Первые документально зафиксированные контакты европейцев с австралийскими аборигенами относятся к 1605 году. В этом году голландский корабль “Дейфкен” под командованием Виллема Янсзона (Янца), вышедший из Бантама (остров Ява), неожиданно для себя наткнулся на какую-то землю, оказавшуюся западным берегом современного полуострова Кейп-Йорк. В заливе Альбатросс (12°30'ю.ш.) произошло первое знакомство с аборигенами, которые произвели на голландцев впечатление “диких, свирепых черных варваров”, которое закончилось стычкой, в ходе которой погибло несколько человек с обеих сторон. Следующим европейцем, вступившим на австралийский континент, был так же голландский капитан Хендрик Броувер (1611 год), затем в 1616 году северо-западный мыс материка обследовал капитан Дирк Хартог, в 1618 году — Фредерик Хаутман. В 1623 году на судах “Арнеме” и “Пера” австралийские земли исследовал Ян Карстенс. Более систематизированное исследование Австралии провёл голландец Абель Янсзон Тасман, совершивший в 1640-х годах исследование её берегов. Тасман дал этой земле (современной Австралии) имя Новая Голландия, которое сохранялось за ней вплоть до 1814 года. После Тасмана континент посетили в 1688 и 1699 гг. суда английского пирата Уильяма Дампира. Именно он нам оставил одно из первых описаний аборигенов. “Годмадоды (мифическая раса), — также были жалким народом, но их можно назвать джентльменами по сравнению с туземцами, так как последние не имеют домов и одежды из коры, овец, птицы, корнеплодов, страусовых яиц… и несмотря на человеческий облик они мало чем отличаются от животных. Все они высокого роста и худы… У них большие головы, покатые лбы и густые брови. Их веки всегда полуприкрыты, чтобы оберегать глаза от мух… У них большие, утолщённые носы, красные полные губы и широкие рты. Два передних зуба верхней челюсти отсутствуют у всех — мужчин и женщин, молодых и стариков… Лица удлинённые, выглядят очень неприятно… Они не носят никакого платья. Лишь кусок древесной коры, обернутой вокруг талии в виде пояса, да пучок длинной травы или маленькие, покрытые зелеными листьями ветки, загнутые за пояс, прикрывают их наготу”. Следующий контакт с аборигенами имел знаменитый английский путешественник Джеймс Кук, пробывший у австралийских берегов с июня до 6 августа 1770 года. После этого в 1788 году английский флот высадился в Порт-Джексоне (Сидней), с целью основать колонию для преступников. Дело в том, что в те годы британское правительство столкнулось с проблемой размещения преступников, в градацию которых попадали не только убийцы и бандиты, но и все выступающие в том или ином виде против Британской короны. И подобно тому, как русские императоры отправляли недовольных на каторжные работы в Сибирь, так британцы избрали с этой целью отдалённую Австралию. Вместе с военными и каторжниками в страну прибыли и миссионеры, проповедующие Евангелие. В своей нелегкой работе им приходилось иметь дело не только с полудикими аборигенами, теряющими элементарные человеческие навыки, но и с озлобленными каторжниками и часто с непониманием властей. Только при губернаторе Дарлинге (1825—1831) они добились принятия инструкции по “распространению религии и образованности среди аборигенов”. При этом защищались в законном порядке права и свободы аборигенов [43]. На материке создаются особые миссионерские миссии или поселения. Центром их является церковь или дом пастора, который одновременно проповедует евангелие, лечит от болезней, помогает разрешать бытовые проблемы, учит грамоте. Его работу можно в чём-то сопоставить с работой педагогов 20-х годов XX века, работавших с бездомными, одичалыми, неграмотными, озлобленными, а порой и жестокими детьми. И только любовь может победить суеверный страх и озлобленность аборигена и только терпение могут сделать из дикаря человека. Проповедники евангелия сталкивались поначалу с большими трудностями в провозглашении Истины. Как и с чего начать проповедь о добре, милости, живом Боге людям, у которых почти ничего не осталось человеческого, почти деградированным существам. И тогда миссионеры вспомнили совет апостола Павла, который так же проповедовал грубым язычникам. Павел писал: “Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых” (1 Кор. 9:20—22). Итак надо нести людям Истину на понятном для них языке, сообразуясь с их культурой, историей. Вот как, например, начал свою проповедь о Христе австралийскому племени юленгоров миссионер У. Чеслинг. Он водрузил на самом видном месте большой крест и объявил туземцам “Иисус — тотем, самый важный из всех тотемов” [44]. И только уже потом шаг за шагом приступил к проповеди Истины. Многие миссионеры поплатились собственной жизнью, неся аборигенам добро, которого те не поняли. Именно благодаря проповедникам Евангелия аборигены не только сохранились до нашего времени, многие из них активно включились в современную жизнь, окончили высшие учебные заведения и работают врачами, учителями, журналистами. Здесь стоит отметить очень важную вещь. Дело в том, что нашли своё место в современной жизни и вновь стали людьми именно те аборигены, которые приняли Христа. Те же из них, которые остались верны старым языческим верованиям сегодня превратились в настоящее стадо, которое существует только благодаря помощи белых, которые доставляют лекарства, одежду, продукты питания. Порой в эти резервации приезжают нередко и бывшие аборигены. Какая разница между ними! Причём аборигены, принявшие христианство сохранили свой язык и самосознание. Слово Живого Бога смогло в несколько десятилетий возродить человека, который на протяжении десятков веков шёл по пути регресса. Воистину для Бога нет ничего невозможного. Достаточно лишь нашего выбора и желания следовать за ним. Многие аборигены протянули Богу руку веры, отозвались на призыв Божественной милости и Бог спас их и возродил для Новой жизни.
Глава 2
Глава 2
Хохочущая смерть
На протяжении веков народ, о котором мы будем сейчас говорить, был одним из самых, не побоимся этого слова, зловещих на земле. Его утончённая жестокость сочеталась с большим коварством, хладнокровием и храбростью. Его регрессивное развитие шло не по пути австралийских аборигенов, превратившихся в неорганизованное людское стадо. Регрессия этого народа тоже шла по пути превращения человека в животное, но животное хищное, агрессивное. Народ, о котором мы будем говорить — это маори, аборигены Новой Зеландии. В отличии от других уголков нашей планеты, эта земля оставалась незаселённой вплоть до X в. х. э. Именно благодаря этому она сегодня и сохранила намного лучше, чем другие районы мира, первозданную природу, в нетронутом виде, созданную Богом и не испорченную деятельностью человека. Недаром путешественники всех веков говорили об этой земле, как одном из чудеснейших уголков мира. Открытие Новой Зеландии связывается с именем рыбака Купе в острова Гаваики (это, вероятно, остров Раиатеа, к северо-западу от Таити), который как-то раз, во время ловли кальмаров, очутился далеко к югу от родного острова, пока не увидел земли с высокими берегами, окутанной туманом. Возвратившись домой, он рассказал соплеменникам о своём открытии, и вскоре часть из них во время шторма была отнесена к этой земле, которая им очень понравилась и они остались там. С тех пор прошло чуть более ста лет, пока новые лодки не подплыли к острову. Легенды повествуют, что причиной этого стала потеря неким человеком по имени Тои своего внука Уатонга, которого отнесло ветром во время лодочных гонок. После долгих приключений дед с внуком, наконец, встретились в Новой Зеландии. Там эта небольшая группа, не имевшая женщин, встретилась и вступила в контакт с поселенцами, предки которых прибыли сюда в X веке, образовав единый народ. Третья волна переселения относится к XIV веку, даже порой называется и точный год — 1335. Причиной этого стали межплеменные войны на Гаваике, в результате которых часть населения должна была покинуть родину в поисках новой земли, которой и стала Новая Зеландия, известная на Гаваике ещё со времён Купе. Прибыв на остров, новые пришельцы были поражены его красотой. Они поделили между собой его земли и поселились друг от друга на некотором расстоянии, чтобы избежать возможных раздоров, вынудивших их покинуть родину. Земля была поделена между семью вождями, прибывшими на отдельных ладьях. Они вступили в вооружённое столкновение с потомками Тои, подчинив их в конце концов своей власти, а затем и ассимилировав их [1]. Современная этнография говорит, что маори (полинезийцы) представляли собой переходную расу, вобравшую в себя черты различных рас. “Своеобразие полинезийцев не выражается в какой-то преимущественно развитой особенности, выделяющей их из череды других расовых типов, или развитой несравненно сильнее или слабее, чем в других случаях. Своеобразие это заключается в исключительном сочетании признаков, маркирующих другие расы, даже основные, что затрудняет сближение полинезийцев по антропологическим признакам с представителями даже основных расовых ветвей. От европеоидов даже в южном средиземноморском варианте их отличает более тёмная пигментация и слабое развитие волосяного покрова, от негроидов, наоборот, — более светлая пигментация, большее выступание носа, крупные размеры лица, от австралоидов — более светлая пигментация, от монголоидов — сравнительно сильное по монгольскому масштабу выступление носа; от американоидов — волнистоволосатость” [2]. Безусловно на эти особенности оказало влияние длительное и изолированное пребывание на островах. Однако всё же в формировании полинезийцев главную роль сыграл австралоидный и монголоидный компоненты [3]. По языку полинезийцы (и их составляющая маори) входят в австронезийскую (старое название малайско-полинезийскую) семью языков. На этих языках говорят в Микронезии, Меланезии, Полинезии, Мадагаскаре (!), часть племён на острове Тайвань и во Вьетнаме (язык чаи). Так же японский язык весьма близок в фонетическом аспекте к полинезийскому (!). Кстати, первыми пришли на Японский архипелаг австронезийцы [4]. Сегодня родиной австронезийцев считается Индокитай, откуда они попали в Индонезию, а затем уже расселялись по островам Тихого океана от Японии до Новой Зеландии [5]. Итак, подведём общие итоги происхождения маори (полинезийцев). В основе своей они вели своё происхождение, безусловно, от Хама (что подтверждается и схожестью групп языков народов хамитского происхождения) [6] давшего начала негроидной и монголоидной расе. Однако, первоначальная родина (Индокитай) находилась вблизи земель потомков Иафета в Индии, где могли с ними частично смешаться, откуда и не совсем типичный для негроидов внешний вид полинезийцев. Первых же поселенцев Новой Зеландии (первые две волны) относят к типичным негроидам [7]. Так что по своему внешнему виду, языку, родственным и культурным связям маори были потомками Хама. Став полноправными хозяевами острова, переселенцы третьей волны не создали единого государства. Их образование представляло собой некую конфедерацию, состоящую из семи (затем пяти) основных племенных групп (“вака”). Они, в свою очередь, делились на более мелкие ячейки иви, а те — на кланы (хапуу). Каждый клан хапуу имел своего вождя и занимал отдельную деревню, точнее, крепость (па). Свои крепости новозеландцы строили на неприступных, хорошо защищённых природой местах. Па обносилась, как правило, тремя поясами укреплений; образованных двумя рядами многометрового частокола и оградой из ивы с бойницами. Во многих па были также и рвы. Вершины кольев “украшали” головы врагов, из которых предварительно выскабливался мозг, снимались кожные покровы, носы укреплялись маленькими дощечками, а рты и веки сшивались. Затем такую голову коптили в продолжении тридцати часов, что обеспечивало ей длительное сохранение на кольях частокола, для внушения трепета и уважения врагов. За частоколом стояли дома жителей, покрытые соломой. Главным строением деревни была мараэ — Дом Собраний, являющийся духовным центром. Эти дома считались живыми существами. Внутреннее их помещение называлось живот, балки — позвоночником, а маска над гребнем крыши — головой. Эти дома украшались резьбой, изображавшей богов, вождей и события прошлого [8]. Возле мараэ погребали вождей, проводили магические обряды и совершали жертвоприношения. Во главе последних стоял вождь (арик), который исполнял функции верховного жреца. Вообще фигура вождя была для маори священной, к нему относились, как к полубогу. После же смерти дух умершего вождя становился настоящим объектом для почитания. Вождь обладал особой маной, т.е. силой, которая даруется людям свыше, духами. С фигурой вождя неразрывно связано и такое понятие, как табу. Табу — это понятие, обозначающее нечто, отделённое от окружающих, священное, на что они не имеют права посягать. Фигура вождя табу для всех, ибо он полубог. Более того, всё, что соприкасалось с вождём, становилось табу. Например, если вождь прикасался к чьей-либо вещи, она более не принадлежала её прежним владельцам. Последние могли лишиться и жилья, если в него вступал вождь. Вождь мог наложить табу на ловлю рыбы и тогда никто не смел ловить её, пока не будет отменён запрет. Нарушение табу влекло за собой немедленную, а порой жуткую смерть. Страх перед ним был так велик, что, порой, люди умирали (!) только от того, когда случайно узнавали, что невольно нарушили табу [9]. “Табу охватывает жизнь… народы в таком удручающем виде, что отсюда происходит общий гнёт, которым жрецы и начальники умели искусно пользоваться для политических целей” [10]. Были у маори и жрецы, которые делились на два основных класса: первый — тохунга или официальный жрец, состоящий при святилище, и второй — таура, простые гадатели и колдуны, не связанные со святилищем. После вождей жрецы играли главную роль в племени. Маори верили, что после смерти души вождей и жрецов, став божествами или полубогами, живут вечно, души же простых людей погибают навсегда. В этом необычном учении о бессмертии так же прослеживается та неограниченная власть, которой обладали вожди и жрецы. У новозеландцев был большой пантеон богов, главными из которых были: Тангароа (бог моря), Тане (бог солнца), Ронго (бог луны), Ту (бог войны). Главным в отправлении культа богам были жертвоприношения.
Зловещей особенностью жертвоприношений маори был их каннибалический характер. Вплоть до XVIII века понятие народов-каннибалов воспринималось не более, как сказка. Однако, когда европейцы открыли для себя Новую Зеландию, они убедились, что народы-людоеды — это не миф, а страшная реальность, жуткий пример того, к чему приводит отступление от Истинного Бога. Первым европейцем, посетившим Новую Зеландию, был Абель Тасман, причаливший к её берегам 13 декабря 1642 года. Шлюпки, посланные им на разведку, были атакованы маорийцами, в результате чего было убито четверо матросов. Следующим европейцем, вступившим на её берег, был француз Жак Сюрвиль (12 декабря 1769), моряки которого так же имели конфликт с аборигенами. Практически одновременно с Сюрвилем её посетил Д. Кук, пробывший здесь пять месяцев и оставивший весьма ценные сведения об аборигенах, с которыми сумел не ввязаться в конфликт. Ему же принадлежит и одно из первых их описаний: “Жители этой страны сильные, худые, хорошо сложены, подвижны, обычно выше среднего роста, особенно мужчины. Кожа у них тёмно-коричневого оттенка, волосы чёрные, бороды жидкие и тоже чёрные, зубы белые. Те, у кого лица не обезображены татуировкой, обладают довольно приятными чертами. У мужчин обычно длинные волосы, зачесанные наверх и связанные на макушке. У некоторых женщин волосы распущены по плечам (особенно у старых), у других коротко подстрижены… Местные жители, по-видимому, отличаются прекрасным здоровьем и долголетием. Многие старики и некоторые туземцы среднего возраста… татуируют лицо черной краской, но мы видели нескольких человек с татуировкой и на других частях тела: бедрах, ягодицах. Обычно на тело нанесены переплетенные спирали, причём рисунок очень тонкий и красивый… Женщины вводят черную краску под кожу на губах. Как мужчины, так и женщины иногда красят лица и тела красной охрой, смешанной с рыбьим жиром… пища не отличается разнообразием: корни папоротника, собачье мясо, рыба, дикая птица — главные её виды, ибо здесь не разводят ямса, таю и бататов. Местные жители приготовляют пищу так же, как туземцы островов южных морей: они жарят собак и крупную рыбу в ямах, вырытых в земле, мелкую же рыбу, птицу, моллюсков варят на костре” [11]. Только во второе путешествие Кук точно узнал, что из себя представляла главная и любимая трапеза аборигенов. Описание второго кругосветного плавания капитана Кука в 1772—1775 гг. оставил один из его участников, прекрасный и вдумчивый учёный Георг Форстер. Его книга “Путешествие вокруг света” отличается глубоким анализом, правдивостью и объективностью даже тогда, когда он пишет о столкновениях аборигенов с англичанами. Предоставим же слово Форстеру, одному из первых европейцев — очевидцев каннибальной трапезы: “После полудня капитан вместе с господином Уолсом и моим отцом решили переправиться в Моту-Аро, чтобы осмотреть огород и набрать растений для корабля. Несколько лейтенантов тем временем отправились в бухту Индиан-Коув для торговли с туземцами. Первое, что бросилось им в глаза, были человеческие внутренности, сваленные в кучу у самой воды. Едва они пришли в себя от этого зрелища, как индейцы показали им различные части самого тела и объяснили с помощью знаков и слов, что остальное они съели. Среди этих оставшихся частей была голова; насколько можно было судить по ней, убитый был юноша лет пятнадцати — шестнадцати… Пока мы стояли вокруг и разглядывали её, несколько новозеландцев подошли к нам от источника. Увидев голову, они знаками дали понять, что хотели бы поесть мяса и что оно очень вкусно… они не стали есть мясо сырым, а сначала решили его тут же, при нас приготовить; немного поджарили над огнём, после чего с большим аппетитом съели… Философы, изучавшие человечество из своего кабинета, самонадеянно утверждали, что, несмотря на сведения авторов, людоедов никогда не существовало. Даже среди наших спутников было несколько человек, которые до сих пор сомневались в этом, не желая верить единодушным свидетельствам столь многих людей… Теперь, когда мы видели все своими глазами, в этом не было ни малейшего сомнения. Взгляды учёных на происхождение этого обычая расходятся, о чём можно судить по работе каноника Паува Ксантена (Pauw ru Xanten) “Recherches philosophiques sur les Americaius”. Сам он, видимо, полагает, что когда-то люди могли поедать друг друга из-за голода и крайней нужды. Однако против этого выдвигаются серьезные возражения, и самое существенное из них: на земле едва ли найдутся уголки, совершенно неспособные обеспечить пропитание своим обитателям; причем как раз те страны, где поныне существует людоедство, меньше всего можно считать самыми бедными. На северном острове Новой Зеландии, протяжённость береговой линии которого около 400 морских миль, живут, судя по всему, не более 100 тысяч человек, что для столь обширной земли является ничтожной цифрой, даже если учесть, что заселено лишь побережье, а не внутренние области. Но будь их даже гораздо больше, они способны обеспечить себя пищей благодаря изобилию рыбы, а также развитию земледелия в бухте Пленти и других местах” [12]. Современные исследователи и учёные подтвердили мысль Форстера о том, что объяснить явление каннибализма нехваткой пищи — нельзя. После этого, когда теория голода рухнула, материалисты пытались объяснить происхождение людоедства дикостью первобытных людей и племён. Однако, эта теория так же не выдержала критики. Дело в том, что назвать людоедов тёмными и необразованными людьми, не понимающими, что они делают, никак нельзя. Новозеландцы строили прекрасные в военном отношении крепости, имели развитый язык, богатую мифологию. Эти данные обескуражили учёных-материалистов, ибо вновь приходилось говорить о регрессе народа, а не об эволюционном процессе. И тогда эволюционисты создали теорию… полностью оправдывающую каннибализм! У нас в стране не принимали эту сторону теории эволюции, а между тем она занимала далеко не последнее место в здании, воздвигнутом Ч. Дарвином. “Зловещее учение прошлого столетия о том, что человек — это просто развитое животное, принесло невероятный вред. Расизм, экономический империализм, коммунизм, нацизм, половые извращения и распутство, воинствующий милитаризм, детоубийство, геноцид и прочее зло всячески поддерживалось той или иной группой людей, утверждавших, что поскольку их взгляды основаны на эволюции, то они „научны“ и, следовательно, обязательно приведут к положительным результатам. Только представьте, что даже каннибализм начинает завоёвывать благосклонность у эволюционистов! Профессор антропологии Колумбийского университета приводит в пример ацтеков, которые ели мясо вражеских солдат, чтобы восполнить нехватку белков в пище вследствии оскудения животных ресурсов. “Явно нет смысла гордиться тем, что миллионы солдат остаются гнить на поле брани из-за табу на каннибализм. Можно даже утверждать, что с точки зрения диеты, лучшим источником белков для человеческих существ является мясо человека, как наиболее сбалансированное по составу аминокислот для обеспечения нормального функционирования” [13]. “Специалисты горячо и живо спорят о каннибализме. И все же учитывая очевидные преимущества каннибализма, принимая во внимание наше каннибалическое прошлое и преобладание каннибализма в природе, можно только удивляться, почему современные люди выработали в себе отвращение к поеданию друг друга и в большинстве отказались от этой практики”, — так говорит один из современных учёных, ярый защитник теории эволюции человека доктор Филипп Тобиас [14]. Кстати, роль теории эволюции в формировании расизма вынуждены были признать и советские учёные. “Огромное влияние на классификацию рас, как и на почти все другие научные проблемы, оказала разработка эволюционного учения Дарвином. Однако… здесь оно оказалось… отрицательным, стерев окончательно в сознании и без того нечеткую грань, отделявшую человеческие расы от рас животных, и потопив их специфику в эволюционном подходе. а отсюда… идея о высших и низших в эволюционном аспекте расах” Те или иные расовые типы объявлялись ближе или дальше стоящими по отношению к ископаемым вымершим формам предков человека, а отсюда… идея о высших и низших в эволюционном аспекте расах” [15]. По теории эволюции маори и другие островитяне — это лишь переходная форма от животного к человеку. Поэтому рассматривать островитян как полноценных людей нельзя! Все ведущие эволюционисты — и Дарвин, и Гексли, и Геккель были убежденными сторонниками превосходства белых людей. Вплоть до смерти в 1919 году Геккель вносил свою лепту в то направление немецкой мысли, которое служило питательной средой для национал-социализма. Он стал одним из главных германских идеологов расизма, национализма и империализма… Когда появился Гитлер, он положил так называемый научный эволюционизм Геккеля в основу своей расистской философии. Гитлер выделял и превозносил идею биологической эволюции, считая её самым сильным оружием против традиционной религии; он неоднократно порицал христианство за сопротивление эволюционному учению… Для Гитлера эволюция была отличительным признаком современной науки и культуры, и он защищал её достоверность так же ревностно, как и Геккель” [16]. Сегодня эволюционная расистская теория, рассматривающая каннибализм, как нормальную и рациональную приспособительность организма конечно же не может удовлетворить независимых, и не побоимся сказать, “нормальных” учёных. Хотя сам тот факт, что сегодня многие профессора говорят о положительных явлениях каннибализма, свидетельствует о болезни нашего общества. После долгих, почти двухсотлетних исследований, учёные пришли к однозначному выводу о том, что именно религия маори породила каннибализм. Мы уже писали о том, что маори большую роль отводили мане — особой сверхъестественной силе. Так вот, при съедении врага, как верили они, мана врага переходит к победителю. “Хотя для того, чтобы овладеть качествами павших врагов, первобытные народы чаще всего употребляют в пищу их сердце, это, как мы видели, не единственная часть человеческого тела, поедаемая с данной целью. Так воины… съедали руки и ноги убитых врагов, веря, что через них приобретают мужество и другие качества… чтобы укрепить собственные руки и колени, объедали кисти рук и колени убитого врага… чтобы набраться храбрости, выпивают кровь и съедают мозг своих жертв… Вождь в Новой Зеландии был атуа (то есть богом)… Все естественно старались стать могущественными. Поэтому они ставили себе за правило присоединять к своей душе души других людей. Когда, например, воин убивал вождя, он тут же выдавливал ему глаза и проглатывал их, так как в этом органе, якобы, скрывается его божественность, или атуа тонга. Таким образом, он не только убивал врага телесно, но становился обладателем его души, так что с возрастанием числа убитых вождей возрастала и его собственная божественность” [17]. Кроме того, каннибализм был неотъемлемой частью жертвоприношений богам, злым духам, которые хотели, по мнению маори, именно таких страшных жертв. Ибо злых богов и духов могли умилостивить только кровавые чудовищные жертвоприношения. Итак, подчеркнём важную мысль, “что каннибализм не первобытный, и даже не звериный обычай. Каннибализм искусственен и даже изыскан, как истинное “искусство для искусства”. Люди едят людей совсем не потому, что не видят здесь ничего плохого. Они прекрасно знают, что это ужасно, и поэтому едят” [18]. Это бесчеловечная изуверская религия разрушала все нравственные устои маори, включая даже отношения в своих собственных семьях. Приведём для иллюстрации этого хотя бы один пример, “на обратном пути из леса мой отец имел случай убедиться, сколь грубы нравы этих дикарей. Мальчик лет шести-семи потребовал у матери кусок жареного пингвиньего мяса, который она держала в руках. Когда она не сразу исполнила его желание, он схватил большой камень и бросил в неё. Она подбежала к нему, чтобы наказать за такую невоспитанность, но тут к ней подскочил мужчина, швырнул её наземь и стал немилосердно избивать. Наши люди, жившие в лагере у источника, рассказывали моему отцу, что не раз бывали свидетелями подобной жестокости; они также видели, как даже дети поднимали руку на своих несчастных матерей и избивали их в присутствии отца, который следил будто только за тем, не станет ли она защищаться или сопротивляться. Впрочем, почти все дикие народы, признающие лишь право сильного, обычно относятся к женщинам как к рабыням, которые изготовляют для мужчин одежду, строят хижины, варят и подают еду, а в ответ за свою услужливость получают только побои. Но в Новой Зеландии эта тирания, кажется, зашла особенно далеко. Мужчины с детства там приучаются самым настоящим образом презирать своих матерей, что противно всем принципам нравственности” [19]. Новозеландцы приветствовали, когда их жены и девушки отдавались европейцам за медные гвозди и стеклянные бусы. Исследуя их историю и культуру можно говорить о том, что маори — это был одержимый дьяволом народ. Однако, даже к этому народу Господь питал любовь, послав ему весть спасения через прибывших в XIX веке в страну миссионеров. Но даже этих отважных и самоотверженных людей поразила жестокость и кровожадность дикарей.
Зловещей особенностью жертвоприношений маори был их каннибалический характер. Вплоть до XVIII века понятие народов-каннибалов воспринималось не более, как сказка. Однако, когда европейцы открыли для себя Новую Зеландию, они убедились, что народы-людоеды — это не миф, а страшная реальность, жуткий пример того, к чему приводит отступление от Истинного Бога. Первым европейцем, посетившим Новую Зеландию, был Абель Тасман, причаливший к её берегам 13 декабря 1642 года. Шлюпки, посланные им на разведку, были атакованы маорийцами, в результате чего было убито четверо матросов. Следующим европейцем, вступившим на её берег, был француз Жак Сюрвиль (12 декабря 1769), моряки которого так же имели конфликт с аборигенами. Практически одновременно с Сюрвилем её посетил Д. Кук, пробывший здесь пять месяцев и оставивший весьма ценные сведения об аборигенах, с которыми сумел не ввязаться в конфликт. Ему же принадлежит и одно из первых их описаний: “Жители этой страны сильные, худые, хорошо сложены, подвижны, обычно выше среднего роста, особенно мужчины. Кожа у них тёмно-коричневого оттенка, волосы чёрные, бороды жидкие и тоже чёрные, зубы белые. Те, у кого лица не обезображены татуировкой, обладают довольно приятными чертами. У мужчин обычно длинные волосы, зачесанные наверх и связанные на макушке. У некоторых женщин волосы распущены по плечам (особенно у старых), у других коротко подстрижены… Местные жители, по-видимому, отличаются прекрасным здоровьем и долголетием. Многие старики и некоторые туземцы среднего возраста… татуируют лицо черной краской, но мы видели нескольких человек с татуировкой и на других частях тела: бедрах, ягодицах. Обычно на тело нанесены переплетенные спирали, причём рисунок очень тонкий и красивый… Женщины вводят черную краску под кожу на губах. Как мужчины, так и женщины иногда красят лица и тела красной охрой, смешанной с рыбьим жиром… пища не отличается разнообразием: корни папоротника, собачье мясо, рыба, дикая птица — главные её виды, ибо здесь не разводят ямса, таю и бататов. Местные жители приготовляют пищу так же, как туземцы островов южных морей: они жарят собак и крупную рыбу в ямах, вырытых в земле, мелкую же рыбу, птицу, моллюсков варят на костре” [11]. Только во второе путешествие Кук точно узнал, что из себя представляла главная и любимая трапеза аборигенов. Описание второго кругосветного плавания капитана Кука в 1772—1775 гг. оставил один из его участников, прекрасный и вдумчивый учёный Георг Форстер. Его книга “Путешествие вокруг света” отличается глубоким анализом, правдивостью и объективностью даже тогда, когда он пишет о столкновениях аборигенов с англичанами. Предоставим же слово Форстеру, одному из первых европейцев — очевидцев каннибальной трапезы: “После полудня капитан вместе с господином Уолсом и моим отцом решили переправиться в Моту-Аро, чтобы осмотреть огород и набрать растений для корабля. Несколько лейтенантов тем временем отправились в бухту Индиан-Коув для торговли с туземцами. Первое, что бросилось им в глаза, были человеческие внутренности, сваленные в кучу у самой воды. Едва они пришли в себя от этого зрелища, как индейцы показали им различные части самого тела и объяснили с помощью знаков и слов, что остальное они съели. Среди этих оставшихся частей была голова; насколько можно было судить по ней, убитый был юноша лет пятнадцати — шестнадцати… Пока мы стояли вокруг и разглядывали её, несколько новозеландцев подошли к нам от источника. Увидев голову, они знаками дали понять, что хотели бы поесть мяса и что оно очень вкусно… они не стали есть мясо сырым, а сначала решили его тут же, при нас приготовить; немного поджарили над огнём, после чего с большим аппетитом съели… Философы, изучавшие человечество из своего кабинета, самонадеянно утверждали, что, несмотря на сведения авторов, людоедов никогда не существовало. Даже среди наших спутников было несколько человек, которые до сих пор сомневались в этом, не желая верить единодушным свидетельствам столь многих людей… Теперь, когда мы видели все своими глазами, в этом не было ни малейшего сомнения. Взгляды учёных на происхождение этого обычая расходятся, о чём можно судить по работе каноника Паува Ксантена (Pauw ru Xanten) “Recherches philosophiques sur les Americaius”. Сам он, видимо, полагает, что когда-то люди могли поедать друг друга из-за голода и крайней нужды. Однако против этого выдвигаются серьезные возражения, и самое существенное из них: на земле едва ли найдутся уголки, совершенно неспособные обеспечить пропитание своим обитателям; причем как раз те страны, где поныне существует людоедство, меньше всего можно считать самыми бедными. На северном острове Новой Зеландии, протяжённость береговой линии которого около 400 морских миль, живут, судя по всему, не более 100 тысяч человек, что для столь обширной земли является ничтожной цифрой, даже если учесть, что заселено лишь побережье, а не внутренние области. Но будь их даже гораздо больше, они способны обеспечить себя пищей благодаря изобилию рыбы, а также развитию земледелия в бухте Пленти и других местах” [12]. Современные исследователи и учёные подтвердили мысль Форстера о том, что объяснить явление каннибализма нехваткой пищи — нельзя. После этого, когда теория голода рухнула, материалисты пытались объяснить происхождение людоедства дикостью первобытных людей и племён. Однако, эта теория так же не выдержала критики. Дело в том, что назвать людоедов тёмными и необразованными людьми, не понимающими, что они делают, никак нельзя. Новозеландцы строили прекрасные в военном отношении крепости, имели развитый язык, богатую мифологию. Эти данные обескуражили учёных-материалистов, ибо вновь приходилось говорить о регрессе народа, а не об эволюционном процессе. И тогда эволюционисты создали теорию… полностью оправдывающую каннибализм! У нас в стране не принимали эту сторону теории эволюции, а между тем она занимала далеко не последнее место в здании, воздвигнутом Ч. Дарвином. “Зловещее учение прошлого столетия о том, что человек — это просто развитое животное, принесло невероятный вред. Расизм, экономический империализм, коммунизм, нацизм, половые извращения и распутство, воинствующий милитаризм, детоубийство, геноцид и прочее зло всячески поддерживалось той или иной группой людей, утверждавших, что поскольку их взгляды основаны на эволюции, то они „научны“ и, следовательно, обязательно приведут к положительным результатам. Только представьте, что даже каннибализм начинает завоёвывать благосклонность у эволюционистов! Профессор антропологии Колумбийского университета приводит в пример ацтеков, которые ели мясо вражеских солдат, чтобы восполнить нехватку белков в пище вследствии оскудения животных ресурсов. “Явно нет смысла гордиться тем, что миллионы солдат остаются гнить на поле брани из-за табу на каннибализм. Можно даже утверждать, что с точки зрения диеты, лучшим источником белков для человеческих существ является мясо человека, как наиболее сбалансированное по составу аминокислот для обеспечения нормального функционирования” [13]. “Специалисты горячо и живо спорят о каннибализме. И все же учитывая очевидные преимущества каннибализма, принимая во внимание наше каннибалическое прошлое и преобладание каннибализма в природе, можно только удивляться, почему современные люди выработали в себе отвращение к поеданию друг друга и в большинстве отказались от этой практики”, — так говорит один из современных учёных, ярый защитник теории эволюции человека доктор Филипп Тобиас [14]. Кстати, роль теории эволюции в формировании расизма вынуждены были признать и советские учёные. “Огромное влияние на классификацию рас, как и на почти все другие научные проблемы, оказала разработка эволюционного учения Дарвином. Однако… здесь оно оказалось… отрицательным, стерев окончательно в сознании и без того нечеткую грань, отделявшую человеческие расы от рас животных, и потопив их специфику в эволюционном подходе. а отсюда… идея о высших и низших в эволюционном аспекте расах” Те или иные расовые типы объявлялись ближе или дальше стоящими по отношению к ископаемым вымершим формам предков человека, а отсюда… идея о высших и низших в эволюционном аспекте расах” [15]. По теории эволюции маори и другие островитяне — это лишь переходная форма от животного к человеку. Поэтому рассматривать островитян как полноценных людей нельзя! Все ведущие эволюционисты — и Дарвин, и Гексли, и Геккель были убежденными сторонниками превосходства белых людей. Вплоть до смерти в 1919 году Геккель вносил свою лепту в то направление немецкой мысли, которое служило питательной средой для национал-социализма. Он стал одним из главных германских идеологов расизма, национализма и империализма… Когда появился Гитлер, он положил так называемый научный эволюционизм Геккеля в основу своей расистской философии. Гитлер выделял и превозносил идею биологической эволюции, считая её самым сильным оружием против традиционной религии; он неоднократно порицал христианство за сопротивление эволюционному учению… Для Гитлера эволюция была отличительным признаком современной науки и культуры, и он защищал её достоверность так же ревностно, как и Геккель” [16]. Сегодня эволюционная расистская теория, рассматривающая каннибализм, как нормальную и рациональную приспособительность организма конечно же не может удовлетворить независимых, и не побоимся сказать, “нормальных” учёных. Хотя сам тот факт, что сегодня многие профессора говорят о положительных явлениях каннибализма, свидетельствует о болезни нашего общества. После долгих, почти двухсотлетних исследований, учёные пришли к однозначному выводу о том, что именно религия маори породила каннибализм. Мы уже писали о том, что маори большую роль отводили мане — особой сверхъестественной силе. Так вот, при съедении врага, как верили они, мана врага переходит к победителю. “Хотя для того, чтобы овладеть качествами павших врагов, первобытные народы чаще всего употребляют в пищу их сердце, это, как мы видели, не единственная часть человеческого тела, поедаемая с данной целью. Так воины… съедали руки и ноги убитых врагов, веря, что через них приобретают мужество и другие качества… чтобы укрепить собственные руки и колени, объедали кисти рук и колени убитого врага… чтобы набраться храбрости, выпивают кровь и съедают мозг своих жертв… Вождь в Новой Зеландии был атуа (то есть богом)… Все естественно старались стать могущественными. Поэтому они ставили себе за правило присоединять к своей душе души других людей. Когда, например, воин убивал вождя, он тут же выдавливал ему глаза и проглатывал их, так как в этом органе, якобы, скрывается его божественность, или атуа тонга. Таким образом, он не только убивал врага телесно, но становился обладателем его души, так что с возрастанием числа убитых вождей возрастала и его собственная божественность” [17]. Кроме того, каннибализм был неотъемлемой частью жертвоприношений богам, злым духам, которые хотели, по мнению маори, именно таких страшных жертв. Ибо злых богов и духов могли умилостивить только кровавые чудовищные жертвоприношения. Итак, подчеркнём важную мысль, “что каннибализм не первобытный, и даже не звериный обычай. Каннибализм искусственен и даже изыскан, как истинное “искусство для искусства”. Люди едят людей совсем не потому, что не видят здесь ничего плохого. Они прекрасно знают, что это ужасно, и поэтому едят” [18]. Это бесчеловечная изуверская религия разрушала все нравственные устои маори, включая даже отношения в своих собственных семьях. Приведём для иллюстрации этого хотя бы один пример, “на обратном пути из леса мой отец имел случай убедиться, сколь грубы нравы этих дикарей. Мальчик лет шести-семи потребовал у матери кусок жареного пингвиньего мяса, который она держала в руках. Когда она не сразу исполнила его желание, он схватил большой камень и бросил в неё. Она подбежала к нему, чтобы наказать за такую невоспитанность, но тут к ней подскочил мужчина, швырнул её наземь и стал немилосердно избивать. Наши люди, жившие в лагере у источника, рассказывали моему отцу, что не раз бывали свидетелями подобной жестокости; они также видели, как даже дети поднимали руку на своих несчастных матерей и избивали их в присутствии отца, который следил будто только за тем, не станет ли она защищаться или сопротивляться. Впрочем, почти все дикие народы, признающие лишь право сильного, обычно относятся к женщинам как к рабыням, которые изготовляют для мужчин одежду, строят хижины, варят и подают еду, а в ответ за свою услужливость получают только побои. Но в Новой Зеландии эта тирания, кажется, зашла особенно далеко. Мужчины с детства там приучаются самым настоящим образом презирать своих матерей, что противно всем принципам нравственности” [19]. Новозеландцы приветствовали, когда их жены и девушки отдавались европейцам за медные гвозди и стеклянные бусы. Исследуя их историю и культуру можно говорить о том, что маори — это был одержимый дьяволом народ. Однако, даже к этому народу Господь питал любовь, послав ему весть спасения через прибывших в XIX веке в страну миссионеров. Но даже этих отважных и самоотверженных людей поразила жестокость и кровожадность дикарей.