Страница:
Зато в суд наконец было передано дело убийц Хуршеды Султоновой. Если публике хотелось результатов, то вот они. Следствие шло пятнадцать месяцев, а теперь наконец закончилось. Даже не пытаясь скрыть довольных улыбок, милицейское начальство объясняло: преступников невозможно по первому требо ванию достать из рукавов.
Но уж если они обещали раскрыть убийство девочки, то обещание свое непременно исполнят.
На задержание убийц Хуршеды были брошены все наличные силы: от участковых до сотрудников специализированных отделов. В радиусе нескольких кварталов от места преступления был совершен по-квартирный обход всех до единого домов. Через три дня у следствия уже был фоторобот одного из нападавших.
С этой мутной карточкой, изображавшей тощего подростка в вязаной шапочке, милиционеры пошли по школам.
— У вас в учебном заведении скинхеды есть? — спрашивали они у директоров школ.
— Есть! Есть! — радостно кивали те и диктовали данные всех нарушителей учебной дисциплины, даже если у нарушителей были волосы длиннее, чем по пояс.
Всего было проверено девяносто семь школ. И все места массового скопления молодежи. Следователи переговорили с четырьмя тысячами местных жителей. В результате еще через неделю появились первые задержанные. Правда, позже выяснилось, что эти молодые люди никакого отношения к убийству девочки не имели, а всего лишь громили надгробья на еврейском кладбище. Тем не менее следствие потихоньку двигалось. Еще через месяц городская газета «Смена» написала, что убийцы Хуршеды давно арестованы. А публике их не предъявляют только потому, что все они — дети высокопоставленных спецслужбистов и госчиновников. У одного дядя — чуть ли не генерал ФСБ. Понятно, что при таком раскладе дело скорее всего спустят на тормозах.
«Данная информация не соответствует действительности, — оправдывались в ГУВД. — Подозреваемые в деле действительно появились. Но родственников сотрудников органов среди них нет».
Когда дело было наконец передано в суд, оказалось, что родственников там действительно не было. Шестеро подростков от четырнадцати до семнадцати лет. Неблагополучные семьи, конфликты с учителями. Один из нападавших вообще учился в спецшколе для трудновоспитуемых. Чтобы поиметь хоть какие-то карманные деньги, члены этой компании отнимали мобильные телефоны у приезжающих в Апраксин двор за покупками подростков. Какой уж тут дядя из ФСБ?
В суд дело было передано еще в мае 2004-го. Но потом его дважды отправляли на доследствие. Предварительные слушания состоялись только в сентябре. Главный подозреваемый сразу же ходатайствовал, чтобы его дело рассматривал суд присяжных. На отбор восемнадцати присяжных (двенадцати основных и шести запасных) ушло еще два месяца. К ноябрю слушания наконец начались, и первое, что сделали все подсудимые, — отказались от данных во время следствия показаний.
Прокурора это если и задело, то не сильно. Прокурор в своей позиции был уверен. Обвинительное заключение гласило: «В день убийства подсудимые распивали спиртные напитки в Юсуповском саду. К ним обратились трое неустановленных лиц, которые начали подстрекать их к нападению на лиц неславянских национальностей.
Вооружившись бейсбольными битами, подсудимые все вместе напали на возвращавшуюся с катка таджикскую семью...» Каждый пункт этого заключения был подкреплен свидетельскими показаниями и разнообразными уликами.
Больше всего присяжных удивили фигурирующие в деле бейсбольные биты. Подростки собрались в садике выпить пива... а потом отправились убивать таджиков, и в руках у них тут же появляются бейсбольные биты. Откуда? Штука-то редкая. В кино такие иногда показывают, но многие ли видели биту в жизни? Откуда в тот вечер у пьющих в садике подростков появились целых три бейсбольных биты, а?
Биты были принесены неустановленными лицами. В деле об убийстве Хуршеды фигурируют «трое неустановленных лиц». Эти молодые люди приблизительно двадцати - двадцати двух лет появились неизвестно откуда и предложили подсудимым вместе напасть на семью Султоновых. Биты у них были с собой. Возможно, и нож, которым были нанесены смертельные ранения, они также принесли с собой. В любом случае после нападения на Султоновых эти трое бежали с места преступления не с остальными подсудимыми, а в другую сторону. И больше подсудимые никого из них не видели.
Той осенью в суды было отправлено сразу несколько похожих дел. Милиционеры успели выловить чуть ли не пятьдесят человек, замешанных в семи нападениях на иностранцев и гастарбайтеров. Теперь все они сели на скамью подсудимых и начали рассказывать одно и то же. В тот момент, когда пиво было допито, а чем еще заняться, никто не пюнимал, рядом появлялись «неустановленные лица». Они первыми предлагали устроить что-нибудь этакое. Доставали из рукавов странные штуки вроде бейсбольных бит или ножа-бабочки. А потом исчезали так умело, что заметить этого никто не успевал.
«Неустановленные лица» появлялись в каждом деле о нападениях на иностранцев. Может быть, одни и те же. Может быть, совершенно разные. Подростки не знали, чем заняться, и отправлялись в детский садик. Сотый раз подряд тоскливо пили свое пиво. А потом какие-то «незнакомые парни» предложили им пойти громить табор в Дачном. Или «трое парней, которых до этого никто не видел» указали на Султоновых. «Пора мочить черных!» — кричали <:<какие-то ребята» перед тем, как все отправились на улицу Льва Толстого и зарезали ВуАньТуана.
Потом приезжала милиция, и от детского садика все отправлялись в следственный изолятор. Из подозреваемых ребята быстро превращались в обвиняемых и получали свои «пять с половиной лет»... или «три года колонии-поселения» - а «неустановленные лица» так и оставались неустановленными.
Правда последнее время лица вдруг перестали появляться. После случая с вьетнамцем похожих акций не было почти полгода. И появилась надежда, что, может быть, самое тяжкое уже позади. Кто знает, что там могло приключиться с этим неустановленным лицом, а? Оно могло передумать или решило завязать... уехало в другой город или легло на дно... было зарезано в пьяной драке... Главное, что больше никто не появлялся неожиданно перед компанией распивающих пиво подростков и не предлагал:
— Что это вы, ребята, без дела маетесь? Айда черных рихтовать!
Никто не появлялся уже несколько месяцев. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, говорили милиционеры. Но может быть, ситуация наконец переломилась и больше эти лица уже не появятся?
5
Вердикт присяжных по делу Хуршеды был оглашен 22 марта. Двенадцать петербуржцев совещались больше пяти часов подряд и вынесли решение, которое поразило всех чуть ли не больше, чем само убийство девочки. Обвинение в убийстве было признано недоказанным. Подсудимые признаны виновными только в нападении из хулиганских соображений.
— Вот это да! — всплеснули руками тележурналисты. — Как это «не доказано»? Разве можно оправдать тех, кто убил девятилетнюю девочку?
— Нынешние цены на нефть, — сообщали зрителям телевизионные говорящие головы, — позволяют русским жить так, как захочется. А всю грязную работу передавать гастарбайтерам. Дома для нас построят таджики и молдаване. Фрукты привезут абхазцы и азербайджанцы. Улицы вылижут дворники-киргизы, а улыбчивые украинки со Староневского проспекта за недорого вылижут то, что вы всегда стеснялись предложить жене. Все эти приезжие — вовсе не люди, а голые функции. Готовые к употреблению руки, ноги и вагины. Нечто вроде машин. Древние рабовладельцы о своих говорящих орудиях хотя бы заботились. А мы просто высылаем их, попользовавшись, вон из страны. Иногда в новостях показывают последствия пожаров в гастарбайтерских бытовках. Каждый раз следователи даже не могут сосчитать: сколько же народу здесь заживо сгорело? Да и зачем считать, ведь скоро к нам приедут следующие желающие. Они готовы работать за копейки и безо всяких прав. А чтобы приезжие никогда не забывали, кто они такие, первыми в России их встречают бритоголовые. Крепкие парни, которых, если нужно, оправдает суд присяжных...
Депутаты городского Законодательного собрания, работники прокуратуры, федеральные чиновники и модные телеведущие один за другим появлялись на экране и повторяли одно и то же: если есть мертвый ребенок, то кто-то должен за это ответить. Вердикт необходимо пересмотреть!
Суд присяжных — штука в России еще более непривычная, чем бейсбольная бита. Первое, что всем пришло на ум: у нас такой суд просто не работает.
— Поручать подобные дела непрофессионалам все равно что доверять хирургическую операцию водителю трамвая. Приговор присяжных говорит только об одном: наше общество больно. Когда пришло время выбирать между двумя детьми (убитой таджичкой и съежившимся на скамье подсудимых русским пареньком), присяжные выбрали того, кто показался более своим. То есть русского. Девочку, конечно, жалко, но в конце концов этих таджиков сюда действительно никто не звал.
Между тем никакого другого вердикта исходя из предоставленных суду данных вынести присяжные и не могли. Судья задал им тридцать пять однозначно сформулированных вопросов. Присяжные дали на них тридцать пять ответов «Да» или «Нет». Любые сомнения (как и положено по закону) они трактовали в пользу обвиняемых. А дальше начиналась уже простая логика.
Смертельные ранения Хуршеде были нанесены ножом. На вдоль и поперек прочесанном месте преступления нож обнаружен не был. Значит, убийца унес его с собой. Скажем, сунул в карман. Но на одежде главного подозреваемого никаких следов крови обнаружено не было. Значит (по логике) нож с собой он не уносил. Есть сомнение? Есть! Что остается? Остается трактовать его в пользу обвиняемого! Каким может быть вердикт? Только оправдательным!
Газеты и телевизор продолжали возмущаться по поводу приговора. Но милиционерам было уже не до них. Через день после оглашения вердикта в сводках опять мелькнули «двое неустановленных лиц».
В субботу 25 марта девятилетняя мулатка Лилиан Сиссоку, возвращаясь с прогулки, зашла в подъезд своего дома на Литовском проспекте. Папа Лилиан был родом из Мали, а мама — русская. То, что у девочки почти африканская внешность, в общем-то никогда не создавало ей проблем. Например, во дворе Лилиан гуляла всегда сама, а родители просто время от времени поглядывали на ребенка через окно.
В тот вечер отчим девочки заметил, что та попрощалась с подружками и направилась к парадной. Он ждал звонка в дверь, но звонка все не было. Заволновавшись, он открыл дверь и спустился на пару лестничных пролетов. Лилиан ничком лежала на ступенях, а вокруг расползалось пятно крови.
Ясно, что это была открыточка лично ментам. Те, кого вы ищите, все еще здесь. Невзирая ни на что, мы продолжаем свое дело, а как там дела у вас? Как позже установит следствие, девочку караулили. Те, кто на нее напал, сидели неподалеку на скамейке и ждали, пока она догуляет. Когда Лилиан зашла в парадную, следом за ней зашли двое молодых людей.
«А ты не знаешь, где живет Вася?» — спросил один.
Лилиан не поняла вопроса, задрала голову — и получила удар стамеской в открывшуюся шею. А потом еще один... вернее, не один, а еще три... плюс один в висок. Фоторобот преступников составить так и не удалось. В материалах дела дальше они фигурировали как «неустановленные лица приблизительно двадцати или двадцати двух лет».
10
И все-таки сказать, что у следствия не было совсем никаких ниточек, тоже нельзя. Информацию собирали, проверяли и перепроверяли. Сотни сотрудников на протяжении очень долгого времени анализировали тысячи сводок. Беседовали с десятками информаторов. Составляли сотни рапортов и отчетов.
Этой части работы никогда не бывает видно. О ней вообще мало кто догадывается. Но только она рано или поздно и дает результаты.
В этой истории результаты тоже начали понемногу появляться. Очень медленно... гораздо медленнее, чем всем бы хотелось... но все-таки начали.
1
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Мне звонят и спрашивают: знаешь вот таких ребят? И называют две фамилии. Я говорю: одного вроде бы нет, а вот второго я пытался приземлить, когда скины пихали двух чурок под поезд в Александровке. А что?
— Ты не поверишь. Их вместе с Кислым чисто случайно тормознула патрульно-постовая служба. Просто внешний вид ребят не понравился и решили проверить документы. Кислый съебался, ушел через дворы, а этих двух взяли.
— И что?
— С собой у ребят был пистолет «ТТ». Патрон в стволе и, как утверждают, их повязали в момент, когда пацаны шли грабить почтовое отделение. Причем до этого они уже успели ограбить одно фотоателье и три почты.
— Как это «три почты»?!
— А вот так. Приезжай, сам все увидишь.
Вся эта история продолжалась уже несколько лет. Когда оперативники только начинали заниматься скинхедами, то почти ничего о них не знали. Но время шло, они учились на своих ошибках. А эти ребята — на своих.
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Сперва был «Шульц-88». Для своего времени бригада была действительно № 1. Бодрые, энергичные, с четкой идеологией и строгой дисциплиной. За год они натворили больше, чем остальные бригады за всю жизнь. А потом пришли мы и всех попризем-ляли. Остатки «шульцов» перегруппировались и вошли в «Mad Crowd». Теперь они стали действовать совсем другими методами. От примитивного уличного хулиганства перешли к действительно серьезным акциям. Для прикрытия каждый раз подписывали местную гопоту, а сами растворялись в воздухе. Но потом пришел момент, когда мы приземлили и их. И тогда самые решительные создали совершенно новую структуру. Главными там были Леша СВР и Дима Кислый. Между собой эти двое познакомились еще у Шульца— оба входили в самый первый состав его бригады. Оба— 1984 года рождения. То есть тогда им было лет по восемнадцать. Оба— очень упертые. Но по-человечески ничего общего между ними и не было.
Кислый жил в центре. Семья у него, в принципе, благополучная. Отец— бывший офицер милиции. Сам Кислый тоже пробовал учиться на юридическом факультете. Деньги в семье всегда были. А СВР родился на окраине. Никакого образования получать не пытался. И вообще рано остался сиротой. Сперва его воспитывала мать, но она умерла. Потом умерла и Лехина бабушка. Так что он остался вообще один.
Тем не менее эти двое сошлись. Из «Шульц-88» они вышли уже вместе и вместе же пришли в «Mad Crowd».
По статистике чуть ли не три четверти нынешних молодых россиян выросли в семьях с одним родителем. Проще говоря, они с самого детства понятия не имели, кто такой отец. Парней воспитывали мамы, а об отцах они узнавали только из книжек и из кино.
Проблема кажется не очень значительной. Мама — это ведь тоже очень неплохо. Но тот, кто вырос без отца, вряд ли сам станет относиться к детям как отец.
Его никто не научил так относиться к людям. Да и сама идея, будто где-то у всех нас есть отец, покажется им смешной.
2
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Главное, что интересовало парней, с которыми общались Кислый и СВР, сутра пораньше нарезаться пивом, попрыгать под группу «Коловрат», а после концерта запинать всех встречных черных. А эти двое алкоголь не пили принципиально. Занимались спортом. Общались с иностранными единомышленниками. Каждый раз анализировали свои ошибки. И постепенно они стали понимать: просто пиздить черных— это не метод. Система— вот действительно страшный враг. Куда более страшный, чем любые чурки.
Чурок победить несложно, а как ты победишь ментов, если они— тоже белые и тоже русские, но в отличие от тебя служат не белой идее, а оккупационному режиму? Чтобы добиться реальных результатов, нужно менять методы. Не ломать черепа неграм и хачам, а раскачивать лодку. Дестабилизировать ситуацию в стране. Чем хуже— тем лучше! Единственный способ изменить ситуацию— национальная революция. И парни начали готовить национальную революцию. Священную войну против всего мира. Нынешние белые (типа нас с тобой) для них были таким же мусором, как и все остальные. Понятно, что негров и евреев надо в печь, но и девяносто процентов белых необходимо отправить туда же. Потому что это не люди, а просто мясо. В своем журнале «Гнев Перуна» Кислый как-то писал:
«Нам нужны не вы, а ваши дети. Это из них мы воспитаем новую расу. Потому что вас уже не переделать. Телевизор, семья, убогие развлечения, модная одежда, забитый холодильник... если это все, что интересует сегодня белых, то какие же они белые? Они— мясо и мусор. Белую расу необходимо создавать с нуля».
3
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Уже к 2004 году эти двое понимали: «крауды»— всего лишь клоунада. Конспирации никакой. Возможностей влиять на политику— никаких. Прыгнут на черного, попинают и разбегутся. Все это ерунда. Нужно убивать. Помногу и жестоко. Только тогда о тебе будут говорить. Напишут газеты и покажут по телевизору. Только тогда у власти почва уйдет из-под ног.
После того какуЛехи СВР умерли мама и бабушка, парень остался единственным владельцем сразу двух квартир. Одну квартиру он продал, а деньги пустил на дело: купил четыре карабина «Сайга» и рации для прослушивания милицейских радиоволн.
На обычных скинов эти двое смотрели теперь только с жалостью. Несколько месяцев они еще участвовали в «краудовских» акциях, но все это для них было теперь несерьезно. И они просто ушли. Причем из прежних «Mad Crowd» в новую структуру почти никого не взяли.
Всего за полгода они создали совершенно новую структуру. Не скинхедскую бригаду, а глубоко законспирированную и хорошо вооруженную революционную ячейку. Теперь они подбирали себе не бритоголовый молодняк, а совсем других людей. Газеты пишут, будто в их банде было много народу, но это вранье! Много людей было и не нужно. Пусть будет всего несколько человек— зато решительных и знающих, чего хотят.
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Например, они всерьез занимались вопросами финансирования. Потому что если у тебя нет денег, то вся твоя революция— пустой звук. Когда деньги от проданной квартиры кончились, ребята решили грабить почтовые отделения на окраинах города. Во-первых, довольно безопасно. Работают только тетки, секьюрити нет, милиция когда еще приедет... А во-вторых, если подгадать момент, когда в отделение привозят пенсии, то сумму можно взять вполне приличную. Выглядело это как «Криминальное чтиво». В горнолыжных масках, со стволами наперевес, они вваливали в помещение, щелкали затворами и орали: «Всем лежать-сосать! Бабки в мешок, кто рыпнется— завалю!»
Установить удалось четыре эпизода. Сколько их было всего— до сих пор неизвестно. Один раз они вломились в фотоателье и взяли там какие-то копейки. А в другой раз ограбили почту и унесли почти семь тысяч долларов. Что, в общем, для начала революционной деятельности уже неплохо.
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
«Сперва их было шестеро, потом девять, а под конец вроде бы одиннадцать человек. Но сколько точно— это знали только сами руководители. У Шульца и в «Mad Crowd» все направо-налево хвастались подвигами. По большому счету именно на этом все они и сели. А здесь конспирация была настолько жесткая, что докопаться до правды невозможно даже сейчас, когда все кончилось.
Они собирали оружие. На обысках у них было изъято несколько стволов— и самодельных, и фабричных, и современных, и времен Второй мировой. Кислый умудрился сделать себе лицензию и мог вполне легально скупать охотничьи ружья и карабины. Ходили разговоры, что они занимались пиротехникой и готовили взрывы. Не знаю, насколько это правда, но все разрешенные для частного хранения виды оружия у них были. Парни всерьез готовились к затяжной партизанской войне. А главное, эти двое меняли себя самих. Оружие и патроны вряд ли помогут в борьбе, если к ней не готов ты сам. Когда потом у Кислого будут проводиться обыски, то в его дневнике найдут запись: «Убивать арбузников— бессмысленно. Все решат, будто это внутренние криминальные разборки самих черных. Нужно убивать иностранцев. Только это сегодня способно вызвать общественный резонанс. Нужно постоянно быть готовым к убийству».
4
Этот мир показался им несправедливым, неправильно устроенным. Да и кто скажет, будто нынешний мир по-настоящему хорош? Парни начали переделывать его на свой манер, а потом обнаружили, что дело даже и не в мире, а в Том, Кто этот мир устроил. И бороться нужно именно с Ним, ведь такая задача по плечу только подлинным героям.
Тот, кто в самом начале взялся обустроить этот мир, допустил множество ошибок. Зачем Он сделал так, что на свете есть разные люди? Чужие локти больно впиваются в бок... множество чужих ног наступает на твои собственные ноги. Тебя постоянно окружают ужасные чужие лица... которые не вызывают ничего, кроме раздражения. И обязательно придет момент, когда ты почувствуешь: в ушах опять пульсирует ненависть. Которая одна только и способна дать ответы на все вопросы.
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Я занимался этой публикой уже несколько лет подряд. Я лично знаком практически с каждым, кто после 2001-го состоял в какой-либо серьезной скин-хедской бригаде.
Кого-то из них я допрашивал. Кого-то арестовывал. Некоторых уговорил сотрудничать со следствием. И я могу сказать, что в личном общении все эти парни вовсе не одинаковы. Много среди них просто тупых. По некоторым видно, что лет через семь о своих собственных подростковых выходках они станут жалеть. Есть и неплохие ребята. Но эти двое, были какие-то совсем другие... на остальных не похожие. Особенно это относится к Кислому.
Я не знаю, каким этот парень был в самом начале. Но когда с ним познакомился я, концентрированная ненависть ко всему вокруг из него просто сочилась. Даже самые упертые всегда что-то любят: может, черных они и бьют, ну так хотя бы белых защищают. А Кислый умел только ненавидеть.
Я читал его дневник. Там через строчку— убей того, убей сего, убей мента, убей ребенка мента... ненавижу весь мир, ненавижу людей... Причем это не просто слова. Он вовсе не был тинейджером, начитавшимся неправильных книжек. Что-то не то у него внутри творилось.
С детства им говорили: мы все в состоянии относиться к другому человеку, как к брату. В каком-то смысле все мы и есть братья. Но другой человек может стать мне братом, только в одном случае: если у нас с ним один и тот же отец. А если никакого отца на свете и не существует, то все разговоры о братстве — пустой звук.
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Один раз парни поехали осматривать место для очередной акции. Дело было у черта на рогах— на городской окраине вроде улицы Коллонтай. Они приехали— и к ним почти сразу доебались трое местных гопников. Типа, что-то ребята мы вас не знаем. .. да из какого вы района... да нам такие, как вы, здесь не нужны... и Кислый с Лехой их просто зарезали. Двое потом месяц провели в реанимации и выжили с трудом. А третьего Кислый искромсал просто в куски. Спасать там было уже нечего: больше пятидесяти дырок!
Свидетель рассказывал, что он бил его ножом, а тот хрипит, пытается руками прикрыться, выдавливает:
— Что ты делаешь, пацан? Ты же убьешь меня!
И, глядя ему в глаза, Кислый совершенно спокойно проговорил:
— А я и хочу тебя убить. Хочу, чтобы такого урода, как ты, никогда больше не было на свете!
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Они были умные и начитанные парни. Не употребляли алкоголь, не курили и каждое утро пробегали минимум десять километров. И при этом они были абсолютными инвалидами. Потому что ненависть полностью высосала этим парням мозг.
11
А потом одно за другим произошли два события, после которых история вырулила-таки на финишную прямую.
Сперва 14 декабря 2005 года суд вынес приговор по делу «Mad Crowd». Все подсудимые получили реальные сроки. Даже те, кто находились под подпиской, отправились в колонию-поселение. А всего через три месяца после этого, б апреля 2006 года, неизвестный стрелок убил сенегальского студента Ланмпсара Самбу на 5-й Красноармейской. Ружье со свастикой и надписью «Власть белым!» круглые сутки показывали по телевизору, а для оперативников началась вообще круглосуточная работа.
Но уж если они обещали раскрыть убийство девочки, то обещание свое непременно исполнят.
На задержание убийц Хуршеды были брошены все наличные силы: от участковых до сотрудников специализированных отделов. В радиусе нескольких кварталов от места преступления был совершен по-квартирный обход всех до единого домов. Через три дня у следствия уже был фоторобот одного из нападавших.
С этой мутной карточкой, изображавшей тощего подростка в вязаной шапочке, милиционеры пошли по школам.
— У вас в учебном заведении скинхеды есть? — спрашивали они у директоров школ.
— Есть! Есть! — радостно кивали те и диктовали данные всех нарушителей учебной дисциплины, даже если у нарушителей были волосы длиннее, чем по пояс.
Всего было проверено девяносто семь школ. И все места массового скопления молодежи. Следователи переговорили с четырьмя тысячами местных жителей. В результате еще через неделю появились первые задержанные. Правда, позже выяснилось, что эти молодые люди никакого отношения к убийству девочки не имели, а всего лишь громили надгробья на еврейском кладбище. Тем не менее следствие потихоньку двигалось. Еще через месяц городская газета «Смена» написала, что убийцы Хуршеды давно арестованы. А публике их не предъявляют только потому, что все они — дети высокопоставленных спецслужбистов и госчиновников. У одного дядя — чуть ли не генерал ФСБ. Понятно, что при таком раскладе дело скорее всего спустят на тормозах.
«Данная информация не соответствует действительности, — оправдывались в ГУВД. — Подозреваемые в деле действительно появились. Но родственников сотрудников органов среди них нет».
Когда дело было наконец передано в суд, оказалось, что родственников там действительно не было. Шестеро подростков от четырнадцати до семнадцати лет. Неблагополучные семьи, конфликты с учителями. Один из нападавших вообще учился в спецшколе для трудновоспитуемых. Чтобы поиметь хоть какие-то карманные деньги, члены этой компании отнимали мобильные телефоны у приезжающих в Апраксин двор за покупками подростков. Какой уж тут дядя из ФСБ?
В суд дело было передано еще в мае 2004-го. Но потом его дважды отправляли на доследствие. Предварительные слушания состоялись только в сентябре. Главный подозреваемый сразу же ходатайствовал, чтобы его дело рассматривал суд присяжных. На отбор восемнадцати присяжных (двенадцати основных и шести запасных) ушло еще два месяца. К ноябрю слушания наконец начались, и первое, что сделали все подсудимые, — отказались от данных во время следствия показаний.
Прокурора это если и задело, то не сильно. Прокурор в своей позиции был уверен. Обвинительное заключение гласило: «В день убийства подсудимые распивали спиртные напитки в Юсуповском саду. К ним обратились трое неустановленных лиц, которые начали подстрекать их к нападению на лиц неславянских национальностей.
Вооружившись бейсбольными битами, подсудимые все вместе напали на возвращавшуюся с катка таджикскую семью...» Каждый пункт этого заключения был подкреплен свидетельскими показаниями и разнообразными уликами.
Больше всего присяжных удивили фигурирующие в деле бейсбольные биты. Подростки собрались в садике выпить пива... а потом отправились убивать таджиков, и в руках у них тут же появляются бейсбольные биты. Откуда? Штука-то редкая. В кино такие иногда показывают, но многие ли видели биту в жизни? Откуда в тот вечер у пьющих в садике подростков появились целых три бейсбольных биты, а?
Биты были принесены неустановленными лицами. В деле об убийстве Хуршеды фигурируют «трое неустановленных лиц». Эти молодые люди приблизительно двадцати - двадцати двух лет появились неизвестно откуда и предложили подсудимым вместе напасть на семью Султоновых. Биты у них были с собой. Возможно, и нож, которым были нанесены смертельные ранения, они также принесли с собой. В любом случае после нападения на Султоновых эти трое бежали с места преступления не с остальными подсудимыми, а в другую сторону. И больше подсудимые никого из них не видели.
Той осенью в суды было отправлено сразу несколько похожих дел. Милиционеры успели выловить чуть ли не пятьдесят человек, замешанных в семи нападениях на иностранцев и гастарбайтеров. Теперь все они сели на скамью подсудимых и начали рассказывать одно и то же. В тот момент, когда пиво было допито, а чем еще заняться, никто не пюнимал, рядом появлялись «неустановленные лица». Они первыми предлагали устроить что-нибудь этакое. Доставали из рукавов странные штуки вроде бейсбольных бит или ножа-бабочки. А потом исчезали так умело, что заметить этого никто не успевал.
«Неустановленные лица» появлялись в каждом деле о нападениях на иностранцев. Может быть, одни и те же. Может быть, совершенно разные. Подростки не знали, чем заняться, и отправлялись в детский садик. Сотый раз подряд тоскливо пили свое пиво. А потом какие-то «незнакомые парни» предложили им пойти громить табор в Дачном. Или «трое парней, которых до этого никто не видел» указали на Султоновых. «Пора мочить черных!» — кричали <:<какие-то ребята» перед тем, как все отправились на улицу Льва Толстого и зарезали ВуАньТуана.
Потом приезжала милиция, и от детского садика все отправлялись в следственный изолятор. Из подозреваемых ребята быстро превращались в обвиняемых и получали свои «пять с половиной лет»... или «три года колонии-поселения» - а «неустановленные лица» так и оставались неустановленными.
Правда последнее время лица вдруг перестали появляться. После случая с вьетнамцем похожих акций не было почти полгода. И появилась надежда, что, может быть, самое тяжкое уже позади. Кто знает, что там могло приключиться с этим неустановленным лицом, а? Оно могло передумать или решило завязать... уехало в другой город или легло на дно... было зарезано в пьяной драке... Главное, что больше никто не появлялся неожиданно перед компанией распивающих пиво подростков и не предлагал:
— Что это вы, ребята, без дела маетесь? Айда черных рихтовать!
Никто не появлялся уже несколько месяцев. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, говорили милиционеры. Но может быть, ситуация наконец переломилась и больше эти лица уже не появятся?
5
Вердикт присяжных по делу Хуршеды был оглашен 22 марта. Двенадцать петербуржцев совещались больше пяти часов подряд и вынесли решение, которое поразило всех чуть ли не больше, чем само убийство девочки. Обвинение в убийстве было признано недоказанным. Подсудимые признаны виновными только в нападении из хулиганских соображений.
— Вот это да! — всплеснули руками тележурналисты. — Как это «не доказано»? Разве можно оправдать тех, кто убил девятилетнюю девочку?
— Нынешние цены на нефть, — сообщали зрителям телевизионные говорящие головы, — позволяют русским жить так, как захочется. А всю грязную работу передавать гастарбайтерам. Дома для нас построят таджики и молдаване. Фрукты привезут абхазцы и азербайджанцы. Улицы вылижут дворники-киргизы, а улыбчивые украинки со Староневского проспекта за недорого вылижут то, что вы всегда стеснялись предложить жене. Все эти приезжие — вовсе не люди, а голые функции. Готовые к употреблению руки, ноги и вагины. Нечто вроде машин. Древние рабовладельцы о своих говорящих орудиях хотя бы заботились. А мы просто высылаем их, попользовавшись, вон из страны. Иногда в новостях показывают последствия пожаров в гастарбайтерских бытовках. Каждый раз следователи даже не могут сосчитать: сколько же народу здесь заживо сгорело? Да и зачем считать, ведь скоро к нам приедут следующие желающие. Они готовы работать за копейки и безо всяких прав. А чтобы приезжие никогда не забывали, кто они такие, первыми в России их встречают бритоголовые. Крепкие парни, которых, если нужно, оправдает суд присяжных...
Депутаты городского Законодательного собрания, работники прокуратуры, федеральные чиновники и модные телеведущие один за другим появлялись на экране и повторяли одно и то же: если есть мертвый ребенок, то кто-то должен за это ответить. Вердикт необходимо пересмотреть!
Суд присяжных — штука в России еще более непривычная, чем бейсбольная бита. Первое, что всем пришло на ум: у нас такой суд просто не работает.
— Поручать подобные дела непрофессионалам все равно что доверять хирургическую операцию водителю трамвая. Приговор присяжных говорит только об одном: наше общество больно. Когда пришло время выбирать между двумя детьми (убитой таджичкой и съежившимся на скамье подсудимых русским пареньком), присяжные выбрали того, кто показался более своим. То есть русского. Девочку, конечно, жалко, но в конце концов этих таджиков сюда действительно никто не звал.
Между тем никакого другого вердикта исходя из предоставленных суду данных вынести присяжные и не могли. Судья задал им тридцать пять однозначно сформулированных вопросов. Присяжные дали на них тридцать пять ответов «Да» или «Нет». Любые сомнения (как и положено по закону) они трактовали в пользу обвиняемых. А дальше начиналась уже простая логика.
Смертельные ранения Хуршеде были нанесены ножом. На вдоль и поперек прочесанном месте преступления нож обнаружен не был. Значит, убийца унес его с собой. Скажем, сунул в карман. Но на одежде главного подозреваемого никаких следов крови обнаружено не было. Значит (по логике) нож с собой он не уносил. Есть сомнение? Есть! Что остается? Остается трактовать его в пользу обвиняемого! Каким может быть вердикт? Только оправдательным!
Газеты и телевизор продолжали возмущаться по поводу приговора. Но милиционерам было уже не до них. Через день после оглашения вердикта в сводках опять мелькнули «двое неустановленных лиц».
В субботу 25 марта девятилетняя мулатка Лилиан Сиссоку, возвращаясь с прогулки, зашла в подъезд своего дома на Литовском проспекте. Папа Лилиан был родом из Мали, а мама — русская. То, что у девочки почти африканская внешность, в общем-то никогда не создавало ей проблем. Например, во дворе Лилиан гуляла всегда сама, а родители просто время от времени поглядывали на ребенка через окно.
В тот вечер отчим девочки заметил, что та попрощалась с подружками и направилась к парадной. Он ждал звонка в дверь, но звонка все не было. Заволновавшись, он открыл дверь и спустился на пару лестничных пролетов. Лилиан ничком лежала на ступенях, а вокруг расползалось пятно крови.
Ясно, что это была открыточка лично ментам. Те, кого вы ищите, все еще здесь. Невзирая ни на что, мы продолжаем свое дело, а как там дела у вас? Как позже установит следствие, девочку караулили. Те, кто на нее напал, сидели неподалеку на скамейке и ждали, пока она догуляет. Когда Лилиан зашла в парадную, следом за ней зашли двое молодых людей.
«А ты не знаешь, где живет Вася?» — спросил один.
Лилиан не поняла вопроса, задрала голову — и получила удар стамеской в открывшуюся шею. А потом еще один... вернее, не один, а еще три... плюс один в висок. Фоторобот преступников составить так и не удалось. В материалах дела дальше они фигурировали как «неустановленные лица приблизительно двадцати или двадцати двух лет».
10
Отделение связи в Кировском районе
(ноябрь 2005-го)И все-таки сказать, что у следствия не было совсем никаких ниточек, тоже нельзя. Информацию собирали, проверяли и перепроверяли. Сотни сотрудников на протяжении очень долгого времени анализировали тысячи сводок. Беседовали с десятками информаторов. Составляли сотни рапортов и отчетов.
Этой части работы никогда не бывает видно. О ней вообще мало кто догадывается. Но только она рано или поздно и дает результаты.
В этой истории результаты тоже начали понемногу появляться. Очень медленно... гораздо медленнее, чем всем бы хотелось... но все-таки начали.
1
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Мне звонят и спрашивают: знаешь вот таких ребят? И называют две фамилии. Я говорю: одного вроде бы нет, а вот второго я пытался приземлить, когда скины пихали двух чурок под поезд в Александровке. А что?
— Ты не поверишь. Их вместе с Кислым чисто случайно тормознула патрульно-постовая служба. Просто внешний вид ребят не понравился и решили проверить документы. Кислый съебался, ушел через дворы, а этих двух взяли.
— И что?
— С собой у ребят был пистолет «ТТ». Патрон в стволе и, как утверждают, их повязали в момент, когда пацаны шли грабить почтовое отделение. Причем до этого они уже успели ограбить одно фотоателье и три почты.
— Как это «три почты»?!
— А вот так. Приезжай, сам все увидишь.
Вся эта история продолжалась уже несколько лет. Когда оперативники только начинали заниматься скинхедами, то почти ничего о них не знали. Но время шло, они учились на своих ошибках. А эти ребята — на своих.
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Сперва был «Шульц-88». Для своего времени бригада была действительно № 1. Бодрые, энергичные, с четкой идеологией и строгой дисциплиной. За год они натворили больше, чем остальные бригады за всю жизнь. А потом пришли мы и всех попризем-ляли. Остатки «шульцов» перегруппировались и вошли в «Mad Crowd». Теперь они стали действовать совсем другими методами. От примитивного уличного хулиганства перешли к действительно серьезным акциям. Для прикрытия каждый раз подписывали местную гопоту, а сами растворялись в воздухе. Но потом пришел момент, когда мы приземлили и их. И тогда самые решительные создали совершенно новую структуру. Главными там были Леша СВР и Дима Кислый. Между собой эти двое познакомились еще у Шульца— оба входили в самый первый состав его бригады. Оба— 1984 года рождения. То есть тогда им было лет по восемнадцать. Оба— очень упертые. Но по-человечески ничего общего между ними и не было.
Кислый жил в центре. Семья у него, в принципе, благополучная. Отец— бывший офицер милиции. Сам Кислый тоже пробовал учиться на юридическом факультете. Деньги в семье всегда были. А СВР родился на окраине. Никакого образования получать не пытался. И вообще рано остался сиротой. Сперва его воспитывала мать, но она умерла. Потом умерла и Лехина бабушка. Так что он остался вообще один.
Тем не менее эти двое сошлись. Из «Шульц-88» они вышли уже вместе и вместе же пришли в «Mad Crowd».
По статистике чуть ли не три четверти нынешних молодых россиян выросли в семьях с одним родителем. Проще говоря, они с самого детства понятия не имели, кто такой отец. Парней воспитывали мамы, а об отцах они узнавали только из книжек и из кино.
Проблема кажется не очень значительной. Мама — это ведь тоже очень неплохо. Но тот, кто вырос без отца, вряд ли сам станет относиться к детям как отец.
Его никто не научил так относиться к людям. Да и сама идея, будто где-то у всех нас есть отец, покажется им смешной.
2
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Главное, что интересовало парней, с которыми общались Кислый и СВР, сутра пораньше нарезаться пивом, попрыгать под группу «Коловрат», а после концерта запинать всех встречных черных. А эти двое алкоголь не пили принципиально. Занимались спортом. Общались с иностранными единомышленниками. Каждый раз анализировали свои ошибки. И постепенно они стали понимать: просто пиздить черных— это не метод. Система— вот действительно страшный враг. Куда более страшный, чем любые чурки.
Чурок победить несложно, а как ты победишь ментов, если они— тоже белые и тоже русские, но в отличие от тебя служат не белой идее, а оккупационному режиму? Чтобы добиться реальных результатов, нужно менять методы. Не ломать черепа неграм и хачам, а раскачивать лодку. Дестабилизировать ситуацию в стране. Чем хуже— тем лучше! Единственный способ изменить ситуацию— национальная революция. И парни начали готовить национальную революцию. Священную войну против всего мира. Нынешние белые (типа нас с тобой) для них были таким же мусором, как и все остальные. Понятно, что негров и евреев надо в печь, но и девяносто процентов белых необходимо отправить туда же. Потому что это не люди, а просто мясо. В своем журнале «Гнев Перуна» Кислый как-то писал:
«Нам нужны не вы, а ваши дети. Это из них мы воспитаем новую расу. Потому что вас уже не переделать. Телевизор, семья, убогие развлечения, модная одежда, забитый холодильник... если это все, что интересует сегодня белых, то какие же они белые? Они— мясо и мусор. Белую расу необходимо создавать с нуля».
3
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Уже к 2004 году эти двое понимали: «крауды»— всего лишь клоунада. Конспирации никакой. Возможностей влиять на политику— никаких. Прыгнут на черного, попинают и разбегутся. Все это ерунда. Нужно убивать. Помногу и жестоко. Только тогда о тебе будут говорить. Напишут газеты и покажут по телевизору. Только тогда у власти почва уйдет из-под ног.
После того какуЛехи СВР умерли мама и бабушка, парень остался единственным владельцем сразу двух квартир. Одну квартиру он продал, а деньги пустил на дело: купил четыре карабина «Сайга» и рации для прослушивания милицейских радиоволн.
На обычных скинов эти двое смотрели теперь только с жалостью. Несколько месяцев они еще участвовали в «краудовских» акциях, но все это для них было теперь несерьезно. И они просто ушли. Причем из прежних «Mad Crowd» в новую структуру почти никого не взяли.
Всего за полгода они создали совершенно новую структуру. Не скинхедскую бригаду, а глубоко законспирированную и хорошо вооруженную революционную ячейку. Теперь они подбирали себе не бритоголовый молодняк, а совсем других людей. Газеты пишут, будто в их банде было много народу, но это вранье! Много людей было и не нужно. Пусть будет всего несколько человек— зато решительных и знающих, чего хотят.
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Например, они всерьез занимались вопросами финансирования. Потому что если у тебя нет денег, то вся твоя революция— пустой звук. Когда деньги от проданной квартиры кончились, ребята решили грабить почтовые отделения на окраинах города. Во-первых, довольно безопасно. Работают только тетки, секьюрити нет, милиция когда еще приедет... А во-вторых, если подгадать момент, когда в отделение привозят пенсии, то сумму можно взять вполне приличную. Выглядело это как «Криминальное чтиво». В горнолыжных масках, со стволами наперевес, они вваливали в помещение, щелкали затворами и орали: «Всем лежать-сосать! Бабки в мешок, кто рыпнется— завалю!»
Установить удалось четыре эпизода. Сколько их было всего— до сих пор неизвестно. Один раз они вломились в фотоателье и взяли там какие-то копейки. А в другой раз ограбили почту и унесли почти семь тысяч долларов. Что, в общем, для начала революционной деятельности уже неплохо.
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
«Сперва их было шестеро, потом девять, а под конец вроде бы одиннадцать человек. Но сколько точно— это знали только сами руководители. У Шульца и в «Mad Crowd» все направо-налево хвастались подвигами. По большому счету именно на этом все они и сели. А здесь конспирация была настолько жесткая, что докопаться до правды невозможно даже сейчас, когда все кончилось.
Они собирали оружие. На обысках у них было изъято несколько стволов— и самодельных, и фабричных, и современных, и времен Второй мировой. Кислый умудрился сделать себе лицензию и мог вполне легально скупать охотничьи ружья и карабины. Ходили разговоры, что они занимались пиротехникой и готовили взрывы. Не знаю, насколько это правда, но все разрешенные для частного хранения виды оружия у них были. Парни всерьез готовились к затяжной партизанской войне. А главное, эти двое меняли себя самих. Оружие и патроны вряд ли помогут в борьбе, если к ней не готов ты сам. Когда потом у Кислого будут проводиться обыски, то в его дневнике найдут запись: «Убивать арбузников— бессмысленно. Все решат, будто это внутренние криминальные разборки самих черных. Нужно убивать иностранцев. Только это сегодня способно вызвать общественный резонанс. Нужно постоянно быть готовым к убийству».
4
Этот мир показался им несправедливым, неправильно устроенным. Да и кто скажет, будто нынешний мир по-настоящему хорош? Парни начали переделывать его на свой манер, а потом обнаружили, что дело даже и не в мире, а в Том, Кто этот мир устроил. И бороться нужно именно с Ним, ведь такая задача по плечу только подлинным героям.
Тот, кто в самом начале взялся обустроить этот мир, допустил множество ошибок. Зачем Он сделал так, что на свете есть разные люди? Чужие локти больно впиваются в бок... множество чужих ног наступает на твои собственные ноги. Тебя постоянно окружают ужасные чужие лица... которые не вызывают ничего, кроме раздражения. И обязательно придет момент, когда ты почувствуешь: в ушах опять пульсирует ненависть. Которая одна только и способна дать ответы на все вопросы.
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Я занимался этой публикой уже несколько лет подряд. Я лично знаком практически с каждым, кто после 2001-го состоял в какой-либо серьезной скин-хедской бригаде.
Кого-то из них я допрашивал. Кого-то арестовывал. Некоторых уговорил сотрудничать со следствием. И я могу сказать, что в личном общении все эти парни вовсе не одинаковы. Много среди них просто тупых. По некоторым видно, что лет через семь о своих собственных подростковых выходках они станут жалеть. Есть и неплохие ребята. Но эти двое, были какие-то совсем другие... на остальных не похожие. Особенно это относится к Кислому.
Я не знаю, каким этот парень был в самом начале. Но когда с ним познакомился я, концентрированная ненависть ко всему вокруг из него просто сочилась. Даже самые упертые всегда что-то любят: может, черных они и бьют, ну так хотя бы белых защищают. А Кислый умел только ненавидеть.
Я читал его дневник. Там через строчку— убей того, убей сего, убей мента, убей ребенка мента... ненавижу весь мир, ненавижу людей... Причем это не просто слова. Он вовсе не был тинейджером, начитавшимся неправильных книжек. Что-то не то у него внутри творилось.
С детства им говорили: мы все в состоянии относиться к другому человеку, как к брату. В каком-то смысле все мы и есть братья. Но другой человек может стать мне братом, только в одном случае: если у нас с ним один и тот же отец. А если никакого отца на свете и не существует, то все разговоры о братстве — пустой звук.
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Один раз парни поехали осматривать место для очередной акции. Дело было у черта на рогах— на городской окраине вроде улицы Коллонтай. Они приехали— и к ним почти сразу доебались трое местных гопников. Типа, что-то ребята мы вас не знаем. .. да из какого вы района... да нам такие, как вы, здесь не нужны... и Кислый с Лехой их просто зарезали. Двое потом месяц провели в реанимации и выжили с трудом. А третьего Кислый искромсал просто в куски. Спасать там было уже нечего: больше пятидесяти дырок!
Свидетель рассказывал, что он бил его ножом, а тот хрипит, пытается руками прикрыться, выдавливает:
— Что ты делаешь, пацан? Ты же убьешь меня!
И, глядя ему в глаза, Кислый совершенно спокойно проговорил:
— А я и хочу тебя убить. Хочу, чтобы такого урода, как ты, никогда больше не было на свете!
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Они были умные и начитанные парни. Не употребляли алкоголь, не курили и каждое утро пробегали минимум десять километров. И при этом они были абсолютными инвалидами. Потому что ненависть полностью высосала этим парням мозг.
11
Наземный вестибюль станции метро Фрунзенская
(декабрь 2005-го)А потом одно за другим произошли два события, после которых история вырулила-таки на финишную прямую.
Сперва 14 декабря 2005 года суд вынес приговор по делу «Mad Crowd». Все подсудимые получили реальные сроки. Даже те, кто находились под подпиской, отправились в колонию-поселение. А всего через три месяца после этого, б апреля 2006 года, неизвестный стрелок убил сенегальского студента Ланмпсара Самбу на 5-й Красноармейской. Ружье со свастикой и надписью «Власть белым!» круглые сутки показывали по телевизору, а для оперативников началась вообще круглосуточная работа.