Страница:
Они оба оказались достойными этой любви - их целомудренная связь никогда не была нарушена, хотя многие пытались истолковать ее весьма цинично.
Две искренне любящие Павла Петровича женщины - Мария Федоровна и Нелидова заключили между собой союз, стараясь оградить его от подозрительной мнительности и от необдуманных поступков.
"Как интересны письма Марии Федоровны к Нелидовой, - писал в своем дневнике великий князь Константин Константинович 28 января 1896 года. - Из них совершенно ясно, что между последней и Павлом I никогда ничего не было, кроме самой законной дружбы".
Но влиянию Нелидовой был положен предел, когда Павел Петрович стал подозревать Марию Федоровну в сговоре с матерью с целью отстранения его от престола. Нашлись клеветники, которые внушили императору, что жена его не чужда честолюбия. К этому времени и супружеские отношения между ними были прерваны - врачи боялись, что очередная беременность может привести к смертельному исходу.
...Если внешняя канва жизни Павла Петровича удивительно напоминает жизнь Гамлета, то внутренняя - Фауста, душа которого живет и в Гамлете, и в Дон-Кихоте, и в Чацком. Эта душа как раз и сильна своими противоречиями, потому что в ней идет постоянный и глубоко честный поиск истинных целей жизни. В ней нет ничего общего со слабостью или отсутствием целеустремленности, она чужда пассивности и мечтает о великих подвигах. Эта душа неизбежно вступает в конфликт со своим окружением, которое живет по принципу "остановись, мгновение", что хуже смерти душе фаустовской.
Павел Петрович - упорный правдоискатель, правдолюб. Его ум не скован привычными догмами и всегда ищет решений, сообразных действительности, но именно это многие объявляют чудачеством, странностью или даже безумием. "Если бы Павел в несправедливых войнах пожертвовал жизнью нескольких тысяч людей, его бы превозносили, - замечает современник, - между тем как запрещение носить круглые шляпы и отложные воротнички на платье возбуждало против него всеобщую ненависть".
На российский престол вступил человек, несший в себе черты личности эпохи "души сознательной". В дневнике Гёте имеется следующая запись от 7 апреля 1801 года, в день, когда он узнал о трагической гибели Павла I: "Фауст. Смерть императора Павла". Вряд ли здесь лишь простое совпадение, как утверждают многие. Кому, как не Гёте, дано было распознать, где в его время проявляется фаустовская душа? Гёте не только пристально изучал все обстоятельства убийства Павла, о чем сохранились записи в его бумагах, но и при жизни "романтического императора" проявлял к нему большой интерес, о чем свидетельствуют многие записи в его дневнике.
Павел - русский ученик Фауста. "В нем проявление того, что впоследствии стало главным элементом русского духа; интеллектуальность, которая в то же время является мистикой, мистика, которая в то же время есть интеллектуальность".
Павел Петрович хорошо понимал дух новой эпохи, противопоставив якобинству и радикализму облагороженное рыцарство. В манифесте от 21 декабря 1798 года он открыто заявил об этом, назвав законы и правила Мальтийского ордена "сильной преградой против бедствий, происходящих от безумной страсти к переменам и новостям необузданным...". Поэтому и решил он образовать в России как можно скорее рыцарский корпус - новое сословие людей, способных обратить демократические преобразования в стране ей на благо.
Но "беда его состояла в том, что он был слишком честен, слишком искренен, слишком благороден, то есть обладал рыцарскими качествами, которые противопоказаны для успешной политической деятельности. "Верность", "долг", "честь" были для него абсолютными ценностями".
Глава одиннадцатая
АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ СУВОРОВ
О радость! Муза, дай мне лиру,
Я вновь Суворова пою.
Г. Державин
Неожиданно оказалось, что "блестящие игрушки вольтеровского остроумия стреляют" - 14 июля 1789 года взятием Бастилии началась великая революция. Ее подготовили идеи французских философов-просветителей. "Этот труд несомненно произведет в умах революцию, - писал один из авторов знаменитой "Энциклопедии искусств и ремесел" Д. Дидро, - и я надеюсь, что тиранам, угнетателям, фанатикам и вообще людям нетерпимым от этого не поздоровится".
В огне революции "пылала Ложь, накопленная поколениями, плавились Идолы, Респектабельность и Лицемерие покидали землю". Народ, собранный под знамена "Свободы, Равенства, Братства", сбрасывает оковы феодализма и во весь голос провозглашает: "Мир хижинам, война дворцам!" Набатом звучит "Декларация прав человека" - зашатались и рухнули троны.
Пытаясь задушить революцию, монархи посылают на нее коалицию за коалицией, но народ, поднявшийся на защиту Свободы, победить невозможно. Тысячи и тысячи ее бойцов под звуки бессмертной "Марсельезы" ведут героическую борьбу со всей Европой. Вдохновителем и организатором борьбы с восставшим народом становится просвещенная русская императрица.
...Екатерину прославляли лучшие умы Франции. Вольтер и Дидро называли ее "Северной Семирамидой". Но грянула революция, и "философ на троне" становится самым непримиримым и самым сильным ее врагом. Известие о падении Бастилии приводит ее в ярость. "Я не верю в великие правительственные и законодательные таланты сапожников и башмачников, писала она философу Гримму. - Я думаю, что, если повесить некоторых из них, остальные одумались бы... Эти канальи совсем как маркиз Пугачев". Из Зимнего дворца удаляется бюст "любимого учителя" Вольтера, сочинения его запрещаются. "Пока я жива, в России не будут разыгрывать роль законодателей адвокаты и прокуроры", - говорит она. Кобленцский "двор" эмигрантов, рассчитывающий на ее "великодушие и могущество", получает от русской императрицы в виде аванса два миллиона франков.
Екатерина II стремится к скорейшему заключению мира с Турцией и Швецией, чтобы обрушиться на революционную Францию. "Мы не должны предать добродетельного короля в жертву варварам, - говорит она, - ослабление монархической власти во Франции подвергает опасности все другие монархии. С моей стороны, я готова воспротивиться всеми моими силами. Пора действовать и приняться за оружие для устранения сих беснующихся".
Канцлер Безбородко пишет Кочубею в сентябре 1791 года: "С прекращением наших хлопот с Пруссией и Англией и заключением прелиминтарий (мира) с Портой идет дело между нами, венским, берлинским, стокгольмским, туринским, неаполитанским и мадридским дворами о принятии мер прекратить зло во Франции и законное правление монархии восстановить".
После заключения мира со Швецией 14 августа 1790 года Екатерина II с радостью заявляет: "Одну лапу мы вытащили из грязи - как вытащим и другую, так пропоем аллилуйя!"
9 января 1792 года в Яссах заключается долгожданный мир с Турцией, подтвердивший присоединение к России Крыма, Кубани и крепости Очаков. У Екатерины теперь развязаны руки, но бурные события в Польше вновь мешают осуществлению ее планов по восстановлению монархии.
Под влиянием идей французской революции в Польше происходит консолидация общества и растет самосознание нации. Распространяется "Декларация прав человека и гражданина", возникают партии, требующие проведения реформ. Страна бурлит, буржуазия требует уравнения прав со шляхтой.
5 мая 1791 года на заседании сейма принимается новая Конституция страны, и король торжественно приносит присягу в своей верности народу. Польша становится конституционной монархией. Народ ликует: "Король с народом, народ с королем!" Законодательная власть вручается сейму, состоящему из двух палат, а исполнительная - королю. Горожане получают право избирать своих представителей в нижнюю палату сейма, приобретать землю и получают доступ в шляхетское сословие. Встревоженная этими событиями, Екатерина II выжидает, маневрирует, а затем находит себе союзника в лице "обиженной" знати, которая обращается к русской императрице за помощью.
В небольшом украинском городке Торговицы представители этой знати создают конфедерацию для борьбы с революцией. Сразу же после заключения Ясского мира с Турцией русские войска с трех сторон устремляются в Польшу - Екатерина II присвоила себе роль жандарма Европы. Малодушный король Станислав Понятовский присоединяется к Торговицкой конфедерации, и в августе русская армия входит в Варшаву. Конституция отменяется, распускается сейм, закрываются либеральные газеты и вводится цензура.
В 1793 году Россия и Пруссия производят второй раздел Польши. К России отходят Подольская, Волынская и Минская губернии, к Пруссии Гданьск, Торунь и вся Западная Польша по рекам Варте и Висле.
Но польский народ не захотел мириться с поражением, вся нация поднялась на борьбу с царизмом за национальную независимость. Эту борьбу возглавил герой Войны за независимость Северной Америки Тадеуш Костюшко. Восстание началось в Кракове, а 6 апреля под звуки набата поднялась Варшава, 12 апреля восстала Вильна. После ряда успехов восставшие терпят поражение. 29 октября русская армия во главе с А. В. Суворовым берет Варшаву, и довольная императрица с радостью заявляет: "Я борюсь с якобинцами в Варшаве".
Восстание было жестоко подавлено, тысячи поляков отправлены в тюрьмы, в Сибирь, а Т. Костюшко, взятый раненым в плен, заключается в Петропавловскую крепость. Суворов производится в фельдмаршалы, и 3 декабря 1795 года Петербург устраивает ему торжественную встречу.
В октябре 1795 года происходит третий раздел Польши. К России отошли Литва, Западная Белоруссия, часть Латвии и Западная Волынь, к Пруссии северо-западные области с Варшавой, к Австрии - юго-западные области с Краковом. Польша перестала существовать как самостоятельное государство. По образному выражению В. О. Ключевского, "Польша своей гибелью спасла революционную республику Робеспьера в 1793 - 1795 годах".
Известие о казни Людовика XVI укладывает императрицу в постель. "Нужно искоренить всех французов до того, чтобы и семя этого народа исчезло, - говорит она в ярости. - Равенство - это чудовище, которое во что бы то ни стало хочет сделаться королем". Она обещает английскому послу послать во Францию 40-тысячный экспедиционный корпус, русские военные корабли принимают участие в операциях английского флота. Объявляется тяжелейший рекрутский набор, и только неожиданная смерть Екатерины II спасает Францию от неминуемого вторжения русской армии.
Павел I начал свое царствование манифестом, который провозглашал мирную политику; он отказался от борьбы с Францией, объявив, что с начала Семилетней войны империя вела непрерывную борьбу и что подданные нуждаются в отдыхе. Рекрутский набор был отменен, военные корабли возвращаются в свои порты, а экспедиционный корпус под командованием фельдмаршала А. В. Суворова остается в России.
Вскоре заключается мир с Персией. В письме к прусскому королю от 3 января 1797 года Павел писал: "С имеющимися союзниками многого не сделаешь, а так как борьба, которую они вели против Франции, только способствовала росту революции и ее отпору, то мир может ослабить ее, усилив мирные антиреволюционные элементы в самой Франции, доселе придавленные революцией".
Контрреволюционный переворот 27 июля 1794 года приводит к падению якобинской диктатуры во Франции. Революция идет на убыль. Блестящие победы генерала Бонапарта над австрийцами в Италии приводят к возникновению целого ряда демократических республик под эгидой Франции. Павел видит в этом дальнейшее распространение "революционной заразы" и выступает за созыв европейского конгресса для урегулирования территориальных споров и пресечения революционных завоеваний. Он готов даже признать Французскую республику "ради успокоения Европы", ибо иначе "против воли придется браться за оружие". Однако ни Австрия, ни Англия его не поддержали, и в 1798 году создается новая коалиция против Франции.
"Положить предел успехам французского оружия и правил анархических, принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие" - так расценивает Павел участие России в этой коалиции.
Инструктируя генерала Розенберга, назначенного командовать русским экспедиционным корпусом, Павел писал: "...отвращать все, что в землях не неприязненных может возбудить ненависть или предосудительные на счет войска впечатления (избегать участия в продовольственных экзекуциях), внушать, что мы пришли отнюдь не в видах споспешествовать властолюбивым намерениям, но оградить общий покой и безопасность, для того ласковое и приязненное обращение с жителями. Восстановление престолов и алтарей. Предохранять войска от "пагубной заразы умов", соблюдать церковные обряды и праздники".
В феврале 1799 года император Австрии Франц II обратился к Павлу I с просьбой назначить фельдмаршала Суворова главнокомандующим союзной армией. Прочитав его письмо, довольный Павел сказал Ростопчину: "Вот русские - на все пригодятся, порадуйся!" В ту же ночь флигель-адъютант императора полковник Толбухин выехал в село Кончанское, где уже около двух лет томился опальный фельдмаршал.
* * *
Делай свое дело и познай самого себя.
Платон
Великий русский полководец родился 13 ноября 1729 года в Москве на Арбате. Его отец, Василий Иванович, служил прапорщиком в знаменитом Преображенском полку; одно время он был денщиком Петра Великого и пользовался его благосклонностью. "Хотя ранг их не был точно определен, писал о денщиках царя современник, - но функции их были высоки и ответственны..."
Евдокия Федосьевна Машукова, мать будущего полководца, приходилась дочерью вице-президенту вотчинной коллегии в Москве.
К немалому огорчению родителей, смышленый и живой мальчик рос хилым, болезненным. Отец решил готовить его к штатской службе. Но Александр бредил воинскими подвигами и полководцами. Его комната была завалена картами и схемами сражений, уставами, чертежами крепостей и оловянными солдатиками. Трудно сказать, как сложилась бы судьба мальчика, если б не случай. Однажды в доме гостил старинный приятель отца Абрам Петрович Ганнибал, как и Василий Иванович, бывший денщик и крестник Петра Великого. Прадед А. С. Пушкина, будущий генерал-аншеф, принял живое участие в судьбе полюбившегося ему мальчика, так хорошо знающего военную историю. Он принялся горячо убеждать отца не противиться желанию сына стать военным: "Петр Великий непременно поцеловал бы мальчика в лоб за настойчивые труды и определил бы обучаться военному делу", - с обычной горячностью говорил он приятелю. Довод оказался убедительным, и 25 октября 1742 года двенадцатилетний недоросль Александр Суворов зачисляется в солдаты лейб-гвардии Семеновского полка. До совершеннолетия ему был предоставлен отпуск с обязательным обучением "указанным наукам: арифметике, геометрии, тригонометрии, фортификации, также иностранным языкам и экзерции".
С 1 января 1748 года началась служба семнадцатилетнего капрала восьмой роты лейб-гвардии Семеновского полка Александра Суворова. В первое время ему было тяжело: караулы, учения, работы отнимали все силы у невысокого худощавого юноши. Но трудности преодолевал он весело, не показывая усталости, ежедневно занимаясь физическими упражнениями и закаливанием. В редких письмах к отцу он писал: "Дорогой батюшка! Я жив, здоров, служу, учусь. А л е к с а н д р С у в о р о в". Он много читал и был высокообразованным человеком: хорошо знал математику, историю, философию, инженерное дело и владел восемью иностранными языками. Спустя много лет великий полководец скажет биографу: "...никогда не соблазнялся приманчивым пением сирен роскошной и беспечной жизни; обращался я всегда с драгоценнейшим на земле сокровищем - временем бережливо и деятельно, в обширном поле и в тихом уединении".
Свой первый офицерский чин Суворов получил только в 25 лет, хотя среди других подписей о его производстве стояла и подпись члена Военной коллегии генерал-майора В. И. Суворова. Отец никогда не вмешивался в служебные дела сына, помогая ему лишь советом да личным примером.
В мае 1755 года начинается служба Суворова в Ингерманландском пехотном полку. Здесь он познает справедливость отцовских слов: "В службе Отечеству мелочей нет!" 1 августа 1759 года подполковник Суворов принимает участие в кровопролитнейшем сражении при Кунерсдорфе, закончившемся разгромом прусской армии. Его отец, генерал-поручик и сенатор В. И. Суворов, назначается генерал-губернатором Кенигсберга и командующим войсками, расположенными на Висле. О его честности, твердости и распорядительности потом долго вспоминали местные жители, относившиеся с большим уважением к "герру Суворову".
После окончания Семилетней войны его сын командует Астраханским, затем Суздальским пехотными полками. Здесь в полной мере развернулось воинское дарование Суворова. Пожалуй, нет более трудной и хлопотливой должности в армии, чем должность командира полка. Он отвечает за жизнь и судьбы нескольких тысяч человек, за боеготовность и сплоченность большого воинского коллектива. Суворов с головой уходит в свои новые обязанности. Он никогда не бранил ни солдат, ни офицеров, но оказывал на них большое нравственное влияние своим примером и поведением. Труды не пропали даром: Суздальский полк становится образцовым и получает высокую оценку на смотре. "Тяжело в учении - легко в бою", - любил повторять Суворов своим подчиненным.
Он работает над составлением "Инструкции по организации службы и воинского обучения в полку", положившей начало знаменитой "Науке побеждать". Суворовская тактика: приучать к смелому, стройному натиску, ходить в штыки сомкнутым строем и твердым шагом. "Живая крепость - зубом не возьмешь". "Трое наскочат - первого заколи, второго - застрели, третьему - штыком карачун". "Обывателя не обижай, нас поит-кормит, солдат не разбойник". "Не подлежит мыслить, - писал он, - что слепая храбрость дает над неприятелем победу, но единственно смешанное с оною военное искусство".
15 ноября 1768 года Суздальский полк из Новой Ладоги отправляется в Смоленск. Ему предстояло принять участие в боевых действиях против польских конфедератов. Бригада в составе Суздальского, Нижегородского и Смоленского полков под командованием Суворова около четырех лет ведет боевые действия. Но он мечтает принять участие в затянувшейся войне с Турцией. Однако в связи с возможностью вступления в войну Швеции Суворов направляется в Финляндию для проверки состояния войск и крепостей. Выполнив задание, он ходатайствует о направлении в действующую армию и в начале апреля 1773 года отправляется в первую армию фельдмаршала Румянцева, которого очень высоко ценит. Победителя при Ларге и Кагуле Суворов называет своим учителем. "Ему равных нет", - говорит он о Румянцеве.
* * *
Доброе имя должно быть у каждого
честного человека, лично я видел это
доброе имя в славе своего отечества.
А. Суворов
Прославленный фельдмаршал весьма доброжелательно принял прибывшего к нему генерал-майора Суворова и назначил его командиром сводного отряда. Однако вскоре произошло событие, чуть было не положившее конец его карьере. 21 мая без ведома командующего, на свой страх и риск, Суворов начинает дело с неприятелем у крепости Туртукай. Отбросив турок в крепость, Суворов погнался за ними, но получил приказ фельдмаршала повернуть назад. Решив, что тот далеко, а крепость рядом, Суворов ударил в штыки и взял Туртукай. Немедля он написал о том донесение: "Слава Богу, слава вам! Туртукай взят, и я там". Румянцев, давая своим подчиненным инициативу, не терпел самоуправства и тем более невыполнения приказа. Суворов был отдан под суд. И только вмешательство Екатерины II, написавшей Румянцеву, что "победителей не судят", спасло его.
Суворов отличается в ряде сражений, получает орден св. Георгия II степени, награждается шпагой с алмазами и производится в генерал-поручики. Но в полной мере его талант полководца раскрывается во второй турецкой войне. Победы под Фокшанами и Рымником, штурм Измаила поставили его в один ряд с великими полководцами. Падение неприступной крепости Измаил производит огромное впечатление в Европе. Да и сам Суворов из 60 своих побед самой выдающейся считал штурм и взятие Измаила. "На штурм, подобный измаильскому, можно отважиться только один раз в жизни", - говорил он. В честь этой выдающейся победы чеканится медаль, и графу Рымникскому генерал-аншефу Суворову присваивается звание подполковника лейб-гвардии Преображенского полка. Он награждается высшим российским орденом Андрея Первозванного, орденом св. Георгия I степени, золотой шпагой и алмазным пером на шляпу. Императрица благоволит к полководцу, видя в нем ум и огромный воинский талант. Высоко оценивая заслуги Суворова, которого считает своим воспитанником, Екатерина II ограждает его от нападок завистников и злопыхателей. После взятия Варшавы императрица поздравляет Суворова тремя словами: "Ура! Фельдмаршал Суворов!"
3 декабря 1795 года столица торжественно встречала великого полководца, в распоряжение которого был предоставлен Таврический дворец. Торжества, празднества, народные гулянья в его честь продолжались несколько дней.
Он не любил столицу и презирал придворную клику, называя ее "стоглавой гидрой". Прославленному полководцу ненавистны придворные шаркуны и лизоблюды, угодничество, невежество и лесть, царящие в свете. Свой протест он выражает многими "причудами": "говорит загадками, поет петухом", бегает вприпрыжку. С необычайной легкостью переходит он от серьезных разговоров к шутовству и паясничанью. Граф А. В. Воронцов писал брату в Лондон 15 декабря 1795 года: "Граф Суворов здесь! Блажной также, чин по делам, а не к персоне".
Посол Франции Сегюр, очень дороживший своими приятельскими отношениями с Суворовым, считал, что полководец своим поведением хотел создать видимость заурядного человека. "Суворов, который лаврами прикрывал свои странности и едва позволительные причуды, - писал он, - привлекал мое внимание и уважение... Суворов возбуждал мое любопытство своей отчаянной храбростью, ловкостью и усердием, которое он возбуждал в солдатах. Он сумел отличиться и выслужиться, хотя был не богат, не знатного рода и не имел связей. Он брал чины саблей. Где предстояло опасное дело, трудный или отважный подвиг, начальники посылали Суворова. Но так как с первых шагов на пути славы он встретил соперников завистливых и сильных настолько, что они могли загородить ему дорогу, то и решился прикрыть свои дарования под личиной странностей. Его подвиги были блистательны, мысли глубоки, действия быстры. Но в частной жизни, в обществе, в своих движениях, обращении и разговоре он являлся таким чудаком, даже, можно сказать, сумасбродом, что честолюбцы перестали бояться его, видели в нем полезное орудие для исполнения своих замыслов и не считали его способным вредить и мешать им пользоваться почестями, весом, могуществом. Суворов, почтительный к своим начальникам, добрый к солдатам, был горд, даже невежлив и груб с равными себе. Не знавших его он поражал, закидывая их своими частыми и быстрыми вопросами, как будто делал им допрос; так он знакомился с людьми. Ему неприятно было, когда приходили в замешательство; но он уважал тех, которые отвечали определительно, без запинок. Это я испытал, будучи в Петербурге; я понравился ему моими лаконичными ответами, и он не раз у меня обедывал во время краткого своего пребывания в столице".
Когда кто-то из друзей заметил Суворову, что его трудно разгадать, он быстро прервал его, сказав: "Помилуй бог! И не трудитесь, я вам сам себя раскрою: цари меня хвалили, солдаты любили, друзья мне удивлялись, враги меня ругали, придворные надо мною смеялись; побасенками говорил я правду при дворах, был Балакиревым (шут при Анне Иоанновне) для пользы отечества и пел петухом, чтобы пробуждать сонливых..."
Он тяготился придворной обстановкой и не любил Петербург. "Здесь поутру мне тошно, к вечеру голова болит, - писал он. - Здесь язык и обращение мне незнакомы... поздно, охоты нет учиться, чему до сего не научился".
15 декабря 1796 года Павел I писал Суворову, командовавшему крупнейшим соединением русской армии - Екатеринославской дивизией: "Поздравляю с Новым Годом и зову приехать к Москве к коронации, если тебе можно. Прощай, не забывай старых друзей. П а в е л". Ниже подписи собственноручная приписка, как о деле само собой разумеющемся: "Приведи своих людей в порядок, пожалуй".
В армии началась реорганизация, и, зная популярность полководца и его строптивый характер, Павел намекает ему, чтобы не противился переменам. Они хорошо узнали друг друга еще с первой встречи в Гатчине в 1792 году. Войдя в кабинет наследника, Суворов, по своему обыкновению, начал проказничать и кривляться, но Павел остановил его и сказал: "Мы и без того понимаем друг друга". Суворов сменил тон и удивил хозяина своим остроумием и образованностью. После серьезного разговора, выйдя из кабинета, Суворов побежал вприпрыжку и запел: "Принц восхитительный, деспот неумолимый". В это время навстречу ему шел А. Б. Куракин, который и рассказал Павлу об увиденном.
На коронацию Суворов не поехал, отговорившись неотложными делами. Вскоре между ними начались трения. Суворов не терпел чьего-либо вмешательства и продолжал заниматься с войсками по своему методу, да и не спешил переодеваться в новую форму. Пользуясь правами фельдмаршала, он сам распределял вновь прибывших офицеров, "без высочайшего на то соизволения", как требовалось по новому уставу. В ответ на очередной "разнос" императора, заканчивавшийся словами: "По предписаниям нашим исполнять в точности, не доводя о напоминании долгу службы", Суворов сказался больным и сдал командование дивизией своему заместителю генералу Михельсону, победителю Пугачева.
Две искренне любящие Павла Петровича женщины - Мария Федоровна и Нелидова заключили между собой союз, стараясь оградить его от подозрительной мнительности и от необдуманных поступков.
"Как интересны письма Марии Федоровны к Нелидовой, - писал в своем дневнике великий князь Константин Константинович 28 января 1896 года. - Из них совершенно ясно, что между последней и Павлом I никогда ничего не было, кроме самой законной дружбы".
Но влиянию Нелидовой был положен предел, когда Павел Петрович стал подозревать Марию Федоровну в сговоре с матерью с целью отстранения его от престола. Нашлись клеветники, которые внушили императору, что жена его не чужда честолюбия. К этому времени и супружеские отношения между ними были прерваны - врачи боялись, что очередная беременность может привести к смертельному исходу.
...Если внешняя канва жизни Павла Петровича удивительно напоминает жизнь Гамлета, то внутренняя - Фауста, душа которого живет и в Гамлете, и в Дон-Кихоте, и в Чацком. Эта душа как раз и сильна своими противоречиями, потому что в ней идет постоянный и глубоко честный поиск истинных целей жизни. В ней нет ничего общего со слабостью или отсутствием целеустремленности, она чужда пассивности и мечтает о великих подвигах. Эта душа неизбежно вступает в конфликт со своим окружением, которое живет по принципу "остановись, мгновение", что хуже смерти душе фаустовской.
Павел Петрович - упорный правдоискатель, правдолюб. Его ум не скован привычными догмами и всегда ищет решений, сообразных действительности, но именно это многие объявляют чудачеством, странностью или даже безумием. "Если бы Павел в несправедливых войнах пожертвовал жизнью нескольких тысяч людей, его бы превозносили, - замечает современник, - между тем как запрещение носить круглые шляпы и отложные воротнички на платье возбуждало против него всеобщую ненависть".
На российский престол вступил человек, несший в себе черты личности эпохи "души сознательной". В дневнике Гёте имеется следующая запись от 7 апреля 1801 года, в день, когда он узнал о трагической гибели Павла I: "Фауст. Смерть императора Павла". Вряд ли здесь лишь простое совпадение, как утверждают многие. Кому, как не Гёте, дано было распознать, где в его время проявляется фаустовская душа? Гёте не только пристально изучал все обстоятельства убийства Павла, о чем сохранились записи в его бумагах, но и при жизни "романтического императора" проявлял к нему большой интерес, о чем свидетельствуют многие записи в его дневнике.
Павел - русский ученик Фауста. "В нем проявление того, что впоследствии стало главным элементом русского духа; интеллектуальность, которая в то же время является мистикой, мистика, которая в то же время есть интеллектуальность".
Павел Петрович хорошо понимал дух новой эпохи, противопоставив якобинству и радикализму облагороженное рыцарство. В манифесте от 21 декабря 1798 года он открыто заявил об этом, назвав законы и правила Мальтийского ордена "сильной преградой против бедствий, происходящих от безумной страсти к переменам и новостям необузданным...". Поэтому и решил он образовать в России как можно скорее рыцарский корпус - новое сословие людей, способных обратить демократические преобразования в стране ей на благо.
Но "беда его состояла в том, что он был слишком честен, слишком искренен, слишком благороден, то есть обладал рыцарскими качествами, которые противопоказаны для успешной политической деятельности. "Верность", "долг", "честь" были для него абсолютными ценностями".
Глава одиннадцатая
АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ СУВОРОВ
О радость! Муза, дай мне лиру,
Я вновь Суворова пою.
Г. Державин
Неожиданно оказалось, что "блестящие игрушки вольтеровского остроумия стреляют" - 14 июля 1789 года взятием Бастилии началась великая революция. Ее подготовили идеи французских философов-просветителей. "Этот труд несомненно произведет в умах революцию, - писал один из авторов знаменитой "Энциклопедии искусств и ремесел" Д. Дидро, - и я надеюсь, что тиранам, угнетателям, фанатикам и вообще людям нетерпимым от этого не поздоровится".
В огне революции "пылала Ложь, накопленная поколениями, плавились Идолы, Респектабельность и Лицемерие покидали землю". Народ, собранный под знамена "Свободы, Равенства, Братства", сбрасывает оковы феодализма и во весь голос провозглашает: "Мир хижинам, война дворцам!" Набатом звучит "Декларация прав человека" - зашатались и рухнули троны.
Пытаясь задушить революцию, монархи посылают на нее коалицию за коалицией, но народ, поднявшийся на защиту Свободы, победить невозможно. Тысячи и тысячи ее бойцов под звуки бессмертной "Марсельезы" ведут героическую борьбу со всей Европой. Вдохновителем и организатором борьбы с восставшим народом становится просвещенная русская императрица.
...Екатерину прославляли лучшие умы Франции. Вольтер и Дидро называли ее "Северной Семирамидой". Но грянула революция, и "философ на троне" становится самым непримиримым и самым сильным ее врагом. Известие о падении Бастилии приводит ее в ярость. "Я не верю в великие правительственные и законодательные таланты сапожников и башмачников, писала она философу Гримму. - Я думаю, что, если повесить некоторых из них, остальные одумались бы... Эти канальи совсем как маркиз Пугачев". Из Зимнего дворца удаляется бюст "любимого учителя" Вольтера, сочинения его запрещаются. "Пока я жива, в России не будут разыгрывать роль законодателей адвокаты и прокуроры", - говорит она. Кобленцский "двор" эмигрантов, рассчитывающий на ее "великодушие и могущество", получает от русской императрицы в виде аванса два миллиона франков.
Екатерина II стремится к скорейшему заключению мира с Турцией и Швецией, чтобы обрушиться на революционную Францию. "Мы не должны предать добродетельного короля в жертву варварам, - говорит она, - ослабление монархической власти во Франции подвергает опасности все другие монархии. С моей стороны, я готова воспротивиться всеми моими силами. Пора действовать и приняться за оружие для устранения сих беснующихся".
Канцлер Безбородко пишет Кочубею в сентябре 1791 года: "С прекращением наших хлопот с Пруссией и Англией и заключением прелиминтарий (мира) с Портой идет дело между нами, венским, берлинским, стокгольмским, туринским, неаполитанским и мадридским дворами о принятии мер прекратить зло во Франции и законное правление монархии восстановить".
После заключения мира со Швецией 14 августа 1790 года Екатерина II с радостью заявляет: "Одну лапу мы вытащили из грязи - как вытащим и другую, так пропоем аллилуйя!"
9 января 1792 года в Яссах заключается долгожданный мир с Турцией, подтвердивший присоединение к России Крыма, Кубани и крепости Очаков. У Екатерины теперь развязаны руки, но бурные события в Польше вновь мешают осуществлению ее планов по восстановлению монархии.
Под влиянием идей французской революции в Польше происходит консолидация общества и растет самосознание нации. Распространяется "Декларация прав человека и гражданина", возникают партии, требующие проведения реформ. Страна бурлит, буржуазия требует уравнения прав со шляхтой.
5 мая 1791 года на заседании сейма принимается новая Конституция страны, и король торжественно приносит присягу в своей верности народу. Польша становится конституционной монархией. Народ ликует: "Король с народом, народ с королем!" Законодательная власть вручается сейму, состоящему из двух палат, а исполнительная - королю. Горожане получают право избирать своих представителей в нижнюю палату сейма, приобретать землю и получают доступ в шляхетское сословие. Встревоженная этими событиями, Екатерина II выжидает, маневрирует, а затем находит себе союзника в лице "обиженной" знати, которая обращается к русской императрице за помощью.
В небольшом украинском городке Торговицы представители этой знати создают конфедерацию для борьбы с революцией. Сразу же после заключения Ясского мира с Турцией русские войска с трех сторон устремляются в Польшу - Екатерина II присвоила себе роль жандарма Европы. Малодушный король Станислав Понятовский присоединяется к Торговицкой конфедерации, и в августе русская армия входит в Варшаву. Конституция отменяется, распускается сейм, закрываются либеральные газеты и вводится цензура.
В 1793 году Россия и Пруссия производят второй раздел Польши. К России отходят Подольская, Волынская и Минская губернии, к Пруссии Гданьск, Торунь и вся Западная Польша по рекам Варте и Висле.
Но польский народ не захотел мириться с поражением, вся нация поднялась на борьбу с царизмом за национальную независимость. Эту борьбу возглавил герой Войны за независимость Северной Америки Тадеуш Костюшко. Восстание началось в Кракове, а 6 апреля под звуки набата поднялась Варшава, 12 апреля восстала Вильна. После ряда успехов восставшие терпят поражение. 29 октября русская армия во главе с А. В. Суворовым берет Варшаву, и довольная императрица с радостью заявляет: "Я борюсь с якобинцами в Варшаве".
Восстание было жестоко подавлено, тысячи поляков отправлены в тюрьмы, в Сибирь, а Т. Костюшко, взятый раненым в плен, заключается в Петропавловскую крепость. Суворов производится в фельдмаршалы, и 3 декабря 1795 года Петербург устраивает ему торжественную встречу.
В октябре 1795 года происходит третий раздел Польши. К России отошли Литва, Западная Белоруссия, часть Латвии и Западная Волынь, к Пруссии северо-западные области с Варшавой, к Австрии - юго-западные области с Краковом. Польша перестала существовать как самостоятельное государство. По образному выражению В. О. Ключевского, "Польша своей гибелью спасла революционную республику Робеспьера в 1793 - 1795 годах".
Известие о казни Людовика XVI укладывает императрицу в постель. "Нужно искоренить всех французов до того, чтобы и семя этого народа исчезло, - говорит она в ярости. - Равенство - это чудовище, которое во что бы то ни стало хочет сделаться королем". Она обещает английскому послу послать во Францию 40-тысячный экспедиционный корпус, русские военные корабли принимают участие в операциях английского флота. Объявляется тяжелейший рекрутский набор, и только неожиданная смерть Екатерины II спасает Францию от неминуемого вторжения русской армии.
Павел I начал свое царствование манифестом, который провозглашал мирную политику; он отказался от борьбы с Францией, объявив, что с начала Семилетней войны империя вела непрерывную борьбу и что подданные нуждаются в отдыхе. Рекрутский набор был отменен, военные корабли возвращаются в свои порты, а экспедиционный корпус под командованием фельдмаршала А. В. Суворова остается в России.
Вскоре заключается мир с Персией. В письме к прусскому королю от 3 января 1797 года Павел писал: "С имеющимися союзниками многого не сделаешь, а так как борьба, которую они вели против Франции, только способствовала росту революции и ее отпору, то мир может ослабить ее, усилив мирные антиреволюционные элементы в самой Франции, доселе придавленные революцией".
Контрреволюционный переворот 27 июля 1794 года приводит к падению якобинской диктатуры во Франции. Революция идет на убыль. Блестящие победы генерала Бонапарта над австрийцами в Италии приводят к возникновению целого ряда демократических республик под эгидой Франции. Павел видит в этом дальнейшее распространение "революционной заразы" и выступает за созыв европейского конгресса для урегулирования территориальных споров и пресечения революционных завоеваний. Он готов даже признать Французскую республику "ради успокоения Европы", ибо иначе "против воли придется браться за оружие". Однако ни Австрия, ни Англия его не поддержали, и в 1798 году создается новая коалиция против Франции.
"Положить предел успехам французского оружия и правил анархических, принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие" - так расценивает Павел участие России в этой коалиции.
Инструктируя генерала Розенберга, назначенного командовать русским экспедиционным корпусом, Павел писал: "...отвращать все, что в землях не неприязненных может возбудить ненависть или предосудительные на счет войска впечатления (избегать участия в продовольственных экзекуциях), внушать, что мы пришли отнюдь не в видах споспешествовать властолюбивым намерениям, но оградить общий покой и безопасность, для того ласковое и приязненное обращение с жителями. Восстановление престолов и алтарей. Предохранять войска от "пагубной заразы умов", соблюдать церковные обряды и праздники".
В феврале 1799 года император Австрии Франц II обратился к Павлу I с просьбой назначить фельдмаршала Суворова главнокомандующим союзной армией. Прочитав его письмо, довольный Павел сказал Ростопчину: "Вот русские - на все пригодятся, порадуйся!" В ту же ночь флигель-адъютант императора полковник Толбухин выехал в село Кончанское, где уже около двух лет томился опальный фельдмаршал.
* * *
Делай свое дело и познай самого себя.
Платон
Великий русский полководец родился 13 ноября 1729 года в Москве на Арбате. Его отец, Василий Иванович, служил прапорщиком в знаменитом Преображенском полку; одно время он был денщиком Петра Великого и пользовался его благосклонностью. "Хотя ранг их не был точно определен, писал о денщиках царя современник, - но функции их были высоки и ответственны..."
Евдокия Федосьевна Машукова, мать будущего полководца, приходилась дочерью вице-президенту вотчинной коллегии в Москве.
К немалому огорчению родителей, смышленый и живой мальчик рос хилым, болезненным. Отец решил готовить его к штатской службе. Но Александр бредил воинскими подвигами и полководцами. Его комната была завалена картами и схемами сражений, уставами, чертежами крепостей и оловянными солдатиками. Трудно сказать, как сложилась бы судьба мальчика, если б не случай. Однажды в доме гостил старинный приятель отца Абрам Петрович Ганнибал, как и Василий Иванович, бывший денщик и крестник Петра Великого. Прадед А. С. Пушкина, будущий генерал-аншеф, принял живое участие в судьбе полюбившегося ему мальчика, так хорошо знающего военную историю. Он принялся горячо убеждать отца не противиться желанию сына стать военным: "Петр Великий непременно поцеловал бы мальчика в лоб за настойчивые труды и определил бы обучаться военному делу", - с обычной горячностью говорил он приятелю. Довод оказался убедительным, и 25 октября 1742 года двенадцатилетний недоросль Александр Суворов зачисляется в солдаты лейб-гвардии Семеновского полка. До совершеннолетия ему был предоставлен отпуск с обязательным обучением "указанным наукам: арифметике, геометрии, тригонометрии, фортификации, также иностранным языкам и экзерции".
С 1 января 1748 года началась служба семнадцатилетнего капрала восьмой роты лейб-гвардии Семеновского полка Александра Суворова. В первое время ему было тяжело: караулы, учения, работы отнимали все силы у невысокого худощавого юноши. Но трудности преодолевал он весело, не показывая усталости, ежедневно занимаясь физическими упражнениями и закаливанием. В редких письмах к отцу он писал: "Дорогой батюшка! Я жив, здоров, служу, учусь. А л е к с а н д р С у в о р о в". Он много читал и был высокообразованным человеком: хорошо знал математику, историю, философию, инженерное дело и владел восемью иностранными языками. Спустя много лет великий полководец скажет биографу: "...никогда не соблазнялся приманчивым пением сирен роскошной и беспечной жизни; обращался я всегда с драгоценнейшим на земле сокровищем - временем бережливо и деятельно, в обширном поле и в тихом уединении".
Свой первый офицерский чин Суворов получил только в 25 лет, хотя среди других подписей о его производстве стояла и подпись члена Военной коллегии генерал-майора В. И. Суворова. Отец никогда не вмешивался в служебные дела сына, помогая ему лишь советом да личным примером.
В мае 1755 года начинается служба Суворова в Ингерманландском пехотном полку. Здесь он познает справедливость отцовских слов: "В службе Отечеству мелочей нет!" 1 августа 1759 года подполковник Суворов принимает участие в кровопролитнейшем сражении при Кунерсдорфе, закончившемся разгромом прусской армии. Его отец, генерал-поручик и сенатор В. И. Суворов, назначается генерал-губернатором Кенигсберга и командующим войсками, расположенными на Висле. О его честности, твердости и распорядительности потом долго вспоминали местные жители, относившиеся с большим уважением к "герру Суворову".
После окончания Семилетней войны его сын командует Астраханским, затем Суздальским пехотными полками. Здесь в полной мере развернулось воинское дарование Суворова. Пожалуй, нет более трудной и хлопотливой должности в армии, чем должность командира полка. Он отвечает за жизнь и судьбы нескольких тысяч человек, за боеготовность и сплоченность большого воинского коллектива. Суворов с головой уходит в свои новые обязанности. Он никогда не бранил ни солдат, ни офицеров, но оказывал на них большое нравственное влияние своим примером и поведением. Труды не пропали даром: Суздальский полк становится образцовым и получает высокую оценку на смотре. "Тяжело в учении - легко в бою", - любил повторять Суворов своим подчиненным.
Он работает над составлением "Инструкции по организации службы и воинского обучения в полку", положившей начало знаменитой "Науке побеждать". Суворовская тактика: приучать к смелому, стройному натиску, ходить в штыки сомкнутым строем и твердым шагом. "Живая крепость - зубом не возьмешь". "Трое наскочат - первого заколи, второго - застрели, третьему - штыком карачун". "Обывателя не обижай, нас поит-кормит, солдат не разбойник". "Не подлежит мыслить, - писал он, - что слепая храбрость дает над неприятелем победу, но единственно смешанное с оною военное искусство".
15 ноября 1768 года Суздальский полк из Новой Ладоги отправляется в Смоленск. Ему предстояло принять участие в боевых действиях против польских конфедератов. Бригада в составе Суздальского, Нижегородского и Смоленского полков под командованием Суворова около четырех лет ведет боевые действия. Но он мечтает принять участие в затянувшейся войне с Турцией. Однако в связи с возможностью вступления в войну Швеции Суворов направляется в Финляндию для проверки состояния войск и крепостей. Выполнив задание, он ходатайствует о направлении в действующую армию и в начале апреля 1773 года отправляется в первую армию фельдмаршала Румянцева, которого очень высоко ценит. Победителя при Ларге и Кагуле Суворов называет своим учителем. "Ему равных нет", - говорит он о Румянцеве.
* * *
Доброе имя должно быть у каждого
честного человека, лично я видел это
доброе имя в славе своего отечества.
А. Суворов
Прославленный фельдмаршал весьма доброжелательно принял прибывшего к нему генерал-майора Суворова и назначил его командиром сводного отряда. Однако вскоре произошло событие, чуть было не положившее конец его карьере. 21 мая без ведома командующего, на свой страх и риск, Суворов начинает дело с неприятелем у крепости Туртукай. Отбросив турок в крепость, Суворов погнался за ними, но получил приказ фельдмаршала повернуть назад. Решив, что тот далеко, а крепость рядом, Суворов ударил в штыки и взял Туртукай. Немедля он написал о том донесение: "Слава Богу, слава вам! Туртукай взят, и я там". Румянцев, давая своим подчиненным инициативу, не терпел самоуправства и тем более невыполнения приказа. Суворов был отдан под суд. И только вмешательство Екатерины II, написавшей Румянцеву, что "победителей не судят", спасло его.
Суворов отличается в ряде сражений, получает орден св. Георгия II степени, награждается шпагой с алмазами и производится в генерал-поручики. Но в полной мере его талант полководца раскрывается во второй турецкой войне. Победы под Фокшанами и Рымником, штурм Измаила поставили его в один ряд с великими полководцами. Падение неприступной крепости Измаил производит огромное впечатление в Европе. Да и сам Суворов из 60 своих побед самой выдающейся считал штурм и взятие Измаила. "На штурм, подобный измаильскому, можно отважиться только один раз в жизни", - говорил он. В честь этой выдающейся победы чеканится медаль, и графу Рымникскому генерал-аншефу Суворову присваивается звание подполковника лейб-гвардии Преображенского полка. Он награждается высшим российским орденом Андрея Первозванного, орденом св. Георгия I степени, золотой шпагой и алмазным пером на шляпу. Императрица благоволит к полководцу, видя в нем ум и огромный воинский талант. Высоко оценивая заслуги Суворова, которого считает своим воспитанником, Екатерина II ограждает его от нападок завистников и злопыхателей. После взятия Варшавы императрица поздравляет Суворова тремя словами: "Ура! Фельдмаршал Суворов!"
3 декабря 1795 года столица торжественно встречала великого полководца, в распоряжение которого был предоставлен Таврический дворец. Торжества, празднества, народные гулянья в его честь продолжались несколько дней.
Он не любил столицу и презирал придворную клику, называя ее "стоглавой гидрой". Прославленному полководцу ненавистны придворные шаркуны и лизоблюды, угодничество, невежество и лесть, царящие в свете. Свой протест он выражает многими "причудами": "говорит загадками, поет петухом", бегает вприпрыжку. С необычайной легкостью переходит он от серьезных разговоров к шутовству и паясничанью. Граф А. В. Воронцов писал брату в Лондон 15 декабря 1795 года: "Граф Суворов здесь! Блажной также, чин по делам, а не к персоне".
Посол Франции Сегюр, очень дороживший своими приятельскими отношениями с Суворовым, считал, что полководец своим поведением хотел создать видимость заурядного человека. "Суворов, который лаврами прикрывал свои странности и едва позволительные причуды, - писал он, - привлекал мое внимание и уважение... Суворов возбуждал мое любопытство своей отчаянной храбростью, ловкостью и усердием, которое он возбуждал в солдатах. Он сумел отличиться и выслужиться, хотя был не богат, не знатного рода и не имел связей. Он брал чины саблей. Где предстояло опасное дело, трудный или отважный подвиг, начальники посылали Суворова. Но так как с первых шагов на пути славы он встретил соперников завистливых и сильных настолько, что они могли загородить ему дорогу, то и решился прикрыть свои дарования под личиной странностей. Его подвиги были блистательны, мысли глубоки, действия быстры. Но в частной жизни, в обществе, в своих движениях, обращении и разговоре он являлся таким чудаком, даже, можно сказать, сумасбродом, что честолюбцы перестали бояться его, видели в нем полезное орудие для исполнения своих замыслов и не считали его способным вредить и мешать им пользоваться почестями, весом, могуществом. Суворов, почтительный к своим начальникам, добрый к солдатам, был горд, даже невежлив и груб с равными себе. Не знавших его он поражал, закидывая их своими частыми и быстрыми вопросами, как будто делал им допрос; так он знакомился с людьми. Ему неприятно было, когда приходили в замешательство; но он уважал тех, которые отвечали определительно, без запинок. Это я испытал, будучи в Петербурге; я понравился ему моими лаконичными ответами, и он не раз у меня обедывал во время краткого своего пребывания в столице".
Когда кто-то из друзей заметил Суворову, что его трудно разгадать, он быстро прервал его, сказав: "Помилуй бог! И не трудитесь, я вам сам себя раскрою: цари меня хвалили, солдаты любили, друзья мне удивлялись, враги меня ругали, придворные надо мною смеялись; побасенками говорил я правду при дворах, был Балакиревым (шут при Анне Иоанновне) для пользы отечества и пел петухом, чтобы пробуждать сонливых..."
Он тяготился придворной обстановкой и не любил Петербург. "Здесь поутру мне тошно, к вечеру голова болит, - писал он. - Здесь язык и обращение мне незнакомы... поздно, охоты нет учиться, чему до сего не научился".
15 декабря 1796 года Павел I писал Суворову, командовавшему крупнейшим соединением русской армии - Екатеринославской дивизией: "Поздравляю с Новым Годом и зову приехать к Москве к коронации, если тебе можно. Прощай, не забывай старых друзей. П а в е л". Ниже подписи собственноручная приписка, как о деле само собой разумеющемся: "Приведи своих людей в порядок, пожалуй".
В армии началась реорганизация, и, зная популярность полководца и его строптивый характер, Павел намекает ему, чтобы не противился переменам. Они хорошо узнали друг друга еще с первой встречи в Гатчине в 1792 году. Войдя в кабинет наследника, Суворов, по своему обыкновению, начал проказничать и кривляться, но Павел остановил его и сказал: "Мы и без того понимаем друг друга". Суворов сменил тон и удивил хозяина своим остроумием и образованностью. После серьезного разговора, выйдя из кабинета, Суворов побежал вприпрыжку и запел: "Принц восхитительный, деспот неумолимый". В это время навстречу ему шел А. Б. Куракин, который и рассказал Павлу об увиденном.
На коронацию Суворов не поехал, отговорившись неотложными делами. Вскоре между ними начались трения. Суворов не терпел чьего-либо вмешательства и продолжал заниматься с войсками по своему методу, да и не спешил переодеваться в новую форму. Пользуясь правами фельдмаршала, он сам распределял вновь прибывших офицеров, "без высочайшего на то соизволения", как требовалось по новому уставу. В ответ на очередной "разнос" императора, заканчивавшийся словами: "По предписаниям нашим исполнять в точности, не доводя о напоминании долгу службы", Суворов сказался больным и сдал командование дивизией своему заместителю генералу Михельсону, победителю Пугачева.