Олег Шелонин. Каботажный крейсер. Запретная любовь

Олег Шелонин, Виктор Баженов
Каботажный крейсер. Запретная любовь

   © Шелонин О. А., Баженов В. О., 2013
   © Художественное оформление, «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2013
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

1

   Впервые за все это время капитану Бладу приснился нормальный сон. Приятный сон. Ему приснилась Алиса. Девчонка ластилась к нему во сне, о чем-то ворковала, а потом заснула, положив головку на сгиб его локтя, и тихонько засопела ему в ухо.
   – Алиса… – пробормотал Блад, подтягивая девушку к себе поближе, и закопался лицом в копну белокурых волос…
   Белокурых?!! Тонкий аромат полевых цветов заставил Блада вздрогнуть и распахнуть глаза. Рядом с ним лежала эльфа. Резкое движение разбудило и ее. Она тоже распахнула глаза. Они вскочили одновременно. Одеяло отлетело в сторону. Капитан уставился на белокурую красавицу, облаченную в сногсшибательный пляжный ансамбль «мини-бикини», в котором Алиса совсем недавно дефилировала по подиуму на Блуде, а затем тело эльфы начало подергиваться рябью, и она прямо на его глазах растаяла в воздухе.
   – А? Что? Где ты?
   Капитан закрутился волчком, но эльфы уже не было.
   – Ну это уже беспредел! – Блад метался по спальне, шаря вслепую в воздухе руками. – В постель забралась, а как до дела – так в кусты? Кончай прятаться! Я уже знаю, что ты не голограмма. Всю руку мне отлежала, блин! И потом голограммы так в ухо не сопят и эльфийскими духами не пахнут.
   На мгновение ему почудилось, что со стороны ванной пахнуло уже знакомым ароматом. Блад, подтягивая на бегу трусы, метнулся туда и вновь начал молотить по воздуху руками. На этот раз его усилия не пропали даром. Нет, девицу он так и не поймал. Зато во время очередного замаха рука что-то задела, и на него сверху посыпалось нечто невидимое, но очень влажное. Однако невидимым нечто было до тех пор, пока не оказалось у него в руках. Женский белоснежный лифчик… нет, судя по габаритам, девичий, того же колера трусики и платье. То самое платье, которое Блад уже однажды видел на эльфе. Капитан задрал голову вверх. Под потолком была протянута веревка, которую он, как и это белье, раньше не замечал.
   – Охренеть… Кто-то поселился в моем номере и внаглую устроил постирушку. – Блад вышел в гостевую комнату, вертя в руках женские шмотки. – Нола!
   Перед Питом возникла гнома.
   – Капита-а-ан, – расплылась голограмма, – что я вижу! Вам нравится женское белье? Если хотите примерить, то предупреждаю сразу: не ваш размерчик.
   – Нет, балаболка, я хочу узнать, как это попало в мою каюту! – тряхнул лифчиком Блад.
   – Вам виднее, капитан, – хихикнула гнома.
   – Безнадежна, – вздохнул Пит, вернулся в ванную и начал развешивать белье обратно на веревку. – Значит, так. Глаз с этих тряпок не спускать! И, если они начнут пропадать, проследить: кто взял и куда с этим барахлом побежал. – Капитан вытер полотенцем влажные руки и вернулся в комнату. – Да, и меня не забудь предупредить об этом.
   – О чем? – недоуменно спросила Нола.
   – О тряпье.
   – О каком тряпье?
   – Ты что, издеваешься? – Почуяв неладное, Блад бросился обратно в ванную. Веревка и недосохшая одежда эльфы исчезли. – Та-а-ак… хочешь сказать, что женского тряпья в ванной не было. Я угадал?
   – Во-первых, в ванные, бани, душевые и туалеты мне вход категорически запрещен.
   – Почему? – Спросонок Блад соображал все-таки туго.
   – Потому что программировал корабль ханжа! Там мои датчики по якобы этическим соображениям не работают.
   – Понятно. А во-вторых?
   – А во-вторых, мой капитан, примите душ.
   – Зачем?
   – Чтобы гормон унять. А лучше заведите себе бабу! – посоветовала Нола. – Кстати, предмет вашей страсти живет недалеко, буквально через стенку. И через девять дней у нее день рождения. Так что крепитесь, ждать недолго.
   – Ну ты и вредина! О том, что здесь произошло, никому ни слова!
   – Так и быть, – покладисто кивнула гнома. – Я могила, но в обмен на ответную услугу.
   – Какую?
   – Прикажите Джиму прекратить копаться в моих программных чакрах! Чего он лезет в мою личную жизнь? Это, в конце концов, просто неприлично!
   – А если я скажу нет?
   – Тогда я всем скажу, что у капитана глюки, что он сексуальный маньяк, а потому опасен для окружающих. Потом я стану во главе заговора и устрою дворцовый переворот… Нет, я устрою бунт на корабле!
   – На «Ара-Белле» процветает шантаж, – удрученно вздохнул Блад. – Ладно, так и быть, договорились.
   Нола испарилась.
   – Девять, говоришь? Да, точно девять. – Блад мысленно сдернул еще один листок календаря. – Блин, как перед дембелем. Последние деньки считаю. И почему я такой законопослушный?
   Капитан почесал затылок и пошел досыпать. Пита уже трудно было чем-то удивить. С тех пор как его выдернуло из родного мира и он из артиста Петра Алексеевича Черныша превратился в Питера Блада, капитана космического корабля «Ара-Белла», произошло много удивительных вещей, и жизнь, скажем так, стала нескучной…
 
   Лилиан, прижимая к груди влажную одежду, тихо кралась по коридорам корабля, готовая в любой момент отвести глаза всем, кто попадется на ее пути. Отводить глаза живым существам было просто, тут главное контроль над своими эмоциями не терять. А вот с электронным оком вездесущего компьютера судна было куда сложнее. С ним пришлось договариваться иначе. К счастью, ей удалось это сделать с первой попытки, как только она верхом на Фантике прорвалась на корабль еще там, на Селесте, и с этого мгновения образ эльфы и ее четвероногого друга стал для Нолы табу. Они могли нагло разгуливать в любом виде перед датчиками корабля, не опасаясь, что электронный мозг их обнаружит. Этой идиллии положили конец дикие метаморфозы корабля в подпространстве. Он внезапно стал огромным. Это так выбило ее из колеи, что Лилиан потеряла над собой контроль и уже дважды засветилась перед членами экипажа. Сначала расчувствовалась, плененная чарующими звуками гитары, под которую пел капитан, а потом нарвалась на озабоченного юнца в душе. И вот они снова в подпространстве, она засветилась в третий раз и на этот раз чуть конкретно не попалась. Идея поселиться в номере капитана, конечно, была гениальная. После старта с Блуда Пит устроил на корабле натуральную облаву, пытаясь найти «зайца», а потому его каюта оказалась единственным местом на корабле, где ее искать не будут. Но как ее занесло в объятия Блада? Две ночи спокойно спали рядышком бок о бок, он во сне грезил о своей Алисе, она просто спала, впервые за долгое время чувствуя себя в полной безопасности. Когда она была рядом с этим забавным человеком, все страхи куда-то уходили, она начинала чувствовать, что ей ничего не грозит, и вот на тебе! Как она умудрилась во сне подкатиться ему под бочок? Придется искать другое гнездышко, пока не улетят подальше. Сейчас они направляются на какую-то планету Лимбо. Планету, которая даже не числится в реестре галактических справочников обитаемых планет. Девушка выбрала наугад одну из свободных пассажирских кают, вошла внутрь, осмотрелась. Ну вот, опять одна. Фантик, где ты?!! Мне тебя так не хватает! Лилиан прошла в ванную комнату, натянула веревку и начала развешивать на нее белье. «Надо будет стырить у Алисы пару платьев, – решила девушка. – У нее их много, не заметит. Не могу же я все время разгуливать нагишом, пока мое белье сушится…» Лилиан пришлось бежать второпях, как говорится, в чем была, но она считала себя очень чистоплотной девушкой, а потому постирушку устраивала чуть не каждый день…

2

   Перед выходом в свет капитан привычно надел шляпу, которой дорожил уже почти так же, как Боярский, полюбовался на себя в зеркале, одернул камзол.
   – По-прежнему неотразим, – сделал вывод Блад. – Надеюсь, Алиса не приревнует, когда я объявлю охоту на белокурых «зайчиков».
   – «Зайчиков»? – в каюте появилась гнома.
   – Корабль большой. Кто знает, сколько их здесь бродит. Так, Нола, утренний доклад. Кто чем занимается?
   – Капитан! Ты предлагаешь мне стучать? – искренне изумилась гнома.
   – Неправильная постановка вопроса. Не стучать, а докладывать.
   – Это другое дело. Значит, так: профессор Лепестков и Фиолетовый о чем-то шушукаются в кают-компании в ожидании завтрака, Алиса шипит от злости и роется в своих вещах, Джим издевается над бортовым компьютером…
   – Издевается?
   – Издевается. Заставляет его рисовать Стесси во всех ракурсах в закупленных для нее на Блуде нарядах, а иногда и вообще без них.
   – Понятно. Дальше.
   – Капитан Блад издевается над бедной Нолой и заставляет ее стучать на…
   – Ага, – насторожился Пит. – Ты так искусно обошла своего создателя, что…
   – Кого?!!
   – Нашего Гиви… Кстати, первый день полета, ясно, он, как и профессор с Фиолетовым, был с дикого бодуна, но я и вчера его весь день не видел. Так чем он занимается?
   – Как и положено хорошему бортмеханику, приглядывает за работой оборудования, – отрапортовала гнома.
   – Где именно? – потребовал уточнить капитан.
   – В двигательном отсеке.
   – У скачкового двигателя, – сообразил Блад, до которого начало доходить, как именно гном приглядывает за оборудованием.
   – Ну да. За движком ухаживает.
   После феерического взлета с Земли, когда они умудрились на трех неисправных двигателях, подключенных по дикой схеме, преодолеть двадцать с половиной световых лет за восемь секунд вместо положенных трех суток, гном все не унимался, пытаясь заставить скачковые движки работать как надо. Эта попытка после старта с Селесты вогнала корабль в дикий режим, и он развернулся в трехкилометровую громадину, но как только Бладу с помощью томагавка (то есть сдернутого с пожарного щита топора) удалось их укротить, корабль вернулся в первоначальное состояние. Теперь на «Ара-Белле» стоял новенький исправный двигатель, который вывел судно в подпространство по всем правилам, что умилило гнома, и он теперь…
   Блад выскочил из каюты и помчался проверять свое предположение. Предыдущие два дня полета в подпространстве ему было не до бортмеханика. Он методически прочесывал корабль, пытаясь найти «зайца», а «заяц», если у него не глюки, жил под боком. Вот потеха!
   Предположение Блада подтвердилось. В двигательном отсеке Гиви «накрыл поляну» и абсолютно никакой обнимался со скачковым двигателем. Рядом с ним на полу стояла четверть и полный стакан, отдельно на обрывке газеты лежала краюха хлеба, головка лука и шматок сала, порубленный явно томагавком булатной стали, который валялся рядом с двигателем на полу.
   – Ну за тебя, родной. – Гиви опрокинул очередной стакан, дыхнул на двигатель и начал протирать его рукавом рабочего комбинезона. – У-у ти, мой харо-о-оший…
   – Это он так за двигателем ухаживает? – усмехнулся Блад.
   – Да! – категорично заявила Нола, защищая своего создателя. – Не видишь, что ли? Методом тонкого напыления движок спиртом покрывает, а потом тряпочкой протирает.
   – А этим гайки подтягивает? – поднял с пола топор капитан.
   – Томагавк он у Джима отнял, – сдала юнгу гнома. – Не дал ему движок порубать.
   – Зачем? – изумился Блад.
   – Зачем не дал?
   – Нет, зачем Джиму движок рубать?
   – Юнга утверждает, что с этим движком мы ползем как черепаха. Без него дело шустрее шло. Ему хочется поскорее протащить ученых по маршруту экспедиции и вернуться на Блуд к своей Стесси.
   – Я его понимаю, – сочувственно вздохнул Блад. – Нет, это надо же, сколько всего я упустил, пока за призраком гонялся. Однако пора наводить порядок. Начнем с этого алкаша. Подгоняй сюда дроидов. Пусть перетащат бортмеханика в его каюту и засунут под холодный душ. Двигательный отсек задраить и никого, кроме меня, до протрезвления Гиви сюда не пускать. Особенно Джима.
   – Есть, капитан!
   Нола, когда надо, умела работать оперативно. В двигательный отсек ворвались дроиды, одна группа подхватила гнома за ручки-ножки и поволокла его в каюту, другая начала разборку.
   – Значит, вместо того чтобы серьезно заниматься программами, наш юнга Стесси рисует и на наш единственный скачковый движок покушается? – осматривая испачканное в сале лезвие топора, спросил Блад.
   – А с программами он уже закончил, – обрадовала его гнома. – Твоего Йорика из бортового компьютера вычистил. А жаль.
   – Почему жаль?
   – Только я придумала новый метод допроса с пристрастием, но без всякого садизма, а этот вирус в юбке – раз! – и испарился. Знаешь, как обидно?
   – Раздолбали все-таки мой артефакт. Пойти, что ли, опять в черепушку свечку вставить?
   – Не вздумай! – всполошилась Нола. – Опять в компьютер влезет, и здесь начнется черт знает что.
   – Здесь и так черт знает что. Ладно, пойдем проведаем больного. Я только томагавк к себе закину.
   Блад вернулся в свою каюту, сунул топор под кровать и вместе с Нолой пошел к «больному». В каюте гнома курс лечения шел вовсю. Одежда бортмеханика лежала на полу, а из душевой до Блада с Нолой доносились душераздирающие вопли:
   – Утопите, сволочи! Пошли вон!!!
   Глухие удары, грохот падающих тел, и из душевой вылетел гном, одетый лишь в свою мокрую бороду.
   – Нола, отвернись! – Гиви начал натягивать на себя камзол.
   – Он при свете дня всегда меня стесняется, – хихикнула Нола, поворачиваясь к гному тылом.
   – Третий день уже дневного света не видим, – усмехнулся Блад.
   – Ну при свете фионных ламп, какая разница? – отмахнулась гнома.
   Капитан заглянул в душевую. На кафельном полу трепыхались изуродованные дроиды.
   – Не бойся, отремонтирую, – сердито буркнул гном, борясь со штанами. Они не хотели налезать на мокрое тело. – Хоть какая-то развлекуха будет.
   – На корабле бардак, – удрученно вздохнул Блад. – Пора здесь наводить порядок.
   – Кэп… – изумленно прошептал гном.
   Встревоженный Блад выскочил из душевой. Гном с так и не натянутыми до конца штанами застыл перед висящей на стене картиной, которую капитан, войдя в каюту бортмеханика, сразу не заметил.
   – Что случилось?
   – Кэп, я гений!
   – На чем основано это утверждение?
   – Мою картину кто-то хотел скрасть!
   Рама картины действительно была слегка выгнута и немножко сдвинута в сторону, словно кто-то пытался сорвать ее со стены. Блад подошел поближе. На картине красовались каравай хлеба на обрывке газеты, шматок сала, огурец, граненый стакан и четверть самогона. Практически весь набор, который только что наблюдался в двигательном отсеке. Что интересно, рисунок был выполнен в серых тонах, словно карандашом, но при ближайшем рассмотрении Блад понял, что здесь работали краской. Внизу картины вилась надпись: «Водка есть. Ее не может не быть!!!»
   – И что в ней гениального? – спросил Блад.
   – А ты не понял? – Гном так возмутился, что очередным рывком все же натянул на мокрый зад штаны. – Дерьмо красть не будут!
   – Гм… резонно. И что ты этой картиной хотел сказать?
   – Вообще-то я ее задумывал как напоминалку, – честно признался гном, почесывая всклокоченную бороду. – Был у меня как-то черно-белый период, и, когда я начал видеть мир в серых тонах…
   – Это когда у тебя такой период был? – заинтересовался капитан.
   – Еще на Земле, когда я вышел из очередного запо… э-э-э… творческого кризиса и не смог найти заначку. Вот по ходу дела и наваял.
   – Ага… напоминалка как способ выхода из запоя.
   – Из творческого кризиса, – надулся гном. – Гения каждый норовит обидеть.
   – Так, значит, у тебя там заначка?
   – Ну да.
   Гном подошел к картине, нажал на определенные точки на подрамнике, и его слегка покореженный шедевр отъехал в сторону, открыв тайник, из которого Гиви извлек очередной пузырь.
   – Есть подозрение, что кто-то искал твою заначку или что-нибудь другое, а не картину. Так, немедленно убрал пузырь назад! – жестко сказал Блад. – Черно-белый период закончен. Мы на подлете к Лимбо. Увижу еще раз пьяным, пеняй на себя.
   – Кэп, не зверей, – расстроился бортмеханик. – Один глоток, чтоб сфокусироваться.
   – Убрать!
   Гном с сожалением затолкал четверть назад и прикрыл ее картиной.
   – Нола, обеспечь его рассолом. Кстати, что там у нас с завтраком?
   – Все уже в кают-компании. Ждут только вас. И рекомендую поторопиться. Алиса подпрыгивает от нетерпения. Она в ярости и, по-моему, хочет сделать какое-то объявление.
   – Какое именно?
   – Точно не знаю. Даже профессор с Фиолетовым от нее ничего не добились. Но, мне кажется, это объявление она держит в кулаке. Крепко держит. Так крепко, что аж костяшки пальцев на руке побелели.
   – Сегодня я с ней рядом не сажусь, – озаботился капитан. – Гиви, не хочешь занять мое место за столом?
   – Я не самоубийца, – буркнул гном. – Дам ей сдачи, а ты меня потом убьешь.
   – Тогда посадим рядом Джима, – решил Блад. – Пошли.

3

   Нола не соврала. Алиса была не в духе и, как только гном с капитаном сели за стол, начала наезжать.
   – Ну и кто это сделал?
   – Алиса, – осторожно произнес профессор, – ты так и не сказала нам, о чем идет речь.
   – Они знают. – Девушка обвела команду «Ара-Беллы» прокурорским взглядом. – Так кто это сделал?
   – Может, все же уточнишь, что именно? – деликатно осведомился Блад.
   – Кто спер мое нижнее белье?!!
   У Джима с Гиви отпали челюсти, и они в полном обалдении посмотрели на Блада.
   – Э! А что вы на меня уставились? – заволновался Блад, увидев, что и Фиолетовый с папой Алисы смотрят на него с тем же выражением лица. – Я не фетишист. И потом на меня ее тряпки по-любому не налезут.
   В принципе он уже понял, чья это работа, но не объяснять же всем подряд, что совсем недавно видел пропажу Алисы на белокуром глюке в своей постели.
   Лепестков потряс головой.
   – Да, Алиса, тут ты перебираешь. Наверно, просто засунула их куда-нибудь. У тебя этих тряпок столько…
   – Я точно знаю, куда их клала! – возмутилась девушка. – Это самое ценное из того, что мы со Стесси купили на базаре Блуда. И потом я все у себя в каюте перерыла! Моего нижнего белья там нет!
   – Какое хоть оно? – поинтересовался Джимми.
   – Вот смотрите, – активировала девушка Итор.
   Над столом зависло призрачное изображение Алисы в пляжном ансамбле «мини-бикини». Похоже, съемка была сделана, когда она вертелась перед зеркалом в своей каюте, примеряя свой самый сексуальный аксессуар. На горлах членов экипажа «Ара-Беллы» заиграли кадыки.
   – Ну и кто это сделал? – повторила девушка.
   – Не я.
   – Не я.
   – Не я.
   И даже Фиолетовый сумел выдавить из себя: «Не я».
   – Ага, не сознаемся. Ладно, вам же хуже, – раскрыла кулачок Алиса. На ее ладони в свете фионных ламп заискрился сиреневый кристалл.
   – Алиса, не вздумай применять к ним свой мыслефон! – всполошился профессор.
   – Папа, они же не сознаются! И вообще, пора испытать находку Зеки на людях. Начнем с Джима. Сейчас я узнаю, о чем он думает. – Девушка навела кристалл на юнгу. – Смотри туда, – ткнула она пальчиком в свою голограмму, – и думай о пропаже.
   – Ой! У меня что-то с животом. – Джим пулей вылетел из кают-компании и скрылся в коридоре.
   – Меня тоже что-то прихватило. – Следом за юнгой помчался Гиви.
   – Пойду посмотрю, как там у них дела. Вдруг чем серьезно отравились? – Блад так торопился покинуть помещение, что с трудом вписался в дверной проем.
   – Они что, втроем их крали? – опешила Алиса.
   – А ты не помнишь, о чем Джима попросила, прежде чем направить на него свой мыслефон? – хмыкнул Фиолетовый.
   – Чтоб он смотрел туда, – опять ткнула в голограмму девушка, – и думал о пропаже.
   – Дура ты, Алиса! – не выдержал профессор. – О чем могут думать взрослые мужики, глядя вот на это!
   – Ой… – покраснела девушка. – …Папа, я пошла.
   – И носа из своей каюты не высовывай, пока они не успокоятся! – крикнул ей вслед Лепестков.
   – А это сколько?
   – Не меньше часа там сиди!
   – Я голодная.
   – Тогда хотя бы минут десять.
   Профессор со штурманом остались в кают-компании одни.
   – Говорил я тебе, Лепестков, выросла твоя дочка. А ты все: маленькая, маленькая! Вот тебе и маленькая.
   – Внешне, может, подросла. Но мыслит порой как ребенок!
   – И забывает прописные истины, – кивнул штурман. – Предупреждали же глупышку: не свети всем подряд свой мыслефон. Теперь с расспросами пристанут.
   – Слушай, Фиолетовый, а чего ты вокруг него секреты разводишь?
   – Сергей Павлович! Неужели и вам надо прописные истины объяснять? Мыслефон – наше секретное оружие в предстоящей миссии.
   – От возможных союзников секреты? – начал сердиться Лепестков.
   В кают-компанию сунул нос капитан.
   – Алисы нет?
   – Нет, – сердито буркнул профессор.
   – А где она?
   – Носик пошла пудрить, – ядовито сказал штурман.
   – Мужики, заходите, – распорядился Блад. – Ее тоже прихватило.
   Красные от смущения мужики просочились обратно в кают-компанию и заняли свои места за столом.
   – А что это за прибор был у Алисы? – осторожно спросил Пит. – Вы его вроде бы назвали миелофон.
   – Мыслефон, – поправил капитана Лепестков.
   Штурман удрученно посмотрел на профессора. «А что я вам говорил?» – читалось в его взгляде, но Сергей Павлович предпочел этот взгляд проигнорировать.
   – Этот кристалл трудно назвать прибором. Уникальный минерал. Подарок одного зарубежного коллеги.
   – Какого именно? – вкрадчиво спросил капитан. В этой истории уж больно явственно проскальзывали параллели с литературными героями его родного мира.
   – Его настоящее имя наш язык не в состоянии произнести, а потому у нас его зовут Зека Громов.
   – Какое оригинальное имя! – фальшиво изумился Блад. – За что он его получил?
   – Шумный очень, – пояснил профессор. – И в тюрьме был шумный, и когда я вытащил его оттуда, тоже. Он всегда очень громко выражает свои эмоции.
   – А как он попал в тюрьму? – заинтересовался Джим.
   – Приняли за сонарианского шпиона, – пояснил профессор. – Это давно было, еще до рождения Алисы. Я два года пороги обивал. Объяснял, что никакой он не шпион, а обычный археолог. Нет, не обычный. Беззаветно преданный работе археолог. Прибыл в Федерацию для проверки своей теории. Представляете, – оживился профессор, – он утверждает, что хомо сапиенс как вид в нашей Галактике раньше вообще не существовал и не было никаких предпосылок для его появления.
   – Откуда же он тогда взялся?
   – По теории Зеки Громова из какой-то альтернативной вселенной. Их вокруг нас бесчисленное множество. Так вот…
   – Знаете, профессор, – поспешил перебить увлекшегося ученого капитан, – я в таких делах не специалист, а вот мыслефон ваш меня заинтересовал.
   – Не мой, Алисин. Зека потом еще раз прилетал на Землю с экспедицией и, разумеется, зашел ко мне. Увидел Алису, ей тогда уже пять лет было, как всегда шумно восхитился и подарил ей этот сиреневый кристалл, который нашел в одной из своих экспедиций. А кристалл в ее руках заработал как усилитель мыслей окружающих. Причем он делает это только в ее руках. Похоже, сразу как-то настроился на ее ауру и никого больше не признает.
   – Понятно. – Блад откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и начал думать.
   Картина вырисовывалась забавная. Он сам, выскочив из альтернативной реальности, начал играть здесь роль литературного героя, но нарваться на аналогичных героев родного мира как-то не ожидал. Что бы это могло означать?
   – Цыпа-цыпа-цыпа…
   – Алиса! Что ты делаешь?
   Возмущенный вопль Лепесткова заставил капитана распахнуть глаза. Алиса ползла по кают-компании, словно по картофельной грядке, в позе буквы «Ю» с капустным листом в руке, заглядывая по ходу дела под стол и во все углы просторного помещения.
   – У меня черепашки разбежались, – разогнулась раскрасневшаяся Алиса. – Или кто-то их украл! Черт знает что творится на этом корабле!
   – Стоп! Это какие черепашки? – насторожился Блад. – Случайно не алмазные?
   – Нет. Электрические. На прощальном вечере у одного официанта прикупила.
   Блад побагровел. Сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы сдержать эмоции, но, чувствуя, что все-таки не сдержит, выскочил из-за стола и пулей вылетел из кают-компании.
   – Что это с ним? – удивилась Алиса.
   – На этот раз не знаю. – Профессор тоже был озадачен.
   – Пойду поговорю, – двинулась было Алиса к выходу, но Гиви поспешил ее остановить.
   – Слушай, не советую.
   – Почему?
   – Какой-то он сердитый очень. Мне кажется, на тебя.
   – За что?
   – Не знаю, но дай ему остыть.
   – Джим, может, ты по-родственному выяснишь у него, в чем дело? – обратилась девушка к юнге.
   – Есть более бескровный способ, – флегматично хмыкнул юноша. – Нола!
   В кают-компании появилась гнома.
   – Куда пошел капитан? – кинулась к голограмме Алиса.
   – В свою каюту.
   – И что он там делает?
   – Бурно выражает свои эмоции.
   – Из-за черепашек или из-за меня?
   – Вот этого он не сказал, – хихикнула голограмма.
   – А что он сказал?
   – Нецензурные выражения опускать?
   – Опускай.
   – Тогда он промолчал.