Страница:
— Доброе утро. С добрым вас утром. Выглядите вы превосходно, — отозвались они. — Ваш новый корабль вон там, сразу за «Женерё».
Он оглядел гавань с множеством судов. Солнечные лучи падали почти горизонтально, поэтому мачты и реи выглядели необычайно внушительно, а от ряби на воде исходил ослепительный блеск.
— Нет, нет, не там, — сказали ему, — корпус его виден вон где. Он только что был закрыт фелюкой. А теперь видите?
Теперь он видел бриг. Диллон смотрел вдаль, поэтому не заметил «Софи», находившейся не более чем в кабельтове, совсем рядом. Опершись обеими руками о поручни, он внимательно, не мигая, разглядывал судно. Затем попросил у вахтенного офицера подзорную трубу и снова стал пристально изучать бриг. Заметил блеск эполета, владельцем которого мог быть лишь капитан, и экипаж, хлопотавший, словно рой пчел. Диллон рассчитывал увидеть сравнительно крупный корабль, а не такого карлика. Большинство четырнадцатипушечных бригов имели водоизмещение от двухсот до двух с половиной сотен тонн, а в «Софи» было не более полутора сотен.
— Мне нравятся ее небольшие шканцы, — заметил вахтенный офицер. — Ведь прежде это судно принадлежало испанцам и называлось «Венсехо», не так ли? Что же касается того, что оно кажется довольно низкобортным, то с такого расстояния всякий корабль кажется низкобортным.
У «Софи» имелись три особенности, которые были известны всем. Во — первых, в отличие чуть ли не от всех других бригов, она имела шканцы; во — вторых, она прежде была испанским судном; в — третьих, на баке у нее была изготовленная из вяза помпа — по существу, полый ствол дерева, соединявшийся с морем и использовавшийся для окатывания палубы. Это было не ахти какое усовершенствование, но оно выделяло «Софи» из ее класса, поэтому всякий моряк, видевший помпу или слышавший о таком устройстве, не мог о нем забыть.
— Возможно, каюта у вас будет чуть тесновата, — продолжал помощник командира, — но я уверен, что у вас будет спокойная жизнь. Станете сопровождать торговые суда по Средиземному морю.
— Ну что ж… — отозвался Джейс Диллон, не сумевший найти ответ на это, сделанное, по-видимому, с добрыми намерениями, замечание. — Что ж, — повторил он, по-философски пожав плечами. — Вы подадите мне шлюпку, сэр? Хотелось бы представиться командиру как можно раньше.
— Шлюпку? Черт бы меня побрал, — воскликнул вахтенный офицер, — вы бы еще баркас попросили. Пассажиры на «Берфорде» ждут, когда за ними придет лодочник — частник, мистер Диллон. А то и вплавь добираются до берега. — Вахтенный офицер строго посмотрел на Джеймса, но старшина-рулевой фыркнул и тем самым выдал начальника, так как мистер Коффин был большой шутник — он мог пошутить даже натощак, до завтрака.
— Добро пожаловать, мистер Диллон, — отозвался Джек Обри, прикоснувшись к полям своей треуголки, и пронзительным взглядом окинул прибывшего, желая понять, что это за птица. — Я был бы рад встретиться с вами в любом случае, но сегодня особенно, поскольку нам предстоит тяжелый день. Эй, на мачте! Есть ли признаки жизни на верфи?
— Никак нет, сэр.
— Ветер дует именно оттуда, откуда мне нужно, — сказал Джек, в сотый раз посмотрев на редкие белые облака, плывущие по чистому небу. — Только, судя по барометру, это ненадолго.
— Ваш кофе, сэр, — произнес буфетчик.
— Спасибо, Киллик. В чем дело, мистер Лэмб?
— Нигде не смог найти достаточно длинных рым — болтов, сэр, — отвечал плотник. — Но на верфи их целая куча, я это знаю. Можно, я пошлю кого-нибудь?
— Упаси вас бог, мистер Лэмб. Даже не вздумайте приближаться к верфи. Используйте болты, какие у вас есть. Раздуйте горн и выкуйте подходящие болты. Вы за полчаса справитесь. А вы, мистер Диллон, устраивайтесь внизу, а затем прошу на чашку кофе. Я расскажу вам о своих планах.
Джеймс поспешно спустился в треугольную каюту, в которой ему предстояло жить, скинул с себя парадный мундир. Надев старые панталоны и потертый синий сюртук, он очутился в кают-компании, где за столом сидел Обри, с задумчивым видом дуя на свою чашку.
— Присаживайтесь, мистер Диллон, — воскликнул он, — присаживайтесь. — Отодвиньте эти бумаги в сторону. Кофе не ахти какой, но, во всяком случае, он горячий. Это то немногое, что я вам могу обещать. Сахар?
— Прошу прощения, сэр, — вмешался юный Риккетс. — К борту подошел вельбот с «Женерё» с нашими бывшими людьми, нанятыми для несения службы в гавани.
— Всеми?
— Всеми, кроме двоих, сэр, которых заменили.
Не выпуская из рук чашки с кофе, Джек Обри с трудом вылез из-за стола и протиснулся через дверь. С левого борта у якорь — цепи ошвартовался вельбот с «Женерё», наполненный матросами, которые, задрав головы, обменивались шутками с прежними товарищами или же просто кричали им и свистели. Отдав честь капитану Обри, мичман с «Женерё» произнес:
— Капитан Харт передает свои поздравления и шлет пополнение.
«Да благословит Господь ваше доброе сердце, милая Молли», — мысленно проговорил Обри, а вслух сказал:
— Передайте привет и искреннюю благодарность капитану Харту. Извольте приказать морякам подняться на борт.
Глядя, как горденем, пропущенным через блок на ноке рея, грузили на бриг их жалкие пожитки, Джек Обри думал о том, что новые члены команды не ахти какой подарок. Трое или четверо явно недотепы, у двух остальных был вид чуть посмышленей, и, зная это, они уже норовили задрать носы. Двое из тех, что казались простофилями, были грязны, как мусорщики, а один из новичков ухитрился обменять свою робу и щеголял в красной куртке со следами золотого шитья. И все — таки у каждого было по паре рук, они могли тянуть канаты, и было бы странно, если бы боцман и двое его помощников не заставили их вкалывать как следует.
— Эй, на палубе! — воскликнул мичман. — На верфи кто-то появился.
— Отлично, мистер Бабингтон. Можете спуститься и позавтракать. Шесть матросов, которых я не надеялся досчитаться, — удовлетворенно заметил Обри, обращаясь к Джеймсу Диллону, и направился к двери. — Ничего особенного, но дареному коню в зубы не смотрят. Правда, если не достать корыто и не отскоблить их как следует, то завшивеет вся команда. Но сняться с якоря они нам помогут. А сняться с якоря я рассчитываю, самое позднее, в половине десятого. — Джек Обри постучал по обитому медью рундуку и продолжил: — Мы захватим пару длинноствольных двенадцатифунтовых пушек, если удастся получить их в арсенале. Но в любом случае я намерен вывести бриг из гавани, пока дует ветер, чтобы проверить его резвость. Нынче вечером начнем конвоирование в Кальяри двенадцати «купцов», если они все здесь собрались. Так что надо проверить мореходные качества судна. Слушаю вас, мистер… мистер…
— Пуллингс, сэр. Помощник штурмана. К нам пришвартовался баркас с «Берфорда» с пополнением.
— С пополнением? Сколько их?
— Восемнадцать человек, сэр, — ответил Пуллингс, у которого едва не вырвалась фраза: «Причем некоторые из них отъявленные пьянчуги».
— Вы что — нибудь знаете о них, мистер Диллон? — спросил Обри.
— Мне известно, что на «Берфорде» были матросы с «Шарлотты», а также с других судов, предназначавшиеся для службы в гавани Магона, сэр. Но я не слышал, чтобы кого-то из них собирались направить на «Софи».
У Джека Обри чуть не вырвалась: «А я-то боялся, что останусь без экипажа», но он лишь фыркнул, удивляясь тому, что на него свалилась такая прорва людей. Затем его словно озарило: «Леди Уоррен».
— Теперь я отправлюсь на верфь, мистер Диллон, — проговорил Обри. — Мистер Хед — человек деловой и через полчаса сообщит мне, получу я пушки или нет. Если получу, то махну вам платком, и вы тотчас сможете заводить верпы. В чем дело, Ричардс?
— Сэр, — отозвался побледневший писарь. — Мистер казначей говорит, что отныне я должен буду каждый день приносить вам на подпись расписки и письма, а также чистовик приходно — расходной книги.
— Совершенно верно, — любезно отозвался Джек Обри. — Каждый божий день. И вскоре вы научитесь разбираться, какой день божий, а какой — нет. — Взглянув на часы, он добавил: — Вот счета от поставщиков. Остальное покажете мне в следующий раз.
То, что происходило на палубе, напоминало сцену на оживленном Чипсайде: две партии под руководством плотника и его помощников подготавливали место для установки на носу и на корме погонных и ретирадных пушек. Там же стояли кучки новичков со своими пожитками. Одни с интересом наблюдали за работой, то и дело отпуская замечания; другие с рассеянным видом глядели на небо, словно видели его впервые. А кое — кто даже умудрился влезть на шканцы — святая святых любого военного корабля.
— Черт побери, что за бардак? — рявкнул капитан. — Мистер Уотт, это же корабль Его Величества, а не плавучий цирк. Эй, ты, марш на бак!
Какое-то время, пока вспышка праведного капитанского гнева не заставила их зашевелиться, унтер — офицеры «Софи» невесело смотрели на командира. До его слуха донеслись слова: «Такой уж это народец».
— Я отправляюсь на берег, — продолжал Обри. — Когда вернусь, палуба должна выглядеть иначе.
Все еще кипя, он спустился в баркас вслед за мичманом.
«Неужели они думают, что я оставлю на берегу толкового матроса, если есть шанс запихнуть его на судно? — подумал он про себя. — Конечно, от трех вахт придется отказаться. Но даже в этом случае трудно будет найти четырнадцать дюймов для лишней койки».
Трехвахтенная система представляла собой гуманное изобретение, позволявшее матросам время от времени спать всю ночь, меж тем как при двух вахтах самое большее, на что они могли рассчитывать, это четыре часа сна. С другой стороны, получалось так, что половина экипажа имела в своем распоряжении все пространство в кубриках, чтобы подвесить там свои койки, пока другая половина работала на палубе. «Восемнадцать плюс шесть равно двадцати четырем, — подсчитывал Джек Обри. — Прибавим к ним пятьдесят или около того и получим семьдесят пять». Он умножил эту цифру на четырнадцать, поскольку по уставу на каждую койку полагалось по четырнадцать дюймов. И очень засомневался, найдется ли на борту «Софи» столько места, как это требуется уставом. Обри был все еще погружен в расчеты, когда послышалась команда мичмана:
— Табань. Суши весла. — И вельбот мягко ткнулся носом в стенку верфи.
— Возвращайтесь на судно, мистер Риккетс, — поддавшись порыву, произнес Обри. — Не думаю, что я задержусь надолго, а вы сэкономите время.
Однако из-за пополнения с «Бедфорда» он задержался и был вынужден ждать своей очереди, поскольку другие командиры успели прибыть раньше. В лучах яркого утреннего солнца он прогуливался взад — вперед в обществе моряка с таким же, как у него, эполетом. Это был Мидлтон, человек, обладавший энергией, которая позволила ему вырвать у судьбы назначение капитаном на «Вертюез» — отличный французский капер, который должен был принадлежать Джеку Обри, если бы, конечно, в мире существовала справедливость. Обменявшись новостями о том, что происходит на Средиземном море, Джек заметил, что прибыл за тем, чтобы раздобыть пару двенадцатифунтовых пушек.
— Вы считаете, что ваш бриг выдержит такую тяжесть? — спросил Мидлтон.
— Надеюсь. Из ваших четырехфунтовых пушек только по воробьям стрелять, зато лафеты отменно прочны — я бы от таких не отказался.
— Ну что ж, пусть вам повезет, — отозвался Мидлтон, кивнув головой. — Во всяком случае, вы прибыли в подходящий момент. По — моему, Хеда ставят в подчинение к Брауну, и он до того зол, что распродает все свое добро, словно жена рыботорговца в последний день ярмарки.
До Джека Обри успели дойти слухи о подобном обороте, который приняла многолетняя распря между советом вооружений и советом Адмиралтейства. Ему хотелось услышать что — нибудь новенькое, но тут из помещения с сияющим лицом вышел капитан Холлиуэл, и Мидлтон, в котором вдруг проснулась совесть, произнес:
— Уступаю вам свою очередь. У меня такой длинный список нужных мне вооружений, что на их перечисление уйдет вечность.
— Доброе утро, сэр, — поздоровался Джек, входя в помещение арсенала. — Я Обри, командир «Софи», и хотел бы, с вашего позволения, получить пару двенадцатифунтовых пушек.
— А вы знаете, сколько они весят? — отозвался мистер Хед, не изменяя меланхолического выражения лица.
— По — моему, что-то около тридцати трех центнеров.
— Тридцать три центнера три фунта три унции и три пеннивейта. Берите хоть дюжину, капитан, если хотите скорее пойти ко дну.
— Благодарю вас. Двух будет достаточно, — ответил Обри с опаской: уж не потешаются ли над ним?
— Тогда они ваши. Забирайте их — но только на свой страх и риск, — сказал мистер Хед и сделал какую-то запись на клочке пергамента. — Передайте это старшему кладовщику, и он вывезет вам пару таких славных пушчонок, что просто пальчики оближешь. У меня еще и мортиры есть — не желаете?
— Весьма признателен вам, мистер Хед, — жизнерадостно отозвался Обри. — Главным образом, желаю, чтобы и впредь ваша служба протекала так же гладко.
— И я того же желаю, капитан, — внезапно побагровев, отрезал мистер Хед. — Есть такие хитрозадые, подлые людишки — играющие на флейте, пиликающие на скрипке, ожидающие подачек. Чумные канцелярские крысы, готовые заставить вас ждать месяцами. Но я не такой, как они.
— Честь имею. Капитан Мидлтон, насколько я понимаю, вам нужно огнестрельное оружие?
Снова оказавшись на солнце, Джек Обри подал знак и между мачтами и реями разглядел стоявшую на салинге фигуру. Согнувшись, как бы в приветствии, она соскользнула по штагу вниз, словно бусинка по нитке.
Быстрота — таков был девиз мистера Хеда, но старший кладовщик, похоже, не знал, что это такое.
— О таких игрушках можно только мечтать, — произнес он, поглаживая вингард ствола, после того как капитан расписался в получении орудий.
Однако вскоре его настроение изменилось. Нужно признать, что впереди Джека Обри были другие капитаны, которым нужно было получить вооружение калибром поменьше, препятствовавшее доступу к двенадцатифунтовым пушкам, а людей катастрофически недоставало.
«Софи» давно подошла к верфи и встала прямо под грузовыми стрелами. Шума и гама на ней было больше прежнего, больше, чем допускала даже ослабленная в порту дисциплина. Обри был уверен, что некоторые из матросов успели налакаться. Самые любопытные перегнулись через фальшборт и разглядывали своего командира, который расхаживал взад — вперед, поглядывая то на часы, то на небо.
— Черт бы меня побрал, — воскликнул он, хлопнув себя по лбу. — Ну что за идиот. Совсем забыл про масло. — Круто повернувшись, он поспешил к складу, откуда доносился жуткий скрип: это старший кладовщик и его помощники устанавливали на лафеты легкие пушки для Мидлтона.
— Старший кладовщик! — позвал Обри. — Взгляните-ка на мои двенадцатифунтовые орудия. Я так закрутился, что забыл их смазать. — С этими словами он положил по золотой монете на запальные отверстия, после чего на лице кладовщика появилось одобрительное выражение. — Если бы мой канонир не захворал, то он бы напомнил мне об этом, — добавил капитан.
— Спасибо, сэр. Так уж заведено, признаюсь, не по душе мне, когда старые обычаи исчезают, — заметил кладовщик по-прежнему недовольным голосом, но затем, просветлев, произнес: — Вы сказали, что торопитесь, капитан? Посмотрю, что смогу для вас сделать.
Пять минут спустя носовая пушка, аккуратно подцепленная за «ухо» откатных талей, боковые «уши», винград и дуло, поднялась над полубаком «Софи» и плавно опустилась в полудюйме от места ее установки. Джек Обри и плотник встали на четвереньки, словно занятые какой-то игрой, чтобы услышать звук, который произведут бимсы и стрингеры, как только стрела перестанет поддерживать груз. Джек Обри, подняв руку, скомандовал:
— А теперь очень аккуратно опускайте.
На судне воцарилась полная тишина, весь его экипаж внимательно наблюдал за происходящим. Даже матросы, таскавшие воду, застыли на месте с ведрами в руках. То же произошло и с людьми, вставшими в цепь и перекатывавшими двенадцатифунтовые ядра с берега на борт судна, а затем в арсенальную камеру. Пушка опустилась и прочно встала на место. Послышался глухой, но неопасный треск, и судно получило небольшой дифферент на нос.
— Превосходно, — заключил Джек Обри, убедившись, что пушка заняла обведенный мелом контур. — Места вокруг достаточно, просто уйма места, честное слово, — сказал он, сделав шаг назад.
Помощник старшего канонира отступил, чтобы его не сбили с ног, но столкнулся в тесноте с соседом, и так пошло — поехало по цепочке дальше. Дело кончилось тем, что одного юнгу покалечили, а второй едва не утонул.
— А где боцман? — поинтересовался Обри. — Мистер Уотт, позвольте, я взгляну на тали. На этот блок нужен строп попрочнее. А где строп на казенник?
— Почти готов, сэр, — отвечал вспотевший, задерганный боцман. — Я вплесниваю[21] коуш[22].
— Хорошо, — отозвался капитан, спеша на корму, где над шканцами повисла кормовая ретирадная пушка, готовая пробить судну днище, если сила тяжести возьмет свое. — Думаю, такая нехитрая работа, как вплеснить коуш, не отнимет много времени у боцмана военного судна. Заставьте этих людей работать, мистер Лэмб, прошу вас. Нечего им баклуши бить. — Снова посмотрев на часы, а затем на веселого молодого помощника боцмана, он продолжал: — Мистер Моуэт, вы знаете кофейню Хоселито?
— Так точно, сэр, — ответил Моуэт, сразу же посерьезнев.
— Будьте добры, сходите туда и попросите доктора Мэтьюрина. Передайте ему привет и скажите, что к обеду мы в порт не вернемся. Но я пошлю за ним вечером шлюпку, к тому времени, какое он укажет.
В открытом канале он сам обошел на веслах вокруг «Софи». Изучил судно со всех сторон и в то же время взвесил преимущества и отрицательные последствия того, что он отправит всех женщин на берег. Отыскать их будет нетрудно, пока матросы обедают. Это были разбитные местные девки, решившие поразвлечься и заработать деньжат на карманные расходы — словом, полупрофессиональные шлюхи. Если выгнать кого-то из них сейчас, а затем, перед самым выходом в море, и остальных, то, глядишь, и осадка будет повыше. Женщины на борту ему не нужны. Они приносят только хлопоты, а с этим новым пополнением хлопот и так будет хоть отбавляй. С другой стороны, среди команды не было заметно ни рвения, ни жизнерадостности, и Джеку не хотелось подливать масла в огонь. Он знал, что моряки консервативны как коты: они могут смириться с тяжким трудом и невероятными лишениями, но начни грубо ломать их привычки — и они взбунтуются.
Судно сидело очень низко в воде, имея небольшой дифферент на нос и крен на левый борт, — весь лишний вес следует держать ниже ватерлинии. Но он должен проверить, как оно управляется.
— Прикажете отправить экипаж обедать, сэр? — спросил Джеймс Диллон, когда Джек Обри снова поднялся на борт.
— Нет, мистер Диллон. Мы должны воспользоваться этим ветром. После того как обогнем мыс, люди могут спуститься вниз. Как пушки — установлены и закреплены?
— Так точно.
— Тогда поднимем паруса. Пойдем галсами. Свистать всех наверх!
Боцман поспешил на бак под топот множества ног и гул голосов.
— Новички вниз. И не шуметь!
Снова послышался топот ног. Штатная команда корабля в полном молчании заняла свои места. С борта «Софи» за кабельтов был отчетливо слышен голос:
— Ставим паруса.
Бриг плавно покачивался на волнах. Остальные суда оказались по правой раковине[23], а залитый солнцем город остался по корме. Бриз, дувший чуть позади левого траверза, подталкивал корабль с кормы.
— Всем наверх! — крикнул Джек Обри. Команду повторили, и тотчас ванты потемнели от множества матросов, взбегавших вверх, словно по лестнице у себя дома.
— По реям. Поднять паруса! — Снова послышались команды боцмана, и марсовые побежали по реям. Сняв чехлы и развязав лини, туго прижимавшие к реям паруса, взяв плотную ткань под мышки, они выжидали.
— Выбрать шкоты!.. Поднять паруса!.. Веселей наверху, не мешкать!.. Взять паруса на гитовы!.. Навалиться на шкоты!.. Отставить!
Порыв ветра, наполнивший верхние паруса, слегка накренил «Софи», затем еще и еще, всякий раз все настойчивей, и за бортом заструилась вода. Джек Обри и его помощник переглянулись: все получилось неплохо, лишь с фор — брамселем вышла задержка, потому что было неясно, кого следовало считать «новичками» и к кому из шестерых вернувшихся членов команды «Софи» относилось это пренебрежительное определение, в результате чего на рее возник ожесточенный молчаливый спор. Оттого постановка паруса была судорожной, но не вызвала усмешки ни у кого в гавани. В утренней суматохе были моменты, когда капитан с помощником боялись именно этого.
«Софи» расправила крылья, напоминая скорее неторопливого голубя, чем быстрого сокола, однако никто из знатоков на берегу не выразил неодобрения. Что касается обыкновенных зевак, то они настолько насытились зрелищем прибывающих и отплывающих судов, что отнеслись к их уходу с полным безразличием.
— Прошу прощения, сэр, — коснувшись полей треуголки, произнес Стивен Мэтьюрин при виде морского офицера на набережной. — Вы не могли бы сообщить мне, где находится судно под названием «София»?
— Корабль флота Его Величества, сэр? — отозвался моряк, откозыряв в ответ. — Военный корабль? Но корабля с таким названием нет. Возможно, вы имеете в виду шлюп, сэр? Шлюп, он же бриг, под названием «Софи»?
— Вполне возможно, сэр. Никто не может сравниться со мной в незнании морских терминов. Судном, которое я имел в виду, командует капитан Обри.
— Он самый. Это шлюп. Четырнадцатипушечный шлюп. Он находится почти перед вами, сэр. В створе с белым домиком на мысу.
— Судно с треугольными парусами?
— Нет. Это полакр — сетти. Шлюп находится чуть левее и подальше.
— Низенький двухмачтовый «купец»?
— Видите ли, — с усмешкой отозвался офицер, — судно действительно низковато сидит в воде, но это военный корабль, уверяю вас. И мне кажется, что он собирается ставить паруса. Так оно и есть. Ставят марсели. Поднимают рей. Тали на грота — штаге. Что же стряслось? Но вот все в порядке. Не очень гладко, но хорошо, что все хорошо кончается, а маневры на «Софи» никогда не выполнялись слишком быстро. Видите, она набирает ход. Доберется до устья гавани, не меняя галса.
— Судно отплывает?
— Совершенно верно. Оно уже делает три узла, может, даже четыре.
— Премного обязан вам, сэр, — ответил Стивен, приподнимая шляпу.
— К вашим услугам, сэр, — отозвался моряк, также приподнимая треуголку. Затем посмотрел вслед собеседнику. «Надо было спросить, здоров ли он, — подумал офицер. — Но я спохватился слишком поздно. Похоже, теперь он стоит на ногах довольно твердо».
Стивен спустился к набережной, чтобы выяснить, можно ли добраться до «Софи» пешком или же придется нанимать шлюпку, чтобы выполнить свое обещание прибыть к обеду. Разговор с мистером Флори убедил его, что обещание следует сдержать, да и к более важному предложению нужно отнестись со всей серьезностью. До чего же учтивым, более чем учтивым оказался Флори! Он объяснил ему постановку дела с медицинской службой на королевском флоте, отвез его к мистеру Эдвардсу с «Кентавра», выполнявшему весьма интересную операцию по ампутации, и развеял его сомнения относительно недостаточного опыта как хирурга. Одолжил ему книгу Блейна о типичных болезнях моряков, а также Libellus de Natura Scorbuti[24] Хульма, «Надежные средства» Линда и «Морскую практику» Норткота и обещал достать самые нужные инструменты, пока он не получает жалованья и не имеет официальной должности: «В госпитале валяются дюжины зажимов, пинцетов, пил и прочих инструментов».
Стивен окончательно убедил себя в необходимости поступить на службу морским врачом. Сила чувств, которые он испытал при виде «Софи», ее белых парусов и низко сидящего корпуса, скользящего по волнам, показала ему, с каким нетерпением он желал перемены мест, новой жизни и более тесного знакомства с его новым другом, который сейчас мчится к карантинному острову.
Он оглядел гавань с множеством судов. Солнечные лучи падали почти горизонтально, поэтому мачты и реи выглядели необычайно внушительно, а от ряби на воде исходил ослепительный блеск.
— Нет, нет, не там, — сказали ему, — корпус его виден вон где. Он только что был закрыт фелюкой. А теперь видите?
Теперь он видел бриг. Диллон смотрел вдаль, поэтому не заметил «Софи», находившейся не более чем в кабельтове, совсем рядом. Опершись обеими руками о поручни, он внимательно, не мигая, разглядывал судно. Затем попросил у вахтенного офицера подзорную трубу и снова стал пристально изучать бриг. Заметил блеск эполета, владельцем которого мог быть лишь капитан, и экипаж, хлопотавший, словно рой пчел. Диллон рассчитывал увидеть сравнительно крупный корабль, а не такого карлика. Большинство четырнадцатипушечных бригов имели водоизмещение от двухсот до двух с половиной сотен тонн, а в «Софи» было не более полутора сотен.
— Мне нравятся ее небольшие шканцы, — заметил вахтенный офицер. — Ведь прежде это судно принадлежало испанцам и называлось «Венсехо», не так ли? Что же касается того, что оно кажется довольно низкобортным, то с такого расстояния всякий корабль кажется низкобортным.
У «Софи» имелись три особенности, которые были известны всем. Во — первых, в отличие чуть ли не от всех других бригов, она имела шканцы; во — вторых, она прежде была испанским судном; в — третьих, на баке у нее была изготовленная из вяза помпа — по существу, полый ствол дерева, соединявшийся с морем и использовавшийся для окатывания палубы. Это было не ахти какое усовершенствование, но оно выделяло «Софи» из ее класса, поэтому всякий моряк, видевший помпу или слышавший о таком устройстве, не мог о нем забыть.
— Возможно, каюта у вас будет чуть тесновата, — продолжал помощник командира, — но я уверен, что у вас будет спокойная жизнь. Станете сопровождать торговые суда по Средиземному морю.
— Ну что ж… — отозвался Джейс Диллон, не сумевший найти ответ на это, сделанное, по-видимому, с добрыми намерениями, замечание. — Что ж, — повторил он, по-философски пожав плечами. — Вы подадите мне шлюпку, сэр? Хотелось бы представиться командиру как можно раньше.
— Шлюпку? Черт бы меня побрал, — воскликнул вахтенный офицер, — вы бы еще баркас попросили. Пассажиры на «Берфорде» ждут, когда за ними придет лодочник — частник, мистер Диллон. А то и вплавь добираются до берега. — Вахтенный офицер строго посмотрел на Джеймса, но старшина-рулевой фыркнул и тем самым выдал начальника, так как мистер Коффин был большой шутник — он мог пошутить даже натощак, до завтрака.
* * *
— Позвольте представиться, сэр. Лейтенант Диллон. Прибыл для прохождения службы, — произнес Джеймс Диллон, щурясь от яркого солнца, и снял треуголку, обнажив копну темно — рыжих волос.— Добро пожаловать, мистер Диллон, — отозвался Джек Обри, прикоснувшись к полям своей треуголки, и пронзительным взглядом окинул прибывшего, желая понять, что это за птица. — Я был бы рад встретиться с вами в любом случае, но сегодня особенно, поскольку нам предстоит тяжелый день. Эй, на мачте! Есть ли признаки жизни на верфи?
— Никак нет, сэр.
— Ветер дует именно оттуда, откуда мне нужно, — сказал Джек, в сотый раз посмотрев на редкие белые облака, плывущие по чистому небу. — Только, судя по барометру, это ненадолго.
— Ваш кофе, сэр, — произнес буфетчик.
— Спасибо, Киллик. В чем дело, мистер Лэмб?
— Нигде не смог найти достаточно длинных рым — болтов, сэр, — отвечал плотник. — Но на верфи их целая куча, я это знаю. Можно, я пошлю кого-нибудь?
— Упаси вас бог, мистер Лэмб. Даже не вздумайте приближаться к верфи. Используйте болты, какие у вас есть. Раздуйте горн и выкуйте подходящие болты. Вы за полчаса справитесь. А вы, мистер Диллон, устраивайтесь внизу, а затем прошу на чашку кофе. Я расскажу вам о своих планах.
Джеймс поспешно спустился в треугольную каюту, в которой ему предстояло жить, скинул с себя парадный мундир. Надев старые панталоны и потертый синий сюртук, он очутился в кают-компании, где за столом сидел Обри, с задумчивым видом дуя на свою чашку.
— Присаживайтесь, мистер Диллон, — воскликнул он, — присаживайтесь. — Отодвиньте эти бумаги в сторону. Кофе не ахти какой, но, во всяком случае, он горячий. Это то немногое, что я вам могу обещать. Сахар?
— Прошу прощения, сэр, — вмешался юный Риккетс. — К борту подошел вельбот с «Женерё» с нашими бывшими людьми, нанятыми для несения службы в гавани.
— Всеми?
— Всеми, кроме двоих, сэр, которых заменили.
Не выпуская из рук чашки с кофе, Джек Обри с трудом вылез из-за стола и протиснулся через дверь. С левого борта у якорь — цепи ошвартовался вельбот с «Женерё», наполненный матросами, которые, задрав головы, обменивались шутками с прежними товарищами или же просто кричали им и свистели. Отдав честь капитану Обри, мичман с «Женерё» произнес:
— Капитан Харт передает свои поздравления и шлет пополнение.
«Да благословит Господь ваше доброе сердце, милая Молли», — мысленно проговорил Обри, а вслух сказал:
— Передайте привет и искреннюю благодарность капитану Харту. Извольте приказать морякам подняться на борт.
Глядя, как горденем, пропущенным через блок на ноке рея, грузили на бриг их жалкие пожитки, Джек Обри думал о том, что новые члены команды не ахти какой подарок. Трое или четверо явно недотепы, у двух остальных был вид чуть посмышленей, и, зная это, они уже норовили задрать носы. Двое из тех, что казались простофилями, были грязны, как мусорщики, а один из новичков ухитрился обменять свою робу и щеголял в красной куртке со следами золотого шитья. И все — таки у каждого было по паре рук, они могли тянуть канаты, и было бы странно, если бы боцман и двое его помощников не заставили их вкалывать как следует.
— Эй, на палубе! — воскликнул мичман. — На верфи кто-то появился.
— Отлично, мистер Бабингтон. Можете спуститься и позавтракать. Шесть матросов, которых я не надеялся досчитаться, — удовлетворенно заметил Обри, обращаясь к Джеймсу Диллону, и направился к двери. — Ничего особенного, но дареному коню в зубы не смотрят. Правда, если не достать корыто и не отскоблить их как следует, то завшивеет вся команда. Но сняться с якоря они нам помогут. А сняться с якоря я рассчитываю, самое позднее, в половине десятого. — Джек Обри постучал по обитому медью рундуку и продолжил: — Мы захватим пару длинноствольных двенадцатифунтовых пушек, если удастся получить их в арсенале. Но в любом случае я намерен вывести бриг из гавани, пока дует ветер, чтобы проверить его резвость. Нынче вечером начнем конвоирование в Кальяри двенадцати «купцов», если они все здесь собрались. Так что надо проверить мореходные качества судна. Слушаю вас, мистер… мистер…
— Пуллингс, сэр. Помощник штурмана. К нам пришвартовался баркас с «Берфорда» с пополнением.
— С пополнением? Сколько их?
— Восемнадцать человек, сэр, — ответил Пуллингс, у которого едва не вырвалась фраза: «Причем некоторые из них отъявленные пьянчуги».
— Вы что — нибудь знаете о них, мистер Диллон? — спросил Обри.
— Мне известно, что на «Берфорде» были матросы с «Шарлотты», а также с других судов, предназначавшиеся для службы в гавани Магона, сэр. Но я не слышал, чтобы кого-то из них собирались направить на «Софи».
У Джека Обри чуть не вырвалась: «А я-то боялся, что останусь без экипажа», но он лишь фыркнул, удивляясь тому, что на него свалилась такая прорва людей. Затем его словно озарило: «Леди Уоррен».
— Теперь я отправлюсь на верфь, мистер Диллон, — проговорил Обри. — Мистер Хед — человек деловой и через полчаса сообщит мне, получу я пушки или нет. Если получу, то махну вам платком, и вы тотчас сможете заводить верпы. В чем дело, Ричардс?
— Сэр, — отозвался побледневший писарь. — Мистер казначей говорит, что отныне я должен буду каждый день приносить вам на подпись расписки и письма, а также чистовик приходно — расходной книги.
— Совершенно верно, — любезно отозвался Джек Обри. — Каждый божий день. И вскоре вы научитесь разбираться, какой день божий, а какой — нет. — Взглянув на часы, он добавил: — Вот счета от поставщиков. Остальное покажете мне в следующий раз.
То, что происходило на палубе, напоминало сцену на оживленном Чипсайде: две партии под руководством плотника и его помощников подготавливали место для установки на носу и на корме погонных и ретирадных пушек. Там же стояли кучки новичков со своими пожитками. Одни с интересом наблюдали за работой, то и дело отпуская замечания; другие с рассеянным видом глядели на небо, словно видели его впервые. А кое — кто даже умудрился влезть на шканцы — святая святых любого военного корабля.
— Черт побери, что за бардак? — рявкнул капитан. — Мистер Уотт, это же корабль Его Величества, а не плавучий цирк. Эй, ты, марш на бак!
Какое-то время, пока вспышка праведного капитанского гнева не заставила их зашевелиться, унтер — офицеры «Софи» невесело смотрели на командира. До его слуха донеслись слова: «Такой уж это народец».
— Я отправляюсь на берег, — продолжал Обри. — Когда вернусь, палуба должна выглядеть иначе.
Все еще кипя, он спустился в баркас вслед за мичманом.
«Неужели они думают, что я оставлю на берегу толкового матроса, если есть шанс запихнуть его на судно? — подумал он про себя. — Конечно, от трех вахт придется отказаться. Но даже в этом случае трудно будет найти четырнадцать дюймов для лишней койки».
Трехвахтенная система представляла собой гуманное изобретение, позволявшее матросам время от времени спать всю ночь, меж тем как при двух вахтах самое большее, на что они могли рассчитывать, это четыре часа сна. С другой стороны, получалось так, что половина экипажа имела в своем распоряжении все пространство в кубриках, чтобы подвесить там свои койки, пока другая половина работала на палубе. «Восемнадцать плюс шесть равно двадцати четырем, — подсчитывал Джек Обри. — Прибавим к ним пятьдесят или около того и получим семьдесят пять». Он умножил эту цифру на четырнадцать, поскольку по уставу на каждую койку полагалось по четырнадцать дюймов. И очень засомневался, найдется ли на борту «Софи» столько места, как это требуется уставом. Обри был все еще погружен в расчеты, когда послышалась команда мичмана:
— Табань. Суши весла. — И вельбот мягко ткнулся носом в стенку верфи.
— Возвращайтесь на судно, мистер Риккетс, — поддавшись порыву, произнес Обри. — Не думаю, что я задержусь надолго, а вы сэкономите время.
Однако из-за пополнения с «Бедфорда» он задержался и был вынужден ждать своей очереди, поскольку другие командиры успели прибыть раньше. В лучах яркого утреннего солнца он прогуливался взад — вперед в обществе моряка с таким же, как у него, эполетом. Это был Мидлтон, человек, обладавший энергией, которая позволила ему вырвать у судьбы назначение капитаном на «Вертюез» — отличный французский капер, который должен был принадлежать Джеку Обри, если бы, конечно, в мире существовала справедливость. Обменявшись новостями о том, что происходит на Средиземном море, Джек заметил, что прибыл за тем, чтобы раздобыть пару двенадцатифунтовых пушек.
— Вы считаете, что ваш бриг выдержит такую тяжесть? — спросил Мидлтон.
— Надеюсь. Из ваших четырехфунтовых пушек только по воробьям стрелять, зато лафеты отменно прочны — я бы от таких не отказался.
— Ну что ж, пусть вам повезет, — отозвался Мидлтон, кивнув головой. — Во всяком случае, вы прибыли в подходящий момент. По — моему, Хеда ставят в подчинение к Брауну, и он до того зол, что распродает все свое добро, словно жена рыботорговца в последний день ярмарки.
До Джека Обри успели дойти слухи о подобном обороте, который приняла многолетняя распря между советом вооружений и советом Адмиралтейства. Ему хотелось услышать что — нибудь новенькое, но тут из помещения с сияющим лицом вышел капитан Холлиуэл, и Мидлтон, в котором вдруг проснулась совесть, произнес:
— Уступаю вам свою очередь. У меня такой длинный список нужных мне вооружений, что на их перечисление уйдет вечность.
— Доброе утро, сэр, — поздоровался Джек, входя в помещение арсенала. — Я Обри, командир «Софи», и хотел бы, с вашего позволения, получить пару двенадцатифунтовых пушек.
— А вы знаете, сколько они весят? — отозвался мистер Хед, не изменяя меланхолического выражения лица.
— По — моему, что-то около тридцати трех центнеров.
— Тридцать три центнера три фунта три унции и три пеннивейта. Берите хоть дюжину, капитан, если хотите скорее пойти ко дну.
— Благодарю вас. Двух будет достаточно, — ответил Обри с опаской: уж не потешаются ли над ним?
— Тогда они ваши. Забирайте их — но только на свой страх и риск, — сказал мистер Хед и сделал какую-то запись на клочке пергамента. — Передайте это старшему кладовщику, и он вывезет вам пару таких славных пушчонок, что просто пальчики оближешь. У меня еще и мортиры есть — не желаете?
— Весьма признателен вам, мистер Хед, — жизнерадостно отозвался Обри. — Главным образом, желаю, чтобы и впредь ваша служба протекала так же гладко.
— И я того же желаю, капитан, — внезапно побагровев, отрезал мистер Хед. — Есть такие хитрозадые, подлые людишки — играющие на флейте, пиликающие на скрипке, ожидающие подачек. Чумные канцелярские крысы, готовые заставить вас ждать месяцами. Но я не такой, как они.
— Честь имею. Капитан Мидлтон, насколько я понимаю, вам нужно огнестрельное оружие?
Снова оказавшись на солнце, Джек Обри подал знак и между мачтами и реями разглядел стоявшую на салинге фигуру. Согнувшись, как бы в приветствии, она соскользнула по штагу вниз, словно бусинка по нитке.
Быстрота — таков был девиз мистера Хеда, но старший кладовщик, похоже, не знал, что это такое.
— О таких игрушках можно только мечтать, — произнес он, поглаживая вингард ствола, после того как капитан расписался в получении орудий.
Однако вскоре его настроение изменилось. Нужно признать, что впереди Джека Обри были другие капитаны, которым нужно было получить вооружение калибром поменьше, препятствовавшее доступу к двенадцатифунтовым пушкам, а людей катастрофически недоставало.
«Софи» давно подошла к верфи и встала прямо под грузовыми стрелами. Шума и гама на ней было больше прежнего, больше, чем допускала даже ослабленная в порту дисциплина. Обри был уверен, что некоторые из матросов успели налакаться. Самые любопытные перегнулись через фальшборт и разглядывали своего командира, который расхаживал взад — вперед, поглядывая то на часы, то на небо.
— Черт бы меня побрал, — воскликнул он, хлопнув себя по лбу. — Ну что за идиот. Совсем забыл про масло. — Круто повернувшись, он поспешил к складу, откуда доносился жуткий скрип: это старший кладовщик и его помощники устанавливали на лафеты легкие пушки для Мидлтона.
— Старший кладовщик! — позвал Обри. — Взгляните-ка на мои двенадцатифунтовые орудия. Я так закрутился, что забыл их смазать. — С этими словами он положил по золотой монете на запальные отверстия, после чего на лице кладовщика появилось одобрительное выражение. — Если бы мой канонир не захворал, то он бы напомнил мне об этом, — добавил капитан.
— Спасибо, сэр. Так уж заведено, признаюсь, не по душе мне, когда старые обычаи исчезают, — заметил кладовщик по-прежнему недовольным голосом, но затем, просветлев, произнес: — Вы сказали, что торопитесь, капитан? Посмотрю, что смогу для вас сделать.
Пять минут спустя носовая пушка, аккуратно подцепленная за «ухо» откатных талей, боковые «уши», винград и дуло, поднялась над полубаком «Софи» и плавно опустилась в полудюйме от места ее установки. Джек Обри и плотник встали на четвереньки, словно занятые какой-то игрой, чтобы услышать звук, который произведут бимсы и стрингеры, как только стрела перестанет поддерживать груз. Джек Обри, подняв руку, скомандовал:
— А теперь очень аккуратно опускайте.
На судне воцарилась полная тишина, весь его экипаж внимательно наблюдал за происходящим. Даже матросы, таскавшие воду, застыли на месте с ведрами в руках. То же произошло и с людьми, вставшими в цепь и перекатывавшими двенадцатифунтовые ядра с берега на борт судна, а затем в арсенальную камеру. Пушка опустилась и прочно встала на место. Послышался глухой, но неопасный треск, и судно получило небольшой дифферент на нос.
— Превосходно, — заключил Джек Обри, убедившись, что пушка заняла обведенный мелом контур. — Места вокруг достаточно, просто уйма места, честное слово, — сказал он, сделав шаг назад.
Помощник старшего канонира отступил, чтобы его не сбили с ног, но столкнулся в тесноте с соседом, и так пошло — поехало по цепочке дальше. Дело кончилось тем, что одного юнгу покалечили, а второй едва не утонул.
— А где боцман? — поинтересовался Обри. — Мистер Уотт, позвольте, я взгляну на тали. На этот блок нужен строп попрочнее. А где строп на казенник?
— Почти готов, сэр, — отвечал вспотевший, задерганный боцман. — Я вплесниваю[21] коуш[22].
— Хорошо, — отозвался капитан, спеша на корму, где над шканцами повисла кормовая ретирадная пушка, готовая пробить судну днище, если сила тяжести возьмет свое. — Думаю, такая нехитрая работа, как вплеснить коуш, не отнимет много времени у боцмана военного судна. Заставьте этих людей работать, мистер Лэмб, прошу вас. Нечего им баклуши бить. — Снова посмотрев на часы, а затем на веселого молодого помощника боцмана, он продолжал: — Мистер Моуэт, вы знаете кофейню Хоселито?
— Так точно, сэр, — ответил Моуэт, сразу же посерьезнев.
— Будьте добры, сходите туда и попросите доктора Мэтьюрина. Передайте ему привет и скажите, что к обеду мы в порт не вернемся. Но я пошлю за ним вечером шлюпку, к тому времени, какое он укажет.
* * *
К обеду в порт они действительно не вернулись. Да это было бы просто невозможно, поскольку «Софи» еще не успела покинуть его: она неспешно проталкивалась среди множества судов, двигаясь к фарватеру. Одно из преимуществ небольшого корабля заключается в том, что, имея в своем распоряжении столько матросов, можно было выполнять маневры, которые не под силу ни одному линейному кораблю. Джек Обри предпочел медленно ползти, чем тащиться на буксире или нестись на всех парусах с незнакомой, разношерстной и недружной пока командой.В открытом канале он сам обошел на веслах вокруг «Софи». Изучил судно со всех сторон и в то же время взвесил преимущества и отрицательные последствия того, что он отправит всех женщин на берег. Отыскать их будет нетрудно, пока матросы обедают. Это были разбитные местные девки, решившие поразвлечься и заработать деньжат на карманные расходы — словом, полупрофессиональные шлюхи. Если выгнать кого-то из них сейчас, а затем, перед самым выходом в море, и остальных, то, глядишь, и осадка будет повыше. Женщины на борту ему не нужны. Они приносят только хлопоты, а с этим новым пополнением хлопот и так будет хоть отбавляй. С другой стороны, среди команды не было заметно ни рвения, ни жизнерадостности, и Джеку не хотелось подливать масла в огонь. Он знал, что моряки консервативны как коты: они могут смириться с тяжким трудом и невероятными лишениями, но начни грубо ломать их привычки — и они взбунтуются.
Судно сидело очень низко в воде, имея небольшой дифферент на нос и крен на левый борт, — весь лишний вес следует держать ниже ватерлинии. Но он должен проверить, как оно управляется.
— Прикажете отправить экипаж обедать, сэр? — спросил Джеймс Диллон, когда Джек Обри снова поднялся на борт.
— Нет, мистер Диллон. Мы должны воспользоваться этим ветром. После того как обогнем мыс, люди могут спуститься вниз. Как пушки — установлены и закреплены?
— Так точно.
— Тогда поднимем паруса. Пойдем галсами. Свистать всех наверх!
Боцман поспешил на бак под топот множества ног и гул голосов.
— Новички вниз. И не шуметь!
Снова послышался топот ног. Штатная команда корабля в полном молчании заняла свои места. С борта «Софи» за кабельтов был отчетливо слышен голос:
— Ставим паруса.
Бриг плавно покачивался на волнах. Остальные суда оказались по правой раковине[23], а залитый солнцем город остался по корме. Бриз, дувший чуть позади левого траверза, подталкивал корабль с кормы.
— Всем наверх! — крикнул Джек Обри. Команду повторили, и тотчас ванты потемнели от множества матросов, взбегавших вверх, словно по лестнице у себя дома.
— По реям. Поднять паруса! — Снова послышались команды боцмана, и марсовые побежали по реям. Сняв чехлы и развязав лини, туго прижимавшие к реям паруса, взяв плотную ткань под мышки, они выжидали.
— Выбрать шкоты!.. Поднять паруса!.. Веселей наверху, не мешкать!.. Взять паруса на гитовы!.. Навалиться на шкоты!.. Отставить!
Порыв ветра, наполнивший верхние паруса, слегка накренил «Софи», затем еще и еще, всякий раз все настойчивей, и за бортом заструилась вода. Джек Обри и его помощник переглянулись: все получилось неплохо, лишь с фор — брамселем вышла задержка, потому что было неясно, кого следовало считать «новичками» и к кому из шестерых вернувшихся членов команды «Софи» относилось это пренебрежительное определение, в результате чего на рее возник ожесточенный молчаливый спор. Оттого постановка паруса была судорожной, но не вызвала усмешки ни у кого в гавани. В утренней суматохе были моменты, когда капитан с помощником боялись именно этого.
«Софи» расправила крылья, напоминая скорее неторопливого голубя, чем быстрого сокола, однако никто из знатоков на берегу не выразил неодобрения. Что касается обыкновенных зевак, то они настолько насытились зрелищем прибывающих и отплывающих судов, что отнеслись к их уходу с полным безразличием.
— Прошу прощения, сэр, — коснувшись полей треуголки, произнес Стивен Мэтьюрин при виде морского офицера на набережной. — Вы не могли бы сообщить мне, где находится судно под названием «София»?
— Корабль флота Его Величества, сэр? — отозвался моряк, откозыряв в ответ. — Военный корабль? Но корабля с таким названием нет. Возможно, вы имеете в виду шлюп, сэр? Шлюп, он же бриг, под названием «Софи»?
— Вполне возможно, сэр. Никто не может сравниться со мной в незнании морских терминов. Судном, которое я имел в виду, командует капитан Обри.
— Он самый. Это шлюп. Четырнадцатипушечный шлюп. Он находится почти перед вами, сэр. В створе с белым домиком на мысу.
— Судно с треугольными парусами?
— Нет. Это полакр — сетти. Шлюп находится чуть левее и подальше.
— Низенький двухмачтовый «купец»?
— Видите ли, — с усмешкой отозвался офицер, — судно действительно низковато сидит в воде, но это военный корабль, уверяю вас. И мне кажется, что он собирается ставить паруса. Так оно и есть. Ставят марсели. Поднимают рей. Тали на грота — штаге. Что же стряслось? Но вот все в порядке. Не очень гладко, но хорошо, что все хорошо кончается, а маневры на «Софи» никогда не выполнялись слишком быстро. Видите, она набирает ход. Доберется до устья гавани, не меняя галса.
— Судно отплывает?
— Совершенно верно. Оно уже делает три узла, может, даже четыре.
— Премного обязан вам, сэр, — ответил Стивен, приподнимая шляпу.
— К вашим услугам, сэр, — отозвался моряк, также приподнимая треуголку. Затем посмотрел вслед собеседнику. «Надо было спросить, здоров ли он, — подумал офицер. — Но я спохватился слишком поздно. Похоже, теперь он стоит на ногах довольно твердо».
Стивен спустился к набережной, чтобы выяснить, можно ли добраться до «Софи» пешком или же придется нанимать шлюпку, чтобы выполнить свое обещание прибыть к обеду. Разговор с мистером Флори убедил его, что обещание следует сдержать, да и к более важному предложению нужно отнестись со всей серьезностью. До чего же учтивым, более чем учтивым оказался Флори! Он объяснил ему постановку дела с медицинской службой на королевском флоте, отвез его к мистеру Эдвардсу с «Кентавра», выполнявшему весьма интересную операцию по ампутации, и развеял его сомнения относительно недостаточного опыта как хирурга. Одолжил ему книгу Блейна о типичных болезнях моряков, а также Libellus de Natura Scorbuti[24] Хульма, «Надежные средства» Линда и «Морскую практику» Норткота и обещал достать самые нужные инструменты, пока он не получает жалованья и не имеет официальной должности: «В госпитале валяются дюжины зажимов, пинцетов, пил и прочих инструментов».
Стивен окончательно убедил себя в необходимости поступить на службу морским врачом. Сила чувств, которые он испытал при виде «Софи», ее белых парусов и низко сидящего корпуса, скользящего по волнам, показала ему, с каким нетерпением он желал перемены мест, новой жизни и более тесного знакомства с его новым другом, который сейчас мчится к карантинному острову.