Страница:
После того, как отец Марии проиграл все состояние, нанялся приказчиком к купцу Савельеву в город Уфу. Переехал в Уфу со своей семьей. Когда жили в Белебее, то жили в большом достатке, была прислуга: и прачка, и кухарка. А в Уфе уже этого не было. Квартиру снимали, в доме все делала одна мама, отец то на ярмарку уезжал, то в клубах пропадал.
Во время очередной беременности мама Марии подняла большой чан с водой, у нее случилось кровотечение, и спасти ее не удалось. В девять лет Мария осталась без мамы. Ивану Семеновичу долго горевать не пришлось. Он женился. Но продолжал вести светский образ жизни. И всё очень плохо закончилось. Проиграл казенные деньги (уже при Советской власти, 1919 год) и был осужден. Отправлен этапом из Уфы в Златоуст, но в пути погиб. В документах было написано, что умер от разрыва сердца. Ему было тридцать семь лет, а Марии – пятнадцать.
Мачеха сдала детей в детский дом, а Мария уехала к бабушке в Белебей.
Она опять встретилась со своей любимой семьей, любимыми подругами. Через полгода бабушка умерла. Дом уже был продан.
Перед смертью бабушка позвала Марию Абрамовну и попросила её не бросать Марию на произвол судьбы. Когда бабушку похоронили, Мария перешла жить к Марии Абрамовне. Время было очень смутное. Белые войска утром, красные ночью. И так почти каждый день. Имея семерых детей, кто возьмет чужого ребенка в свою семью? Самим бы прокормиться. Но Моисей Львович и Мария Абрамовна даже не задумывались об этом, вопрос решился только однозначно: Мария будет жить с нами. Жила она у них как родная дочь, Моисей Львович звал ее своей дочерью. Делать ей ничего не давали, что, не дай Бог, люди подумают или скажут, что они взяли её в прислуги. Если они шили платье своим детям, Марусе тоже заказывали и платье, и обувь. Одевали, кормили, поили и никогда в жизни её не попрекнули ничем.
Перед сном Моисей Львович и Мария Абрамовна всегда заходили в спальню к своим детям, чтобы пожелать спокойной ночи. На Марусю все любовались. Дети и родители просили Марусю распустить волосы и собрать на талии ночную рубашку и потом шептались. А ей говорили: «Не воображай».
– Маруся, – как-то сказал Моисей Львович, – к тебе сватался наш еврей, но я отказал, чтобы люди не подумали, будто мы тебя в свою веру взяли.
У Маруси нелегко в дальнейшем сложилась жизнь, но Моисей Львович, пока был жив, всегда приезжал к своей дочери Марии. А потом Великая Отечественная война.
Моисей Львович не воевал, так как был уже старый, но работал и в командировке умер от голода в 1943 году. У Марии в этом же году погиб сын. И связь на много лет была прервана. Мария Абрамовна прожила долго, умерла в возрасте восьмидесяти шести лет. Мария всю свою жизнь хранила добрую память об этих необыкновенных людях. Она всё-таки встретилась с Марией Абрамовной, приехала поклониться ей в ноги за то добро, которое она получила от этой семьи.
– Маруся, почему ты все время о чем-то думаешь, молчишь и такая печальная стала? Ты всегда была веселая! – спрашивала ее Мария Абрамовна.
А Мария, видимо, думала о многом, а может быть, перебирала в памяти всю свою трудную жизнь. И глядя на уже состарившуюся любимую Марию Абрамовну, вспоминала то далекое прошлое, которое никогда не сотрется из памяти.
Евгения
Палочка-выручалочка. Людмиле
Одинокий Лист
Летит одинокий Лист, подхваченный Ветром, и ему хорошо одному.
Никто не толкает, не торопит, не пытается обскакать, облететь.
Он летит и слышит только шум Ветра, иногда очень сильный, а порой тихий, мягкий. И тогда Лист хочет лететь ещё долго.
Он не слышит: «Эй, ты! Тормоз! А ну пропусти, чего застрял, мешаешь мне. Чего расфуфырился, раскраснелся! Я ещё зелёный и мне дорога!».
Хорошо, что он этого не слышит уже давно.
А летит и летит…
И никем не гонимый Лист спокойно прилёг на скамеечку.
Отдохнул, и снова в путь.
Ветер всегда ему в помощь.
Иногда Ветер бывает порывистый и высоко поднимается вместе с ним Лист.
А часто тихо и легко его несёт, и тогда очень спокойно и хорошо.
Вот одинокий Лист прилёг, задумался и не заметил, как первый пушистый снежок прикрыл его своим мягким покрывалом.
Осень, прозрачное утро
Загадочное счастье
Семья двадцать первого века
Во время очередной беременности мама Марии подняла большой чан с водой, у нее случилось кровотечение, и спасти ее не удалось. В девять лет Мария осталась без мамы. Ивану Семеновичу долго горевать не пришлось. Он женился. Но продолжал вести светский образ жизни. И всё очень плохо закончилось. Проиграл казенные деньги (уже при Советской власти, 1919 год) и был осужден. Отправлен этапом из Уфы в Златоуст, но в пути погиб. В документах было написано, что умер от разрыва сердца. Ему было тридцать семь лет, а Марии – пятнадцать.
Мачеха сдала детей в детский дом, а Мария уехала к бабушке в Белебей.
Она опять встретилась со своей любимой семьей, любимыми подругами. Через полгода бабушка умерла. Дом уже был продан.
Перед смертью бабушка позвала Марию Абрамовну и попросила её не бросать Марию на произвол судьбы. Когда бабушку похоронили, Мария перешла жить к Марии Абрамовне. Время было очень смутное. Белые войска утром, красные ночью. И так почти каждый день. Имея семерых детей, кто возьмет чужого ребенка в свою семью? Самим бы прокормиться. Но Моисей Львович и Мария Абрамовна даже не задумывались об этом, вопрос решился только однозначно: Мария будет жить с нами. Жила она у них как родная дочь, Моисей Львович звал ее своей дочерью. Делать ей ничего не давали, что, не дай Бог, люди подумают или скажут, что они взяли её в прислуги. Если они шили платье своим детям, Марусе тоже заказывали и платье, и обувь. Одевали, кормили, поили и никогда в жизни её не попрекнули ничем.
Перед сном Моисей Львович и Мария Абрамовна всегда заходили в спальню к своим детям, чтобы пожелать спокойной ночи. На Марусю все любовались. Дети и родители просили Марусю распустить волосы и собрать на талии ночную рубашку и потом шептались. А ей говорили: «Не воображай».
– Маруся, – как-то сказал Моисей Львович, – к тебе сватался наш еврей, но я отказал, чтобы люди не подумали, будто мы тебя в свою веру взяли.
У Маруси нелегко в дальнейшем сложилась жизнь, но Моисей Львович, пока был жив, всегда приезжал к своей дочери Марии. А потом Великая Отечественная война.
Моисей Львович не воевал, так как был уже старый, но работал и в командировке умер от голода в 1943 году. У Марии в этом же году погиб сын. И связь на много лет была прервана. Мария Абрамовна прожила долго, умерла в возрасте восьмидесяти шести лет. Мария всю свою жизнь хранила добрую память об этих необыкновенных людях. Она всё-таки встретилась с Марией Абрамовной, приехала поклониться ей в ноги за то добро, которое она получила от этой семьи.
– Маруся, почему ты все время о чем-то думаешь, молчишь и такая печальная стала? Ты всегда была веселая! – спрашивала ее Мария Абрамовна.
А Мария, видимо, думала о многом, а может быть, перебирала в памяти всю свою трудную жизнь. И глядя на уже состарившуюся любимую Марию Абрамовну, вспоминала то далекое прошлое, которое никогда не сотрется из памяти.
Евгения
Шёл 1913 год.
Мария стояла около дома и держала в руках книгу. К ней подошла красивая большеглазая с вьющимися косами девочка и спросила:
– Что читаешь?
– Житие святых.
– О, разве такие книги надо читать! Тебя как зовут?
– Мария.
– А меня Женя. Пойдём со мной. Я тебе покажу свои книги. Мне десять лет, а тебе?
– Девять.
Мария приехала из Белебея в Уфу, мама у неё умерла, и папа здесь снял квартиру.
Женя жила в соседнем доме. Она была сироткой, и её воспитывала тётя. Жили они на чердачке, где снимали маленькую комнатку. Долго жила Женя на этом чердачке, до самой пенсии.
Женя родом из обедневших дворян. Папа её работал провизором в аптеке, а мама фельдшером, закончив Бестужевские курсы, умерла рано от чахотки. А отец тоже рано умер. Осталась сирота с тётей Таней, маминой сестрой. Они очень любили друг друга. И когда у Жени появилась внучка, её назвали Татьяной в память о замечательной тёте.
Женя показала Марии свою библиотечку, где было полно французских романов, и подружки зачитывались этими романами. Мария про житие святых потихоньку стала забывать. Папа у неё был атеистом и часто подшучивал над её преданным отношением к религии. Он в церковь-то ходил только для того, чтобы красивых девочек высмотреть. Там он и маму Марии приглядел.
До встречи с Женей Мария хотела стать святой и читала божественные книги тайно от отца, где-нибудь в уголочке при свече и стоя на коленях. А тут и Женька, подружка в тон её папе, подвернулась. И началась дружба, которая длилась почти век, всю их долгую, трудную и очень сложную жизнь.
Мария звала Женю только Женька. А Женя звала её – Мария или Муська. Трудно вспомнить какое-нибудь событие в жизни Марии, чтобы оно прошло без Женьки. Мария всегда и в радости и в горе бежала к Женьке. Она ей была самым близким и можно сказать самым родным человеком. Женька ей встретилась в самую трудную минуту и внесла в её жизнь струю беззаботной радости и новой жизни.
Женя закончила полный курс Мариинской гимназии. Впоследствии работала ревизором в Горфинотделе. Её имя вписано золотыми буквами в книгу почёта города. А жить продолжала всё на том же чердачке. Прежде люди были какие-то другие. Им не главное было – где жить и во что нарядиться. Главное было – каким жить и как.
Она была большим патриотом своей родины. Когда в России началась революция, Женя её приняла очень близко, стала краснокосыночницей (это было такое движение за революцию). Она переболела тифом, обритая налысо надевала красную косынку, а в районе лба приделывала имитацию волос и шла на собрание. Училась на курсах повышения квалификации в Ленинграде. Первоклассный специалист в своём деле. Ни в какой партии не состояла никогда. По убеждениям была во всех вопросах очень прогрессивным человеком.
Когда Мария рассталась со своим первым мужем, то из Петропавловска (Казахстан) поехала ни к кому-нибудь, а к Женьке, на этот пятачок на чердачке, где её пригрели с двумя детьми и дали отдышаться после всех переживаний. После окончания войны Мария с семьёй уехала к мужу в Восточную Пруссию, где стояли наши войска. Её мужу предложили там остаться на работу, но Мария категорически заявила:
– Нет, ни за что не останусь на чужой земле. Только в Уфу, только к Женьке!
Женька для семьи Марии – воплощение радости и праздника. Никогда ни одно событие и ни один праздник не проходили без Женьки. Но бывала она и очень строга. Если она кем-то недовольна, то источник этого недовольства получал сполна.
Когда она приходила в дом Марии, муж Марии был сама галантность: обязательно целовал ей маленькую нежную ручку, снимал (а когда уходила, то подавал) пальто, а она визжала от восторга, повиснув у него на шее, целовала и приговаривала:
– Фатых, миленький Фатых!
Она любила его так, как он того заслуживал. Была ему благодарна за свою подругу, которая только с ним узнала настоящую нормальную жизнь.
Сама Женя была замужем когда-то, но не хотела официально оформлять брак и венчаться в церкви тоже не хотела. Не те времена были! По этому поводу они и расстались. У неё от этого брака сын – красавец Юрий, а она его звала Юрашка. Получить её любовь было не так легко. Не каждому эта любовь даровалась.
Евгения была человеком незаурядным, весёлым, деятельным, интересующимся многим. Прожила она долго, 92 года, пережила Марию на одиннадцать лет.
В девяносто лет она говорила:
– Я, конечно, понимаю, что пора туда, но так хочется пожить, так интересно сейчас жить (был 1993 год)!
«А вы про царя Николая читали в „Огоньке“, „А вы слушали передачу..?“» и т. д.
Эмоциональная, восторженная и влюбчивая – это всё о ней!
Мария четыре года лежала парализованная, и Женька к ней приходила каждое воскресенье, с утра и до вечера сидела около неё. А с Фатыхом разбирали новые виды пасьянса. Оба увлекались этими раскладами.
– Муська, я опять влюбилась! Нет, нет. Юрий Соломин – пройденный этап. Мимино – Кикабидзе! Муська! Это такая прелесть! Красавец! А поёт!
Мария слушает её и улыбается, а им уже около восьмидесяти лет.
Перед смертью (92 года!!!) её внучка заметила, что бабуся – Ягуся (она её ещё и так звала, потому что бабуся была иногда и Ягуся) что-то всё время достаёт из-под подушки, посмотрит, прижмёт и прячет. Татьяна никак не может у неё выпросить, чтобы бабулёк ей показала, что там. И улучшив момент, Танечка достала и обнаружила там вырезанный из газеты портрет Леонида Якубовича, который ведёт известную нам передачу «Поле чудес».
Он – её последняя любовь.
Татьяна хохотала, вытирая слёзы.
Евгения имела очень много поклонников всю жизнь и в старости тоже, но никому не отдала предпочтения. Однолюб. Сын, внучка и всё. Она и Мария были очень красивые, аристократки по внешности и характеру. Сейчас таких людей уже нет.
Я всё время говорю про красоту. Ну что поделаешь, если меня окружали красивые люди во всех отношениях. Спасибо им всем, что они были со мной.
Мария стояла около дома и держала в руках книгу. К ней подошла красивая большеглазая с вьющимися косами девочка и спросила:
– Что читаешь?
– Житие святых.
– О, разве такие книги надо читать! Тебя как зовут?
– Мария.
– А меня Женя. Пойдём со мной. Я тебе покажу свои книги. Мне десять лет, а тебе?
– Девять.
Мария приехала из Белебея в Уфу, мама у неё умерла, и папа здесь снял квартиру.
Женя жила в соседнем доме. Она была сироткой, и её воспитывала тётя. Жили они на чердачке, где снимали маленькую комнатку. Долго жила Женя на этом чердачке, до самой пенсии.
Женя родом из обедневших дворян. Папа её работал провизором в аптеке, а мама фельдшером, закончив Бестужевские курсы, умерла рано от чахотки. А отец тоже рано умер. Осталась сирота с тётей Таней, маминой сестрой. Они очень любили друг друга. И когда у Жени появилась внучка, её назвали Татьяной в память о замечательной тёте.
Женя показала Марии свою библиотечку, где было полно французских романов, и подружки зачитывались этими романами. Мария про житие святых потихоньку стала забывать. Папа у неё был атеистом и часто подшучивал над её преданным отношением к религии. Он в церковь-то ходил только для того, чтобы красивых девочек высмотреть. Там он и маму Марии приглядел.
До встречи с Женей Мария хотела стать святой и читала божественные книги тайно от отца, где-нибудь в уголочке при свече и стоя на коленях. А тут и Женька, подружка в тон её папе, подвернулась. И началась дружба, которая длилась почти век, всю их долгую, трудную и очень сложную жизнь.
Мария звала Женю только Женька. А Женя звала её – Мария или Муська. Трудно вспомнить какое-нибудь событие в жизни Марии, чтобы оно прошло без Женьки. Мария всегда и в радости и в горе бежала к Женьке. Она ей была самым близким и можно сказать самым родным человеком. Женька ей встретилась в самую трудную минуту и внесла в её жизнь струю беззаботной радости и новой жизни.
Женя закончила полный курс Мариинской гимназии. Впоследствии работала ревизором в Горфинотделе. Её имя вписано золотыми буквами в книгу почёта города. А жить продолжала всё на том же чердачке. Прежде люди были какие-то другие. Им не главное было – где жить и во что нарядиться. Главное было – каким жить и как.
Она была большим патриотом своей родины. Когда в России началась революция, Женя её приняла очень близко, стала краснокосыночницей (это было такое движение за революцию). Она переболела тифом, обритая налысо надевала красную косынку, а в районе лба приделывала имитацию волос и шла на собрание. Училась на курсах повышения квалификации в Ленинграде. Первоклассный специалист в своём деле. Ни в какой партии не состояла никогда. По убеждениям была во всех вопросах очень прогрессивным человеком.
Когда Мария рассталась со своим первым мужем, то из Петропавловска (Казахстан) поехала ни к кому-нибудь, а к Женьке, на этот пятачок на чердачке, где её пригрели с двумя детьми и дали отдышаться после всех переживаний. После окончания войны Мария с семьёй уехала к мужу в Восточную Пруссию, где стояли наши войска. Её мужу предложили там остаться на работу, но Мария категорически заявила:
– Нет, ни за что не останусь на чужой земле. Только в Уфу, только к Женьке!
Женька для семьи Марии – воплощение радости и праздника. Никогда ни одно событие и ни один праздник не проходили без Женьки. Но бывала она и очень строга. Если она кем-то недовольна, то источник этого недовольства получал сполна.
Когда она приходила в дом Марии, муж Марии был сама галантность: обязательно целовал ей маленькую нежную ручку, снимал (а когда уходила, то подавал) пальто, а она визжала от восторга, повиснув у него на шее, целовала и приговаривала:
– Фатых, миленький Фатых!
Она любила его так, как он того заслуживал. Была ему благодарна за свою подругу, которая только с ним узнала настоящую нормальную жизнь.
Сама Женя была замужем когда-то, но не хотела официально оформлять брак и венчаться в церкви тоже не хотела. Не те времена были! По этому поводу они и расстались. У неё от этого брака сын – красавец Юрий, а она его звала Юрашка. Получить её любовь было не так легко. Не каждому эта любовь даровалась.
Евгения была человеком незаурядным, весёлым, деятельным, интересующимся многим. Прожила она долго, 92 года, пережила Марию на одиннадцать лет.
В девяносто лет она говорила:
– Я, конечно, понимаю, что пора туда, но так хочется пожить, так интересно сейчас жить (был 1993 год)!
«А вы про царя Николая читали в „Огоньке“, „А вы слушали передачу..?“» и т. д.
Эмоциональная, восторженная и влюбчивая – это всё о ней!
Мария четыре года лежала парализованная, и Женька к ней приходила каждое воскресенье, с утра и до вечера сидела около неё. А с Фатыхом разбирали новые виды пасьянса. Оба увлекались этими раскладами.
– Муська, я опять влюбилась! Нет, нет. Юрий Соломин – пройденный этап. Мимино – Кикабидзе! Муська! Это такая прелесть! Красавец! А поёт!
Мария слушает её и улыбается, а им уже около восьмидесяти лет.
Перед смертью (92 года!!!) её внучка заметила, что бабуся – Ягуся (она её ещё и так звала, потому что бабуся была иногда и Ягуся) что-то всё время достаёт из-под подушки, посмотрит, прижмёт и прячет. Татьяна никак не может у неё выпросить, чтобы бабулёк ей показала, что там. И улучшив момент, Танечка достала и обнаружила там вырезанный из газеты портрет Леонида Якубовича, который ведёт известную нам передачу «Поле чудес».
Он – её последняя любовь.
Татьяна хохотала, вытирая слёзы.
Евгения имела очень много поклонников всю жизнь и в старости тоже, но никому не отдала предпочтения. Однолюб. Сын, внучка и всё. Она и Мария были очень красивые, аристократки по внешности и характеру. Сейчас таких людей уже нет.
Я всё время говорю про красоту. Ну что поделаешь, если меня окружали красивые люди во всех отношениях. Спасибо им всем, что они были со мной.
Палочка-выручалочка. Людмиле
Быть благодарным очень трудно. Людям свойственно забывать тех, кто сделал для них доброе что-нибудь. Тот, кто сделал, обычно и не ждёт благодарности. Сделал и забыл. А тот, кто получил, старается не вспоминать об этом.
Во-первых, потому что иногда не очень приятно вспоминать себя слабым и нуждающимся в чьей-то помощи. А тот, кто помог, видел твою слабость и сопереживал, т. е. жалел. А это не всегда приятно сознавать. Во-вторых, за добро нужно платить добром, которого у многих не хватает.
Но она никогда не думала об этом, не анализировала такую ситуацию. Было это давно. Очень давно. В середине прошлого века. Жила она в тяжёлых условиях, в бараке. Мама работала ткачихой. Трудно было прокормить троих детей. Отец с войны не вернулся. Жив остался, но домой не вернулся. Как она карабкалась по жизни, одной ей ведомо.
Девочка выросла умницей, в школе училась очень хорошо. Но колотила всех подряд, если кто-то пытался её обидеть. В её положении обидчиков хватало по разному поводу. Только лишь учёба давала ей авторитет. И учительница математики.
Директор школы всегда хотел убрать её из лучшего класса из-за её поведения, и она ещё порой дерзила учителям за их несправедливость. Но вот учительница по математике полюбила эту девочку за её математический ум, за её несдающийся характер, за её прямоту и поэтому заявила директору:
– Как это убрать её из моего класса? А с кем же я буду работать? У кого я увижу свет в глазах? Кто решит мне сходу любую задачку? Если Вы её уберёте, то уйду из школы. Без неё не буду я здесь.
Учительница знала, как трудно живёт девочка.
По учёбе ей никто помочь не может. Сама, везде сама. Сочинения писала такие, что учитель по литературе не мог поверить, что так может писать школьница. А она могла, потому что жизнь её не баловала, а природа наградила всем, всем, всем.
Семья почти голодала, всегда чуть-чуть хватало на хлеб. Но летом они с мамой ходили в лес по ягоды, где она вдоволь наедалась ягодами с куста, и ещё домой приносили, варили варенье.
Грибы сушили на зиму, из которых можно приготовить суп, пирожки, если хватало денег на муку.
Так и жила она в полном недостатке материально, но в полном духовном богатстве. И всегда начеку: НЕ ДАТЬ СЕБЯ ОБИДЕТЬ. Ни за что, никому, никогда!
Закончив школу почти на одни пятёрки, решила ехать поступать в университет. Денег на дорогу нет. Что делать? Кто поможет? Она к своей учительнице, которая дала ей денег на дорогу и на первое время прожить.
И она в душе звала свою учительницу палочкой-выручалочкой.
– Я Вам обязательно верну.
Сдала все вступительные экзамены на отлично, поступила в университет, конечно же на математический факультет, где училась тоже на отлично по всем предметам.
Она вернула деньги учительнице. Не в её характере быть должной. В первые летние каникулы устроилась на работу и вернула свой денежный долг.
Но всегда помнила долг другой, душевный, моральный, который очень трудно вернуть и невозможно забыть. Особенно ей, которая была лишена многого в жизни. И никто никогда за неё не заступался. А учительница не дала её в обиду никому. Поддержала и морально, и материально.
Вот жизнь идёт своим чередом. Окончание университета, работа, замужество, ребёнок, перестройка, дефолт… Проблемы, проблемы.
А Она помнит и часто навещает свою защитницу, свою спасительницу, свою палочку-выручалочку. Как только выдаётся свободная минута, она к ней. С подарками. Научилась сама великолепно шить, и своей учительнице что только не шила.
Некогда жившая в полном достатке учительница при обеспеченном муже, осталась, можно сказать, одна. Живут с ней дети, но не оправдали надежд.
Долго прожила учительница – инсульт. И она едет к ней и на День учителя, и на 8 Марта, и на Новый год, и просто так. Убирается в квартире, моет полы, окна, приготовит что-нибудь вкусное. Приезжает побаловать. Сама уже пенсионерка и тоже живёт не в шоколаде, но с новой ночной рубашечкой, сшитой своими умелыми руками, с вареньем из лесных ягод, которые сама насобирала и сварила. Она помнит всё и старается хоть чуть-чуть вернуть то, что получила от этой замечательной учительницы, своей палочки-выручалочки.
Но не все такие. Помнят добро далеко не все.
А сейчас она всё время думает о своей спасительнице. У самой здоровье уже неважное, набирается сил и едет. И деньги нужны на дорогу, а их у неё чуток, но не может не поехать.
Вот думаю. Родился человек под бомбёжкой. Ей было всего два месяца, когда фашисты бомбили их деревню. Мать бежала с двухмесячным ребёнком на руках и двумя малыми, которые держались за её подол, под свист пуль. Бежала неведомо куда. Спаслась. Остались все живы. А как жить? Выжили.
Трудно выживали, всего не расскажешь. А девочка под пулями закалилась. Поумнела сразу, как родилась, и поняла, что только самой себя отстаивать, только сама должна карабкаться по жизни. И встретишь обязательно доброго человека, который увидит, поймёт, поддержит. Она и сейчас живёт, не жалуясь на пенсию, на трудности. Она их преодолевает. Всё себе шьёт, модно, красиво. Всегда при шляпке, которую тоже сама шьёт.
Людей чувствует за версту. Кто есть кто. Жизнь научила.
Читает очень много. И самобытно. Её настольные книги Карнеги: «Как завоевывать друзей и влиять на людей», «Как выработать уверенность в себе и влиять на людей, выступая публично», «Как перестать беспокоиться и начать жить». Они очень помогают ей в жизни. Анализирует обстановку и принимает решения.
Умный человек никогда не пропадёт и не растеряется в жизни.
Во-первых, потому что иногда не очень приятно вспоминать себя слабым и нуждающимся в чьей-то помощи. А тот, кто помог, видел твою слабость и сопереживал, т. е. жалел. А это не всегда приятно сознавать. Во-вторых, за добро нужно платить добром, которого у многих не хватает.
Но она никогда не думала об этом, не анализировала такую ситуацию. Было это давно. Очень давно. В середине прошлого века. Жила она в тяжёлых условиях, в бараке. Мама работала ткачихой. Трудно было прокормить троих детей. Отец с войны не вернулся. Жив остался, но домой не вернулся. Как она карабкалась по жизни, одной ей ведомо.
Девочка выросла умницей, в школе училась очень хорошо. Но колотила всех подряд, если кто-то пытался её обидеть. В её положении обидчиков хватало по разному поводу. Только лишь учёба давала ей авторитет. И учительница математики.
Директор школы всегда хотел убрать её из лучшего класса из-за её поведения, и она ещё порой дерзила учителям за их несправедливость. Но вот учительница по математике полюбила эту девочку за её математический ум, за её несдающийся характер, за её прямоту и поэтому заявила директору:
– Как это убрать её из моего класса? А с кем же я буду работать? У кого я увижу свет в глазах? Кто решит мне сходу любую задачку? Если Вы её уберёте, то уйду из школы. Без неё не буду я здесь.
Учительница знала, как трудно живёт девочка.
По учёбе ей никто помочь не может. Сама, везде сама. Сочинения писала такие, что учитель по литературе не мог поверить, что так может писать школьница. А она могла, потому что жизнь её не баловала, а природа наградила всем, всем, всем.
Семья почти голодала, всегда чуть-чуть хватало на хлеб. Но летом они с мамой ходили в лес по ягоды, где она вдоволь наедалась ягодами с куста, и ещё домой приносили, варили варенье.
Грибы сушили на зиму, из которых можно приготовить суп, пирожки, если хватало денег на муку.
Так и жила она в полном недостатке материально, но в полном духовном богатстве. И всегда начеку: НЕ ДАТЬ СЕБЯ ОБИДЕТЬ. Ни за что, никому, никогда!
Закончив школу почти на одни пятёрки, решила ехать поступать в университет. Денег на дорогу нет. Что делать? Кто поможет? Она к своей учительнице, которая дала ей денег на дорогу и на первое время прожить.
И она в душе звала свою учительницу палочкой-выручалочкой.
– Я Вам обязательно верну.
Сдала все вступительные экзамены на отлично, поступила в университет, конечно же на математический факультет, где училась тоже на отлично по всем предметам.
Она вернула деньги учительнице. Не в её характере быть должной. В первые летние каникулы устроилась на работу и вернула свой денежный долг.
Но всегда помнила долг другой, душевный, моральный, который очень трудно вернуть и невозможно забыть. Особенно ей, которая была лишена многого в жизни. И никто никогда за неё не заступался. А учительница не дала её в обиду никому. Поддержала и морально, и материально.
Вот жизнь идёт своим чередом. Окончание университета, работа, замужество, ребёнок, перестройка, дефолт… Проблемы, проблемы.
А Она помнит и часто навещает свою защитницу, свою спасительницу, свою палочку-выручалочку. Как только выдаётся свободная минута, она к ней. С подарками. Научилась сама великолепно шить, и своей учительнице что только не шила.
Некогда жившая в полном достатке учительница при обеспеченном муже, осталась, можно сказать, одна. Живут с ней дети, но не оправдали надежд.
Долго прожила учительница – инсульт. И она едет к ней и на День учителя, и на 8 Марта, и на Новый год, и просто так. Убирается в квартире, моет полы, окна, приготовит что-нибудь вкусное. Приезжает побаловать. Сама уже пенсионерка и тоже живёт не в шоколаде, но с новой ночной рубашечкой, сшитой своими умелыми руками, с вареньем из лесных ягод, которые сама насобирала и сварила. Она помнит всё и старается хоть чуть-чуть вернуть то, что получила от этой замечательной учительницы, своей палочки-выручалочки.
Но не все такие. Помнят добро далеко не все.
А сейчас она всё время думает о своей спасительнице. У самой здоровье уже неважное, набирается сил и едет. И деньги нужны на дорогу, а их у неё чуток, но не может не поехать.
Вот думаю. Родился человек под бомбёжкой. Ей было всего два месяца, когда фашисты бомбили их деревню. Мать бежала с двухмесячным ребёнком на руках и двумя малыми, которые держались за её подол, под свист пуль. Бежала неведомо куда. Спаслась. Остались все живы. А как жить? Выжили.
Трудно выживали, всего не расскажешь. А девочка под пулями закалилась. Поумнела сразу, как родилась, и поняла, что только самой себя отстаивать, только сама должна карабкаться по жизни. И встретишь обязательно доброго человека, который увидит, поймёт, поддержит. Она и сейчас живёт, не жалуясь на пенсию, на трудности. Она их преодолевает. Всё себе шьёт, модно, красиво. Всегда при шляпке, которую тоже сама шьёт.
Людей чувствует за версту. Кто есть кто. Жизнь научила.
Читает очень много. И самобытно. Её настольные книги Карнеги: «Как завоевывать друзей и влиять на людей», «Как выработать уверенность в себе и влиять на людей, выступая публично», «Как перестать беспокоиться и начать жить». Они очень помогают ей в жизни. Анализирует обстановку и принимает решения.
Умный человек никогда не пропадёт и не растеряется в жизни.
Одинокий Лист
Летит одинокий Лист, подхваченный Ветром, и ему хорошо одному.
Никто не толкает, не торопит, не пытается обскакать, облететь.
Он летит и слышит только шум Ветра, иногда очень сильный, а порой тихий, мягкий. И тогда Лист хочет лететь ещё долго.
Он не слышит: «Эй, ты! Тормоз! А ну пропусти, чего застрял, мешаешь мне. Чего расфуфырился, раскраснелся! Я ещё зелёный и мне дорога!».
Хорошо, что он этого не слышит уже давно.
А летит и летит…
И никем не гонимый Лист спокойно прилёг на скамеечку.
Отдохнул, и снова в путь.
Ветер всегда ему в помощь.
Иногда Ветер бывает порывистый и высоко поднимается вместе с ним Лист.
А часто тихо и легко его несёт, и тогда очень спокойно и хорошо.
Вот одинокий Лист прилёг, задумался и не заметил, как первый пушистый снежок прикрыл его своим мягким покрывалом.
Осень, прозрачное утро
Она нас балует уцелевшей красотой как бы в отместку лету.
Лето жаркое, иногда дождливое, но всегда тёплое и прекрасное своими цветами, солнцем, тёплым дождём, ягодами и тихо журчащей речкой, в которой можно освежиться, проплыть, сбросить весь негатив, накопленный трудовым годом.
А осень берёт своим.
Пусть прохладно, зато деревья все нарядились, сменили зелёный цвет и разукрасили свои листья всеми красками осени.
Выглянешь в окно, и такая щемящая радость окутывает, нежная тоска и светлая грусть, что хочется помолчать, забыться и помечтать.
Утро осенью чаще прозрачное, тихое.
Оно и в ненастье хорошо собой!
Дождичек, чуть моросящий, склоняет тебя к светлым и тёплым мыслям.
А если солнце, то какое-то настороженное, не расслабленное и лишь слегка своим лучиком касается.
Рождаются немыслимые мечты, сбыться которым невозможно.
И от всего этого такая тихая радость поселяется во всём твоём существе.
Лето жаркое, иногда дождливое, но всегда тёплое и прекрасное своими цветами, солнцем, тёплым дождём, ягодами и тихо журчащей речкой, в которой можно освежиться, проплыть, сбросить весь негатив, накопленный трудовым годом.
А осень берёт своим.
Пусть прохладно, зато деревья все нарядились, сменили зелёный цвет и разукрасили свои листья всеми красками осени.
Выглянешь в окно, и такая щемящая радость окутывает, нежная тоска и светлая грусть, что хочется помолчать, забыться и помечтать.
Утро осенью чаще прозрачное, тихое.
Оно и в ненастье хорошо собой!
Дождичек, чуть моросящий, склоняет тебя к светлым и тёплым мыслям.
А если солнце, то какое-то настороженное, не расслабленное и лишь слегка своим лучиком касается.
Рождаются немыслимые мечты, сбыться которым невозможно.
И от всего этого такая тихая радость поселяется во всём твоём существе.
Загадочное счастье
Верочка улыбается загадочно. При улыбке её нижние веки у глаз вытягиваются в прямую линию, а верхние веки встают дугой над нижними, и глаза выглядывают как будто в сегменте, таинственно усмехаясь. От этого всё выражение лица становится насмешливо-умным.
Голос у неё грудной и негромкий, говорит не в форте и даже не в меццо форте, а в меццо пиано. Губы у неё полные и редко размыкаются. В основном говорят глаза. Но любое произнесённое ею предложение заставляет задуматься и удивиться над сказанным.
У неё есть друг, с которым она встречается уже долго, с самой далёкой молодости. Тогда он писал ей признательные письма не то что в любви, а в каком-то своём расположении к ней, как к удивительно интересному для него человеку. А она его любила. Любила тихо, без признаний и без навязчивости. Знал ли он об этом или нет, не известно. Знала она об этом. И ей этого было достаточно.
Верочка очень много читала и всегда удивляла всех своей эрудицией. Она её не демонстрировала, но, когда уже никто не мог ничего интересного сказать, вставляла несколько удивительно красивых и необычных фраз своим грудным меццопианистым голосом и всех повергала в восторг.
Но так уж сложилось, что своё сердце больше никому Верочка не подарила. А друг её несколько раз женился, а сколько любовниц имел – это не рассказать. Но её не терял из вида. Нет-нет да и навестит. Иногда с интервалом в несколько лет.
Она занялась рукоделием, вышивала красивые картины, которые представляла на выставке и часто занимала призовые места. О нём не забывала. И наконец, он решил причалить к тихому берегу. Но сам не был тихим, с ним нелегко. А для неё – это счастье. Они часто расстаются, но не навсегда. На некоторое время.
Верочка бывает счастлива два раза в год. Один раз, когда он уходит. Это обычно происходит осенью, и она остаётся одна со своим котом и тихими сумеречными вечерами, когда можно в задумчивости вышивать свои удивительные картины. И второй раз, когда он возвращается, как всегда весной, когда тает снег, звенит капель. Возвращается он шумно, без извинений, как будто уходил всего на один часок.
И Верочка становится снова красивой, счастливой, с удивительным блеском в глазах. Счастье…
Голос у неё грудной и негромкий, говорит не в форте и даже не в меццо форте, а в меццо пиано. Губы у неё полные и редко размыкаются. В основном говорят глаза. Но любое произнесённое ею предложение заставляет задуматься и удивиться над сказанным.
У неё есть друг, с которым она встречается уже долго, с самой далёкой молодости. Тогда он писал ей признательные письма не то что в любви, а в каком-то своём расположении к ней, как к удивительно интересному для него человеку. А она его любила. Любила тихо, без признаний и без навязчивости. Знал ли он об этом или нет, не известно. Знала она об этом. И ей этого было достаточно.
Верочка очень много читала и всегда удивляла всех своей эрудицией. Она её не демонстрировала, но, когда уже никто не мог ничего интересного сказать, вставляла несколько удивительно красивых и необычных фраз своим грудным меццопианистым голосом и всех повергала в восторг.
Но так уж сложилось, что своё сердце больше никому Верочка не подарила. А друг её несколько раз женился, а сколько любовниц имел – это не рассказать. Но её не терял из вида. Нет-нет да и навестит. Иногда с интервалом в несколько лет.
Она занялась рукоделием, вышивала красивые картины, которые представляла на выставке и часто занимала призовые места. О нём не забывала. И наконец, он решил причалить к тихому берегу. Но сам не был тихим, с ним нелегко. А для неё – это счастье. Они часто расстаются, но не навсегда. На некоторое время.
Верочка бывает счастлива два раза в год. Один раз, когда он уходит. Это обычно происходит осенью, и она остаётся одна со своим котом и тихими сумеречными вечерами, когда можно в задумчивости вышивать свои удивительные картины. И второй раз, когда он возвращается, как всегда весной, когда тает снег, звенит капель. Возвращается он шумно, без извинений, как будто уходил всего на один часок.
И Верочка становится снова красивой, счастливой, с удивительным блеском в глазах. Счастье…
Семья двадцать первого века
Любимый писатель у неё Ф.М. Достоевский.
– Чего ты там читаешь? – говорит муж. – Мне там читать нечего. И вообще, зачем на него подписалась, только деньги зря тратишь! И читаешь, даже меня не слышишь. У этого Достоевского и любовь какая-то странная.
Она взглянула на него сквозь опущенные на кончик носа очки. Чуть задержала взгляд и опять ушла в Достоевского.
А он только про любовь читает, где без разного рода рассуждений про любовь. Если в книге есть отступление от любви про природу, размышления автора о разных аспектах жизни, он пропускает до того места, где про любовь. И фильмы – только про любовь. А она любит познавательные передачи и фильмы. О чём её ни спросишь, всё знает.
Эта семья сложилась ещё в семидесятые двадцатого века, но успешно, вполне успешно перешла в двадцать первый век. И продолжает успешно существовать с традициями, которые сложились ещё тогда. Тогда, давно.
А традиции были такие, что материальную основу семьи всегда создавала жена. На ней и дом, и работа. Та женщина, которая не хотела мириться с таким положением, либо уходила от мужа, либо его выпроваживала. А та, которая, то ли любила, то ли не хотела коротать остальные годы в одиночестве, принимала эти традиции. Считала, что в семье должен быть муж. Обязательно.
И в таком доме почти всегда был мир и покой. Лишь иногда всплеск эмоций для поддержания огня кажущейся любви. Мужчина, как правило, часть своей зарплаты прятал в заначку. И выделял жене некоторую сумму для своего пропитания. Одежду выбирал и оплачивал себе сам. А что касается жены и детей, пусть сама выкручивается, если хочет быть с ним и не жить в гордом одиночестве.
Хорошо, что ему встретилась такая женщина: сама зарабатывала, никогда не интересовалась заработком своего суженого. Кроме того, что была на руководящей работе, она ещё дома поддерживала порядок, удобный для жизни всей семьи, и руководителем дома не выступала.
Когда ещё не было детей, муж и не думал содержать свою жену, он просто её любил, дарил любовь физическую, не материальную.
Вот родился сын!
Некоторые требовательные жёны заставляют мужей дарить им подарки за то, что жена родила ему сына. А она – нет, она считала, что он подарил ей сына. Но с этих пор муж стал выделять жене сто двадцать рублей в месяц!
Вы поняли, что это было тогда, давно, когда сметана стоила 35, а молоко 28 копеек. И хлеб белый 20, а чёрный -14 копеек.
Вот были времена! Считать легко было!
Живут в коммуналке, в бараке. Он стоит в очереди на квартиру, и она тоже в очереди на получение жилья. Комната – тринадцать квадратных метров. Но когда ни придёшь – утром ли, вечером ли, всегда чистота, порядок, всё на месте.
– А мне не нужна квартира, мне и здесь хорошо, – говорит он. Она молчит. Но надеется на его разумное решение.
– Я жду ребёнка, – говорит жена.
Ты что, с ума сошла! Зачем нам ещё? – возмущается муж.
– Пусть будет, – тихо, но уверенно говорит жена.
– Тогда считай, что это не мой ребёнок!
– Вот увидишь, родится и будет твоя копия. Старший-то на меня похож. Теперь твою копию будем ждать.
Родился второй ребёнок и тоже сын, копия отца. Муж в отместку за непослушание теперь уже даёт не сто двадцать рублей, а только сто. Не послушалась – пеняй на себя!
Она только слегка улыбается. Но незаметно обязала ему детские ясли и детский сад, то есть детей он отводил и приводил. На собрание в школу – только он. Все воспитательницы и учителя таяли перед таким заботливым папой.
Комната маленькая, телевизор – один на всех. Да в те времена и не было больше одного телевизора в доме. Начались споры. Дети хотят смотреть мультики, а папа хочет кино про любовь!
Жена не стала спорить, купила второй телевизор.
По одному – папа смотрит про любовь, а по второму в уголочке – дети смотрят мультики. Спор решён.
– Да как же вы в одной маленькой комнатушке умудряетесь смотреть два телевизора?
– А это недолго. Дети свои мультики посмотрят, и их телевизор выключаем. Все убавляют звук, потому что понимают, – смеётся жена.
– У меня, знаешь, сколько денег? Могу машину купить, но не куплю. Пусть будут деньги, – хвастливым голосом говорит муж.
– А для чего тебе деньги?
– Ну, так, пусть будут.
И вот перестройка! Жена успела получить трёхкомнатную квартиру ещё по тем бесплатным временам. Проектный институт жены закрыли, завод, где муж работает, чуть дышит… Но не у всех всё плохо. Они сумели выдержать все испытания того времени.
Жена, благодаря своему уму и опыту, сумела устроиться главным бухгалтером на хорошую фирму, стала зарабатывать столько, что уже нужды в деньгах мужа вообще не было. Чего он там зарабатывал на своём чуть дышащем заводе, её не интересовало.
Она старалась обеспечить впрок семью всем необходимым: техникой, квартирами для каждого сына, автомобилями и самим чтобы независимо жить. Всё успела.
Муж старше по возрасту, и вышел уже на пенсию в конце прошлого века. Какая пенсия у него – она не знает. Зачем ей! Она всё сама, и за рулём тоже она. Права получила, когда уже за пятьдесят перевалило. А он не разрешает давать автомобиль сыновьям.
На дачу, которую, кстати, тоже она сама спроектировала и построила, только с ней, с её вождением.
Себя только ей доверял.
Но жена – умная женщина, сумела его убедить, что сыновьям тоже нужен автомобиль. Когда ещё они заработают. А ей и простенький нормально будет.
Так и продолжают мирно существовать, с редкими всплесками эмоций по несогласию в каких-то вопросах, в основном, касающихся детей.
Но пришло и её время выходить на заслуженный отдых. Работала до шестидесяти с лишним лет. Муж уделяет много времени внучке, с женой вечерами прогуливаются в лесопарковой зоне. Она над ним незло подшучивает. Он называет её: «Наша кормилица».
И вот наступило время, когда они сравнялись по пенсиям. Теперь он уже отдаёт ей свою пенсию на общие нужды. Но следит за каждой включенной лампочкой, за каждой израсходованной копейкой. Не разрешает ей помогать детям материально: «Пусть сами зарабатывают!» Она ему не возражает. Продолжает действовать своими методами.
– Чего ты там читаешь? – говорит муж. – Мне там читать нечего. И вообще, зачем на него подписалась, только деньги зря тратишь! И читаешь, даже меня не слышишь. У этого Достоевского и любовь какая-то странная.
Она взглянула на него сквозь опущенные на кончик носа очки. Чуть задержала взгляд и опять ушла в Достоевского.
А он только про любовь читает, где без разного рода рассуждений про любовь. Если в книге есть отступление от любви про природу, размышления автора о разных аспектах жизни, он пропускает до того места, где про любовь. И фильмы – только про любовь. А она любит познавательные передачи и фильмы. О чём её ни спросишь, всё знает.
Эта семья сложилась ещё в семидесятые двадцатого века, но успешно, вполне успешно перешла в двадцать первый век. И продолжает успешно существовать с традициями, которые сложились ещё тогда. Тогда, давно.
А традиции были такие, что материальную основу семьи всегда создавала жена. На ней и дом, и работа. Та женщина, которая не хотела мириться с таким положением, либо уходила от мужа, либо его выпроваживала. А та, которая, то ли любила, то ли не хотела коротать остальные годы в одиночестве, принимала эти традиции. Считала, что в семье должен быть муж. Обязательно.
И в таком доме почти всегда был мир и покой. Лишь иногда всплеск эмоций для поддержания огня кажущейся любви. Мужчина, как правило, часть своей зарплаты прятал в заначку. И выделял жене некоторую сумму для своего пропитания. Одежду выбирал и оплачивал себе сам. А что касается жены и детей, пусть сама выкручивается, если хочет быть с ним и не жить в гордом одиночестве.
Хорошо, что ему встретилась такая женщина: сама зарабатывала, никогда не интересовалась заработком своего суженого. Кроме того, что была на руководящей работе, она ещё дома поддерживала порядок, удобный для жизни всей семьи, и руководителем дома не выступала.
Когда ещё не было детей, муж и не думал содержать свою жену, он просто её любил, дарил любовь физическую, не материальную.
Вот родился сын!
Некоторые требовательные жёны заставляют мужей дарить им подарки за то, что жена родила ему сына. А она – нет, она считала, что он подарил ей сына. Но с этих пор муж стал выделять жене сто двадцать рублей в месяц!
Вы поняли, что это было тогда, давно, когда сметана стоила 35, а молоко 28 копеек. И хлеб белый 20, а чёрный -14 копеек.
Вот были времена! Считать легко было!
Живут в коммуналке, в бараке. Он стоит в очереди на квартиру, и она тоже в очереди на получение жилья. Комната – тринадцать квадратных метров. Но когда ни придёшь – утром ли, вечером ли, всегда чистота, порядок, всё на месте.
– А мне не нужна квартира, мне и здесь хорошо, – говорит он. Она молчит. Но надеется на его разумное решение.
– Я жду ребёнка, – говорит жена.
Ты что, с ума сошла! Зачем нам ещё? – возмущается муж.
– Пусть будет, – тихо, но уверенно говорит жена.
– Тогда считай, что это не мой ребёнок!
– Вот увидишь, родится и будет твоя копия. Старший-то на меня похож. Теперь твою копию будем ждать.
Родился второй ребёнок и тоже сын, копия отца. Муж в отместку за непослушание теперь уже даёт не сто двадцать рублей, а только сто. Не послушалась – пеняй на себя!
Она только слегка улыбается. Но незаметно обязала ему детские ясли и детский сад, то есть детей он отводил и приводил. На собрание в школу – только он. Все воспитательницы и учителя таяли перед таким заботливым папой.
Комната маленькая, телевизор – один на всех. Да в те времена и не было больше одного телевизора в доме. Начались споры. Дети хотят смотреть мультики, а папа хочет кино про любовь!
Жена не стала спорить, купила второй телевизор.
По одному – папа смотрит про любовь, а по второму в уголочке – дети смотрят мультики. Спор решён.
– Да как же вы в одной маленькой комнатушке умудряетесь смотреть два телевизора?
– А это недолго. Дети свои мультики посмотрят, и их телевизор выключаем. Все убавляют звук, потому что понимают, – смеётся жена.
– У меня, знаешь, сколько денег? Могу машину купить, но не куплю. Пусть будут деньги, – хвастливым голосом говорит муж.
– А для чего тебе деньги?
– Ну, так, пусть будут.
И вот перестройка! Жена успела получить трёхкомнатную квартиру ещё по тем бесплатным временам. Проектный институт жены закрыли, завод, где муж работает, чуть дышит… Но не у всех всё плохо. Они сумели выдержать все испытания того времени.
Жена, благодаря своему уму и опыту, сумела устроиться главным бухгалтером на хорошую фирму, стала зарабатывать столько, что уже нужды в деньгах мужа вообще не было. Чего он там зарабатывал на своём чуть дышащем заводе, её не интересовало.
Она старалась обеспечить впрок семью всем необходимым: техникой, квартирами для каждого сына, автомобилями и самим чтобы независимо жить. Всё успела.
Муж старше по возрасту, и вышел уже на пенсию в конце прошлого века. Какая пенсия у него – она не знает. Зачем ей! Она всё сама, и за рулём тоже она. Права получила, когда уже за пятьдесят перевалило. А он не разрешает давать автомобиль сыновьям.
На дачу, которую, кстати, тоже она сама спроектировала и построила, только с ней, с её вождением.
Себя только ей доверял.
Но жена – умная женщина, сумела его убедить, что сыновьям тоже нужен автомобиль. Когда ещё они заработают. А ей и простенький нормально будет.
Так и продолжают мирно существовать, с редкими всплесками эмоций по несогласию в каких-то вопросах, в основном, касающихся детей.
Но пришло и её время выходить на заслуженный отдых. Работала до шестидесяти с лишним лет. Муж уделяет много времени внучке, с женой вечерами прогуливаются в лесопарковой зоне. Она над ним незло подшучивает. Он называет её: «Наша кормилица».
И вот наступило время, когда они сравнялись по пенсиям. Теперь он уже отдаёт ей свою пенсию на общие нужды. Но следит за каждой включенной лампочкой, за каждой израсходованной копейкой. Не разрешает ей помогать детям материально: «Пусть сами зарабатывают!» Она ему не возражает. Продолжает действовать своими методами.