоре, подобно вихрю, ворвался американец, и у беглого принца появилось ощущение, что его подхватила буря. Ганс под градом приказов сумел поставить Майкла Карла на ноги и частично провел, частично вынес его через дверь и по лестнице.
Хозяин гостиницы, «трус», как презрительно называли его люди-волки, стоял, улыбаясь и кланяясь, его пухлые руки играли с краем не очень чистого передника. Улыбка у него была чуть напряженная, и Майкл Карл понял, что, несмотря на изобретательность американца, хозяин подозревает, кто такой на самом деле его неожиданный гость, и очень хочет побыстрее от него избавиться.
Они вышли во двор гостиницы, и юношу осторожно усадили на сидение небольшой серой машины. Ганс ушел, глуповато улыбаясь и щупая серебряную монету, какой давно не видел. Очевидно, такие богатые путешественники, как этот американец, не часто останавливаются в гостинице Короны.
Американец сел за руль, и они выехали. Прощально проскрипела вывеска с плохо нарисованной короной. Майкл Карл оглянулся через плечо. Он надеялся, что больше никогда не увидит гостиницу Короны.
— Какие нелепые здесь дороги, — неожиданно заметил его спутник. — Возле Рейна они не хуже, чем в Америке, но стоит отъехать на десять миль от города, так начинается просто ужас.
Он искусно объехал несколько больших камней, беззаботно оставленных прямо посреди дороги.
— Нужно всего десять минут, чтобы выкинуть эти камни, но никто не позаботился. Бьюсь об заклад, они лежат тут не первый год. Вы думаете, об этом должно заботиться правительство? Тут есть должность дорожного инспектора, но она хорошо оплачивается, и потому её занимает какой-нибудь придворный придурок, друг кого-то из значительных лиц. И так во всем. Например, этот Оборотень. Он него можно было бы давно избавиться, но ведь для этого нужно работать.
Слова американца заставили Майкла Карла призадуматься. Если бы он принял правление, сколько мог бы он сделать, чтобы наладить дела в государстве с такими помощниками, как генерал и граф.
— Расскажите мне о Рейне, — неожиданно попросил он.
Глава пятая. Майкл Карл въезжает в свою столицу
Американец с готовностью описал Майклу Карлу столицу.
— Это удивительное место. Верхний город не тронут с середины восемнадцатого века. Историки и туристы там сходят с ума. Вы, конечно, знаете историю города…
— Нет, — коротко ответил юноша. — Знаю только, что город называется Рейн и стоит на реке Лауба.
Американец пристально взглянул на него.
— Ну, это была столица герцога, когда Морвания была не королевством, а герцогством. Крепостной замок построен во времена крестоносцев, а кафедральный Собор — в 1234 году. Морвания оставалась герцогством до 1810 года. Тогдашний герцог попал в милость к Наполеону, и тот отрезал два больших куска от соседних государств, добавил их к герцогству и превратил его в королевство. Это вызвало немало неприятностей, потому что одним из небольших городов, которые прихватил герцог, был Иннесберг; сейчас Иннесберг не меньше Рейна и главный промышленный и торговый центр королевства. Город известен как рассадник коммунизма, и у Совета с ним множество неприятностей. Последний король был убит как раз во время посещения Иннесберга. Иннесберг не так красив и стар, как Рейн, и дворянство его избегает. Это очень современный и уродливый город. С другой стороны, Рейн похож на те невероятно прекрасные города с башнями, которые изображаются в книгах волшебных сказок. Улицы Верхнего города вымощены булыжником и обычно слишком узки для машин. На холме — крепость, и Верхний город поднимается ей навстречу. Новый, или Нижний, город, где расположились кварталы иностранцев, посольства и торговые представительства, раскинулся на другом берегу Лаубы у подножия холма.
— А где вы живете? — прервал его Майкл Карл.
— Друг уступил мне свой дом на Пала Хорн. Это извилистая улица, которая ведет к Кафедральной Площади. Сейчас там появились и такие, как я, разбавив представителей самого консервативного дворянства, но некогда жить здесь могли только обладатели голубой крови. Мой дом расположен прямо под крепостью, и легенда говорит, что между ними есть тайный ход, лазейка, которой в старину пользовались герцоги. От Кафедральной площади отходит лабиринт узких улочек с причудливыми маленькими магазинами и гостиницами. Если пройти по ним до конца, окажешься в Барго — районе городских преступников. Это ужасное место. Но в целом ситуация в стране достаточно стабильная. Это обусловлено тем, что даже если Иннесберг восстанет, Рейн способен быстро подавить восстание. Дело в том, что вода в Иннесберг поступает с гор через Рейн. Несколько бомб выведут из строя водопровод, и Иннесберг сразу смирится.
— А какая здесь авиация?
Американец нахмурился, затем его лицо прояснилось.
— А, бомбардировщики для водопровода? Скуповатый король после последних неприятностей купил какую-то развалину. Один из местных дикарей раз в неделю, или когда Совет желает произвести впечатление на иностранцев «военно-воздушными силами», рискует на ней своей шеей. Нет, бомбы придется устанавливать с поверхности.
Они с грохотом проехали по деревянному мосту. Горы и холмы уступили место приятным равнинам, тут и там пестро одетые крестьяне заставляли неуклюжих быков или лошадей-тяжеловесов тащить плуг по полю. Влажные борозды казались коричневыми на фоне весенней зеленой травы, и веселый ветерок дергал козырек кожаной кепки Майкла Карла. В горах ещё мог идти снег, но в низинах уже воцарилась весна.
Юноша глубоко вдохнул и пожалел, что не может пройтись по этой дороге. Эриксон сочувственно улыбнулся.
— Действует, верно? Подождите, пока впервые не увидите Рейн. Мы будем спускаться с горы Харциг, и Лауба покажется серебряной лентой, опоясывающей весь город. Ничего похожего нет на земле.
Пастух в круглой матерчатой шляпе с перьями посвистел собаке, и машина свернула в сторону, пока встревоженная колли лаем и рычанием не согнала своих глупых подопечных с дороги. С ленивой улыбкой пастух коснулся шляпы и пожелал приятного дня и благополучного окончания пути.
— Половина очарования Морвании, — Фрэнк Эриксон словно рассуждал сам с собой, — заключена в её жителях. Если бы их оставили в покое, это были бы самые счастливые и довольные люди в мире. Но они слишком верны. Морвания не изменилась со средних веков. Они верны до самой смерти какому-то ни на что не годному щенку…
— Принцу Короны, — подсказал Майкл Карл.
— Вот именно. Он, вероятно, о них и не думает. Ему нужен только трон и все, что из этого можно извлечь. Карлоффы известны тем, что всегда в первую очередь заботятся о себе. Какое ему дело до Морвании?
— А может, он никогда и не хотел править, — неуверенно предположил юноша, — может, он хотел свободно жить своей собственной жизнью.
Эриксон строго посмотрел на Майкла Карла.
— Люди с королевской кровью, — медленно ответил он, — не бывают свободны. У них есть обязанности, они всегда солдаты действительной службы. Если бы этот наследный принц был верен своему долгу, он бы явился сюда и расчистил бы всю эту клоаку бездельников и мздоимцев, которые правят страной и живут за её счет. Он стал бы королем не только по имени, но и на самом деле. Это его долг, но я не сомневаюсь, что он от него уклонится.
— Но он не хочет править, — буквально взмолился Майкл Карл. — Он никогда не хотел приезжать в Морванию, его практически силой притащили сюда.
— Я же сказал, — повторил американец, — что он недостоин своего долга. Он эгоист, как и вся его семья.
— Это удивительное место. Верхний город не тронут с середины восемнадцатого века. Историки и туристы там сходят с ума. Вы, конечно, знаете историю города…
— Нет, — коротко ответил юноша. — Знаю только, что город называется Рейн и стоит на реке Лауба.
Американец пристально взглянул на него.
— Ну, это была столица герцога, когда Морвания была не королевством, а герцогством. Крепостной замок построен во времена крестоносцев, а кафедральный Собор — в 1234 году. Морвания оставалась герцогством до 1810 года. Тогдашний герцог попал в милость к Наполеону, и тот отрезал два больших куска от соседних государств, добавил их к герцогству и превратил его в королевство. Это вызвало немало неприятностей, потому что одним из небольших городов, которые прихватил герцог, был Иннесберг; сейчас Иннесберг не меньше Рейна и главный промышленный и торговый центр королевства. Город известен как рассадник коммунизма, и у Совета с ним множество неприятностей. Последний король был убит как раз во время посещения Иннесберга. Иннесберг не так красив и стар, как Рейн, и дворянство его избегает. Это очень современный и уродливый город. С другой стороны, Рейн похож на те невероятно прекрасные города с башнями, которые изображаются в книгах волшебных сказок. Улицы Верхнего города вымощены булыжником и обычно слишком узки для машин. На холме — крепость, и Верхний город поднимается ей навстречу. Новый, или Нижний, город, где расположились кварталы иностранцев, посольства и торговые представительства, раскинулся на другом берегу Лаубы у подножия холма.
— А где вы живете? — прервал его Майкл Карл.
— Друг уступил мне свой дом на Пала Хорн. Это извилистая улица, которая ведет к Кафедральной Площади. Сейчас там появились и такие, как я, разбавив представителей самого консервативного дворянства, но некогда жить здесь могли только обладатели голубой крови. Мой дом расположен прямо под крепостью, и легенда говорит, что между ними есть тайный ход, лазейка, которой в старину пользовались герцоги. От Кафедральной площади отходит лабиринт узких улочек с причудливыми маленькими магазинами и гостиницами. Если пройти по ним до конца, окажешься в Барго — районе городских преступников. Это ужасное место. Но в целом ситуация в стране достаточно стабильная. Это обусловлено тем, что даже если Иннесберг восстанет, Рейн способен быстро подавить восстание. Дело в том, что вода в Иннесберг поступает с гор через Рейн. Несколько бомб выведут из строя водопровод, и Иннесберг сразу смирится.
— А какая здесь авиация?
Американец нахмурился, затем его лицо прояснилось.
— А, бомбардировщики для водопровода? Скуповатый король после последних неприятностей купил какую-то развалину. Один из местных дикарей раз в неделю, или когда Совет желает произвести впечатление на иностранцев «военно-воздушными силами», рискует на ней своей шеей. Нет, бомбы придется устанавливать с поверхности.
Они с грохотом проехали по деревянному мосту. Горы и холмы уступили место приятным равнинам, тут и там пестро одетые крестьяне заставляли неуклюжих быков или лошадей-тяжеловесов тащить плуг по полю. Влажные борозды казались коричневыми на фоне весенней зеленой травы, и веселый ветерок дергал козырек кожаной кепки Майкла Карла. В горах ещё мог идти снег, но в низинах уже воцарилась весна.
Юноша глубоко вдохнул и пожалел, что не может пройтись по этой дороге. Эриксон сочувственно улыбнулся.
— Действует, верно? Подождите, пока впервые не увидите Рейн. Мы будем спускаться с горы Харциг, и Лауба покажется серебряной лентой, опоясывающей весь город. Ничего похожего нет на земле.
Пастух в круглой матерчатой шляпе с перьями посвистел собаке, и машина свернула в сторону, пока встревоженная колли лаем и рычанием не согнала своих глупых подопечных с дороги. С ленивой улыбкой пастух коснулся шляпы и пожелал приятного дня и благополучного окончания пути.
— Половина очарования Морвании, — Фрэнк Эриксон словно рассуждал сам с собой, — заключена в её жителях. Если бы их оставили в покое, это были бы самые счастливые и довольные люди в мире. Но они слишком верны. Морвания не изменилась со средних веков. Они верны до самой смерти какому-то ни на что не годному щенку…
— Принцу Короны, — подсказал Майкл Карл.
— Вот именно. Он, вероятно, о них и не думает. Ему нужен только трон и все, что из этого можно извлечь. Карлоффы известны тем, что всегда в первую очередь заботятся о себе. Какое ему дело до Морвании?
— А может, он никогда и не хотел править, — неуверенно предположил юноша, — может, он хотел свободно жить своей собственной жизнью.
Эриксон строго посмотрел на Майкла Карла.
— Люди с королевской кровью, — медленно ответил он, — не бывают свободны. У них есть обязанности, они всегда солдаты действительной службы. Если бы этот наследный принц был верен своему долгу, он бы явился сюда и расчистил бы всю эту клоаку бездельников и мздоимцев, которые правят страной и живут за её счет. Он стал бы королем не только по имени, но и на самом деле. Это его долг, но я не сомневаюсь, что он от него уклонится.
— Но он не хочет править, — буквально взмолился Майкл Карл. — Он никогда не хотел приезжать в Морванию, его практически силой притащили сюда.
— Я же сказал, — повторил американец, — что он недостоин своего долга. Он эгоист, как и вся его семья.